Шерлок Холмс демонстрирует свое искусство

 

– А теперь, Уотсон, – заговорил Холмс, потирая руки, – у нас есть полчаса, чтобы провести собственное расследование. Давайте начнем. Как я уже говорил вам, мне здесь совершенно все ясно. Но не будем слишком самоуверенными, ибо чрезмерная самонадеянность ведет к ошибкам. Сколь бы простым не было дело, в нем всегда есть глубинные причины.

– Простое?! – воскликнул я.

– Ну, конечно, – ответил Холмс голосом уверенного в себе профессора, объясняющего своим ученикам‑несмышленышам элементарные с его точки зрения, вещи. – Садитесь вот сюда, в уголок, а не то я перепутаю ваши следы со следами убийцы. А теперь за работу! Первое – выяснить, как убийцы проникли сюда и как отсюда вышли. Дверь, как мы знаем, со вчерашнего вечера не открывалась. Хорошо. Давайте взглянем вот сюда, – он посмотрел за окно, светя лампой и бормоча под нос свои наблюдения. – Окно изнутри заперто, рама крепкая, боковых шпингалетов нет. Так, давайте его откроем. Водосточных труб поблизости тоже нет, крыша – далековато, не достанешь. И, тем не менее, некто умудрился‑таки влезть в окно. Вчерашней ночью шел небольшой дождь и вот, посмотрите, на подоконнике – свежий отпечаток, а рядом еще один круглый след. И вон там, на полу, тот же след, А кроме того – возле стола. Взгляните‑ка, Уотсон! Здесь его очень хорошо видно!

Я посмотрел на круглый, четкий след.

– На отпечаток подошвы непохоже, – заметил я.

– Очень справедливое замечание. Но именно поэтому он и представляет для нас особую ценность. Это – след деревяшки, костыля. Посмотрите, здесь, на подоконнике, отпечаток ботинка, тяжелого ботинка с металлический подковкой на каблуке, а рядом с ним отпечаток костыля.

– Человек на деревяшке? – задумчиво произнес я.

– Вот именно. Но, кроме него, здесь был кое‑кто еще. Сказать точнее, его очень ловкий и умелый помощник. Как вы думаете, может ли человек подняться по той стене, доктор?

Я выглянул в окно. Луна продолжала сиять все так же ярко, освещая стену дома. От нашего окна до земли было никак не менее шестидесяти футов. Я внимательно рассмотрел стену и не увидел там ни крючка, ни кирпичной выкладки.

– Нет, – уверенно ответил я. – Это совершенно невозможно.

– Без посторонней помощи – да. Но, предположим, ваш сообщник, который находится на крыше, сбросил бы вам вниз хорошую веревку. Например, такую, что лежит в углу. Ее вполне можно привязать во‑о‑он к тому крюку, – он ткнул вверх пальцем. – Полагаю, человеку подготовленному будет вполне по силам забраться сюда. В том числе, и одноногому. Будь вы на его месте, вы бы и забрались, и вышли отсюда только через окно. После чего ваш сообщник отвязал бы веревку, закрыл окно и вышел отсюда тем же способом, каким и вошел сюда. Так, с этим мне все ясно, с одним только маленьким дополнением, – продолжал Холмс, тыкая пальцем в веревку. – Хоть и лазает наш одноногий друг неплохо, но он все‑таки не профессиональный моряк. Пальцы у него для этого не слишком цепкие. При помощи линзы я увидел на веревке несколько капелек крови. Особенно много их на конце ее. Это говорит о том, что порой он не спускался, а скользил, причем с такой силой, что в некоторых местах содрал с пальцев кожу.

– Все это очень хорошо, – сказал я. – Но все равно я ничего не понимаю. По мне, так дело становиться все более запутанным. Да, вы говорили о таинственном помощнике. Интересно, а как он проник в комнату?

– Совершенно верно, помощник у него есть, – задумчиво повторил Холмс. – И помощник очень даже любопытный. Дело это неординарное, и как раз благодаря такому помощнику. Полагаю, в нашей стране данное преступление – единственное в своем роде благодаря загадочному второму участнику, хотя нечто подобное имело место в Индии и, если память мне не заменяет, в Сенегамбии.

– Может быть, – пробурчал я. – Но, только как он сюда пролез? Дверь закрыта, окно – тоже. Может быть, через дымоход?

– Едва ли. Решетка слишком маленькая, – ответил Холмс. – Я уже думал об этом.

– Но тогда как? – снова повторил я.

– Очень жаль, что вы так ничему у меня и не научились, – с прискорбием заметил Шерлок. – Сколько раз уже я, в своих бесценных наставлениях, говорил вам – в расследовании какого‑либо преступления исключайте только то, что в принципе невозможно, то, против чего восстает вся ваша натура и законы природы. Остальное же, сколь же невероятным оно не казалось, и будет истиной. Итак, мы знаем, что загадочный помощник не проникал в комнату ни через дверь, ни через окно, ни через дымоход. Знаем мы также, что и спрятаться в комнате он тоже не мог, поскольку здесь просто негде спрятаться. Так как же он попал сюда?

– Через отверстие, проделанное в крыше? – воскликнул я.

– Только так, и не как иначе. Будьте любезны, подержите, пожалуйста, фонарь. Сейчас мы с вами слазаем наверх, в то самое потайное помещение, где хранились драгоценности.

Подставив стремянку, Шерлок забрался наверх, уцепившись за балку, подтянулся и влез в отверстие. Затем он протянул руку, взял у меня фонарь и посветил мне, чтобы я мог подняться к нему.

Чердак, в котором мы находились, представлял из себя крошечное помещеньеце размеров десять на шесть футов. Пола как такового там не было – его заменяли балки с тонким слоем дранки и штукатурки между ними. Так что передвигаться приходилось осторожно, ступая с балки на балку. Мы находились под самой крышей. Нам был виден ее конек, из чего мы заключили, что никакой дополнительной, навесной крыши тут нет. Мебель на чердаке отсутствовала, пол был покрыт толстым слоем пыли.

– Можете убедиться, – сказал Шерлок Холмс, дотрагиваясь рукой до покатой стены крыши. – Вот слуховое окно, откуда можно выбраться на крышу. Кстати, она не очень крутая. Ну, что ж, все. Теперь мы знаем, каким образом сюда проник первый преступник. Давайте пойдем дальше, посмотрим, не оставил ли он здесь каких‑либо следов, которые бы рассказали нам о нем.

Нагнувшись, Холмс осветил пол, и в этот момент я уже во второй раз за этот вечер увидел на его лице выражение крайнего удивления. Я тоже начал разглядывать пол и вдруг чувствовал, как кровь моя стынет в жилах. Раскрыв рот, я смотрел на пол, покрытый отпечатками, оставленными босой ступней. Они были очень четкими, правильной формы, но необычайно маленькими – в половину меньше следов взрослого человека.

– Боже мой, – в ужасе прошептал я. – Холмс, это ужасное преступление совершил ребенок.

Холмс подавил внезапно охватившее его волнение.

– Ну и дела. Так опростоволоситься, – проговорил он. – Правда, неудивительно. Такого поворота трудно было ожидать… А вам – еще раз наука, Уотсон, держите все необходимое в памяти постоянно и никогда не отвергайте невероятного. Ну, ладно, давайте спускаться. Здесь нам делать больше нечего.

– Ну а как же все‑таки насчет этих следов? – допытывался я. – Есть у вас на этот счет какая‑нибудь теория?

Шерлок ответил мне, когда мы уже спустились в комнату.

– Мой дорогой Уотсон, попробуйте проанализировать ситуацию сами, – в голосе его звучало нетерпение. – Мои методы вам хорошо известны. Попробуйте применить их, а затем мы сравним наши результаты. Для вас это будет неплохой школой.

– Я не могу придумать ни одной правдоподобной и связной теории, куда бы могли лечь все эти факты, – убеждено ответил я.

– Ничего, скоро у вас все станет на свои места, – ободряюще произнес Холмс. – Мне кажется, ничего стоящего внимания здесь больше нет. Ну, давайте все‑таки посмотрим еще раз.

Он вытащил лупу, рулетку и, опустившись на четвереньки, принялся ползать по комнате. Он просмотрел каждый дюйм пола, едва не касаясь его своим длинным, тощим носом. Он напоминал мне птицу, выглядывающую себе добычу. Похожим на нее делали Шерлока его глубоко посаженные хищные глаза. Двигался он плавно и быстро, но смысл его перемещений был мне не понятен. На мой взгляд, его хаотичные движения напоминали мне метания гончей, берущей след. Я вдруг подумал, что направь он всю свою энергию и сообразительность не на защиту закона, а против него, он бы, несомненно, стал неуловимым и страшным преступником. Ползая по полу, Шерлок, не переставая, что‑то бубнил себе под нос. Внезапно он остановился, и восторженный крик вырвался из его груди.

– Ха, ха, вот она, удача! Ну, теперь у нас никаких проблем не будет. Первому преступнику не повезло – он имел неосторожность измазать ноги в креозоте. Видите, здесь, на краешке этой вонючей луже отпечаток его крошечной ступни? Бутыль с креозотом треснула, и содержимое ее начало вытекать.

– Ну и что из того? – спросил я.

– Ничего, если не считать, что он у нас в руках. – Ответил Холмс. – Я знаю одну собачку, которая пойдет за этим запахом на край Земли. Если стая безмозглых гончих будет травить лису аж до границ графства, то обученный пес пройдет за запахом в сто раз больше. Посчитайте сами – сначала определите расстояние, пройденное одной гончей, и умножьте его на количество их в своре. А затем полученное число можете безбоязненно увеличить в три раза. Вот так измеряется профессиональная способность собаки, специально обученной идти по следу. Так, давайте подсчитаем… Значит, сколько у нас обычно гончих в стае?…О, кого я слышу! Да это же недремлющие представители закона!

Хлопанье двери, тяжелые шаги и шум голосов возвестили о прибытии слуг закона.

– Послушайте‑ка, Уотсон, – торопливо зашептал Шерлок. – Пока они еще не вошли, дотроньтесь до запястья и ноги этого бедняги. Ну, как? Что чувствуете?

– Мускулы одеревенели, – ответил я.

– Совершенно верно. Они сведены сильнейшей судорогой, по сравнению с которой трупное окоченение – просто легкие спазмы. Прибавьте сюда искаженное лицо, эту гиппократову улыбку, или risus sardonicus, как ее называли классики. Ну, и? Вам это о чем‑нибудь говорит, Уотсон?

– Смерть наступила в результате действия очень сильного растительного алкалоида, – ответил я. – Нечто похожее на стрихнин и вызывающее столбняк.

– Именно так я и подумал, когда увидел, что мускулы жертвы сведены такой сильной судорогой. Войдя в комнату, я сразу же принялся искать предмет, посредством которого яд был введен в тело. Как вы заметили, я обнаружил шип. Им укололи жертву. Сделать это можно было двумя способами – выстрелить им либо ткнуть, находясь поблизости. Вторую версию я отверг сразу. Бартоломю Шолто едва ли подпустил бы к себе убийцу. В то же время, расположение шипа показывает, что он поразил ту часть головы Бартоломью Шолто, которая была видна из отверстия в потолке. А теперь осмотрите и сам шип.

Я осторожно, двумя пальцами взял шип – длинный, острый, как игла. Кончик его поблескивал. Я подумал, что в этом месте он покрыт каким‑то веществом. На тупом конце шипа были заметны следы ножа.

– Как вы думаете, растут у нас в Англии деревья или кустарники с такими шипами? – спросил меня Холмс.

– Да нет, что вы.

– Ну, что ж, Уотсон, думайте. У вас в руках прекрасный набор фактов. Вот и наши конкуренты, официальные представители закона. Отбой, дилетанты уходят со сцены.

Не успел он произнести это, как дверь с шумом распахнулась, и в комнату тяжелым шагом вошел дородный, представительный мужчина в сером костюме. Лицо у него было красным, заплывшим, с тяжелыми чертами, из‑под кустистых, сросшихся на переносице бровей на нас смотрели маленькие остренькие глазки. За ним следовал полицейский инспектор в мундире. Позади него, все так же продолжая трястись, плелся Тадеуш Шолто.

– Вот это дела! – удивленно воскликнул вошедший глухим голосом. – Ну и ну! А это кто еще такой? Шолто, да у вас тут тесно, как в кроличьей норе.

– Полагаю, вы узнаете меня, мистер Ателни Джонс, – тихо сказал Шерлок Холмс.

– Конечно, узнаю, – ответил он. Дыхание у него было тяжелым, с присвистом. – Вас не скоро и забудешь. Помню, помню, как вы читали нам лекцию о причинах и предполагаемых следствиях в деле с кражей драгоценностей в Бишопсгейте. Не скрою, тогда вы направили нас по нужному пути, но преступление мы раскрыли не благодаря вашим советам, а только по чистой случайности.

– Вы мне льстите, мистер Джонс. Ничего особенного я вам не сообщил.

– Ну, полно вам, мистер Холмс. Зачем стыдиться собственных заслуг, пусть даже и не очень значительных. Но здесь, как мы видим, произошло убийство. Плохо дело! Нужны факты и только факты. Никаких теорий. Как удачно, что я оказался здесь. Занимался одним дельцем, собирался было уезжать, приехал на станцию и тут как раз приходит депеша. Убийство! Так, и что вы обо всем думаете?

– Что здесь не место для моих теорий, – сухо ответил Шерлок.

– Конечно, нет, – согласился толстяк. – Но иной раз вам в голову приходят интересные идейки. Да…, – протянул он. – Дверь была заперта. Все ясно. Драгоценности стоимостью в четверть миллиона фунтов пропали… А окно?

– Закрыто, но на подоконнике есть следы.

– Если окно закрыто, то следы к нашему делу не имеют никакого отношения. Ну, это же очевидно! Не исключено, что его просто хватил удар. Да, но драгоценностей‑то нет. Так как же все происходило? Ах, так вот оно что! Меня иногда здорово осеняет! Значит, так. Мистер Шолто, и вы, сержант, выйдите отсюда. Хорошо. Вы, – он указал на Шерлока и на меня, – можете остаться. Мистер Холмс, что вы думаете об этом деле? По признанию Шолто, он был здесь вчера вечером. Брата сразил удар, Шолто уходит отсюда с драгоценностями. Ну, что скажете?

– Затем покойник встает и предусмотрительно закрывает за Шолто дверь.

– Да, это не годится. Хорошо, давайте посмотрим на дело здраво. Этот Тадеуш Шолто являлся покойному братом, – он сделал ударение на слове «являлся». – Вчера между ними возникла ссора, это мы знаем точно. Теперь один из братьев мертв, а драгоценностей нет. С момента, когда Тадеуш ушел отсюда, его брата никто не видел. Кровать его застлана. Выходит, он в ней не спал. Тадеуш находится в крайнем волнении. Да, вид у него довольно гнусный. Вы подмечаете, Холмс, как тонко я вью свою паутину, а? Ну что ж, Тадеуш, петля захлестнулась.

– У вас нет необходимых фактов, – произнес Холмс. – Посмотрите сюда. Видите маленькое пятнышко? Отсюда я вытащил кусочек дерева. По моему мнению, он отравлен. На столе я обнаружил вот этот кусок бумаги. А рядом с ним – довольно любопытный предмет, молоток с каменным бойком. Можете сами полюбопытствовать. Как это вписывается в вашу теорию?

– Все эти вещи полностью подтверждают ее, – уверенно ответил детектив. – В этом доме полно экзотических штучек. Не исключено, что Тадеуш их использовал в своих целях. А бумажку подложил для отвода глаз. Попытался сбить меня со следа, да не тут‑то было. Единственно, что меня в этом деле смущает, так это как он отсюда выбирался. А, да вот как – через крышу.

Здесь детектив проявил живость, какой я в нем и не подозревал. Он вспрыгнул на стремянку, полез вверх и протиснулся в отверстие. Вскоре с чердака мы услышали его радостный возглас:

– Нашел! Нашел! Слуховое окно открыто!

– Да, он определенно может найти там еще что‑нибудь, что подтвердит его гипотезу. Проблески разума ему только вредят, – заметил Холмс, пожимая плечами. – Il n’y a pas des sots si incommodes que ceux qui ont de l’esprit… (фр) Нет более несносных глупцов чем те, которые не совсем лишены ума).

– Вот видите! – произнес Ателни Джонс, появляясь на стремянке. – Факты – вещь упрямая. Это вам не теория. Как я и думал, на чердаке есть слуховое окно, через которое можно попасть на крышу. Моя гипотеза оказывается правильной. Кстати, окно открыто.

– Это я открыл его, – признался Холмс. – Вот как. Значит, вы тоже его заметили? – мне показалось, что он немного разочарован. – Ну, ладно, неважно, кто его обнаружил, главное, что подозреваемый смог скрыться. Инспектор! – позвал он.

– Слушаюсь, сэр, – послышался голос полицейского.

– Попросите мистера Шолто войти.

Когда последний вошел в комнату, детектив строго посмотрел на него и произнес:

– Мой долг предупредить вас, мистер Шолто – все, что вы скажете, может быть использовано против вас. Именем королевы я арестовываю вас по подозрению в убийстве вашего брата.

Бедняга Шолто беспомощно всплеснул руками.

– Ага! Ну что я вам говорил?! Господи, так все и случилось! – он попеременно оглядывал нас с Холмсом.

– Не волнуйтесь, мистер Шолто, – успокоил его Шерлок. – Мне кажется, я смогу вам помочь. Не пройдет и суток, как с вас снимут обвинение.

– Не обещайте слишком многого, мистер теоретик, – рявкнул детектив. – Это дело может оказаться для вас намного сложнее, чем вы предполагаете.

– И я не только сниму с вас все обвинения, – невозмутимо продолжал Шерлок, – но и сообщу имя, а также опишу внешность одного из тех, кто вчера вечером был в этой комнате. Полагаю, имя его Джонатан Смолл. Это грубый человек, малообразованный, невысокого роста и очень подвижный. Правой ноги у него нет, вместо нее у него деревянный костыль, немного истертый с внутренней стороны. Подошва левого ботинка сделана из толстой кожи с металлической полоской на пятке. Джонатан Смолл – человек средних лет, с загорелым лицом. До недавнего времени он находился в заключении. Полагаю, что все сказанное может оказаться вам полезным. Да, и кроме того, кожа на ладонях его в нескольких местах содрана. Теперь что касается его помощника…

– О, так у него был еще и помощник? – язвительно спросил Ателни Джонс. Однако по пристальному, настороженному взгляду детектива я сразу понял, что за его насмешливым тоном скрывается больше, чем любопытство – профессиональный интерес.

– Да, и весьма занятная личность, – невозмутимо продолжал Шерлок, поворачиваясь к Джонсу. – Полагаю, что довольно скоро мы вам покажем обоих преступников. Мне хотелось бы переброситься с вами парой слов, Уотсон.

Мы вышли в коридор и остановились у начала лестницы.

– Вам не кажется, что столь неожиданный поворот событий отвлек нас от истинной цели нашего путешествия? – спросил он.

– Я сам только что об этом подумывал, – ответил я. – С нашей стороны очень невежливо заставлять мисс Морстан находиться в этом бедламе.

– Совершенно верно. Отвезите ее домой. Она живет у миссис Сесил Форрестер, это не так далеко. Я останусь здесь и буду ждать вашего возвращения. Если вы, конечно, намерены возвращаться сюда. Вы не очень устали? – Холмс вопросительно посмотрел на меня.

– Я непременно вернусь. Мне все равно не удастся заснуть. Уж очень интересное дело разворачивается. Я нередко видел изнаночную сторону жизни, но, признаюсь вам, столь необычные события, которые происходят здесь, буквально выбили меня из колеи. Очень интересно, как вы будете распутывать это преступление. Кроме того, может быть, вам понадобится моя помощь.

– Совершенно верно. Я едва ли обойдусь без вашего участия, – ответил Холмс. – Мы будем вести расследование отдельно от Джонса. Пусть он продолжает тыкать пальцем в небо в надежде найти там необходимые ему улики, мы же займемся чем‑нибудь более конструктивным. После того, как вы доставите мисс Морстан домой, поезжайте на Панчен‑лейн дом номер три. Это в Ламбете, у самой воды. В третьем доме направо живет чучельник, фамилия его Шерман. Разбудите его и скажите, что я прислал вас с просьбой одолжить Тоби. Возьмите его и сразу же возвращайтесь.

– Тоби – это, наверное, собака?

– Да. Очень интересный метис, нюх у него просто поразительный. Уверяю вас, что в некоторых случаях этот песик может с успехом заменить сотню лондонских полицейских.

– Хорошо, я привезу его, – пообещал я. – Теперь час ночи. Я полагаю, что к трем мне удастся приехать.

– А я тем временем попытаюсь выяснить что‑нибудь интересное у миссис Бернстоун и у слуги‑индуса, который, как говорил мистер Тадеуш Шолто, спит на чердаке. Затем я присоединюсь к великому детективу мистеру Джонсу, поучусь у него, послушаю его топорные шуточки. Wir sind gewohnt das die Mensch verhohen was sie nicht verstehen. («Мы привыкли к тому, что люди издеваются над всем, чего они не понимают») . Гете как всегда немногословен и мудр.

 

Глава 7

Эпизод с бочкой

 

Я отправился с мисс Морстан в кэбе, на котором приехали полицейские. Помимо всех прочих достоинств есть в женщине одно ангельское качество, – в минуты тревоги она сохраняет потрясающее самообладание, если рядом с ней находится существо, нуждающееся в защите. И чем обостреннее в женщине чувство сострадания, тем сильнее это качество. Там, дома, находясь рядом с насмерть перепуганной экономкой, мисс Морстан как могла успокаивала ее, сохраняя, несмотря на тягостную обстановку, полное спокойствие. Здесь же, в кэбе, она едва не потеряла сознание от пережитого, а когда немного успокоилась, то, прижавшись ко мне, зарыдала. Такова была ее реакция на происшедшие события. Потом она неоднократно говорила мне, что я в тот момент показался ей холодным и отчужденным. Но разве могла она догадываться о том, что в действительности творилось в моей душе? Ей и в голову не приходило, какого невыносимого, страшного душевного напряжения стоила мне эта «холодность». Любовь и желание защитить мисс Морстан рвались из моей груди. Еще там, в саду, когда мы стояли, взявшись за руки, я чувствовал, как небезразлична мне эта девушка. Я прекрасно понимал, что за несколько часов узнал ее душу, понял ее хрупкую и нежную натуру, увидел ее смелый характер – на что порой уходит несколько лет знакомства. Однако, сжав в кулак всю свою волю, я сдерживал сейчас рвавшиеся наружу чувства. Да, беспомощная и жалкая, она пребывала в таком состоянии, когда требуется и участие, и сочувствие со стороны. Сердце мое клокотало от и сознания собственно бессилия и невозможности успокоить ее. Почему? Да по двум причинам. Во‑первых, начни я ее успокаивать, я бы неминуемо заговорил и о своей любви, а в такой момент это выглядело бы кощунственно. Она могла бы подумать, что я просто пользуюсь ее беззащитностью. Нет, навязываться к ней со своей любовью я не собирался. Вторая же причина была и того хуже. В течение нескольких часов мисс Морстан из нуждающейся гувернантки превратилась в богатейшую девушку. Ну как, скажите, она могла отреагировать на признание человека, только что проведавшего о ее богатстве и с которым ее связывает лишь день знакомства? Ну, естественно, она бы подумала, что перед ней – хлюст и прохиндей, искатель богатой невесты. Нет, я не желал, чтобы она думала обо мне подобным образом. Я молча сидел и, признаться, с ненавистью думал о свалившихся на мисс Морстан сокровищах Агры, которые непреодолимой стеной встали между нами.

К дому миссис Сесил Форрестер мы подъехали в два часа. Слуги давным‑давно ушли спать, бодрствовала только одна хозяйка. Ее так заинтересовало полученное мисс Морстан странное письмо, что она решила терпеливо ждать возвращения гувернантки. Она сама открыла нам дверь. Миссис Форрестер, хрупкая женщина средних лет, произвела на меня благоприятное впечатление. Она нежно, по‑матерински обняла мисс Морстан и ласково заговорила с ней, чему я был очень рад. Было видно, что она считает девушку не прислугой, а своим добрым уважаемым другом. Мисс Морстан представила меня миссис Форрестер, которая высказала настоятельную просьбу поведать ей о наших необычайных приключениях. Я отказался, объяснив ей, что должен выполнить еще одно весьма важное поручение, и пообещав непременно навестить их и рассказать о том, как идет наше расследование. Отъезжая, я обернулся, и в свете лампы, на фоне полуоткрытой двери, увидел две прижавшиеся друг к другу хрупкие фигурки, за ними – маленькую и уютную прихожую, висящий на стене барометр и сверкающие металлические стойки перил. Как приятно мне было это мимолетное прикосновение умиротворяющего тепла и уюта простого английского дома во мраке и дикости событий, зловещую паутину которых нам предстояло распутать.

И чем больше я думал о нем, тем мрачнее и непонятнее оно мне представлялось. Под грохот колес мчащегося кэба я снова и снова вспоминал происшедшие события, пытаясь выстроить из них логическую цепь. Некоторые звенья ее нашли свое место. Теперь мы знали и о кончине капитана Морстана, и о том, кто присылал жемчужины. Был известен также автор объявления и письма. Однако все это не только не прояснило дело, но наоборот, затуманило, придало ему еще более трагический оттенок. По мере того, как раскрывались одни детали, всплывали новые, еще более странные и необъяснимые: индийские сокровища, а также найденный среди бумаг капитана Морстана план, таинственное убийство мистера Шолто. Кстати, почему смерть его последовала сразу за тем, как он обнаружил драгоценности? И откуда в его комнате появился каменный топор? А почему убийца для достижения своей цели избрал столь экзотический способ? Следы ребенка в комнате и на чердаке… Неужели убийца – ребенок? Кроме того, слова на обрывке бумаги совпадают со словами на плане, принадлежавшему капитану Морстану. Короче говоря, я настолько запутался в лабиринте имеющихся фактов, что решил не ломать себе понапрасну голову. И еще я очень беспокоился, справится ли Холмс с этим делом – требующая раскрытия головоломка кого угодно могла повергнуть в отчаяние.

Пинчин‑лейн представляла из себя ряд ветхих двухэтажных домишек в одном из малопривлекательных районов Лондона, Ламбете. Мне довольно долго пришлось стучать, прежде, чем в номере 3 послышалось какое‑то шевеленье. Ободренный им я снова принялся барабанить в дверь. Наконец, в щели между ставнями мелькнуло пламя свечи, затем оно исчезло и через несколько минут открылось окно на втором этаже, и я увидел чье‑то злое лицо.

– Проваливай отсюда, пьянь чертова! – Попробуй стукни еще раз, и я спущу на тебя дюжину собак!

– Дюжину не надо, меня вполне устроит одна, – спокойно произнес я.

– Уматывай, кому сказали! Господь свидетель, в руке у меня корзина с гадюкой. Не уйдешь – брошу ее тебе прямо на башку!

– Мне очень нужна ваша собака! – крикнул я.

– Вот же гаденыш! Ты что, и впрямь хочешь, чтобы тебя укусила гадюка?! – продолжал негодовать мистер Шерман.

– Послушайте! Мистер Шерлок Холмс…

Имя моего друга произвело магический эффект. Окно с шумом захлопнулось, а через минуту загремел открываемый засов. Дверь дома распахнулась и на пороге показался мистер Шерман, тощий и длинный как жердь старик, сутулый, с морщинистой шеей и бугристым носом, на кончике которого, покосившись, висели очки с темными синими стеклами.

– Друг мистера Холмса – всегда желанный гость в этом доме, – добродушно улыбаясь, произнес он. – Заходите, сэр, не бойтесь. Только не подходите слишком близко к барсуку, он кусается. Ах ты, чертяка, ну все‑то тебе надо. Ишь, высунулся обнюхать джентльмена, – увещевал он горностая, просунувшего меж прутьями клетки свою взъерошенную, с ярко‑красными глазами мордочку. – Не бойтесь его, сэр, он вам ничего худого не сделает. Да и простите меня. Я, наверное, малость погорячился. Но вы и сами немного виноваты, нужно было сразу сказать, что вы от мистера Шерлока Холмса. Меня тут всегда кто‑нибудь беспокоит, то мальчишки начинают шалить, то пьянчуга какой‑нибудь примется в дверь лупить. Эх… Ладно. Так что, вы говорите, понадобилось от меня мистеру Шерлоку Холмсу?

– Ваша собака, – ответил я.

– А, понимаю. Ему нужен Тоби.

– Да, да, именно Тоби.

– Тоби у нас живет слева, в номере семь.

Держа в вытянутой руке свечу, он медленно двигался вперед. Я с любопытством рассматривал веселую семейку, собранную вокруг себя Шерманом. Справа и слева в несколько рядов стояли клетки с птицами и животными. Однако живности в доме старого чучельника было так много, что некоторым экземплярам клеток не хватило, и они расползлись, разлетелись и разбежались по всему дому. В полутьме я видел устремленные на меня то боязливые, то дерзкие, налитые кровью глаза. Они смотрели на меня отовсюду, изо всех углов, с перекрытий и балок. Иногда трепещущее пламя свечи выхватывало вдруг задумчивую сову. Встревоженная нашим внезапным появлением, она недовольно хлопала крыльями и переступала с ноги на ногу.

Тоби, помесь спаниеля и ищейки, оказался довольно невзрачным уродцем с длинной коричневой шерстью, покрытой местами белыми пятнами и отвислыми ушами. Ноги у пса были кривоваты, отчего он ходил вперевалку. Не без некоторых раздумий он принял у меня, наконец, кусок сахару, которым меня предусмотрительно снабдил старый натуралист. Этим актом союз наш был заключен, после чего собака последовала за мной в кэб и всю обратную дорогу вела себя на редкость прилично. На Пондичерри‑лодж я оказался как раз в тот момент, когда на башне дворца часы пробили три. За время моего отсутствия там произошли некоторые события. В частности мистер Шолто и экс‑чемпион мистер Макмердо были арестованы и препровождены в участок. У ворот дома прохаживались два рослых констебля, но я назвал имя детектива, и они пропустили меня с Тоби внутрь.

Холмс, засунув руки в карманы, покуривая трубку, поджидал меня у входной двери, на ступеньках.

– Вижу, вам удалось взять его, – заметил он. – Отличная собачка. Ателни Джонс изволили удалиться. Поразительно, какой у него все‑таки громадный заряд энергии. И представляете, он умудрился весь его выплеснуть. Он арестовал не только беднягу Тадеуша Шолто, но и слуг – привратника, экономку и старого индуса. Так что дом в нашем полном распоряжении. Оставьте пса в прихожей и пойдемте наверх.

Я привязал Тоби к ножке стола, а сам двинулся за Шерлоком. Мы снова вошли в ту комнату, где обнаружили убитого Бартоломью Шолто. Там все оставалось так, как и было раньше, если не считать простыни, накинутой на тело убитого. В углу томился молоденький полицейский сержант, вид у него был усталый.

– Сержант, вы одолжите мне на минутку свой фонарь? – попросил его Холмс. – Благодарю вас. Теперь давайте из этого обрывка веревки сделаем петлю. Вот так. Теперь я смогу повесить фонарь себе на грудь. Отлично. А сейчас я сниму ботинки и носки. Возьмите их, Уотсон. Что я собираюсь делать? Немного полазать. Пожалуйста, обмакните мой носовой платок в креозот. Хватит, хватит, достаточно. Полезайте за мной наверх, на чердак. Лезьте, лезьте это ненадолго.

Мы снова пролезли в отверстие. Холмс нагнулся и осветил следы.

– Мне хотелось бы, чтобы вы особенно внимательно рассмотрели их, – предложил мне Шерлок. – Ну, как? Есть в них, по‑вашему, что‑нибудь неординарное?

– Это следы ребенка или очень маленькой женщины, – ответил я.

– Вы имеете в виду их размер? Ну не увидели ли вы в них еще что‑нибудь?

– Они очень похожи на обычный отпечаток ноги.

– Ничего подобного! – возразил Шерлок Холмс. – Взгляните‑ка вот сюда, – он ткнул пальцем в сторону, туда, где след правой ступни был особенно четче. Глядите, я сейчас ступлю здесь. Вот так. А теперь видите разницу?

– Пальцы вашей ноги прижаты, а здесь они очевидно расходятся

– Совершенно верно. Вот в этом‑то и состоит разница. Запомните ее хорошенько. Так. А сейчас, будьте любезны, подойдите, пожалуйста к слуховому окну и понюхайте раму. Я останусь здесь, буду держать в руках свой платок.

Подойдя к слуховому окну, я обнюхал раму. В нос мне сразу же ужарил запах дегтя.

– Все правильно, там он и наступил на раму, когда выбирался из дома, – ответил мне Холмс, когда я поделился с ним своим открытием. – Полагаю, что если вы уловили запах, то Тоби без труда унюхает его и пойдет по следу. Полагаю, нам не составит особого труда обнаружить преступника. Все, достаточно. Спускайтесь вниз, отвязывайте собаку и – вперед за Блондином.

Пока я спускался на землю, Шерлок Холмс выбрался на крышу и пополз по самому ее краю. В свете луны он походил на громадного червяка. Через некоторое время он исчез из вида, скрывшись за одной из каминных труб, затем снова появился, потом опять исчез. Я подумал, что Холмс переполз на противоположную часть крыши, и не ошибся. Обойдя дом, я увидел его, он сидел верхом на коньке.

– Это вы, Уотсон? – прокричал Холмс.

– Да, – ответил я.

– Вот отсюда убийца спускался, – сообщил он. – А что это там чернеет внизу?

– Бочка с водой.

– Крышка на ней есть?

– Есть.

– Никаких следов лестницы?

– Никаких.

– Вот ловок, чертяка. Тут шею свернуть – пару пустяков. И все‑таки придется слезать. Ага, водосточная труба держится вроде крепко. Ну, поехали.

Сначала послышался звук скользящего вниз тела и скрежет металла. Я следил за светом горящего фонаря, он медленно полз вниз. Вскоре послышался шлепок босых ног о крышку бочки, затем Шерлок спрыгнул на землю.

– Ничего сложного, – сообщил он, одевая носки и ботинки. – Кстати, черепица местами ослабла, преступник споткнулся и в спешке обронил вот это. Полюбопытствуйте. Как любят говорить врачи, это полностью подтверждает мой диагноз, – сказал Холмс, пока я с любопытством рассматривал находку. Это был небольшой мешочек, очень похожий на кисет, только свитый из разноцветной травы и отделанный бисером. Внутри его лежало с полдюжины длинных, сделанных из темного дерева, заостренных игл, типа той, что торчала в шее Бартоломью Шолто.

– Вот эти дьявольские штучки. – сказал Шерлок. – Смотрите, не уколитесь. Нам очень повезло, что мы их нашли, да и не только нам… Полагаю, больше у него таких нет. Не хотелось бы думать, что одна из таких щепочек воткнется в меня или в вас. По сравнению с ними, ружейная пуля просто детский лепет. Кстати, Уотсон, как вы относитесь к тому, чтобы совершить десятикилометровую прогулку?

– Положительно, – ответил я.

– А как ваша нога? Выдержит?

– Думаю, да.

– Ну, что ж, собачка, бери след! Нюхай! – он сунул под нос Тоби смоченный в креозоте платок. Смешно расставив ноги, потряхивая ушами, пес несколько минут вдыхал отвратительный запах. Со стороны он напоминал гурмана, наслаждающегося букетом старого изысканного вина. Затем Холмс отбросил платок, пристегнул к ошейнику Тоби поводок и повел его к бочке с водой. Тоби немедленно залился радостным и звонким лаем. Уткнув морду в землю и взметнув вверх хвост, он понесся вперед с такой скоростью, что нам пришлось со всех ног бежать за ним.

Начало понемногу светать. Наступало холодное, серое утро. Массивный, похожий на куб, дом с темными пустыми глазницами окон и высокими, словно отшлифованными стенами мрачно и одиноко возвышался позади нас. Тоби, наш четвероногий проводник, лавируя между кучами земли и траншеями, тащил нас от дома. Пондичерри‑лодж, изрытое и замусоренное местечко, неухоженное, с нестрижеными кустами, являл собою картину полного упадка. Честно говоря, весь окружавший его антураж очень сочетался с происшедшей здесь трагедией.

Добежав до стены, Тоби, повизгивая, рванулся вдоль нее. Некоторое время мы бежали в густой тени стены. На углу, там, где рос молодой бук, собака остановилась. Мы увидели, что из стены вытащено несколько кирпичей, а углы образовавшихся выемок немного сколоты. Было очевидно, что по ним частенько лазали вверх и вниз. Холмс быстро вскарабкался на стену, я подал ему собаку и он спустил ее на противоположную сторону.

– Вижу отпечаток костыля, – сказал Шерлок. Забравшись на стену, я тоже заметил его.

– Видите пятнышко крови на штукатурке? Как удачно, что со вчерашнего дня не было дождя. Тоби унюхает след. Прошло уже двадцать восемь часов, но запах креозота держится долго.

Признаться, когда мы вышли на улицу, мне показалось, что Тоби неминуемо потеряет след, ведь здесь прошли тысячи людей, проехали сотни экипажей. Однако, страхи мои вскоре рассеялись. Тоби ни разу не отклонился от взятого им курса, он шел прямо, как стрела. Обрубленный хвостик его весело дрожал, уши развевались на встречном ветру. Неистребимый запах креозота, перебивая все остальные запахи, не отпускал пса, гнал его вдоль по улицам. Мы неслись вслед за ним.

– Только не думайте, что успех расследования этого дела всецело зависит от собаки, – прокричал мне Холмс. – В моей работе нет места случайностям. Даже если бы убийца и не измазал ноги в креозоте, он все равно не ушел бы от меня. Я и так уже достаточно много знаю о нем. Мы просто пользуемся самим легким вариантом. С нашей стороны было бы непростительной глупостью отвергнуть столь прекрасную возможность. Судьба нечасто балует нас такими подарками. Правда, в этом есть и отрицательная сторона – исчезла необходимость напрягать мозг, решать проблему. А я так на это рассчитывал… Дело казалось мне таким загадочным, обещало интересные раздумья, а окончилось так просто. Признаться, мне даже немного жаль, что – моей заслуги в распутывании этой истории совсем не видно.

– Да что вы, Холмс, – возразил я. – Вы провели его блестяще, намного лучше, чем дело об убийстве Джефферсона Хоупа. Поверьте, я восхищен вашими способностями: глубиной проведенного анализа и способностью безошибочно разгадывать совершенно необъяснимые вещи. Например, скажите, как вам удалось с такой точностью определить внешность одноногого преступника?

– Мой дорогой друг Уотсон, это же проще простого. И не смотрите на меня таким удивленным взглядом. Здесь в самом деле нет ничего неожиданного, вся ситуация лежит на поверхности. Двум офицерам, проходившим службу в колониях, становится известно о зарытых сокровищах. Карту им рисует англичанин, Джонатан Смолл Вспомните, это имя было написано на карте, принадлежащей капитану Морстану. Он же и нанес на нее, кроме своего, имена своих сообщников, а все произведение назвал «знак четырех». Немного театрально. Полагаю, он немного склонен к аффектации. С помощью этой карты офицеры, или один из них, становятся обладателями значительных богатств, которые привозят в Англию. Вместе с этим они не выполняют некоторые обещания, данные друг другу. Вы можете спросить: почему Джонатан Смолл не взял сокровище сам? Но и тут все легко объяснимо. Помните, какое число стоит на карте? Так вот, незадолго до этого времени капитан Морстан начал постоянно контактировать с заключенными, среди которых был и сам Джонатан Смолл, и его сообщники. Вот почему он не мог взять найденное сокровище.

– Но это все догадки, – сказал я.

– Не совсем. Это – единственно правдоподобная гипотеза, которая может связать воедино и объяснить все факты. А теперь послушайте, как уверенно все последующее вписывается в нее. Майор Шолто мирно поживает несколько лет, радуясь своему богатству, но внезапно ему приходит письмо из Индии. Шолто в панике. Отчего?

– В письме говорится, что люди, которых он обманул, вышли на свободу.

– Либо, что более вероятно, бежали, – поправил меня Шерлок. – Майору Шолто был хорошо известен срок, отпущенный преступникам. Он знал, когда они выйдут на свободу, и соответственно подготовился бы. Но что он делает в данном случае? Начинает бояться одноногих, нанимает охрану и опутывает колючей проволокой дом. Да, к тому же учтите, что одноногий – это не туземец, а белый. Майор Шолто открывает огонь из револьвера по безобидному торговцу. Но на карте есть только одно европейское имя – Джонатан Смолл. Остальные принадлежат либо мусульманам, либо индусам. Таким образом, нам становится известным один из преступников – белый, одноногий, и зовут его Джонатан Смолл. Ну, как, моя гипотеза еще не кажется вам нелогичной?

– Да нет, все сходится.

– А теперь давайте поставим себя на место этого Джонатана Смолла. Предлагаю взглянуть на дело с его стороны. Вот он приезжает в Англию. Целей у него две – возвратить то, что, по его мнению, принадлежит ему по праву, и отомстить тому, кто обманул его. Он нашел место, где живет Шолто и, возможно, установил контакт с кем‑нибудь из обитателей дома. Для этой цели ему подошел бы дворецкий, Лал Рао, мы его еще не видели. Миссис Бернстоун я исключаю, она едва ли бы захотела помогать ему. Где находится сокровище, Смоллу неизвестно, об этом знают только сам Шолто и один из слуг, но он давно умер. Внезапно Смолл узнает, что майор при смерти. Понимая, что если он сейчас же что‑нибудь не предпримет, то Шолто унесет свою тайну в могилу. Он бросается к дому, обманывает охрану и пробирается к окну комнаты. Он, несомненно, ворвался бы в нее, если бы не присутствие там двоих сыновей Шолто. Однако, движимый яростью, он все‑таки впоследствии проникает в комнату с целью найти хоть какую‑нибудь бумажку с указанием на местонахождение сокровища. Ничего не обнаружив, он уходит, оставляя за собой напоминание о своем визите – клочок бумаги с уже известной надписью. Несомненно, что он давно спланировал посещение и убийство Шолто. В этом случае он бы оставил записку на груди убитого в знак того, что это – не рядовое преступление, а своего рода акт справедливого возмездия. В самом факте наличия записки подобного рода нет ничего необычного, энциклопедия преступлений знает множество подобных случаев. Чаще всего такие драматические бумажки оказываются неплохим подспорьем для сыщика, они достаточно много говорят о личности совершившего преступление. Вы понимаете, что я говорю?

– Да, да, все понимаю.

– Теперь посмотрим, что же сделал Джонатан Смолл. У него оставалось только одно – не спускать глаз с дома, следить за всем, что там происходит. Для этого ему не нужно было присутствовать в доме самому. Я допускаю, что он даже уезжал из Англии и эпизодически возвращался сюда. Но когда сокровище обнаруживается, Смолла немедленно извещают об этом. Он начинает действовать, но не один. В одиночку ему, с его култышкой, никогда бы не забраться в комнату, где находился Бартоломью. Следовательно, у него есть помощник и помощник весьма неординарный. Он с легкостью залезает на стену дома, проникает в комнату, но делает маленькую оплошность – обмакивает ногу в креозот. В этом месте в дело вступает наш добрый друг Тоби, и вот мы бежим с вами здесь. Да, шестимильная прогулка для отставного офицера с травмой ноги – занятие довольно утомительное.

– Значит убийство совершил не сам Джонатан Смолл, а его сообщник?

– Естественно. И, полагаю, Джонатан был этим страшно недоволен. Бартоломью ничем не провинился перед ним. Я думаю, что Смолл просто связал бы его. Зачем ему понапрасну совать голову в петлю? Нет, он здесь ни при чем. Но он не мог ничего поделать, здесь сработали дикарские инстинкты его сообщника. Ну а дальше все просто. Джонатан Смолл берет сундук с драгоценностями, спускает его на землю, затем спускается сам. Такова, по моему мнению, и была последовательность событий. Что касается внешности Смолла, то это человек средних лет. Загорелый, если учесть срок, который он провел в Андаманском пекле. Рост его легко высчитывается по ширине шага. Кроме того он носит бороду. Кстати, растительности у него на голове и лице много, это заметили сыновья Шолто, взглянув в окно. Ну, как, все ясно?

– Неясно, кто его сообщник.

– А, сообщник, – Шерлок усмехнулся. – Здесь тоже нет большой тайны. Но я не буду вам ничего о нем рассказывать, вы сами вскоре его увидите. Как все‑таки хорош утренний воздух. Взгляните на эти прелестные облака. В первых лучах солнца они напоминают розоватые перья гигантского фламинго! А вон и край яркого солнца, восходящего над серым, туманным Лондоном. Оно льет свой свет на многих людей, но, уверен, среди них нет сейчас никого, кто бы спешил по более странному делу, чем мы с вами. Сколь же убоги и беззащитны людишки с их мелочными амбициями и жалкими устремлениями перед лицом могучих Стихий! Ну, как, постигли своего Жан Поля?

– Почти. Карлайл заставил меня вновь вернуться к нему.

– А, попали из огня да в полымя. Есть у него одно довольно оригинальное, но совершенно справедливое наблюдение. Он говорит, что основным доказательством подлинного величия человека является сознание своей ничтожности. Как видите, оно вступает в конфликт с другим качеством любого индивида – неистребимым желанием давать сравнительные оценки, и поэтому, собственно, и является признаком благородства. Да, в сочинениях Рихтера можно найти пищу для размышлений. Кстати, а револьвер у вас есть?

– Мне вполне хватит трости.

– Вот как? Полагаю, оружие нам понадобится. Вы берите на себя Джонатана Смолла, а я – его сообщника. Если тот попытается что‑нибудь предпринять, я его немедленно пристрелю.

Говоря это, Шерлок вытащил револьвер, сунул в барабан две пули и положил заряженное оружие в правый карман пиджака.

К тому времени Тоби завел нас в один из пригородных районов. Мы шли по неширокой улице, ведущей к центральной части Лондона. Все чаще навстречу нам попадались люди. Стучали ставни открываемых окон. Неопрятные женщины мели ступеньки лестниц и тротуар. Открылись двери мелких лавочек и питейных заведений. Из последних выходили, вытирая рукавами бороды, мастеровые с помятыми, хмурыми лицами. Кое‑где из домов выскакивали тощие, драные собаки и пристально глядели нам вслед. Наш неутомимый Тоби не обращал на них никакого внимания. Все так же уткнув нос в землю, он упорно двигался вперед, ни на шаг не отклоняясь ни влево, ни вправо. Иногда там, где запах был особенно силен, он фыркал и мотал мордой.

Так мы миновали Стритхэм, Брикстон, Кембервелл и очутились на Кеннингтон‑лейн, расположенной у восточной части Кеннингтонского стадиона позади множества кривых неопрятных улочек. Смоллу и его сообщнику пришлось долго кружить по неприглядным районам, опасаясь возможного преследования. Они никогда не шли главной улицей, если можно было двигаться в нужном направлении боковыми путями. В конце Кеннингтон‑лейн они неожиданно свернули налево, на Бонд‑стрит и Майлз‑стрит. Там, где последняя сливается с Найтс‑плейс, Тоби остановился, а затем, встревожено подняв одно ухо, начал метаться по сторонам. Мы поняли, что пес запутался и не знал, куда ему идти. Он кружил на месте, время от времени поднимая удивленную морду. В глазах Тоби была растерянность. Мы отвечали ему сочувственными взглядами.

– Что за черт, – недовольно пробормотал Холмс. – Куда ж они подевались? Уехать на кэбе они не могли, взлететь на воздушном шаре – тоже.

– Может быть, они некоторое время постояли здесь? – предположил я.

– А, нет, все в порядке, – облегченно произнес Холмс, когда пес снова взял след.

Тоби взял его столь решительно, что нам пришлось бежать на пределе своих возможностей. Тоби рвался вперед с такой настойчивостью, какой до этого момента не проявлял. А энергии его позавидовала бы и лошадь. Похоже, что запах стал проявляться значительно сильнее, чем прежде. Тоби рвал поводок и, не будь мы сильнее его, унес бы нас за собой. По усилившемуся в глазах Холмса блеску я понял, что наше путешествие приближается к финальной его части – схватке с преступниками.

Миновав с завидной бодростью Найн‑элмз, мы вылетели к дровяному складу «Бродерик и Нельсон», что напротив таверны «Белый орел». Здесь Тоби буквально затрясся от нетерпения и юркнул в боковые ворота. Мы очутились на территории склада, где вовсю уже кипела работа. Пес побежал дальше. Оставляя в недоумении пильщиков, поднимая вверх стружку и разбрасывая лапами щепки, он метнулся к сараю, затем понесся по узенькому проходу, образованному двумя штабелями бревен. У самой стены стояла тачка, а на ней – большой бочонок. Подбежав, Тоби запрыгнул на него и залился победным лаем. Он стоял, высунув язык и оглядывая нас блестящими глазками‑бусинками, ожидая заслуженной похвалы. Тачка, от колес до ручек, была измазана темной маслянистой жидкостью. Казалось, что даже воздух вокруг нее пропитан тяжелым запахом креозота.

Мы с Шерлоком молча переглянулись и неожиданно для себя залились смехом.

 

Глава 8

Нерегулярные части с Бейкер‑Стрит

 

– Ну и что теперь? – спросил я. – Тоби потерял репутацию непогрешимой ищейки.

– Ничего подобного, – возразил Холмс, снимая пса с бочонка. – По‑своему он действовал абсолютно правильно. Если б вы знали, сколько креозота ежедневно проливается на лондонских улицах, то не стали бы укорять Тоби. Неудивительно, что следы преступников пересеклись со следами этой злополучной тачки, – Шерлок пожал плечами. – Креозотом сейчас пользуются многие, особенно для пропитки дерева. Нет, винить нашего Тоби совсем не за что.

– Полагаю, нужно найти то место, где пса сбил со следу побочный запах.

– Совершенно верно. К счастью идти недалеко. Вполне очевидно, что это произошло на углу Найтс‑плейс. Именно там пересеклись запахи, оставленные преступниками и тачкой. Мы пошли не по тому следу. Придется вернуться и пойти по‑другому.

Сделать это не составляло особого труда. Как только Тоби оказался на том месте, где совершил вполне простительную ошибку, он сделал небольшой круг и пошел в новом направлении.

– Полагаю, нам следует следить, чтобы Тоби снова не пошел по следам тачки. А то он приведет нас туда, откуда креозот привезли на склад.

– Я уже подумал об этом, – отозвался Шерлок. – Только этого не случится. Мы двигаемся по тротуару, а тачку наверняка катили по проезжей части. Нет, нет, сейчас мы идем абсолютно правильно.

Наш путь пролегал по улицам, ведущим к реке – Белмонт‑плесу и Принцесс‑стрит. В конце Брод‑стрит след повел нас к берегу, к небольшой, сколоченной из досок пристани. У самой воды Тоби остановился и, завиляв хвостиком, недовольно залаял.

– Нам не повезло, – констатировал Шерлок. – Здесь преступники наняли лодку.

У края пристани, на земле лежали несколько лодок и яликов. Мы подвели к ним Тоби, тот добросовестно обнюхал их, но запаха креозота не обнаружил.

Неподалеку от пристани стоял кирпичный домик, маленький и неказистый. Одно окно его закрывал большой плакат: «Мордехай Смит. Прокат лодок на час и на день». Надпись висевшая над входной дверью гласила, что имеется и катер, о чем свидетельствовала большая куча угля возле стены. Шерлок Холмс неторопливо оглядел местность, и лицо его приняло зловещее выражение.

– Отвратительно, – проговорил он. – Эти молодчики оказались намного догадливее, чем я предполагал. Сумели‑таки замести следы. Полагаю, они заранее обо всем договорились.

Шерлок направился к двери дома, но в это момент она распахнулась, и на улицу выбежал курчавый малыш лет шести. За ним шла краснощекая женщина с мочалкой в руках.

– Джек! – позвала она. – А ну иди сюда умываться! Вернись, чертенок, кому говорят. Вот вернется папка, да как увидит тебя таким чумазым – уж он задаст тебе перцу!

– Какой очаровательный малышок, – льстивым голосом проговорил Холмс. – Ну‑ка, подойди ко мне. Подойди, не бойся. Скажи, что ты хочешь?

– Шиллинг хочу, – отозвался мальчуган.

– А может быть хочешь что‑нибудь получше?

– Получше? – мальчишка на минуту задумался. – А получше, то два шиллинга, – нашел он достойный ответ.

– Какой сообразительный мальчик, – похвалил его Шерлок, подавая монету. – Славный у вас сын, миссис Смит, – ободряюще произнес он.

– Вот уж точно, сэр, дай вам Бог здоровья. Шибко сообразительный, особенно когда отца дома нет. За день с ним так намучаешься, что просто руки отваливаются.

– Нет дома? – огорченно переспросил Шерлок. – Какая жалость. А я пришел сюда как раз затем, чтобы переговорить с ним.

– Да, сэр. Он как вчера вечером уплыл, так и не возвращался. Сказать по правде, я уж начинаю беспокоиться, не стряслось ли с ним чего. Но если вам нужна лодка, то я могу дать вам любую. Берите, пожалуйста.

– Да нет, я хотел взять катер, – с нескрываемым сожалением ответил Холмс.

– А‑а‑а, нет, сэр. На катере‑то он и поплыл. Это‑то меня и тревожит, ведь угля‑то на катере хватит только до Вулвича и обратно. Если бы он отправился на барже, я бы и не волновалась. На ней он доплывает аж до самого Грейвсенда. Ему частенько приходится таскаться туда, – она махнула. – Но на катере, да еще без угля.

– Ну, угля можно и купить, – сказал Холмс. – Он есть на любой пристани.

– Можно‑то можно, да не любит он этого делать. Уж больно они сильно дерут за уголь. Да и не в угле дело, не нравится мне этот безногий. Морда обросшая, говорит как‑то по‑чудному. Сразу‑то и не поймешь, чего он хочет сказать. Чего он все к моему Мордехаю по ночам‑то заладил ходить?

– Безногий? Это тот, что на деревяшке? – полюбопытствовал Холмс.

– Он самый, – кивнула женщина. – Такая гадкая образина, что хоть свет туши. Все шастает сюда, шастает. Заявился вчера ни свет ни заря. Но Мордехай‑то знал, что он придет, растопил котлы на катере. Не знаю, сэр, но чует мое сердце, что втянет этот чертов калека моего мужа в беду. Ох, не к добру он сюда таскается.

– Думаю, уважаемая миссис Смит, что вы зря так волнуетесь, – Холмс безразлично пожал плечами. – Ну, нет у человека ноги, так что ж в том дурного? Да и как вы узнали, что это он приходил вчера? Или вы его видели?

– Видеть не видела, а голос, да клацанье его деревяшки – слышала. Цок да цок по пристани, цок да цок. Ух, – она тряхнула могучими плечами. – Постучал в ставень, это было часа в три утра, и крикнул, что пора заступать. Мордехай поднялся, разбудил Джима, это мой старший, и только я их и видела. С тех пор – ни слуху, ни духу.

– А, что, тот, который на деревяшке, он один был?

– Вот этого сказать не могу. Другого никого я не слышала.

– Очень жаль, миссис Смит. Очень хотелось мне взять ваш катер, хорошо о нем отзываются. А, кстати, не напомните, как он называется?

– «Аврора», сэр.

– Да, да. Именно «Аврора». Такая древняя посудина, широкая, с желтой полосой на борту.

– Да Господь с вами, сэр. Какая ж старая, если «Аврора» у нас совсем новая, и плавает так быстро, что никто за ней и не угонится. Нет, сэр, другой такой красавицы на всей реке нет. И в черный цвет покрасили ее совсем недавно. А на бортах – две красные полосы.

– Ну, что ж, мы пойдем. А вы не беспокойтесь, миссис Смит. Ваш муж наверняка скоро вернется. Мы, наверное, отправимся сегодня поплавать, так что если я увижу «Аврору», то передам вашему мужу, чтобы он скорее возвращался домой. Значит, говорите, труба у катера белая?

– Нет, труба тоже черная, – поправила Холмса миссис Смит. – Полоска на ней белая.

– Ах, ну да. Это на бортах полосы красные. Всего хорошего, миссис Смит. Смотрите, Уотсон, вон лодка. Давайте попросим перевозчика отвезти нас на противоположный берег. Пойдемте, пойдемте.

– Когда вы разговариваете с людьми подобными миссис Смит, ни в коем случае не показывайте вида, что вас интересует то, что они говорят, – сообщил мне Холмс, когда мы уселись на сиденья лодки. – Как только они почувствуют, что вы хотите что‑то выведать от них, они захлопнутся как устрица. Слушайте их как бы нехотя, этим вы заставите их выложить вам все, что вам нужно.

– Наши дальнейшие действия мне предельно ясны, – сказал я.

– Вот как? И каковы же они, по вашему мнению?

– Нам следует нанять катер и плыть по реке, искать «Аврору».

– Мой дорогой друг, это практически невыполнимая задача. «Аврора» могла встать у любой мелкой пристани. А вы знаете, сколько их отсюда до Гринвича? Сотни! Да и кроме пристаней есть множество удобных мест для стоянки. Что вы, Уотсон. Нам понадобится не меньше недели, чтобы обследовать берега. Нет, одним нам такая работа не под силу.

– Тогда давайте подключим к этому делу полицию.

– Никогда. Максимум, на что я соглашусь – это позвать на помощь Ателни Джонса. Да и то, в самом критическом случае. Он неплохой парень и у меня нет никакого желания уязвить его профессиональную гордость. Но только раз мы с вами уже так далеко продвинулись в этом деле, то мне хотелось бы самому и закончить его.

– Тогда, может быть, имеет смысл дать в газетах объявления, попросить владельцев пристаней сообщить известную им информацию?

– Ни в коем случае. Худшего варианта действий и придумать невозможно. Преступники сразу поймут, что мы наступаем им на пятки и, не исключено, покинут страну. Правда, уехать из Англии они могут и без этого, я даже уверен, что, в конце концов, они так и сделают. Но зачем их торопить? Пусть они считают, что находятся в безопасности. Это даст нам некоторое время. В прессу пускай обращается Джонс, это нам даже очень полезно. Он сообщит журналистам, как идет расследование, и преступники еще больше успокоятся, прочитав, что Джонс идет не по тому следу.

– Ну а нам‑то в таком случае что делать? – в отчаянии спросил я, когда наша лодка уткнулась в берег неподалеку от миллбэнкской тюрьмы.

– Прежде всего, возьмем кэб. Отправимся домой, позавтракаем, а потом немного отдохнем. Очень возможно, что предстоящей ночью нам снова придется побегать. Приятель, – Шерлок обратился к кэбмену, – остановись‑ка у телеграфа. Да, вот еще что. Тоби мы пока оставим, песик нам еще понадобится.

На Грейт‑Питер‑стрит у здания телеграфа кэб остановился, и Шерлок Холмс пошел отправлять телеграмму.

– Как вы думаете, кому я телеграфировал? – спросил он, вернувшись.

– Представления не имею, – чистосердечно ответил я.

– Помните тот отряд детективов, что помогал мне распутать убийство Джефферсона Хоупа?

– Ах, так вы вызывали этих сорванцов, – рассмеялся я.

– Да, этих самых. Именно в таких случаях, как наш, они наиболее полезны. Если они потерпят неудачу – ничего, у меня есть и другие помощники. Но вначале давайте используем их. Я отослал телеграмму дежурному, славному лейтенанту Виггинсу. Полагаю, что он приведет свой отряд как раз к тому моменту, когда мы позавтракаем.

Было где‑то между восемью и девятью утра. Начались сказываться последствия бессонной ночи, сильных волнений и длительной вынужденной прогулки. Я вдруг почувствовал себя измотанным и физически, и морально. Меня не захватывал азарт погони. В отличие от Шерлока, для которого расследование преступления давало возможность проявить свои недюжинные качества, я не испытывал ни особой потребности, ни необходимости истязать себя. Идея гоняться за кем‑нибудь, ловить и связывать не пробуждала во мне того живого энтузиазма, которым она охватывала моего друга. Не мог я заставить себя смотреть на какое‑либо дело, как на абстрактную задачу. Рассматривать дикое убийство просто как упражнение для ума? Нет, для этого я был слишком восприимчив и чувствителен. Конечно, что касается нынешнего дела, убийства Шолто, то здесь я был более или менее спокоен. Жертва не вызывала во мне особенного сочувствия, я даже ловил себя на мысли, что несколько симпатизирую убийце. Причиной тому, возможно, были сокровища, часть из которых по праву должны были принадлежать мисс Морстан. Честно говоря, поэтому я и участвовал в расследовании. Я был готов жизнь отдать, лишь бы только восстановить справедливость. В то же время я прекрасно сознавал, что найденные драгоценности сделают мисс Морстан недосягаемой для меня. Я понимал, что эта мысль недостойна джентльмена, но такова уж любовь. Она совершает с человеком чудеса, в частности, превращает его в жалкого и расчетливого эгоиста. Но, как бы там ни было, я участвовал в расследовании. И если Холмс хотел найти убийц, то я столь же сильно жаждал отыскать сокровища.

На Бейкер‑стрит я принял ванну, переоделся и сразу почувствовал себя посвежевшим. Спустившись в гостиную, я увидел, что завтрак уже стоит на столе, а Холмс разливает по чашкам кофе.

– Полюбуйтесь, – усмехнулся он, кивая в сторону раскрытой утренней газеты. – Наш неистовый Джонс и его приятель, пронырливый репортер уже закончили следствие. Им уже все ясно. Хотя, вы и так все знаете. Ладно, давайте лучше займемся яичницей с ветчиной.

Я взял газету и прочитал маленькую заметочку, озаглавленную «Таинственное убийство в Верхнем Норвуде».

 

«Прошлой ночью, незадолго до полуночи, – говорилось в «Стэндэрд», – мистер Бартоломью Шолто, проживающий в Пондичерри‑лодж, Верхний Норвуд, был найден в своей комнате мертвым. Смерть его наступила при загадочных обстоятельствах. Однако как бы ни были странны эти обстоятельства, дело сильно попахивает убийством. Как нам удалось выяснить, на теле жертвы нет следов насильственной смерти, зато исчезла дорогостоящая коллекция индийских редкостей, полученных мистером Бартоломью Шолто в наследство от своего отца. Первыми тело обнаружили мистер Шерлок Холмс и доктор Уотсон, приехавшие в дом вместе с братом покойного, мистером Тадеушем Шолто. К счастью поблизости от места происшествия оказался известный детектив мистер Ателни Джонс. Не минуло и получаса, как он уже был в доме Шолто. Знающий и опытный полицейский мгновенно определил обстановку и пришел к единственно верному решению, давшему поистине потрясающие результаты. Первым делом мистер Джонс арестовал Тадеуша Шолто и экономку миссис Бернстоун. Вслед за ними в наручниках оказались слуга‑индиец Лал Рао, а затем и дворецкий по имени Макмердо. Совершенно очевидно, что вор или воры были знакомы с планом дома, поскольку мистер Джонс, человек, имеющий научные знания и способный делать быстрые и точные выводы, сразу решительно заявил: «Не могли преступники проникнуть в дом иначе как через крышу. Сначала они пролезли в слуховое окно, попали на чердак, а оттуда – в комнату». Данное обстоятельство со всей определенностью подтверждает – мы имеем дело с преступлением из ряда вон выходящим. Энергичные и быстрые действия офицера показывают, что есть еще в нашей полиции люди умелые, решительные и хваткие. Этот случай послужит ярким примером полезности децентрализации полицейских сил. Только так детективы смогут эффективнее выполнять свою работу – расследовать преступления».

– Ну, как? – произнес Холмс. – Замечательно, не так ли?

– Честно говоря, я начинаю удивляться, как это нам с вами удалось избежать ареста.

В этот момент громко прозвенел звонок, и я услышал визг и протестующие крики миссис Хадсон, хозяйки нашей квартиры. Она вопила так, словно в квартиру рвалась шайка грабителей.

– Что там происходит, Холмс? – вскочив со стула, воскликнул я. – Неужели нас действительно пришли арестовывать?

– Ну что вы, Уотсон. Нет, конечно. Это мое вспомогательное войско, нерегулярные части Бейкер‑стрит.

Раздался топот босых ног по ступенькам, мальчишеские голоса, и не успел Холмс договорить своей фразы, как в комнату вбежало с десяток оборванных и грязных уличных мальчишек. Я сразу же заметил, что, несмотря на сумбурное вторжение, в их рядах отмечается некоторая дисциплина. Появившись, они немедленно выстроились в шеренгу. Вперед выступил один из мальчишек, повыше и постарше других. Держался он как заправский командир, вполне достойно, глядел на своих подчиненных с небрежным превосходством. Его отряд выжидающе смотрел на нас.

– Получил вашу телеграмму, сэр, и сразу же собрал всех, – сообщил командир. – Прошу выдать три шиллинга и шесть пенсов на оплату дорожных расходов.

– Вот, пожалуйста, – Шерлок достал монеты. – Да, Виггинс, на будущее. Пусть ваши подчиненные докладывают вам, а вы – мне. Я не собираюсь подвергать дом подобному нашествию. А сейчас слушайте все мои инструкции. Необходимо обнаружить местонахождение катера черного цвета под названием «Аврора», владелец Мордехай Смит. На бортах – две красные полосы, труба тоже черная, с белой полосой. Один из вас должен постоянно находиться неподалеку от дома Мордехая Смита, это напротив Миллбэнка и немедленно сообщить, если катер вдруг появится. Разделитесь на две группы и внимательно осмотрите оба берега. Все, жду от вас известий. Задание понятно?

– Да, сэр.

– Оплата по старой таксе, плюс гинея тому, кто обнаружит следы катера. Пожалуйста, вот, возьмите за день вперед. А теперь марш отсюда!

Холмс раздал сорванцам по шиллингу, и те с радостными криками скатились с лестницы. Подойдя к окну, я увидел, как они вереницей вылетают из дверей нашего дома.

– Если катер не затоплен, они его обязательно обнаружат, – сказал Холмс, поднимаясь. – Это такие жуки, куда угодно проникнут, все увидят и услышат. Не сомневаюсь, что еще до наступления вечера они обнаружат «Аврору». Нам же остается только одно – ждать. До тех пор, пока не найден катер или Мордехай Смит, нам делать нечего.

– Я отдам это Тоби, пусть поест. Вы куда сейчас, Холмс? Спать?

– Нет, я совсем не устал. Мне кажется, я удивительно устроен. Работа меня никогда не утомляет, а вот безделье выматывает страшно. Я собираюсь посидеть, покурить и еще раз тщательно обдумать это странное дело. Да, наша прелестная клиентка задала нам интересненькую задачку. Строго говоря, в этом деле нет особой сложности. Одноногих людей на деревяшках не так уж и много, но вот его помощник – это, в самом деле уникум.

– Да что же это за личность?

– Ну, хорошо. Слушайте и постарайтесь сами, без моего участия, нарисовать его портрет. Это маленький человечек, ходит босиком, пальцы ног не прижаты, пользуется каменным топором, очень ловок, убивает отравленными стрелами. Это все, что мы о нем знаем.

– Это какой‑то абориген! – воскликнул я. – Один из тех индусов, с которыми Джонатан свел дружбу, находясь на Андаманских островах. Точно! Это один из его сообщников! – от волнения я даже привстал.

– Не думаю, – возразил Холмс. – Хотя вначале мне такая возможность казалась вполне правдоподобной. Однако, необычный отпечаток ноги заставил меня изменить свое мнение. Некоторые из племен, обитающих на полуострове Индостан, действительно, люди очень низкорослые, но не настолько. У индусов ступня совсем не такая, а длинная и узкая. Магометане не ходят босиком, они носят ременные сандалии. У них большой палец, как правило, чуть отходит в сторону. Но наш герой – явно не мусульманин. Он пользуется отравленными шипами, выдувает их из короткой трубки. Ну же, Уотсон. Неужто вам ничего не приходит в голову?

– Он из Южной Америки, – неожиданно для себя предположил я.

Шерлок Холмс протянул руку и снял с полки объемистый фолиант.

– Совсем недавно начали печатать полный географический справочник. Первый том вышел, – сообщил Холмс. – Считается самым авторитетным источником. Давайте проверим. Что нас интересует? Андаманские острова? Вот они. «Андаманские острова. Расположены в трехстах сорока милях к северу от Суматры, в Бенгальском заливе». Так, так. Что еще? «Климат теплый, влажный, коралловые рифы, акулы. Порт‑Блэр, каторжане, остров Рутланд, заросли, вековые деревья»… Ага, вот, нашел. «Аборигены Андаманских островов могут вполне называться самыми низкорослыми людьми, населяющими нашу планету. Правда, некоторые антропологи считают, что есть расы, представители которых значительно ниже указанных аборигенов. В частности, африканские бушмены, американские индейцы племени «диггер» и жители Огненной земли. Средний рост аборигена Андаманских островов не превышает четырех футов, но есть взрослые особи, которые не достигают и трех с половиной футов. Это мстительные и жестокие люди, малообщительные, хотя и способные проявлять сильные дружеские чувства к тем, кто завоевал их доверие». Обратите внимание на эту интересную деталь, Уотсон. А теперь слушайте дальше. «Внешний вид аборигенов с Андаманских островов отвратителен. У них большая бесформенная голова, маленькие злобные глазки, черты лица искажены. Ноги и руки у них чрезвычайно малы. Необщительность и жестокость аборигенов явились причиной, препятствующей установлению с ними контакта со стороны британских властей. Для тех, кто потерпел бедствие в море и был выброшен на берег, аборигены были настоящим кошмаром. Немощных они добивают каменными топорами, способных двигаться умерщвляют с помощью отравленных игл. Устраиваемое побоище заканчивается каннибальским пиршеством». Да, веселый народец. Любят погулять и поесть. Ну, как, Уотсон? Впечатляет? Так что если бы нашему другу дали волю, убийством Бартоломью Шолто он бы не ограничился. Полагаю, что Джонатан Смолл и сам жалеет, что привез его с собой.

– Но если эти аборигены такие нелюди, то, как Смоллу удалось заиметь такого сообщника?

– На этот вопрос я пока ответить не могу. Да, собственно говоря, почему бы и нет? Ведь Смолл долгое время находился на Андаманских островах, мог и как‑нибудь подружиться с жизнерадостным аборигеном. Послушайте, Уотсон, отдохните. Выглядите вы хуже некуда. Ложитесь на кушетку, а я попробую вас усыпить.

С этими словами Шерлок достал из шкафа свою скрипку и не успел я вытянуться на кушетке, как по комнате полились тихие унылые звуки. Шерлок, несомненно, играл свое, у него был непревзойденный дар импровизатора. Я глядел на Холмса и его облик начал постепенно исчезать. Черты лица теряли свою жесткость, таял ястребиный нос. Мерное покачивание подбородка и движение руки действовали на меня гипнотически. Я словно погружался в море звуков. Волны дивной мелодии обволакивали меня, уносили вдаль, в мечту. Я увидел перед собой призрачный образ мисс Морстан. Улыбаясь, она смотрела на меня ласковым и нежным взглядом.

 

Глава 9

Разрыв в цепи

 

Когда я проснулся, отдохнувший и посвежевший, был уже день. Шерлок Холмс все так же сидел в кресле. Скрипки рядом с ним не было, зато в руках он держал книгу. Услышав, что я пошевелился, Холмс поднял глаза, и я увидел, что взгляд его стал хмурым и озабоченным.

– Спали вы крепко, – сообщил он. – А я боялся, что наш разговор разбудит вас.

– Я ничего не слышал. Есть какие‑нибудь новости?

– К сожалению, никаких. Это меня, признаться, удивляет и настораживает. Я ожидал вестей. Недавно приходил Виггинс, сказал, что катера нигде нет. Очень печально, сейчас каждый час на счету.

– Что я могу сделать? Теперь я отдохнул и вполне готов к очередному ночному походу.

– Единственно, что мы можем делать в сложившихся обстоятельствах – это только сидеть и ждать. Нам нельзя уходить. Если сообщение придет в наше отсутствие, то возникнет нежелательная задержка.

– Тогда я сбегаю ненадолго на Кембервелл, к миссис Сесил Форрестер. Она вчера очень просила меня зайти к ней.

– К миссис Сесил Форрестер? – переспросил Шерлок, и на губах его мелькнула слабая улыбка.

– Ну, не только к миссис Форрестер, к мисс Морстан тоже. Они обе горят желанием услышать, как идет расследование.

– Я бы не стал говорить им слишком многого, – произнес Холмс. – Не стоит доверять женщинам, даже самым лучшим.

Столь безжалостное замечание вызвало у меня вполне естественный протест.

– Я вернусь, самое большее, через два часа, – довольно резко сказал я.

– Желаю удачи, – ответил Шерлок. – Постойте. Раз уж вы поедете на другой берег, то заодно и отвезите Тоби. Думаю, что он нам больше не понадобится.

Я заехал к старому чучельнику и отдал Тоби вместе с монетой в полсоверена. Я нашел мисс Морстан слегка утомленной после прошедшей ночной поездки, но такой же добродушной и ласковой. Она с радостью приняла меня. Вскоре к нам присоединилась миссис Форрестер, которую просто распирало от любопытства, и обе женщины принялись упрашивать меня рассказать им, как продвигается расследование. Я рассказал им все, что мне известно, за исключением, конечно наиболее устрашающих деталей. То есть, я, разумеется, упомянул, что мистер Бартоломью Шолто умер, но опустил жуткие подробности его смерти.

– Боже мой, как романтично! – воскликнула миссис Форрестер, выслушав мое повествование. – Обманутая девушка, сокровища ценой в полмиллиона, чернокожий людоед и бродяга на деревянной ноге. Не хватает только привидения или жестокого и коварного аристократа.

– Зато есть два благородных рыцаря, спасающих бедную девушку, – заметила мисс Морстан, бросив на меня полный благодарности взгляд.

– Да, конечно, Мэри. Твоя судьба зависит от результатов поисков. Но только я не понимаю, почему ты не радуешься? Ты только подумай, какая жизнь тебя ожидает! С таким богатством весь мир будет лежать у твоих ног!

Сердце мое запрыгало от радости, когда я увидел, что эти слова не произвели на девушку ровно никакого впечатления. Она не только оставалась совершенно спокойной, но даже как‑то небрежно тряхнула головкой, показывая, что она абсолютно равнодушна к обсуждаемому предмету.

– Меня заботит только судьба мистера Тадеуша Шолто, – сказала она. – Остальное сейчас не имеет значения. Он – добрый и благородный человек, и мы должны сделать все, чтобы с него сняли это ужасное обвинение.

Кембервелл я покинул вечером, а когда добрался до дому, на улицах уже начинало темнеть. Книга и трубка Шерлока лежали на столе, но сам он исчез. Я подумал, что он оставил мне записку, походил по дому в поисках ее, но ничего не нашел.

В комнату вошла миссис Хадсон и принялась закрывать жалюзи на окнах.

– Полагаю, что мистер Шерлок Холмс удалился, – предположил я.

– Нет, сэр. Он в своей комнате, – ответила она и сразу же перешла на трагический шепот. – Вы знаете, мистер Уотсон, меня очень беспокоит его здоровье.

– Что вы хотите этим сказать, миссис Хадсон? – удивился я.

– В последнее время он стал какой‑то странный. После того, как вы ушли, мистер Холмс постоянно ходил и ходил по комнате. Туда‑сюда, туда‑сюда, а потом вперед‑назад, да назад‑вперед. Вы знаете, мне даже начал надоедать этот монотонный стук его ботинок. А потом я вдруг услышала, как мистер Холмс начал разговаривать сам с собой. Так он бормотал, бормотал, а, когда раздавался звонок, он все выскакивал и спрашивал: «Миссис Хадсон, кто это был?». А потом он вдруг ушел к себе в комнату, да еще громко так хлопнул дверью. Я сначала думала, что он хочет отдохнуть, но и в комнате он тоже принялся ходить. Хотелось бы надеяться, что мистер Холмс не заболел. Я заглянула к нему и попробовала намекнуть, что неплохо бы ему выпить успокоительного, но он как сверкнет на меня своими глазами! Господи, что это был за взгляд! – она всплеснула руками. – Вы знаете, я и не помню, как из комнаты‑то выскочила.

– Полагаю, вы напрасно так волнуетесь, миссис Хадсон, – успокоил я ее. – Я уже не раз видел его таким. Дело в том, что мистер Холмс в данное время занят одним весьма щекотливым делом. Как только он его уладит, все сразу станет на свои места.

Я старался говорить как можно более беззаботным тоном, но, признаться, не только не убедил миссис Хадсон, но даже и сам растревожился. А потом, уже когда в тишине наступившего позднего вечера мне все слышались монотонная поступь Холмса, я и вовсе расстроился. Мне кажется, я и заснул под шум его шагов.

Утром за завтраком Холмс выглядел очень усталым. Лицо его было бледно, щеки покрывал нездоровый румянец.

– Вы напрасно изматываете себя, мой друг, – сказал я. – Я знаю, что вы всю ночь не спали.

– Я не мог заснуть, – признался Шерлок. – Эта чертово дело не дает мне покоя. Столько сделали и вдруг – на тебе! Все встало из‑за какой‑то мелочи. Ведь мы знаем и людей, и название катера… Я задействовал все имеющиеся в моем распоряжении средства – и никаких результатов. Берега реки обшарили вдоль и поперек, но ничего не нашли. Они как в воду канули. Разговаривали с миссис Смит, она тоже ничего не знает о судьбе своего мужа. А может быть, они и в самом деле затопили катер? Ну а что еще я должен думать? Ничего другого не остается. Хотя, нет, катер они не затопят, он им нужен.

– А, может быть, миссис Смит направила нас по ложному следу?

– Нет. Она не обманула нас. Я узнал, «Аврора» в точности соответствует тому описанию, которое нам дала миссис Смит.

– Но тогда, выходит, что они уплыли очень далеко. Вверх по реке.

– Я уже рассматривал такую возможность и направил группу мальчишек обследовать весь берег вплоть до Ричмонда. Если сегодня известий не будет, то завтра на поиски я выхожу сам. Только искать я буду не катер, а людей. Но меня не покидает уверенность, что сегодня мы услышим от моих сыщиков что‑нибудь ценное.

Ожидания Холмса не оправдались. День прошел без новостей. Молчал и Виггинс, и другие агенты. Все газеты вышли с более или менее подробными описаниями норвудской трагедии и везде Тадеуша Шолто показывали с самой отрицательной стороны. Свежих деталей, однако, не было, если не считать сообщения, что официальный допрос обвиняемых начнется завтра. Вечером я отправился на Кембервелл с отчетом, в котором не было ничего существенного. Женщины отнеслись к нашей неудаче с сочувствием. Вернувшись на Бейкер‑стрит, я нашел Шерлок Холмса угрюмым и подавленным. Он почти не разговаривал, сторонился вопросов, а потом и вовсе ушел уединился в своей лаборатории, где совершенно отдался малопонятным химическим опытам. Там он долго нагревал реторты, что‑то кипятил и дистиллировал. Закончились его упражнения выпуском облака столь ядовитого пара, что я едва не выскочил из дома. Немного отдышавшись, я заперся в своей комнате и лег спать, но даже и сквозь сон мне все слышалось клацанье пробирок и колб. Проснувшись, я вновь услышал те же звуки и понял, что Холмс всю ночь продолжал свои зловонные эксперименты. Я снова заснул.

Утром меня разбудил толчок. Я открыл глаза и увидел Холмса, стоящего воле моей кровати. Он был одет в матросский костюм, бушлат и толстый, красного цвета, шарф.

– Уотсон, я отправляюсь на реку, – сообщил Шерлок. – Я много думал о нашем деле и вижу, что есть только один способ найти катер. Надежда, правда, хлипкая, но попытаться стоит. Другого, во всяком случае, ничего не остается.

– Мне, разумеется, нужно идти с вами? – спросил я.

– Нет. Будет полезнее, если вы останетесь здесь в качестве моего представителя. У меня самого нет желания никуда идти, поскольку я полагаю, что сегодня Виггинс обязательно принесет что‑нибудь стоящее. Вчера, правда, он был расстроен. Ну, ладно. Сидите дома, открывайте все записки и телеграммы, которые придут на мое имя, и в случае необходимости действуйте так, как сочтете нужным. Я могу надеяться на вас?

– Несомненно, – ответил я.

– Жаль, что у нас не будет возможности связаться, я не знаю, где и в какое время буду. Хотя, если мне повезет, я вернусь довольно скоро.

До самого завтрака я ничего не слышал о Шерлоке. Уже сидя за столом, я открыл «Стэндэрд» и, к своему удивлению, обнаружил заметочку, касавшуюся нашего расследования.

 

«Сообщаем некоторые подробности относительно трагедии, происшедшей в Норвуде. Насколько нам известно, это дело обещает быть значительно более запутанным и таинственном, чем казалось вначале. Согласно недавно полученным свидетельствам, мистер Тадеуш Шолто никоим образом не связан с убийством. Он, как и экономка, миссис Бернстоун, отпущен вчера вечером. Имеются основания полагать, что полиция разгадала это странное преступление, и что настоящие злоумышленники скоро будут обнаружены. Как мы сообщали, расследование проводит мистер Ателни Джонс, известный своей напористостью, опытом и сообразительностью. Дальнейших арестов следует ожидать с минуту на минуту».

 

«Ну что ж, – подумал я. – Пока все идет не так плохо. По крайней мере, наш друг Шолто на свободе». Упоминание о разгадке заинтересовало меня, хотя в душе я и понимал, что это – стереотипная фраза, используемая в момент, когда полиция находится в полном тупике.

Отложив газету, я принялся за завтрак. Однако, случайно бросив взгляд на колонку срочных объявлений, я увидел следующее:

 

«Пропал: Просим немедленно сообщить местонахождение Мордехая Смита, лодочника, и его сына, отправившихся от пристани на катере «Аврора» в прошлую пятницу. Описание катера: черный корпус с двумя красными полосами на бортах, труба черная с белой полосой. Гарантируется вознаграждение в пять фунтов. Обращаться к миссис Смит, по адресу: Бейкер‑стрит, 221Б».

 

Я сразу почувствовал руку Холмса. Доказательством моей догадки служил наш адрес. Задумка моего друга показалась мне довольно остроумной. Даже если преступники и увидят объявление, они не увидят в нем подвоха. Все вполне естественно – убитая горем жена пытается найти пропавшего мужа.

День оказался на редкость длинным. Всякий раз, когда я слышал громкие шаги под окном или стук в дверь, сердце у меня екало. Я все ждал появления Холмса. Иногда я заставлял себя взять в руки книгу, но долго усидеть с ней не мог. Текст не привлекал моего внимания. Стоило мне только опустить голову к странице, как мысли мои вновь возвращались к нашему странному делу. Я думал о жестокой парочке, совершившей это гнусное убийство, и о Шерлоке, отправившемся в погоню за ними. Наша неудача заставила меня слегка усомниться в блестящих способностях Шерлока. Порой мне казалось, что мой друг подвержен самообману. Но могло ли так случиться, что его могучий ум выстроил вполне правдоподобную, стройную и крепкую гипотезу на зыбкой почве ошибочных суждений? Да, еще никогда до этого Шерлок не ошибался, но даже и самый гениальный человек способен сделать ошибку. Здесь нет ничего противоестественного. Находясь в плену своих иллюзий, немудрено оступиться. В данном случае Шерлока могла подвести железная логика, столь часто выручавшая его в других случаях. Он усложнил ситуацию, выдумал глубокую проблему, тогда как в действительности, наверняка, все обстоит намного проще. Нужно еще раз повнимательнее взглянуть на дело, и тогда все станет ясно. Так думал я, стараясь убедить себя в ошибочности подхода Холмса. В то же время, внутренний голос говорил мне, что Холмс и здесь, как всегда, абсолютно прав. Да, его умственная постройка громоздка и сложна, но она держится, не рушится. В ней нет ничего лишнего, а все детали ее плотно состыкованы между собой. Я снова начал вспоминать всю цепь невероятных событий, многие из которых сами по себе были малозначащими, но, находясь в связке, или в цепи, как угодно, они «работали» в одном направлении. От меня не скрылся тот факт, что если бы объяснения Холмса были ложны, то и вся его гипотеза при первом же прикосновении к ней затрещала бы по швам.

В три часа пополудни раздался резкий звонок, затем в прихожей послышался властный голос, после чего, к моему изумлению в комнату вплыл ни кто иной как сам мистер Ателни Джонс. Правда, сейчас он в корне отличался от того вальяжного знатока, бесцеремонного, уверенного в себе профессора от криминалистики, которого я впервые увидел в Верхнем Норвуде. Передо мной стоял убитый невзгодами, помятый толстяк с обвисшими щеками и затравленным взглядом, кроткий, как лань.

– Здравствуйте, здравствуйте, – почти нежно произнес он. – Насколько я могу судить, мистера Шерлока Холмса нет дома?

– Да, – ответил я. – И когда он появится, мне неизвестно. Но вы, если хотите, можете подождать. Присаживайтесь, возьмите сигару.

– Благодарю вас, возьму с вашего позволения.

Мистер Джонс присел и, достав цветастый платок, принялся вытирать мокрое от пота лицо.

– Может быть, виски с содовой? – предложил я.

– Не откажусь. Странно, такая жара в это время года. А тут еще это убийство… Оно меня совершенно измотало. Вы, конечно, знаете о моей гипотезе относительно норвудского преступления?

– Да, кое‑что слышал, – уклончиво ответил я.

– Вынужден полностью пересмотреть ее. Крепко я зажал своими аргументами Тадеуша Шолто, но тот умудрился‑таки выскользнуть из ловушки. Ему удалось доказать, что он не мог совершить преступление. Алиби, провались оно пропадом. С того времени, как он покинул комнату брата, его постоянно кто‑нибудь видел. Буквально ежеминутно он был у кого‑нибудь на глазах. Как бельмо…, – инспектор тяжело вздохнул. – Выходит, по стене он взобраться не мог и через слуховое окно пролезть – тоже. Да, дело темное. На карту поставлена моя профессиональная честь. Буду очень рад, если вы сможете помочь мне.

– Когда‑то нам всем, бывает, нужна помощь, – ответил я.

– Ваш друг мистер Холмс – человек замечательный, – продолжил он треснувшим доверительным голосом. – Такого, как, он второго нет. Он, конечно, молод, но расследовал множество дел и, насколько я знаю, раскрыл их все. Подход у него странноват и он слишком легко выдвигает совершенно невероятные гипотезы, но в целом, мне кажется, из него вполне мог бы получиться перспективный сыщик. По крайней мере, так все говорят. Сегодня я получил от него телеграмму, по содержанию которой я заключил, что у него есть какая‑то разгадка. Вот, если хотите, прочтите.

Он вытащил из кармана бланк и подал его мне. Отправлена телеграмма была из Поплар, ровно в полдень. Я начал читать текст: «По получении этой телеграммы сразу же отправляйтесь на Бейкер‑стрит. Я на хвосте у банды, убившей Шолто. Если хотите присутствовать при финале, можете пойти сегодня ночью с нами».

– Прекрасно, сказал я. – Он наверняка напал на верный след.

– А, значит и он тоже оплошал? – обрадованно произнес мистер Джонс. – Вот так. Выходит, и самые лучшие из нас тоже иной раз дают промашку. Но тогда и это тоже может оказаться ложной тревогой. Ну, ничего. Мой долг как офицера полиции – должным образом отреагировать на полученное сообщение. Я слышу какой‑то шум. Возможно, это пришел мистер Холмс.

На лестнице гремели шаги, кто‑то, поднимаясь наверх, кашлял и чихал хриплым, простуженным голосом. Пару раз он останавливался и переводил дух. Наконец шаги застучали по коридору, и вскоре дверь в комнату отворилась. Вид вошедшего полностью сочетался со звуками его голоса. Я увидел древнего, сгорбленного старца, одетого в поношенную морскую униформу, в залатанном бушлате, застегнутом на все пуговицы. Его тощие плечи торчали вверх, колени дрожали. Свистящее дыхание выдавало в нем астматика. Заросшее густыми бакенбардами лицо было чуть ли не до глаз обмотано цветным шарфом. Опираясь на толстую дубовую палку, он стоял, внимательно изучая нас острыми глазками, сверкавшими из‑под кустистых бровей. Но при всем своем болезненном виде он не производил впечатление жалкого старца. Черты лица его были не лишены некоторого благородства. Я подумал, что в свое время он был почтенным боцманом, однако, с годами познавший бедность, но, к счастью, не опустившийся.

– Чем я могу быть вам полезен? – участливо спросил я.

Старик молчал, продолжая пристально рассматривать комнату. Наконец он заговорил:

– Кто из вас будет мистер Шерлок Холмс?

– Мистера Холмса сейчас нет, – ответил я. – Но вы можете все передать мне.

– Я буду разговаривать только с ним самим, – отрезал старец.

– В данную минуту я являюсь его представителем. Вы хотите сообщить что‑нибудь о катере Мордехая Смита?

– Да, я знаю, где торчит его посудина. И я знаю, где находятся парни, за которыми охотится мистер Холмс. Но только вам я ничего не скажу.

– Почему? Я же сказал, что я – его представитель. Можете смело говорить все, что вам известно.

– Не буду, – упрямо повторил отставной моряк. В голосе его зазвучали нотки раздражения.

– В таком случае вам придется подождать, – ответил я.

– Никогда! – возмутился старик. – Нет такого человека, на которого бы я стал тратить свое время. Раз мистера Шерлока Холмса нет, так пусть он сам и ищет. Все, я пошел.

Шаркая, он направился к двери, но мистер Ателни Джонс, проявив завидную ловкость, вскочил со стула и преградил старику путь.

– Э, нет, мой друг, постойте. Уж если вы сюда пришли, значит, у вас есть важные сведения. Извольте же присесть. И пока наш друг не вернется, мы не выпустим вас отсюда.

Старик метнулся к двери, но Ателни Джонс загородил ее своей спиной. Преимущество было на стороне инспектора. Старик понял тщетность своих попыток вырваться от нас.

– Здорово же здесь принимают гостей, – проговорил он и закашлялся. – Я пришел в надежде увидеть джентльмена, а наткнулся на парочку бандитов, – старик завизжал. – Хватают тут, из комнаты не выпускают! Ну и обхожденьице у вас!

– Никто здесь ничего плохого вам не сделает. А потерю времени мы вам компенсируем. Присаживайтесь вот сюда, на диван, и спокойненько ждите. Не волнуйтесь, пожалуйста.

Старец, недовольно сопя, подошел к дивану и сел. Положив руки на палку и упершись в них подбородком, он принялся ждать Холмса. Мы с Джонсом продолжали курить, тихо переговариваясь между собой. Вдруг непонятно откуда послышался голос Холмса.

– Может быть, вы и мне предложите сигару?

Эффект был потрясающий, мы с Джонсом едва не подпрыгнули.

– Холмс! – воскликнул я, обернувшись. – Это вы? А где же старик?

– Вот он, – Холмс показал мне смятый парик. Волосы, бакенбарды, брови, все здесь. – Признаться, я не ожидал, что вы меня не раскусите.

– Ах, вы, несносный мошенник! – воскликнул Джонс. – Мистер Холмс, из вас получился бы великолепный актер. – Даже меня смутили и эти трясущиеся колени, и старческий кашель. Да, в любом театре вам платили бы не меньше десяти фунтов в неделю. Правда, глаза ваши мне сразу показались подозрительными, уж больно они блестели. У стариков глаза подслеповатые. В любом случае, уйти от нас вам не удалось.

– Немного устал. Весь день мне пришлось играть то одну, то другую роль. Что делать? Приходится менять облик, а то уже преступники начинают узнавать меня. В большой степени благодаря мистеру Уотсону, решившему освещать мои расследования в книгах. Теперь мне на тропу войны без переодевания лучше и не выходить. Вы получили мою телеграмму?

– Она‑то и привела меня сюда.

– И как продвигается ваше расследование?

– Все рухнуло, – ответил Джонс. – Двух задержанных уже пришлось отпустить, остальных двое выходят завтра. Нет свидетельских показаний.

– Не переживайте. Получите двух других. Но только при одном условии – вы будете в точности выполнять мои приказы. Можете участвовать как частное или как официальное лицо, неважно. Главное – делать только то, что я скажу. Согласны?

– Естественно, – ответил инспектор. – Но в финале вы передаете мне преступников.

– Разумеется. Но, прежде всего, нам понадобится полицейский катер, причем, очень быстроходный. И он должен стоять под парами в семь у Вестминстерского причала.

– Это не проблема. Там у нас постоянно дежурит катер. Но для верности я потом схожу позвоню, узнаю, там ли он.

– Еще нам нужны двое полицейских. На случай, если преступники окажут нам сопротивление.

– Они всегда на катере. Что еще?

– У преступников находится ларец, заполненный драгоценностями. Полагаю, нашему молодому другу доставит удовольствие показать их одной юной особе, поскольку половина этих богатств принадлежит ей по праву. Будет справедливо, если она первой откроет сей ларец. Как вы считаете, Уотсон?

– Благодарю вас, Холмс. Это будет большая честь для меня.

– Довольно необычная просьба, – задумчиво проговорил мистер Джонс. – Не знаю, что и сказать. Хотя, – он усмехнулся, – в этом деле все необычно. Одной странностью больше, одной меньше, – какая разница? Хорошо, согласен. Но только потом сокровища должны быть возвращены полиции. Это все‑таки вещественная улика.

– Конечно, конечно. Здесь тоже нет ничего необычного. Да, и вот еще что. Прежде чем вы отправите Джоната Смолла в тюрьму, я хотел бы услышать от него самого все об этом необычном деле. Я, знаете ли, люблю расследовать всякое преступление до конца, так, чтобы в нем не оставалось ни одной неясной мне детали. Вы не будете возражать, если я поспрашиваю его либо здесь, либо в участке. Под надежной охраной, конечно.

– Как я могу отказать вам? Вы – хозяин ситуации. Я ведь даже не знаю о существовании какого‑то там Джонатана Смолла. У меня нет тому убедительных доказательств. Но, если вы его задержите, пожалуйста, можете допрашивать сколько угодно. С моей стороны отказа не будет.

– Тогда все решено?

– Абсолютно. Что вам еще нужно?

– Ваше присутствие на обеде. Он будет подан через полчаса. Устрицы, куропатка и небольшой набор белых вин. Уотсон, отметьте, пожалуйста, в своем следующем произведении, что я хлебосольный хозяин, и к тому же неплохо разбираюсь в кулинарии.

 

Глава 10

Конец островитянина

 

Обед прошел чрезвычайно весело. Холмс умел и поддержать беседу и развлечь собеседников, когда ему того хотелось. В тот вечер он просто блистал красноречием. Мне показалось, правда, что его словоохотливость является следствием возбужденного состояния. Шерлок говорил, не умолкая на множество тем, быстро перескакивая с одной на другую: о пьесах‑мираклях и средневековой керамике, о скрипках Страдивари и цейлонском буддизме, и даже о военных кораблях будущего, причем с такой горячей убедительностью, словно долгое время основательно изучал каждый из этих предметов. Его искрометный юмор показывал, что Холмс вышел из состояния черной меланхолии предшествующих дней. Ателни Джонс оказался человеком вполне коммуникабельным, жизнелюбивым и большим знатоком гастрономии. Речь его также изобиловала остротами. Никогда бы не подумал, что этот тучный человек, не показавшийся мне при первой встрече, может стать душой общества. Настроение у меня было приподнятое. Расследование наше подходило к концу. Меня не страшила близкая развязка страшной драмы, происшедшей в Пондичерри‑лодж. Я смотрел и слушал Холмса, а его беззаботность передавалась и мне. В продолжение всего обеда никто из нас и слова не произнес относительно предмета, собравшего нас за одним обеденным столом.

Когда же скатерть была убрана, Холмс взглянул на часы и налил три бокала.

– Предлагаю выпить за успех нашего маленького предприятия, – сказал он. – А теперь пора отправляться. Уотсон, у вас есть револьвер?

– Есть, – ответил я. – В верхнем ящике письменного стола.

– Вам лучше взять его с собой, – посоветовал Холмс. – И не забудьте зарядить. – Холмс прислушался. – А вот, кажется и кэб, я заказывал его на половину седьмого.

К Вестминстерскому причалу мы подъехали в самом начале восьмого. Катер уже стоял там. Критически оглядев его, Холмс спросил:

– На нем есть какие‑нибудь знаки, по которым можно определить, что судно полицейское?

– Да, – кивнул Джонс. – Зеленый фонарь сбоку.

– Тогда немедленно снимите его.

Приказание было тут же исполнено, и мы ступили на борт катера. Я, Холмс и Джонс сели на корме, один из полисменов стал у руля, другой – у машины, двое остальных перешли на нос.

– Куда плывем? – осведомился Джонс.

– К Тауэру, – ответил Холмс. – И попросите полицейских стать напротив судоремонтной мастерской Джекобсона.

Катер наш оказался весьма быстроходным. Мы пролетели мимо длинных верениц барж с такой скоростью, что мне показалось, будто они стоят на месте. Когда мы с легкостью обошли речной теплоходик, оставив его далеко позади себя, Шерлок довольно улыбнулся.

– Скорость должна быть предельной, – сказал он. – Мы должны настигать любое судно на реке.

– Настигнем, – уверенно заявил Джонс. – Немного здесь найдется судов, которые бы поспорили с нами в скорости.

– Мы обязаны не дать «Авроре» уйти, а это очень быстроходный катер. А теперь, Уотсон, слушайте меня внимательно. Ситуация следующая. Помните, как я разозлился из‑за возникшего перед нами маленького препятствия? Ну, когда мы не могли обнаружить «Аврору»?

– Помню, – ответил я.

– Я много думал над этим, а затем решил отдохнуть и занялся химическими анализами. Смена занятия – лучший отдых, как сказал один из наших великих политиков. Так вот. Расщепляя один гидрокарбонат, я вновь задумался над делом Шолто. Что мы имели в наличии на тот момент? Мои мальчишки прочесали и реку, и берега, и все без результата. «Аврору» не обнаружили ни на одной из пристаней. Однако, и катер не возвращался на стоянку к дому Смита. Где же он? Я был совершенно уверен, что преступники не станут топить катер. Им незачем скрывать свои следы, ведь они считают, что их никто не преследует, хотя, как гипотезу на крайний случай, такую идею рассматривать можно. Смолл – человек хитрый, в чем мы с вами имели возможность убедиться, но до изощренных тонкостей ему не додуматься. Для этого он все‑таки еще примитивен. И вот я подумал, что исчезнуть из Лондона незаметно и быстро ему не удастся. Для этого потребуется много времени, едва ли не целый день. Что ни говори, а к такому шагу следует подготовиться.

– Полагаю, что он уже все подготовил заранее, – предположил я. – И, скорее всего, задолго до событий, происшедших в Пондичерри‑лодж.

– Не думаю, – возразил Холмс. – Смолл будет уходить, имея при себе ларец с драгоценностями, а, значит, с большими предосторожностями, либо подготовит место для их хранения здесь. Во втором случае он ни за что не оставит Лондон, не будучи уверенным в том, что здесь их никто не обнаружит. В то же время, необычный облик его помощника, и Смолл это прекрасно понимает, по меньшей мере, вызовет к нему ненужный интерес или, что значительно хуже, даст повод заподозрить его в причастности к трагедии в Пондичерри‑лодж. Именно поэтому они отправились туда ночью, под покровом темноты, намереваясь вернуться задолго до наступления утра. Как сказала нам миссис Смит, Смолл заявился к ним под утро, в начале четвертого. Он очень торопился. Начинало рассветать, и люди могли увидеть его странного помощника. Из боязни привлечь к себе внимание Смолл не рискнул уплывать далеко, а попросил Смита остановить катер где‑нибудь поблизости. Затем, щедро расплатившись со Смитом, и, таким образом, заставив его молчать, Смолл уговорился с ним о последнем маршруте и заторопился в свое логово. Он надеялся отлежаться в нем день‑два, посмотреть по газетам, как продвигается следствие, и только затем уже окончательно бежать из Лондона. Риска здесь нет практически никакого. Смолл и его помощник, опять же ночью, просто подплыли бы к кораблю, на который заранее купили бы билеты, поднялись на борт и преспокойно отправились бы в Америку или в одну из британских колоний.

– Но где же тогда катер? – допытывался я. – Вы же не думаете, что Смолл утащил его в свою берлогу?

– Нет, разумеется. Как я говорил, он не отплывал далеко от дома Смитов.

– Но куда‑то он все‑таки отплыл?

– Я поставил себя на место Смолла и попытался взглянуть на все происходящее его глазами. Что бы сделал я на его месте? Я бы никогда не отправил катер и Смита обратно домой, потому что в этом случае полиция нашла бы их обоих. Я бы спрятал катер, но неподалеку, так, чтобы он в минуту необходимости всегда находился под рукой. Но где? И решение пришло внезапно. Я бы оставил его в какой‑нибудь ремонтной мастерской. Это – самый надежный способ скрыть катер от нежелательных взглядов. И у владельца мастерской подозрений не возникнет, какие‑нибудь незначительные неполадки в машине всегда найдутся. Вот так «Аврора» и стала невидимой.

– Да, все очень просто, – заметил я.

– Именно такие простые решения мы всегда и выпускаем из виду. Придя к такому выводу, я решил проверить его правильность, и отправился в познавательную экскурсию по реке. Я заглядывал во все ремонтные мастерские и в пятнадцатой по счету увидел «Аврору». Владелец мастерской, некто Джекобсон, сообщил мне, что судно было отдано ему в ремонт неким одноногим господином, который жаловался на неполадки в рулевом управлении катера. Неполадок, правда, не нашли, но катер и по сей день там, в мастерской Джекобсона. Затем мне оставалось выяснить местонахождение Мордехая Смита, законного владельца «Авроры». К счастью, это не заняло у меня много времени. Пока я разговаривал с Джекобсоном, явился Смит, собственной персоной. Он был изрядно под хмельком и ревел так, что дрожали якорные цепи. «Посудина мне нужна сегодня вечером в восемь! – орал он. – И не минутой позже. Джентльмены, которых я повезу, ждать не любят!». Заплатили ему, видимо, изрядно, поскольку денег у него были полны карманы. Я шел за Смитом некоторое время, пока он не исчез в дверях пивной, после чего я вернулся к мастерской. По пути мне попался один из моих юных сыщиков, и я поручил ему не спускать с нее глаз. Он находится у самой воды и, когда катер начнет выходить, махнет нам белым платком. Мы же будем в центре реки, и бьюсь об заклад, что «Аврора» не уйдет от нас далеко. Не сомневаюсь, что не пройдет и пяти минут, как мы настигнем ее.

– Ну, что ж. Не знаю, за кем мы охотимся, за преступниками или нет, но операцию вы спланировали просто превосходно, – сказал Джонс. – Но только я бы действовал по‑простому. Нарядил бы отряд полиции в комбинезоны мастеровых, понаставил их по всей мастерской, и как только одноногий и его приятель появились бы, сразу схватил их.

– Долго бы вам пришлось ждать преступников, – ответил Холмс. – Смолл – не простачок, он очень хитрый человек. Первым в мастерские он не войдет, пошлет разведчика. И если тому что‑нибудь покажется подозрительным, Смолл заляжет на дно еще на неделю.

– Но вы же выследили Мордехая Смита. Он и приведет нас в логово преступников.

– Наблюдение за Мордехаем Смитом не даст никаких результатов. Сто к одному, что ему неизвестно местонахождение преступников. Да и зачем ему это знать? Деньги у него есть, к чему задавать лишние вопросы?

Разговаривая, мы проносились под многочисленными мостами, связывающими берега Темзы. Вскоре мы миновали Сити и полюбовались крестом Собора Святого Павла, сверкающим в последних лучах угасающего солнца. В наступивших сумерках мы приблизились к Тауэру.

– А вот и ремонтные мастерские Джекобсона, – Холмс показал на темнеющее здание и мачты судов, качающихся возле него. Давайте медленно крейсировать здесь, подальше от огней, – сказал Холмс. Он вытащил из кармана ночной бинокль и навел его на берег. – Часовой на месте, платка в руках у него нет.

– А, может быть, давайте проплывем немного вперед? Подождем «Аврору» там? – возбужденно произнес Джонс.

Собственно говоря, возбужден был не он один. Азарт погони захватил нас всех, включая полисменов, хотя они и понятия не имели, кого мы преследуем.

– Полагаться на случай мы не будем, – ответил Холмс. – Куда «Аврора» двинется, вверх по реке или вниз, мы не знаем, поэтому предлагаю не рисковать. Ночь светлая. Отсюда нам хорошо виден вход в док, сами же мы остаемся незамеченными. Нет, будем ждать катер здесь. О, вы только посмотрите, сколько там народу!

– Да, толчея приличная. Мастеровые торопятся с работы домой.

– Если б только домой, – сокрушенно произнес Холмс. – По большей части летят в пивные. Хотя, полагаю, что и в самом горьком пропойце есть искра Божья. Правда, если судить по внешнему виду, божественного в них маловато. Но только разве можно сказать заранее, кто и на что способен? Да, воистину человек – существо странное и загадочное.

– Кое‑кто называет его зверем с глубоко спрятанной душой, – вставил я.

– Мастерски раскрывает природу человека Винвуд Рид. Вот кого нужно читать, – наставительно проговорил Холмс. – Он пишет, что загадкой является только отдельно взятая личность. Поведение группы людей уже предсказуемо, поскольку поддается математическому анализу. Вы, например, никогда не угадаете, как в некоей ситуации поступит тот или иной человек, но с абсолютной точностью предскажете, как будет действовать среднестатистический индивидуум. Возможны, конечно, небольшие отклонения, но в среднем определить вы все‑таки сможете, причем с очень большой долей вероятности. Постойте, я, кажется, вижу платок. Да, да, мой часовой машет нам.

– Совершенно верно! – воскликнул я. – Это ваш мальчишка. – Я хорошо вижу его.

– А вот и наша «Аврора». Идет на всех парах. А ну‑ка, наддай, механики! Мы во что бы то ни стало должны нагнать катер с желтым фонарем сбоку! Никогда не прощу себе, если мы его упустим!

«Аврора» вылетела из ворот дока и молнией помчалась по реке. В первые минуты мы не заметили ее, и теперь у набравшего скорость катера было некоторое преимущество перед нами. На бешеной скорости катер несся недалеко от берега. Джонс мрачно посмотрел на «Аврору» и покачал головой.

– Очень быстроходный катер. Едва ли мы сможем догнать его.

– Мы обязаны это сделать! – произнес Холмс сквозь зубы. – Выжмите из своей посудины все, на что она способна, сожгите машину, но догоните «Аврору».

Наш катер набирал скорость. Ревел двигатель, от грохота и лязга металла закладывало уши. Рассекая острым поднятым носом воду, легкое суденышко летело вперед, и пенистые буруны с шипением разбегались по бокам его. Методичный стук машины напоминал биение металлического сердца. С каждым его ударом наше суденышко подбрасывало вверх. И эта пульсация машины, и это мерное движение делало наш катер похожим на живой организм. Полицейские включили левый прожектор. Темноту наступающей ночи взрезал длинный желтый луч. Полоснув по воде, он нашел идущий впереди нас катер, – это была «Аврора», – и застыл на нем. Все пространство вокруг катера было покрыто пеной, что говорило о предельной скорости судна.

Мы проносились мимо барж и пароходов, что сновали взад и вперед по реке. Теперь они казались мне жалкими улитками. Порой нам приходилось опасно лавировать между ними. Вслед нам неслась ругань и проклятия. «Аврора» летела стрелой, но, несмотря на опасения Джонса, наш катерок не отставал от нее.

– Давайте, ребята! Давайте! – шептал Холмс, поглядывая на машинное отделение, где двое взмокших полицейских, как заведенные, махали лопатами, подбрасывая в топку уголь.

Джонс смотрел на «Аврору», как удав на кролика.

– Мне кажется, мы ее догоняем, – вдруг произнес он. – Да, – уверенно добавил он. – Понемногу, но мы к ней приближаемся.

– А я уже давно это заметил, – подтвердил я его слова. – Вот увидите, не пройдет и десяти минут, как мы их настигнем.

Но злая судьба словно издевалась над нами. В тот самый момент, когда я отвечал Джонсу, между нами и «Авророй» неожиданно возник буксир с тремя небольшими баржами. От неминуемой гибели нас спасло только мастерство и хладнокровие рулевого. В последнюю секунду, уходя от смертельного препятствия, он успел резко вывернуть руль. Когда мы вновь вернулись на середину реки, «Аврора» была от нас не менее, чем в ста футах. Ночь обещала быть звездной, чистой и светлой. В пробивающемся сквозь пелену облаков свете луны, разогнавшим сумерки, мы отчетливо видели идущий впереди катер. Котлы нашей машины работали на полную мощность, непрочный корпус утлого полицейского суденышка вибрировал и потрескивал, грозя каждую минуту рассыпаться. Но, несмотря на все опасения, мы продолжали лететь вперед, движимые скрывающейся в котлах могучей силой. Мы миновали Вест‑индские доки и Пул, прошли вдоль длинной Дептфордской косы, обогнули изгибы Собачьего острова. Вскоре бесформенное пятно впереди нас начало принимать очертания «Авроры». Едва различимые вначале, они постепенно становились все яснее и яснее. Джонс повел по воде прожектором, нащупал преследуемый катер, и мы увидели находящихся в нем людей. Один из пассажиров катера сидел на корме, согнувшись над каким‑то предметом, стоящим у него в ногах. Рядом с ним лежала какая‑то темная масса неопределенной формы, издали очень похожая на собаку‑ньюфаундленда. Мальчишка держал в руках румпель, а у топки стоял могучий Смит, голый по пояс, и все махал и махал лопатой. Он явно догадывался, что от частоты его движений зависит его безопасность. Если в самом начале погони у него и были какие‑то сомнения на этот счет, то теперь они исчезли. Остальные также понимали наши намерения. У Гринвича расстояние между нами составляло примерно триста шагов, у Блэквелла оно сократилось до двухсот пятидесяти. Жизнь моя была извилиста и переменчива, она бросала меня из страны в страну, где мне частенько доводилось охотиться и преследовать животных, но ни разу я не ощущал столь сильного волнения, как в ту памятную ночь, когда в качестве дичи были не животные, а люди. Медленно, но верно, ярд за ярдом мы настигали «Аврору». В тишине ночи мы слышали работу ее машины. Тот, кто находился на корме, продолжал все так же сидеть. Руки его беспрестанно двигались, словно занятые каким‑то делом. Поминутно он поднимал голову и смотрел на нас, стараясь на глаз прикинуть разделявшее нас расстояние. Наш катер неумолимо приближался к «Авроре». Джонс закричал, приказывая Смиту остановиться, но тот лишь еще энергичнее замахал лопатой. Хотя он, конечно, понимал всю бессмысленность попытки уйти от нас. Прошло несколько минут, и между нами было уже не более полутора десятков метров. Наши катера с бешеной скоростью неслись по Темзе, рассекая воду и оставляя за собой молочную пену. Река на этом участке была пустынна: по ее правому берегу тянулась равнина Баркинглевел, слева – угрюмые и мрачные Пламстедские топи. Услышав голос инспектора тот, что сидел на корме, вскочил и, потрясая в воздухе кулаками, начал грубым и сиплым голосом изрыгать на нас проклятия. Высокий и кряжистый, он стоял, широко расставив ноги, и я сразу увидел, что вместо одной из них у него была деревяшка. Она начиналась у самого бедра. При звуках его злобного голоса лежащая у его ног неподвижная масса вдруг зашевелилась и начала приподниматься. Вскоре эта бесформенная груда неожиданно превратилась в очень маленького, если не крошечного чернокожего человечка. Мне, достаточно поскитавшемуся по странам и континентам, таких лилипутов видеть не приходилось. Голова его, покрытая курчавым, всклокоченными волосами, была уродливо‑бесформенной. Заметив, что Холмс уже держит в руке револьвер, я тоже вытащил из кармана свой. Дикарь пристально смотрел на нас. Одетый то ли в балахон, то ли в одеяло, весь он не был нам виден. Открытым оставалось только часть его лица, но и этого, полагаю, оказалось бы вполне достаточно, чтобы увидевшему это создание неделю снились кошмары. Никогда я не встречал более мерзкой и злобной физиономии. Черты ее, от природы искаженные звериной ненавистью и жестокостью, внушали панический ужас. Губы злобного карлика, толстые, вывернутые наружу, обнажали крупные кривые зубы, рот был оскален в звериной гримасе.

– Если он поднимет руку, немедленно стреляйте, – предупредил меня Холмс.

Теперь нас разделяло не более пяти метров. Я мог отчетливо разглядеть фигуры находящихся в «Авроре» людей. Они словно застыли на своих местах: высокий – широко расставив ноги, а свирепый жуткий карлик – переминаясь, трясясь и хрипя от злобы. В свете фонаря я заметил угрожающий блеск его глаз и слышал звериное клацанье желтых зубов.

Нам повезло, что мы видели его, ибо, взвизгнув, он с необыкновенной быстротой сунул руку за пазуху, вытащил какой‑то деревянный предмет, издали напоминающий школьную линейку, и поднес его ко рту. Мы с Холмсом нажали на курки почти одновременно. Грянули выстрелы, и карлика отбросило в сторону. Из горла его донесся захлебывающийся кашель, и, нелепо взмахнув руками, дикарь рухнул за борт, в стремительно уходящий поток. Лишь на миг, проносясь мимо него, мы увидели в воде его перекошенное злобой лицо. Даже в смертной муке оно остался таким же жестоким и устрашающим. В тот самый момент, когда карлик упал в реку, человек с деревянной ногой бросился к рулю и навалился на него, направляя катер к южному берегу Темзы. Места там были дикие и безлюдные, лунный свет отражался на мутной поверхности болота, где в затхлой стоячей воде плавали пятна гниющих растений. Раздался глухой удар, «Аврора» на полном ходу врезалась в топкий берег. Нос катера взмыл вверх и с глухим шлепком опустился, корма же его находилась в воде. Преступник выскочил на берег, но деревяшка его сразу же увязла в болоте. Силясь вытащить ее, он все глубже погружался в топь. Когда мы подплыли к берегу, он отчаянно боролся за жизнь, в бессильно ярости ударяя кулаками по затхлой воде и крича проклятия. Но страшная трясина, словно издеваясь над его тщетными попытками, продолжала засасывать его в свою топкую муть. Вытащить его мы смогли только с помощью веревки. Молча, мы бросили ему конец ее, он обвязался, и мы вытянули его, как рыбу, громадную и хищную. Оба Смита, отец и сын, потупившись, стояли на своем катере. Мы приказали им перейти на наш катер, и они послушно направились к нам. Затем мы привязали к корме нашего катера «Аврору», на палубе которой стоял объемистый ларец ручной индийской работы. В нем и находилось то самое сокровище Агры, что принесло столько бед и семейству Шолто, и многим другим. Ключа к нему не было. Мы осторожно перенесли довольно увесистый ларец к себе на полицейский катер и медленно поплыли вверх по реке. Джонс включил прожектор и стал обшаривать им поверхность воды, но островитянина не обнаружил. Злобное дикое существо, нежеланный гость наших берегов, исчез в волнах Темзы. Тело его покоилось на тинистом дне реки.

– Взгляните‑ка вон туда, – Холмс показал мне на деревянную крышку люка. – Похоже, мы с вами выстрелили очень вовремя.

Как раз позади того места, где мы с Холмсом стояли, я увидел воткнутый в дерево и хорошо знакомый мне смертоносный шип. Опоздай мы с выстрелом хотя бы на секунду, и страшное жало торчало бы в ком‑нибудь из нас. Холмс хмыкнул и пожал плечами. Мне его жест показался весьма легкомысленным, но таков уж был мой друг Шерлок. Его практическому уму были чужды сантименты. В отличие от меня он в тот момент совсем не думал о той страшной и мучительной смерти, которой несколько минут назад мог бы умереть один из нас.

 

Глава 11

Сокровища великой Агры

 

Пленник наш сидел в каюте возле металлического ларца, обладать которым столь жадно стремился. Его изрезанное морщинами лицо было темно от загара, глаза горели отчаянной дерзостью. Черные волосы местами побила густая седина, отчего я заключил, что лет ему около пятидесяти. Судя по всему, жизнь его не баловала. Привыкнув к превратностям судьбы, он не отчаялся, но мужественно боролся с ними. Не могу не отметить, что в чертах бородатого темного, словно вырезанного из красного дерева лица его было нечто похожее на благородство и отвагу. Волевой, резко очерченный подбородок говорил о том, что перед нами человек стойкий и привыкший добиваться своей цели. Скажу больше, – лицо нашего пленника не лишено было даже некоторой приятности. Разумеется, в те моменты, когда его не искажала ненависть. В минуты же ярости он наверняка производил ужасное впечатление. К такому выводу я пришел, разглядывая его тяжелые, нависшие брови. Но теперь он был совершенно безопасен. Он сидел, опустив голову, скованные наручниками запястья лежали на коленях. Я ожидал, что он будет злобен и агрессивен, но лицо его скорее выдавало сожаление и горечь. Он взглянул на меня и слабо улыбнулся.

– Итак, Джонатан Смолл, – заговорил Холмс, прикуривая сигару. – Очень сожалею, что ваше предприятие закончилось столь печально.

– Мне и самому жаль, сэр, – откликнулся Смолл. – Даже не верится, что я погорел на таком простеньком деле. Но клянусь вам на Библии, я не делал Шолто ничего плохого. Это все чертов Тонга, он выстрелил в него своей проклятой отравленной иголкой. Так что знайте, к гибели мистера Шолто я не имею никакого отношения. Мне совершенно незачем было убивать его. Не поверите, но я горевал так, будто этот Шолто – мой близкий родич. А гаденыша Тонга я исполосовал веревкой как саймонову козу. Но Шолто уже не вернешь.

– Закуривайте, – вытащив из коробки сигару, Шерлок предложил ее Смоллу. – И, кстати, хлебните‑ка из моей фляжки, а то вы совсем промокли. Но, послушайте, почему вы были так уверены, что такой лилипутик, как ваш чернокожий приятель Тонга, сможет удерживать здоровяка Шолто на месте, и не даст ему встать?

– Вот то да! Сэр, вы говорите так, будто находились в тот момент комнате, – восхищенно проговорил Смолл. – Сказать по правде, я надеялся, что в комнате никого нет. Привычки обитателей дома мне были хорошо знакомы. В комнату мы влезали в то самое время, когда мистер Шолто обычно ужинал. Ничего не стану скрывать от вас, поскольку знаю – раз попался, так выкладывай всю правду, может, и срок скостят. А защитников мне не надо. Я никого не убивал, хотя, признаюсь, охотно придушил бы майора Шолто. И рука бы даже не дрогнула. Для меня прикончить такую сволоту – что сигару выкурить. Ух, проклятье! До чего ж не хочется сидеть на каторге из‑за младшего Шолто, который мне ничего худого‑то и не сделал.

– Сейчас вы находитесь под арестом, судьбой вашей распоряжается инспектор Ателни Джонс из Скотланд‑Ярда. Но направляемся мы сейчас не в полицию, а ко мне. Мистер Джонс разрешил мне поговорить с вами. Надеюсь услышать от вас полный рассказ о сокровище. А взамен гарантирую, что смогу доказать вашу непричастность к убийству Шолто. Полагаю, что к тому моменту, когда вы оказались в комнате, яд уже сделал свое дело.

– Да так оно и было на самом деле! – воскликнул Смолл. – Я когда влез в комнату и увидел его, так едва не остолбенел. Физиономия перекошена, голова опущена на грудь, а в шее – игла. Ну, тут я сразу все и понял. Хорошо, что Тонга выскочил наружу, а то б я его там же пришиб. Потому‑то он и оставил на столе свой топор и часть стрел, торопился убежать от меня. Наверное, из‑за них вы и вышли на наш след. Хотя я и сейчас не понимаю, как вам удалось нас выследить. Но только на вас, сэр, я зла не держу. А все‑таки интересно. Надеюсь, расскажете? – на губах Смолла мелькнула слабая горькая усмешка. – Эх, и крепко ж не повезло мне. По праву мог бы быть миллионером, а что получается? Первую половину жизни провел на Андаманах, строил волнорезы, а теперь, похоже, придется заняться осушением дартмурских болот. Там и вторая половина жизни пройдет. Будь проклят тот день, когда я впервые увидел этого чертового Ахмета и связался с сокровищами Агры. Проклятые эти камешки, кровь с них так и капает. Майору Шолто они принесли страх и чувство вины, а мне – пожизненное рабство.

В крошечную дверь каюты просунулось лицо и плечи мистера Ателни Джонса.

– Приятная семейная вечеринка, – усмехнулся он. – Позавидуешь вам. Холмс, может быть, дадите и мне хлебнуть из вашей фляжки? Полагаю, нам следует поздравить друг друга. Жаль только, что второй утонул. Но тут уж ничего не поделаешь. Хорошо хоть, что в такой бешеной гонке катер не перевернули и сами в воду не попадали.

– Все хорошо, что хорошо кончается, – философски заметил Холмс. – Я и сам не знал, что «Аврора» такое быстроходное судно.

– Смит утверждает, что его катер – один из самых скоростных на всей Темзе. Он говорит, что если б у него был еще один кочегар, нам бы их никогда не догнать. И еще клянется, что не имеет никакого отношения к норвудскому делу.

– И он не врет, – подтвердил наш пленник. – Смит ничего не знал про наши дела. А нанял я его только потому, что катер у него очень уж быстроходный. Не плывет, а прямо летит. Платил я ему хорошо, лишних вопросов он не задавал – а что еще нам нужно? Сейчас мы делали наш последний рейс в Грейвсенд, где стоит «Эсмеральда». На этом корабле мы собирались отплыть в Бразилию.

– Если он не совершил ничего дурного, он будет отпущен, – кивнул Джонс. – Ловим мы быстро, но обвинять задержанных не торопимся.

Я с интересом наблюдал, как Джонс совершал обратное превращение – подавленный, унылый неумеха постепенно исчезал, а на его месте появлялся величественный инспектор, важное официальное лицо, полагающее, что имеет право и способно вершить судьбы других. На губах Холмса играла тонкая змеиная улыбка, из которой я заключил, что монолог Джонса получил заслуженную оценку.

– Скоро воксхоллский мост, – сообщил Джонс. – Там я вас высажу, доктор Уотсон, вместе с ларцом. Надеюсь, вы понимаете, что я иду на очевидное нарушение долга, но уговор есть уговор. Я пошлю с вами инспектора полиции, поскольку находящиеся в ларце драгоценности стоят немалых денег. Надеюсь, вы возьмете кэб?

– Да, конечно.

– Очень жаль, что нет ключа. Любопытно все‑таки, что там находится в ларце? Кстати, приятель, а где же ключ?

– На дне реки, – коротко ответил Смолл.

– Гм. Не стоило бы добавлять нам забот, мы и так с вами немало повозились. Ну, ладно. Полагаю, доктор, вам не нужно говорить, чтобы вы вели себя крайне осторожно. Когда покажете ларец, приезжайте на Бейкер‑стрит, мы все будем там.

Я вышел у Воксхолла и, с трепетом прижав к груди драгоценный ларец, в сопровождении инспектора с фальшиво‑добродушным лицом, направился в дом миссис Сесил Форрестер. Служанка, открывшая мне дверь, удивленно посмотрел на меня, так как время для визита было довольно поздним. Тем не менее, она впустила меня, сообщив, что мисс Морстан находится в гостиной, куда я немедленно и направился. Полицейский, проявив невиданную деликатность, остался ждать меня в кэбе.

Мисс Морстан в полупрозрачном белом платье с отороченным алой материей воротом и манжетами, сидела в кресле у раскрытого окна. Она откинулась на спинку, и я увидел ее приятное задумчивое лицо. Струился мягкий свет затемненной настольной лампы, падал на роскошные пшеничные волосы девушки, превращая их в сверкающие золотистые нити. Правая рука мисс Морстан, тонкая и белая, словно выточенная из мрамора, безвольно свисала, подчеркивая картину тихой грусти. Услышав звук моих шагов, девушка вскочила с кресла, и лицо ее от волнения вспыхнуло краской. Глаза ее удивленно и радостно смотрели на меня, на губах появилась нежная улыбка.

– Я слышала, как подъехал кэб, – заговорила она, – но подумала, что это миссис Сесил Форрестер вернулась раньше намеченного. Никак не ожидала, что это будете вы. Ну и какие новости вы принесли мне?

– Я принес вам нечто лучшее, чем новости, – с достоинством ответил я, и поставил тяжелый ларец на стол. – Полагаю, что все новости мира не стоят того, что находится у вас на столе, – продолжил я, стараясь говорить как можно беззаботнее, хотя, признаюсь, на сердце у меня лежала большая холодная лягушка. – Я принес вам ваше состояние.

С ледяным безучастьем мисс Морстан посмотрела на красивый экзотический ящик.

– Вот это и есть то самое сокровище? – спросила она.

– Да. Сокровище великого Агры, – пробубунил я. – Половина содержимого принадлежит вам, вторая половина – Тадеушу Шолто. По самым скромным оценкам вы становитесь обладателями двухсот тысяч фунтов каждый. Вы только подумайте об этом! – с фальшивой радостью в голосе воскликнул я. Теперь вы стали одной из богатейших девушек Англии. Ну, разве это не счастье?

Мне кажется, изображая восторг, я немного переборщил. Мисс Морстан почувствовала мое состояние. Она с нескрываемым любопытством посмотрела на меня

– Вам не кажется, что своим богатством я отчасти обязана и вам? – вдруг спросила она.

– С какой стати? Уж если вы кому‑нибудь и обязаны, то не мне, а моему другу Шерлоку Холмсу. Я даже и не догадывался, что скрывается за трагедией в Пондичерри‑лодж. Только гениальный Холмс с его поразительной силы аналитическим умом смог предложить гипотезу, которая полностью подтвердилась. Кстати, мы едва не упустили преступников.

– Умоляю вас, мистер Уотсон, сядьте и расскажите мне обо всем, что произошло с вами за то время, пока мы не виделись.

Я в двух словах поведал события, приключившиеся с нами: и о новом методе Холмса, и о появлении в нашей компании Ателни Джонса. Не упустил я и нашу ночную экспедицию, и бешеную погоню по Темзе. Мисс Морстан слушала меня, широко раскрыв глаза. Временами она сильно сжимала веки и, чтобы не вскрикнуть от испуга, прикрывала рот прелестной ладошкой. Однако, я увлекся, и в моем немногословном повествовании начала появляться живописные подробности нашего преследования. К концу рассказа мисс Морстан так сильно побледнела, что я не на шутку встревожился.

– Нет, нет, не волнуйтесь, все прошло, – тихо сказала она, когда я подал ей стакан воды. – Спасибо, не тревожьтесь. Простите, что все так вышло. Ведь это я заставила вас ввязаться в это опасное дело.

– Ничего страшного, – ответил я. – Оно закончено. И это вы меня простите. Напрасно я вам говорил обо всех этих мрачных деталях. Ну, ладно. Давайте поговорим о чем‑нибудь более приятном, – я кивнул в сторону ларца. – Я полагал, вам будет интересно взглянуть на его содержимое.

– Ящичек действительно очень красивый, – заметила мисс Морстан, подходя к столу. – Индийская работа, да?

– Совершенно верно, он сделан в Бенаресе.

– Ух, а какой тяжелый! – воскликнула мисс Морстан, пытаясь оторвать от стола массивный ларец. – Он сам, наверное, стоит немалых денег. А где ключ?

– Смолл говорит, что выбросил его в реку. Придется воспользоваться кочергой.

Я засунул конец кочерги под замок, выполненный в форме сидящего Будды, и нажал на нее. Раздался треск и замок отскочил на пол. Трепещущими пальцами я взялся за массивную крышку ларца и, глядя на мисс Морстан, начал открывать ее. Крышка откинулась, но я не увидел на лице мисс Морстан того потрясающего эффекта, на который рассчитывал. Я с сомнением повернулся к ларцу, заглянул в него и оторопел. Внутри его не было ничего: ни самоцветов, ни золота.

Я тупо рассматривал тяжелый ящик, отлитый из металла со стенками толщиной в три четверти дюйма, предназначенный, вне всякого сомнения, для хранения драгоценностей, но в данный момент был предательски пуст.

– А сокровищ‑то здесь и нет, – констатировала мисс Морстан на удивление спокойным голосом.

Выслушав сообщение, я некоторое время молчал, пытаясь постичь его значение, а когда постиг, то радостная улыбка осветила мое усталое лицо. С моей души словно камень свалился. Сердце мое пело от счастья – наконец‑то исчезло это несносное препятствие, мешавшее мне. Да, согласен, мысль эта чудовищно эгоистична и недостойна истинного друга, но в тот момент я едва не плакал от радости. Сама судьба смела передо мной золотую преграду.

– Какое счастье, – не скрывая своего восторга, проговорил я. – Слава Богу.

Мисс Морстан изумленно посмотрела на меня.

– Что вы хотите этим сказать?

– Только то, что теперь я смогу сказать вам, – ответил я и взял ее руку в свою. Девушка не отняла ее. – Я люблю вас, мисс Морстан. Ни один мужчина в мире не испытывал такой любви, какую я питаю к вам. А эти сокровища, это… богатство заставляли меня хранить молчание, и я хранил его. Но теперь его нет, и я могу говорить вам о своей любви. Вот почему я сказал «Слава Богу».

– Тогда и я так скажу, – прошептала она и прильнула ко мне.

Вот так все и случилось. Добавлю только, что если кто и потерял сокровище, я в ту ночь нашел его.

 

Глава 12

---

Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 181; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!