Притчи о скрытом сокровище и драгоценной жемчужине
Еще подобно Царство Небесное сокровищу, скрытому на поле, которое нашед человек утаил, и от радости о нем идет и продает все, что имеет, и покупает поле то.
Еще подобно Царство Небесное купцу, ищущему хороших жемчужин, который нашед одну драгоценную жемчужину, пошел и продал все, что имел, и купил ее. (Матф. 13, 44–46).
Известный богослов Джон Доминик Кроссан (Crossan 1994: 93) пишет в своей характерной манере:
«Царство Божие подобно сему
Купец, продал все, что имел, чтобы купить драгоценную жемчужину
(Но как может быть Царство Божие подобно этому?).
742
В точности тот же вопрос, конечно, должен быть задан и относительно двойника притчи о жемчужине, т. е. относительно притчи о скрытом сокровище, и, я полагаю, одна «абстрактная» формула дает ответ как на вопрос Кроссана, так и на аналогичный вопрос, заданный по адресу другой притчи.
В сборнике ста личных свидетельств на тему «Иисус из Назарета– кто он для меня?» Генрих Шпеманн (Spaemann 1973: 27–28) приводит свидетельство одного из респондентов, который отвечает, что Иисус из Назарета «для него ничего не значит», и который, в частности, указывает на притчу о скрытом сокровище как на безнравственную историю. Разве человек, который нашел сокровище, не должен был сообщить об этом владельцу поля, вместо того чтобы утаить его и купить это поле себе?
Такое прочтение слишком всерьез воспринимает детали образа, вместо того чтобы сосредоточиться на центральной идее. Но, для того чтобы эффективно спорить с таким неправильным пониманием, мы должны быть готовы сформулировать то, что мы считаем более правильным прочтением. Едва ли достаточно сказать, что эта история представляет собою «просто метафору». Со своей стороны, я предлагаю следующее прочтение (на этот раз полное прочтение, с полным набором компонентов, для удобства читателей подразделенным на части):
|
|
|
«Драгоценная жемчужина»; «Скрытое сокровище»
| многие люди все время думают нечто вроде этого:
A. | «я хочу, чтобы со мною происходили какие-то хорошие вещи»
| из-за этого эти люди делают много вещей
| часто эти вещи не хороши для этих людей
| есть одна вещь, которая хороша для всех: жить с Богом
В. | нет ничего другого такого же
| многие люди не знают этого
| если ты знаешь это, ты не будешь все время думать:
| «я хочу, чтобы со мною происходили хорошие вещи»
С. | ты будешь думать о Боге
| ты будешь хотеть жить с Богом
| ты не захочешь ничего другого
| если ты будешь так жить, многие люди скажут, что это для тебя плохо
D. | ты будешь знать, что это для тебя хорошо
|
|
|
: ты будешь знать, что нет ничего другого такого же.
743
Центральная мысль, скрывающаяся за этими толкованиями, состоит в том, что люди могут «жить с Богом» и что для человека (читай: для тебя) это хорошо – собственно говоря, несравненно лучше, чем что-либо другое. Таким образом, это и составляет «драгоценную жемчужину» или «сокровище», которые столь ценны, что стоит «продать» за них все остальное и «остаться без гроша» (ср. Dodd 1965: 85): «жить с Богом». Нет ничего лучшего для человека, чем «обладать» этой «драгоценною жемчужиною», и нет ничего такого, к чему в большей мере стоило бы стремиться. И наоборот: нет ничего хуже для человека, чем утратить возможность «обладать» этой «драгоценною жемчужиною», и нет ничего такого, чего в большей мере стоило бы стараться избежать.
Жизнью людей часто управляет желание, чтобы с ними «происходили хорошие вещи», и они часто действуют, имея перед собою эту цель (А). Все это может измениться, указывает притча, если они найдут «драгоценную жемчужину»: вместо того чтобы все время думать: «я хочу, чтобы со мною происходили хорошие вещи»,– они обретут смысл жизни, свое «сокровище» в другом месте (В); а компонент 'ты не будешь хотеть ничего другого' в (С) указывает на то, что это принесет им нечто вроде счастья или мира в душе, несмотря на тот факт, что их, вероятно, будут считать безрассудными (D).
|
|
|
Но это «сокровище» является скрытым, самую хорошую жемчужину надо искать. В другой паре притч-близнецов Царство Божие сравнивается с очень маленьким зерном, горчичным зерном, которое станет большим деревом, и с маленьким количеством закваски, которое едва ли можно увидеть в трех мерах муки, но которое преобразит все тесто. Эти образы малости и сокрытости указывают на то, что «многие люди не знают» о единственной вещи, которая могла бы преобразить их жизнь и удовлетворить их сердечные желания, и что для адресата речи важно узнать об этом «скрытом сокровище» («для тебя будет хорошо, если ты будешь это знать»; «ты не захочешь ничего другого»).
С притчами о жемчужине и сокровище тесно связано целое семейство притч, противопоставляющих преходящие сокровища, не имеющие отношения к «Царству Божьему», и вечные сокровища, относящиеся к жизни с Богом, особенно следующая (Мф. 6, 19–21):
Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут;
Но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляет и где воры не подкапывают и не крадут;
|
|
|
Ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше.
744
(В «Евангелии от Фомы» упоминание сокровища, которое «остается там, куда моль не проникает, чтобы съесть», на самом деле соединено в одну логию [логию 8] с упоминанием торговца жемчужинами*.) Упор в каждом случае делается на различных вещах, и каждый текст заслуживает своего собственного полного толкования. Однако есть один момент, к которому я бы хотела здесь привлечь внимание: в отрывках, не содержащих притчи и соответствующих рассматриваемым притчам, в явном виде используется второе лицо («вы»). Это чередование явного второго лица в отрывках, не содержащих притчи, и кажущегося третьего лица в соответствующих притчах чрезвычайно характерно для Евангелий и подтверждает ту точку зрения, что использование третьего лица в притчах является фигуральным. (Вспомним, например, эксплицитное личностное обрамление притчи о добром самарянине; а также модус второго лица в соответствующих «буквальных» предписаниях, таких как «Любите врагов ваших, благотворите ненавидящим вас» (Лука 6, 27).)
В дальнейшем я сосредоточусь, прежде всего, на эсхатологических вопросах, которые составляют предмет таких текстов, как притча о неводе и притча о большом пире, и уделю особое внимание тому, что для исследований в области современной эсхатологии релевантна точка зрения второго лица, характерная для жанра притчи. Но в качестве необходимого фона для интерпретации указанных текстов нам нужно сначала рассмотреть притчи, содержащие учение о всеобъемлющей любви Божией и Божьем прощении, и, в частности, притчу о заблудшей овце и «парную» к ней притчу о потерянной драхме. Я также привлеку для анализа более сложную притчу о блудном сыне (или «пропавшем сыне»), которая обладает слишком богатым нарративным содержанием, для того чтобы ее можно было просто назвать «парной» к притче о заблудшей овце, но которая очевидным образом имеет сходное ядерное содержание. Опять-таки, наличие альтернативных образов, передающих в сущности одно и то же содержание, привлекает внимание к тому факту, что это содержание в каком-то смысле существует независимо от каждого из двух отдельно взятых образов и что ожидается, что читатели (слушатели) уловят неметафорическое содержание, общее для этих трех притч, но в каждом случае скрывающееся за своим особым образом.
__________________________
* Следует иметь в виду, что деление этого памятника на логии, или изречения, в различных изданиях делается различным образом.–Прим. перев.
745
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 84; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!