Свидетельство об удочерении Париж, контора нотариуса Карла Дебуа

Муни Витчер

Джено и красное зеркало истины

 

Джено – 3

 

 

Муни Витчер

Джено и красное зеркало истины

 

Посвящается маленькому дрозду, которого я видела танцующим на вечных камнях маэстро Дягилева. Его песня облегчила мою боль

 

 

 

 

Глава первая

Пустыни сознания

 

Ящик старого письменного стола долго скрипел, пока доктор Флебо Молекула настойчиво тянул его, пытаясь открыть. Легчайшее облачко из серой пыли поднялось и осело на очки и волосы неуклюжего врача из Нижнего Колокола, и тот надрывно закашлял.

– Одному богу известно, сколько лет я сюда не заглядывал. Но, вот увидишь, я отыщу то, что хочу тебе показать, – сказал он племяннику, который с любопытством наблюдал за ним.

Джено показалось странным, что у дяди после всего случившегося накануне в аптеке еще сохранилось желание забавляться: вчера Флебо и Никозия стали свидетелями воссоединения двух половинок Вьед‑Нион, белой руны всезнания. Они, разумеется, были поражены, если не сказать потрясены, когда паскас поглотил живые тени бывшего суммуса сапиенса Ятто фон Цантара, мисс Баттерфляй О’Коннор и коварной Агаты Войцик.

«Ну, конечно, – подумал Джено, – волшебство Аркса Ментиса непросто понять тем, кто никогда не бывал в этом необыкновенном месте. Ведь даже тибетский мудрец Набир Камбиль был поражен, увидев паскас, который он ему‑то затем и вручил вместе с жизнями трех заклятых врагов, чтобы передать суммусу сапиенсу мадам Марго Крикен».

В любом случае волнение Флебо Молекулы казалось совершенно не к месту: Джено был уже готов к возвращению в Крепость разума и не хотел терять времени из‑за неожиданной идеи дяди.

– Должно быть, это действительно важная вещь, раз ты так ее ищешь, – сказал мальчик, подавляя улыбку.

– Речь идет о твоей семье, семье Астор Венти, – ответил Флебо, вытирая носовым платком пыль с очков. – Я пока не сошел с ума и прекрасно знаю, что твои мысли уже в другом месте. Ты ждешь не дождешься того дня, когда отправишься в Аркс Ментис и освободишь своих родителей. Я все понимаю, понимаю… Скоро Пьер и Коринна обнимут тебя, и вы вернетесь сюда вместе с Рене. Но то, что я тебе дам, возможно, тоже тебе пригодится.

Я хранил это у себя в комнате среди самых дорогих сердцу вещей, а теперь пришло время тебе увидеть его. Да, именно тебе, а не кому‑то другому.

– Эта вещь принадлежала моим родителям? – нетерпеливо спросил мальчик.

– Не совсем. – Флебо сунул руки в ящик и вытащил сломанные пополам очки, серебряное перо, посеревший марлевый мешочек с заплесневевшими конфетами и рулон из выцветших голубых листочков. Он с величайшей осторожностью развернул бумаги, закрученные по краям.

– Вот, это письмо твоего дедушки, Свево Астора Венти. Он вручил его мне в день свадьбы твоих родителей, но велел никогда не давать им читать. Смотри, здесь еще бонбоньерка… конфеты уже пора выбрасывать, – заключил дядя. У него задрожали руки, внезапно поднялось давление и лоб покрылся капельками пота.

Доктор Молекула решил отдать письмо Джено, потому что в этих строках старого Астора Венти, уже двадцать лет покойного, содержалось объяснение событий, взбудораживших Аркс Ментис.

Хрипя и задыхаясь, он посмотрел в большие черные глаза Джено и сел на кровать.

– Твой дедушка просил заботливо хранить это письмо, потому что однажды кто‑нибудь прочитает и сможет понять его смысл. Ты и есть тот человек. Теперь я в этом убежден, – говорил Флебо, питая любопытство племянника.

– Когда я родился, дедушка Свево уже давным‑давно умер. Мой брат Рене тоже никогда не знал его… – Джено сжал в руке запылившиеся бумаги и с трепетом прочитал их.

 

 

«Секрет одиночества

Дорогой доктор Флебо Молекула!

Сегодня наши семьи объединяются. Мой сын Пьер обяжет сбою жизнь с твоей сестрой Коринной, и я желаю, чтобы их брак был счастливым.

Моя возлюбленная супруга Клелия умерла, когда Пьеру было всего десять лет, и поэтому я один растил сына в любви и строгости, занимаясь своей аптекой в Нижнем Колоколе, аптекой, которую я сегодня передам молодоженам как свадебный подарок.

Растить Пьера без матери было трудно, еще труднее выдерживать тот груз, что я ношу в своем сердце. Но однажды кому‑то наконец удастся понять, почему из всей семьи Астор Венти остался я один.

Никто Мне не помогал. Никто никогда не приходил, чтобы справиться обо мне. У меня есть причины полагать, что существуют и другие Асторы Венти, но мне неизвестно, где они. К сожалению, моих родителей, Флеммо и Дионисии Астор Венти, уже нет в живых. Они все знали.

Тебе кажется непостижимым то, что я написал, дорогой мой Флебо, но знай, что однажды кто‑то все поймет. Ему будут знакомы два имени: Джено и Марго.

Больше я ничего не могу объяснить. С этими именами связан секрет моего одиночества, секрет моих родителей.

Флебо, прошу тебя сохранить это письмо до тех пор, когда его сможет прочитать некто избранный.

В истории нашей семьи есть главы, которые я не в состоянии принять и раскрыть. У меня нет способностей, чтобы сделать это, и моему сыну Пьеру тоже не понять эти тайны. Лишь время все расставит на свои места.

С благодарностью,

Свево Астор Венти».

 

Джено почувствовал, как по спине у него побежали мурашки, а в ушах появился тот самый шум, который он слышал при первой встрече с мадам Крикен. Именно о ней он подумал в этот миг.

«Марго? Ее имя написано рядом с моим! Как мог дедушка заранее знать, что я появлюсь на свет и что меня назовут этим именем? И разве он мог знать Крикен? Она никогда не говорила мне о нем! Наверное, у моего деда были магопсихические способности… Неужели это возможно?» – думал мальчик.

Вопросы сыпались один за другим, у Джено все так смешалось в голове, что он рухнул на кровать рядом с дядей, сжимая трясущимися руками голубые листочки.

– Сомневаюсь, чтобы мадам Крикен была знакома со Свево. Даже учитывая то, что Марго уже стара. Будь твой дедушка еще жив, они были бы примерно одного возраста, – пробормотал Флебо.

– Мадам не могла с ним встречаться. Она бы мне рассказала! И потом, если она хорошо знала семью Астор Венти, почему она согласилась похитить моих родителей и Рене? Она была ошеломлена, когда узнала, что мой предок Пауль был суммусом сапиенсом в 1666 году. В общем, она никогда не видела дедушку Свево, никогда с ним не говорила и мало знала о клонафорте. Формулы гербария, белая руна… а теперь и все остальное просочилось наружу… Понимаешь, дядя? – Джено ужасно нервничал, сжимая письмо и непрерывно кусая губы.

– То, что тебя зовут Джено, может и не быть случайностью. Возможно, дедушка Свево сказал твоему отцу, что ему хотелось бы дать это имя одному из своих внуков. Тебе не кажется, что так могло произойти? – Дядя Флебо пытался успокоить юного антея, гладя его черные кудряшки.

– Это было бы слишком просто. И к тому же не объясняет, почему эти два имени упомянуты вместе. Это очень странно. – Джено еще раз перечитал письмо, и его лицо прояснилось. – Мой отец нашел Священную бочку с клонафортом в аптеке, а значит, возможно, Свево и прадедушка Флеммо его пили!

Джено почувствовал, что его мысли понеслись, как ипповоло, и продолжал рассуждать вслух громким голосом:

– Но дедушка Свево пишет, что у него не было необходимых способностей, так же как у Пьера. Каких способностей? Магопсихических? Тогда они не пили клонафорт! И кто те родственники, о существовании которых я даже не подозревал?

В висках у мальчика застучало, словно там забили барабаны. В очередной раз его разум подвергался испытанию. В очередной раз кровь, бежавшая в его венах, заставляла его задуматься о своей судьбе, судьбе, которая отмечала Асторов Венти.

Таинственные причины одиночества дедушки Свево и имена Джено и Марго неразрешимой загадкой повисли в воздухе. Эта тайна касалась не только их, но и Флеммо с Дионисией Астор Венти, его прадедушки и прабабушки. И все, вместе взятое, показалось Джено слишком тревожным.

– Но, дядя, почему ты никогда не рассказывал мне, что у меня был такой странный дедушка и прадедушка с прабабушкой, окруженные столькими секретами? Ты уверен, что не сохранилось других писем, документов? Я должен все понять, должен выяснить истину. Помоги мне, прошу тебя, – взмолился Джено. Нервы у него были словно натянутые струны. Он стиснул зубы и попытался обуздать свою ярость.

Юный антей прекрасно знал, что нельзя пользоваться магипсией в реальном мире, но его так и подмывало это сделать. С одной стороны, ему хотелось немедленно все выяснить, с другой же, он боялся открыть еще одну неудобную истину, касающуюся его семьи.

– Помочь тебе? Ты прекрасно знаешь, что я путаник. Я ни в чем не разбираюсь, кроме медицины. Если бы твою боль можно было унять с помощью лекарства, я бы сделал это. Но все не так просто. Ты, и только ты, можешь открыть истину. А я всегда буду рядом. Это единственное, на что я способен, – сказал Флебо, в отчаянии хватаясь руками за голову.

Джено крепко обнял его:

– Не говори так. Я тебя очень люблю, ты же знаешь. Дело в том, что у меня внутри пустота. Отсутствие родителей и тревога в моей душе все время ставят меня в затруднительное положение… заставляют бояться, что я не справлюсь, – признался мальчик, уставившись в потолок.

Старые бревна, изъеденные червями, в бедном домике Флебо вернули его к суровой действительности.

Джено не хотел сдаваться, но никак не мог избавиться от сомнений. Нужно было хоть что‑то предпринять!

– Размышляй, ищи. Поговори с Крикен – в конце концов, она теперь суммус сапиенс и, дай бог, сумеет раскрыть эту тайну, – посоветовал Флебо.

– Конечно. Я сделаю это при первой возможности. А еще я хотел рассказать тебе, что мне известно, кто убил Пауля Астора Венти.

– Кто? – ошеломленно спросил Флебо.

– Пауль, избранный суммусом сапиенсом, был убит в 1666 году одним оскурабом… – Но тут Джено сообразил, что не должен рассказывать очень подробно: это противоречило правилам Аркса.

– О чем ты говоришь? – занервничал дядя.

– В общем, Пауль возглавлял Аркс. Он был убит из зависти, но его оклеветали, ославили коварным злодеем. На моей семье лежит древнее проклятие… Понятно? – с ужасом в глазах произнес Джено.

– Святое небо! Как все сложно. Я и представить не мог, какой секрет скрывается в этом письме! Не хочешь взять его? – спросил дядя, содрогаясь.

– Нет. Думаю, его надо оставить здесь, в этом ящике, где оно пролежало столько лет. А теперь я должен открыть истину. – Джено вернул дяде письмо, спустился по шатающейся лестнице и, глядя на висящий на кухне календарь, громко сказал: – Уже одиннадцатое марта. Завтра я уезжаю. Надеюсь, что в последний раз.

Он выскочил из дома, второпях натягивая курточку.

Пробило четыре часа дня. Небо было ясным, в воздухе уже чувствовалось дыхание весны. На деревьях, стоявших на улице Душистого Розмарина, распустились первые почки, а на лужайках появилось несколько цветочков.

Простая красота Нижнего Колокола показалась Джено самым изумительным из всех чудес: ведь в этом месте будут дожидаться его окончательного возвращения.

С изможденным лицом он сел на свой ржавый велосипед и поехал, вновь задумавшись о письме дедушки Свево и тайнах прадедушки Флеммо – людей, которых он никогда не видел даже на фотографии. Он понимал, что почти ничего не знает о своем происхождении, и чувствовал, как магопсихический мир Аркса Ментиса нависает над ним, словно тяжелая черная туча.

Итак, кем же были Асторы Венти? Волшебниками, колдунами, шарлатанами? Или гениальными личностями? И почему его отец совершенно не обладал магическими способностями? Знал ли что‑нибудь Рене?

Погруженный в свои запутанные мысли, он перестал крутить педали как раз напротив аптеки.

– Ну и ну, неужели ты снова хочешь вернуться в переулок Черной Лилии? Хочешь опять войти в аптеку? – окликнул его Никозия, сидящий на тротуаре напротив.

– Друг! Как здорово, что я встретил тебя здесь! Я вернусь в аптеку вместе со своими родителями. Сколько раз я тебе это говорил, – ответил ему Джено, а потом положил велосипед на землю и присел на корточки рядом со своим товарищем.

– Меня до сих пор трясет после того, что я видел вчера. Сегодня ночью мне так и не удалось сомкнуть глаз. А теперь ты должен подобру‑поздорову рассказать мне, кем были эти словно сорвавшиеся с цепи буйнопомешанные. Тебе придется все сказать, Джено. Уж такого страха я натерпелся, глядя на безумные чудеса, которые вы творили!

У юного Астора Венти не оставалось иного выхода: другу нужно было предоставить объяснение. Однако в то же время он не мог нарушить первого из всех правил Аркса – правила ВК‑АМ.1.

– Я ничего не могу тебе объяснить. Но те, кого ты видел вчера, были настоящими злодеями, – ответил Джено.

– Какие впечатления! Они творят невероятные чудеса, даже висят в воздухе, устраивают пожар, а потом… превращаются в тени! Когда их поглотила эта странная шкатулка, которую ты держал в руках, стало по‑настоящему жутко! Это ненормально, когда происходят подобные вещи. Я так перетрусил! А теперь даже ты внушаешь мне страх, – сказал Никозия.

Понурив голову и устремив в землю взгляд, он ждал, что Джено решится заговорить, но антею нельзя было пускаться в объяснения: он мог лишь попытаться успокоить друга.

– Не бойся меня. Даже если я использую магию, то лишь во благо. Эти люди превратились в живые тени и были заперты в паскас, потому что…

Никозия с вытаращенными глазами перебил его:

– Паскас? Это еще что за штука?

– Ничего, ничего… ты не сможешь понять. Знай только, что теперь я больше не причиню никому зла.

Довольно пространное объяснение Джено показалось Никозии недостаточным, и он, надувшись, поднялся с тротуара.

– Пусть будет, как скажешь, но я все равно боюсь, – сказал он, почесывая торчавший из‑под майки живот.

– Ты больше не хочешь быть моим другом? – испуганно спросил Джено.

– Не знаю. Мирта Бини тоже все видела и конечно же разболтает остальным. Представь, как начнут изощряться ее глупые подруги Джоя с Марлонией, не говоря уж о моем двоюродном братце Галимеде, который всю оставшуюся жизнь будет издеваться над нами. Никто не поверит, что все эти месяцы ты уезжал в больницу на лечение, как нам рассказывал. И учителя в школе тоже нам не поверят! Скажут, что ты действительно сумасшедший, и все начнется сначала. Опять пойдут слухи о твоих родителях и их странностях. Понимаешь? – Никозия был прав.

– Умоляю тебя, поверь мне: я не могу всего объяснить. Нам надо любыми средствами остановить Мирту, – сказал Джено и, рывком встав с тротуара, взял Никозию под руку. – Помоги мне. Через месяц все изменится. Все опять будет… нормально, – заключил он, боясь потерять единственного друга, который был у него в Нижнем Колоколе.

– Через месяц?! И как ты собираешься сделать Мирту паинькой на все это время? Уж она‑то молчать не будет! – озабоченно возразил Никозия.

– Помяни черта – и увидишь рога! – воскликнул Джено.

Перед ними замаячила Мирта на своем велосипеде.

– Проклятье! И что теперь? – Никозия не на шутку разволновался.

Мирта Бини резко затормозила, спрыгнула с седла и с высоко поднятой головой и вызывающим видом обратилась к мальчикам:

– Мне не удалось заснуть от любопытства, да и от страха тоже. Ну, кто это был? Те из аптеки? – спросила девочка, поправляя свои огромные очки. Уперев руки в бока, она выжидающе замолчала.

– Ты не заслужила никакого ответа, потому что вела себя хуже некуда. Держу пари, ты бы посмеялась, если бы я сейчас лежал в земле, мертвый. Правда? – пошел в наступление Джено.

– Ладно, не преувеличивай. Ты мне не симпатичен, по мне, так ты глупец. И, если хочешь знать, мои подруги Джоя и Марлония думают точно так же. Галимед утверждает, что у тебя действительно съехала крыша. Но после вчерашнего, признаюсь, мне стало любопытно. Эти странные личности, которых ты привел с собой, кажется, не слишком‑то тебя ценят. Например, та девчонка, в очках, как у меня. – Мирта смотрела Джено в лицо, ожидая реакции.

– Ты имеешь в виду Агату? Ну конечно, Агату Войцик. Эта полячка очень коварна… как ты! – ответил Джено с угрожающим видом. Мирта, немного оробев, попятилась.

– Ты мне совсем не нравишься, – торопливо продолжал он. – И я не намерен объяснять тебе вещи, которые ты со своими крошечными мозгами никогда не сумеешь понять. Только знай, что если заговоришь со своими друзьями, если только осмелишься рассказать все, что видела в аптеке, то можешь стать еще уродливее, чем ты есть!

– Хочешь меня запугать? Я говорю и делаю все, что мне заблагорассудится!

Мирта не хотела уступать Джено, хотя и чувствовала, что у этого мальчика появилась очевидная ментальная сила. Она не понимала, кем он был или в кого превратился, но думала, что он конечно же не был тем болваном и сумасбродом, каким она привыкла его считать.

– Я слышу удары твоего сердца, чувствую страх, который ты испытываешь. Целый месяц ты будешь паинькой и не станешь приставать к Никозии и к дяде Флебо. Когда я вернусь, ты все узнаешь. Узнаешь то, что сейчас и представить себе не можешь, – закончил Джено и настолько приблизился к Мирте, что почувствовал ее дыхание на своем лице.

– Месяц? А я так не думаю. – Мирте совсем не хотелось соглашаться.

– Ты так и сделаешь! Посмотри мне в глаза: я не сумасшедший. Если хочешь, можешь меня ненавидеть, презирать, но послушай. В моих словах есть смысл. – Пока Джено говорил, его взгляд был ледяным, и впервые в жизни Мирта смотрела на него затаив дыхание.

Никозия застыл как памятник, надеясь, что девчонка уступит.

– Хорошо… месяц я подожду. – Голос Мирты Бини стал жалобным. Она сдалась!

Джено протянул ей руку, которую она вяло пожала. Между извечными врагами, Джено и Миртой, был заключен договор.

На улицу Душистого Розмарина на закате солнца пала тишина.

Этой длинной ночью сон так и не пришел к Джено, и ему оставалось только пялиться на потолочные балки в своей комнате. Рядом с его кроватью лежали драгоценные куски дерева – обломки Священной бочки, где когда‑то хранился клонафорт. Среди многочисленных задач, стоявших перед юным антеем, восстановление этой бочки было одной из самых важных.

Джено сжал в руке Вьед‑Нион, драгоценную белую руну, и глубоко вздохнул.

«Рене мне поможет. Как он мне сейчас нужен», – думал мальчик, поглаживая куски дерева.

Едва забрезжил рассвет, Флебо спустился на кухню, с трепетом ожидая отъезда племянника. Завернувшись в свой поношенный халат, он приготовил ему молоко, но Джено не захотел выпить ни глотка.

– Пора. Жди меня и не волнуйся. У меня все получится, скоро наша семья воссоединится. И никакие секреты больше не будут нас разделять. Поддерживай Никозию – это ему необходимо, – поручил дяде юный Астор Венти. Из‑за предстоящего возвращения в черную печать и третьего путешествия он так разволновался, что с трудом держался на ногах.

– Ты заберешь с собой обломки бочки в рюкзаке? – поинтересовался Флебо.

– Да, конечно. Мадам Крикен, Рене и другие сапиенсы помогут мне восстановить ее, – последовал сухой ответ.

– Ты боишься? – спросил дядя.

– Боюсь, что у меня не хватит сил. В голове так много мыслей, а я чувствую себя одиноким… Должно быть, с дедушкой Флеммо было то же самое. – Джено подошел к двери и застыл там на мгновение.

– Посмотри на меня. – Флебо дрожал и потел.

Мальчик обернулся, поглядел на дядю и испытал к нему необыкновенную нежность. Он показал ему белую руну, засиявшую как звезда. Дядя заломил руки, словно умоляя его быть осторожным и не подвергаться чрезмерной опасности.

– Я тебя очень люблю. И буду любить всегда, что бы ни случилось, – сказал Джено и ушел, не оборачиваясь.

Сев на велосипед и быстро крутя педали, он пронесся по улице Душистого Розмарина, а очутившись перед виллой под номером шестьдесят семь, глубоко вздохнул и вошел в дом, который все в Нижнем Колоколе считали жилищем привидений. Запах чая из Строгой Розы и печенья с Никакими Фисташками вновь заставил его вспомнить о мадам Крикен и ее метафизической кухне.

Джено открыл дверь справа от себя и в полумраке увидел громадную волшебную черную печать. Светильники на земле неярко освещали комнату, а на полу валялась форма второго уровня: тонка, сапоги и белые перчатки. Юный антей прекрасно знал, что больше никогда не наденет их.

Теперь в комнате номер пять Аркса, его собственной комнате, он найдет красную форму третьего уровня. Джено взял в руки белую тонку, и к нему моментально пришли воспоминания. Потом он поглядел на столик: там лежал изогнутый ключ, ждущий своего часа, вместе с головокружителем, который он немедленно надел. Мальчик снял ботинки с носками и приблизился к печати.

Из‑под печати пошли струи пара, и запах Горгианской Лаванды наводнил комнату. Джено вставил ключ в скважину. Механизм работал превосходно: повороты направо и налево совершались автоматически.

Первое ощущение, которое Джено испытал, войдя в черную печать, была запредельная легкость. Ему казалось, что тело ничего не весило, а вокруг он видел лишь серое сияние. Ветра не было, ни единого дуновения. Юный Астор Венти проверил в кармане белую руну, поправил лямки рюкзака, где были обломки бочки, и бесстрашно двинулся вперед. Он прекрасно знал, что это путешествие в Аркс Ментис станет настоящим испытанием: вступительные экзамены на третьем уровне не могли быть легче предыдущих.

С высоко поднятой головой и вытянутыми по бокам, но готовыми в любую минуту подняться руками Джено зашагал в неизвестность.

Никаких стен, никакого потолка. Лишь скудно освещенный темно‑красный пол. Неожиданно его ослепила вспышка, похожая на серебряную запятую. Он закрыл на несколько секунд глаза.

Вскоре перед ним открылась панорама: от такой необычной красоты захватывало дух. Километры за километрами синих песчаных барханов сияли под небом с гигантскими звездами.

– Сногсшибательно! – воскликнул Джено.

Единственным обычным предметом перед ним была черная деревянная табличка овальной формы с надписью:

Босые ноги утопали в бесконечном синеватом песке, оставлявшем на ступнях маленькие блестящие кристаллики.

Джено встал на колени, зачерпнул пригоршню песка и огляделся: беспредельность пустыни внушала тревогу. Тишина, царившая в этом месте внутри печати, была невероятной: ни малейшего шороха не нарушало этого зачарованного пейзажа.

«Наверное, я найду что‑нибудь там, за первыми холмами», – подумал мальчик, лениво продвигаясь вперед.

Но чем дальше он шел, тем больше казалось расстояние до двух первых высот. Этот путь стал нескончаемым: земля, синяя, как ночь, спустившаяся на пустыню, растягивалась, но так, что ни одна песчинка не сдвигалась с места. Другим удивительным явлением было то, что от его ног не оставалось никаких следов.

«Шутки сознания. Да, конечно же это ловушка печати, – в страхе подумал Джено. – Я должен следовать указаниям на табличке, должен слушать говорящую тишину… Но я ничего не слышу. Я один среди синевы».

Сердце у юного антея забилось сильнее, а дыхание участилось, словно он долго бежал. Внезапно все вокруг снова осветила вспышка, и очертания барханов стали ярко‑голубыми.

Джено привлекло крохотное белое пятнышко, выделявшееся на синем песке. Он добрался до таинственного предмета, нагнулся и поднял его, стряхивая с руки песчинки. Это была кость длиной около двадцати сантиметров.

– Пустыня полна скелетов, погребенных здесь давным‑давно, – произнес он с ужасом.

Его голос впервые прозвучал, отдаваясь эхом в бесконечном море цветного песка.

В синеватом сумраке он прочитал слово, высеченное на том, что осталось от какого‑то несчастного антея, которому не удалось преодолеть первый перевал печати.

Надпись светилась – она была золотая:

– Кант‑Оссум? Волшебная кость? – повторил он громким голосом.

Эхо от его слов долетело до самых дальних холмов. И, слыша свой голос, он почувствовал, как струя ветра обдувает его руки и ноги, а потом и спину. Он почувствовал, что за ним кто‑то стоит. Человек, который молча наблюдал за ним.

Он инстинктивно обернулся, но никого не увидел – только синий песок и искрящиеся кристаллики.

Он стиснул кость и прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться.

– Кто ты? Покажись! Я знаю, что тут кто‑то есть. Я чувствую это по вибрациям. Выходи! Я тебя не боюсь, – сказал он спокойным и решительным голосом.

С песка маленьким смерчем поднялся лазурный дым и закружился вокруг Джено, растрепав его черные кудрявые волосы.

Мальчик вытаращил глаза, пораженный окружающим его вихрем. Внезапно на песке отпечатались следы двух ног и загремел голос, подобный реву бури:

– Добро пожаловать, Джено Астор Венти! Спокойствие Кобальтовой пустыни вошло в твое сердце.

Джено попятился:

– Кто говорит?

– Я голос тишины, которую ты должен слушать.

– Я не оставляю следов, зато вижу твои, но не вижу тела, – недоверчиво сказал мальчик.

– Теперь я стал чистой энергией.

– Энергией? – в изумлении переспросил Джено.

– Да, магопсихической энергией. Магипсия стала единственной и нерушимой памятью о моей жизни.

Антей был в смятении. Он не знал, кем или чем мог быть этот голос. Но казалось, что он принадлежал очень старому человеку. Ноги у мальчика задрожали, и он ощутил привычный звон в ушах.

– Ты тоже был в Арксе Ментисе? – спросил Джено.

– Я много лет был суммусом сапиенсом. И ты обо мне, несомненно, слышал от мадам Марго Крикен, которая наконец‑то занимает место, прежде бывшее моим.

Юный Астор Венти тут же понял, кому принадлежит этот голос, и решительно воскликнул:

– Риккардо Железный Пест!

– Да. Я пришел сюда ради тебя.

Джено почувствовал себя безгранично счастливым оттого, что может говорить с человеком, столько сделавшим для Аркса Ментиса: он вспомнил его секреты, его заветы, данные мадам Крикен, и, конечно, служебкабио, который скрывал столько чудесных предметов, еще никем не применявшихся.

– Ваше присутствие – большая честь для меня, многоуважаемый суммус. Но теперь вы стали… призраком? – смущенно спросил мальчик, пытаясь различить в голубом дыму человеческую фигуру.

– Нет. Ты ошибаешься. Повторяю тебе, я лишь чистая энергия.

Джено разволновался, он не знал, что сказать, и его одолела тревога.

– Суммус, вы столько всего знаете, и о моей семье тоже. Рядом с вашей гробницей на кладбище Аркса Ментиса расположена могила моего предка Пауля Астора Венти. Почему?

– Ты узнаешь это. Но не сейчас. Я здесь, чтобы помочь тебе преодолеть новый путь к познанию.

– Познанию? – Джено поднял голову и посмотрел на небо, усеянное огромными звездами.

– Думай о том, что говорит тебе сердце.

– Единственное мое огромное желание – снова обнять своих родителей. В Арксе Ментисе идет безумная борьба между псиофами. Мадам Крикен поддерживает Новый Союз, а повстанцы на стороне Ятто фон Цантара. Но мне удалось превратить Ятто в живую тень, и теперь он находится внутри паскаса… – Слова лились из Джено рекой, он хотел все и сразу объяснить старому суммусу сапиенсу, но тот прервал его:

– Мне известны факты. Судьба уже предначертана, и тебе суждено увидеть новые горести и противостоять новым вызовам.

– Но у меня есть это, – сказал Джено, демонстрируя белую руну, – и я смогу вновь создать клонафорт. Кроме того, в рюкзаке у меня есть обломки Священной бочки.

– Убери в карман белую руну. Она нужна не для того, чтобы хвастаться. И надеюсь, что тебе удастся возродить к жизни Священную бочку. Но не говори мне об этом. Слушай мой голос.

– Да, я слушаю, хотя и не вижу вас, – почтительно ответил антей.

– Ты должен знать, что для всех, кто пускается в третье путешествие в печати, обычно звучит другой голос тишины. Однако, учитывая обстоятельства, которые ты пережил, и тайны, которые тебе еще предстоит разгадать, я предпочел сам прийти и говорить с тобой в этом месте, где жизнь обращается в песок.

– Что? – спросил Джено, стоя в голубом дыму.

– Воспользуйся своим разумом, как ты всегда делал. Следи за моими словами и веди себя соответственно.

Голос Риккардо Железного Песта стал глуше.

– Ты не осознаешь, кто ты есть. Ты еще не знаешь этого. До истины далеко.

– До истины? – Мальчик встрепенулся. Он снова вспомнил о письме дедушки Свево, о своих родителях, о Рене и, естественно, о мадам Крикен.

Голос покойного суммуса сапиенса повторил:

– Ты пока не знаешь, кто ты на самом деле.

– Ну конечно же знаю! Я Джено Астор Венти. Я должен освободить своих родителей, – в порыве чувств ответил мальчик.

– И им тоже неизвестно, кто ты есть в действительности.

Джено почувствовал, как у него забурлила кровь. Что хотел внушить ему этот голос?

– Суммус, я ничего не понимаю. Мне известно, что с моей семьей связано что‑то таинственное, однако это слишком сложно для меня. Мой брат Рене был превращен в сокола, и теперь он наполовину мальчик, наполовину птица, а оскурабы утверждают, что он отправится жить в Домус Эрметика. – Джено был один, наедине с голосом, который убеждал его понять то, что, очевидно, не поддавалось никакой логике. Ему показалось, что он спит, что у него начались галлюцинации, помутнение рассудка. Он знал, что находится на первом перевале третьего путешествия в черной печати, но все же у него возникло явное ощущение, будто он живет в еще более нереальном измерении. Внезапно он закричал:

– Я сошел с ума!

– Безумие, безусловно, не является истиной. Учись ощущать энергию жизни. Учись постигать сам смысл бытия. Твой разум тебе поможет. Твоя судьба – преодолевать тревоги, которыми отмечено твое будущее. Будущее, которое наполнит твое сердце и принесет безмятежность вместе со знанием, кто ты в действительности есть.

Юный Астор Венти вдруг понял, что каждым его поступком и каждой его мыслью будет руководить одна‑единственная цель – познать бесконечную ценность жизни.

– У тебя в руках Кант‑Оссум. Научись пользоваться ею и осознай беспредельность магипсии. Твой путь к истине едва начался.

Мальчик посмотрел на кость, которую держал в руках, сжал ее и, не отдавая себе отчета, подбросил в воздух.

Кость закружилась, и мелодичная песня зазвучала над всей пустыней – музыка, которая потрясала душу.

– Следуй гармонии и думай о своем предназначении. Сохрани Кант‑Оссум. Она тебе пригодится. Никогда не позволяй страху овладеть тобой и храни жизнь, которая бежит в твоих венах. Узнай, кто ты есть. Узнай безотлагательно.

 

 

Лазурный дым исчез за синими песками, оставив в полном одиночестве юного Астора Венти, которому хотелось еще о многом спросить Риккардо Железного Песта. Но время вопросов закончилось, теперь надо было искать ответы, чтобы жить, осознавая положение вещей.

Джено опять отправил кость в полет, и она засияла как звезда. Как только он вновь коснулся кости, буквы, из которых состояла надпись, отделились от нее и мягко упали на песок, образовав фразу:

Джено свернулся калачиком и, погрузив руки в песок, читал и перечитывал эту фразу. И вдруг он почувствовал, как внутренняя сила приходит ему на выручку. Он ощутил великую, мощную энергию вселенной.

Эта встреча с покойным суммусом сапиенсом посреди синей пустыни стала для Джено одним из важнейших жизненных уроков.

Он поднял глаза к звездному небу, но, как только попытался встать, буквы вернулись точно на свои места на косточке, и его окружил огонь.

Фиолетовое и красное пламя с желтыми, как солнце, языками охватило окаменевшего Астора Венти. Он завопил от испуга, и его крик отворил дверь, которая вела на второй перевал печати.

На этот раз ключа в форме вопросительного знака не понадобилось.

На мальчика навалилась адская жара, словно он очутился в самом пекле. Вспышки огня мешали ему разглядеть новый пейзаж. Он снял курточку и с закрытыми глазами поспешно зашагал, надеясь выйти живым из этой преисподней.

Неожиданный порыв ледяного ветра все изменил. На теле Джено застыли маленькие ледяные кристаллики. Несколько секунд он содрогался, а по коже бежали мурашки. Когда же он открыл глаза, то увидел пейзаж, напоминавший предыдущий, только пустыня была не синяя, а ярко‑голубая. Небо на этот раз было светло‑зеленым, а на горизонте виднелась флюоресцирующая полоска.

Круглая табличка указывала:

– Нет, я не боюсь. Печать, подобно большому сердцу, является средоточием всего, что мне предстоит понять и преодолеть, – пробормотал он, сжимая кость.

Песок завибрировал, словно в недрах заворочался крупный зверь.

Джено расставил ноги, чтобы сохранить равновесие, а в это время перед ним в результате подземных толчков поднимались облака зеленой пыли.

С неба сорвалась струя воды, образовав грязную лужу. Внутри ее засверкали искры. Джено был настолько поражен, что, положив в карман кость вместе с белой руной, сунул руку в жидкую грязь.

Неожиданно засиял яркий свет, и мальчику стало нехорошо. Он закричал во весь дух:

– Ты тоже суммус?

Джено решил, что Риккардо Железный Пест последовал за ним и в Изумрудную пустыню. Но он ошибся. Он почувствовал у себя за спиной присутствие незнакомца.

Тишина охватила необъятную пустыню, ни одна песчинка больше не шелохнулась. Джено тоже застыл. Он ждал голоса второго перевала печати.

И вдруг закрутился смерч цвета ультрамарина, внутри которого появился блестящий предмет, упавший в лужу грязи. Джено схватил его: это оказалась монета из чистейшего золота. С обеих сторон ее было высечено:

Астор Венти держал ее на ладони и зачарованно разглядывал. От нее исходило желтое сияние. Но не успел он задаться вопросом, для чего она служит, как смерч поднялся на несколько метров, указывая ему на один холм. Ветер чудесным образом не передвинул ни одной песчинки.

Этот ветер ждал Джено.

Он зашагал туда с монетой в руке и увидел, что внутри смерча кружится зеленый, как мох, камень.

Словно притянутый невидимым магнитом, этот камень вылетел из вихря и приклеился к майке Джено прямо на грудь. Мальчик не почувствовал ни боли, ни тяжести, он спокойно ждал, что произойдет дальше.

От камня отделился маленький прозрачный листок и упал на песок. На нем было написано:

 

Я Вербу‑Ляпис. Я пишу для тебя.

 

Джено поднял листок и, медленно вдохнув, прошептал:

– Ты живой… камень?

Камень приклеился к майке, словно присоска, и бился как свет пульсирующей звезды. Юный антей не осмелился потрогать его, ожидая, что появится новое послание. И тут его отвлек шелест ветра, который тихо принес далекий голос. Этот голос, нежный и спокойный, десять раз повторил одну и ту же фразу:

 

Тантре Стендж Виоо.

Это и мое и твое имя.

Мы единое целое.

Камень знает истину.

Он пишет, когда нужно.

Золотая монета спасет тебя от тьмы.

 

Джено почувствовал, как у него закружилась голова, подогнулись колени и силы покинули его. Он обмяк и упал, подобно шелковой портьере. Он думал, что умрет, потерявшись в этой пустыне печати.

Кем же был Тантре Стендж Виоо? Почему он утверждал, что это и его имя и что они «единое целое»?

В тишине и одиночестве Джено показалось, что он превратился в одну из песчинок зеленой пустыни. Его охватил долгий и глубокий сон. А тем временем зеленый песок поднялся к небу, затемнив второй перевал печати.

Шум дождя разбудил антея. Он встал и решил отцепить от майки волшебный камень.

– Вербу‑Ляпис! Ты мне пишешь, и я конечно же не хочу тебя потерять, – сказал Джено и с силой потянул камень, пока не оторвал его от майки. Никакого ключа не понадобилось, чтобы открыть последнюю дверь.

На полу каморки он увидел свои любимые башмокаты. На сей раз из‑за спешки он надел их на голые ноги, рискуя натереть мозоли, затянул шнурки на крючках, надавил на кнопки на мысках, и стальные трубки, расположенные сзади, загудели, извергнув вспышку. Исполненный надежды, Джено отодвинул амарантовый занавес и, удерживая равновесие, с рюкзаком, раскачивающимся на спине, пустился бежать по дорожкам, которые вели в Аркс Ментис.

Его встретил шквальный ветер и ливень, хлеставший по лицу. У него болели ноги, но он продолжал лавировать, избегая маленьких и больших камней.

«Я иду, чтобы освободить вас», – думал он. Он уже представлял себе объятия отца и ласку матери, но понимал, что ему предстоит заняться еще одним важным делом – поиском самого себя.

Недалеко от Аркса Джено поскользнулся и упал, растянувшись на мокрой траве.

Несколько секунд он сидел под дождем, разглядывая черные набухшие тучи, закрывавшие золотые купола Аркса, и думал о Суоми: «Я чувствую, что она уже прибыла. Я расскажу ей о том, что со мной произошло».

Предчувствие не обмануло Джено: из леса показалась прекрасная финская антея. Она стояла в башмокатах, превосходно удерживая равновесие и сжимая за концы белую трость. Ее ладони были испачканы синим и зеленым песком, а белокурые волосы совсем намокли. На ней была изящная красная юбка и лиловая рубашка. Она промокла под дождем до нитки и в таком виде вызывала умиление.

– Суоми! – громко крикнул Джено, побежав ей навстречу с башмокатами в руке.

Девочка сняла коньки, поправила пояс с вертильо и повернулась к нему:

– Ты тоже здесь? Мы прибыли вместе, как и в первый раз, когда познакомились, – ответила она, радостно улыбаясь.

Джено крепко обнял ее.

– Я так счастлива, – прошептала Суоми, настроенная, как никогда, романтично.

– А станешь еще счастливее, потому что я не покину тебя ни за что на свете. – Джено гладил ее волосы, испытывая какое‑то чудесное чувство.

Большие потухшие глаза антеи отразили тяжелые грозовые тучи.

– Когда я поняла, что пересекаю пустыни, то почувствовала себя по‑настоящему одинокой внутри печати. А ты? – с любопытством спросила она.

– Я тоже. Еще как! Эти пустыни заставляют задуматься о жизни. Ты не видишь цвета, но одна была синей, а другая зеленой. – Джено еще крепче обнял девочку. Ему так хотелось рассказать ей о Риккардо Железном Песте и об этом странном Тантре Стендж Виоо, но надо было успокоиться и хорошенько обо всем поразмыслить, прежде чем поделиться своими приключениями.

– Ты хочешь мне многое рассказать, правда? – спросила антея, которая чувствовала сильные вибрации, исходящие от Джено.

– Да, это важно. Фон Цантар, мисс Баттерфляй и Агата были поглощены паскасом и теперь стали живыми тенями, – торопливо объяснил юный антей.

Суоми обрадовалась и высоко подбросила белую трость.

– У тебя получилось! Ты уникальный! Ты мой любимый колдун! – воскликнула она.

Смех Джено разнесся по всей Долине мыслей.

– Быстрее, поднимаемся по ступенькам и заходим в Аркс. За чаем из Строгой Розы все обсудим. Знала бы ты, сколько мне надо тебе рассказать! – Астор Венти взял девочку за руку, и они побежали по лугу между многочисленными лужами.

Джено и Суоми перешли большой разводной мост, откуда было видно, что канал Аркса уже освободился ото льда: из Кривозера туда быстро прибывала бирюзовая вода. Гремел гром. Дождь лил не переставая. Ни одного субканда поблизости не было: в такую непогоду большие белые лебеди предпочитали сидеть под крышей.

Джено и Суоми с трудом преодолели пятьсот ступенек, вырубленных в скале, и добрались до ворот. Бассальто оставался неподвижным: ни одного псиофа не было на подходе, и не летело ни одного би‑флэпа – кто знает, когда они доберутся до Крепости разума в такую грозу.

– Заходи первая, так ты быстрее высохнешь, – сказал Джено и уступил дорогу Суоми, которая потянула за шнур. Голоса детского хора взметнулись к небу, и ворота распахнулись. В ожидании антеи там стояла ее кузина, псиофа Доротея Лиекко.

– Добро пожаловать, сестричка! Выглядишь так, словно только что вылезла из стиральной машины, – завела она разговор, поправляя красный бант на своей светлой косе.

– Ты? Что ты тут делаешь? – спросила удивленная Суоми.

– Милая моя, зловредный церемониймейстер Пило Магический Росток конечно же не мог принять тебя. Сама знаешь, что он скрылся за белой дверью и держит в плену Пьера с Коринной. И экономка мисс Баттерфляй тоже вряд ли встречала бы вас здесь: Джено превратил ее в живую тень, и теперь она делит паскас с Ятто и Агатой. Так что, моя дорогая кузина, пришла я, чтобы тебя встретить. Знала бы ты, как мы ждали твоего возвращения! Мадам Крикен просто не терпится увидеть Джено! – Доротея нежно погладила Суоми по голове.

– Могу себе представить, как непросто будет преодолеть новый цикл в Арксе. Джено только что рассказал мне про паскас. Он здесь, впусти его, – сказала антея, а тем временем прозвонили Строгие часы, выбрасывая из ящичка ее пропуск.

– Проходи внутрь, а о Джено я позабочусь. Потом нам предстоит долгий разговор, – сказала псиофа, подталкивая кузину ко входу.

В это мгновение снова запел детский хор – это входил Джено.

– А вот наконец и ты, – напыщенно произнесла Доротея.

– Ты здесь? – Джено остолбенел.

– Не нашлось никого другого, кто мог бы торчать здесь у ворот и принимать антеев. Сам прекрасно знаешь почему: это же ты использовал паскас! – подмигнула Доротея, и Джено кивнул.

– Вот именно, паскас. Набир Камбиль уже рассказал Марго, что случилось в аптеке? – с любопытством спросил он.

– Расслабься, все уже знают про паскас. Ты скоро встретишься с Марго… А что у тебя в рюкзаке? Ты же знаешь, что с собой нельзя ничего брать, когда путешествуешь в печати. – Юная псиофа пришла в ярость от одной только мысли, что Джено мог нарушить правила Аркса.

– В нем только куски Священной бочки, которая служит для создания клонафорта, – уверенно ответил мальчик.

– Ну ты молодец! – Напористость Джено поставила псиофу в затруднительное положение.

– А мой брат? С ним все в порядке? Я хочу тотчас же пойти к нему. – Джено был охвачен неудержимым желанием поговорить с Рене.

– Он здоров, но каждый вечер снова превращается в сокола. Я уже привыкла видеть его таким. Более серьезную проблему представляет Секта повстанцев. Габор Гааг уж точно не сдастся, – сказала Доротея.

– Но Новый Союз не победить. Мадам Крикен сумеет достойно руководить нами, – возразил Астор Венти.

Пока они говорили, Строгие часы прозвонили, и выдвинулся ящичек с документом, удостоверяющим личность Джено.

 

ПРОПУСК

Должность: антей

Уровень: третий

Имя: Джено

Фамилия: Астор Венти

Возраст: 12 лет

Национальность: итальянец

Способности: телекинез, телемпия, психофония, фандофия, медитация, психофония, ретроведение

День прихода: 11 марта

Время: 9.00

День ухода:…

Время:…

Календарь: поступление на первый уровень – 21 декабря, 19.33;

выпуск – 21 января, 8.00;

поступление на второй уровень – 1 февраля, 10.45;

выпуск – 2 марта; 9.00

 

Пока антей брал листочек, Гулкий удар пробил девять, заставив задрожать толстые стены Крепости.

Джено и Доротея перешли холл, освещенный желтыми светильниками, которые отбрасывали тени на картины, висевшие на стенах. Быстрым шагом они миновали статую ипповоло, установленную на трех высоких хрустальных ступеньках, и поднялись в коридор. Они попали в Салон фламинго, где происходило поистине Вавилонское столпотворение.

Псиофы из Нового Союза были заметно возбуждены, и каждый искал способ расправиться с Габором Гаагом и его приспешниками.

Когда Джено вошел, все разговоры прекратились, и псиофы приветствовали его громкими аплодисментами.

– Ты сотворил настоящее волшебство! Обезвредить самого фон Цантара! – кричали они.

Астор Венти был доволен: наконец‑то все узнали о паскасе!

Суоми, стоявшая рядом с Аноки Кериоки и престарелой псиофой Дафной Огроджан, покраснела, услышав об успехах Джено.

Дафна приблизилась к нему, взяв под руку.

– Необходимо остановить Секту повстанцев, и я использую все пагубные алхимические эликсиры, которые знаю! – яростно начала она.

– Я счастлив, что ты прибыл, – приветствовал юного антея Аноки. – Надо действовать быстро, потому что секта сильна, – сказал он, хлопая по спине своего итальянского друга.

– Привет, воин сиу, я готов к битве, – воодушевленно ответил ему Астор Венти.

Аноки больше не носил форму: никакой тонки, никаких сапог, никаких перчаток. Он уже готовился стать псиофом, и его взгляд светился гордостью. Краснокожий, прозванный Красным Волком, принарядился к празднику: на голове у него были желтые и черные перья, а на шее – его любимый амулет.

– С тобой случилось что‑то важное. Я это чувствую и читаю по твоим глазам, – обратилась к Джено Дафна.

– Да, дорогая армянская псиофа, во мне что‑то изменилось, – смущенно ответил он.

– Путешествие в печати было поучительным? – спросила псиофа, внимательно разглядывая рюкзак на плечах у мальчика.

– Очень, – признался Джено и вытащил из кармана неразменную монету, Кант‑Оссум и зеленый камень Вербу‑Ляпис.

В Салоне фламинго в один миг установилась тишина. Все смотрели на Джено Астора Венти и предметы, которые он держал в руках. Золотая монета, сияющая невиданным светом, белая, как молоко, кость и зеленый замшелый камень, казалось, происходили из какой‑то волшебной страны.

Дафна попятилась, Доротея оцепенела, Аноки стиснул свой амулет, а Суоми пробормотала:

– В чем дело? Что происходит?

Джено подумал, что предметы могли оказаться редкими магопсихическими инструментами и простодушно сказал:

– Я их сейчас не использую. Не бойтесь. К тому же я не нарушил Средний кодекс. В общем, я хорошо знаю правило поведения СК‑АМ.6. Здесь нет антеев первого и второго уровня, и мы можем говорить о моем путешествии внутри печати.

Все с облегчением вздохнули, а Джено объяснил Суоми, что нашел эти предметы в пустынях печати.

– А я в пустынях ничего не нашла! – воскликнула удивленная девочка.

Джено рассказал о встрече с Риккардо Железным Пестом и Тантре Стендж Виоо.

Его друзья внимательно слушали, в то время как остальные псиофы стали разговаривать телепатическим образом.

Неожиданно Дафна нервно проворчала:

– Хватит, больше ни слова! Тебе лучше вначале поговорить с мадам Крикен, она суммус и сможет объяснить все, чего ты еще не знаешь. О Риккардо ей известно немало. И больше не упоминай этого второго имени…

– Почему? Кто такой Тантре Стендж Виоо? – спросил Джено.

– Вот именно, кто он такой? Я не встречал его во время своего третьего путешествия в печати. И не имел удовольствия беседовать с Риккардо Железным Пестом, – вмешался обескураженный Аноки Кериоки.

– И я тоже, – взволнованно произнесла Суоми.

– А теперь успокойся и приготовься к встрече с мадам Крикен. Здесь в Арксе многое предстоит сделать, несмотря на то, что объявлено чрезвычайное положение и вся магопсихическая деятельность застопорилась. Повстанцы все еще пытаются атаковать нас. Необходимо найти способ открыть паскас и заставить фон Цантара отдать перстень. Иначе белая дверь никогда не откроется, а твои родители не смогут выйти. – Всего за несколько минут старая армянка точно охарактеризовала ситуацию.

Но Джено все‑таки продолжал думать о своем необыкновенном путешествии в печати, о найденных предметах и о таинственном Тантре Стендж Виоо.

Красный Волк тоже ломал голову из‑за этого странного имени, которое, как ему казалось, он уже слышал от своего деда, экстрасапиенса Спокойного Медведя.

В это время прибежал Рене. Крылья были сложены у него за спиной, а белокурые волосы обрамляли исхудавшее и заострившееся лицо.

– Брат! Мой брат! – радостно закричал он, обнимая Джено.

Мальчики крепко сжали друг друга в объятиях.

– Ты сотворил настоящее чудо с паскасом. Мы должны поторопиться, нельзя терять времени. Необходимо забрать перстень у фон Цантара! – сказал Рене, легко расправляя крылья.

– Я должен поговорить с тобой… – начал было Джено.

Но тут в Салон фламинго ворвался звон многочисленных музыкальных шкатулок. Это катились шесть парасфер, направленных Джено и его верным друзьям. Деревянные шары несли послание от суммуса сапиенса Марго Крикен: «Встречаемся в двенадцать часов в Комнате видений. Копите магопсихическую энергию. Она вам пригодится!»

Доротея и Аноки отправились проверить, все ли в порядке в конюшне: из‑за ненастья скакать на ипповоло было невозможно. Встреча с суммусом сапиенсом могла занять немало времени, а крылатых коней нельзя было оставлять на произвол восставших псиофов, возглавляемых Габором Гаагом.

Крикен назначила Джено другое время – на час раньше, чем остальным.

Мальчик почувствовал, как у него трясутся ноги и шумит в ушах. Он попросил Рене и Суоми следовать за ним в его комнату. Он должен был непременно переговорить с ними, прежде чем встречаться с мадам Крикен.

 

Глава вторая

Железная клетка

 

Едва дверь комнаты номер пять закрылась, как запах можжевельника приветливо встретил братьев Астор Венти и Суоми.

На столе горела большая оранжевая свеча, и немного света доходило из окна, несмотря на черное от дождя небо. Джено накинул одеяло на плечи Суоми, потом снял с себя рюкзак и майку и вытерся большим банным полотенцем. Он выложил на стол белую руну, золотую монету, кость и камень.

– Я конечно же использую эти драгоценные предметы, но пока не знаю, когда и в какой ситуации. Еще я принес куски Священной бочки и таким образом смогу воссоздать клонафорт, – сказал он.

Рене взял в руки белую руну, и на него нахлынули воспоминания о матери, вручившей ему половинку этой руны, когда он был Ре, королем‑соколом.

Пока Рене вертел в руках драгоценную руну, ему вдруг представился мальчик с кудрявыми волосами, совсем как у Джено. Но он стоял спиной и не показывал свое лицо. Внезапно изображение исчезло, оставив Рене в недоумении. Он так и не понял, кого видел.

Был ли это Джено? И если не он, то кто это был?

Ни слова не говоря, он положил на стол белую руну, потом взял Кант‑Оссум и сконцентрировался.

– Здесь использована материализация! Эта кость заряжена энергией, – сказал он.

– Объясни подробнее, – попросил Джено, решивший во всем разобраться.

– Вы еще не имеете права посещать лекции по материализации в Ложе психо. Кант‑Оссум – мысль, превращенная в материю. Я не могу объяснять вам подобные вещи – это нарушение Расширенного кодекса, который вы очень скоро выучите.

– Я вызубрю его от корки до корки – это мой долг, – сказал Джено. – И буду посещать опыты по материализации, когда позволит мадам Крикен, но прежде она должна отменить чрезвычайное положение. Иначе не будет никаких занятий. – Джено надел на голову красную тонку и добавил: – Это Риккардо Железный Пест помог мне найти Кант‑Оссум в Кобальтовой пустыне.

– Неужели ты его видел? Он стал призраком? – Финская антея сгорала от любопытства.

– Я слышал его голос, – ответил Джено.

– И он говорил с тобой о наших родителях? Ему известна ситуация в Арксе? – спросил Рене.

– Он прекрасно все знает. Но о маме с папой ничего не сказал. Он говорил о Кант‑Оссуме. Буквы, которые, как вы видите, вырезаны на нем, в определенный момент соскользнули на песок, образовав фразу: «Ищи и научись‑Ка никогдА Не бояТься Опасности, Созерцай, не иСпользуя Умышленно злых намерений». В общем, это было указание, совет, – объяснил Джено брату.

– Но что ты должен искать? – Вопрос Суоми заставил юного Астора Венти открыть все, что было у него в сердце.

– Себя самого, – сказал он, поднося руки к груди. – Монета, Аэтер‑Нуммус, и камень, Вербу‑Ляпис, тоже служат этой цели. Но дал мне их не Рикардо, а Тантре Стендж Виоо. В Салоне фламинго, едва я упомянул о нем, как Дафна с Доротеей разнервничались. Тебе известно, кто такой Тантре? Рене, ты его знаешь? – Джено надеялся получить ответ.

– Нет. Возможно, я и слышал о нем от Ятто фон Цантара, но в Аркс он никогда не приходил.

Рене решил, что Джено действительно обладает способностями к магии. Он взял монету и камень, но почувствовал, что руки будто обжигает огнем.

– Камень и монета раскалены! – закричал он, вскочив с кресла.

Джено крайне изумился:

– Раскалены? Не может быть! Я же держал их в кармане! – Он потрогал предметы и не ощутил никакого тепла.

Тогда к ним захотела прикоснуться Суоми. Но она сразу же почувствовала, как огонь обжигает ее пальцы:

– Их невозможно взять в руки! Почему ты не чувствуешь, какие они горячие?

Джено понял, что пользоваться этими драгоценными магическими предметами было дозволено только ему одному. Именно он мог понять, что с ними делать. Именно он должен был найти путь к правде о его семье.

Джено рассказал о письме дедушки Свево, снова и снова недоумевая, как там могло упоминаться его имя и имя Марго.

Потом он обратился к брату, который, побледнев, завороженно слушал его:

– Рене, скажи мне, тебе что‑нибудь известно о других наших родственниках? Тебе никогда не рассказывали о дедушке Свево и прадедушке Флеммо?

Крылья у мальчика внезапно распахнулись, и Ре, сокол‑король, почувствовал озноб и задрожал как лист.

– Дедушка Свево… Секретное письмо, сохраненное дядей Флебо… И тайна двух имен… Все заставляет меня понять, что мы не знаем правду о династии Асторов Венти. Мы торчим здесь, в Арксе Ментисе, пребывая в сомнениях, а наши родители заточены, – произнес Рене и закрылся золотыми крыльями, не сдержав слез.

Джено подошел к нему, погладил его большие золотые перья и открыл истину о смерти Пауля Астора Венти:

– Во время последнего интерканто экстрасапиенс Фионн Айртеч все рассказал мне: он был убит Навозным Червяком, оскурабом, исполненным ревности и зависти.

– Оскурабом? Но это невозможно, они не признают жестокости! – возразил Рене.

– Возможно, поэтому тебе и придется стать оскурабом, чтобы восстановить честь Домус Эрметика и загладить трещину, образовавшуюся между ними и нашей семьей. Но в глубине души я надеюсь, что ты вернешься к этой жизни, – печально заключил Джено, так и не дождавшись ответа от Рене: – Скоро мы снова станем одной семьей.

Гулкий удар пробил десять. Всем оставалось еще два часа до встречи с Крикен, а Джено – лишь час.

Когда Суоми ушла, Рене не терпелось продолжить разговор о дедушке Свево.

– Ты взял с собой письмо? – спросил он у брата.

– Нет. Пусть оно остается в Нижнем Колоколе. Там оно в безопасности, – ответил Джено и заметил, что лицо у Рене стало грустным.

– Понимаю. Но почему Флебо дал тебе прочитать его только теперь? Если бы я мог поговорить с ним!.. – Рене отошел к окну.

– Ты прочтешь его, потому что вернешься домой вместе со мной и с нашими родителями, – ответил Джено, глядя на брата, которого он обожал.

– Не знаю, увижу ли я снова Нижний Колокол. Тебе хорошо известно, что меня ждут оскурабы. Только мне досадно из‑за всех этих загадок. Кто мы такие? Какое проклятие до сих пор поражает всех Асторов Венти? – Он обессиленно опустил руки, расставив развеваться золотую тунику.

– Скоро мы все откроем. Не знаю, может, это и не к добру, но другого выхода у нас нет. Меня тоже мучают вопросы. Кто мы такие? Почему у дедушки Свево никогда не было магопсихических способностей, как не было их у нашего отца и, возможно, у прадедушки Флеммо? Быть может, именно клонафорт обрушил эти беды на нашу семью? Что‑то я пока не понимаю… – Джено приблизился к Рене, но в этот момент открылась дверь.

Это была Доротея. Она принесла поднос с чашками отвара Хейдегерианской Лилии, очень горячего, ароматного и питательного метафизического напитка – отличного подспорья для размышлений.

– Выпейте, сразу почувствуете себя лучше. Сейчас принесу чашку и для Суоми, – сказала псиофа, ставя на стол дымящийся настой. Заметив предметы, которые принес Джено, она посоветовала: – Покажи их суммусу. Она даст ответы, которые ты ищешь.

– Конечно, я так и сделаю, – ответил антей.

Рене подошел к девочке и поцеловал ее.

– Спасибо. Мне действительно нужно выпить что‑то горячее, – поблагодарил он Доротею и спросил, известно ли ей об убийстве, совершенном Навозным Червяком.

Доротея побледнела:

– Оскураб – убийца? Это ужасно! В магопсихическом мире скрывается столько преступных личностей!

– Да, там много коварных, опасных личностей, – воскликнул Джено. – Именно поэтому ты должна сейчас же рассказать мне, кто такой Тантре Стендж Виоо.

Псиофа уронила поднос, разбив чашку, предназначавшуюся для Суоми:

– Даже не думай упоминать о нем! Мадам Крикен объяснит тебе почему. – С этими словами она собрала черепки и торопливо ушла, оставив остолбеневших братьев.

– Никогда не видел ее такой раздраженной. Кто же этот Тантре? – в изумлении спросил Рене.

– Бесспорно, он не из тех, кто пользуется всеобщей любовью. Каждый раз, когда я произношу это имя, мне кажется, что помянул дьявола, – добавил Джено, надевая сапоги.

Головокружитель Рене засверкал: с ним связалась греческая сапиенса Эулалия Страбикасиос.

Мальчик‑сокол поспешил к выходу:

– Я срочно нужен Эулалии: сфера Разящего огня разбила окно в ее комнате на втором этаже. Это, конечно, работа Габора Гаага. Повстанцы возвращаются!

– Я тоже пойду? – Джено был готов к бою.

– Нет, готовься к встрече с Марго. И сохраняй спокойствие. Увидимся позже, – сказал Рене и быстро ушел.

Волнение и неразбериха воцарились в Арксе: там кричали псиофы из Нового Союза, все еще дискутировавшие в Салоне фламинго.

Джено попытался сосредоточиться: у него было мало времени, чтобы прочитать Расширенный кодекс. Не успел он перелистать и первые страницы, как дверь опять распахнулась: на пороге стоял тибетский святой Набир Камбиль. На нем была ряса из оранжевого шелка, словно освещавшая его лицо.

– Ты готов? – начал он разговор в своей обычной спокойной манере.

– Набир! Рад снова видеть тебя. Знаю, что ты вручил паскас Крикен, так что я готов ко всему. В одиннадцать я иду к ней. – Джено захлопнул кодекс и поправил красную тонку.

– Хорошо, – сказал святой. – Приготовься ответить на ее вопросы. Магопсихическая сила мадам Крикен растет день ото дня.

Набир посмотрел на стол и застыл, увидев предметы, выставленные на всеобщее обозрение.

– Откуда эти вещи? – озабоченно спросил он.

– Из пустынь печати. Мне дали их Риккардо Железный Пест и… – Джено не закончил фразу, потому что святой схватил его за плечи.

– Покойный суммус сапиенс? Он был в печати? – Набир был ошеломлен.

– Да, но только его голос. Затем я слышал голос Тантре Стендж Виоо… – едва проговорил юный Астор Венти.

– Не произноси это имя! – вышел из себя Набир Камбиль.

– Почему каждый раз все меня останавливают?! Кто такой Тантре? – закричал Джено, не на шутку разозлившись.

Сапиенс не ответил: он провел руками над предметами, и его с головы до ног сотрясла дрожь.

– Не смей разбрасывать их повсюду! Всегда носи с собой. А теперь прочти кодекс, – сказал Набир, затем, ласково погладив Джено, передал ему поток успокаивающей энергии.

Мальчик прикрыл глаза и почувствовал, как его наполняет гармония. Но, когда он снова открыл их, Набира уже не было. Он ушел, оставив юного антея наедине с сомнениями.

Джено вновь принялся читать Расширенный кодекс, когда из Вербу‑Ляписа появилась еще одна прозрачная карточка:

 

Не спрашивай у других то,

что положено знать лишь тебе.

Открой свой разум,

и пусть мысли наполнят тебя.

Ты найдешь силу и мужество,

которые тебе понадобятся.

 

Астор Венти застыл, не отрывая глаз от зеленого камня:

– Вербу‑Ляпис! Напиши еще… Скажи, что я должен сделать.

Но никакого ответа Джено не получил.

Гулкий удар прозвонил одиннадцать раз.

Сердце у Джено забилось быстрее. Он подтянул перчатки, взял магические предметы и рюкзак, проверил вертильо и выбежал из комнаты. Он пересек Салон фламинго под любопытными взглядами псиофов и, когда оказался напротив Противоречивых Утверждений, немного замешкался. Большие черные рты хранили молчание. Тогда он взлетел по лестнице и остановился перед разводным мостом из кованого железа с золотом, с одной стороны которого находилась Ложа психо, а с другой – Комната видений, где его дожидалась мадам Крикен. Вскоре он заметил, что мозаика на передней стене изменилась: фигуры мисс О’Коннор, Ятто фон Цантара и Пило Магического Ростка исчезли, а изображение Раньи Мохатдины совсем обесцветилось. На рельефе среди других сапиенсов выделялась фигура мадам Крикен, а слева и справа от нее были женские фигуры, не имевшие лиц. На заднем плане отчетливо просматривались изображения Набира Камбиля, Эулалии Страбикасиос и Стаса Бендатова. В правом углу мозаики оказался Рене, очень красивый, в золотой тунике и с расправленными крыльями.

Еще несколько мгновений Джено разглядывал стену, как вдруг его отвлек голос Марго:

– У нас нет церемониймейстера, который извещал бы меня о прибывших, как и экономки. Но скоро я их назначу. Добрый день, мой мальчик! Иди сюда, дай я тебя обниму.

Старая француженка восседала в профессорском кресле, обитом красным бархатом. На ней была фиолетовая шляпа, отделанная стеклянными шариками, и кружевное ярко‑фиолетовое платье до пят. У ее ног примостился Наполеон.

Антей инстинктивно бросился в объятия мадам Крикен:

– Мадам!.. Мой суммус…

Она схватила его за плечи и встряхнула:

– Возьми себя в руки! И все мне объясни. – Француженка посмотрела на мальчика сквозь свои серебряные очки.

Джено в малейших подробностях изложил все, что случилось в печати, и заговорил о письме дедушки Свево.

Марго, словно пружина, вскочила с кресла, разбудив Наполеона, который зашипел так, что на нем вздыбилась шерсть.

– Еще никто никогда не слышал Риккардо Железного Песта внутри печати! Не говоря уж о Тантре! Я его никогда не видела. Сила его разума невероятно опасна: он в состоянии уничтожить человека своей мыслью. Ходят слухи, что он одним взглядом испепеляет все, что его окружает. Мощь его магопсихической энергии может сломать судьбу любому. – Крикен сложила морщинистые руки и уставилась на огонь жаровни.

– В таком случае, он злой волшебник? Или призрак? – спросил Джено, объятый тревогой.

– Нет. Он третий экстрасапиенс. Он живет отшельником в одном очень удаленном месте. Только Железный Пест мог общаться с ним. Говорят, что он так же стар, как и я. Любит одиночество и занимается магией, которая может быть очень опасной.

– Но что у него может быть общего со мной? С моими родителями? Он говорит, что я – это он, а он – это я. И как понять, что я должен отыскать себя самого? – в порыве чувств спросил мальчик.

– Это известно только Риккардо Железному Песту и самому Тантре. Я лишь могу сказать, что в тебе ощущается что‑то темное, скрытое. Как только я тебя встретила, я почувствовала силу твоего разума. Я решила, что это, возможно, из‑за клонафорта, но оказалось, что все не так просто. Лекарство попросту усилило те способности, которыми ты обладал от рождения, – ответила мадам Крикен.

– Вы хотите сказать, что я сумасшедший, как говорят в Нижнем Колоколе? В этом и состоит смысл письма дедушки Свево? Тогда почему был убит мой предок Пауль Астор Венти?.. Он не был злодеем, однако его убил оскураб Навозный Червяк. Сколько еще страданий и клеветы суждено вытерпеть нам, Асторам Венти? И почему? – Джено побледнел.

Крикен оторопела:

– М‑да, оскураб – убийца. Боюсь, как бы эта история не выплыла наружу. Впрочем, так даже лучше. Теперь оскурабы, несомненно, хотят помочь тебе.

– Нас окружает зло. В Арксе беспорядки, и все это по моей вине. По вине Асторов Венти. Я хочу понять причину этого. – Джено волновался и дрожал.

– Думаю, что ты станешь в будущем большим экспертом в магипсии. Ты унаследовал все магопсихические таланты своей династии. Смысл письма Свево мне тоже не удается уловить. Я никогда не знала других Асторов Венти! – воскликнула мадам Крикен.

– В письме дедушки Свево написаны наши имена. Следовательно, дедушка был знаком с тобой и уже знал обо мне. Тебе не кажется? – спросил Джено.

– Действительно странно. Но Риккардо Железный Пест никогда не говорил мне о твоем дедушке. Будь твой дедушка еще жив, он был бы приблизительно моего возраста, – продолжала Марго.

– Как и Тантре Стендж Виоо? – Вопрос был неожиданный.

– Да, как и Тантре… – ответила Крикен, а затем с волнением добавила: – Уверяю тебя, я никогда не была знакома с третьим экстрасапиенсом. Это письмо и для меня – настоящая загадка.

Мадам Крикен еще не понимала, насколько это письмо повлияет на ее жизнь. Секрет Асторов Венти тесно переплетет ее судьбу с судьбами Джено, Свево, Флеммо и Тантре.

Атмосфера в Комнате видений сделалась тяжелой: Крикен оказалась бессильной перед новыми обстоятельствами. Джено почувствовал, что голова у него вот‑вот взорвется.

– Ну и кто же я есть? Что я должен понять? – прокричал он.

– Чтобы это понять, ты не должен отчаиваться. Используй свой разум, как делал всегда, – сказала Марго, пытаясь разрядить напряжение.

– Тогда вы тоже не сможете сказать мне, для чего служат эти предметы? – расстроенно спросил Джено.

Суммус сапиенс осмотрела предметы, но даже не попыталась притронуться к ним:

– Сам узнаешь, когда будешь использовать. Впрочем, этот камень… Я чувствую, что он сообщает нечто важное.

– Действительно, он выдает карточки, на которых что‑то написано, – ответил Джено, протирая зеленый камень.

– В таком случае всегда следуй его советам, – сказала Марго.

Джено открыл рюкзак:

– Теперь мы сможем снова делать клонафорт… Вот обломки бочки. Нужно только восстановить ее. Сейчас у меня есть белая руна, а насчет растений из гербария я думаю…

– Успокойся. Со Священной бочкой я попрошу помочь тебе других сапиенсов. А ты должен посещать лекции третьего уровня. Это тебе пригодится. Я отменю чрезвычайное положение, хотя опасность со стороны повстанцев еще велика, нужно разрешить возобновить занятия. Скоро я разработаю программу на месяц и назначу новых сапиенсов вместо мисс О’Коннор и Пило Магического Ростка, – сказала Марго, озабоченная делами Аркса.

– А как же мои родители? Мы должны как можно быстрее освободить их! – Джено был одержим своим желанием.

Суммус вытащила паскас и сжала его в руках:

– Ты действовал гениально! Здесь, внутри, заключено зло Аркса, но нам надо найти способ вернуть плоть и кровь хотя бы Ятто, ведь у него перстень, открывающий белую дверь. Второй экземпляр перстня, как ты знаешь, исчез в канале, который окружает Аркс, и даже твоему брату не удалось завладеть им по вине проклятой колдуньи Агаты Войцик.

Джено вперил взгляд в круглую сдвоенную пластину из дерева. В центре паскаса был винт в форме жабы и различные точки, линии, завитушки, которые, возможно, представляли собой секретный код.

– Надо позвать Фионна Айртеча. Он сумеет открыть паскас. Только друидам известно, как пользоваться этим магопсихическим объектом, – объяснил Джено, и мадам Крикен улыбнулась:

– Я знаю. И считаю, что он может вернуть Ятто к жизни. Поэтому я вскоре вступлю с ним в контакт и попрошу сотворить Станте Ферроза.

Идея Марго породила у Джено надежду.

– Станте Ферроза? А что это? – спросил он.

– Клетка. Железная клетка. В магопсихических документах я прочла, что друиды могут открыть паскас и построить Железную клетку для живых теней. Так что Фионн нам поможет, и мы заберем у Ятто перстень. – Как обычно, изощренная Крикен нашла решение.

Гулкий удар прозвонил двенадцать.

Первой разводной мост пересекла Доротея, затем прибыли Рене, Суоми и Аноки, Эулалия с Набиром и Дафна. Последним в сопровождении маленького Оскара, весело вилявшего хвостом, пришел доктор Стас Бендатов.

– Я должна сделать два важных сообщения, – начала свое выступление суммус сапиенс.

Все посмотрели на Джено, однако речь была не о нем.

– Во‑первых, с этого дня заканчивается чрезвычайное положение. Несмотря на козни мятежников, замораживать и дальше магопсихическую деятельность означает навредить жизни Аркса Ментиса и всем нам. – Едва Марго проговорила, все присутствующие кивнули в знак согласия. – Теперь я перехожу ко второму известию. Дарованной мне властью я назначаю Дафну Огроджан экономкой Аркса Ментиса и сапиенсой по телемпии, телепатии, телекинезу и призракам. Она займет аудиторию тонкой мысли. А Доротею я назначаю церемониймейстером Аркса Ментиса и сапиенсой, ответственной за быстронити и ипповоло. Есть возражения?

Объявление мадам Крикен вызвало ликование у собравшихся.

Дафна так расчувствовалась, что зашлась в кашле.

– Я надеюсь оказаться на высоте, хотя уже стара и недужна. Благодарю тебя, суммус сапиенс, за доверие, – сказала она.

– Я, напротив, молода и совсем неопытна как псиофа, но обещаю приложить все свои магопсихические силы, чтобы исполнить свой долг. Роль церемониймейстера всегда исполняли мужчины, но вы не пожалеете, что выбрали меня, – волнуясь, говорила Доротея.

– Мы рады, что вы станете нашими коллегами! – хором произнесли Эулалия, Набир и Стас.

А Джено воскликнул:

– Вместе навсегда! Аркс Ментис станет местом любви и мира! Поэтому мы должны разбить Секту повстанцев, освободить моих родителей и наконец зажить спокойно, безмятежно, как требует магипсия.

Огонь жаровни взметнулся ввысь, и свет залил всю Комнату видений. На мозаике появились две женские фигуры – Доротеи и Дафны. Таким образом, группа сапиенсов была почти сформирована, только Ранья должна была прийти в себя. Благодаря головокружителям и парасферам псиофы из Нового Союза немедленно получили два сообщения от суммуса, которая тем временем вручила Доротее документы о назначениях и прекращении чрезвычайного положения.

– После собрания повесь эти объявления в Салоне фламинго, – сказала она, взяв в руки паскас. – Надо открыть его. Для этого я призову на помощь двух экстрасапиенсов: ирландского друида Фионна Айртеча и шамана сиу Спокойного Медведя. Вдвоем им удастся найти верное решение. Друид построит клетку, куда мы надежно упрячем Ятто, Баттерфляй и Агату. А Медведь проследит, чтобы они не использовали против нас свое магопсихическое искусство.

Набир вздохнул:

– А я боялся, что ты захочешь позвать и третьего экстрасапиенса.

Все, побледнев, посмотрели на него.

– Нет. И я не потерплю никаких разговоров о нем! Сами знаете почему. Это связано с Джено, которому теперь известно, кто такой третий экстрасапиенс, – воскликнула Крикен.

Джено шепотом объяснил Аноки, Рене и Суоми, что речь идет о Тантре Стендж Виоо. Ребята были крайне изумлены: одному Джено удалось вступить в контакт с этим экстрасапиенсом, и причина этой исключительности осталась неизвестной.

Аноки направился к Крикен:

– Суммус, давайте попробуем высадить белую дверь. Таким образом мы не потеряем время. Мятежники смыкают свои ряды, и боюсь, что вскоре нас ожидают скверные сюрпризы.

– Высадить? Полагаю, что существуют более надежные методы магипсии, к которым стоит прибегнуть. Сила рук ничто по сравнению с силой разума. И ты, Аноки Кериоки, должен это прекрасно понимать, раз готовишься стать псиофом, – заключила Марго, поднимаясь с кресла.

Красный Волк с заметным смущением понурил голову и извинился.

Внезапно раздался шум, похожий на шипение масла на сковородке.

– Вы тоже слышите? – насторожилась Суоми, у которой из‑за отсутствия зрения необыкновенно обострился слух.

Эулалия наклонила голову два раза вправо и три влево, завращала глазами и сказала:

– Нет, не слышу ничегошеньки.

Но Марго и Джено услышали и одновременно указали на мозаику. Странный, раздражающий звук исходил из комнаты Крикен, которая, встревожившись, предложила пойти туда и посмотреть.

Все направились из Комнаты видений в апартаменты суммуса, где Марго изменила мрачную обстановку, столь любимую фон Цантаром.

Наполеон нервно зашипел, глядя на белую дверь, а Оскар залаял, тряся большими ушами. Юная финская сапиенса вытянула руки и развела их в стороны. Пошевелив пальцами, словно играла на фортепьяно, она таким образом создала электрические волны. Ладонями, полными искр, она оперлась на дверь и подтолкнула ее.

Все вокруг задрожало, и дверь покрылась голубоватой пеленой.

– Что это? – спросила удивленная Эулалия.

– Возможно, это Волна Сплетен – барьер, создать который способны лишь привидения, – объяснила мадам Крикен, поправляя очки.

– Эту дверь можно открыть только с помощью перстня! – сказала Эулалия.

И в этот миг из Волны Сплетен вылезло восемь ледяных костлявых рук: это были фродеры!

Маленький Оскар в ужасе помчался прочь: он прекрасно помнил, как эти привидения убили его мать и отца. Наполеон, испуганно замяукав, спрятался под подушку.

– Отойдите подальше! Живее, живее! – закричала мадам Крикен, хватая за шкирку Джено и Суоми.

Двум громадным рукам скелетов все же удалось вцепиться в майку Джено. Они с силой поволокли отбивающегося мальчика к Волне Сплетен. Джено выгнул спину, как акробат, и отчаянно закричал.

Рене размахивал крыльями, нагнетая мощные потоки воздуха, Набир ухватил Джено за руки, пытаясь спасти его, но сила фродеров была так велика, что в комнате внезапно стало холодно: иней и лед покрыли ковры и мебель.

Мадам Крикен воспарила над землей, ее фиолетовое платье развевалось в созданном Рене воздушном круговороте. Молниеносным движением она бросилась к антею и обняла его. Руки скелетов потянулись к Марго, и она завопила:

– Убирайтесь, проклятые привидения!

В этой суматохе из кармана Джено на обледеневший пол выпал Кант‑Оссум. Заунывные голоса разорвали воздух, и руки фродеров втянулись обратно, отпустив Джено и Марго.

– Ты цел? Я больше не ощущаю присутствия зловещих привидений! – в отчаянии закричала Суоми.

– Да, мы целы и невредимы, – успокоил ее антей, с трудом ковыляя и подбирая кость.

– Они ужасны, эти дьявольские привидения мисс О’Коннор! – едва приходя в себя, проговорила мадам Крикен, которая высоко оценила магию кости, которую Риккардо Железный Пест подарил Джено.

Белая дверь, теперь уже свободная от Волны Сплетен, тем не менее казалась неприступной. И это подтвердил Пило Магический Росток – визгливый голос бывшего церемониймейстера Аркса послышался из‑за двери:

– Вам никогда сюда не войти! Вы должны освободить Ятто фон Цантара, мисс Баттерфляй и Агату, иначе Пьера с Коринной постигнет страшный конец. Со мной фродеры и оллени. Могущество истинной магипсии на моей стороне.

Рене вышел из себя. Он стал стучать кулаками по двери и, размахивая крыльями, заорал что было сил:

– Открывай, проклятый злодей! Если ты хоть пальцем тронешь моих родителей – клянусь, я обрушу всю свою энергию на твой никчемный разум. И Ятто не сможет тебе помочь. Он стал тенью, бессильной тенью.

Джено согнулся от резкой боли в животе. Он замер рядом с Суоми, крепко сжимавшей его руки, и подумал, что борьба за освобождение его родителей теперь осложнится.

Марго возмутилась:

– Пило Магический Росток! Теперь я суммус, и ты отстранен от должности. Тебя изгонят из Аркса.

Мадам Крикен приказала Дафне проверить аудиторию тонкой мысли, чтобы подготовить ее к прибытию новых антеев, а Доротее позаботиться об ипповоло и быстронитях.

– Это ваш основной долг и первое задание в качестве сапиенс… Как только я напишу программу месяца, жизнь в Арксе должна пойти на лад.

Стас Бендатов удалился в сопровождении Оскара, все еще скулившего от страха перед фродерами:

– Я иду в Клинику неопределенности посмотреть, как там Ранья и два антея первого и второго уровня – японец Юди Ода и Тоам Ратандра. Они до сих пор приклеены друг к другу, а их жизнь под угрозой. Так больше продолжаться не может!

Эулалия развела руками и извинилась: ведь это она использовала ошибочное заклинание, которое и соединило Тоама и Юди. Набир взял ее под руку, и они спустились на этаж ниже, обсуждая, как будут контролировать возможные действия повстанцев.

Крикен приладила свою шляпу и уселась в профессорское кресло, лаская кота. Перед ней стояли Аноки, Рено, Джено и Суоми.

– А вы стойте здесь и учитесь! – сказала Марго и прижала одну руку к сердцу, а вторую – ко лбу.

Она закрыла глаза и затаила дыхание. Таким образом она вступила в сложнейший телепатический контакт с Фионном Айртечем, который пребывал в своем храме в Уисниче, в Ирландии, со Спокойным Медведем, созерцавшим в этот момент галоп тысяч бизонов неподалеку от его деревни сиу в Дакоте. Вокруг шляпы Крикен образовалось кольцо из розового света, и этот свет медленно распространился по всей комнате.

Суоми почувствовала энергию мысли суммуса. Аноки, Рене и Джено замерли.

Телепатический сеанс длился всего две минуты, но за это время Крикен сообщила двум экстрасапиенсам о необходимости их присутствия в Арксе. Поток мысли был интенсивным: Марго объяснила, что Джено сделал с паскасом и с кем встретился в печати.

Постепенно круг розового цвета начал сокращаться и затем совсем исчез. Мадам поднялась с кресла и, указывая на разводной мост, сказала:

– Они прибывают в Большое О. Три великана активированы. Нам остается подождать всего несколько минут, и они будут здесь.

Красный Волк обрадовался, что снова увидит своего дедушку Спокойного Медведя, а Джено улыбнулся, подумав о том, что два экстрасапиенса действительно могли решить проблему паскаса.

Освобождение его родителей близилось.

В Ложе психо, в комнате Большого О, два из трех больших камней, позволявших совершать полную билокацию, раскалились и, как по мановению волшебной палочки, появились Фионн Айртеч и Спокойный Медведь.

Высокий худощавый друид в белом как снег одеянии проворно встал и глубоко вздохнул. Взметнув огненно‑красную мантию и склонив голову, он приветствовал шамана, который поднимался с камня, опираясь на длинное копье сиу.

– Ты пришел вооруженным? – удивленно спросил Фионн, державший свой длинный старинный посох.

– Призыв суммуса сапиенса был по‑настоящему мощным. Здесь в Арксе пахнет битвой, – объяснил Спокойный Медведь, поправляя большой головной убор из белых и красных перьев.

– Сколько лет, сколько зим мы уже не встречались, старый шаман! Я живу в одиночестве, но прекрасно помню приключения, которые мы пережили вместе, когда были молодыми, – сказал Фионн, пряча улыбку в бороду.

– Время не только отметило наши лица, но и научило нас тому, что эксперименты и приключения никогда не кончаются, – ответил Медведь, потрясая копьем.

– Хорошо, что хоть третий великан Большого О никого не принес. – Фионн посмотрел на камень, оставшийся пустым. – Мне не хотелось бы встретиться с третьим экстрасапиенсом.

– Тантре Стендж Виоо все время проводит в уединении. Не знаю, что он там делает и какое волшебство творит. Говорят, что он опасен, – озабоченно добавил Спокойный Медведь.

– Не поминай его! Оставим его в покое с его неизвестной магией. Но, раз уж он вступил в контакт с Джено, я боюсь дурных последствий, – заметил Фионн.

Когда два экстрасапиенса пересекали Ложу психо, им послышался голос мадам Крикен:

– Я чувствую, что вы здесь. Идите сюда, мои старые друзья!

Фионн и Медведь зашагали по разводному мосту и, едва завидев Марго в профессорском кресле, замедлили шаг: непривычно было видеть престарелую француженку, любительницу шляпок с бантиками, на командном посту Аркса Ментиса.

– Суммус сапиенс! – воскликнули они.

– Вы подоспели в самое время! И немедленно возьметесь за работу, – начала разговор Марго, поглаживая Наполеона.

Аноки почтительно приветствовал дедушку Медведя, а Фионн Айртеч, посмотрев на Рене, который стоял с высоко поднятой головой и сложенными крыльями, уловил силу и энергию, исходящие от мальчика. Затем он обернулся к Суоми и Джено и ласково приветствовал их:

– А вот и вы, парочка отчаянных антеев! Рад видеть вас здесь! – Потом, обращаясь к Астору Венти, добавил: – Ты прекрасно использовал паскас, но теперь моя задача – открыть его и извлечь его содержимое. Это не шутка – оживить тени, тем более что Ятто конечно же не будет сидеть сложа руки.

– Мы тебе поможем, – отозвался Джено, взяв Суоми за руку.

– На самом деле я боюсь, что понадобится помощь совсем иного рода, – сказал друид с суровым видом, извлекая из‑под мантии маленькую стопку пожелтевших листочков.

Медведь и Крикен с любопытством наблюдали за ним.

– Эти древние страницы были написаны друидами. Здесь формула создания Станте Ферроза, Железной клетки, в которой будут содержаться живые тени. Насчет паскаса не беспокойся: я открою его, когда придет время, с помощью Инфедельмо! – Фионн продемонстрировал тонкую кривую иглу.

– Замечательно. Тогда что тебе нужно для создания Железной клетки? – спросила Марго.

– Только фаберы способны помочь сконструировать ее. Прутья состоят из чистой энергии, и я не в состоянии сделать их самостоятельно.

Ответ друида заставил суммуса сапиенса призадуматься. Крикен совсем не хотелось докучать избранным псиофам, живущим в Домус Эрметика.

– Это действительно необходимо? – спросила Марго.

– Безусловно, – последовал сухой ответ Фионна.

Спокойный Медведь потряс копьем:

– В таком случае я прослежу за привидениями, которые стоят в карауле. Во мне они найдут противника, не знающего поражений!

– Суммус, если позволите, я отправлюсь с Фионном. Оскурабы и фаберы будут рады видеть меня. Мне суждено жить с ними… – сказал Рене.

Друид с восхищением посмотрел на мальчика в золотой тунике, который казался ангелом:

– Стало быть, ты и есть Рене Астор Венти! Как и от твоего брата, от тебя исходит позитивная энергия.

Крикен подошла к крылатому мальчику и сказала:

– Я счастлива, что ты хочешь посетить Домус Эрметика. Когда ты вернешься, то сможешь рассказать мне, какие ощущения испытал. Не забудь вести себя надлежащим образом. – Затем, обращаясь к Фионну, она добавила: – Напомни фаберам, что Коническое колесо сломано. Когда они придут сюда, то заберут с собой печать моего племянника Ламбера де Соланжа, которому она теперь уже не понадобится. Он в тюрьме для несовершеннолетних из‑за смерти американского антея Боба Липмана.

Друид наморщил лоб:

– Мне жаль, что твой племянник повинен в столь тяжком преступлении. Бесспорно, фаберы переделают эту печать для нового антея, который вот‑вот должен прибыть.

Дождь хлестал как из ведра. Отправиться в путь на ипповоло было невозможно. Поэтому было решено, что путешествие в Болота оскурабов совершат посредством полной билокации и Рене тоже разрешат воспользоваться ею.

– Возвращайся быстрее, – попросил Джено брата.

Он испытывал странное ощущение, словно это временное расставание было предзнаменованием неотвратимой разлуки с братом. Он наблюдал, как тот удаляется, и в очередной раз понял, что в жизни каждому предстоит пройти свою дорогу. Рене свою уже выбрал.

Пустота пожирала разум Джено: каков же его путь? Найдет ли он его в Арксе?

Может быть, освобождение Пьера и Коринны было лишь первой целью, которую предстояло достичь, чтобы потом искать новые – личные, свои собственные. Цели, которые можно достичь, только поняв, кто ты есть. Джено начинал осознавать свое предназначение.

Он надел рюкзак с обломками Священной бочки и вместе со своими друзьями смотрел, как Рене с Фионном пересекают разводной мост, чтобы попасть в Ложу психо.

Крылатый юноша с друидом вошли в Большое О в сопровождении Крикен. Камни были еще теплыми. Фионн расположился на том, на который он недавно прибыл, а Рене занял другой. Под чутким руководством Марго великаны моментально наполнились энергией и перенесли обоих точно ко входу в Домус Эрметика.

Крикен оставалось только с волнением ждать их возвращения. Без Железной клетки нельзя было что‑либо предпринимать.

 

Глава третья

Раскрытая тайна

 

Старик с мальчиком очутились в вихре светящегося газа. Под действием силы полной билокации Рене извивался всем телом, в то время как друид, напротив, оставался прямым как струна, держась за свой длинный посох. Погруженные в легкий туман, окутывавший вход в Домус Эрметика, они оказались перед громадной узорчатой калиткой из чистого золота высотой больше десяти метров. Калитка была открыта.

– Мы можем войти. Оскурабы одобрили наше прибытие, – сказал Фионн.

Неожиданно земля начала содрогаться – к ним приближалась гигантская нога, предназначенная для приема гостей. Она наступала на песок и гравий, поднимая отвратительное облако пыли. Рене оторопел перед этой «штуковиной», которая казалась живой.

– Не бойся. Гигантская нога, созданная фаберами, безобидна, – объяснил друид и подошел к ней глазом не моргнув.

Нога повернула, показывая путь гостям, пересекла прекрасную долину, в которой возвышалось величественное здание Домус Эрметика, целиком состоявшее из серебра.

– Отныне раз и навсегда запомни, что нельзя смотреть на фабера или оскураба в соответствии с правилами СК‑АМ.7а и СК‑АМ.7б Среднего кодекса, который ты должен знать назубок. Нарушив их, ты рискуешь подвергнуться Гламуре, – строго предостерег мальчика друид.

– Да, знаю. Если я не буду внимательным, то могу стать глухонемым или потерять память. Когда Джено приходил сюда вместе с Аноки и Дафной, он сильно рисковал, – ответил Рене.

Внезапно исполинские ворота из нефрита с брильянтами распахнулись, и оттуда полилось ослепительное сияние. Одновременно раздались сигналы гонга, а некоторое время спустя – пронзительные, оглушительные звуки трубы.

Потом сияние рассеялось, и показался коридор с амарантовыми стенами и черным мраморным полом, отражавшим большие люстры в форме цветов, которые раскачивались как маятники.

Из замаскированной двери выскочили магочи – пара больших голубых глаз, снабженных руками и ногами. Согласно их обычаю, они представились:

 

– Мы волшебные глаза оскурабов.

Лишь по необходимости вы последуете этим путем.

Используйте священный разум.

 

Рене улыбнулся, друида тоже, казалось, позабавила их экстравагантная наружность.

– Последуем за ними, – сказал Фионн.

Проследовав несколько метров, магочи остановились перед темной портьерой и дали пройти вперед лишь друиду:

 

– Мы волшебные глаза оскурабов.

Борода и посох означают мудрость:

Тонкий мыслитель – желанный гость,

И ему говорить,

Тому ж, у кого юн и гладок лик,

Омболу придется носить.

 

Они взяли нечто напоминавшее большое яйцо из белого воска и, взгромоздившись на зеленую деревянную скамеечку, надели на голову Рене, который не успел даже пальцем пошевелить. Теперь он ничего не видел и не мог говорить. Омбола, маска в форме яйца, мешала ему понять, что происходит.

Волшебные глаза подняли занавес и подтолкнули мальчика. Рене поскользнулся на коврике и упал.

Фионн, ушедший вперед, не мог обернуться: перед ним сидел оскураб, а два фабера стояли рядом и держали в руках массивные железные клещи.

– Помогите! Я ничего не вижу! – прокричал крылатый юноша, яростно колотя крыльями по полу.

– Молчи. Поднимайся и даже пискнуть не смей, – проворчал друид.

На оскурабе была классическая черная туника и дувы, особые очки с серебряными линзами, которые позволяли видеть суть вещей. За его спиной пристроилась змея с тремя головами. Она казалась спокойной.

Фаберы стояли в фиолетовых мантиях и беретах в форме плетеных бубликов.

Сильный аромат амбры распространился по комнате, обставленной инкрустированной мебелью и красными диванами.

Оскураб поднял левую руку и, кивнув, предложил друиду подойти:

– Добро пожаловать, тонкий мыслитель, носящий имя Фионн Айртеч! Я Илиас Букар. В редких случаях я соглашаюсь встретиться с кем‑то. Должно быть, ситуация в Арксе действительно осложнилась, раз ты попросил дозволения прийти в Домус Эрметика. Говори, я тебя внимательно слушаю, как и фаберы, которые, как ты знаешь, не любят общества.

Друид, обеспокоенный присутствием змеи, откашлялся и объяснил причину визита, продемонстрировав формулы, по которым строилась Железная клетка.

– Честь и хвала тебе, Илиас Букар. Борьба в Арксе ожесточается. Мятежные псиофы объединились в Секту повстанцев и хотят свергнуть суммуса сапиенса Марго Крикен. Антею третьего уровня Джено Астору Венти удалось превратить Ятто фон Цантара, Баттерфляй О’Коннор и польскую антею Агату Войцик в живые тени, а потом заключить их в паскас, который я ему вручил. К сожалению, родители Джено и Рене остаются узниками в Золотом куполе Аркса. Единственная возможность освободить их – это забрать у фон Цантара перстень, открывающий белую дверь. Чтобы в Аркс вернулся мир, необходимо завладеть перстнем. Поэтому мы должны открыть паскас и вернуть к жизни трех злодеев. Надо построить Железную клетку, но только фаберы способны помочь мне сконструировать ее. Я знаю формулу. В этом и заключается цель моего визита. Со мной пришел юноша‑сокол, чья судьба уже предопределена: он будет жить с вами.

Илиас Букар встал. Неожиданно освещение в комнате изменилось: стены и потолок трансформировались в желтые густые облака. Оскураб снова заговорил, а его дувы засияли:

– В Аркс Ментис должно вернуться прежнее процветание. Долг оскурабов продолжать исследования магии. Мы уважаем Золотой кодекс, и поэтому фаберы никогда не чураются работы. Следовательно, Железная клетка будет построена.

Илиас поднял руку, и из его пальцев вылетели потоки лучей, образовавших радужные дуги. Они приподняли золотые перья Рене, и мощная энергия вошла в его тело. Юноша, погруженный во тьму омболы, ждал.

– Стой, не двигайся – пусть твой разум подготовится. Мы сделали выбор: ты станешь оскурабом и вскоре вернешься сюда, так как здесь будет твое жилище. Ты Астор Венти, и в истории твоей семьи есть тяжелая рана. Мы несем ответственность за страшное преступление, совершенное против твоего предка Пауля Астора Венти. Его поразила рука нашего брата Навозного Червяка, движимого злом. – Голос Илиаса дрожал. Он признался в постыдном поступке. И друид, знавший истину о Пауле, был поражен искренностью этого заявления.

Рене захлопал крыльями. Ему хотелось заговорить, но он сдержался. Он испытывал гордость, что принадлежит к семье Астор Венти, несмотря на загадки, которые пока не позволяли узнать истину.

Когда оскураб понял, что Рене волнуется, он кивнул фаберам, и те немедленно посмотрели вверх на желтые облака. Крошечные осколки брильянтов дождем упали на Рене, и он стал похож на статую.

Фионн содрогнулся, опасаясь за участь мальчика, но Илиас успокоил друида:

– Мальчик проходит сейчас испытание Груиза, или Журавля: он в бессознательном состоянии, в котором замораживается любая мысль, а сердце освобождается от ненависти. Через несколько минут он снова придет в себя, – объяснил он. – Злодеяние против Пауля Астора Венти остается тяжелым бременем в нашей истории, и мы сделаем все, чтобы помочь Джено и Рене. Большие клещи фаберов готовы к созданию Железной клетки. Скоро вы вернетесь в Аркс и сможете приступить к открытию паскаса. Эти два фабера к тому же починят Коническое колесо, которое уже давно вышло из употребления, – добавил оскураб.

– Суммус сапиенс просит вас еще об одной услуге: нужно, чтобы фабер пришел забрать печать антея Ламбера де Соланжа, спровоцировавшего смерть Боба Липмана, – сказал Фионн Айртеч.

Илиас Букар замер, а затем произнес:

– Еще одна смерть. Аркс становится по‑настоящему опасным местом. Успокой и заверь мадам Крикен – печать будет доставлена сюда.

Фаберы взмахнули своими фиолетовыми мантиями и окружили друида, который почувствовал, как его пронзает ледяной ветер. Сердце его сильно забилось: от клещей исходили мощные магопсихические флюиды. Из железных инструментов фаберов торчали две трубки, и Фионн решил, что именно из этих трубок будут исходить электрические искры, необходимые для сооружения Железной клетки.

– Значит, нам с Рене можно снова отправляться в путь? – спросил он.

Оскураб поймал змею, которая, шипя, подняла все три головы, и положил ее на землю. Затем он взмыл на несколько сантиметров над землей и повернулся вокруг своей оси пять раз, чем вызвал легкое дуновение ветра, который устремился к крылатому юноше.

Распахнутые крылья Рене задвигались, и все его тело искривилось от судороги. Стон, кашель – и мальчик вернулся к реальности. Он прошел испытание Груиза.

Маска в форме яйца по‑прежнему плотно прилегала к его голове. С закрытым лицом и пересохшими губами он все же попытался заговорить, но оскураб прервал его:

– Молчание обязательно! Выучи это раз и навсегда.

Фионн взглянул на Рене и вздохнул. А Илиас продолжал:

– Вместе с остальными оскурабами мы будем ждать возвращения этих двух фаберов. Зло никогда не найдет приюта в Домус Эрметика. Мы не сможем бороться против Секты повстанцев. Это не позволяет Золотой кодекс. Только гармония разума ведет к миру. Теперь вы можете удалиться. – Илиас Букар попрощался с друидом и Рене и исчез, словно растворившись вместе со своей змеей.

Нежная музыка ворвалась в комнату, желтые облака рассеялись, и появились магочи, вновь с маской в форме яйца.

 

Мы волшебные глаза оскурабов.

Калитка открыта, и вы сможете выйти.

Вторая омбола понадобится вам в Арксе.

 

Рене, оставшийся во власти тьмы, спотыкаясь и пошатываясь, искал друида. Фионн протянул ему руку и ободрил:

– Не волнуйся. Фаберы скажут нам, для кого предназначена вторая маска. Подготовься к отправлению.

В то время как Рене с Фионном пребывали в Домус Эрметика, в Арксе произошло невероятное событие.

В четыре часа дня дождь прекратился, хотя небо кое‑где еще оставалось серым. Перед воротами Аркса Ментиса неожиданно предстал посетитель, о чем возвестил детский хор: прибывал антей.

Доротея как новый церемониймейстер дождалась, пока дверь открылась, и, к своему удивлению, увидела Ламбера де Соланжа. Он был без формы, очень исхудавший, под мышкой у него была картонная папка.

– Ты? Но как ты осмелился вернуться после всего, что наделал? Как тебе удалось снова воспользоваться печатью? – спросила она, кипя от возмущения.

– Я должен был вернуться! Мне необходимо срочно поговорить со своей тетей. Это действительно важно, – покорно ответил Ламбер едва слышным голосом.

– Ты сбежал из исправительной тюрьмы? Мадам Крикен придет в бешенство. Ты и представить себе не можешь, какое наказание тебя ожидает! – озабоченно добавила финская сапиенса.

Строгие часы не выдали никакого документа: имя Ламбера было уже вымарано из списков Аркса.

– Ты вне закона и не сможешь войти, – непреклонно сказала Доротея.

– Прошу тебя, используй вертильо и извести мою тетю, что я здесь, – настаивал мальчик.

Доротея лишь развела руками. Она нервно активировала свой головокружитель, заставив засиять такой же у Крикен.

Суммус сапиенс мгновенно примчалась. Увидев племянника, она пришла в изумление:

– Несчастный! Как ты осмелился? Убирайся немедленно!

– Прошу тебя, выслушай меня, я должен поговорить с тобой по поводу одной жизненно важной проблемы. Поверь мне, я бы никогда не вернулся, если бы в этом не было необходимости. Ты узнаешь, о чем идет речь, и тогда решишь, можно мне будет остаться или нет, – в порыве чувств говорил Ламбер.

– Как же ты сумел воспользоваться печатью? – разъяренно спросила Марго.

– Я взломал замок и вошел. Это оказалось не сложно, – объяснил он, понурив голову.

– Говори, я тебя слушаю, – едва сдерживая гнев, выпалила Марго.

– Я предпочел бы, чтобы здесь никого не было, – сказал мальчик, уставившись на Доротею.

– Какое бесстыдство! – заявила мадам.

– Повторяю тебе, это деликатнейший вопрос. – Упорство Ламбера было вознаграждено, в конце концов ему удалось убедить тетю отпустить церемониймейстера.

Доротея ушла, надувшись, и тут же известила экономку и остальных сапиенсов о нежданном и нежелательном возвращении французского антея.

– Ну! Говори быстрее. Твою печать очень скоро увезут, – с укоризной уставилась на племянника мадам Крикен.

Ламбер де Соланж вручил своей тете папку:

– Вот, прочти. Эти бумаги мне выдала администрация тюрьмы. Там навели справки о нашей семье, и ты… ты к ней не принадлежишь, – произнес Ламбер.

– Как это не принадлежу? Я твоя тетя! Твоя бедная мать Катрин, умершая несколько лет назад, была моей сестрой! – с возмущением возразила мадам Крикен.

– Нет. Ты не Крикен, и покойный Риккардо Железный Пест это знал.

Заявление мальчика потрясло престарелую даму.

– Что ты говоришь? Ты сошел с ума! Риккардо Железный Пест был большим другом всех Крикенов в Париже. Как же ты можешь утверждать, что я тебе не родня? – Разгневанная, она раскрыла папку и принялась читать.

После первой же страницы ее лицо сделалось белым как простыня, и она едва не лишилась чувств. Вцепившись в статую ипповоло и медленно соскользнув, Марго села на хрустальную ступеньку.

– Нет, этого не может быть, – проговорила она, сжимая бумаги.

Ламбер сел рядом и обнял ее:

– Мне тоже стало не по себе, когда я прочитал. Но это правда. Сертификат выдан нотариусом Карлом Дебуа, который в то время был очень известен в Париже. Я немедленно прибыл сюда именно для того, чтобы не давать сведения о тебе этим… из тюрьмы. Было бы непросто объяснить им, что такое Аркс Ментис и что ты суммус сапиенс!

– Если это шутка, то ты очень дорого за нее заплатишь! Возвращаться в Аркс ради такой лжи! Не могу поверить, что у тебя настолько извращенный разум. Мне стоило бы надавать тебе пощечин. Оплеуха конечно же не решила бы проблемы, но ты ее заслужил, – в бешенстве сказала мадам.

– Нет, это не шутка. Я прекрасно знаю, что совершил ошибку: смерть Боба все еще преследует меня. Даже если ты мне не веришь, я раскаялся. Я пришел сюда из‑за тебя. Внимательно прочти эти документы, – сказал Ламбер.

Старушка сняла шляпу и дрожащими руками пригладила волосы, уложенные в пучок. Она еще раз перечитала бумаги, беспощадно сообщавшие о ее истинном происхождении.

В древнейшем свидетельстве говорилось о том, что она в действительности не была Крикен. Или, лучше сказать, урожденной Крикен. Подтверждение этому содержалось в документе, подписанном Аланом и Жюстин Крикен, которых она считала своими родителями.

Алан и Жюстин удочерили ее. Настоящими родителями Марго были… Флеммо и Дионисия Астор Венти!

 

 

Свидетельство об удочерении Париж, контора нотариуса Карла Дебуа

В присутствии нижеподписавшегося нотариуса Карла Дебуа

Супруги Алан и Жюстин Крикен становятся родителями девочки по имени Марго, в возрасте двух месяцев, родом из Италии.

Настоящие родители, Флеммо и Дионисия Астор Венти, в силу невозможности обеспечить девочке образование и надлежащий образ жизни поручили ее синьору Риккардо дель Пиджо Ферро.

Вышеназванный благородный человек не в состоянии следить за воспитанием девочки и поэтому поддерживает ее удочерение просителями.

Семья Крикен, достойнейшею происхождения, сможет вырастить этою ребенка с любовью и лаской в доме, где уже есть девочка, их родная дочь, трехлетняя Катрин.

Кроме того, им известно, что у Марго есть два брата‑близнеца, Свево и Джено.

Свево остается со своими родителями в Италии, в Нижнем Колоколе, а о Джено нет никаких известий.

Подлинность заверяю, нотариус Карл Дебуа

Одобрено и подписано Аланом и Жюстин Крикен

 

– Я Астор Венти?! Я итальянка?! Сестра‑близнец дедушки Джено – Свево Астора Венти?! Но еще один близнец, третий, носит то же имя, что и антей Джено! Но… тогда… где же мой второй брат? Жив ли он? – Марго была поражена. Сердце у нее подскочило, ноги дрожали и раскалывалась голова.

Ей на память пришло письмо Свево, в котором были указаны два имени: Марго и Джено.

– Следовательно, вместе с моим именем Свево упомянул третьего близнеца. Он хотел, чтобы эта информация дошла до кого‑то, кто в состоянии узнать правду о нас, о его брате и сестре… Вот объяснение! И этот человек – Джено, который носит имя моего близнеца. – Мадам была во власти сложных рассуждений, которые постепенно становились простыми и ясными. Она поняла смысл письма Свево.

Что могло произойти после ее рождения? Почему ее настоящие родители, Флеммо и Дионисия Астор Венти, воспитали только Свево, выбрав другую участь ей и Джено?

Эти вопросы мучили мадам Крикен.

– Я уже стара, минуло столько лет. Алан и Жюстин растили меня с любовью, и я думала, что они мои родители. К тому же я очень любила Катрин, которую считала своей сестрой. А теперь эта новость: я была рождена в семье Астор Венти. – Марго была в страшном смятении.

– Да и Риккардо Железный Пест был не слишком честен с тобой. Он так и не сказал тебе правду. Почему? – спросил Ламбер, не поднимая глаз.

– М‑да. Почему он скрыл, что я из Асторов Венти? Без сомнения, Риккардо знал, какая судьба выпала моему брату Джено.

Мадам Крикен была так встревожена, что едва могла дышать.

– Предана! Высмеяна! А ведь я по‑настоящему любила Риккардо, уважала его. Но сейчас я хочу понять, почему у Асторов Венти такая мрачная судьба. Все эти тайны наводят на мысль о проклятии! – Крикен посмотрела на Ламбера. – Поклянись мне, что никому ничего не скажешь. Я была и останусь суммусом сапиенсом, мадам Марго Крикен. Я сама должна выяснить правду об Асторах Венти и сама поставлю всех в известность. Так будет справедливо. – Мадам указала на Ламбера и проговорила: – Поклянись, что не проговоришься!

– Клянусь! – воскликнул он, прижимая руки к груди.

– И Джено с Рене ты тоже не скажешь ни слова, – добавила Марго.

– Успокойся. Я буду держать рот на замке, но… – Ламбер вцепился ей в руку.

– Что такое? – в испуге спросила старушка.

– Можно мне тут остаться? Только ты как суммус сапиенс можешь дать мне этот шанс, – взмолился мальчик, и глаза у него загорелись.

– Ты совершил ужасное преступление. Как можно такое простить? Сапиенсы, псиофы и антеи никогда не согласятся с этим, – ответила Марго.

– Придумай что‑нибудь. Я хочу исправиться. Тебе не придется раскаиваться. Я буду усердно посещать лекции и бороться вместе с тобой против мятежников.

Мотивация Ламбера показалась мадам обоснованной. И она согласилась – ведь у нее не было выбора. Если она не позволит Ламберу вновь поступить в Аркс, кто знает, что еще он может натворить.

– Хорошо. Я подумаю, – сказала она и, взяв его за руку, зашагала в Салон фламинго.

Появление в Арксе Ламбера вызвало негодование у присутствовавших там колдунов и волшебников. Многие полагали, что она оказала услугу юному французу просто потому, что была его родственницей. Никто не мог знать, какую драму пережила Марго.

– Этот антей, как вы знаете, был мною исключен, но теперь он здесь, – заявила мадам. – Объяснения я смогу предоставить позже. Пожалуйста, продолжайте ваши дискуссии и думайте, как подготовиться к атаке мятежников.

Мадам Крикен спешно отправила всем сапиенсам серию парасфер, где сообщала им, что снова приняла Ламбера и что постарается как можно быстрее объяснить им причины.

На самом деле Доротея уже оповестила других мудрецов, которые отреагировали не слишком благожелательно. Впервые сапиенсы разошлись во мнении с Марго.

Гулкий удар пробил семнадцать раз.

Ворча и ругаясь, старушка дотащила Ламбера до лестницы. И тут заговорили Противоречивые Утверждения:

– Его возвращение чревато войной. Пусть он убирается прочь, а ты иди дальше одна, продолжай свой путь по лестнице, – сказал черный рот слева.

Рот справа зашлепал толстыми губами и заявил прямо противоположное:

– Добро пожаловать тому, кто несет правду! Лишь со справедливостью в Аркс вернется древнее процветание.

Мадам рывком схватила Ламбера за куртку и торопливо повела его на второй этаж. Они помчались по коридору. Добежав до статуи женщины с красной вазой на голове, Марго повернула эту вазу, и мальчик увидел, как открылся потайной ход.

– Заходи быстро, – приказала Крикен, а затем затолкала Ламбера в служебкабио и рассыпала пыль Дубо‑ка.

– Где мы? Почему все стены здесь в каких‑то ящичках? – Мальчик был испуган.

– Это секретное место, где мы встречались с Риккардо Железным Пестом. Здесь я овладела самыми тонкими методами волшебства и месяц за месяцем проводила в исследованиях. Теперь садись вот сюда на подушки – и ни звука! – Суммус взяла стремянку и, сжимая документы свидетельства, словно они были из чистого золота, полезла наверх.

Мальчик оглядел восьмиугольную комнату с тысячами пронумерованных ящичков, наблюдая за той, кого он до недавних пор считал своей тетей.

Марго, как фурия, открывала многочисленные ящики, наполненные магическими предметами: книгами, бумагами, фотографиями. Она была уверена, что найдет то, что объяснит тайны Асторов Венти, и прежде всего ее удочерение. Она просмотрела сто пятьдесят ящичков, переходя с лестницей от одной стены к другой. Обессиленная, Марго застыла на лестнице, прислонившись головой к стене, и в отчаянии снова принялась размышлять о своей жизни.

– Как же получилось, что все достижения магии Аркса так и не позволили мне открыть свое происхождение? Никогда никаких видений или предчувствий о моих братьях‑близнецах! – размышляла она, и ее взгляд упал на тонкую перегородку между пятьдесят пятым и пятьдесят шестым ящиками.

Мадам вытащила оба ящика, и перегородка со скрипом открылась. Внутри была вертикально вставлена шкатулка из дерева, похожая на портсигар. Испытывая любопытство, Крикен вытащила ее содержимое: три письма и старую выцветшую фотографию. Марго поправила очки и, задыхаясь, стала рассматривать ее:

– Младенцы! Близнецы! Девочка и два мальчика нескольких месяцев от роду.

Трогая фотографию, мадам привела в действие методы ретроведения и тотчас же поняла, что это была она! Да, она сама в детстве вместе с братьями Свево и Джено. Она перевернула снимок, но на обороте не было ни даты, ни имен.

Она взяла письма и медленно спустилась по лестнице. У нее закружилась голова, поэтому она села рядом с Ламбером и принялась читать. Первое письмо оказалось точной копией свидетельства об удочерении, врученного ей Ламбером. Она перешла ко второму и почувствовала, как у нее леденеет кровь: письмо было написано Флеммо и Дионисией Астор Венти, прадедушкой и прабабушкой антея Джено.

 

 

---

Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 180; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!