Записанные рукой Гальфрида Монмутского 26 страница

– Все назад! – закричал он, махнув рукой в сторону леса.

Генри, лицо которого раскраснелось от жары и гнева, услышал его крик. Он оскалил зубы в злобной улыбке, но повернул коня и вместе со своими людьми последовал за Робертом. Один за другим они уносились прочь, а мятежники, тем временем, добежали до брошенного лагеря, и в дыму замелькали их фигуры с дротиками в руках. Кто‑то из оруженосцев повалился на землю, когда копье ударило его в бок. Другой дротик вонзился в круп коню, и обезумевшее животное взбрыкнуло, сбросив всадника. Рыцарь приземлился на крышу горящего шалаша и исчез в языках пламени, вихрем рванувших к небу.

Роберт уже почти достиг линии деревьев, а его брат и его люди скакали впереди, когда неразборчивые вопли мятежников заглушил крик. Обернувшись, он увидел, что к нему по траве бежит Хэмфри, а склон холма позади него уже объят пламенем. Рыцарь бежал из последних сил, а следом за ним мчалась толпа мятежников, оглашая воздух воинственными воплями, от которых кровь стыла в жилах. Роберт развернул Хантера. Он услышал предостерегающий крик Эдварда, но не обратил на него внимания. Вонзив шпоры в бока коню, он галопом помчался навстречу рыцарю, а затем заставил Хантера резко остановиться на полном скаку. Когда Хэмфри ухватился за луку седла у него за спиной, конь пошатнулся под двойной тяжестью. Роберт вцепился свободной рукой в дублет Хэмфри, помогая тому вскарабкаться на круп лошади. Обхватив его руками за пояс, Хэмфри оттолкнулся от земли и повис поперек седла у Роберта за спиной. Брюс уже собрался дать Хантеру шпоры, когда увидел, что к ним мчится еще одна фигура. Это был оруженосец из его поместья в Эссексе. За ним по пятам гнались мятежники. Юноша отчаянно кричал, и лицо его было искажено ужасом.

– Скачи! – заорал Хэмфри.

Но Роберт помедлил еще какой‑то миг. На лице оруженосца вспыхнула безумная надежда, и он помчался вперед из последних сил. Несколько мятежников остановились и подняли оружие. Роберт предостерегающе крикнул, увидев, что дротики взвились в воздух. Один из них ударил оруженосца в спину, когда тот занес ногу для очередного прыжка. Юношу швырнуло вперед, и он схватился обеими руками за острие, которое пробило ему дублет, высунув наружу острое жало.

– Роберт! – заорал ему на ухо Хэмфри.

Роберт ударил Хантера каблуками в бока, когда оруженосец бессильно повалился на землю. Еще несколько мятежников остановились, чтобы прицелиться, но их дротики вонзились в траву вокруг лошади, которая уносила двоих седоков к лесу, оставляя позади горящий поселок.

Роберт стоял на зубчатой стене с бойницами, бездумно глядя на залитое лунным светом широкое устье реки. По другую сторону выгнул спину мыс, который на фоне далекого моря выглядел каким‑то диковинным зверем, припавшим к земле перед прыжком, и спина его серебрилась в призрачных лучах ночного светила. Воды реки, исчерченные полосами грязи, стекавшими с берегов, блестели в ночи, как треснувшее зеркало.

Стояла уже поздняя ночь, но городок Конви, прилепившийся к замку, был залит ярким светом факелов. Цепочки огней ползли по улицам, когда солдат разводили по казармам, а маркитантки, следовавшие в обозе, располагались в новых, пусть и временных, домах. По другую сторону реки, воды которой омывали северо‑восточные стены замка, тоже плескалось море огней. Одни горели дальше, другие – ближе: это полки и отряды, не успевшие переправиться до наступления темноты, располагались на ночлег. Можно было не сомневаться в том, что окончательная перегруппировка сил займет еще несколько дней.

Полк Варенна вышел к этим берегам несколько часов тому, перед самым заходом солнца. Вырисовывавшийся на фоне темно‑багрового неба на высоком скалистом утесе, замок Конви показался усталым и измученным солдатам нереальным и сказочным видением. Его выкрашенные известкой стены, белые, как снег, гордо вздымались на обрывистых скалах, сбегавших к самой реке, где отражались в ее темных глубинах, и столбы света от фонарей на зубчатых парапетах сверкали на поверхности, подобно драгоценным камням. Король прибыл в замок раньше всех, и на четырех изящных башенках, венчавших северо‑западный бастион, развевался его ярко‑алый штандарт с тремя львами. Щиты с таким же гербом висели и на зубчатых стенах, а входы в башни украшали другие гербы и родовые цвета, отмечая покои графов и баронов. Позади замка города, обнесенного стеной, над которой через равные промежутки возвышалась двадцать одна башня, поднимались холмы, постепенно переходя в горную гряду Сноудон, вершины которой терялись в облаках и наступившей темноте.

Вид замка вызвал нешуточное облегчение в войске Варенна, и впервые за много дней на лицах мужчин появились улыбки, а в рядах послышались смех и шутки. Атака в злополучном поселке на склоне холма показала, что в лесах не только таится смертельно опасный враг, который знает окружающую местность, как свои пять пальцев, но и ловко пользуется своим преимуществом, так что воинам приходилось постоянно пребывать настороже. Когда лодки несли их на другой берег, к деревянному пирсу, к которому сбегала каменная лестница, петлявшая между обломками скал к самым воротам, кое‑кто даже затянул бравую походную песню.

Но Роберт не улыбался и не принимал участия в разговорах. Во время переправы он оказался напротив одного из своих рыцарей из Эссекса – отца оруженосца, погибшего в засаде. Рыцарь не упрекнул его в смерти сына, с мрачным видом выполняя все его распоряжения. Но перед внутренним взором Роберта стояло лицо молодого оруженосца, отчаянно спасающегося бегством, за спиной которого спокойно прицеливались мятежники, и он всматривался в суровые черты пожилого мужчины, тщетно пытаясь подобрать нужные слова и не находя их.

Их поспешное отступление из объятого огнем поселка напоминало паническое бегство. Сломя голову они мчались по просеке, и Хэмфри крепко держался за пояс Роберта, сидя позади него. Некоторое время они еще слышали шум погони, но крики мятежников стихли задолго до того, как они выбрались на утоптанную просеку и встретились с главными силами своего полка. И здесь Хэмфри, Генри и Роберту пришлось объяснять разъяренному графу де Варенну, в какую ловушку они угодили по собственной глупости. На следующее утро Варенн и Линкольн повели своих ветеранов по их следам к поселку, а трое молодых людей, получив взбучку, остались в обозе. Еще через день воины вернулись, покрытые кровью и славой. Они выследили повстанцев, ушедших из сожженного дотла поселения, в которое так ловко заманили молодых рыцарей, в свою лесную базу в нескольких милях к северу. И здесь уэльсцам была устроена кровавая бойня, в которой они сполна заплатили жизнями за самоуверенность. Но Варенн не дал своим людям возможности насладиться одержанной победой, обвинив троих молодых людей в том, что их глупая горячность стоила его войску двоих рыцарей, четверых оруженосцев и шестерых лошадей. Хэмфри признался, что Роберт предлагал спешиться и окружить лагерь пешком, но граф не пожелал его слушать.

Оттолкнувшись от стены, Роберт зашагал по внутренней крытой галерее, протянувшейся вдоль всего внутреннего двора замка, над крышами и трубами, из которых в темное небо извергались клубы дыма. В переполненном дворе, вымощенном каменными плитами и застроенном бревенчатыми домами, царил хаос. В свете факелов оруженосцы тащили на плечах тюки с припасами и одеждой, следуя за своими хозяевами в отведенные для них помещения, а между ними сновали слуги, нагруженные одеялами и постельным бельем. Спустившись по каменной лестнице с галереи, Роберт уже подходил к башне, где расположился со своими людьми, как вдруг услышал, что кто‑то окликает его по имени. Обернувшись, он увидел Хэмфри.

– Я звал тебя трижды, – заявил ему рыцарь.

– Я ничего не слышал. – Роберт встретил взгляд друга и отвернулся, глядя на кишащий суматохой двор. Они почти не разговаривали с Хэмфри после нападения, если не считать того, что рыцарь поблагодарил его за спасение. А Генри он старался избегать вообще, что, впрочем, было нетрудно. Все трое держались особняком, чувство вины и неприязнь товарищей по полку ощущались буквально физически. – Тебе что‑нибудь нужно?

– Мне нужно, чтобы ты пошел со мной.

Роберт нахмурился. Сегодня ночью Хэмфри выглядел совсем другим. На его лице отражалось внутреннее напряжение, но оно было вызвано не тревогой или страхом, а нетерпеливым ожиданием.

– Я должен посмотреть, как устроились мои люди.

Но Хэмфри ухватил его за локоть.

– Пожалуйста, Роберт.

– Куда я должен пойти с тобой? – Помимо воли голос Роберта прозвучал жестче и грубее, чем он намеревался.

Хэмфри заколебался, но потом настойчиво взглянул ему в глаза.

– Ты мне доверяешь?

Роберт ответил не сразу. Он доверял Хэмфри, но, вспомнив, как рыцарь вошел в покинутый поселок – с решительным и неприступным видом, помедлил с ответом. До той поры ему не приходилось сталкиваться с этой стороной характера своего друга, и она изрядно удивила его. Но ему по‑прежнему нравился юноша и, говоря по правде, последние дни отчаянно не хватало его общества.

– Я доверяю тебе.

– Тогда идем.

Рыцарь вновь повел его по крытой галерее, мимо башен на северо‑восточной стороне, мрачной тенью нависавших над огороженными фруктовыми садами и огородами, от которых каменная насыпь сбегала к деревянной пристани, где до сих пор сгружали на берег припасы с последних лодок. Стражники, прячущиеся за выступами стен от порывов холодного ветра, провожали их внимательными взглядами. Наконец, друзья подошли к башне, бойницы которой смотрели поверх городских крыш на купающиеся в лунном свете склоны холмов. Когда Хэмфри отворял перед ним дверь, Роберт заметил свисавший из окна над головой голубой рыцарский стяг.

Круглая комната на нижнем этаже весьма походила на его собственную, почти пустую, если не считать огромного камина и нескольких вытертых подушек в каменной нише у окна со свинцовым переплетом. В небольших квадратиках оконных стекол плясали отсветы пламени в камине. Вдоль стен выстроились тюки и сундуки, все еще не разобранные. Единственное отличие от комнаты Роберта заключалось в том, что здесь, у Хэмфри, собралась большая группа людей.

У самого окна, в желтой накидке, украшенной зеленым орлом, стоял Ральф де Монтермер, рыцарь из личной свиты короля. На подушках неподалеку от Ральфа устроился молодой Томас Ланкастер, начавший эту кампанию в качестве оруженосца графа Эдмунда. Рядом с камином стоял Генри Перси, коренастую фигуру которого подсвечивало оранжевое пламя. Его холодный оценивающий взгляд был устремлен на Роберта. Возле него виднелась высокая и поджарая фигура Ги де Бошама, брата Елены. Здесь же находился рыцарь из свиты короля, спокойный и куртуазный мужчина по имени Роберт Клиффорд, и трое других рыцарей. Все молчали, когда Хэмфри закрыл дверь. Роберт вдруг заметил, что перед каждым из них на полу лежит щит. Ярко‑алый цвет в темноте казался почти черным, зато золотой дракон дышал пламенем и его контуры на щите казались живыми, они двигались. Он заметил также, что в центре комнаты лежит еще один такой же щит, по всей видимости, ничейный. При виде его Роберт ощутил прилив возбуждения.

– Мы хотим, чтобы ты присоединился к нам.

Роберт повернулся к Хэмфри, чье широкое лицо заострилось в изломанных тенях, падающих на него. Приятель жестом указал на остальных рыцарей, которые, как по команде, подняли щиты и встали вокруг того единственного, что продолжал лежать на полу. Поначалу, после рыцарских схваток на турнире в Смитфилде, Роберт решил, что щиты – неотъемлемая часть снаряжения некоторых его участников, нечто вроде знака отличия, заработанного по количеству одержанных побед. Но потом, в последующие месяцы, видя, как слаженно действуют члены этой тесной группы при дворе, причем Хэмфри был чем‑то вроде мозгового центра, он заподозрил, что у них более широкие цели. Это подозрение превратилось в уверенность на марше в Уэльс, когда он стал невольным свидетелем полного недомолвок и намеков разговора о короне короля Артура и пророчестве. Роберт хотел присоединиться к ним не только из любопытства, но еще и потому, что видел, каким уважением пользуются эти молодые люди при дворе и у самого короля. Многие годы Брюсы занимали важные посты в государстве, вращаясь в высших эшелонах власти, пользуясь покровительством королей и уважением остальных пэров. Но теперь этому пришел конец. Именно король Эдуард навлек на них опалу, остановив свой выбор на Баллиоле, и Роберт презирал его за это. Но ненависть уступила место прозрению, когда он понял, что ему предлагают в этой освещенной огнем камина комнате.

Не говоря ни слова, он шагнул в центр рыцарского круга, и Хэмфри замкнул его за спиной Роберта.

– Подними щит, – начал Хэмфри. Он приподнял руку, призывая друга не спешить, когда тот наклонился за ним. – Но только если ты хочешь стать частью целого, частью круга, все члены которого связаны верностью королю и его делу.

Роберт выпрямился, чувствуя, что сначала должен выслушать Хэмфри до конца.

– Десять лет тому, после победы над Льюэллином ап Граффадом, король Эдуард создал рыцарский орден, которому доверил величайшее знание нашего времени. Через несколько месяцев после того, как Льюэллин был повержен, наш король побывал в Нефине, небольшой деревушке, расположенной неподалеку от того места, где мы находимся сейчас, там, где были обнаружены и переведены пророчества Мерлина в изложении Гальфрида Монмутского. И там, в бывшей цитадели Льюэллина, король Эдуард нашел последнее из этих пророчеств. То самое, которое не было переведено Монмутом. То самое, которое оставалось неизвестным долгие столетия, сохраняемое в тайне уэльскими принцами Гвинедда.

Роберт знал о Монмуте и его сочинениях. У его брата Александра была книга «История королей Британии», которую он однажды пролистал. Однако «Пророчества» он не читал и понятия не имел, что очередное из них было обнаружено совсем недавно.

– Король поручил одному уэльсцу, оставшемуся верным ему, перевести Последнее Пророчество, после чего представил текст своим рыцарям, которые поклялись помочь выполнить содержащиеся в нем указания. В качестве символа сплотившей их цели король приказал изготовить Круглый Стол по образу и подобию того, что был при дворе короля Артура. Теми рыцарями были наши отцы, деды и братья, – продолжал Хэмфри, обводя взглядом молчаливых молодых людей, стоявших вокруг Роберта. – И теперь мы идем по их стопам. Наша цель состоит в том, чтобы доказать – мы достойны так же служить королю, как это делали они, и однажды занять места за этим столом, разделив славу правления.

– Мы – Рыцари Дракона, – сказал Генри Перси, и его сильный голос прозвучал за спиной у Роберта, – названные так в память о знамении, которое явилось во сне Утеру Пендрагону, знамении, которое помогло Мерлину предсказать, что Утер станет королем, а его сын Артур будет править всей Британией.

Генри умолк, и слово взял Томас Ланкастер, продолжив своим чистым и звонким юношеским голосом:

– Гальфрид Монмутский рассказывает нам об упадке Британии, наступившем после смерти Артура, во время вторжения саксов. Он пишет, что в то время Господь послал ангела сообщить бриттам, что они более не будут править своим королевством. Но однажды, в будущем, во время, предсказанное Мерлином, если удастся собрать все реликвии вместе, королевство вновь станет единым и в нем воцарится мир и благоденствие.

– В Последнем Пророчестве, – подхватил Ральф Монтермер, – найденном в Нефине десять лет тому, перечислены эти реликвии: трон, меч, жезл и корона. Это – королевские регалии Британии, которые сначала носил основатель наших земель, Брут из Трои. После его смерти четыре реликвии и само королевство было разделено между его сыновьями. С этого разделения и начался долгий упадок Британии, сопровождавшийся войнами, голодом и бедностью. В Последнем Пророчестве сказано, что нашим землям грозит окончательное разрушение, если только все четыре реликвии не будут собраны под рукой одного правителя.

Следующим вновь заговорил Хэмфри:

– Корона, упоминаемая в пророчестве, – это диадема, которую носил сам Брут и которая с тех пор передавалась всем королям Британии. Эту корону носил и Артур, передавший ее своему кузену в Камбламе, после чего след ее потерялся, пока Льюэллин ап Граффад не объединил Уэльс властью, заключенной в ней. И теперь мы должны найти эту корону. Если ты согласен посвятить свою жизнь поискам короны и доказать, что достоин стать однажды рыцарем Круглого Стола, тогда подними этот щит.

Когда Хэмфри умолк, Роберт понял, что пришел его черед. Его захлестнули мысли и мечты о сокровищах и рыцарских странствиях. Где‑то глубоко‑глубоко в памяти вновь зазвучал голос его приемного отца в Антриме, рассказывающий о Финне мак Кумале и его воинах. Тогда он с благоговейным трепетом слушал эти легенды, гадая, ожидают ли его самого подобные приключения. Но чем старше он становился, тем яснее понимал, что взросление означает долг, обязанности и участие в политических интригах, а не великие открытия, турниры и славу, и легенды эти постепенно стирались в его памяти. То, о чем сейчас говорили эти молодые люди, представлялось ему нереальным, но их торжественные и серьезные лица свидетельствовали о том, что это правда, и от осознания этого факта по спине у Роберта побежали мурашки, а старые сказки детства вдруг обрели плоть и перед ним открылись блистательные возможности. Он заколебался на мгновение, сознавая, что клятва, которую он сейчас собирался принести, будет столь же священной, как и присяга на верность, и что она навечно свяжет его вассальным обетом перед королем. Слова Хэмфри эхом зазвучали у него в ушах… занять свое место за этим столом, разделив славу правления . Наклонившись, Роберт поднял щит с золотым драконом.

Атмосфера мгновенно разрядилась, и молодые люди заулыбались и закивали головами.

К нему подошел Хэмфри.

– Добро пожаловать, – сказал он и раскрыл Роберту объятия. Роберт заколебался, не желая разрушать торжественное очарование момента, но потом понял, что все‑таки должен задать вопрос, не дававший ему покоя.

– Все ли были согласны принять меня? – Он знал достаточно, чтобы не сомневаться в том, что и Эймер де Валанс также входил в орден.

– Остальным скажут обо всем позже. – Похоже, Хэмфри догадался, что он имеет в виду. – Но они все равно не смогут отвергнуть тебя. Сам король дал разрешение.

– Король Эдуард знает обо всем?

– Я разговаривал с сэром Джоном де Варенном, и он лично обращался к королю с прошением принять тебя в наши ряды.

Роберт кивнул, втайне довольный тем, что ему удалось произвести хорошее впечатление на короля, несмотря на очевидную оплошность во время марша.

К ним подошел Ральф Монтермер, держа в руках два кубка с вином, которые он и протянул друзьям.

Роберт взял свой.

– Если корона короля Артура – только одна из реликвий, то каковы же остальные три?

– Еще одной считается Меч милосердия,[45] – пояснил Ральф, прежде чем Хэмфри успел открыть рот, чтобы ответить. – Клинок некогда выковал сам святой Эдуард Исповедник,[46] но его происхождение покрыто мраком и оставалось неизвестным, пока не было найдено пророчество. Король хранит его в Вестминстере.

– А жезл? Трон? Они тоже у него уже есть?

– Еще нет, – отозвался Хэмфри, поднимая свой кубок. – А теперь давай выпьем, брат!

Роберт поднес кубок к губам и сделал большой глоток, ощущая на себе пристальный взгляд Хэмфри.

– Где ты был вчера ночью?

Роберт обернулся, заслышав обращенный к нему вопрос. Его брат Эдвард, сложив руки на коленях, присел на корточки у стены в оружейной комнате, которая выходила во внутренний двор крепости. В воздухе стоял резкий скрежет – это Нес перекатывал кольчугу Роберта в бочке с песком, чтобы удалить ржавчину с металла. Здесь были и другие люди, они чинили кольчуги и точили мечи. По двору гулял порывистый холодный ветер, швыряя им в лицо горсти песка. Перед самым Рождеством этот ветер принес к ним и первый снег, но он быстро растаял. Правда, свинцовые тучи, ползущие низко по небу, вновь грозили пролиться дождем со снегом.

Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 90; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 21 22 23 24 252627 28 29 30 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!