БОРЬБА ЗА МАССЫ И РАБОЧИЕ ХУНТЫ.

Обязанность левой оппозиции беспощадно вскрыть, разоблачить и навсегда опорочить в сознании пролетарского авангарда формулу особой "рабоче-крестьянской революции", в отличие от буржуазной и пролетарской. Не верьте этому, коммунисты Испании! Это иллюзия и обман. Это дьявольская уловка, которая завтра превратится в петлю на вашей шее. Не верьте этому, передовые рабочие Испании. Вдумайтесь в уроки русской революции и в уроки эпигонских поражений. Перед вами открывается перспектива борьбы за диктатуру пролетариата. Во имя этой задачи вы должны сплотить вокруг себя рабочий класс и поднять на помощь рабочим миллионы деревенской бедноты. Это исполинская задача. На вас, на коммунистов Испании, ложится неизмеримая революционная ответственность. Не закрывайте глаз на вашу слабость, не обольщайтесь иллюзиями. Революция не верит словам. Она все проверяет и притом проверяет кровью. Свергнуть господство буржуазии может только диктатура пролетариата. Никакой промежуточной революции, более "простой", более "экономной", более доступной по силам вашим, нет, не будет, не может быть. Никакой переходной диктатуры, диктатуры второго сорта, диктатуры со скидкой история для вас не выдумает. Кто говорит вам об ней, тот обманывает вас. Готовьтесь к диктатуре пролетариата, готовьтесь серьезно, упорно, неутомимо!

Непосредственно, однако, перед испанскими коммунистами стоит задача не борьбы за власть, а борьбы за массы, причем борьба эта в ближайший период будет развертываться на основах буржуазной республики и, в огромной степени, под лозунгами демократии. Создание рабочих хунт (советов) является, несомненно, непосредственной задачей дня. Но противопоставлять хунты лозунгам демократии бессмысленно. Борьба против привилегий церкви и засилья монашеских орденов и монастырей - борьба чисто демократическая - привела в мае к массовому взрыву, который создал благоприятные, к несчастью, неиспользованные условия для выбора рабочих депутатов. Хунты на данной стадии являются организационной формой единого пролетарского фронта - и для стачек, и для изгнания иезуитов, и для участия в выборах в кортесы, и для связи с солдатами, и для поддержки крестьянского движения. Только через хунты, охватывающее основное ядро пролетариата, коммунисты могут обеспечить свою гегемонию в пролетариате, а значит и в революции. Только по мере роста влияния коммунистов на рабочий класс, хунты будут превращаться в органы борьбы за власть. На одном из дальнейших этапов, - мы еще не знаем, когда, - хунты, как органы власти пролетариата, окажутся противопоставлены демократическим учреждениям буржуазии. Только тогда пробьет последний час буржуазной демократии.

Во всех тех случаях, где массы вовлечены в борьбу, они неизменно ощущают - не могут не ощущать - острую потребность в авторитетной организации, поднимающейся над партиями, фракциями, сектами, и способной объединить всех рабочих в едином действии. Такой формой и должны явиться выборные рабочие хунты. Надо уметь подсказать массе этот лозунг в подходящий момент - а такие моменты встречаются сейчас на каждом шагу. Противопоставлять же лозунг советов, как орган диктатуры пролетариата, реальной сегодняшней борьбе, значит превращать лозунг советов в над-историческую святыню, в над-революционную икону, которой могут поклоняться отдельные святоши, но за которой никогда не пойдут революционные массы.

ВОПРОСЫ ТЕМПОВ ИСПАНСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ.

Но остается ли еще время для применения правильной тактики? Не поздно ли? Не упущены ли все сроки?

Правильное определение темпа развития революции имеет огромное значение - если не для определения основной стратегической линии, то для определения тактики. А без правильной тактики самая лучшая стратегическая линия может привести к гибели. Разумеется, предугадать темп заранее на длительный период невозможно. Темп надо проверять в ходе борьбы, пользуясь самыми различными признаками. К тому же в ходе событий темп может резко изменяться. Но нужно все же иметь перед глазами известную перспективу, чтоб вносить в нее в процессе опыта необходимые исправления.

Великая французская революция затратила свыше трех лет, пока добралась до наивысшей своей точки, диктатуры якобинцев. Русская революция в течение 8 месяцев привела к диктатуре большевиков. Здесь мы видим громадную разницу темпов. Если б во Франции события развивались более быстро, то якобинцы не успели бы сформироваться, так как накануне революции они не существовали, как партия. С другой стороны, если бы якобинцы представляли собою силу уже накануне революции, события пошли бы, вероятно, быстрее. Таков один из факторов, определяющих темп. Но есть другие, пожалуй, более решающие.

Русской революции 1917 года предшествовала революция 1905 года, которую Ленин назвал генеральной репетицией. Все элементы второй и третьей революций были заранее подготовлены, так что участвовавшие в борьбе силы двигались как бы по накатанной дороге. Это чрезвычайно ускорило период восхождения революции к своей кульминации.

Но все же, надо думать, решающим фактором в отношении темпа явилась в 1917 году война. Вопрос о земле можно было еще отложить на месяцы, может быть даже на год-два. Но вопрос о смерти в окопах не терпел отлагательства. Солдаты говорили: "зачем мне земля, если меня не будет". Давление двенадцатимиллионной солдатской массы являлось фактором чрезвычайного ускорения революции. Не будь войны, несмотря на "генеральную репетицию" 1905 года и на наличие большевистской партии, вступительный, до-большевистский период революции мог бы длиться не 8 месяцев, а может быть год, два и более.

Эти общие соображения имеют несомненное значение для определения возможного темпа развития событий в Испании. Нынешнее поколение испанцев не знало революции, не проделало в прошлом "генеральной репетиции". Коммунистическая партия вступила в события крайне слабой. Испания не ведет войны; испанское крестьянство не сосредоточено миллионами в казармах и траншеях, и не стоит под непосредственной опасностью истребления. Все эти обстоятельства заставляют ждать более медленного развития событий, и позволяют следовательно надеяться на более длительный срок для подготовки партии к завоеванию власти.

Но есть факторы, которые действуют в противоположном направлении и которые могут вызвать преждевременные попытки решающего боя, равносильные поражению революции: отсутствие сильной партии повышает значение стихийного момента в движении; анархо-синдикалистские традиции действуют в том же направлении; наконец, ложная ориентировка Коминтерна открывает ворота взрывам авантюризма.

Вывод из этих исторических аналогий ясен: если положение в Испании (отсутствие свежих революционных традиций; отсутствие сильной партии; отсутствие войны) ведет к тому, что нормальные роды диктатуры пролетариата окажутся, по всей видимости, отодвинуты на значительно более длительный срок, чем в России, то зато имеются обстоятельства, которые чрезвычайно усиливают опасность революционного выкидыша.

Слабость испанского коммунизма, являющегося результатом ошибочной официальной политики, делает его, в свою очередь, крайне восприимчивым к наиболее опасным выводам из ложных директив. Слабый не любит глядеть в глаза своей слабости, боится опоздать, нервничает и забегает вперед. В частности, испанские коммунисты могут бояться кортесов.

В России Учредительное собрание, оттягивавшееся буржуазией, собралось уже после решающей развязки и было без труда ликвидировано. Испанские учредительные кортесы собираются на более ранней стадии развития революции. Коммунисты в кортесах будут ничтожным меньшинством, если вообще попадут туда. Отсюда недалеко до мысли: попытаться как можно скорее низвергнуть кортесы, использовав какое-либо стихийное наступление масс. Такая авантюра не только не разрешила бы проблему власти, но, наоборот, отбросила бы революцию далеко назад, по всей вероятности, с разбитым позвоночником. Вырвать власть из рук буржуазии пролетариат сможет лишь при том условии, если большинство рабочих будет страстно стремиться к этому, и если угнетенное большинство народа будет с доверием относиться к пролетариату.

Как раз в вопросе о парламентских учреждениях революции испанским товарищам надо обращаться не столько к русскому опыту, сколько к опыту Великой французской революции. Диктатуре якобинцев предшествовали три парламента. По этим трем ступеням массы поднялись до диктатуры якобинцев. Нелепо думать, - вместе с мадридскими республиканцами и социалистами - будто кортесы действительно поставят над революцией точку. Нет, они могут только дать новый толчок развитию революции, обеспечив в то же время большую его планомерность. Такого рода перспектива в высшей степени важна для ориентировки в ходе событий, для противодействия нервничанию и авантюризму.

Разумеется, это не значит, что коммунисты должны выступать тормозом революции. Еще меньше это значит, что коммунисты отгораживаются от движений и выступлений масс города и деревни. Такая политика погубила бы партию, которой еще только предстоит завоевать доверие революционных масс. Только потому, что большевики руководили всеми боями рабочих и солдат, они получили возможность удержать массы в июле от катастрофы.

Если бы объективные обстоятельства и злая воля буржуазии навязали пролетариату решающий бой в невыгодных условиях, коммунисты нашли бы, разумеется, свое место в передних рядах бойцов. Революционная партия всегда предпочтет подвергнуться разгрому вместе со своим классом, чем оставаться в стороне, занимаясь нравоучениями и оставляя рабочих без руководства под штыками буржуазии. Разбитая в бою партия глубоко внедрится в сердцах масс и раньше или позже возьмет реванш. Партия же, отшатнувшаяся от класса в минуту опасности, не воскреснет никогда. Но испанские коммунисты вовсе не стоят перед такой трагической альтернативой. Наоборот, есть все основания рассчитывать на то, что позорная политика социализма, стоящего у власти, и жалкая растерянность анархо-синдикализма будут все больше толкать рабочих в сторону коммунизма, и что партия - при условии правильной политики - будет иметь достаточно времени для того, чтобы подготовиться и привести пролетариат к победе.

ЗА ЕДИНСТВО КОММУНИСТИЧЕСКИХ РЯДОВ!

Одним из самых злостных преступлений сталинской бюрократии является систематический раскол немногочисленных коммунистических рядов в Испании, раскол, который не вытек из событий испанской революции, а предпослан им, в виде директив, вытекающих из борьбы сталинской бюрократии за самосохранение. Революция всегда создает в пролетариате могучую тягу к левому флангу. С большевиками сливались в 1917 году все близкие по духу течения и группы, хотя бы и боровшиеся в прошлом с большевизмом. Партия не только быстро росла, но и жила крайне бурной внутренней жизнью. С апреля по октябрь и позже, в годы гражданской войны, борьба тенденций и группировок в большевистской партии достигает в некоторые моменты чрезвычайной остроты. Но мы не видим расколов. Мы не видим даже единичных исключений. Могучий напор масс сплачивает партию. Внутренняя борьба воспитывает ее, уясняет ей ее собственные пути. В этой борьбе все члены партии завоевывают глубокую уверенность в правильности политики партии и в революционной надежности руководства. Только такое убеждение рядовых большевиков, завоеванное на опыте и в идейной борьбе, дает возможность руководству в нужный момент двинуть всю партию в бой. И только глубокая уверенность самой партии в правильности ее политики внушает рабочим массам доверие к партии. Искусственные группировки, навязанные извне; отсутствие свободной и честной идейной борьбы; переименовывание друзей во врагов; создание легенд, служащих для раскола коммунистических рядов, - вот, что сейчас парализует испанскую коммунистическую партию. Она должна вырваться из бюрократических тисков, обрекающих ее на бессилие. Надо собрать коммунистические ряды на основе открытой, честной дискуссии. Надо подготовить объединительный съезд испанской коммунистической партии.

Положение осложняется тем, что не только официальная сталинская бюрократия в Испании, немногочисленная и слабая, но и оппозиционные организации, формально стоящие вне Коминтерна - Каталанская федерация и мадридская автономная группировка - лишены ясной программы действий и, что еще хуже, в значительной своей части заражены предрассудками, которые так щедро сеяли за последние восемь лет эпигоны большевизма. По вопросу о "рабоче-крестьянской" революции, о "демократической диктатуре", и даже о "рабоче-крестьянской партии" у каталанских оппозиционеров нет необходимой ясности. Это удваивает опасность. Борьбу за восстановление единства коммунистических рядов, надо сочетать с борьбой против идеологической гнили и фальши сталинизма.

Это задача левой оппозиции. Но и здесь нужно сказать правду: к разрешению своей задачи она еще почти не приступала. То обстоятельство, что испанские товарищи, причисляющие себя к левой оппозиции, до сих пор не создали даже собственного органа*1, является непростительным упущением времени, и революция не оставит этого безнаказанным. Мы знаем, в какие трудные условия поставлены наши единомышленники: непрерывные полицейские преследования, при Примо-де-Ривера, при Беренгере и при Замора. Тов. Лакруа, например, выходит из тюрьмы только для того, чтобы снова вернуться в нее. Бессильный в деле революционного руководства аппарат Коминтерна развивает большую активность в деле преследований и клеветы. Все это до крайности затрудняет работу. Тем не менее она должна быть выполнена. Надо собрать силы левой оппозиции во всей стране, поставить журнал и бюллетень, группировать рабочую молодежь, создавать кружки и бороться за единство коммунистических рядов на основе правильной марксистской политики.
/*1 В настоящее время, N 1 теоретического органа испанской оппозиции "Коммунизм" уже вышел. Ред.

Л. Троцкий.

28 мая 1931 г.
Кадикей.

ПРИЛОЖЕНИЕ.

ВОПРОСЫ ИСПАНСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ ИЗО ДНЯ В ДЕНЬ.

Выше упомянуто, что очередные вопросы испанской революции левая оппозиция вынуждена обсуждать в частных письмах. Мы даем здесь некоторые выдержки из этих писем, как дополнение к напечатанной выше работе.

25-е мая 1930 г.

События переживаемого Испанией кризиса развиваются пока с замечательной планомерностью, которая предоставляет пролетарскому авангарду известное время на подготовку...

Когда буржуазия сознательно и упорно не хочет взять на себя разрешение задач, вытекающих из кризиса буржуазного общества; когда пролетариат оказывается еще неготовым взять разрешение этих задач на себя, тогда авансцену нередко занимает студенчество... Революционная или полуреволюционная активность студенчества означает, что буржуазное общество проходит через глубочайший кризис...

Испанские рабочие проявили совершенно правильный революционный инстинкт, когда подперли плечом студенческое выступление. Разумеется, они должны это делать под собственным знаменем и под руководством собственной пролетарской организации. Обеспечить это должен испанский коммунизм, а для этого ему необходима правильная политика...

Этот путь предполагает со стороны коммунистов решительную, смелую и энергичную борьбу за лозунги демократии. Не понять этого было бы величайшей ошибкой сектантства... Если революционный кризис превратится в революцию, то она роковым образом перешагнет через буржуазные пределы и, в случае победы, должна будет передать власть пролетариату.

21-е ноября 1930 г.

В своей статье я в очень осторожной форме высказывал ту мысль, что после нескольких лет диктатуры, оппозиционного движения буржуазии, поверхностного шума республиканцев и выступлений студенчества, следует неизбежно ждать выступлений рабочих, причем эти выступления могут застигнуть революционные партии врасплох. Если я не ошибаюсь, некоторые испанские товарищи считали, что я преувеличиваю симптоматическое значение выступления студентов, а вместе с тем и перспективы революционного движения рабочих. С того времени, однако, стачечная борьба получила в Испании гигантский размах. Совершенно не ясно, кто руководит этими стачками. Не думаете ли вы, что Испания может пройти через тот цикл, через который прошла Италия начиная с 1918-19 годов: брожение, стачки, всеобщие стачки, захват заводов, отсутствие руководства, упадок движения, рост фашизма, контрреволюционная диктатура. Режим Примо-де-Ривера не был фашистской диктатурой, ибо не опирался на реакцию мелкобуржуазных масс. Не думаете ли вы, что в результате нынешнего несомненного революционного подъема в Испании, при дальнейшей пассивности и несостоятельности пролетарского авангарда, как партии, могут создаться условия для подлинного испанского фашизма? Самое опасное в такой обстановке - это упущение времени.

12 декабря 1930 г.

Каковы же перспективы?.. Насколько я вижу из вашего последнего письма, все организации и группы плывут по течению, т. е. участвуют в движении, поскольку оно их захватывает. Ни одна из организаций не имеет ни революционной программы действия, ни продуманной перспективы.

...Мне кажется, что лозунг советов подсказывается всей обстановкой, если брать советы в том виде, как они возникли и развились у нас: первоначально это были могучие стачечные комитеты. Ни один из первых участников не предполагал, что это будущие органы власти... Разумеется, советы нельзя создавать искусственно. Но во время каждой местной стачки, охватывающей большинство профессий и принимающей политический характер, необходимо вызывать к жизни советы. Это есть единственная форма организации, которая способна при данных условиях взять в руки руководство движением и внести в него дисциплину революционного действия.

Скажу вам прямо, я очень боюсь, как бы историку не пришлось обвинять испанских революционеров в том, что они упустили исключительную революционную ситуацию.

12 января 1931 г.

Будут ли выборы действительно произведены 1-го марта?.. Положение таково, при котором сорвать выборы Беренгера при помощи энергичной тактики бойкота, казалось бы, вполне возможным: в 1905 году нами таким образом сорваны были выборы в законосовещательную думу. Какова в этом вопросе политика коммунистов? Выпускают ли коммунисты на эту тему листки, воззвания, прокламации?

Но если бойкотировать кортесы, то во имя чего? Во имя советов? Такая постановка вопроса была бы по моему неправильна. Объединить массы города и деревни можно сейчас только под лозунгами демократии. Сюда входят учредительные кортесы на основе всеобщего, равного, прямого и тайного избирательного права. Я не думаю, чтоб в нынешнем положении вы могли обойтись без этого лозунга. Советов ведь еще нет. Испанские рабочие не знают - по крайней мере на собственном опыте, - что такое советы. О крестьянах нечего и говорить. Между тем борьба из-за кортесов и вокруг кортесов составит в ближайший период содержание политической жизни страны. Противопоставлять в этих условиях лозунг советов лозунгу кортесов было бы неправильно. Наоборот, строить советы можно будет в ближайшее время, по-видимому, только мобилизуя массы на основе лозунгов демократии. Это значит: для того, чтоб не дать монархии созвать фальшивые, подтасованные, консервативные кортесы; для того, чтоб обеспечить созыв демократических учредительных кортесов; для того, чтоб эти кортесы могли передать землю крестьянам и пр. и пр., надо строить рабочие, солдатские и крестьянские советы, как укрепленные позиции трудящихся масс.

31 января 1931 г.

Лозунг единства коммунистических рядов несомненно будет иметь в Испании в ближайший период огромную притягательную силу, которая будет расти вместе с ростом влияния коммунизма. Масса, даже передовая масса, примет только те расколы, которые вытекут из ее собственного опыта. Вот почему, кажется мне, лозунг единого фронта по отношению к рабочим-синдикалистам и социалистам должен дополняться лозунгом объединения коммунистов (на определенной платформе).

5 февраля 1931 г.

...Я думаю, что вы вряд ли сможете отказаться от лозунга революционных учредительных кортесов. Ведь в Испании свыше 70% крестьян. Как они поймут лозунг "рабочая республика"? Социалисты и республиканцы, с одной стороны, попы - с другой, скажут крестьянам, что рабочие хотят сесть им на шею и командовать ими. Что вы на это ответите? Я знаю единственный ответ в данных условиях: мы хотим, чтобы рабочие и крестьяне прогнали назначенных сверху чиновников и всяких вообще насильников и угнетателей, и выразили свою свободную волю на основах всеобщего избирательного права. Крестьян можно привести к рабочей республике, т. е. к диктатуре пролетариата, в процессе борьбы за землю и пр. Но невозможно предложить крестьянам диктатуру пролетариата в качестве априорной формулы.

...Коммунисты явно сделали ошибку, не взяв на себя инициативы бойкота. Только коммунисты, во главе революционных рабочих, могли бы придать кампании бойкота смелый и боевой характер. Бойкотистские настроения все же, по-видимому, очень широко распространены в оппозиционных партиях и являются отражением и симптомом глубокого клокотания в народных толщах. Последние телеграммы как будто подтверждают, что республиканцы и социалисты высказались за бойкот. Если б коммунисты своевременно взяли их под свой кнут, то им гораздо труднее было бы отказаться от бойкота. Между тем Беренгер сильно связал себя и свое правительство с выборами 1-го марта. Если б бойкот вынудил Беренгера к тому или другому отступлению, это имело бы гигантские последствия, в смысле повышения революционного самочувствия масс, особенно, если бы коноводами бойкотистской тактики выступали коммунисты.

13 февраля 1931 г.

Насчет "рабочей республики". От этого лозунга отказываться никак не приходиться. Но сейчас этот лозунг имеет более пропагандистский, чем агитационный характер. Мы должны разъяснять передовым рабочим, что мы идем к рабочей республике, но что крестьян нужно к этому привести. Привести же крестьян к рабочей республике, т. е. фактически к диктатуре пролетариата, мы вряд ли сможем иначе, чем через несколько промежуточных "опытов", в том числе и парламентского характера. Крестьянство примет диктатуру пролетариата только исчерпав другие возможности. Правда, в Испании многие возможности были уже исчерпаны в прошлом. Но остается все же, еще "полная", "последовательная", демократия, добытая революционным путем. Это и есть учредительные кортесы. Разумеется, мы этого лозунга не фетишизируем. Если развитие пойдет более быстро, мы успеем своевременно заменить один лозунг другим.

15 февраля 1931 г.

Помнится, я вам писал в виде "мечты", как хорошо было бы, если бы бойкот вынудил монархию стать на колени, хотя бы на одно колено. Теперь это есть совершившийся факт. Непосредственное политическое значение отставки Беренгера не велико, симптоматическое значение огромно. Бессилие монархии, распад правящих клик, их неуверенность в себе, страх, страх, страх - перед народом, революцией, завтрашним днем, стремление путем крайних уступок предупредить наиболее страшные последствия, - вот что выступает из отставки Беренгера и полукапитуляции короля. Великолепно! Поистине великолепно! Лучше придумать нельзя. Фетишизм власти в сознании народных масс будет подорван всем этим смертельно. Волна удовлетворения, уверенности, отваги пройдет по сердцам миллионов, согревая их, воодушевляя, толкая вперед.

Общая революционная обстановка, в которой приходится действовать партии пролетариата, сейчас в высшей степени благоприятна. Весь вопрос теперь в самой партии. К сожалению коммунисты не были корифеями в хоре бойкотистов. Они вышли поэтому из кампании последних двух-трех месяцев без больших завоеваний. В периоды бурного революционного прилива авторитет партии возрастает быстро, лихорадочно, - если партия на поворотных моментах, на новых этапах сразу выдвигает нужный лозунг, который вскоре подтверждается событиями... Кое-что в последние месяцы и недели упущено. Но назад оглядываться не приходится. Нужно глядеть вперед. Революция еще только развертывается. Упущенное можно наверстать сторицей.

Конституционно-парламентская проблема становится в центре официальной политической жизни. Мы не можем пройти мимо этого. Лозунг революционных учредительных кортесов должен, на мой взгляд, быть выдвинут теперь с удвоенной силой. Нужно не "брезгать" точными демократическими формулировками. Например: избирательное право всем мужчинам и женщинам, начиная с 18 лет, без каких-либо ограничений. 18 лет для Испании, как южной страны, пожалуй, даже слишком высокий возраст. Надо ставить ставку на молодежь.

...Вопрос о едином фронте всех коммунистических фракций, в том числе и официальной партии, неизбежно встанет в порядке дня. Массы должны почувствовать в ближайшие недели и месяцы могущественную потребность в едином и серьезном революционном руководстве. Разноголосица коммунистов будет раздражать массы. Они навяжут единство, - не на всегда, ибо события могут снова развести разные фракции в разные стороны. Но на ближайшее время сближение коммунистических фракций представляется мне совершенно неизбежным. И здесь, как в вопросе бойкота, как во всяком вообще актуальном политическом вопросе, выиграет та фракция, которая возьмет на себя инициативу единства коммунистических рядов. Возможность такой инициативы со стороны коммунистической левой предполагает единство и организованность этой последней. Необходимо создать немедленно правильно организованную, хотя бы и немногочисленную на первых порах фракцию левой коммунистической оппозиции, со своим Бюллетенем и со своим теоретическим органом. Это совершенно не исключает, разумеется, участия левых коммунистов в более широких организациях, наоборот, предполагает такое участие. Но вместе с тем является необходимым условием этого участия.

13 марта 1931 г.

Несколько слов о солдатских хунтах. Заинтересованы ли мы в том, чтоб они возникли, как самостоятельные организации? Это очень серьезный вопрос, по которому надо с самого начала наметить известную линию поведения, разумеется, оставляя за собою право вносить в нее поправки, в зависимости от опыта.

В 1905 году в России дело до солдатских советов не дошло. Появление солдатских депутатов в рабочих советах имело эпизодический характер. В 1917 году солдатские советы играли гигантскую роль. В Питере солдатский совет был слит с рабочим с самого начала, причем солдаты подавляли рабочих. В Москве рабочие и солдатские советы существовали самостоятельно. Но это, в сущности, вопрос организационной техники. Суть дела была в гигантской армии, включавшей около 10 - 12 миллионов крестьян. В Испании мы имеем армию мирного времени, незначительную по сравнению с населением, даже по сравнению с пролетариатом. Неизбежно ли при этих условиях возникновение самостоятельных солдатских советов? С точки зрения пролетарской политики мы заинтересованы в том, чтобы втягивать солдатских делегатов в рабочие хунты по мере того, как эти последние будут создаваться. Чисто-солдатские хунты могли бы возникнуть только в период кульминации революции или после ее победы. Рабочие хунты могут (должны!) возникнуть раньше, на основе стачек, бойкота кортесов, затем - участия в выборах. Вовлекать солдатских делегатов в рабочие хунты можно, следовательно, задолго до того, как могли бы образоваться чисто солдатские хунты. Но я иду дальше: если своевременно проявить инициативу в деле создания рабочих хунт и их воздействия на армию, то можно вообще может быть избежать в дальнейшем возникновения самостоятельных солдатских хунт, которые могли бы подпасть под влияние карьеристов-офицеров, а не революционных рабочих. Малочисленность испанской армии говорит в пользу такой перспективы. Но, с другой стороны, у этой малочисленной армии имеются свои самостоятельные революционно-политические традиции - больше, чем в какой бы то было другой стране. Это может до известной степени помешать растворению солдатского представительства в рабочих хунтах.

Вы видите, что я в этом вопросе не решаюсь высказаться категорически; да вряд ли и товарищи, близко стоящие к делу, могут здесь дать категорическое решение. Я скорее ставлю известный вопрос на обсуждение: чем раньше широкий круг передовых рабочих обсудит известные вопросы, тем легче будет разрешать их в дальнейшем. Курс во всяком случае следовало бы взять на растворение солдатских делегатов среди рабочих. Если это удастся частично - и то хорошо. Но именно с этой целью надо своевременно и тщательно изучать состояние армии, отдельных родов войск, отдельных частей и пр.

Было бы вообще хорошо попытаться составить коллективно политическую карту Испании с целью более точного определения соотношения сил в каждом районе и взаимоотношений между районами. На такую карту должны быть нанесены рабочие районы, революционные очаги, профессиональные и партийные организации, гарнизоны, соотношение красных и белых частей, районы крестьянского движения и т. д. и т. д. Как ни малочисленны оппозиционеры, но они могли бы в разных местах взять на себя инициативу такой разработки вопроса, привлекая лучших представителей других революционных групп. Так создались бы элементы генерального штаба революции. Центральная ячейка сводила бы эту работу к необходимому единству. Эта подготовительная, на первых порах как будто "академическая" работа получит в дальнейшем громадное, может быть, даже решающее значение. В такую эпоху, какую сейчас переживает Испания, самый большой грех - это терять время.

14 апреля 1931 г.

Спасибо за цитаты о "народной" революции из речи Тельмана, которую я проглядел. Более нелепой и злостно-путанной постановки вопроса нельзя себе представить! "Народная революция" - как лозунг, да еще со ссылкой на Ленина. Но ведь в каждом номере газеты фашиста Штрассера красуется лозунг народной революции в противовес марксистскому лозунгу классовой революции. Разумеется, всякая великая революция есть народная или национальная революция, в том смысле, что она объединяет вокруг революционного класса все живые и творческие силы нации, и перестраивает нацию вокруг нового стержня. Но это не лозунг, а социологическое описание революции, притом требующее точных и конкретных пояснений. В качестве же лозунга, это пустышка и шарлатанство, базарная конкуренция с фашистами, оплачиваемая ценою внесения путаницы в головы рабочих.

Поразительна эволюция лозунгов Коминтерна как раз в этом вопросе. Со времени III-го конгресса Коминтерна лозунг "класс против класса" стал популярным выражением политики единого пролетарского фронта. Это было вполне правильно: все рабочие должны сплачиваться против буржуазии. Это превратили затем в союз с реформистами-бюрократами против рабочих (опыт английской всеобщей стачки). Потом перешли в противоположную крайность: никаких соглашений с реформистами, "класс против класса". Тот самый лозунг, который должен был служить для сближения рабочих социал-демократов с рабочими коммунистами, стал во время "третьего периода" означать борьбу против рабочих - социал-демократов, как против другого класса. Теперь новый поворот: народная революция вместо пролетарской. Фашист Штрассор говорит: 95% народа заинтересованы в революции, следовательно это революция не классовая, а народная. Тельман подпевает ему. На самом же деле рабочий коммунист должен был сказать рабочему фашисту: конечно, 95% населения, если не 98%, эксплуатируются финансовым капиталом. Но эта эксплуатация организована иерархически: есть эксплуататоры, есть суб-эксплуататоры, суб-суб-эксплуататоры и т. д. Только благодаря этой иерархии сверх-эксплуататоры держат в подчинении себе большинство нации. Чтобы нация могла на деле перестроиться вокруг нового классового стержня, она должна идейно перестроиться, а этого можно достигнуть лишь в том случае, если пролетариат, не растворяясь в "народе", в "нации", наоборот, развернет программу своей, пролетарской революции, и заставит мелкую буржуазию выбирать между двумя режимами. Лозунг народной революции убаюкивает мелкую буржуазию, как и широкие массы рабочих, примиряет их с буржуазно-иерархической структурой "народа", замедляет их освобождение. В нынешних же условиях Германии лозунг "народной революции" стирает идеологические грани между марксизмом и фашизмом, примиряет часть рабочих и мелкую буржуазию с идеологией фашизма, позволяя им думать, что нет необходимости делать выбор, ибо там и здесь дело идет о революции. Эти горе-революционеры при столкновении с каждым серьезным врагом думают прежде всего о том, как бы подделаться под него, перекраситься в его цвет и путем ловкого трюка, а не революционной борьбы завоевать массы. Поистине постыдная постановка вопроса! Если бы слабые испанские коммунисты усвоили эту формулу, они пришли бы к политике испанского Гоминдана.

20 апреля 1931 г.

Многие черты сходства между февральским режимом в России и нынешним республиканским режимом в Испании бьют в глаза. Но есть и глубокие различия: а) Испания не ведет войны, и у вас нет острого лозунга борьбы за мир; б) у вас еще нет рабочих советов, не говоря о солдатских. Из прессы я не вижу даже, чтоб этот лозунг был брошен в массу; в) республиканское правительство с самого начала применяет репрессии против левого пролетарского крыла, чего у нас в феврале не было, ибо штыки были в распоряжении рабочих и солдатских советов, а не в руках либерального правительства. Последнее обстоятельство имеет огромное значение для нашей агитации. Февральский режим в политической области сразу осуществил полную, в своем роде абсолютную демократию. Буржуазия держалась только доверчивостью рабочих и солдатских масс. У вас буржуазия держится не только доверчивостью, но и организованным насилием, которое она переняла у старого режима. У вас нет полной и безусловной свободы собраний, речи, печати и пр. Избирательные основы ваших новых муниципалитетов очень далеки от демократизма. Между тем в революционную эпоху массы особенно чувствительны ко всякому правовому неравенству, ко всяким видам полицейщины. Это нужно использовать. Другими словами, коммунистам необходимо сейчас выступать, как самой последовательной, решительной и непримиримой демократической партии.

С другой стороны, надо немедленно же приступить к строительству рабочих советов. Борьба за демократию является прекрасной для этого точкой отправления. У них есть свой муниципалитет; нам, рабочим, нужна своя городская хунта, для защиты наших прав и наших интересов.

23 апреля 1931 г. (из письма в Барселону).

Каталанская Федерация должна стремиться войти в обще-испанскую коммунистическую организацию. Каталония есть авангард. Но если этот авангард не будет идти в ногу с пролетариатом, а далее с крестьянством всей Испании, то каталанское движение в лучшем случае разрешится грандиозным эпизодом в стиле Парижской коммуны. В этом направлении толкает особое положение Каталонии. Национальный конфликт может так разогреть пары, что каталанский взрыв произойдет задолго до того, как обстановка в Испании созреет для второй революции. Величайшим историческим несчастьем было б, если б каталанский пролетариат, под влиянием обще-национального кипения и брожения, дал себя увлечь на путь решающей борьбы прежде, чем он успеет сплотиться с пролетариатом всей Испании. Сила левой оппозиции в Барселоне, как и в Мадриде, могла бы и должна бы состоять в том, чтобы поднимать все вопросы на историческую высоту.

17 мая 1931 г. (из письма в Мадрид).

О так называемом "национализме" каталанской Федерации. Это очень важный и острый вопрос. Ошибки в нем могут иметь фатальные последствия.

Революция пробудила в Испании с новой силой все вопросы, в том числе и национальный. Носительницей национальных тенденций и иллюзий является в первую голову мелкобуржуазная интеллигенция, стремящаяся найти опору в крестьянстве против денационализующей роли крупного капитала и государственной бюрократии. Руководящая - на данной стадии - роль мелкой буржуазии в национально-освободительном движении, как и во всем вообще революционно-демократическом движении, неизбежно вносит в это последнее множество всяких предрассудков. Из этой среды национальные иллюзии проникают также и в среду рабочих. Таково, вероятно, в общем и целом сейчас положение в Каталонии вообще, до некоторой степени, может быть, и в каталанской Федерации. Но сказанное вовсе не умаляет прогрессивного, революционно-демократического характера каталанской национальной борьбы, - против испанского великодержавия, буржуазного империализма и бюрократического централизма.

Нельзя ни на минуту упускать из виду, что Испанией в целом и Каталонией, как ее частью, управляют сейчас не каталанские национал-демократы, а испанские буржуа-империалисты, в союзе с помещиками, старыми бюрократами и генералами, при поддержке испанских национал-социалистов. Вся эта братия стоит, с одной стороны, за дальнейшее закабаление испанских колоний, а с другой - за максимальную бюрократическую централизацию самой Испании, т. е. за подавление испанской буржуазией каталанцев, басков и пр. На данной стадии развития, при данном сочетании классовых сил, каталанский национализм является прогрессивно-революционным фактором. Испанский национализм является реакционно-империалистским фактором. Тот испанский коммунист, который не понимает этого различия, игнорирует его, не выдвигает его на передний план, а, наоборот, смазывает его значение, рискует стать бессознательным агентом испанской буржуазии и погибнуть для дела пролетарской революции.

В чем состоит опасность мелкобуржуазных национальных иллюзий? В том, что они способны разъединить пролетариат Испании по национальным линиям. Это очень серьезная опасность. Но испанские коммунисты могут с успехом бороться против этой опасности только одним путем: беспощадно разоблачая насилия буржуазии господствующей нации и завоевывая этим доверие пролетариата угнетенных национальностей. Всякая другая политика была бы равносильна поддержке реакционного национализма империалистской буржуазии господствующей нации против революционно-демократического национализма мелкой буржуазии угнетенной нации.

20 мая 1931 г.

Вы пишете, что ложь "Юманитэ" вызывает в Каталонии возмущение. Легко себе это представить. Но одного возмущения мало. Не обходимо, чтобы оппозиционная печать давала систематическую картину того, что происходит в Испании. Этот вопрос имеет огромное значение. На живом опыте испанской революции должно произойти перевоспитание кадров международного коммунизма. Систематические корреспонденции из Барселоны и Мадрида - это не просто корреспонденции, а политические документы первостепенного значения. Без этого сталинцы способны создать вокруг каталанской Федерации такую атмосферу отчуждения и вражды, которая сама по себе может толкнуть передовых каталанских рабочих на путь авантюры и катастрофы.

31 мая 1931 г.

Анархо-синдикалисты, насколько я могу судить, ведут соглашательскую политику по отношению к жалкому и презренному режиму полковника Масиа, барселонского приказчика мадридских империалистов. Вожди анархо-синдикалистов стали, по-видимому, суб-приказчиками и фактически агентами каталанского национального гражданского мира. Каталанская Федерация, насколько я могу судить, занимает соглашательскую позицию по отношению к анархо-синдикалистам, т. е. заменяет революционную политику единого фронта оппортунистической политикой защиты и прикрашивания анархо-синдикалистов, а следовательно и режима Масиа. Именно в этом я вижу один из источников стихийных взрывов, которые могут на известной стадии принять опасный характер. Задача синдикатов вовсе не в том, чтобы сдерживать рабочих, а, наоборот, в том, чтоб мобилизовать их и организовать их наступление по всем линиям, прежде всего в том, чтоб поднимать рабочих отсталых областей Каталонии и всей остальной Испании. Задача каталанской Федерации не в том, чтоб прикрашивать поведение анархо-синдикалистской конфедерации, а в том, чтобы критически следить за каждым ее шагом и разоблачать перед рабочими ее молчаливый блок с мелкобуржуазной контрреволюцией Масиа.

Для того, чтобы удержание от нецелесообразных или преждевременных действий не превратилось в меньшевистское тушение и гашение революции, нужно иметь ясную стратегическую линию, нужно, чтоб передовые рабочие эту линию ясно понимали, чтоб они ее неутомимо разъясняли широким массам. Никакой стратегической линии у каталанской Федерации по-видимому нет. Ее вожди боятся размышлять об основных проблемах революции, иначе у них не могло бы быть этого детского и глупенького страха перед "троцкизмом", который ведь выражает весь уровень их политического мышления.

24 июня 1931 г.

К несчастью у меня нет полной информации о том, как ставят испанские коммунисты разных группировок политические вопросы дня. Анализ революционной обстановки при таких условиях представляет больше трудностей, чем игра в шахматы, не глядя на доску. Каждый раз остается область вопросов, нуждающихся в дополнительной разработке.

Значительная часть моей статьи об опасностях, угрожающих испанской революции, посвящена доказательствам того, что между буржуазно-республиканской революцией в апреле этого года, и будущей пролетарской революцией нет места для особой "рабоче-крестьянской" революции. Попутно я отметил, что из этого вовсе не вытекает, будто партия пролетариата должна до "последнего и решительного боя" заниматься только мирным накоплением сил. Такая концепция была бы анти-революционной и филистерской насквозь. Если не может быть промежуточной революции, промежуточного режима, то могут быть и будут промежуточные выступления масс, стачки, демонстрации, столкновения с полицией и войсками, бурные революционные потрясения, в которых коммунисты будут, разумеется, всегда на самых боевых постах. Каков возможный исторический смысл этих промежуточных боев? С одной стороны, они могут вносить демократические изменения в буржуазно-республиканский режим, с другой стороны, они будут подготовлять массы к завоеванию власти для создания пролетарского режима.

Участие коммунистов в этих боях, тем более руководящее участие, требует с их стороны не только ясного понимания развития революции в целом, но и умения выдвигать своевременно такие частные, острые, боевые лозунги, которые сами по себе вовсе не вытекают из "программы", но зато диктуются обстановкой дня и ведут массы вперед.

Всем известно, какую огромную роль сыграл в 1917 году, во время коалиции русских соглашателей с либералами, большевистский лозунг: "Долой десять министров-капиталистов!". Массы доверяли еще социалистам-соглашателям, но и у самых доверчивых масс всегда есть инстинктивное недоверие к буржуа, эксплуататорам, капиталистам. На этом и была построена тактика большевиков в определенный период времени. Мы не говорили "долой министров-социалистов". Мы не выдвигали даже лозунга "долой Временное правительство", в качестве боевого лозунга момента. Но зато мы неустанно били в одну точку: "долой десять министров-капиталистов". Этот лозунг сыграл огромную роль, так как позволил массам на деле убедиться в том, что соглашателям министры-капиталисты ближе и дороже, чем рабочие массы.

Лозунги этого типа как нельзя лучше соответствуют данной стадии испанской революции. Пролетарский авангард полностью и целиком заинтересован в том, чтобы толкать испанских социалистов ко взятию всей власти в свои руки. Для этого и нужно разорвать коалицию. Очередной задачей является борьба за изгнание буржуазных министров из коалиции. То или другое, вероятнее всего, частичное, половинчатое разрешение этой задачи мыслимо только в связи с крупными политическими событиями, под ударами новых массовых движений и пр. Так, в России под давлением массовых движений вылетели из коалиционного правительства сперва Гучков и Милюков, затем князь Львов, во главе правительства оказался Керенский, число "социалистов" возросло и пр. После приезда Ленина партия большевиков ни на одну минуту не солидаризировалась с Керенским и соглашателями. Но она помогала массам отталкивать буржуазию от власти и проверять соглашательское правительство на опыте. Это был необходимейший этап на пути движения большевиков к власти.

Насколько можно понять издалека, выборы в кортесы обнаружат чрезвычайную слабость правых республиканцев, типа Замора-Маура, и обеспечат огромный перевес мелкобуржуазных соглашателей разной окраски: радикалов, радикал-социалистов и "социалистов". Несмотря на это, можно почти с уверенностью ждать, что социалисты и радикал-социалисты будут цепляться изо всех сил за своих союзников справа. Лозунг: "долой Замора-Маура" вполне своевременен. Нужно только ясно понять одно: коммунисты не ведут агитации за министерство Леру, не берут на себя никакой ответственности за социалистическое министерство, но в каждый данный момент главный удар направляют против наиболее определенного и последовательного классового врага и этим ослабляют соглашателей, расчищая путь пролетариату. Рабочим социалистам коммунисты говорят: "В отличие от нас, вы верите своим социалистическим вождям; заставьте же их, по крайней мере, взять власть. В этом мы вам честно поможем. А потом давайте проверять на деле, кто из нас прав".

Вопрос взят выше в связи с составом кортесов. Но и другие события, например репрессии против масс могут придать чрезвычайную остроту лозунгу "долой Замора-Маура". Победа в этой области, т. е. выход в отставку Замора, получила бы на новом этапе почти такое же значение для дальнейшего развития революции, как выход в отставку Альфонса в апреле. В выдвигании таких лозунгов надо исходить не из доктринерских абстракций, а из состояния сознания масс, из того, как массы воспринимают события и как на них отразится тот или другой частичный успех. Голое противопоставление лозунга "диктатуры пролетариата" или "рабоче-крестьянской республики" нынешнему режиму само по себе совершенно недостаточно, ибо не захватит масс.

В связи с этим снова встает вопрос о социал-фашизме. Это глупенькое изобретение страшно-левой бюрократии превращается сейчас в Испании в величайшее препятствие на пути революции. Обратимся снова к русскому опыту. Меньшевики и эсеры, стоя у власти, вели империалистскую войну, защищали собственников, преследовали солдат, крестьян и рабочих, производили аресты, ввели смертную казнь, покровительствовали убийству большевиков, обрекли Ленина на подпольное существование, держали других вождей большевизма в тюрьме, распространяли про них ужасающую клевету и пр. и пр. Всего этого с избытком достаточно, чтобы задним числом назвать их "социал-фашистами". Но тогда, в 1917 г., это слово вообще еще не существовало, что не помешало, как известно, большевикам прийти к власти. После страшных преследований большевиков в июле-августе, большевики вместе с "социал-фашистами" заседали в органах борьбы против Корнилова. Вначале сентября Ленин из подполья предлагал русским "социал-фашистам" компромисс: "порвите с буржуазией, возьмите власть и мы, большевики, будем мирно бороться за власть внутри советов".

Если бы между соглашателями и корниловцами, тогдашними действительными "фашистами", не было никакой разницы, то невозможна была бы совместная борьба большевиков с соглашателями против корниловцев. А между тем эта борьба сыграла огромную роль в развитии революции, отбив атаку генеральской контрреволюции и помогши большевикам окончательно оторвать массы от соглашателей.

В том и состоит природа мелкобуржуазной демократии, что она колеблется между коммунизмом и фашизмом. Во время революции эти колебания бывают особенно остры. Рассматривать испанских социалистов, как разновидность фашизма, значит заранее отказываться использовать их неизбежные колебания влево, значит закрывать себе самим путь к социалистическим и синдикалистским рабочим.

В заключение этого письма отмечу, что критика и разоблачение испанского анархо-синдикализма представляют чрезвычайно важную задачу, которую нельзя запускать ни на день. Анархо-синдикализм на своих верхах представляет наиболее замаскированную, наиболее вероломную и наиболее опасную форму соглашательства с буржуазией и прислужничества ей. В своих низах анархо-синдикализм заключает большие потенциальные силы революции. Основная наша задача здесь та же, что и по отношению к социалистам: противопоставить низы верхам. Однако, задача эта должна быть тщательно приспособлена к специфической природе синдикальной организации и к специфическому характеру анархистской маскировки. Об этом в одном из следующих писем.

29 июня 1931 г.

Маурина надо подвергать беспощадной и непрерывной критике, которую события будут подтверждать блестяще. Пройдет совсем немного времени, - и Маурин окажется просто смешной фигурой со своими провинциальными размышлениями, доморощенными доктринами и самодельными лозунгами. Весь вопрос в том, кто ему унаследует. Левая оппозиция не сможет стать руководящей силой во всей Испании, не став ею в Каталонии.

Второй неотложный вопрос - это анархо-синдикалисты. Необходимо выпустить брошюру против анархо-синдикализма и распространить ее как можно шире не только в Испании, но и в других странах. Читали ли вы статьи Монатта, в которых он выражает надежду на то, что испанские анархо-синдикалисты противопоставят большевистскому государству настоящее "анархическое" государство? Вся судьба мирового анархизма, вернее его остатков, не добитых русской революцией, неразрывно связана сейчас с судьбой испанского анархо-синдикализма. А так как анархо-синдикализм в Испании неизбежно идет навстречу банкротству, жалкому и смехотворному, то нельзя сомневаться в том, что испанская революция явится могилой анархизма. Но... как бы могила анархо-синдикализма не оказалась в то же время и могилой самой революции. Если Маурин является временным прикрытием для сталинцев, то анархо-синдикализм является временным прикрытием для социалистов и республиканцев, т. е. для буржуазии. Как Маурин может передать передовых каталанских рабочих в руки центристской бюрократии, так анархо-синдикалисты могут передать всю революцию в руки буржуазии. Борьба с анархо-синдикализмом теоретическая, как и практическая, становится сейчас в порядок дня. Разумеется, борьба эта должна вестись на основе политики единого фронта, при отстаивании единства синдикальной организации и пр. Но надо демаскировать вождей анархо-синдикализма и, прежде всего, раздеть донага этого жалкого светского попа Пестания, которому предстоит несомненно самая гнусная и подлая роль в дальнейшем развитии революции.

...Рабочий социалист не доверяет буржуазии и очень хотел бы, чтоб вся власть была в руках социалистов. Так же смотрит на дело и рабочий синдикалист. Задача политики состоит в данном случае в том, чтоб, опираясь на социал-демократические предрассудки рабочих, помочь им освободиться от этих предрассудков. Надо натравить рабочих вообще, социалистов в особенности, на их вождей под лозунгом: "берите власть!". Это, пожалуй, центральная тактическая задача момента. Очень важно придать лозунгам боевую, ясную, отчетливую картинную формулировку.

Образцы речи Маурина производят угнетающее впечатление. В противоположность нам этот человек, видите ли, считает пятилетний план завоеванием революции! Неужели же он ничего не читает?

Кстати, агентство Рейтера, а за ним и другие агентства, распространяют фальшивые телеграммы относительно моих мнимых статей и интервью о пятилетнем плане ("полный провал, обман и т. д."). Крайне важно, разоблачать и опровергать эти гнусности. В данном случае буржуазия использует против сталинцев их собственные вымыслы и клеветы.

1 июля 1931 г.

1. Передо мною местная газета от 1 июля с первыми сведениями об исходе испанских выборов. Поистине все совершается пока что в строго "плановом" порядке. Сдвиг влево произошел с замечательной планомерностью. Будем надеяться, что наши испанские товарищи проанализируют результаты выборов с необходимой тщательностью, подобрав все материалы. Надо выяснить, как голосовали рабочие, в частности анархо-синдикалисты. В некоторых районах ответ должен совершенно ясно вытекать из избирательной статистики. Крайне важно, разумеется, выяснить голосование крестьян в разных провинциях. Одновременно с этим надо собрать все те "аграрные программы", которые предъявлялись разными партиями в разных частях страны. Все это очень спешная и очень важная работа.

2. Социалисты, как и следовало ожидать, одержали, по-видимому, большую победу. Это центральный момент парламентарной ситуации. Социалистические вожди чувствуют себя счастливыми, что не имеют большинства в кортесах, и что их коалиция с буржуазией оправдывается, таким образом, парламентской статистикой. Социалисты не хотят брать власть, ибо основательно опасаются, что социалистическое правительство, станет только этапом к диктатуре пролетариата. Из речи Приетто вытекает, что социалисты намерены поддерживать коалицию до тех пор, пока таким путем удастся сдерживать пролетариат, чтобы затем, когда натиск рабочих станет слишком сильным, под радикальным предлогом перейти в оппозицию, предоставив буржуазии дисциплинировать и громить рабочих. Другими словами, мы имеем перед собою вариант линии Эберта и Церетели. Будем помнить, что линия Эберта удалась, политика Церетели провалилась, причем решающее значение в обоих случаях имела сила коммунистической партии и ее политика.

3. Разоблачать план социалистов (их политическую игру в поддавки) нам надо немедленно, уличая их на каждом отдельном вопросе. Это, разумеется, относится прежде всего к левой испанской оппозиции. Но одного разоблачения мало. Нужен ясный политический лозунг, отвечающий характеру нынешнего этапа испанской революции. Результаты выборов делают этот лозунг абсолютно ясным: рабочие должны порвать блок с буржуазией и заставить социалистов взять власть. Крестьяне должны помочь рабочим, если хотят получить землю.

4. Социалисты будут ссылаться на то, что у них в кортесах нет большинства. Наш вывод отсюда: выборы действительно демократических кортесов на основах действительно всеобщего и равного избирательного права для мужчин и женщин, начиная с 18 лет. Другими словами: недемократическим, подтасованным кортесам мы на данной стадии противопоставляем подлинно народные, подлинно демократические, честно избранные кортесы.

5. Если бы коммунисты на данной стадии пытались повернуть спину кортесам, противопоставляя им лозунг советов и диктатуры пролетариата, то они бы показали только, что их нельзя брать всерьез. В кортесах нет, по-видимому, ни одного коммуниста (так сообщают турецкие телеграммы). Разумеется, революционное крыло всегда сильнее в действии, борьбе, чем в парламентском представительстве. Но все же между силой революционной партии и ее парламентским представительством существует известное соотношение. Слабость испанского коммунизма обнаружилась полностью. В этих условиях говорить о низвержении буржуазного парламентаризма пролетарской диктатурой значило бы просто играть роль дурачков и болтунов. Задача в том, чтобы на основах парламентарной стадии революции стать сильнее, собрав вокруг себя массы. Только так можно преодолеть парламентаризм. Но именно для этого необходимо сейчас развернуть бешенную агитацию под лозунгами самой решительной и крайней демократии.

6. Каковы критерии при выдвигании лозунгов? С одной стороны, общее направление революционного развития, определяющее нашу стратегическую линию; с другой стороны состояние сознания масс. Коммунист, который не будет считаться с последним фактором, разобьет себе голову. Вдумаемся немного, как должны испанские рабочие в массе своей воспринимать нынешнюю обстановку. Их вожди, социалисты у власти. Это повышает требовательность и настойчивость рабочих. Каждый стачечник будет считать, что правительства не только не нужно бояться, наоборот, нужно ждать от него помощи. Коммунисты должны именно в эту сторону направлять мысли рабочих: "требуйте от правительства. Ведь там сидят ваши вожди". Социалисты будут ссылаться, в ответ рабочим депутациям, на то, что у них нет большинства. Ответ ясен: при действительно демократическом избирательном праве и разрыве коалиции с буржуазией, большинство обеспечено. Но этого-то социалисты и не хотят. Их положение ставит их в противоречие с лозунгами решительной демократии. Если мы просто противопоставим кортесам диктатуру пролетариата или советы, то мы сплотим рабочих с социалистами, ибо те и другие скажут: коммунисты хотят нами командовать. Под лозунгами же демократии и разрыва социалистов с буржуазией мы вгоним клин между рабочими и социалистами и подготовим следующий этап революции.

7. Все приведенные рассуждения повисли бы в воздухе, если б мы ограничивались только лозунгами демократии и их парламентским преломлением. Об этом не может быть и речи. Коммунисты участвуют во всех стачках, во всех протестах, демонстрациях, поднимают новые и новые слои. Коммунисты с массой и впереди массы во всех боях. На почве этих боев коммунисты выдвигают лозунг советов и при первой возможности строят советы, как организации единого пролетарского фронта. На данной стадии советы не могут быть ничем большим. Но если они возникнут, как боевые организации единого пролетарского фронта, они, под руководством коммунистов неизбежно превратятся на известной стадии в органы восстания, а затем и в органы власти.

8. Смело развертывая аграрную программу нельзя ни в каком случае забывать о самостоятельной роли сельскохозяйственных рабочих. Это главный и основной рычаг пролетарской революции в деревне. С крестьянами у рабочих - союз, а сельскохозяйственные рабочие представляют собою часть самого пролетариата. Этого глубокого различия никогда нельзя упускать из виду.

9. Из "Веритэ" я узнаю, что сталинцы обвиняют не то левую оппозицию в целом, не то меня одного в том, будто мы против немедленной конфискации помещичьих земель. Поистине, никогда нельзя предвидеть, в какую сторону свернут на этот раз бюрократические демагоги. Что значит "немедленный" захват земли? Кем? Какими организациями? Правда, несравненный Пери еще в апреле утверждал, что испанские крестьяне строят советы, а рабочие идут поголовно за коммунистами. Разумеется, мы за то, чтобы крестьянские советы (или союзы, или комитеты) немедленно забирали в руки помещичью землю. Но ведь надо еще только поднять крестьян. А для этого надо вырвать рабочих из-под влияния социалистов. Одно без другого не выйдет.

Или может быть сталинцы хотят сказать, что мы покровительствуем помещичьей собственности? Но даже и в клевете должна быть логика. Каким образом из позиции перманентной революции вытекает защита помещичьей собственности? Пусть попробуют нам объяснить.

Мы, с своей стороны, напомним, что когда сталинцы проводили в Китае политику блока четырех классов, то Политбюро, под руководством Сталина, посылало телеграммы Центральному комитету китайской компартии с требованием тормозить крестьянское движение, чтобы не отталкивать "революционных генералов". В аграрную программу Сталин и Молотов внесли маленькое ограничение: конфискация помещичьих земель, кроме земель офицерства. А так как все помещики, помещичьи сынки и племянники вступали в армию Чан-Кай-Ши, то "революционное" офицерство стало орденом страхования помещичьей собственности. Этой позорной главы из истории сталинского руководства вычеркнуть нельзя. Оппозиция тогда же нашла копию телеграммы в протоколах Политбюро, разоблачила и заклеймила это постыдное предательство аграрной революции. Теперь эти господа пытаются нам в Испании подкинуть те преступления, которые они совершили в Китае. Но нет: теперь оппозиция имеет почти в каждой стране свою секцию, которая не позволит безнаказанно распространять ложь и смуту. На живом опыте испанской революции левая оппозиция выяснит все основные спорные вопросы и сделает гигантский шаг вперед. Недаром же революция есть локомотив истории.

8 июля 1931 г.

Самым опасным, вредным, даже гибельным было бы, если бы в сознании рабочих Каталонии, Испании, всего мира утвердилась мысль, что мы солидарны с политикой каталанской Федерации или несем за нее ответственность, или хотя бы стоим к ней ближе, чем к центристской группировке. Сталинцы изо всех сил поддерживают такое представление. Мы до сих пор недостаточно решительно боролись с этим. Тем важнее и неотложнее рассеять это недоразумение, которое жестоко компрометирует нас и задерживает развитие каталанских и испанских рабочих.

На выборах в кортесы Федерация собрала около 10 000 голосов. Число это невелико. Но в революционную эпоху действительно революционная организация способна быстро расти. Есть, однако, одно обстоятельство, которое чрезвычайно умаляет вес этих 10 000 голосов: на выборах в кортесы Федерация получила меньше голосов, чем на муниципальных выборах в Барселоне, т. е. в важнейшем революционном центре. Этот, на первый взгляд мелкий факт имеет огромное симптоматическое значение. Он показывает, что, в то время, как в более глухих местах обнаруживается, хотя и крайне слабый приток рабочих к Федерации, в Барселоне путаница Маурина не привлекает, а отталкивает рабочих. Разумеется, неизбежное банкротство Масиа может помочь даже и Маурину, как банкроту второй очереди. Но бессилие нынешнего руководства Федерации выборами в кортесы доказано полностью: поистине нужны особые "таланты", чтоб умудриться в Барселоне не увеличить своего влияния в течение трех месяцев революции!

Что представляет собою Федерация на языке революционной политики? Есть ли это коммунистическая организация, и какая именно: правая, левая, центристская? Несомненно, что за Федерацию голосуют рабочие революционеры, потенциальные коммунисты. Но у них в головах еще нет ясности. Да и откуда ей взяться, если ими руководят путаники. В этих условиях более решительные, более смелые, более последовательные рабочие неизбежно должны толкаться в сторону официальной партии. Эта последняя получила в Барселоне всего 170 голосов и около 1000 во всей Каталонии. Но не надо думать, что это худший элемент. Наоборот, большинство этих элементов могли бы быть с нами, и будут с нами, когда мы развернем свое знамя.

В начале революции 1917 года большинство социал-демократических организаций России имело смешанный характер, включая в свои ряды большевиков, меньшевиков, примиренцев и пр. Тенденция ко всеобщему объединению была так велика, что на партийной конференции большевиков Сталин в конце марта, за несколько дней до приезда Ленина, высказался за объединение с меньшевиками. Некоторые из провинциальных организаций оставались смешанными до Октябрьской революции. Каталанская Федерация представляется мне такого рода смешанной, нерасчлененной организацией, в которую входят и будущие большевики, и будущие меньшевики. Это оправдывает политику, направленную на то, чтоб внести в ряды Федерации политическую дифференциацию. Первым шагом на этом пути является разоблачение политической пошлости мауринизма. Здесь не должно быть пощады.

Сравнение каталанской Федерации с объединенными организациями в России требует, однако, очень существенных ограничений. Из объединенных организаций не исключалась ни одна из наличных социал-демократических группировок. Все они имели право внутри объединенной организации бороться за свои взгляды. Совсем иначе обстоит дело в каталанской Федерации. Там "троцкизм" объявлен под запретом. Любой путаник может защищать свою путаницу, но большевик-ленинец не смеет поднять открыто свой голос. Таким образом эта объединенная, смешанная, эклектическая организация с самого начала отмежевывается от левого крыла. Но этим самым она превращается в хаотический блок центристских и правых тенденций. Центризм может развиваться либо влево, либо вправо. Центризм каталанской Федерации, отталкивающийся во время революции от левого крыла, обречен на позорную гибель. Задача левой оппозиции ускорить эту гибель своей беспощадной критикой.

Есть, однако, еще одно обстоятельство, на которое надо обратить исключительное внимание. Каталанская Федерация стоит официально за объединение всех коммунистических организаций и групп. Можно не сомневаться, что рядовые члены искренно и честно хотят этого, хотя, конечно, с лозунгом единства связывают всякие иллюзии. Мы совершенно чужды этим иллюзиям. Мы выступаем за единство потому, что в рамках объединенной партии надеемся провести с успехом прогрессивную работу идейного размежевания на основе вопросов и задач, навязанных не извне, а вытекающих из развития самой испанской революции. Но во всяком случае мы поддерживаем борьбу за объединение коммунистов. Основным условием этого объединения является для нас право и возможность в рамках объединенной организации бороться за наши взгляды. Мы можем и должны обещать при этом полную лояльность в этой борьбе. Но ведь это основное условие нарушается Федерацией с самого начала: выступая под флагом единства, она из собственных рядов выбрасывает большевиков-ленинцев. При этих условиях поддерживать руководящую роль каталанской Федерации в борьбе за единство компартии было бы с нашей стороны верхом нелепости. На объединительном конгрессе Маурин собирается играть первую скрипку. Неужели же мы можем молча терпеть это отвратительное лицемерие? Борясь против левой оппозиции Маурин подделывается под сталинскую бюрократию, чтоб заслужить ее благорасположение. По существу он говорит сталинцам: "дайте мне ваше благословение и, прежде всего, дайте мне ваши субсидии, - и я обещаю вам бороться с большевиками-ленинцами не за страх, а за совесть". Объединительная деятельность Маурина есть только форма шантажа по отношению к сталинцам. Если мы будем молчать об этом, то мы будем не революционерами, а пассивными помощниками политического шантажа. Мы обязаны беспощадно разоблачить роль Маурина, т. е. его "объединительное" шарлатанство, ни мало не ослабляя своей борьбы за действительное объединение коммунистических рядов, как и своей борьбы за то, чтоб коммунистические ряды стали под наше знамя.

13 июля 1931 г.
ЕЩЕ О ТЕКУЩИХ ВОПРОСАХ ИСПАНСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

1. Итак Маурин, "вождь" рабоче-крестьянского блока, стоит на точке зрения сепаратизма. После колебаний он определился, как левое крыло мелкобуржуазного национализма. Я уже писал, что каталанский мелкобуржуазный национализм на данной стадии прогрессивен. Но при одном условии: если он развертывает свою деятельность вне рядов коммунизма и всегда находится под ударами коммунистической критики. Позволять же мелкобуржуазному национализму выступать под маской коммунизма, значит одновременно наносить вероломный удар пролетарскому авангарду и убивать прогрессивное значение мелкобуржуазного национализма.

2. Что означает программа сепаратизма? Экономическое и государственное раздробление Испании, или, иначе говоря, превращение Пиренейского полуострова в подобие Балканского полуострова. Самостоятельные государства, отделенные друг от друга таможенными стенами, самостоятельные армии и "самостоятельные" внутренние пиренейские войны. Конечно, мудрый Маурин скажет, что он этого не хочет. Но программы имеют свою логику, т. е. то, чего не имеет Маурин.

3. Заинтересованы ли рабочие и крестьяне разных частей Испании в экономическом расчленении страны? Ни в каком случае. Следовательно, отождествлять решительную борьбу за право на самоопределение с пропагандой сепаратизма, значит совершать гибельную работу. Наша программа есть испанская федерация при непременном сохранении экономического единства. Мы не собираемся навязывать эту программу угнетенным национальностям полуострова при помощи оружия буржуазии. В этом смысле мы честно стоим за право на самоопределение. Если бы Каталония отделилась, то коммунистическое меньшинство в Каталонии, как и в Испании должно было бы вести борьбу за федерацию.

4. На Балканах еще старая довоенная социал-демократия выдвинула лозунг демократической балканской Федерации, как выход из сумасшедшего дома сепаратных государств. Сейчас коммунистическим лозунгом на Балканах является балканская советская Федерация (кстати: Коминтерн усыновил лозунг балканской советской Федерации, но в то же время отвергает лозунг европейской советской Федерации!). Неужели же мы можем при таких условиях сделать своим лозунгом балканизацию Пиренейского полуострова? Не чудовищно ли это?

5. Синдикалисты, по крайней мере, отдельные их вожди заявляли, что они будут бороться против сепаратизма даже с оружием в руках. Если б дело дошло до этого, то коммунисты и синдикалисты оказались бы по разные стороны баррикады, ибо коммунисты, нимало не разделяя сепаратистских иллюзий, наоборот, критикуя их, в то же время должны давать беспощадный отпор палачам империализма и его лакеям синдикалистам.

6. Если бы мелкой буржуазии удалось - против советов и критики коммунистов - расчленить Испанию, то отрицательные последствия такого режима не замедлили бы сказаться. Рабочие и крестьяне разных частей полуострова скоро пришли бы к выводу: да, коммунисты были правы. Но ведь это и значит, что мы не должны брать на себя ни малейшей ответственности за программу Маурина.

7. Монатт надеется, что испанские синдикалисты построят новое "синдикалистское" государство. Вместо этого испанские друзья Монатта успешно врастают в буржуазное государство. Злосчастная курица, высиживающая утят! Сейчас чрезвычайно важно следить за всеми словами и делами испанских синдикалистов. Это откроет левой оппозиции во Франции возможность нанести французскому анархо-синдикализму непоправимый удар. Можно не сомневаться ни на одну минуту, что в условиях революции анархо-синдикалисты будут себя компрометировать на каждом шагу.

Гениальная идея синдикалистов: контролировать кортесы, не принимая в них участия! Применять революционное насилие, бороться за власть, овладеть властью - недопустимо. Вместо этого рекомендуется "контролировать" стоящую у власти буржуазию. Великолепная картина: буржуазия завтракает, обедает и ужинает, а руководимый синдикалистами пролетариат "контролирует" натощак эти операции.

 

Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев)
N 21-22.

 

 

Л. Троцкий.
ПИСЬМО В ПОЛИТБЮРО ВКП(Б)*1

/*1 24 апреля Л. Д. Троцким отправлено было печатаемое выше письмо в Политбюро ВКП(б). Так как на письмо не получено ответа, а политика Коминтерна идет в Испании по прежней колее, автор считает необходимым опубликовать свое письмо.

Дальнейшая судьба испанской революции полностью и целиком зависит от того, сложится ли в ближайшие месяцы в Испании боеспособная и авторитетная коммунистическая партия. При системе искусственных, навязываемых движению извне расколов это неосуществимо. В 1917 году партия большевиков сплачивала вокруг себя все родственные и близкие ей течения. Тщательно охраняя единство в своих рядах и дисциплину действия, партия открывала в то же время возможность широкого и всестороннего обсуждения коренных проблем революции (мартовское совещание, апрельская конференция, предоктябрьский период). Может ли пролетарский авангард Испании другими путями и методами выработать свои взгляды и проникнуться таким несокрушимым убеждением в их правильности, которое одно только и позволит ему повести народные массы на решающий штурм? Уже один тот факт, - привожу его в качестве примера, - что официальная компартия, при нынешнем положении, вынуждена Андрея Нина характеризовать, как контрреволюционера, не может не вести к чудовищной смуте, прежде всего в самих коммунистических рядах. На идейной смуте партия подняться не сможет. Неизбежное, при дальнейшей раздробленности и слабости коммунистов, поражение испанской революции почти автоматически приведет к установлению в Испании настоящего фашизма, в стиле Муссолини. Незачем говорить о том, какие последствия это имело бы для всей Европы и для СССР. С другой стороны, успешное развитие испанской революции в условиях еще далеко не завершившегося мирового кризиса открывало бы грандиозные возможности.

Глубокие разногласия по ряду вопросов, касающихся СССР и мирового рабочего движения, не должны помешать сделать честную попытку единого фронта на арене испанской революции. Еще не поздно! Нужно немедленно прекратить в Испании политику искусственного раскола, посоветовав - не приказав, а именно посоветовав, - испанским коммунистическим организациям созвать в возможно короткий срок объединительный съезд, который должен обеспечить разным оттенкам, при обязательной дисциплине действия, по крайней мере, ту степень свободы критики, какую имели в 1917 году разные течения русского большевизма, обладавшего несравненно более высоким опытом и закалом.

Можно не сомневаться, что если официальная испанская партия поймет диспропорцию между своей слабостью и грандиозностью задач и сделает серьезную попытку объединения коммунистических рядов, то она встретит полную поддержку со стороны тех революционных коммунистов, которые сейчас имеют свои особые организации, по причинам, которые вам известны и которые на 9/10 лежат вне условий испанской революции.

Чтоб не создавать даже и внешних затруднений, я делаю это свое предложение не в печати, а в настоящем письме. Ход событий в Испании - в этом сомневаться нельзя - будет каждый день подтверждать необходимость единства коммунистических рядов. Ответственность за раскол явится в данном случае грандиозной исторической ответственностью.

Л. Троцкий
24 апреля 1931 г.

 

Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев)
N 21-22.

 

 

Л. Троцкий.
К ДИСКУССИИ О СИНДИКАЛЬНОМ ЕДИНСТВЕ

Вопрос об единстве рабочих организаций не имеет единого решения, пригодного для всех форм организации и для всех условий.

Наиболее категорически этот вопрос решается для партии. Ее полная самостоятельность есть элементарное условие революционного действия. Но и этот принцип не дает заранее готового ответа относительно того, когда и при каких условиях нужно расколоться или, наоборот, объединиться с соседним политическим течением. Такого рода вопросы решаются каждый раз на основе конкретного анализа политических тенденций и условий. Высшим критерием при этом остается, во всяком случае, необходимость для организованного пролетарского авангарда - партии - ограждать свою полную независимость и самостоятельность на основе определенной программы действий.

Но именно такое решение вопроса о партии не только допускает, но, по общему правилу, делает необходимым, совершенно иное отношение к вопросу о единстве других, более массовых организаций рабочего класса: профессиональных союзов, кооперативов, советов.

Каждая из этих организаций имеет свои собственные, в известных пределах независимые, задачи и методы действий. Для коммунистической партии все эти организации являются прежде всего ареной революционного воспитания широких рабочих слоев и рекрутирования передовых рабочих. Чем большие массы охватывает данная организация, тем более широкие возможности она открывает перед революционным авангардом. Вот почему не коммунистическое, а реформистское крыло берет на себя, по общему правилу, инициативу раскола массовых организаций.

Достаточно противопоставить поведение большевиков в 1917 году с поведением британских тред-юнионистов за последние годы. Большевики не только оставались в общих профсоюзах с меньшевиками, но терпели в некоторых союзах меньшевистское правление уже после октябрьского переворота, несмотря на то, что в завкомах и в советах большевикам принадлежало подавляющее большинство. Наоборот, британские тред-юнионисты, по инициативе лейбористов, изгоняют коммунистов не только из партии, но по возможности и из тред-юнионов.

Во Франции раскол в синдикатах также явился последствием инициативы реформистов, причем революционная синдикальная организация, вынужденная вести самостоятельное существование, не случайно приняла название унитарной.

Требуем ли мы сегодня, чтобы коммунисты покинули ряды Генеральной конфедерации? Ни в каком случае. Наоборот: нужно укрепить революционное крыло конфедерации Жуо. Но уж этим одним мы показываем, что раскол синдикальной организации ни в каком случае не является для нас вопросом принципа. Все те принципиальные ультралевые возражения, которые можно сделать против единства профсоюзов, применимы прежде всего к участию коммунистов в Генеральной конфедерации. Между тем всякий революционер, не утративший чутья действительности, должен признать, что создание коммунистической фракции в реформистских синдикатах является исключительно важной задачей. Одной из задач этих фракций должна являться защита Унитарной конфедерации перед членами реформистских синдикатов. Эту задачу можно разрешать только доказывая, что коммунисты не хотят раскола профсоюзов, наоборот, готовы во всякое время восстановить синдикальное единство.

Если допустить на минуту, что раскол профсоюзов вытекает из обязанности коммунистов противопоставлять революционную политику реформистской, тогда нельзя ограничиваться одной Францией; надо потребовать, чтобы и в Германии, в Англии, Соединенных Штатах и т. д., коммунисты, независимо от соотношения сил, порвали с реформистскими профсоюзами и создали свои собственные. Коммунистические партии в некоторых странах действительно встали на этот путь. В отдельных случаях реформисты действительно не оставляют другого выхода. В других случаях коммунисты делают явную ошибку, поддаваясь на провокацию реформистов. Но никогда и нигде до сих пор коммунисты не мотивировали раскола синдикатов принципиальной недопустимостью работать вместе с реформистами в массовых пролетарских организациях.

Не останавливаясь на кооперативной организации, опыт которой не прибавит ничего существенного к сказанному выше, сошлемся на советы. Эта организация возникает в наиболее революционный исторический период, когда все вопросы ставятся на острие ножа. Можно ли, однако, хоть на минуту представить себе создание коммунистических советов в противовес социал-демократическим? Это значило бы убить самую идею советов. В начале 1917 года большевики оставались в советах в качестве ничтожного меньшинства. Они в течение месяцев - в такой период, когда месяцы идут за годы, если не десятилетия, - терпели над собою соглашательство большинства в советах несмотря на то, что в фабзавкомах они уже представляли подавляющее большинство. Наконец, и после завоевания власти большевики терпели меньшевиков в составе советов, пока те представляли известную часть рабочего класса. Лишь после того, как меньшевики окончательно скомпрометировали и изолировали себя, превратившись в клику, советы выбросили их из своей среды.

В Испании, где лозунг советов может в ближайшее время уже практически встать в порядок дня, самое создание советов (хунт) - при условии энергичной и смелой инициативы коммунистов - мыслимо не иначе, как путем организационно-технического соглашения с синдикалистами и социалистами, относительно порядка и времени выбора рабочих депутатов. Выдвигать в этих условиях идею недопустимости работы вместе с реформистами в массовых организациях было бы самой гибельной из всех форм сектантства.

Как же примирить такое наше отношение к массовым пролетарским организациям, руководимым реформистами, с нашей оценкой реформизма, как левого крыла империалистской буржуазии? Противоречие это не формально-логическое, а диалектическое, т. е. вырастающее из самого хода классовой борьбы. Значительная часть рабочего класса, большинство его в ряде стран, либо отвергает нашу оценку реформизма, либо вообще еще не подошло к этому вопросу. Вся задача в том и состоит, чтобы подвести эти массы к революционным выводам на основе нашего общего с ними опыта. Мы говорим рабочим, не-коммунистам и антикоммунистам: "Вы сегодня еще верите реформистским вождям, которых мы считаем изменниками. Мы не можем и не хотим насильственно навязать вам наши взгляды; мы хотим убедить вас. Давайте же попробуем вместе бороться и свободно обсуждать методы и результаты этой борьбы! Это и значит: при единстве синдикальной организации и обязательности для всех синдикальной дисциплины - полная свобода группировок внутри синдикатов.

Никакой другой принципиальной позиции предложить вообще невозможно.

Исполнительная комиссия французской оппозиционной Лиги совершенно правильно выдвигает сейчас на первый план вопрос об едином фронте. Только таким образом можно помешать реформистам и особенно их левой агентуре, монатистам, противопоставлять формальный лозунг единства практическим задачам классовой борьбы. Вассар, в противовес бесплодной официальной линии, выдвигал мысль об едином фронте с местными синдикальными организациями. В этой постановке верно то, что при местных стачках приходится иметь дело главным образом с локальными синдикатами и с отдельными федерациями. Верно также и то, что низовые звенья реформистского аппарата более чувствительны к давлению рабочих. Но было бы неверно проводить какую-либо принципиальную разницу между соглашениями с местными оппортунистами и соглашениями с их вождями. Все зависит от условий момента, от силы давления масс и от характера тех задач, которые стоят на очереди.

Само собою разумеется, что сами мы, при этом, вовсе не ставим соглашение с реформистами, местными или центральными, в качестве необходимого предварительного условия борьбы в каждом отдельном случае. Мы равняемся не по реформистам, а по объективной обстановке и настроению масс. То же самое относится и к характеру выдвигаемых требований. Было бы пагубно, если б мы заранее обязали себя принимать единый фронт на условиях реформистов, т. е. на основе минимальных требований. Рабочие массы не поднимутся на борьбу во имя требований, которые им представляются фантастическими. Но, с другой стороны, если требования заранее излишне урезаны, то рабочие могут сказать себе: игра не стоит свеч.

Задача состоит каждый раз не в том, чтоб формально предложить реформистам единый фронт, а в том, чтобы навязать его им на условиях, наиболее отвечающих обстановке. Все это требует активной и маневренной стратегии. Несомненно, во всяком случае, что именно на этом пути, и только на нем, унитарная Конфедерация может до некоторой степени смягчить последствия раскола масс между двумя синдикальными организациями, возложить ответственность за раскол на тех, кому она принадлежит по праву, и выдвинуть собственные боевые позиции вперед.

Особенностью положения во Франции является то обстоятельство, что в ней две синдикальные организации существуют раздельно в течение нескольких лет. При упадке движения за последние годы к расколу привыкли, об нем часто просто забывали. Можно было, однако, заранее предвидеть, что оживление в рядах рабочего класса непременно оживит лозунг единства синдикальной организации. Если принять во внимание, что более 9/10 французского пролетариата состоят вне синдикатов, то станет ясно, что при дальнейшем оживлении давление неорганизованных должно возрастать. Лозунг единства и является одним из первых последствий этого давления. При правильной политике это давление должно пойти целиком на пользу коммунистической партии и Унитарной федерации.

Если активная политика единого фронта является для ближайшего периода основным методом синдикальной стратегии французских коммунистов, то было бы, однако, совершенной ошибкой противопоставлять политику единого фронта политике единства синдикальной организации.

Совершенно неоспоримо, что единство рабочего класса может быть осуществлено лишь на революционной основе. Политика единого фронта, являющаяся одним из средств освобождения рабочих от влияния реформистов, ведет в последнем счете к действительному единству рабочего класса. Мы должны неутомимо разъяснять эту марксистскую истину передовым рабочим. Но историческая перспектива, даже самая правильная, не может заменять живого опыта масс. Партия есть авангард, но в своей работе, особенно в синдикальной, она должна уметь нагнуться к арьергарду. Она должна на деле показать рабочим - и раз, и два, и десять раз, если это нужно - что она готова в любое время помочь им восстановить единство синдикальной организации. И в этой области мы остаемся верны основному принципу марксистской стратегии: сочетанию борьбы за реформы с борьбой за революцию.

Каково сейчас отношение к единству со стороны обеих синдикальных конфедераций? Широким рабочим кругам оно должно казаться совершенно одинаковым. В самом деле, административные центры обеих организаций заявили, что объединение мыслимо только "снизу", на основе принципов данной организации. Прикрывшись лозунгом единства снизу, который она перехватила у коммунистов, реформистская Конфедерация эксплуатирует забывчивость рабочего класса и неосведомленность молодого поколения, которое совершенно не знает раскольнической работы Жуо, Дюмулена и К°.

Монатисты тем временем помогают Жуо, подменивая боевые задачи рабочего движения одним единственным лозунгом синдикального единства. В качестве честных маклеров, они направляют все свои усилия против Унитарной организации, чтоб оторвать от нее как можно больше синдикатов, сгруппировать их вокруг себя и затем повести переговоры с реформистской Конфедерацией на равных правах.

Насколько могу здесь судить по имеющимся у меня материалам, Вассар высказался за то, чтоб самим коммунистам выдвинуть лозунг объединительного конгресса обеих Конфедераций в целях полного слияния на основах синдикальной демократии. Это предложение было категорически отвергнуто, причем автор предложения был обвинен в переходе на позицию Монатта. За недостатком данных я лишен возможности высказаться об этом споре по существу. Но я считаю, что у французских коммунистов нет никакого основания отказываться от лозунга объединительного конгресса. Наоборот!

Монатисты говорят: "И те и другие - раскольники. Лишь мы стоим за единство. Рабочие, поддержите нас!" Реформисты отвечают: "Мы - за единство снизу", т. е. "мы" великодушно разрешаем рабочим вступать в нашу организацию. Что должна сказать по этому поводу революционная Конфедерация? "Мы недаром называемся унитарной Конфедерацией. Мы готовы осуществить единство синдикальной организации сегодня же. Но для этого рабочим совершенно не нужны сомнительные маклера, за которыми нет никакой синдикальной организации и которые питаются расколом, как черви загноившейся раной. Мы предлагаем подготовить и созвать в такой-то срок объединительный конгресс на началах синдикальной демократии".

Такая постановка вопроса несомненно сразу выбила бы почву из-под ног у монатистов, политически совершенно бесплодной группы, которая способна, однако, вносить большую смуту в ряды пролетариата. Но не слишком ли дорогой ценой мы купили бы ликвидацию группы маклеров? Ведь в случае согласия реформистов на объединительный съезд, коммунисты оказались бы на нем в меньшинстве и унитарная Конфедерация уступила бы место реформистской.

Такое соображение может показаться убедительным разве только левому синдикальному бюрократу, который борется за свою "независимость", теряя из виду перспективы и задачи движения в целом. Объединение обеих синдикальных организаций, даже если бы революционное крыло оставалось временно меньшинством, оказалось бы, и притом очень скоро, выгодным именно для коммунизма, и только для него. Объединение Конфедераций вызвало бы сразу значительный приток новых членов. Благодаря этому влияние кризиса сказывалось бы внутри синдикатов глубже и решительнее. Левое крыло могло бы на новой волне прибоя повести решительную борьбу за овладение объединенной Конфедерацией. Предпочитать обеспеченное большинство в узкой и замкнутой синдикальной организации оппозиционной работе в широкой, действительно массовой организации, могут только сектанты или чиновники, но не пролетарские революционеры.

Для мыслящего марксиста совершенно ясно, что одной из причин чудовищных ошибок руководства унитарной Конфедерации явилось то обстоятельство, что люди, как Монмуссо, Семар и др., не имеющие ни теоретической подготовки, ни революционного опыта, сразу оказались "хозяевами" в самостоятельной организации и получили возможность производить над нею эксперименты под указку Лозовских, Мануильских и К°. Можно не сомневаться в том, что, если бы реформистам не удалось в свое время расколоть Конфедерацию, и Монмуссо и К° должны были бы считаться с более широкими массами, то это одно уже дисциплинировало бы их бюрократический авантюризм. Вот почему плюсы объединения были бы сейчас неизмеримо больше минусов. Если бы в составе объединенной Конфедерации, охватывающей около миллиона рабочих, революционное крыло составляло в течение года - двух меньшинство, то для воспитания не только коммунистов-синдикалистов, но и всей коммунистической партии в целом эти два года были бы несомненно плодотворнее, чем пять лет "самостоятельных" зигзагов во все более и более слабой унитарной Конфедерации.

Нет, не нам надо бояться синдикального единства, а реформистам. Если б они действительно, т. е. не на словах, а на деле, согласились на объединительный конгресс, это дало бы возможность вывести рабочее движение Франции из тупика. Но именно поэтому реформисты не согласятся.

Условия кризиса создают для реформистов величайшие затруднения, прежде всего в синдикальной области. Им необходимо, поэтому, прикрытие с левого фланга. Таким прикрытием являются маклера единства. Разоблачить раскольничество реформистов и паразитизм монатистов есть поэтому очень важная самостоятельная задача настоящего момента. Разрешению ее и может послужить лозунг объединительного конгресса. Когда монатисты говорят об единстве, они направляют этот лозунг против коммунистов; когда унитарная Конфедерация сама предложит путь к единству, она нанесет смертельный удар монатистам и ослабит реформистов. Неужели это не ясно?

Правда, мы заранее знаем, что вследствие сопротивления реформистов, лозунг единства не даст сейчас тех больших результатов, какие получились бы в случае действительного объединения синдикальных организаций. Но более ограниченный результат, при правильной политике коммунистов, будет несомненно достигнут. Широкие круги рабочих увидят на деле, кто за единство, кто против него, и убедятся, что в услугах маклеров нет никакой надобности. Можно не сомневаться, что в результате монатисты сойдут на нет, унитарная Конфедерация почувствует себя крепче, реформистская Конфедерация - слабее и неустойчивее.

Но если так, то дело, значит, сводится не к достижению действительного единства, а лишь к маневру? Это возражение не может нас испугать. Ведь так именно оценивают реформисты всю нашу политику единого фронта: они объявляют наши предложения маневром только потому, что сами не хотят вести борьбу.

Было бы совершенно неправильным проводить какую-то принципиальную разницу между политикой единого фронта и политикой слияния синдикальных организаций. Раз коммунисты сохраняют полную независимость своей партии, своих фракций в синдикатах и всей своей политики, то слияние конфедераций есть ни что иное, как более длительная, более широкая форма политики единого фронта. Отвергая наше предложение, реформисты превращают его в "маневр". Но это, с нашей стороны, маневр законный и необходимый. На таких маневрах учатся рабочие массы.

Исполнительная комиссия Лиги, повторяем еще раз, совершенно права, когда настойчиво повторяет, что нельзя откладывать единства действий до объединения синдикальных организаций. Эту мысль надо по прежнему развивать, разъяснять и практически применять. Но это не исключает того, чтоб в известный момент, правильно выбранный, ребром поставить вопрос о слиянии конфедераций (или даже отдельных федераций).

Весь вопрос в том, способно ли коммунистическое руководство сейчас на такой смелый маневр? Будущее покажет. Но если партия и руководство унитарной Конфедерации и откажутся сегодня внять совету Лиги, - что более, чем вероятно, - то они могут оказаться вынуждены завтра последовать ему. Незачем говорить, что мы не делаем при этом из синдикального единства фетиша. Мы не откладываем ни одного боевого вопроса до объединения. Дело идет для нас не о панацее, а об отдельном важном предметном уроке, который надо преподать рабочим, забывшим вчерашний день или не знавшим его.

Для участия в объединительном конгрессе мы не ставим, разумеется, никаких принципиальных условий. Когда маклера единства, не стыдящиеся дешевых фраз, говорят о том, что объединенная Конфедерация должна основываться на принципах классовой борьбы и пр., то они занимаются словесной эквилибристикой в интересах оппортунистов. Как будто серьезный человек может предъявлять Жуо и К° требование стать, во имя единства с коммунистами, на путь классовой борьбы, от которого эти господа сознательно отказались во имя единства с буржуазией. И что собственно сами маклера, все эти Монатты, Жеромские и Дюмулены понимают под "классовой борьбой"? Нет, на почву синдикального единства мы готовы встать в любой момент не для того, чтобы "исправлять" (при помощи шарлатанских формул) наемных агентов капитала, а для того, чтоб вырывать рабочих из-под их предательского влияния. Единственные условия, какие мы ставим, имеют характер организационных гарантий синдикальной демократии, прежде всего свободы критики для меньшинства, разумеется, при условии его подчинения синдикальной дисциплине. Ничего другого мы не требуем и ничего большего с своей стороны мы не обещаем.

Представим себе, что партия, хоть и не сразу, принимает наш совет. Как должен был бы действовать ЦК? Прежде всего он был бы обязан тщательно подготовить внутри партии план кампании, обсудив его во всех местных партийных организациях и во всех синдикальных фракциях, применительно к местным синдикальным условиям, так, чтобы лозунг единства мог действительно быть направлен одновременно и сверху и снизу. Только после тщательной подготовки и разработки, после устранения всех сомнений и недоразумений в собственных рядах правление унитарной Конфедерации обращается к правлению реформистской Конфедерации с конкретно разработанным предложением: создать паритетную комиссию для подготовки в двухмесячный, например, срок объединительного синдикального конгресса, куда должны иметь доступ все синдикальные организации страны одновременно с этим местные унитарные организации обращаются к местным реформистским организациям с тем же предложением, точно и конкретно формулированным. Коммунистическая партия развертывает в стране широкую агитацию, поддерживая и разъясняя инициативу унитарной Конфедерации. Внимание самых широких слоев рабочего класса и, в первую голову, конфедеральных рабочих должно быть в течение известного времени сосредоточено на той простой мысли, что коммунисты предлагают немедленно осуществить организационное единство синдикальной организации. Как бы ни держали себя реформисты, к каким бы уловкам они не прибегали, коммунисты останутся от этой кампании в выигрыше, даже если она сведется на первый раз только к демонстрации.

Борьба под знаком единого фронта не прекращается тем временем ни на минуту. Коммунисты продолжают атаковать реформистов на местах и в центре, опираясь на растущую активность рабочих, возобновляя все новые предложения боевых действий на основе политики единого фронта, разоблачая реформистов, укрепляя свои ряды и пр. При этом может оказаться, что через полгода, через год или два коммунистам снова придется повторить свое предложение объединения синдикальных конфедераций и постановить этим реформистов в еще более трудное положение, чем в первый раз. Именно такой наступательный, смелый и в то же время маневренный характер, должна иметь настоящая большевистская политика. Только таким путем можно оберегать движение от застоя, очищать его от паразитических образований и ускорять развитие рабочего класса в сторону революции.

Предложенный выше наглядный урок может иметь смысл и достигнуть успеха лишь в том случае, если инициатива его будет исходить от унитарной Конфедерации и коммунистической партии. Задача Лиги, конечно, не в том, чтобы выступить самостоятельно с лозунгом объединительного конгресса, противопоставляя себя как унитарной, так и реформистской Конфедерации. Задача Лиги в том, чтоб толкать официальную партию и унитарную Конфедерацию на путь смелой политики единого фронта и побудить их - на основе этой политики - произвести в благоприятный момент - а таких моментов впереди будет много - решительное наступление в пользу слияния синдикальных организаций.

Чтоб выполнить свою задачу в отношении партии, Лига должна, первым делом выровнять свои собственные ряды в области синдикального движения. Это неотложная задача. Она должна быть и будет разрешена.

Л. Троцкий.
Принкипо, 25 марта 1931 г.

 

Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев)
N 21-22.

 

 

Л. Троцкий.
ЗАДУШЕННАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

---

Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 189; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!