ПАРАЗИТ МОЕГО ПАРАЗИТА – МОЙ ДРУГ 16 страница
И знаете еще что? В странах третьего мира ее до сих пор нет. Бедные люди не страдают болезнью Крона. И это навело ученых на мысль, что болезнь Крона – результат самого распространенного признака богатого общества: чистой воды.
Видите ли, большинство тех, кто посягает на наши кишки, обитают в грязной воде. Если вы всю жизнь пьете чистую воду, внутри вас очень мало паразитов. И это, оказывается, может создать проблему. Иммунная система настроена на появление в ваших внутренностях паразитов. И если их нет, иммунная защита начинает… дергаться. Все равно как, если ночному дежурному нечего делать, он пьет слишком много кофе и без конца чистит свое оружие.
И когда ваша подергивающаяся, недостимулированная иммунная система засекает в кишках хотя бы крошечный микроб, она объявляет общую тревогу и ищет какую‑нибудь анкилостому, чтобы убить ее. К несчастью, внутри вас никаких анкилостом нет, потому что потребляемая вами вода чище, чем когда‑либо в человеческой истории. (Что, по вашему мнению, совсем неплохо.)
Однако ваша иммунная система должна делать хоть что‑то, вот она и нападает на пищеварительную систему, разрывая ее на части. Да, не повезло вам.
Люди на протяжении долгого времени жили с паразитами и развивались, можно сказать, рука об руку с ними от поколения к поколению. Поэтому, может, и неудивительно, что, когда мы разом избавились сразу от всех, начали происходить странные вещи. Наши тела не приспособлены к отсутствию этих маленьких друзей.
|
|
|
Поэтому в следующий раз, когда вы будете есть бифштекс с кровью и волноваться из‑за паразитов, просто вспомните: все эти глисты и прочие мелкие создания, пытающиеся проникнуть в ваши внутренности через глотку, не так уж плохи. Они уже очень, очень давно сделали нас своим домом.
17
БРУКЛИН В ОПАСНОСТИ
По дороге домой я купил бекон. Грызущее чувство голода достигло критической отметки, тело взывало к мясу, чтобы успокоить паразита. Еще одно замечание относительно человека, ставшего носителем: спасение мира от кота‑мутанта не оправдывает пропуска еды.
Я поставил перед Корнелиусом банку с тунцом, направился прямиком к плите и включил газ, но тут же выключил его и понюхал воздух. Что‑то в моей квартире изменилось. Потом я понял, что именно: вокруг витал запах Ласи. Она спала здесь и словно наполнила собой все пространство.
Мой паразит раздраженно ворчал от голода и жажды. Я поторопился снова включить плиту и Ч занялся делом. Результатом моих усилий стала внушительная горка хрустящих кусков бекона, громоздящаяся на самой большой обеденной тарелке. Я поставил ее на стол и сел.
|
|
|
Не успел я донести до рта первый кусок, как услышал звяканье ключей в двери. В квартиру ворвалась Ласи и бросила рюкзак на пол.
– М‑м‑м… Какой запах!
На мгновение я забыл о еде, застыв с куском бекона в руке. Ее лицо просто сияло от радости – совсем не то, что было вчера. На нем возникло почти оргазмическое выражение довольства, когда она вдыхала запах бекона.
– Что такое? – спросила она, заметив мой ошеломленный взгляд.
– М‑м‑м… Ничего. Хочешь немного? – Я подвинул тарелку в центр стола, но потом вспомнил о вегетарианском заскоке Ласи и поставил тарелку на место. – Ох, совсем забыл! Прости.
– Эй, никаких проблем! Я не то чтобы строгая вегетарианка.
– Ласи, это же бекон. Иными словами, никак не то, что называют продуктом жизнедеятельности растений или животных.
– Спасибо за биологический урок. Но, как я уже сказала, запах замечательный, и почему бы мне просто не получить удовольствие, вдыхая его?
Она уселась напротив меня. Я улыбнулся. Пахло и вправду замечательно, но все равно запах Ласи был мощнее. И я с удовольствием вдыхал его – между кусками мяса. Я думал, ее пребывание в моей квартире с каждым мгновением будет причинять мне все больше мучений, но, может, оно того стоило – сражаться со своими страстями ради вот такого простого удовольствия.
|
|
|
Все это не мешало мне быстро поглощать еду, чтобы держать своего зверя под контролем.
– Значит, ты одна из этих якобы вегетарианок? – спросил я.
– Нет, не якобы. Я не ем мясо… м‑м‑м… сколько? Примерно год. – Хмуро глядя на тарелку с поджаренным беконом, она выложила на стол картонную упаковку картофельного салата и новенькую зубную щетку. – Но вся эта вампирская история оказалась такой волнующей, а запах мяса действует так успокаивающе. Типа, как будто мамочка приготовила большой завтрак. Этот запах поможет мне прийти в себя.
– Естественно. По мере развития человечества нюхательной части наших обезьяньих мозгов была поручена функция запоминания. Поэтому все наши воспоминания окрашены запахами.
– Что? Наверное, поэтому любая раздевалка всегда наводит меня на мысль о средней школе.
Я кивнул, вспоминая свой спуск в подземный мир и поразивший меня мощный запах прятавшейся там огромной твари. Пусть до этого мне никогда в жизни не приходилось чувствовать подобный запах, однако некоторые древние страхи уходят корнями глубже памяти. Так глубоко, как признаки паразита, затаившегося в моем костном мозгу.
|
|
|
Эволюция – удивительная вещь. Где‑то в доисторические времена некоторым людям, скорее всего, нравился запах львов, тигров и медведей. Однако именно эти люди чаще всего оказывались съеденными, как и их дети. Наши с вами предки, учуяв запах хищников, удирали без оглядки.
Ласи открыла упаковку с картофельным салатом и принялась есть его пластиковой вилкой. Жуя, она спросила:
– Ну и что случилось с твоим лицом?
– Ах, это… – Я непринужденно прикоснулся к пластырю. – Помнишь, как я предостерегал тебя насчет кошек?
Ласи кивнула.
– Ну, сегодня днем я спустился в подземный мир через ваш плавательный бассейн. И сумел поймать… Эй, что такое?
Ласи смотрела на меня с таким выражением, словно ей на зуб попался таракан.
– Прости, Кэл, но у тебя на футболке Гарт Брукс?
Я посмотрел на свою грудь. Из‑под грязи и следов когтей на меня глядело его улыбающееся лицо. Вернувшись домой, я был слишком голоден, чтобы принять душ или хотя бы переодеться.
– А‑а… Ну да.
– Сначала Эшли Симпсон, а теперь Гарт Брукс?
– Это вовсе не то, что ты думаешь. На самом деле это… ну, защита, что ли.
– От чего? От попыток затащить тебя в постель?
Я закашлялся, непрожеванные куски бекона застряли в горле, однако я ухитрился их проглотить.
– Ну это имеет отношение к паразиту.
– Кто бы спорил, Кэл. Все имеет отношение к паразиту.
– Ну не совсем. Однако с инфернами дело обстоит вот как: они ненавидят все, что прежде любили.
Она замерла, не донеся вилку с салатом до рта.
– Они что?
– Ладно, давай предположим, что ты инферн. И до того, как заразиться, обожала шоколад. Паразит химически изменит твой мозг таким образом, что тебе станет невыносимо даже глядеть на «Поцелуйчики».[15] Типа, как киношные вампиры боятся креста.
– Черт, при чем тут все это?
– Это эволюционная стратегия – так инферны прячутся. Вот почему они живут под землей – чтобы убежать от любых признаков человечности и от солнца тоже. Большинство из них действительно боятся креста, потому что раньше были религиозны.
– Хорошо, Кэл. – Она медленно кивнула. – Теперь переходи к тому, при чем тут Гарт Брукс.
Я схватил кусок бекона, уже начавший жирно поблескивать по мере охлаждения, и быстро сжевал его.
– Архив – в смысле, отдел, помогающий нам с расследованиями, – выяснил, что некоторые люди, жившие на твоем этаже, были фанатами Гарта Брукса. Ну, они и дали мне эту рубашку на случай столкновения в подземелье. Что и произошло.
Она широко распахнула глаза.
– Парень! Это инферн разукрасил тебе лицо?
– Да, вот эта царапина от инферна, но лицо – от кота. Кота Морганы, скорее всего, который пытался бороться.
– Ты выглядишь так, точно проиграл.
– Эй, я сегодня ночую дома. Кот – нет.
Ее лицо окаменело.
– Кэл, ты ведь не убил его?
– Конечно нет. – Я вскинул руки, как бы сдаваясь. – Я не убиваю, если могу поймать. Когда снимали этот фильм, ни один вампир не пострадал. Ох уж эти мне вегетарианцы!
Я схватил с тарелки еще кусок.
– И где же теперь этот инфицированный кот? Ласи бросила взгляд на чулан, где прошлую ночь провела ВНШ.
– Где надо, – ответил я, жуя. – Я оставил его специалистам. Они хотят выяснить, мог ли он распространить болезнь среди других котов. Есть и хорошая новость – команда Ночного Дозора уже истребляет крыс под твоим домом. Через несколько дней плавательный бассейн опечатают, и ты сможешь вернуться домой.
– Правда?
– Да. Они профессионалы с тысяча шестьсот пятьдесят третьего года.
– Ну, ты нашел Моргану?
– Не ее. Однако о Моргане можешь не беспокоиться. Она исчезла.
Ласи скрестила на груди руки.
– Кто бы сомневался. Я пожал плечами.
– Ну, скажем, нам не удается ее найти.
– И в моей квартире действительно будет безопасно? Ты говоришь это не просто, чтобы избавиться от меня?
– Конечно нет. – Я помолчал. – То есть там будет безопасно. И я говорю это не ради того, чтобы избавиться от тебя. В смысле, можешь оставаться здесь, сколько захочешь… хотя нужды в этом не будет, поскольку дома станет безопасно и все такое.
В конце концов я ухитрился заткнуться.
– Замечательно. – Ласи потянулась через стол и взяла меня за руку. Этот физический контакт, первый с тех пор, как я перетягивал ее с балкона на балкон, подействовал на меня как электрический разряд. Увидев выражение моего лица, она улыбнулась. – Не могу сказать, что все так уж ужасно, парень. Конечно, здесь нет моих вещей, и тащиться приходится из Бруклина, и на мне всю ночь лежал толстозадый кот. Но в остальном это, типа… приятно. Так что спасибо.
Она отпустила мою руку, и я даже сумел улыбнуться, соскребая с тарелки остатки бекона. Я все еще ощущал ее прикосновение – что‑то вроде прилива крови, как от солнечного ожога.
– Что же, я рад.
Ласи уныло посмотрела на свой салат и уронила вилку.
– Знаешь что? От этой хреновины никакого проку, и я по‑прежнему голодна как волк.
– Я тоже. Просто умираю от голода.
– Не хочешь сходить куда‑нибудь?
– Полностью за.
Ласи дождалась, пока я принял душ и переоделся, а потом повела меня в Борум‑хилл, один из этих оригинальных районов по соседству с Бруклином. Элегантные старые особняки перемежались многоквартирными домами, по тротуарам змеились трещины от корней деревьев, но здесь все еще остро ощущался старый дух. Улицы были не пронумерованы, а названы по фамилиям голландских семей – Вискоф, Берген и Борум.
– Моя сестра живет неподалеку, – сказала Ласи. – Я знаю здесь парочку приятных мест.
Неуверенно сверяясь с уличными вывесками, она старалась припомнить, как идти, но я ничего не имел против того, чтобы сколько угодно долго бродить тут вместе с ней. Лучи лунного света пробивались сквозь плотную листву старых деревьев, в холодном воздухе ощущался сильный запах гниющих листьев. Мы шли близко друг к другу, иногда соприкасаясь плечами и, точно животные, делясь друг с другом теплом. На открытом воздухе это не вызывало такого напряжения – находиться рядом с ней.
В итоге мы оказались в итальянском ресторанчике с белыми скатертями, свечами на столиках и официантами с галстуком‑бабочкой и в фартуке. Здесь замечательно пахло мясом, копченым, жареным и свисающим с потолка. Куда ни глянь, повсюду мясо.
Это было так похоже на свидание, просто фантастика. Даже до того, как паразит перекрыл мне всякую дорогу к романтической жизни, водить женщин в подобные необычные рестораны – это был не мой стиль. Я неотступно думал о том, что все, кто видит нас, уверены – это свидание. И на время притворился, что они правы, загнав ужасную правду в глубь сознания.
Появился официант, и я заказал груду острых сосисок – прекрасное блюдо, чтобы наесться до отвала и держать паразита в подчинении. Прошлой ночью я в конце концов по‑настоящему глубоко уснул, пусть на это и ушла целая вечность. Может, сегодня получится легче.
– Что, парень, тебя эта штука не беспокоит?
Она снова смотрела на мою раненую щеку. Повязка доктора Крысы соскочила, когда я принимал душ, и я не потрудился заменить ее. Рубец придавал мне беспутный вид незнакомого с бритвой человека.
– Кровь ведь не течет? – Я промокнул рану салфеткой.
– Нет, вид не такой уж плохой. Но что, если ты… заразишься?
– Действительно. – Ласи, конечно, понятия не имела, что мне нечего волноваться из‑за паразита, поскольку он уже у меня есть. Я пожал плечами. – Через царапину это заболевание не подцепишь. Только через укус.
Что более или менее соответствовало действительности.
– А если он облизал лапы? – задала она совершенно разумный вопрос.
Я снова пожал плечами.
– Ничего, обойдется как‑нибудь.
Ласи, однако, по‑видимому, не чувствовала себя убежденной.
– Я просто не хочу, чтобы ты превратился в вампира и набросился на меня посреди ночи… Ладно, это звучит дико.
Она опустила взгляд и принялась нервно перекладывать приборы на белой льняной скатерти. Я засмеялся.
– Об этом можешь не беспокоиться. Стадия убивания и поедания людей наступает по крайней мере через несколько недель. А очень многим штаммам требуется даже еще больше.
Она подняла взгляд и прищурилась.
– Ты видел, как это происходит, верно? Я молчал, собираясь с мыслями.
– Парень, не ври мне, мы же договорились. Помнишь?
– Хорошо, Ласи. Да, я видел, как человек изменяется.
– Друг?
Я кивнул. На лице Ласи возникло удовлетворенное выражение.
– Так ты и затесался в этот Ночной Дозор, верно?
– Да.
Я оглянулся, проверяя, не прислушивается ли кто‑нибудь к нашему разговору за соседними столиками, и от всей души надеясь, что Ласи не зайдет слишком далеко со своими расспросами. Я не мог даже признаться ей, что мой первый опыт общения с инферном был результатом любовной связи; она знала, что паразит передается половым путем.
– Мой друг заболел. Я видел, как она меняется.
Ох! Неужели я сказал «она»?
– Ну, получается, все так и есть, как ты говорил вначале, – ты отслеживаешь цепочку заболеваний. Всех людей, которые подхватили болезнь от этого твоего друга. Моргана спала с кем‑то, кто спал с кем‑то, кто спал с твоим другом, так?
Теперь настала моя очередь двигать туда‑сюда столовые приборы.
– Более или менее.
– Это имеет смысл. Сегодня мне пришло в голову, что некоторые люди наверняка узнают об этом заболевании самостоятельно, чисто случайно, как я, например. Поэтому, чтобы сохранить тайну, Ночной Дозор должен вербовать их. Вот как к вам, должно быть, попадают новые служащие. Вряд ли вы размещаете объявление в «Требуются работники».
– Истинная правда, Шерлок. – Я попытался усмехнуться. – Но ты ведь не ищешь работу?
Она помолчала, не отвечая на шутку, что заставило меня занервничать. Официант принес две тарелки, изящным движением снял с них крышки, повалил пар. Он порхал над нами – посыпал перцем спагетти Ласи, налил мне еще воды. Над моей тарелкой поднимался умопомрачительный запах сосисок, и все еще голодное тело скрутило в тугой узел. Я набросился на них, как только официант ушел; вкус жареного мяса и специй заставил меня блаженно содрогнуться.
Я надеялся, что с неприятными вопросами покончено. Ласи наматывала спагетти на вилку – процесс, который, казалось, полностью завладел ее вниманием. Молчание продолжалось, калории поступали в кровеносную систему, и я посоветовал себе успокоиться.
Ничего удивительного, что весь сегодняшний день Ласи думала об откровениях прошлой ночи. И вовсе нечего так заводиться из‑за нескольких очевидных вопросов. Сосиски наполняли энергией мой организм, умиротворяли паразита, и я начал расслабляться.
Потом Ласи заговорила снова:
– Нет, я не хотела бы такой работы, как у тебя. Бродить по грязным туннелям и все такое прочее. Ни за что.
Я раскашлялся в кулак.
– М‑м‑м, Ласи…
– Но у вас есть парни, которые дали тебе эти строительные планы, верно? Из архива, как ты говорил? И вам приходится изучать историю канализационных трубопроводов, и подземки, и всего такого прочего. Вот о чем я сегодня думала. Видишь ли, как раз из‑за этого я и занялась журналистикой.
– Чтобы изучать канализационные трубопроводы?
– Нет, парень. Чтобы понимать, что на самом деле происходит, проникнуть за кулисы. В смысле, существует, оказывается, целый мир, о котором никто даже не подозревает. Разве это не круто?
Я решительно положил вилку и нож.
– Послушай, Ласи. Не знаю, говоришь ли ты серьезно, но это не тема для обсуждения. Люди, работающие в архиве, родом из старинных семей; они выросли бок о бок с этой тайной. Они могут говорить на среднеанглийском[16] и голландском языках, по почерку идентифицировать писарей, живших столетия назад. Они знают друг друга на протяжении многих поколений. Ты не можешь просто так заявиться к нам и попросить работу.
– Очень впечатляет. – Она ухмыльнулась. – Но вот чего они не умеют делать – это находить людей.
– Прости?
Ласи ухмыльнулась еще шире, снова намотала на вилку спагетти, положила в рот, медленно прожевала и наконец проглотила.
– Я сказала, что они не умеют находить людей.
– Что ты имеешь в виду?
– Давай‑ка я кое‑что покажу тебе, парень. Она вытащила из кармана куртки несколько сложенных фотокопий и протянула их мне. Я отодвинул в сторону пустую тарелку и развернул их на белой скатерти. Это оказались поэтажные планы большого дома. Пометки были сделаны от руки, ровным почерком, и фотокопии имели серый оттенок. Это означало, что оригиналы были на старой, пожелтевшей бумаге.
– Что это?
– Дом Морганы Райдер.
Я удивленно уставился на Ласи.
– Ее что?
– На самом деле дом ее семьи, но сейчас она там.
– Невозможно.
– Это так, парень.
Я покачал головой.
– Наши архивисты уж всяко нашли бы ее.
Ласи пожала плечами, вращая вилку по тарелке и вместе с ней последние оставшиеся нити спагетти; зрелище напоминало картину урагана со спутника.
– Это даже оказалось не слишком трудно. Все, что мне понадобилось, это проглядеть телефонный справочник и обзвонить всех Райдеров, спрашивая Моргану. Первые десять с лишним человек сказали, что у них нет никого с таким именем. Потом один запаниковал и начал допытываться, кто я, черт побери, такая. – Ласи засмеялась. – Я занервничала и отключилась.
– Это ничего не доказывает.
Ласи кивнула на лежащие передо мной бумаги.
– Вот этот дом, согласно адресу в телефонном справочнике. Он даже есть в перечне исторических зданий. Принадлежал Райдерам с тех самых пор, как был построен.
Я смотрел на планы, качая головой. Это никак не могло пройти мимо архива; из офиса Мэра семью Морганы могли проверить напрямую.
– Но ее там нет. Она исчезла, я же тебе сказал.
– Говоришь, бледная? Темные волосы, готического типа?
Я открыл рот, но поначалу оттуда не вырвалось ни звука.
– Ты ходила туда?
Ласи кивнула, снова гоняя по тарелке спагетти.
– Конечно, я не стала стучаться в дверь. Я пришла, чтобы расследовать, а не вступать ни с кем в перепалку. Однако в доме есть большие эркеры. И знаешь, что самое странное? Моргана вовсе не выглядела безумной. Просто скучающей. Она сидела на подоконнике и читала книгу. Инферны читают, парень?
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 88; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!