Глава 13. БАШНЯ ИЗ ОСЕННЕЙ ПАУТИНЫ 7 страница
Огромная деревянная дверь в каменной стене появилась перед ним. Она медленно распахнулась, и свет факелов начал вытекать из нее, как вода через прорванную плотину, и там, в разлившемся свете, суетились фигурки множества людей.
А теперь они спускаются по длинному склону, лошади идут гуськом, сверкающая змея факелов извивается вниз по тропинке, насколько хватает взгляда.
Вокруг огромное пространство голой земли, поле, не засеянное ничем, кроме острых металлических лезвий.
Внизу стены обводила еще одна линия факелов, и часовые глядели вверх, на процессию, спускающуюся с гор. Перед ним возникли каменные стены, шедшие то вровень с их головами, то поднимающиеся над ними. Ночное небо было темным, как нутро пивной бочки, посоленное звездами. Голова его мерно покачивалась, он чувствовал, что скатывается обратно в сон или в звездное небо – куда именно, трудно было сказать.
Наглимунд, подумал он, когда свет факелов ударил ему в лицо, а люди на стенах закричали и запели. Тогда он выпал из света, и темнота накрыла его облаком эбеновой пыли.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
САЙМОН СНЕЖНАЯ ПРЯДЬ
Глава 1. ТЫСЯЧА ГВОЗДЕЙ
Кто‑то крушил дверь топором – кромсал, рубил, разбивал в щепки непрочную деревянную преграду.
– Доктор! – закричал Саймон, садясь. – Это солдаты! Солдаты здесь!
Но он не был в комнате Моргенса. Завернутый в мокрые от пота простыни, он сидел на маленькой кровати, в маленькой аккуратной комнатке. Удары топоров по дереву продолжались; спустя мгновение дверь приоткрылась и шум усилился. В щели показалось незнакомое лицо: бледная, вытянутая физиономия, увенчанная гребешком редких волос, отливавших в ярком солнечном свете той же медью, что и волосы Саймона. Тот глаз, который был виден, сиял нежно‑голубым, второй был закрыт черной повязкой.
|
|
|
– Аха! – сказал незнакомец. – Ты проснулся. Ну что ж, это отрадно. – Судя по правильному произношению с оттенком северной твердости, он был эркинландером. Субъект закрыл за собой дверь, несколько приглушив шум работы, доносящийся снаружи. На нем была длинная ряса священника, которая болталась как на вешалке на худых плечах.
– Я отец Стренгьярд. – Он опустился в кресло с высокой спинкой у изголовья Саймона. Это кресло, кровать да еще письменный стол, заваленный всяким хламом, составляли всю меблировку комнаты. Устроившись поудобнее, незнакомец нагнулся и погладил Саймона по руке. – Как ты себя чувствуешь? Я надеюсь, произошло некоторое улучшение?
– Да… думаю, да, – Саймон огляделся. – Где я?
– В Наглимунде, но ты, конечно, знал это. Более конкретно – ты в моей комнате… а также в моей кровати. – Он поднял руку. – Я надеюсь, тебе удобно в ней? Она не очень хорошо устроена – но. Боже! Какая глупость с моей стороны. Ты ведь спал в лесу, верно? – Священник снова быстро, нерешительно улыбнулся. – Я думаю, это все‑таки немного лучше, чем в лесу, ммм?
|
|
|
Саймон спустил ногу на холодный пол, с облегчением убедился, что он в штанах, и испытал легкое смущение по поводу того, что это не его штаны.
– Где мои друзья? – страшная мысль набежала на него, как дождевая туча. – Бинабик… он умер?
Стренгьярд поджал губы, как будто Саймон произнес нечто святотатственное.
– Умер? Слава Узирису, нет. Хотя он и нездоров, м‑да, совсем нездоров.
– Можно его повидать? – Саймон опустился на пол в поисках своих сапог. – Где он? И как Мария?
– Мария? – лицо священника приняло озадаченное выражение, он с некоторым удивлением наблюдал за тем, как Саймон ползает по полу. – А‑а! Твоя спутница хорошо себя чувствует, и в конце концов ты ее увидишь, я в этом не сомневаюсь.
Сапоги оказались под письменным столом. Пока Саймон натягивал их, отец Стренгьярд пошарил кругом и снял со спинки своего кресла чистую белую блузу.
– Вот, – сказал он. – Ты очень спешишь. Что будешь делать сначала – повидаешь своего друга или съешь что‑нибудь?
|
|
|
Саймон уже застегивал рубашку:
– Бинабика и Марию, а потом уж есть, – сосредоточенно проворчал он. – Кантаку тоже.
– Тяжелые времена, тяжелые времена, – укоризненно сказал священник. – Мы в Наглимунде никогда не едим волков. Я полагал, что вы считаете ее другом.
Подняв глаза, Саймон убедился, что одноглазый человек шутит.
– Да, – сказал он, неожиданно смутившись. – Другом.
– Тогда пойдем, – сказал священник, вставая. – Меня просили обеспечить тебя всем необходимым, таким образом, чем скорее я накормлю тебя, тем лучше я выполню это поручение. – Он распахнул дверь, впуская в комнатку новую волну солнечного света, тепла и шума.
Сморщившись от яркого света, Саймон глядел на высокие стены замка и пурпурно‑коричневую громаду Вальдхельма, нависшую над ними и превращавшую в карликов одетых в серое часовых. В центре замка возвышалось скопление прямоугольных каменных строений, резко отличавшееся от эксцентричной красоты Хейхолта с его разнообразием эпох и стилей. Темные, задымленные кубы из песчаника с маленькими окошками, не пропускавшими света, и тяжелыми деревянными дверьми, казалось, были построены с единственной целью – не впустить в себя кого‑то.
|
|
|
На расстоянии брошенного камня в центре хозяйственного двора, кишевшего людьми, команда голых по пояс рабочих колола бревна, кидая дрова в общую кучу, уже возвышавшуюся над их головами.
– Ах вот что рубили, – сказал Саймон, глядя, как взлетают и падают тяжелые топоры. – Зачем все это?
Отец Стренгьярд обернулся, чтобы проследить за его взглядом.
– А! Складывают костер, вот что. Собираются сжигать гюна – великана.
– Великана? – мгновенно вспомнилось рычащее кожистое лицо и протянутые руки. – Он не убит?
– О, конечно убит, разумеется. – Стренгьярд повернул к центральным зданиям, и Саймон двинулся следом, в последний раз оглянувшись на растущую груду поленьев. – Видишь ли, Саймон, некоторые солдаты Джошуа хотели бы устроить из всего этого представление, понимаешь ли, отрезать ему голову, повесить ее на воротах, ну и в таком вот аспекте. Но принц сказал: нет. Он сказал, что это страшное существо, но оно все‑таки не зверь. Видишь ли, они ведь носят что‑то вроде одежды и пользуются дубинками, в сущности палками. Ну вот, и Джошуа сказал, что он не станет вывешивать для развлечения головы своих врагов, даже таких. Сказал: сожгите его. – Стренгьярд подергал себя за ухо. – Итак, вот почему они собираются сжечь его.
– Сегодня? – Саймону приходилось поторапливаться, чтобы поспевать за широкими шагами священника.
– Как только костер будет готов. Принц Джошуа не хочет, чтобы это длилось дольше, чем необходимо. Я уверен, что охотнее всего принц вообще закопал бы его в горах, но люди, видишь ли, они хотят видеть его мертвым. – Отец Стренгьярд быстро сотворил знак древа. – Видишь ли, это уже третий в этом месяце. Они приходят с севера. Один из них убил брата епископа. Все это крайне противоестественно, знаешь ли.
Бинабик лежал в маленькой комнатке при церкви, стоявшей в центре двора главных зданий замка. Он выглядел очень бледным и казался неожиданно маленьким, как будто часть плоти вытекла из него вместе с потерянной кровью, но улыбка тролля была жизнерадостной, как и прежде.
– Друг Саймон, – сказал он и осторожна сел. Его коричневый торс был туго забинтован. Саймон подавил желание крепко обнять маленького человека, побоявшись разбередить еще не зажившие раны. Вместо этого он осторожно присел на край кровати и сжал теплую руку тролля.
– Я уже думал, что мы тебя потеряли, – сказал он, едва ворочая пересохшим от волнения языком.
– И в этом предположении была доля истинности, когда стрела залетела в меня, – сказал Бинабик, горестно покачивая головой. – Но, во всей видимости, ничто серьезное не было испорчено. Я получил здесь очень прекрасный уход, так что если бы не чрезмерная болезненность движения, я стал бы совершенно новым. – Он повернулся к священнику: – Я имел небольшую прогулку по двору сегодня.
– Хорошо, весьма славно. – Отец Стренгьярд рассеянно улыбался, крутя тесемку своей глазной повязки. – Что ж, вынужден вас покинуть. Я уверен, что таким добрым товарищам найдется что обсудить. – Он двинулся к двери. – Саймон, я прошу тебя пользоваться моей комнатой столько, сколько тебе угодно. В данное время я разделяю жилище с братом Иглафом. Он производит невероятный шум, когда спит, но был очень любезен, согласившись принять мена.
Саймон от души поблагодарил его, и, пожелав Бинабику скорейшего выздоровления, священник вышел.
– Он обладает очень великим умом, Саймон, – сказал Бинабик, вместе с другом вслушиваясь в звук удаляющихся шагов. – Возглавляет архивность замка. Мы уже имели с ним занимательные беседы.
– Он немного странный, правда? Как бы немного… не в себе?
Бинабик засмеялся, потом поморщился и закашлялся. Саймон наклонился к нему, желая помочь, но тролль жестом остановил его.
– Всего одна секунда, – сказал он и, отдышавшись, продолжал: – Имеются люди, Саймон, у которых головы так переполнены разными мыслями, что они забывают говорить и действовать, как очень нормальные люди.
Саймон кивнул, с интересом оглядывая комнату. Она напоминала комнату Стренгьярда: маленькая, полупустая, с белыми стенами. Вместо груды книг и пергаментов на столе лежала только Книга Эйдона. Красная ленточка, словно дразнящий язычок, отмечала то место, где в последний раз остановился читатель.
– Ты знаешь, где Мария? – спросил юноша.
– Нет, – Бинабик выглядел чрезвычайно серьезным, и Саймон не понимал почему. – Я полагаю, она передавала послание для Джошуа. Может быть, она путешествует к тому месту, где сейчас сидит принцесса, чтобы передавать ей ответ.
– Быть не может! – Саймону вовсе не понравилось такое предположение. – Не могли ее отправить обратно так быстро.
– Так быстро? – Бинабик улыбнулся. – Это утро второго дня, который мы имеем нахождение в Наглимунде.
Саймон был ошеломлен:
– Но как же? Я только что проснулся!
Бинабик покачал головой, опускаясь обратно на кровать:
– Не совсем так. Ты имел сновидения весь вчерашний день и открывал глаза, только чтобы принять немного воды. Я имею предположение, что последняя часть нашего путешествия ослабляла тебя после лихорадки, которую ты имел на реке.
– Узирис! – Он не ожидал от своего тела такого предательства. – И Марию отослали?
Бинабик выпростал руку и успокаивающе погладил Саймона по плечу.
– Я не знаю этого с несомненностью. Это только одно такое предположение. Имеет такую же вероятность, что она сейчас бывает где‑нибудь здесь – например, в помещении для слуг. Я имею предположение, что она служанка.
Саймон покраснел. Тролль снова мягко взял его за руку, которую тот в возбуждении вырвал.
– Имей немного терпеливости, Саймон, – сказал Бинабик. – Ты уже совершал героическое действие, когда умудрился забраться так очень далеко. Кто теперь знает, что может случаться еще?
– Ты прав… наверное… – вздохнул Саймон.
– И ты спасал мне жизнь, – добавил Бинабик.
– Разве это так уж важно? – Саймон смущенно погладил маленькую руку и встал. – Ты ведь тоже спасал мою несколько раз. Друзья есть друзья.
Бинабик снова улыбнулся, но глаза его выдавали подступившую усталость.
– Друзья есть друзья, – согласился он. – И раз уж мы имеем такой разговор, теперь я имею очень большое желание очень немного спать. Много дел предстоят нам в близкие дни. Посмотри, пожалуйста, как ощущает себя Кантака. Стренгьярд имел намерение приводить ее ко мне сюда, но я питаю страх, что это выскальзывало из его переполненной головы, как из… – Он уронил голову. – …Подушки.
– Конечно, – сказал Саймон, направляясь к дверям. – Ты знаешь, где она?
Оказавшись в центральном дворе, он остановился, чтобы поглазеть на проходящих мимо придворных, слуг и духовных лиц, которые не обращали на него ни малейшего внимания, и сделал удивительное двойное открытие.
Во‑первых, он не имел никакого представления, где могут находиться конюшни, и, во‑вторых, он был очень, очень голоден. Отец Стренгьярд говорил, что ему поручили позаботиться о Саймоне, но его нигде не было видно. Он таки действительно был немного не в себе.
Внезапно в толпе мелькнуло знакомое лицо. Саймон сделал уже несколько шагов к нему, когда вспомнил имя.
– Сангфугол! – крикнул он, и арфист остановился, озираясь в поисках окликнувшего его человека. Он увидел Саймона, бежавшего к нему, прикрыл рукой глаза и продолжал выглядеть удивленным, даже когда юноша остановился перед ним.
– Да? – сказал он. На нем был богатый камзол бледно‑лилового цвета, из‑под такой же шапочки с перьями выбивались красивые темные волосы. Даже в новой чистой одежде Саймон выглядел до крайности жалко, стоя перед вежливо улыбающимся музыкантом. – Тебя послали что‑то передать мне?
– Я Саймон. Может быть, вы вспомните меня… Вы заговорили со мной, когда были на похоронных церемониях в Хейхолте.
Сангфугол еще некоторое время смотрел на него, слегка сморщив лоб, потом лицо его прояснилось.
– Саймон! Да‑да, конечно! Разносчик выпивки с хорошо подвешенным языком! Я искренне сожалею, что совершенно не узнал тебя. Ты здорово вырос!
– Вырос?
– Еще бы, – улыбнулся арфист. – Уж во всяком случае у тебя не было этого пуха на подбородке, когда я видел тебя в последний раз. По крайней мере я этого не помню.
– Пуха? – Саймон удивленно поднял руку и провел по щеке. Она оказалась пушистой, но волосы были мягкими, как на руках.
Сангфугол скривил губы и засмеялся.
– Как мог ты не знать об этом? Когда у меня отрастала «мужская борода», я целыми днями торчал у зеркала моей матери, чтобы видеть, как она увеличивается, – он поднес руку к своему гладко выбритому подбородку. – Теперь я с проклятиями сбриваю ее каждое утро, чтобы угодить дамам.
Саймон почувствовал, что краснеет. Он, наверное, выглядит неотесанным болваном.
– У меня некоторое время не было возможности смотреть в зеркало.
– Хмммм, – Сангфугол критически оглядел собеседника с головы до ног. – И ростом стал выше, если память мне не изменяет. Что привело тебя в Наглимунд? Вообще‑то я наверное могу догадаться. Здесь теперь обретаются многие, оставившие Хейхолт. Мой господин принц Джошуа не последний из них.
– Я знаю, – сказал Саймон. Ему хотелось сказать что‑нибудь особенное, чтобы хоть как‑то сравняться с этим лощеным молодым человеком. – Я сам помог ему бежать.
Арфист поднял брови:
– Неужели? Что же, это безусловно звучит как великолепное начало многообещающей истории. Ты уже ел что‑нибудь? А может быть, выпьешь вина? Я знаю, что час еще ранний, но честно говоря, я еще не ложился в постель – для сна.
– Перекусить – это было бы неплохо, но сперва я должен кое‑что сделать. Ты не можешь мне показать, где здесь конюшня?
Сангфугол улыбнулся:
– Зачем тебе это, юный герой? Теперь ты собираешься отправиться в Эрчестер, чтобы вернуться с головой Прейратса в мешке?
Саймон снова вспыхнул, но на этот раз безо всякого удовольствия.
– Пошли, – сказал арфист. – Конюшни и потом еда.
Согбенный человек, перекидывавший вилами сено, очень подозрительно отнесся к вопросу Саймона о Кантаке.
– Эй, а чего тебе от него надо? Он здорово злобный. Нечего было его сюда сажать. Ну уж я бы не стал, да только так велел принц. Чуть не отхватил мне руку, зверюга проклятая.
– В таком случае, – заметил Саймон, – вы рады будете от нее отделаться. Отведите меня к ней, прошу вас.
– Это распроклятая дьявольская тварь, вот чего я скажу, – сказал человек и захромал через темные стойла к задним дверям в грязный внутренний двор, гнездившийся в тени стены. Они проследовали за ним.
– Сюда приводят коров для убоя, – сказал старик, показывая на квадратную яму. – Вот уж не знаю, почему это принц притащил сюда этого живым и заставил бедного старого Лукумана ходить за ним. Надо было проткнуть пикой этого злобного ублюдка, в точности как того великана.
Саймон бросил на согбенного недовольный взгляд и подбежал к краю ямы. Вниз спускалась веревка, привязанная к шее волчицы, которая лежала на боку в чудовищной грязи.
Саймон был потрясен.
– Что ты с ней сделал?! – заорал он, поворачиваясь к конюху.
Сангфугол, осторожно пробиравшийся через грязный двор, медленно подошел сзади. Подозрительность старика переросла в раздражение.
– Ничего я с ним не делал! – возмущенно огрызнулся он. – Настоящий дьявол – рычал и рычал, изверг косматый. Да еще укусить меня хотел.
– И я бы укусил, – отрезал Саймон. – Собственно, я и сейчас не прочь. Вытащи ее оттуда немедленно.
– Как это? – обеспокоенно спросил человек. – Просто вытянуть за веревку? Он слишком большой, она оборвется…
– Она, идиот! – Саймон горел желанием помочь волчице, отважной спутнице последних бессчетных миль, лежащей в вонючей яме. Он наклонился вниз.
– Кантака! – позвал он. – Хо, Кантака!
Она тряхнула ушами, словно отгоняя муху, но глаза так и не открыла. Саймон оглядел двор и сразу же увидел то, что ему было нужно, – разделочная колода, щербатый обрубок бревна величиной с торс взрослого мужчины. Он подтащил обрубок к яме. Конюх и арфист озадаченно смотрели на него.
– Теперь смотри, берегись, – крикнул юноша волчице и толкнул обрубок. Тот перекатился через край и упал в яму, где стукнулся о землю на расстоянии локтя от задних лап волчицы. Она приподняла голову, чтобы посмотреть, что происходит, но тут же снова легла.
Саймон, перегнувшись через край ямы, еще раз попытался уговорить Кантаку встать, но она не обращала на него никакого внимания.
– Ради Бога, осторожнее, – сказал Сангфугол.
– Его счастье, что чертова зверюга сейчас отдыхает, – заметил конюх, глубокомысленно покусывая ноготь на большом пальце. – Его счастье, что он не слыхал, как этот дьявол выл и вообще.
Саймон спустил ноги в яму и соскользнул вниз, плюхнувшись в хлюпающую грязь.
– Что ты делаешь? Ты с ума сошел?! – закричал арфист.
Саймон склонился над волчицей и медленно протянул ей руку. Она зарычала, но он растопырил пальцы, и перепачканный нос ткнулся в руку юноши. Потом она высунула длинный язык и тихонько лизнула ладонь. Саймон позволил себе почесать ее за ухом, потом быстро осмотрел в поисках ран или переломов, но таковых не оказалось. Тогда он поставил колоду стоймя, зарыв ее основание в грязь у стены, и снова повернулся к Кантаке, обхватив руками ее косматое туловище, вынуждая волчицу подняться на ноги.
– Он, видать, полоумный? – прошептал кислолицый конюх Сангфуголу.
– Заткни глотку! – зарычал Саймон, оглядывая перепачканную одежду, которая только что была незапятнанно чистой. – Берите веревку и тащите, когда я скажу. Сангфугол, оторви ему голову, если будет отлынивать.
– Уже оторвал, как же, – укоризненно сказал конюх, но веревку схватил. Сангфугол пристроился сзади, готовый помочь.
Саймон подтащил Кантаку к колоде и с трудом уговорил волчицу поставить на нее передние лапы. Потом он подвел плечо под лохматое брюхо.
– Готовы? Тащите! – приказал он. Веревка натянулась. Сначала Кантака вырывалась и сопротивлялась тащившим ее людям как могла, навалившись всей своей тяжестью на плечо Саймона. Когда он понял, что больше не выдержит, сейчас упадет и будет раздавлен в жидкой грязи огромным волком, она все‑таки сдалась и подалась за натянутой веревкой. Тут Саймон и в самом деле поскользнулся, но зато с удовлетворением увидел, как волчица, брыкаясь, перевалилась через край ямы. Раздался вопль изумления и ужаса – это перед конюхом и Сангфуголом появилась огромная желтоглазая голова.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 112; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!