Чудовище хочет истребить жизнь на Земле 5 страница
Цветущими травами полная.
Леса, как шкура бобровая.
Под солнцем переливаются,
Лежит вся земля, как новая,
Реки по ней извиваются.
Слышатся там
Голоса людей.
Слышится там
Ржанье коней.
Слышится там
Крик петухов,
Слышится там
Мычанье коров.
Отвела Тумэн‑Жаргалан
Прощальный взгляд от родной страны,
Вперед поглядела она, а там
Холмы стоят все черным‑черны.
Темно впереди и пустынно,
Мертво впереди и постыло.
В пустоту, в темноту, в черный туман
Переступила черту Тумэн‑Жаргалан.
Сердце ее за тонкими ребрами
Бьется трепетно, бьется робко.
Вниз она посмотрит – горюет.
Как былинка она качается,
Куда ветерок подует.
Остановилась, прежде чем сделать шаг,
И про себя подумала так:
«Если буду такой я слабой,
Пропаду у дьявола черного,
Я ж – царица, не просто баба,
Стану хитрой я, упорной.
Быть не время нежной да трепетной,
Время сильной быть и умелой…»
Сразу мысли ее стали крепкими,
Сердце сразу окаменело.
И тогда уж в туман и мрак
Она сделала новый шаг.
Под ногами ее то глина,
То пески бесплодно‑сыпучие,
Впереди ее то долина,
То лесная чаща колючая.
Сквозь чащобу она продирается,
В глубь чужой земли пробирается.
Вот на низменном берегу,
На зеленом большом лугу,
Птицы пестрые, как сороки,
Но размером больше быка…
Убежать – подкосились ноги,
Слева – круча, справа – река.
Испугалась она до дрожи,
И не знает куда идти:
В горы нет никакой дорожки,
|
|
|
Через реку брод не найти.
А сороки ее окружают,
Расклевать ее угрожают.
Угрожают ей клювы острые,
Острие железных когтей.
Вдруг верхом на сороке пестрой
Человек подлетает к ней.
Человек совершенно голый,
Прикрывает мошну ладонь.
В поводу сороку подводит,
Словно то настоящий конь.
Но ведет себя не по‑хамски,
А здоровается по‑хански.
Смотрит он не по‑дьяволиному,
А достойно, по‑соколиному.
Смотрит он на женщину весело,
Задает ей вопросы вежливо.
– Путь короткий ваш или длинный,
Вам какая светит звезда?
Из какой вы пришли долины,
Направляетесь вы куда?
Тумэн‑Жаргалан, царица,
Отвечает голому рыцарю:
– Родная долина Хатан
Тесноватой мне показалась,
Чужая долина, где пыль да туман,
Попросторнее мне показалась.
Мой муж Абай Гэсэр
Надоел мне совсем.
Больше мне нравится дьявол Абарга‑Сэсэн.
С ним я счастье свое найду,
Вот куда я теперь иду.
Отвечает ей голый рыцарь:
– Узнают по полету птицу.
Узнают мечты по словам,
Узнают слова по делам.
Сразу видно, что вы – царица,
Помогу я охотно вам.
Он сажает ее на сороку,
Через реку везет широкую
И высаживает на лугу,
На другом уже берегу.
Пробирается дальше странница,
Из родной стороны изгнанница.
|
|
|
Под ногами ее то глина,
То пески бесплодно‑сыпучие,
Впереди ее то долина,
То – лесная чаща колючая.
Вот на низменном берегу,
На зеленом большом лугу,
Птицы серые, как вороны,
Но огромные, как коровы.
Испугалась царица до дрожи,
И не знает куда идти:
В горы нет никакой дорожки,
Через реку брод не найти.
А вороны ее окружают,
Расклевать ее угрожают.
Угрожают жене Гэсэра
Острием железных когтей.
Вдруг верхом на вороне серой,
Человек подлетает к ней.
Он ведет себя не по‑хамски,
А здоровается по‑хански.
Смотрит он на женщину весело,
Задает ей вопросы вежливо.
– Путь короткий ваш или длинный,
Вас какая ведет звезда?
Из какой вы пришли долины,
Направляетесь вы куда?
Тумэн‑Жаргалан, царица,
Отвечает этому рыцарю:
– Родная долина Хатан
Тесноватой мне показалась,
Чужая долина, где пыль да туман,
Попросторнее мне показалась.
Мой муж Абай Гэсэр
Надоел мне совсем.
Больше мне нравится Абарга‑Сэсэн.
С ним я счастье свое найду,
Вот куда я теперь иду.
Отвечает тогда ей рыцарь.
– Узнают по полету птицу.
Узнают мечты по словам,
Узнают слова по делам.
Сразу видно, что вы – царица,
Помогу я охотно вам.
На ворону ее сажает,
Через реку перелетает,
|
|
|
И высаживает на лугу,
На другом уже берегу.
Пробирается дальше странница,
Из родной стороны изгнанница.
Под ногами ее то глина,
То пески бесплодно‑сыпучие,
Впереди ее, то – долина,
То – лесная чаща колючая.
Вот на низменном берегу,
На зеленом большом лугу,
Меж рекой и горами черными,
Волки серые и огромные.
Испугалась царица до дрожи,
И не знает куда идти:
В горы нет никакой дорожки.
Через реку брод не найти.
А волки серые ее окружают,
И заесть ее угрожают.
Они рыскают, они шастают,
Они с голода зубами клацают.
Обступают жену Гэсэра
Волки‑чудища все плотней.
Вдруг верхом на волке же сером,
Человек подъезжает к ней.
Человек совершенно голый,
Прикрывает мошну ладонь,
И второго волка он гонит,
Словно то настоящий конь.
Но ведет себя не по‑хамски,
А здоровается по‑хански,
Смотрит он не по‑дьяволиному,
А достойно, по‑соколиному.
Смотрит он на женщину весело,
Задает он вопросы вежливо.
– Путь короткий ваш или длинный,
Вас какая ведет звезда?
Из какой вы пришли долины,
Направляетесь вы куда?
Тумэн‑Жаргалан, царица,
Отвечает голому рыцарю:
– Родная долина Хатан
Тесноватой мне показалась.
Чужая долина, где пыль да туман,
Попросторнее мне показалась.
|
|
|
Мой муж Абай Гэсэр
Надоел мне совсем,
Больше мне нравится Абарга‑Сэсэн.
С ним я счастье свое найду,
Вот куда я теперь иду.
Отвечает ей голый рыцарь:
– Узнают по полету птицу.
Узнают мечты по словам,
Узнают слова по делам.
Сразу видно, что вы царица,
Помогу я охотно вам.
Посадил он ее на волка,
И велел держаться за холку,
Через реку ее переправил
И на том берегу оставил.
Дальше в путь она отправляется,
Путь изгнанницы продолжается.
Заходит она в страну пустынную.
Заходит она в страну постылую.
Хонин‑Хото была та страна,
Безводна и бесплодна лежала она,
Земля та была холодная,
Земля та была голодная,
Постоянно там было ветрено,
А травы никакой там не было.
А деревья там с корнями выдернуты,
А все там наизнанку вывернуто.
Только проскальзывая под тремя преградами,
Течет там река с тремя водопадами.
Когда Тумэн‑Жаргалан
Через эту землю идет,
Об этом Абарга‑Сэсэн хан
Особенным знанием узнает.
Белоснежного коня он седлает,
Быстроногого коня славного,
Встречать царицу он выезжает.
Где растет сосна пятиглавая,
Выезжает он в поле просторное,
Где дорога большая, торная.
Там под древней сосной,
Под пятиглавой сосной
Встретился он с царицей
Как муж с женой.
Он приветствует ее по‑хански,
Он здоровается с ней по‑царски.
Говорит он ей словами рыцаря:
– Узнают по полету птицу,
Узнают мечты по словам,
Узнают слова по делам.
Сразу видно, что вы царица.
Очень рад я, царица, вам.–
Все ее тонкие красивые места
Он гибко обнял,
Все ее полные прекрасные места
Он плотно обнял.
Обнимая и в лицо ей глядя,
Правую красную щеку поцеловал.
Левую прекрасную щеку погладил.
За правую руку ее он берет,
К своему шатру тянет‑ведет.
За левую руку ее он берет,
К своей постели тянет‑ведет…
В это время Абай Гэсэр
С каждым днем поправляется.
В это время Абай Гэсэр
Прежних сил набирается.
В это время Абай Гэсэр
В постели своей встает‑поднимается.
Снова жизнь для него начинается.
Смотрит он на себя –
Сильнее и лучше стал,
Возвратилось к нему его могущество.
Мужчина, родившись, думает,
Кто для него находкой будет,
Женщина, родившись, думает,
Для кого она находкой будет.
Мужчина, родившись, думает,
Что захватывать будет.
Женщина, родившись, думает,
Кем захвачена будет.
Так решивши в ту пору,
И сил набираясь день ото дня,
Приказал он баторам
Приготовить коня.
Травы наедался конь
На двадцати алтайских пастбищах.
Сил набирался конь
На двадцати горных зеленых склонах.
По крупной гальке Бэльгэна ведет,
Чтобы черные его копыта крепкими были.
По черному льду Бэльгэна ведет,
Чтобы круглые его копыта никогда не скользили.
К ветру мордой
Заставляют его стоять,
Ветер горный вдыхать
Заставляют его.
Мордой к вихрю летящему
Заставляют его стоять.
Вихрь крутящийся
Заставляют его вдыхать.
Ключевой водой
Из чашки его напоили.
Живой травой
Из горсти его накормили.
По горным местам его водят,
Чтобы на сокола был похож,
По ровным местам его водят,
Чтобы на ястреба был похож.
Проделав все это,
Шелковый потник на Бэльгэна накидывают.
Закончив все это,
Вогнуто‑серебряным седлом Бэльгэна седлают,
Пластинчато‑серебряным подхвостником круп обтягивают,
Сплошным серебряным нагрудником грудь обхватывают,
С десятью пряжками подпругой коня перетягивают,
С десятью язычками ремнем его засупонивают.
Краснодеревый кнут под седло продевают,
Полукруглый повод на луку седла набрасывают.
Все снаряженье к коню прилаживают,
Вокруг коня удовлетворенно похаживают.
К расписанно‑серебряной коновязи
Коня привязывают,
О полной готовности коня Абаю Гэсэру сказывают.
После этого,
Сшитые из семидесяти лосиных кож,
Плотно‑черные штаны
Гэсэр натягивает.
Со вставками из рыбьих кож,
Свободно‑черные унты
Ступнями ног растягивает.
Ярко‑шелковую накидку,
Для сражений‑битв предназначенную,
На плечи накидывает.
Семьдесят сверкающих пуговиц
Силой пальцев своих
Снизу вверх застегивает,
Серебряно‑винтовой десятисаженный кушак
Вокруг себя опоясывает,
Его оставшиеся концы
Аккуратно с боков запихивает.
После этого
Водами семидесяти дождей не промоченные,
Остриями семидесяти стрел не пробитые,
Угольно‑черные доспехи на спине укрепляет.
Серебряный, длинный,
Величиной с речную долину,
Боевой колчан на левый бок прикрепляет.
Узорно‑серебряный, боевой,
С косое поле величиной,
Налучник сбоку подвешивает.
О белые кости не ломающийся,
В горячей крови не размягчающийся,
Державно‑булатный меч привешивает.
Семьдесят пять стрел
Плотно за спиной закрепил,
Девяносто пять стрел
Веером расположил,
Так что
В холод от них теплее будет.
Так что
В жару от них прохладнее будет.
Похожую на копну травы,
Соболиную шапочку на себя надевает.
Похожую на пучок травы,
Кисточку на шапочке поправляет.
Звездно‑белый шлем надел на голову,
Стал похож на большую гору,
То не солнце сверкает,
То не дуб листвой шелестит,
То Гэсэр в боевых одеждах стоит.
И оделся Гэсэр и обулся,
Перед зеркалом так и сяк повернулся.
Где пылинка – ее сдувает,
Где соринка – ее счищает.
В зеркало,
С расправленный потник величиной,
Гэсэр погляделся:
Хорошо ли он обулся‑оделся.
А оделся он так,
Что никакой меч его не возьмет.
Снарядился он так,
Что никакая стрела его не пробьет.
Укрепился он так,
Что никто его одолеть не сможет,
Не повалит и не положит.
После этого,
Чтобы голода не чувствовать десять лет,
Рот себе паучьим жиром смазал.
После этого,
Чтобы голода не чувствовать двадцать лет,
Губы себе червячьим жиром намазал.
В это время
Почтенный Саргал‑Ноён,
В это же время
Почтеннейший Сэнгэлен‑Ноён
Пришли, чтобы в путь Гэсэра проводить,
Пожаловали, чтобы его по‑родительски благословить.
В путь они его провожают,
По‑родительски благословляют,
Удачи и здоровья желают.
– Желаемых мест удачно достигни, – говорят.
– Настигаемого врага мгновенно настигни, – говорят.
– То, что искать собрался, найди, – говорят.
– То, что победить собрался, победи, – говорят.
– Счастье и удачу народу добудь, – говорят.
– Дорогу на родину не забудь, – говорят.
После этого,
Величественным движением
Открывая перламутровую дверь,
Гэсэр наружу выходит теперь.
Неторопливым движением,
Не уронив ни соринки с ног,
Перешагивает мраморный порог.
Со спокойным и красивым лицом
Выходит он из дворца на крыльцо.
Крыльцо это так устроено,
Что не слышно его под пятками.
Крыльцо это так просторно,
Что бегать бы там кобылицам с жеребятками.
Медленными движениями, без суеты,
По ступенькам серебряным, с высоты,
Ни разу на лестнице не оступясь,
Идет Гэсэр туда,
Где резная серебряная коновязь.
Красный шелковый повод
От коновязи Гэсэр отвязал,
Конец этого повода
Он в правую руку взял,
Ногу в чисто серебряное стремя
Со звоном он вдел,
В якутско‑серебряное седло
Он прочно сел.
После этого,
У повода правую сторону натянув,
А левую сторону ослабляя.
Морду коня в нужную сторону повернув,
Он его по солнышку идти заставляет.
После этого,
Там, где стояла резная серебряная коновязь,
Только облаком красная пыль взвилась.
Да над дальней Алан‑горой
Что‑то молнией просверкнуло.
Да за дальней Алан‑горой
Шапка с кисточкой промелькнула.
Затихает вдали лошадиный скок,
Гэсэр отправился на восток.
Часть 2
Далеко ли, близко ли
Едет Гэсэр,
Высоко ли, низко ли
Скачет Гэсэр.
Одна дума у него в голове,
Одна забота у него на уме.
Одна печаль у него на сердце,
И некуда от этой печали деться.
Как же так получилось и вышло,
Что он голос собственной смерти слышал?
Как же могло случиться и статься,
Что он собственной смерти мог показаться?
Что же за наваждение это было,
Что его болезнь победила?
Обезумел, как видно, совсем он,
Что Тумэн‑Жаргалан,
Любимую, молодую жену,
Отпустил к дьяволу Абарга‑Сэсэну,
В чужедальную, злую страну?
Все поняв,
Все происшедшее по‑новому оценя,
Над этим думая неустанно,
Повернул он Бэльгэна, гнедого коня
К владеньям Хара‑Зутана.
Как сокол на утку,
Он летит, свистит,
Как камень, жутко
Он свистит, шуршит.
Как стрела, трепеща опереньем,
В свою цель впивается,
Так он у Хара‑Зутана на дворе
Около коновязи появляется.
Кричит он громко,
Но как будто без злости,
– Эй, дядя, ты дома?
Принимай гостя!
Хара‑Зутан‑Ноен,
А душа у него, как известно, черная,
Этим криком как громом был поражен,
Двери запер проворно он.
Душа у него ушла в пятки,
Побежал он скорее прятаться.
Забился он в угол под кроватью,
Лежит и почти не дышит.
Как с Гэсэром жена разговаривает
Он каждое слово слышит.
Разговор у них очень недлинный,
Отвечает гостю жена:
– Уехал мой муж в долину,
«Подкровать» зовется она.
Хара‑Зутан выскочил из‑под кровати,
Больно шлепнуть жену изловчился.
Не велел он дверь открывать ей,
И под войлок черный забился.
Лежит он, почти не дышит,
Но каждое слово слышит.
Голос гостя снаружи, как эхо:
Так куда, говоришь, он уехал?
Разговор у них там не длинный,
Отвечает гостю жена:
– Муженек мой уехал в долину,
«Подвойлок» зовется она.
Тут Хара‑Зутан очень бойко
Сразу выскочил из‑под войлока,
Больно шлепнуть жену изловчился,
И в мешок он в углу забился.
А жена на шлепки рассердилась,
Слова лишнего не сказала,
Мешок выволокла на середину,
Крепко‑накрепко завязала.
Муженька своего нарочно
Завязала завязкой прочной.
Распрямилась она, прихорашиваясь,
А Гэсэр из‑за двери спрашивает,
Громко спрашивает, со смехом:
– Так куда, говоришь, он уехал?
Жена, без раздумий длинных,
Отвечает под свой смешок:
– Муженек мой уехал в долину,
Под названьем «темный мешок».
Сам оттуда едва ли он вылезет,
Не поможешь ли ты его вызволить?
Открывает дверь она гостю,
И впускает его в жилье,
Где в мешке, задыхаясь от злости,
Заключен муженек ее.
Абай Гэсэр тяжелый мешок
Поближе к очагу перенес‑отволок,
Ноги под себя – на мешке уселся.
У Хара‑Зутана и печень, и сердце,
И легкие у него вот‑вот
Наружу выскочат через рот.
А тетя‑сестра
Племяннику рада,
И делает все как надо.
Золотой стол накрывает,
Вкусную пищу на стол расставляет.
Серебряный стол расстилает,
Прекрасную пищу расставляет.
Напитки крепкие предлагает,
Напитками светлыми угощает.
Племянник и тетя‑сестра
Разговаривают с вечера до утра.
Давнее все припоминают,
О новом обо всем рассуждают,
О прежних говорят временах,
О ближних говорят племенах.
Говорят,
Пока сметана на чистой воде не настоится,
Говорят,
Пока трава на голом камне не уродится.
Абай Гэсэр
На мешке сидит,
Хара‑Зутан
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 146; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!