Записанные рукой Гальфрида Монмутского 27 страница
– Вчера ночью? – Роберт отвел глаза. – Я был с Хэмфри.
– В последние дни я тебя почти не вижу. Чем ты занят?
Роберт небрежно отмахнулся от расспросов брата.
– Упражняюсь.
Это не было откровенной ложью. За те десять дней, что прошли после прибытия королевской армии в Конви, делать было решительно нечего, и оставалось только ждать, пока разведывательные отряды, рассылаемые в разные стороны, добудут хоть какие‑нибудь сведения о местоположении противника. Пока что, за исключением нападения в лесу, повстанцы не подавали признаков жизни, и рыцарям попадались лишь редкие крестьяне, работающие в поле. Вокруг царила почти сверхъестественная тишина и покой. Вот почему постоянные упражнения не давали людям сойти с ума от скуки. Но они были не единственной причиной отсутствия Роберта.
Эдвард поднялся на ноги, и лицо его посуровело. Скрип бочки с песком не заглушил его слов, произнесенных негромко, но отчетливо:
– Я видел твой новый щит, братишка.
Роберт испытал некоторое облегчение, поняв, что Эдвард узнал не самый главный его секрет. Однако к облегчению примешивалось и чувство вины. Хэмфри сумел убедить его в том, что пророчества должны оставаться внутренним делом ордена, но добавил, что Роберт вправе именовать себя Рыцарем Дракона и открыто носить полученный щит как на войне, так и на турнирах. Тем не менее, Роберт постарался особо не афишировать свое посвящение. Ему не хотелось рассказывать Эдварду о случившемся. В глубине души он подозревал, что брат не одобрит клятву, которую он дал перед лицом молодых английских рыцарей. И потому постарался скрыть вину под маской гнева.
|
|
|
– Ты рылся в моих вещах? Кто дал тебе на это право?
– Я был в твоей комнате и случайно увидел его.
– Он лежал под кроватью, завернутый в мешковину. – Заметив, что Нес с недоумением поглядывает на них, Роберт отошел в сторонку, жестом пригласив брата последовать за собой. Когда они оказались достаточно далеко, чтобы оруженосец не мог их услышать, он повернулся к брату. – Не лезь в мои дела, которые тебя не касаются.
Эдвард сердито поджал губы.
– Я – один из твоих людей. Разве в твои обязанности не входит просветить меня насчет твоих планов в этой кампании?
– Как один из моих людей, ты обязан повиноваться мне, не задавая глупых вопросов, – отрезал Роберт, – как и любой другой оруженосец. – Он отвел глаза, не в силах вынести обиду на лице брата. – Я хочу сказать…
– Мне совершенно ясно, что ты хотел сказать, – перебил его Эдвард. – Я что, отныне недостоин твоего внимания? Или ниже тебя по положению? Может быть, это оттого, что я – не рыцарь, как твои новые сотоварищи?
|
|
|
Роберт вздохнул. Он понимал, что рано или поздно, но выяснение отношений должно было состояться.
Впервые он заметил перемены, произошедшие с братом, после своего посвящения в рыцари. Путешествуя по Англии, они стали ближе друг к другу, чему немало способствовала чужая земля и обычаи, и отчуждение, которое он испытывал со стороны Эдварда, похоже, уменьшилось. Но за лето, проведенное в Лондоне, когда его дружба с Хэмфри окрепла, исчезнувшая было холодность вновь стала очевидной. Роберт даже спрашивал себя, а не она ли была причиной того, что Эдвард стал поистине неуправляемым: он прекословил рыцарям, словно полагал себя ровней им, позволял себе пренебрежительно отзываться о некоторых баронах, задирался с первыми встречными, будь то за праздничным столом или на турнире. Впрочем, в чем бы ни заключалась причина, Роберт обнаружил, что поведение брата раздражает его все сильнее и ему все меньше хочется делать то, чего так добивался от него Эдвард.
– Почему ты не посвятишь меня в рыцари?
Вот оно – тот самый вопрос, которого Роберт ждал и боялся.
– Я уже говорил тебе, что мы поговорим на эту тему, когда вернемся домой.
– Это было еще до войны. Мы уехали из Шотландии восемнадцать месяцев тому, и никто не знает, сколько еще продлится эта кампания. – Эдвард встал перед Робертом, заставляя его взглянуть себе в глаза. – Братишка, в следующем году мне исполнится девятнадцать.
|
|
|
– Все равно, ты еще слишком молод, чтобы стать рыцарем. Имей терпение. – Роберт обнял Эдварда за плечи. – Дай мне закончить то, ради чего мы прибыли сюда, и затем, обещаю, я сделаю тебя рыцарем.
Эдвард помедлил, на лице его отражалась внутренняя борьба. Но потом он неохотно кивнул в знак согласия.
Роберт разомкнул объятия, когда на башне ратуши зазвонил колокол, призывая горожан к обедне. Звуки эти пробудили в нем странное чувство, эдакое щекотание в животе, схожее с тем, которое он испытывал, замирая на коне и готовясь пойти в атаку на цель.
– Мне нужно идти, – сказал он брату и окликнул своего оруженосца. – Нес, когда закончишь, посмотри, как там Хантер.
– Слушаюсь, сэр.
– Счастливой тренировки, – исполненным язвительного сарказма голосом крикнул ему вслед Эдвард.
Роберт, не оглядываясь, зашагал по шумному наружному двору замка, направляясь к каменной лестнице, ведущей на стену. К тому времени, как он поднялся наверх, колокол умолк, но эхо его звона еще катилось над водами реки. Роберт ускорил шаг, направляясь к северо‑восточной башне, а в голове у него зазвучал внутренний голос, осуждающий его за двойные стандарты. Всего несколько мгновений тому он корил брата за безрассудное поведение, а сейчас сам походит на беззаботного ребенка, который, раскачавшись как следует, прыгает с нижней ветки дерева, не глядя под ноги и не ведая, куда летит. Роберт заставил внутренний голос замолчать, возбуждение теснило ему грудь, и он уже перешел ту грань, на которой его могло остановить благоразумие.
|
|
|
Проходя мимо башни, громада которой нависала над главными воротами, Роберт увидел отряд численностью в несколько сотен человек, направляющийся к замку. Большинство ехали верхом, и их флаги пестро и ярко выделялись в предгрозовых лучах солнца. В последние две недели в цитадель начали понемногу возвращаться подразделения, посланные на юг снять осаду с замков, окруженных мятежниками. Пока это был самый большой встреченный им отряд. Интересно, удалось ли им добыть сведения о местоположении противника, мельком подумал Роберт. Пожалуй, он испытал бы огромное облегчение, если бы покинул замкнутое пространство переполненного замка. Но при этом непременно скучал бы кое о чем. Точнее, кое о ком.
Роберт подошел к башне, бойницы которой смотрели на широкую дельту реки. От скал, на которые выходили желоба отхожих мест, поднималась резкая вонь. Над сверкающими валунами на берегу за съедобные крошки дрались чайки. Открыв дверь башни, Роберт вступил в темноту лестницы, которая спиралью поднималась наверх вдоль стены. На нижнем этаже он осторожно вошел в круглую комнату, единственным источником света в которой служили узкие бойницы для лучников, прорубленные в стенах. Он замер на мгновение в полумраке, вглядываясь в отпечатки ног на пыльном полу, ведущие к сложенным штабелем мешкам с зерном. Мешков оставалось намного меньше, чем было в начале недели, когда он впервые обнаружил это место. Пол вокруг усеивало рассыпанное зерно, на котором отчетливо отпечатались следы ног. Снаружи доносились пронзительные крики чаек. Но он все равно уловил свое имя, произнесенное робким шепотом.
Роберт шагнул вперед и протиснулся в щель между пухлыми мешками, ставшую еще уже после того, как ею стали пользоваться. Прижавшись к грубой мешковине, он полез внутрь. Зерно подавалось под его нажимом, как мускулы под кожей. Запах плесени напомнил ему время сбора урожая в Каррике. И вот преграда из мешков осталась за спиной, и перед ним открылось окно с двумя каменными нишами друг напротив друга. С обеих сторон сиденья примыкали к узкой вертикальной бойнице. Между ними, в одиноком луче света, падающем сквозь бойницу, стояла Елена де Бошам, и волосы ее, собранные в высокую прическу на затылке, окружал светящийся ореол.
Дома, в Лохмабене, девушки были милы и покорны, но удовлетворения не приносили. Встречаться с ними – то же самое, что тыкать копьем в столб с мишенью, стоя на месте, будучи не в состоянии насладиться скоростью движения. Ева, которую он целовал в тот вечер, когда его семья лишилась надежд на трон, была другой, и воспоминания о ней еще долго не давали ему спокойно спать по ночам. Но последующие события вытеснили память о ней. Елена, шестнадцатилетняя дочь английского графа, была обещана другому и оттого представляла собой еще более опасную цель, но это обстоятельство лишь распаляло желание Роберта. Она тянулась к нему. Что еще ему оставалось, как не поддаться ее чарам?
На Елене было темно‑синее платье, туго стянутое на талии плетеным пояском и ниспадающее широкими воздушными складками. В темном платье ее стройная фигурка выглядела почти по‑мальчишески, но Роберт уже знал, что выпуклости под этим платьем были мягкими и упругими, уж никак не мужскими. Она улыбнулась, но не сказала ни слова. Они встречались совсем не для того, чтобы поговорить. Роберта это вполне устраивало. Здесь, в пахнущей плесенью берлоге, за штабелем мешков с зерном, у него была только одна цель. Цель, достигнуть которой ему никак не удавалось, но к которой он каждый день стремился все более настойчиво.
Они одновременно шагнули друг к другу, и Роберт взял ее лицо в ладони, ощущая страстное покалывание в кончиках пальцев от прикосновения к ее бархатной коже. Губы их встретились. Он вдохнул уже знакомый запах оливкового масла, которым, по ее словам, так пахло мыло, привезенное ее семье из Испании. Губы девушки были теплыми, ее дыхание обжигало, когда они слились в поцелуе. Девичьи руки робко обняли за шею, пальчики неуверенно зарылись в темные кудри, а его руки, погладив ее по плечам, скользнули ниже, по спине. Когда он ощутил ладонями пышную мягкость, удивительную в столь стройной фигуре, Елена негромко ахнула и отстранилась. Роберт напрягся, испытывая жгучее разочарование, грозящее выплеснуться наружу и заставить его забыть о правилах приличия. Опять то же самое. Они достигли точки, за которой начиналась борьба. Они постоят так еще немного, он уберет руки с ее ягодиц, она вновь прильнет к нему, страсть заиграет в обоих приливной волной, его руки опять скользнут чуточку ниже, и девушка немедленно отстранится. И все начнется сначала.
Роберт как раз достиг нужной точки, уверенно прижимая ее к себе обеими руками, когда дверь в помещение открылась. Звуки чужих голосов и громкие шаги заставили их испуганно отпрянуть друг от друга. Уловив смазанное движение сквозь щель в штабеле мешков, Роберт потянул ее за собой, в тень. Девушка смотрела ему через плечо широко раскрытыми глазами, щеки ее пылали. Сердце гулко колотилось у Роберта в груди, и ему даже показалось, что он слышит стук ее сердечка, эхом отдающегося в жилке на виске. Из‑за мешков, тем временем, доносились голоса двух мужчин.
– Вашим людям должно вполне хватить здесь места, сэр. А вы сами можете занять комнату наверху. Боюсь, что мы оказались несколько не готовы. Король не ожидал вас так скоро. Остальные мешки мы уберем немедленно.
– Уж постарайтесь. Мои люди валятся с ног от усталости.
Роберт нахмурился – этот скрипучий голос с резким акцентом показался ему хорошо знакомым. И тут он узнал его – это был граф Пемброк, Уильям де Валанс.
– Разумеется, сэр.
Шаги удалились. Хлопнула, закрываясь, дверь. Роберт выждал еще несколько мгновений, вслушиваясь в затихающие голоса, а затем повернулся к Елене:
– Мы уйдем по отдельности. Я пойду первым, чтобы убедиться, что путь свободен.
Когда он уже собирался покинуть их убежище, Елена схватила его за руку.
– Где же мы увидимся снова, сэр Роберт? – прошептала она.
– Я что‑нибудь придумаю. – Роберт склонился к ней, чтобы поцеловать, на этот раз нежно и бережно. Он принялся протискиваться в щель между штабелями мешков, и Елена последовала за ним. У двери он прислушался, прижавшись плечом к косяку. Ничего не услышав, он приоткрыл ее. Лестница была пуста. Обернувшись к Елене, чтобы одарить ее на прощание обнадеживающей улыбкой, он вышел наружу, оставив дверь открытой настежь. Роберт стал подниматься наверх, благодаря Бога за мешки, которые послужили им укрытием, как вдруг до его слуха донеслись шаги двух человек, спускающихся вниз. Он хотел было вернуться, но времени уже не оставалось и он должен был предоставить Елене возможность спокойно уйти. Если она услышит голоса, то непременно побежит вниз, вместо того чтобы подняться наверх.
Показались сапоги первого мужчины, серые от пыли. Поверх них хлопали полы голубой накидки с белыми полосами, заляпанные грязью и украшенные мелкими красными птичками. На мгновение, завидев герб, Роберт решил, что это сам Пемброк, но потом, когда из‑за поворота появилось жесткое, угловатое лицо, он сообразил, что это его сын.
Завидев Брюса, Эймер де Валанс замер на месте. Подбородок его покрывала темная щетина, а на скуле красовалась рваная рана, недавно заштопанная лекарем. За ним шел оруженосец с мешком, переброшенным через плечо, и грудой перепачканной кровью одежды в руках. На накидке Эймера тоже виднелась кровь, пятна ее скрывали красных птичек.
– Мне сказали, что это наши покои, – резко бросил Эймер, глядя на своего оруженосца.
– Правильно, сэр, – ответил тот, неуверенно глядя на Роберта.
Несколькими ступенями выше в стене находилась ниша с прорубленной в ней бойницей, выходившей на реку. Роберт поднялся и отступил в нее.
– Ступайте, – сказал он, не сводя взгляда с рыцаря.
Эймер помедлил еще мгновение, а потом стал спускаться, оставляя за собой кисловатый запах крови. Оруженосец поспешил следом. Роберт же, не оглядываясь, продолжил путь наверх и не остановился, пока не вышел на парапет, где ледяной ветер холодом обжег его разгоряченное лицо.
31
Вернувшись к себе в комнату, Роберт вымыл руки в тазу, стоявшем у окна. Он наклонился, чтобы умыться, а потом, опершись руками о деревянный подоконник, принялся бездумно смотреть на зубчатую крепостную стену.
Уже почти совсем стемнело, и низкие тучи цеплялись за башенки замка. Комната, в которой из мебели лежал только набитый соломой тюфяк, была погружена во мрак, если не считать круга света от единственной свечи. С нижнего этажа до Роберта доносились голоса брата и его людей – они собирались ужинать. В щели между досками пола снизу пробивался свет очага. Эдвард рассказывал какую‑то историю, и временами его голос заглушали взрывы смеха. Как правило, Роберт присоединялся к ним, но сегодня у него не было настроения для веселья.
Раздался стук в дверь. Распахнув ее, Роберт обнаружил на пороге Хэмфри, лицо которого озарял тусклый свет свечи. Он не улыбался.
– Что случилось? – спросил Роберт, глядя на мрачное лицо Друга. Он решил, что лазутчики наконец‑то доставили сведения о неприятеле.
– Возьми свой меч.
Казалось, его слова подтверждают подозрения Роберта, но было в суровой строгости Хэмфри нечто такое, что заставило его усомниться в справедливости своих предположений.
– Лазутчики выследили неприятеля? – поинтересовался он, застегивая пояс, на котором висел меч в ножнах. – Или нас атакуют?
Когда Роберт потянулся за дублетом, Хэмфри жестом остановил его.
– Он тебе не понадобится, – невыразительным голосом заметил рыцарь, – возьми только меч. – С этими словами он шагнул в коридор, явно ожидая, что Роберт последует за ним.
Немного помедлив, Роберт вышел из комнаты вслед за другом.
– Что случилось, Хэмфри?
Тот не ответил, молча поднявшись по ступенькам к двери, которая вывела их на крепостную стену.
Роберт поежился, ощутив дуновение пронзительного холодного ветра. На нем были лишь черные облегающие штаны и белая льняная рубашка с открытым воротом. Морозная сырость оседала на его лице. Когда Хэмфри зашагал к северо‑восточным башням, Роберт стал осматриваться по сторонам, ища признаки нападения, но в замке было тихо и во дворе горели факелы, освещая мерно расхаживающих стражников. Внизу, за стенами замка, улочки Конви были погружены в темноту. Выждав еще несколько мгновений и видя, что Хэмфри не намерен останавливаться, Роберт решил, что с него довольно.
Хэмфри обернулся к нему, поняв, что Роберт остановился.
– Идем.
– Только после того, как ты объяснишь мне, куда мы направляемся. У тебя с собой даже нет меча.
Окаменевшее лицо Хэмфри исказилось от гнева. Он буквально подскочил к Роберту и взглянул ему прямо в глаза.
– Зачем ты сделал это? Ведь я же предупреждал тебя!
– Сделал что? – пожелал узнать Роберт, гнев которого уступил место растерянности.
– Елена.
Роберт умолк, и прозвучавшее имя упало в мертвую тишину между ними.
– Как ты узнал? – нетвердым голосом спросил он.
– Эймер, – язвительно откликнулся Хэмфри. – Он видел, как она выходила из башни.
– Она рассказала ему обо всем? – не веря своим ушам, пробормотал Роберт. Если Елена попадется, то ее ждут почти такие же неприятности, как и его самого.
– Эймер догадался кое о чем, когда увидел вас обоих. Он заставил ее подтвердить свои подозрения.
– Заставил? – резко бросил Роберт.
– Он пригрозил, что пойдет к ее отцу, если она не скажет ему всей правды. Что за безумную игру ты затеял, Роберт? Или это у вас с братом семейное? Может, подобное поведение считается в порядке вещей в твоей Шотландии?
Роберт молча уставился на него. За все время знакомства с Хэмфри он ни разу не слышал, чтобы тот позволил себе уничижительно отозваться о его родине, в отличие от остальных. И, несмотря на охватившую его растерянность, ощутил острый укол разочарования и обиды.
Хэмфри, похоже, сообразил, что зашел слишком далеко, потому как голос его утратил гневные нотки.
– Неужели ты не подумал о том, что вас могут увидеть?
– Эймер рассказал обо всем ее отцу? – Теперь, когда первый шок прошел, холодная реальность совиными глазами взглянула на Роберта в упор. Граф Уорик имел прямой доступ к королю, который всегда прислушивался к нему. Он легко мог сделать положение Роберта при дворе, которое только‑только начало улучшаться после его вступления в орден, невыносимым. Впрочем, эти тревожные мысли не стали для него откровением; он задумался об этом еще после первого пылкого свидания с Еленой. Но потом, став полноправным членом ордена Рыцарей Дракона, убедил себя в собственной неуязвимости и в том, что его тайну никто не узнает. Выходит, поэты и священники говорили правду: женщина способна погубить мужчину надежнее остро отточенного клинка. Роберт вспомнил библейскую Еву с ее яблоком и подумал об отце, женившемся на матери без дозволения короля – страсть едва не стоила ему всех его земель.
– Нет, – негромко откликнулся Хэмфри. – Он рассказал обо всем ее брату.
Чувствуя тяжесть меча на поясе, Роберт понял, куда ведет его Хэмфри.
– Я ничего не мог поделать, – продолжал Хэмфри, глядя на его изменившееся лицо. – Я пытался, но остальные… – Он глубоко вздохнул. – Ги состоит в нашем ордене вот уже четыре года, а его отец был членом братства рыцарей Круглого Стола. Он потребовал справедливости, чтобы не погубить доброе имя сестры. Было решено, что такое право будет ему предоставлено.
Роберт ощутил стеснение в груди, но положил ладонь на рукоять меча и решительно направился вслед за Хэмфри. Да, он виноват в том, что случилось. Но платить за ошибку своей жизнью он не собирался. Если это будет зависеть от него, конечно.
Хэмфри провел его через угловую башню в сады, раскинувшиеся на террасе между внутренней и внешней стенами замка, что возвышался на скалистом обрыве над берегом реки. Пройдя мимо четырех стражников, один из которых незаметно кивнул Хэмфри, друзья вышли через ворота на каменную дамбу, которая, петляя меж скал, сбегала вниз, к деревянной пристани. На мгновение Роберт решил, что Хэмфри хочет, чтобы они сели в лодку, но, когда они обогнули выступ скалы, он увидел на пристани группу людей, освещенную факелом. Стоящий в центре человек яростно вращал в воздухе своим мечом. Роберт оглянулся, сообразив, что эта часть пристани благополучно скрыта от посторонних глаз, и ее можно увидеть лишь из надвратной башни, где остались четверо стражников, да с галереи наверху. Хотя дуэли негоже было устраивать вот так, в отсутствие судей и арбитра.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 72; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!