Он опять накрыл её губы своими, руки железным кольцом стискивали её, прижимая всё ближе.
«Да как же это! Да что же… — смятенно думала Гермиона, — он что — сошёл с ума, или напился?!!»
Она, наконец, не выдержала и, чудом протиснув руки в практически не существующее пространство между ними, изо всех сил оттолкнула его. Гарри от неожиданности споткнулся и плюхнулся в кресло, глядя на неё совершенно диким взором. Гермиона смотрела на него, не отрываясь, — постепенно пустота и боль уходили из его глаз. Они всё ещё оставались тёмными, но уже зеленели бархатным малахитовым отсветом. Гарри провёл рукой по лбу, словно приходя в себя, на лице отразился испуг:
— Что я делаю! — воскликнул он потрясённо. — Гермиона! Прости! Не знаю, что на меня нашло… Прости… — опустил голову и спрятал лицо в ладонях.
— Гарри… — Гермиона пыталась подобрать слова, в голове ещё был сумбур, а сердце сдавила жалость.
— Как я мог… — шептал Гарри, вцепившись руками в волосы. — Я не хотел тебя обидеть, Гермиона! Правда! Я просто…
— Ты не виноват, — не выдержала Гермиона. — Тебе было плохо.
— Ты простишь меня? — Гарри вскинул на неё умоляющие глаза.
— Я уже простила… Только скажи, что стряслось? Где ты был? Почему?
— Гермиона, ты… Спасибо! Это никогда больше не повторится, обещаю! — он медленно поднялся и направился к двери. Гермиона испугалась не на шутку.
— Стой, — девушка опередила его, встав между ним и дверью. — Я тебя не пущу!
— Гермиона… — он взглянул удивлённо.
|
|
|
— Ты не делал мне больно, — твёрдо сказала она. — Тебе было плохо… Тебе и сейчас плохо. Расскажи, в чём дело, может я смогу помочь?
— В этом ты не сможешь мне помочь, — голос его был тих, но спокоен и твёрд. — Я должен разобраться сам, только сам…
— Гарри, — она улыбнулась, — ты всё всегда делаешь сам. Но разреши мне помочь тебе, хотя бы попытаться…
Гермиона осторожно потянулась к нему, положила руки на плечи и нежно коснулась губ. Он не ответил. Она уже была готова испуганно отстраниться, когда его губы раскрылись, а руки снова оказались на её талии. Это был очень осторожный поцелуй и в то же время настоящий. Её руки взлетели и запутались у него в волосах, притягивая всё ближе… Он снова стал прежним, его губы и руки были знакомы, они заставляли трепетать её тело… Гермиона обрадовалась, кажется, всё прошло. Гарри отстранился и с улыбкой смотрел на неё.
— Я, наверно, пойду… — прошептал он таким тоном, словно хотел спросить «можно, я ещё немного побуду?».
— Нет, — Гермиона не уходила от двери. — Не пущу тебя. Ещё наткнешься на МакГонагалл, вдруг она будет делать обход, — девушка сделала большие глаза и едва удержалась от смеха при мысли о декане, шастающей ночью по гостиной. — Ты ещё не в себе, Гарри, — добавила Гермиона. Он молчал, не выпуская её из осторожных объятий. И всё же девушке хотелось узнать причину его странного поведения, прошедшие годы научили её обращать внимание на всяческие мелочи и всегда докапываться до причин необычных поступков Гарри
|
|
|
— Пожалуйста… расскажи что с тобой стряслось?
— О, у меня был интересный день, — ответил юноша, в миг опять став далёким и замкнутым. — Я узнал кое-что сегодня, — он повернулся и опять опустился в кресло. — Узнал то, что от меня скрывали шестнадцать лет. Я не понимаю, как они могли?!… И как мне теперь жить со всем этим…
— Что же ты узнал? — насторожилась Гермиона, пытаясь изобразить удивление, но уже предчувствуя ответ.
— Ты разве не понимаешь? Ведь Кристина всё рассказала тогда осенью, но ты молчала…
— Ты знаешь это! — староста в ужасе закрыла рот рукой.
— Я тебя не виню, так же как и Сириуса, и Кристину. Ты должна была хранить эту тайну, но ОН… — голос юноши дрогнул. — Как он мог скрывать и отмалчиваться? Неужели он имел право?! А Дамблдор… Как же я ошибся в нём!
— Гарри… — Гермиона подошла ближе.
— Всё это кажется таким нереальным, но причиняет реальную боль, режет, словно ножом… — Гарри отвернулся к окну, глаза бесцельно следовали за узорами портьер. — Только сейчас я узнал хоть что-то о своих родственниках. Как их звали, какими ими они были… Разве я не имел права знать это раньше?…
|
|
|
— Может, профессора не могли сказать, — осторожно предположила Гермиона. Больше всего ей хотелось сесть рядом, прижаться к нему, обнять, но она отступила, боясь помешать выговориться.
— Это глупо, — отрезал Гарри. — ОН сам сказал, что мне не рассказывал правду… специально. Поведал разные сказочки. Про то, что они с мои отцом были почти друзьями, спасали друг другу жизнь, а на самом деле… — его спина дрогнула, руки сжались в кулаки, так что побелели костяшки пальцев. — ОН ненавидел моего отца и моего деда, и теперь отыгрывается на мне. А забота о моей безопасности всего лишь хорошо подобранная маска… сейчас он изображает несчастного человека…
— Гарри, может… — Гермиона замялась, — может, ты ошибаешься…
— Ты что, оправдываешь его? — он резко развернулся, глаза сверкали.
— Я его не оправдываю… — испугалась девушка. — Просто пытаюсь понять… Кристина сказала, что последнее время ему было очень тяжело…
— Это тоже маска, только для жены и дочери… Думаю, дело в его сыне. Потеря сына выбила Снейпа из колеи, из-за этого он и переживает. А я… Я ему просто понадобился зачем-то…
|
|
|
— Но всё же… — Гермиона решилась и, наклонившись, обняла юношу за плечи, одежда была ещё мокрая, и она чувствовала, как его бьёт дрожь от сырости и от волнения. — Кристина ни при чём… ведь так?
— Она моя кузина, и я счастлив это узнать, — попытался улыбнуться Гарри. — Конечно, она не виновата в ошибках своего отца, так же, как я не виноват в ошибках моих отца и деда…
— И ты действительно не виноват! — твёрдо выговорила Гермиона. — Ты …
— Жертва, — грустно закончил Гарри. — Это ты хотела сказать.
— Ну…
— Гермиона, я больше не хочу говорить на эту тему, — отрезал он. — У меня нет дяди, — не было, и нет. Точка.
— Хорошо, — грустно ответила она. — Но всё же я тебя не отпущу.
— Ты хочешь, чтобы я остался? — он поднял разом посветлевшие глаза.
— Да. Я никуда тебя не отпущу. Ни сейчас, ни потом. Ты весь мокрый и дрожишь… Гарри! — она обняла его и горячо зашептала на ухо, — Я так хочу, чтобы ты забыл обо всех проблемах, хоть ненадолго! Пока ты здесь, со мной — будь счастлив.
— А если меня найдут тут утром? — в его голосе появилась тревога, а в зелёной глубине глаз — надежда.
— Я заколдую дверь на всякий случай, — Гермиона подошла к шкафу и достала синий халат. — Ты останешься здесь и переоденешься в сухое, — она вынула палочку и прошептала заклинание. — Вот держи, думаю, угадала с размером.
— Спасибо, — Гарри подхватил одежду.
— Я сейчас принесу нам что-нибудь поесть, — Гермиона вытащила тапочки из-под кресла. — Переоденься, а то подхватишь простуду. Я мигом.
Она выскочила за дверь. Гарри бросил халат на кровать, поколебался немного, и с облегчением скинул тяжелую влажную мантию, стянул мокрый свитер и брюки. Гермиона чуть-чуть ошиблась, и халат оказался великоват. Ткань была мягкой, тёплой и приятной на ощупь, казалось, это любимая обнимает, а не лёгкая одежда. Он всё ещё не мог поверить, что она не сердится, и сама попросила остаться. В груди разливалось необычное тепло, нарастало какое-то волнение и странное предчувствие... С замиранием сердца Гарри ждал возвращения Гермионы.
Староста не поленилась сбегать на кухню — потревожить бедных домовых эльфов, и теперь гордо держала в руках поднос, нагруженный фруктами и пирожками. Войдя, она улыбнулась, опустила поднос на столик и присела на край кровати, рядом с Гарри. Содрогнувшись, вспомнила, каким он появился на пороге её комнаты совсем недавно, с каким отчаяньем целовал... Желание прикоснуться к нему стало непреодолимым — Гермиона не выдержала — осторожно запустила пальцы во влажные растрёпанные волосы, и Гарри наклонился к ней, глаза оказались совсем рядом. И опять на Гермиону накатило знакомое опьяняющее ощущение, которое всегда приходило, когда она смотрела в эти глаза так близко. Всё окружающее растворялось, исчезало, переставало существовать… Гермиона готова была сжать Гарри в объятиях, расцеловать, спрятать, укрыть от всяческих напастей... Ей с трудом удалось подавить эту бурю желаний, и тут же воспоминание о поцелуях у гриффиндорского камина обожгло сердце и губы, — сразу безудержно захотелось повторения тех ощущений. Они целовались редко, иногда в библиотеке, за книгами — украдкой. А сейчас почти как тогда — в первый учебный день в Хогвартсе: они сидят рядом, чувствуют тепло друг друга, их укутывает глухая ночь... И ещё — они не в гостиной, а в комнате старосты, куда никто не сможет неожиданно зайти и увидеть их. И помешать. От внезапного осознания Гермиона ощутила невероятную радость и сама себе удивилась.
Гарри тоже отчётливо понял это, с замиранием сердца читая отражение собственных мыслей в глазах Гермионы. В груди предательски трепетало сердце, и немедленно с отчётливой ясностью он осознал — не часто будут выдаваться такие вот вечера, когда они смогут побыть наедине, ведь завтра может случиться всё, что угодно… А им так хочется быть счастливыми, попытаться хоть на миг отгородиться от мира хрупким коконом своей любви. И разве можно упускать такое мгновение, если сама судьба щедро преподносит его…
Гарри сел и потянулся к Гермионе. Коснулся рукой её щеки, нежно провёл большим пальцем по губам. Она закрыла глаза и устремилась к нему. Все страхи и опасения отступили, осыпались, как шелуха. Гарри нежно привлёк девушку к себе и поцеловал долгим, горячим, ошеломляющим поцелуем — мир умер, они оба забыли обо всём на свете. Гермиона просто не могла поверить, — он рядом, успокоившийся и осмелевший, готовый отдать всего себя ей и только ей. Девушку захлестнуло нечто непонятное, горло перехватило, сердце забилось в бешеном ритме, по телу волной прошла дрожь. И захотелось, чтобы он целовал не только её губы. Гарри удивлённо раскрыл глаза, когда она мягко потянула его на себя и откинулась на спину. Вдохновлённый её неожиданным порывом, он усилил напор, одновременно боясь испугать каким-нибудь неловким движением. Они целовались долго и самозабвенно, но скорее, нежно, чем страстно. Гарри становилось всё труднее сдерживать поднимающееся в нём трепещущее пламя, которое грозило вот-вот выплеснуться наружу. С ощущением, словно сейчас захлебнётся или сгорит, он оставил её губы, и приподнялся на локтях, чтобы видеть её глаза.
— Спасибо… — прошептал он, задыхаясь.
— За что? — сердце готово было выскочить из груди, когда он вот так смотрел на неё.
— За то, что ты есть… За то, что не прогнала меня…
— Глупый… — Гермиона слегка толкнула его и перевернула на спину.
— Гермиона?! — его глаза удивлённо распахнулись — теперь она наклонилась над ним, касаясь пальцами губ.
— Молчи…
— Ты такая… красивая… — прошептал Гарри дрожащим голосом, собирая её волосы и отводя их в сторону, отчего лицо девушки высветилось в пламени свечи, словно изваянное резцом. — С тобой я чувствую тепло…
— Я тоже… — прошептала она, склоняясь к самому его лицу. Словно горячий ветер подхватил и понёс, горло сжалось, и тщетно пытаясь в словах излить свои чувства, Гермиона прерывисто выдохнула ему в ухо, — не существует в мире того, что я не сделала бы ради тебя…и для тебя…
Гарри смущённо улыбнулся и притянул её к себе в поцелуе, Гермиона на мгновение отстранилась и, сняв с него очки, положила их на тумбочку. Потом, едва касаясь, поцеловала знакомый шрам, как той ночью у камина, закрытые глаза, — веки слегка дрогнули под её нежными прикосновениями, — медленно, едва касаясь, губы двинулись по переносице, от чего Гарри тихо хихикнул. Его ладони ласкали её шею, не решаясь отправиться ниже… а она ощущала, как по позвоночнику пробегают искры. Их дыхание смешивалось, губы искали друг друга, дрожь пронзала тела, — Гарри вновь растрепал ей волосы, порывисто прижал к себе. Гермионе показалось, будто время остановилось, будто нет ничего, кроме этой маленькой комнаты, освещённой мерцающим пламенем свечки, и никого, кроме юноши, единственного, существовавшего для неё сейчас на земле. Каждым прикосновением, каждым поцелуем, она изливала то огромное и сияющее, что жило в её сердце, вытесняя боль, тоску и горе из его души, неосознанно пытаясь закрыть собой, защитить, укрепить…
Когда их губы соприкасались, Гарри ощущал вспышки оранжевого пламени, приходящие откуда-то изнутри, казалось, внизу живота распускается огромный огненный цветок, и его лепестки пытаются вырваться наружу, обжигая нервы. Волнами накатывала дрожь, сотрясая его и Гермиону. Руки сжимались и разжимались, переплетая пальцы. Оранжевые искры перебегали от него к ней, расплавляя остатки мира вокруг них. Они катились по отвесной скале в море рук, губ, поцелуев… к счастью и любви. Вокруг плясали разноцветные огоньки, превращаясь в красивые цветы, порхающих бабочек, сияющие звёзды… Внутри звучала удивительная музыка, ещё более чистая и прекрасная, чем песня феникса. Она разливалась по телу, уносила в сказочные дали… И Гермиона, инстинктивно подчиняясь неслышному ритму этого странного танца, этой музыки, не задумываясь и не сомневаясь, скользнула руками по груди Гарри, распахнула халат, провела ладонями по бокам. Её губы спустились к ямочке у основания шеи, он задрожал, — мышцы затвердели, руки стиснули её так, что она охнула и впервые ощутила, какой он, оказывается, сильный. И это ещё больше взволновало девушку, придало уверенности. Его реакция, его дрожь ошеломили Гермиону, она не могла и представить себе, что это будет настолько всепоглощающе и страстно. Мысли улетучились, собственное тело казалось невесомым, она наслаждалась прикосновениями к его коже, удивительно нежной и гладкой.
Гарри становилось всё жарче, покрывало под ним словно раскалилось, внутри полыхал неукротимый огонь. Он даже не представлял, что люди могут сделать друг другу настолько приятно. Когда ее руки коснулись его обнажённой груди, отголоски чёрноты и боли, ещё остававшиеся в сердце, испарились, уступив место счастью и любви. Он чувствовал, как её ладони путешествуют по его телу, будто запоминая его на ощупь. Её нежные пальцы, проводя по коже, оставляли пламенеющие следы. Это было почти невыносимо, это уничтожало остатки сознания. Его руки оставили волосы и пробежали по её спине, чуть подрагивая. Она вернулась к его губам и, прильнув к ним, задохнулась — его руки нашли лазейку, приподняли пижамку и нырнули под неё, — Гермиона ощутила, как его пальцы быстро, чуть касаясь, пробежались вдоль позвоночника. Ладони скользили к резинке штанишек, пальцы немного потеребили ткань и опять двинулись вверх… Потом оранжевая волна захлестнула её и понесла в удивительный мир чувственных ощущений, когда тёплые ладони нежно-нежно накрыли её грудь. Руки гладили её, а она растворялась в тягучей истоме, которая сводила ноги и отдавалась в пояснице. Раздался какой-то тихий мелодичный звук, она не осознала, что издала его сама, но Гарри вдруг напрягся под ней, как струна, нервы, и так натянутые до предела, словно взорвались.
Мгновенно, легко и с покоряющей силой он перевернул её на спину и оказался сверху. Гермиона увидела его глаза — в них танцевали шальные зелёные искры, на щеках неровно пламенел румянец. Он улыбнулся, приподнял её одной рукой и сдёрнул пижамку. Посверкивая на него золотистым огнём из-под полуприкрытых век, Гермиона, не задумываясь, последовала примеру — его халат тоже полетел на пол. Руки вернулись к нежной шелковистой коже. Она чувствовала, как затрепетали мышцы, когда она провела ладонями вдоль позвоночника. Раньше она с замиранием сердца смотрела, как он летает, как напряжено его тело во время игры, — ей всегда хотелось узнать, что скрывается под одеждой, Гермиона отгоняла эти мысли, безудержно краснея, но сейчас она без смущения ласкала его, наслаждаясь прикосновениями.
Думать о чём-либо стало просто невозможно, последние мысли превратились в чувства и ощущения... Пока её руки медленно путешествовали по его телу, Гарри дарил поцелуи ей, осторожно касаясь губами век, щёк, подбородка… Потом он медленно двинулся вниз по шее, чтобы побывать там, где ещё не был, — прикоснуться к тому, чего раньше не дозволено было касаться… Гермиона чуть слышно вскрикнула, когда горячие губы стали подбираться к груди, её руки с силой вжались ему в спину…
И тут раздался грохот — оконное стекло задребезжало и загудело. Они оба содрогнулись с ног до головы, в ужасе от неожиданности и растерянности — что?, откуда?, почему? Гарри среагировал первым — мгновенно скатился на пол, сжимая в руке непонятно откуда взявшуюся волшебную палочку, принял боевую стойку и выставил палочку в сторону окна. В стекло билась большая летучая мышь. Билась с целеустремлённым остервенением, будто летала здесь всегда, и вот только сейчас на её пути вырос это неправильный и непонятный замок. Система ультразвуковой локации предельно развита у летучих мышей, они облетают любое препятствие за десятки миль, поэтому неожиданное вторжение этой ночной гости казалось необъяснимым. Витраж жалобно тренькал, но не поддавался, палочка подрагивала в руке Гарри, рукокрыл огромным мотыльком вился у окна, словно привязанный, а Гермиону всё сильнее била дрожь — нечто древнее, необъяснимое поднималось со дна души, какой-то запредельный, потусторонний ужас… Она не боялась летучих мышей с детства, легко препарировала их на Зельях, играючи превращала на Трансфигурации, но в этот миг большой серый нетопырь стал воплощением всех её страхов, средоточием и живым образом тех грозных сил, которые вились над ней и над самым дорогим для неё человеком, несли мрак, смерть и ужас, уничтожали надежду, гасили сердца…
Витраж треснул, нетопырь ударил вновь, и Гермиона зажмурилась, стискивая руки и зажимая себе рот, чтобы не закричать в голос:
— Ступефай! — зазвенели осколки, слегка оцарапав Гарри руки и грудь, летучая мышь тут же исчезла, холодный ветер мгновенно намёл на подоконнике горку мелкой снежной крупы. Не открывая глаз, Гермиона обхватила себя руками и сжалась в комок, тихонько подвывая от ужаса. Гарри бросился к ней:
— Это же просто дурацкая летучая мышь… Наверно, больная и потому сбилась с курса… Успокойся! Всё хорошо! — он обнял девушку, заглядывая в глаза. — Не бойся! — Гермиона затихла, нашарила на тумбочке свою волшебную палочку и бережно убрала мелкие порезы и царапины на его руках. Потом прижалась к Гарри, обняв за шею, и после долгого молчания тихо прошептала:
— Это дурной знак… Что-то должно случиться… нечто совершенно ужасное…
— Гермиона?! — Гарри был потрясён. — Ты говоришь, будто Трелони! — он постарался улыбнуться как можно безмятежней, хотя от её слов пробирала дрожь. — Все эти жуткие предзнаменования…
— Ты считаешь — ничего страшного? — она вскинула на него глаза с таким отчаянным выражением, ей так хотелось, чтоб её немедленно убедили в беспочвенности глупых страхов, что Гарри сам перепугался не на шутку — трезвомыслящей Гермионе подобная реакция была абсолютно несвойственна.
— Ну да… летучей мыши уже нет… исчезла — значит, ничего страшного и не было…
— Я и правда идиотка… Но мне стало так жутко! Показалось… будто смерть коснулась меня… и тебя… Гарри!!! — она ткнулась носом ему в шею и разрыдалась. Гарри гладил её по голове, по вздрагивающим плечам, на которые заботливо набросил пижамную курточку и думал о том, что неизбежное случится — остаётся только попытаться встретить его достойно и принять удар на себя, чтоб закрыть тех, кто дорог, отвести беду от них…
— Репаро… — тихо сказал он, указав палочкой на окно.
Сквозь тучи проглядывала луна… Свеча догорела, и комната погрузилась во тьму… Случившиеся так перетряхнуло взведённые нервы, что ребята никак не могли успокоиться. Яркий сверкающий поток ощущений, который нёс их и грозил утопить в чувственном омуте, внезапно оборвался грубым вторжением чего-то жуткого и непонятного… Они притихли, и оранжевое пламя на время погасло, но впервые испытанное соприкосновение не только губ, но и тел, поразило и потрясло. Кровь ещё бурлила, и мысли о несостоявшемся продолжении яркими картинками мелькали в мозгу…
Они лежали на кровати, крепко обнявшись, словно боясь выпустить друг друга из магического круга, оберегаемого их сердцами, их любовью… Гермиона успокоилась, свернувшись калачиком под боком у Гарри, положив голову на плечо и прильнув к нему всем телом. Он замер, обнимая её и прислушиваясь к совершенно новым, потрясающим ощущениям — девушка прикорнула на его плече, прижавшись в поисках защиты, расслабившись и умиротворившись в тепле его рук… Все страхи, все мрачные мысли улетучились — Гарри вдруг почувствовал какую-то новую силу, уверенность и решимость — с доверием и надеждой ему вручено живое сердце…
«Я должен защитить и сберечь!»
…Гарри открыл глаза, — луч солнца надоедливо щекотал веки. Но ещё до того, как он вспомнил произошедшее этой ночью, в груди разлилось удивительное чувство — переполненности счастьем. Он ощущал внутри себя сверкающую чашу, полную до краев, и чтобы не расплескать из неё ни капли, не хотелось даже двигаться.
«Гермиона!» — подумал он, и имя поскакало солнечным зайчиком, высверкивая мелодию, слышную только ему. И эта мелодия была удивительно похожа на песню феникса, только тихую и нежную. Гарри повернул голову и посмотрел на лежащую рядом Гермиону. Она крепко спала, с улыбкой на приоткрытых губах, щеки розовели, одна рука покоилась на его плече, другая — сжимала расстёгнутую пижамку — других подробностей ему не удалось разглядеть без очков, и это обстоятельство вызывало досаду... Гарри осторожно убрал её руку со своего плеча и придвинулся ближе.
Гермиона мгновенно распахнула глаза и увидела его внимательный нежный взгляд, — он любовался ею. Девушка улыбнулась, зажмурившись, — внутри всё звенело и пело: какое удивительно чудо — проснуться рядом с тем, кто дороже всех на свете. Гарри продолжал смотреть на неё. Она позволила себе немного понежиться и потянуться, — Гарри не сводил с неё глаз. Гермиона смотрела в зелёную мерцающую глубину, наслаждаясь тем, что видела там. Ещё раз, поймав себя на мысли, что он смотрится старше без очков, она потянулась и нежно поцеловала, — он радостно откликнулся, и они оба выпали из времени, не осознавая его ход. Для них сейчас всё было внове — нежные утренние поцелуи, одна подушка на двоих и одно одеяло, воспоминания об удивительной ночи, рассечённой напополам неожиданным страхом… — всё, что составляло теперь их самую глубокую, самую страшную и самую счастливую тайну.
— С добрым утром, — прошептала Гермиона. Гарри смутился и заёрзал:
— Ты не могла бы найти мои очки — хочется на тебя посмотреть...
— Вот держи, — она нацепила указанный предмет ему на нос.
— Ура! Мир обрёл ясность, — улыбнулся Гарри.
— И как он — твой мир? Больше не будет рушиться? — Гермиона посерьёзнела.
— В моём мире ничего не изменилось! — отчеканил он, и вдруг широко улыбнулся: — Хотя — нет! Изменилось… — их губы снова встретились.
— Ох, Гарри! — проговорила она, когда смогла вздохнуть. — Ты бы видел себя вчера, когда стоял у меня на пороге! Я не могла тебя прогнать… подумала, если отпущу тебя — случится непоправимое.
— Ну, я всё же не такой дурак… — его рука нежно погладила её щеку, и из-под длинных ресниц сверкнул быстрый веселый взгляд, — но я был так счастлив остаться…
— О! — Гермиона посмотрела на часы и провозгласила трагическим тоном. — Гарри! Мы проспали завтрак! Он уже начался.
— Это ужасное известие! — подхватил юноша. — И что же нам теперь делать? Есть хочется…
— Ага! И ещё, не видя нас, точнее тебя, на завтраке, учителя могут забеспокоиться и послать Рона на поиски, — рассудительность Гермионы не покидала её. — Наверное, нам не стоит испытывать его впечатлительность…
— Как быть? — вопросил Гарри.
— Возьмём фрукты и пойдём в библиотеку. Пока все завтракают в Большом Зале, мы сможем прошмыгнуть не замеченными, — предложила девушка
— В библиотеку? — в голосе Гарри не чувствовалось энтузиазма.
— Ладно! — Гермиона вдруг порывисто вскочила с кровати, запахивая пижамку. — У меня есть предложение получше! — она широким взмахом отдёрнула шторы
— Какое?
— Ты только посмотри в окно!
— А что там? — Гарри слез с кровати, завернувшись в халат. — Да! — он восхищённо смотрел на яркое солнце, переливающийся радугой снег и прозрачную голубизну неба. — Как красиво!
— Последний день каникул решил подарить нам прекрасную погоду, — Гермиона тряхнула волосами. — Давай проведём его вместе.
— Согласен… — прошептал Гарри, обнимая её и вновь находя губы… Время опять выкинуло странную штуку, испарив куда-то полчаса.
— Одевайся, пока солнце не убежало за тучи, — Гермиона, наконец, оттолкнула его, но тут же удержала за руку, — буду тебя ждать!
— Пара минут! — Гарри подхватил свою одежду и выглянул за дверь, — всё было тихо, школьники завтракали.
Путь оставался свободен. Он выскочил в боковой коридорчик, соединявший комнаты старост с остальными спальнями, и быстро добежал до комнаты мальчиков шестого курса. На его счастье, она оказалась пуста. Кровать Гарри была аккуратно застелена, так и простояв пустой всю ночь. Юноша раскрыл свой чемодан в поисках тёплой одежды для прогулки. Тут он увидел Торнадо, ненависть на секунду заполнила сердце, но тут же отступила, оставив неприятный холодок. Гарри вытащил из чемодана старую мантию и завернул в неё метлу, — сейчас он не хотел ни малейшего напоминания о Снейпе, — прошёл через комнату к старому шкафу, где они обычно хранили всякую ерунду, раскрыв дверцы, положил метлу на самую верхнюю полку и задвинул для верности старой крысиной клеткой.
«Пусть пока постоит там», — решил он и вытащил из чемодана зелёный джемпер и тёплую мантию. С порога оглянулся на старую добрую Молнию, какая-то мысль заставила улыбнуться — и, схватив метлу за древко, Гарри вышел, хлопнув дверью. Гермиона стояла на ступеньках, прижимая к груди объёмистый сверток с пирожками, и ехидно улыбалась:
— Я думала — девушки одеваются дольше! А выходит — наоборот.
— Не мог найти свитер, — пожал плечами Гарри.
— А метла зачем?
— Решил покатать тебя.
— Но… — девушке явно эта мысль не показалась интересной.
— Мы не будем высоко подниматься! — стал уверять ее Гарри. — К тому же, ты весишь раз в пять меньше Дадли и метла нас выдержит запросто!
— Спасибо! Обрадовал! — Гермиона скептически косилась на Молнию
— Уверяю тебя — летать так классно!
— Лучше всего следить за полётом с земли… — поёжилась Гермиона.
— Не бойся! Тебе обязательно понравится! Ты мне доверяешь? — Гарри протянул ей руку
— Конечно! — воскликнула Гермиона, разом отметая все сомнения, и взявшись за руки, они вприпрыжку сбежали в гостиную. Где немедленно наткнулись на мрачного, растрёпанного Рона, который быстро шёл им навстречу. Следом поспешала встревоженная Кристина. Увидев якобы пропавших друзей, идущих с сияющими лицами, оба растерянно остановились. Кристина заулыбалась, а Рон вдруг резко выкрикнул:
— Интересно узнать, где тебя носило вчера вечер?! Да и ночью не было в спальне?!
— Я был у Гермионы, — тихо ответил Гарри, но для Рона это прозвучало, как гром среди ясного неба.
— Где-где ты был?! — переспросил тот, растеряно моргая.
— Он был у меня, Рон! Гарри надо было кое-что рассказать…
— А почему он должен был рассказывать только тебе?! Разве мы не друзья?! Разве у него от нас есть секреты?!
— Ты вчера здорово всех перепугал, Гарри, — негромко вставила Кристина. — Мы с ног сбились в поисках…
— Вот-вот! — Рон уже наливался багрянцем. — А ты стоишь тут с радостной рожей и заявляешь, что провёл ночь у Гермионы!
— Рон! — Гарри мгновенно вспыхнул. — На что это ты намекаешь?!
— Сам знаешь! — буркнул тот, сжимая кулаки.
— Эй, а вот и не подерётесь! — улыбнулась Гермиона, делая шаг и вставая между набычившимися юношами. — Это я попросила Гарри остаться…
— Ты попросила?! — Рон ошарашено отступил в сторону, кулаки разжались.
— Конечно! Нам необходимо было немедленно побеседовать!
— Иногда бывает очень нужно поговорить по душам, — примирительно изрекла Кристина
— Точно! — Гарри радостно улыбнулся. — Кстати! Привет, кузина! — та от удивления открыла рот.
— Ты что — выпил жизнерадостное зелье?
— Нет. Вот моё жизнерадостное зелье, — Гарри обнял смутившуюся Гермиону за плечи.
— Ты узнал о существовании дяди?!
— Я много чего узнал… — уклончиво ответил Гарри. — У меня нет никакого дяди! Но против кузины я ничего не имею, учитывая, что она тоже жертва этого всеобщего вранья... — Кристина растеряно смотрела на него широко распахнутыми глазами.
— Э-э-э… Мы тут решили немного прогуляться — такая погода хорошая, — дипломатично предложила Гермиона. Хотите с нами?
— А почему бы и нет, — улыбнулась Кристина, беря себя в руки, и дёргая за мантию пребывавшего в столбняке Рона. — Вы идите, мы вас догоним!
— Отлично! До встречи!
…Гарри и Гермиона вышли в залитый солнцем, искрящийся снегом двор. Ослепительное солнце и сверкающая белизна так подходили к его ощущениям от удивительной ночи, что Гарри больше ни о чем не мог, да и не хотел думать. Они прошли до квиддичного поля.
— Ну что, полетаем? — он отпустил метлу, покорно зависшую в воздухе.
— Я боюсь, Гарри, — голос Гермионы подрагивал. — Она нас выдержит?
— Ты весишь немного — для Молнии это пустяк! Обещаю, мы полетим низко… Ты мне доверяешь? — снова спросил Гарри, протягивая руку.
— Да!
— Тогда ничего не бойся! — Гарри перекинул ногу, а Гермиона села сзади, сразу вцепившись в него.
Он оттолкнулся и взмыл в воздух. Гермиона крепко обхватила его и иногда вскрикивала, когда Гарри делал крутые развороты. Метла немного вибрировала, но всё же груз для нее оказался вполне сносный. Они летали невысоко, но Гермиона иногда зажмуривалась от страха. Однако постепенно чувство полёта захватило и её — пришла удивительная свобода и ощущение чистого простора, навстречу которому открывалась душа.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 181; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!