Уголовное преследование как институт уголовно-процессуального права и одно из основных направлений деятельности прокурора
Законодатель, употребив в статье 1 Закона "О прокуратуре Российской Федерации" (далее - Закон о прокуратуре) понятие "уголовное преследование", не определяет, чем является уголовное преследование для органов прокуратуры (функцией, видом деятельности, полномочием, задачей), а также не раскрывает суть его содержания. Этим объясняется тот факт, что вокруг данного понятия на протяжении многих лет не прекращается полемика, порой весьма острая. Обусловлена она и тем, что уголовно-процессуальная доктрина, законодательство и правоприменение параллельно используют три родственных понятия: 1) обвинение, 2) государственное обвинение и 3) уголовное преследование.
В обобщенном виде мнения, высказанные в юридической литературе по изложенному вопросу, сводятся к двум позициям: согласно первой уголовное преследование как правовое процессуальное явление рассматривается как синоним обвинения, по второй - как нечто существенно отличающееся.
Представители дореволюционной российской науки уголовного процесса термин "уголовное преследование" употребляли как синоним понятий "судебное преследование", "обвинение", "уголовный иск"*(54), и определяли как полномочие государства требовать расследования дела судебным порядком и наказания виновного*(55). В советский период в Уголовно-процессуальном кодексе РСФСР 1923 года термин "судебное преследование" уже не употреблялся. В его статьях 4 и 9 говорилось об "уголовном преследовании".
|
|
|
Оживление научного интереса к данному понятию состоялось в 40-50-х гг. XX столетия.*(56) Рассматривая эти вопросы, М.С. Строгович писал об "уголовном преследовании или обвинении"*(57), отождествляя тем самым эти родственные, но не тождественные понятия. В более поздней работе М.С. Строговича появилось уточнение о том, что "само понятие уголовного преследования указывает на обвинительный характер этой деятельности и что уголовное преследование - это обвинительная деятельность"*(58).
Как синонимы рассматривал много лет спустя уголовное преследование и обвинение Х.С. Таджиев, прямо назвав их таковыми в силу идентичности обозначаемого ими предмета и объявив несостоятельными попытки их разграничения*(59). Против такого подхода примерно тогда же высказался А.П. Гуляев, объясняя различия уголовного преследования и обвинения тем, что "можно обвинить лицо в совершении преступления, осуществив в отношении него до конца функцию обвинения, и в то же время освободить его от уголовной ответственности по основаниям, указанным в законе, т.е. по существу отказаться от уголовного преследования"*(60). Спорность аргументации А.П. Гуляева очевидна, ибо он допустил смешение существенно отличающихся друг от друга понятий: процессуального - "уголовное преследование" и материально-правового - "уголовная ответственность".
|
|
|
На несовпадение уголовного преследования и обвинения обратили внимание также А.Б. Соловьев и Н.А. Якубович, отмечая, что "деятельность должностных лиц, осуществляющих уголовное преследование, выходит за рамки обвинения по уголовному делу", а "предложение превратить эти органы в сторону обвинения на предварительном следствии... потенциально будет способствовать односторонности и, следовательно, необъективности их деятельности, что в свою очередь должно отрицательно сказаться на охране прав и законных интересов участников судопроизводства"*(61).
М.П. Кан также предлагал различать уголовное преследование и обвинение и рассматривать последнее как одну из форм осуществления первого*(62). Такое же мнение было высказано и А.Г. Халиулиным, который обоснованно указывает, что уголовное преследование является функцией не только специально уполномоченных органов и должностных лиц, но и любых физических лиц, являющихся потерпевшими*(63).
|
|
|
"Исчезнув" из отечественного уголовно-процессуального законодательства с вступлением в действие УПК РСФСР 1961 года, термин "уголовное преследование" вновь появился в УПК РФ 2001 г. С принятием УПК РФ стало более ясным отношение законодателя к содержанию понятий "обвинение" и "уголовное преследование". Это проявилось, прежде всего, в том, что появилось законодательное определение этих понятий (п.п. 22, 55 ст. 5 УПК РФ), а также конкретные нормы, дающие более или менее конкретное представление об уголовном преследовании как самостоятельном процессуальном институте, о его задачах, содержании и месте в системе отношений с иными направлениями (функциями), возложенными на органы прокуратуры.
По УПК РФ, очевидно, уголовное преследование и обвинение не совпадают. Обвинение представляется как обвинительный тезис - утверждение о виновности лица в совершении преступления, содержащееся в процессуальном акте установленной формы и предъявленном в установленном уголовно-процессуальном законом порядке*(64). Следует все же признать, что само по себе утверждение о совершении лицом уголовно-наказуемого деяния (обвинительный тезис) не влечет с необходимостью юридически значимых последствий в виде обязанности судебного производства по делу, разбирательства его в судебном порядке. Между тем, еще дореволюционными учеными-процессуалистами отмечено, что обвинение есть только такие требования, которые для судебной власти создают обязанность приступить к производству дела в уголовно-судебном порядке*(65).
|
|
|
В силу приведенных соображений представляется более правильным понимать под обвинением требование судебного признания принадлежащего государству права публично объявить привлекаемого к суду преступником и обоснованно, в соответствии с законом, справедливо его наказать*(66). При этом следует признать очевидной многоаспектность понятия "обвинение" в уголовном процессе, а попытки "втиснуть" эту многогранную категорию в рамки какой-либо одной стороны ее возможного рассмотрения - заранее обреченными на неудачу.
На наш взгляд, понятие "обвинение" в уголовном процессе необходимо рассматривать как родовое (по отношению к понятиям "уголовное преследование", "государственное обвинение", "частное обвинение"), при этом видеть в едином его понятии различные взаимодополняющие признаки и грани, определяющие сущность данной категории в уголовном процессе*(67).
При рассмотрении вопроса о содержании уголовного преследования, традиционно указывается на то, что оно являет собой совокупность как правовых норм, регулирующих данную процессуальную деятельность, так и совокупность соответствующих процессуальных актов, процессуальный порядок их правоприменения, а также функцию лиц и органов обвинения. Так, В.К. Случевский писал о периодах движения уголовного преследования, какими называл возбуждение преследования и обличение виновного перед судом*(68). При этом возбуждение преследования в российской дореволюционной науке уголовного процесса слагалось из двух процессуальных актов: 1) предъявления обвинения суду и 2) принятия его судом*(69).
Позднее, уже в советский период, о содержании уголовного преследования в литературе были высказаны и другие точки зрения. Так, А.М. Ларин рассматривал уголовное преследование как предшествующую разрешению дела уголовно-процессуальную деятельность, которая состоит в формулировании и обосновании вывода о совершении определенным лицом конкретного общественно опасного деяния, предусмотренного уголовным законом*(70).
По мнению Л.В. Головко, уголовное преследование представляет собой совокупность действий и решений, отделяющих момент обнаружения признаков преступления (эвентуально - момент совершения деяния) от момента разрешения уголовного дела, в том числе в форме обвинительного приговора суда с назначением наказания*(71). Более позже Ю.В. Козубенко дополнит изложенную научную позицию тем, что в содержание понятия уголовного преследования, по его мнению, следует включать и деятельность по обоснованию того, что лицо, совершившее деяние должно нести уголовную ответственность*(72) (деятельность по доказыванию - обобщение мое. - В.К.).
При анализе норм ст.ст. 1, 27, 31, 35 Закона о прокуратуре очевидно прослеживается, что уголовное преследование применительно к прокуратуре Российской Федерации раскрывается как одно из основных направлений ее деятельности (функция), состоящей из требования о возбуждении уголовного дела по основаниям и в порядке, установленном уголовно-процессуальным законодательством, в создании правовых предпосылок осуществления расследования преступлений, в направлении уголовных дел для рассмотрения в суд и в поддержании государственного обвинения в суде.
Анализируя и сопоставляя в целом приведенные высказывания известных теоретиков уголовно-процессуального права по раскрытию содержания уголовного преследования и нормативно-правовые положения Закона о прокуратуре, определяющих основные направления деятельности органов прокуратуры, можно сделать обобщающий вывод о том, что уголовное преследование как процессуальное явление содержательно представляет собой правовой механизм реализации уголовно-процессуальной функции обвинения, а деятельность прокурора по осуществлению уголовного преследования является одним из основных направлений в осуществлении задач, стоящих перед прокуратурой и средством их реализации.
Раскрывая содержание уголовного преследования, как правовой механизм реализации функции обвинения, необходимо отметить и то обстоятельство, что рассматривать обвинение как форму уголовного преследования наряду с подозрением не совсем верно, так как это не формы, а этапы уголовного преследования. Действующий УПК РФ посредством нормативно-правовых требований норм ст.ст. 21, 46, 147 предусматривает осуществление уголовного преследования в отношении подозреваемого. Однако эта процессуальная деятельность предполагает формирование необходимых элементов первоначального обвинения и, в конечном счете, направлена на привлечение лица по нему в качестве обвиняемого.
Анализ приведенных норм УПК РФ, научных позиций семантического толкования основного содержания понятия "уголовное преследование", с учетом высказанных мнений о соотношении понятий "обвинение" и "уголовное преследование", позволяет нам изложить основные признаки, характеризующие содержание данного процессуального явления. К ним, на наш взгляд, следует относить:
1. Уголовное преследование как обвинительная деятельность осуществляется уполномоченными уголовно-процессуальным законом органами предварительного следствия, дознания и другими субъектами, отнесенными к стороне обвинения, а также органами прокуратуры Российской Федерации, для которых данное направление деятельности является одним из правовых средств решения задач обеспечения верховенства закона, единства и укрепления законности, защиты прав и свобод человека и гражданина, а также охраняемых законом интересов общества и государства.
2. Уголовное преследование строго индивидуально, оно осуществляется только в отношении конкретного лица, в деянии которого имеются все признаки преступления, и по своему содержанию является процессуальной деятельностью по установлению события преступления и изобличению лица (подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, осужденного) в совершении уголовно-наказуемого деяния.
3. Уголовное преследование начинается в момент приобретения определенным лицом процессуального статуса подозреваемого или обвиняемого. Это возможно лишь после возбуждения уголовного дела, а возбуждение уголовного дела всегда является обязательным условием возникновения процесса уголовного преследования. Однако, следует иметь в виду, что если уголовное дело возбуждается по факту совершенного деяния, а лицо его совершившее еще не выявлено, то функция уголовного преследования не возникает.
Изложенный анализ в настоящем разделе исследования позволяет сделать общий вывод, что обвинение как функция уголовного процесса на досудебных стадиях реализуется в процессуальных формах производства предварительного расследования, а в суде в форме государственного или частного обвинения перед судом, а при необходимости, в требовании пересмотра судебных решений в апелляционном, кассационном и надзорном порядках, а также ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств*(73).
Действующий УПК РФ, вступивший в силу с 01.07.2001 года, до июня 2007 года, предусматривал в целом традиционно устоявшийся механизм осуществления уголовного преследования, реализуемый прокурором и другими субъектами стороны обвинения как в досудебном производстве по уголовным делам, так и на последующих судебных стадиях уголовного судопроизводства. Однако, с принятием Федерального закона от 05.06.2007 года N 87-ФЗ "О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон "О прокуратуре Российской Федерации" (далее - Закон N 87-ФЗ), в досудебных стадиях при реализации этого направления деятельности прокурора на него возложены новые по форме полномочия, определившие своим содержанием инновационный процессуальный механизм осуществления прокурором уголовного преследования без права проведения им самостоятельных следственных действий по уголовному делу, находящемуся в производстве следователя и дознавателя.
Реформирование в октябре 2010 года прокуратуры Российской Федерации путем создания на базе Следственного комитета при прокуратуре РФ самостоятельного правоохранительного органа государства - Следственного комитета Российской Федерации не свидетельствует об упразднении закрепленной законодательно за прокуратурой России функции уголовного преследования. Согласно Закону "О Следственном комитете Российской Федерации"*(74) к основным задачам органов Следственного комитета относится оперативное и качественное расследование преступлений в соответствии с подследственностью, установленной уголовно-процессуальным законодательством (ч. 4 ст. 1). Данный закон по своему содержанию не вступает в коллизию с нормами ч. 1 ст. 1, ч. 2 ст. 27 Закона о прокуратуре и ст.ст. 21, 37 УПК РФ, закрепляющих за прокуратурой такое направление деятельности как осуществление уголовного преследования. В преамбуле Указа Президента Российской Федерации от 27.09.2010 года N 1182 "Вопросы Следственного комитета Российской Федерации" прямо говорится, что создание Следственного комитета РФ вызвано необходимостью совершенствования деятельности органов предварительного следствия и усиления прокурорского надзора за исполнением законов указанными органами*(75). Изложенный научный анализ позволяет сделать вывод о поспешности сформулированного в литературе научного положения о наличии прокурорского уголовного преследования как вида должностного уголовного преследования*(76).
Следует иметь в виду, что в вопросе о том, какие именно функции присущи прокуратуре, в современной доктрине не сложилось единого мнения. Здесь можно выделить три основные позиции. Первая заключается в признании за прокуратурой одной лишь функции надзора за законностью и отрицании наличия каких-либо иных функций. При этом деятельность прокурора в уголовном процессе, включая поддержание государственного обвинения в суде, рассматривается в качестве формы осуществления надзора*(77).
В 80-е годы XX столетия в СССР была сформулирована иная позиция, сторонники которой утверждали о наличии наряду с функцией высшего надзора за законностью и других функций, в частности криминологической, криминалистической, правотворческой и правовоспитательной*(78).
Третья позиция также основана на многофункциональном подходе, однако функция высшего надзора ее сторонниками признавалась основной, остальные же, в том числе осуществляемые в сфере уголовного судопроизводства, рассматривались как производные от основной*(79).
Придерживаясь многофункционального подхода, на основании действующего законодательства и практики прокурорской деятельности считаем возможным утверждать, что на современном этапе обоснованным и оправданным является статус прокурора, в соответствии с которым он осуществляет не только функции надзора за исполнением законов (по отраслям надзора и иными, связанными с надзором, направлениями прокурорской деятельности), но и участвует в рассмотрении в судах административных, гражданских и арбитражных дел, а также обеспечивает функцию уголовного преследования и координацию деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью, которые не могут быть отделены от предусмотренной ст. 1 Федерального закона о прокуратуре цели, возложенной на органы прокуратуры.
О функциях и полномочиях прокурора в уголовном процессе в литературе высказываются разные мнения, но в целом процессуалисты едины в том, что указанная уголовно-процессуальная деятельность прокурора направлена как на установление события преступления, так и на изобличение лиц, их совершивших, и что она не охватывается функцией надзора за процессуальной деятельностью органов предварительного расследования*(80). В целом, как уже отмечалось, законодателем в ч. 2 ст. 1 Закона о прокуратуре перед органами прокуратуры поставлены цели обеспечения верховенства закона, единства и укрепления законности, защиты прав и свобод человека и гражданина, а также охраняемых законом интересов общества и государства.
Для достижения указанных целей, как это обоснованно указывают представители науки прокурорского надзора, на прокурора возложены задачи своевременного выявления нарушений закона; своевременного и эффективного устранения нарушений закона; предупреждения нарушений закона*(81).
Уголовное преследование как одно из основных направлений деятельности прокурора является правовым средством реализации поставленных, обозначенных выше целей (задач). В своей основе данная процессуальная деятельность прокурора регулируется уголовно-процессуальным законодательством, которое включает целостную систему правовых норм, определяющих порядок этой деятельности. В реальной социальной действительности правовые нормы, преследуя цель наиболее эффективного регулирования конкретных общественных отношений и придания им необходимой модели поведения субъектов этих отношений, имеют свойство объединяться в правовые институты, которые представляют собой базовые правовые конструкции каждой отрасли права.
Характеризуя категорию "правовой институт", Л.И. Дембо отмечал, что в литературе "принято злоупотреблять этим термином, применять его очень широко, к любому правовому явлению, не вкладывая в этот термин по существу какого-либо конкретного содержания"*(82). В этой связи для обоснования возможности рассмотрения уголовного преследования в качестве самостоятельного уголовно-процессуального института представляется необходимым выяснить, что понимается под термином "институт права" в теории правоведения.
В правоведении понятие "институт права" означает совокупность единопорядковых правовых норм, регулирующих однородные общественные отношения, связанные между собой внутренним единством, выступающих системно в качестве самостоятельной обособленной группы, и охватывающей все существенные моменты регулирования соответствующего участка социальных отношений*(83).
В теории права принято считать, что отдельным отраслям права, а также системе права в целом свойственен "процесс постепенного накопления нормативного материала и распределения его по структурным блокам - институтам". Главная функция правового института состоит в обеспечении цельного, относительно законченного регулирования в пределах участка общественных отношений данного вида*(84).
Введение в УПК РФ категории "уголовное преследование" и соответствующих правовых норм, регулирующих данное правовое явление, создало предпосылки для оформления в российском уголовном судопроизводстве нового процессуального института, регламентирующего порядок изобличительной деятельности, осуществляемой стороной обвинения в отношении подозреваемого, обвиняемого, подсудимого и осужденного по уголовному делу. Однородность норм, регулирующих порядок реализации уголовного преследования в уголовном судопроизводстве, определяет их системную совокупность и является основой исследуемого процессуального института, с обозначением его задач, содержания и места в системе смежных институтов уголовно-процессуального права (ст.ст. 6, 20-25, 27, 28 и другие нормы УПК РФ).
Институт уголовного преследования можно рассматривать как "сложный", или "комплексный", который заимствует в свой состав и нормы других глав и разделов уголовно-процессуального закона. На наш взгляд, правовые нормы иных разделов уголовно-процессуального закона, по своему назначению входящие в структуру института уголовного преследования, составляют его содержание и уясняются в системном прочтении с нормами Главы 3 УПК РФ. Рассмотрение содержания уголовного преследования как института уголовно-процессуального права на современном этапе первым предпринял З.Д. Еникеев. Он, раскрывая сущность данного института, включил в его содержание и другие институты, примыкающие к уголовному преследованию, не имеющие необходимой однородности возникающих правоотношений таких, как правовые нормы дефинитивного разъяснения уголовно-процессуального понятий и принципов производства уголовных дел, институты общих условий производства следственных действий и подследственности и т.п.*(85)
Известно, что законодательно уголовное преследование определяется в п. 55 ст. 5 УПК как процессуальная деятельность, осуществляемая стороной обвинения в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления. Таким образом, можно сделать вывод, что эта деятельность по своему содержанию является подготовкой и доказыванием обвинения лицу в совершении им преступления. Однако, следует полагать, что это определение не является полным, характеризующим её основное содержание. Об этом свидетельствует правовая конструкция ст. 21 УПК РФ, которая определяет, что уголовное преследование - это деятельность по установлению события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в совершении преступления.
Обобщая содержание главных элементов механизма уголовного преследования*(86) можно сделать вывод о том, что уголовно-процессуальный порядок реализации уголовного преследования, входящий составной частью в российское уголовно-процессуальное право, представляет собой его базовый институт, содержание которого определяется совокупностью однопорядковых правовых норм, для которых характерна определенная однородность регулируемого предмета уголовно-процессуальных отношений, раскрывающих обстоятельства изобличения лиц, совершивших преступления, и установления события преступления, которые возникают как в досудебном, так и судебном разбирательстве уголовных дел.
Безусловно, эффективность функционирования исследуемого института в правоприменительной деятельности напрямую связана с эффективностью реализации всех институтов уголовно-процессуального законодательства. К сожалению, следует констатировать, что после принятия в 2001 году УПК РФ, его институты постоянно модернизируются, вносятся многочисленные изменения, дополнения, происходит отмена норм и даже целых институтов данной отрасли права. В литературе обоснованно отмечается, что в УПК РФ с 2002 по 2007 годы внесено более 600 изменений, вызванных неадекватностью прежних норм, острой потребностью практики в регулировании соответствующих отношений*(87).
Профессор В.П. Рябцев, отмечая указанные выше обстоятельства, подчеркивает, что в Российской Федерации проводимые реформы сопровождаются тотальной криминализацией общества. В стране, утверждает ученый, в течение 90-х годов XX столетия и современный период XXI века ежегодно регистрируется столько преступлений, сколько в прошлом (в частности, в 60-е годы) за целое пятилетие. Так, он обоснованно указывает, что число зарегистрированных преступлений с 582,2 тыс. увеличилось до 3,5 млн. в 2005 году, или в 6 раз, а за годы реформ (1991-2005 гг.) в России зарегистрировано более 41 млн. преступлений, выявлено свыше 20 млн. лиц, совершивших их*(88). Приведенные статистические данные о преступности в стране наглядно показывают, что эффективность уголовного преследования, реализуемого в законодательно определенных формах его осуществления, не дает необходимого результата, что в свою очередь требует глубокого научного анализа установления причин этому и, прежде всего, с позиции анализа причин низкой эффективности базового института уголовно-процессуального права - уголовного преследования.
Следует иметь в виду, что в науке уголовного процесса нет единого подхода к определению самого содержания и структуры института уголовного преследования, и, прежде всего, определения в нем назначения прокурора, являющегося центральной фигурой стороны обвинения. Особенно это характерно для "размытых" процессуальных форм осуществления уголовного преследования прокурором на досудебных стадиях уголовного процесса в связи с принятием Федерального закона от 05.06.2007 г. N 87-ФЗ.
Вместе с тем, однозначно можно сделать вывод о том, что содержание норм уголовно-процессуального права, отражающих на основных этапах уголовного судопроизводства многоэлементный предмет регулирования института уголовного преследования и составляет сложный механизм данного института уголовно-процессуального права. Так, нормы УПК РФ, раскрывающие содержание института уголовного преследования, закреплены в данном кодексе в 7 главах, регулирующих общие положения и досудебное производство по уголовным делам; в 12 главах, регулирующих судебное производство; в 2 главах, раскрывающих особый порядок уголовного судопроизводства по отдельным категориям уголовных дел и в отношении отдельных категорий лиц, а также в 3 главах, регулирующих международное сотрудничество в сфере уголовного судопроизводства.
Законодательное отнесение прокурора к субъектам, реализующим уголовное преследование и определение его назначения как специального представителя государства, создающего правовые условия единообразного и точного правоприменения норм данного института вытекает, прежде всего, из уяснения правовых предписаний норм ст.ст. 21 и 37 УПК РФ. Так, в соответствии со ст. 21 УПК РФ уголовное преследование по уголовным делам публичного и частно-публичного обвинения помимо следователя, руководителя следственного органа, органа дознания и дознавателя осуществляет прокурор. Он же согласно норме ч. 1 ст. 37 УПК РФ осуществляет надзор за процессуальной деятельностью органов предварительного расследования. Согласно этим нормам уголовно-процессуального закона прокурор, наряду со следователем, органом дознания и дознавателем, принимает меры по установлению события преступления и изобличению лиц, виновных в совершении преступления, выявляет обстоятельства совершения преступления (ч. 2 ст. 21 УПК РФ). Федеральным законом от 29.06.2009 г. в структуру уголовного преследования внесено дополнение, в соответствии с которым прокурор вправе после возбуждения уголовного дела заключить с подозреваемым или обвиняемым досудебное соглашение о сотрудничестве (ч. 5 ст. 21 УПК РФ).
Наиболее значимой для уголовного судопроизводства является деятельность прокурора по осуществлению уголовного преследования в судебных стадиях процесса, правовая регламентация которой является неотъемлемой частью исследуемого института уголовно-процессуального права. В содержание института уголовного преследования составной частью входит процессуальная деятельность прокурора при производстве уголовных дел в судах апелляционной, кассационной и надзорной инстанций, а также при их пересмотре ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств.
Реализация правовых положений института уголовного преследования и назначения прокурора в его осуществлении возможно только через процессуальные процедуры (порядок) производства по уголовным делам в целом и совершение отдельных процессуальных действий. Внешняя форма процессуального порядка правоприменения норм, входящих в исследуемый институт, а также требования к процессуальным документам в науке уголовного процесса принято называть процессуальной формой*(89).
В наше время отдельные процессуалисты полагают, что в уголовно-процессуальной науке следует выделять различные формы уголовного преследования в зависимости от весьма схожих, но разноплановых по своей природе критериев. И подозрение, и обвинение, в соответствии с их позицией, строится на основе степени проявления уголовного преследования, что, в свою очередь, выражается в основе конкретности и обоснованности процессуальной деятельности субъектов уголовного преследования*(90).
Вместе с тем, с изложенным выше выводом трудно согласиться. Нелогично утверждение о том, что формы уголовного преследования различаются в зависимости не от стадий, в рамках которых они реализуются, а от степени выраженности конкретности обвинения, по поводу которого уголовное преследование осуществляется (подозрение или обвинение). Оценивая вышеуказанное суждение, необходимо заметить, что и в том, и в другом случае был использован один и тот же критерий разделения уголовного преследования на формы - стадии, на которых осуществляется производство по уголовному делу.
Следует обратить внимание, что в литературе мы не случайно находим утверждение о том, что досудебное производство как этап уголовного судопроизводства имеет своей целью установление оснований для возбуждения уголовного дела и осуществление уголовного преследования, собирание, проверку и оценку доказательств в целях установления обстоятельств, необходимых для направления дела в суд или прекращения производства по делу*(91). Это, как мы полагаем, свидетельствует о наличии на данном этапе единой процессуальной формы уголовного преследования, которой является предварительное расследование на досудебных стадиях производства уголовных дел*(92). На стадиях судебного производства уголовного дела, как уже отмечалось, уголовное преследование осуществляется в форме государственного обвинения прокурором или частного обвинения - потерпевшим (частным обвинителем). От имени государства обвинение в судебном разбирательстве по уголовному делу поддерживает прокурор в статусе государственного обвинителя, которым в соответствии с законом (п. 6 ст. 5 УПК) является должностное лицо органа прокуратуры.
При постановлении незаконного, необоснованного и несправедливого приговора государственный обвинитель и вышестоящий прокурор в суд апелляционной инстанции приносят представление с обоснованием утверждения о неправосудности такого решения. Такое представление они обязаны приносить на каждый незаконный, необоснованный и несправедливый приговор независимо от того, права и интересы какой именно из сторон нарушены (осужденного или потерпевшего).
Обозначенный вывод основывается на предусмотренном в ст. 11 УПК РФ принципе уголовного судопроизводства, обязывающего прокурора (равно как и иных, указанных в данной статье должностных лиц) создать условия и обеспечить возможность осуществления прав как потерпевшего, так и обвиняемого, а также и других участников уголовного судопроизводства.
Раздел XV УПК РФ включает в свою структуру новое производство в суде кассационной и надзорной инстанций (Глава 47.1 и 48.1 УПК РФ), а также действующее до 01.01.2013 года производство уголовных дел в судах надзорной инстанции (гл. 48) и возобновление производства по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств (гл. 49). Действующие и идущие им на смену судебно-контрольные стадии уголовного процесса рассчитаны на проверку законности вступивших в законную силу приговоров в и иных судебных решений, а поэтому они являются исключительным порядком пересмотра судебных решений, где осуществление уголовного преследования не пресекается, за исключением постановки судебных решений реабилитирующего порядка.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 337; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!