Телеграмма морского отдела 12-й армии начальнику оперативного отдела Днепровской военной флотилии В.Е.Дьяченко о боевых задачах флотилии на Припяти 10 страница
Между тем эта публикация, к слову сказать, крайне неряшливо подготовленная, предпринималась в четко обозначенных политических целях и не предназначалась для научных исследований. Как не предназначалась для аналогичных целей и подобная ей публикация, годом позже появившаяся в Ковно и также носившая обличительный характер . Мы имеем в виду книгу К.Б.Езовитова “Белорусы и поляки: Документы и факты из истории оккупации Белоруссии поляками в 1918 и 1919 гг.”
Сторонник наиболее догматических и консервативных взглядов на проблемы археографии, возглавлявший в 1960—нач. 1980-х гг. кафедру археографии Московского историко-архивного института, проф. М.С.Селезнев до недавнего времени, например, продолжал настаивать на необходимости включения оперативных публикаций в объект археографии . Как ни странно, подобную точку зрения разделяет и нынешний руководитель Росархива, член-кор. РАН В.П.Козлов, связывая начало систематической подготовки документальных публикаций в России с именем Петра 1. “Именно при нем,--пишет он в дискуссионной статье о теоретических основах археографии,--возникла практика опубликования официальных документов—императорских указов, распоряжений высших и местных правительственных учреждений” Заметим, что данное положение вызвало критическое замечание со стороны участника дискуссии Б.Г.Литвака. В нем он увидел продолжение смешения археографических и неархеографических публикаций, характерных для советской археографии.
|
|
|
Так что же следует понимать под археографической публикацией документов и в чем состоит ее отличие от иных документальных публикаций, предпринимаемых разными людьми в разное время и с разными целями?
В предыдущей лекции уже отмечалось, что традиционно основное внимание археография уделяет ретроспективным публикациям документов. С учетом этого обстоятельства (т.е. времени создания документов), а также принимая во внимание целевое назначение публикации, можно выделить признаки, наличие которых дает возможность отнести публикацию к разряду археографических.
Итак, археографической может быть публикация, которая осуществляется в целях познания, или способствования познанию прошлого (а не в управленческих и иных целях.). Во-вторых, публикуемый документ берется из архива (музея, рукописного отдела библиотеки, частной коллекции, среды бытования), а не из текущего делопроизводства. В-третьих, публикацию осуществляет археограф ( а не создатель документа), причем источник не только вопроизводится, но и “обогащается” археографическим оформлением и научно-справочным аппаратом .
Такое определение археографической публикации исключит из объекта археографии многочисленные оперативные публикации в различных официальных и ведомственных изданиях (помещенные в последних документы могут выступать и выступают как в качестве объекта публикации, в том числе и археографической, так и в качестве объекта исследования историков и представителей других наук), широко выходившие до недавнего времени “труды”, “сочинения”, “статьи и речи” партийных и государственных деятелей при их жизни, а также прижизненные издания воспоминаний участников революцинных событий, фронтовиков, партизан, подпольщиков, ныне издающиеся “записки”, “размышления”, “исповеди” и пр. политических лидеров, военных, представителей политического истеблишмента и т.п.
|
|
|
Главной задачей археографической публикации является обеспечение доступности включенных в нее документов для широкого круга читателей ( в том числе и ученых-исследователей). Она призвана если не заменить, то минимизировать обращение исследователя в архив , что, как мы отмечали в предыдущей лекции, само по себе бывает в ряде случаев затруднительно, а порой и невозможно.
Несколько слов о том, как понималась сущность документальной публикации в разное время. Уже начиная с ХУ111 в. в Беларуси, Польше, России, Украине начинает осознаваться практическая значимость научных публикаций документов.С ее учетом были изданы в 1758-59 гг 1 и 5-й тома из запланированных восьми сборника документов “Codex diplomaticus Regni Poloniae et Magni Ducatus Lithuaniae…” (составитель--уроженец Лидского повета Матей Догель (1715—1760 ); в 1761—1777 гг.-- т. 1-5 “Historiarum Poloniae et Magni Ducatus Lithuaniae scriptorum…collectio…” (составитель-- Митцлер де Колофф (1711—1778 ) .
|
|
|
Один из основоположников источниковедения и археографии в России, ученик крупнейшего представителя библейской экзегетики в Германии Михаэлиса, Август-Людвиг Шлецер (1735—1809 ) полагал, что для издания летописей необходимо сравнение многих списков с целью создания “совершенной и совсем верной Российской истории”. Подготовленная им и изданная в 1767 г. первая часть Никоновской летописи отличалась большой тщательностью. В предисловии к ней Шлецер отмечал: “Всякий лист правлен был по крайней мере четыре раза; и всякий раз сношон был не только от слова до слова, но и от буквы до буквы с подлинником” как переписчиком С. Башиловым (1740—1770), так и самим Шлецером .
Другой видный российский археограф (и одновременно просветитель) Н.И.Новиков (1744—1818 ), внесший большой вклад в развитие русской археографии, отмечал большую пользу для ученых “от издания во свет манускриптов”. Благодаря практической деятельности по публикации документов, он едва ли не впервые в российской археографии вышел на методические обобщения, касавшиеся необходимости точной передачи текстов, составления к публикуемым документам указателей, примечаний, легенд и т.п. В статье об издании “Древней российской вивлиофики”, помещенной в 4-м номере “Санктпетербургских ученых ведомостей” за 1777 год, он, в частности, писал:”Впрочем, желали бы мы, чтобы при издании подобных сим записок, каковые составляют Древнюю российскую вивлиофику, наблюдаемо было следующее: чтобы прилагаемы были ко всякой части алфавитные росписи находящимся во оной части материям, которые при книгах сего рода весьма нужны для приискивания желаемых вещей; чтобы сколько возможно делаемы были примечания на темные и невразумительные места и слова; чтобы в леточислении всегда прибавляем был год от Р.Х.; чтобы древнее правописание не было изменяемо на новое, а наипаче, чтобы ничего прибавляемо, убавляемо или поправляемо не было, но печатано было бы точно так, как обретается в подлиннике; и, наконец, чтобы означаемо было точно, откуду получен список, где находится подлинник, и каким почерком писан, старинным или новым” .
|
|
|
Критикуя А.-Л. Шлецера и его последователей за “буквалистский” подход при публикации документов, предполагавший сохранение в тексте всех ошибок писцов, вышедших из употребления букв, неверного словоразделения и т.п., будущий организатор археографической экспедиции в России П.М.Строев (1796—1876) считал, что “не в сохранениии древних букв и сокращений состоит истинная точность изданий исторических рукописей, но в правильном словоразделении. Старинные писцы наши писали сплошь, без всяких расстановок, а потому все искусство издателей должно заключаться в уменье рассекать сии сплошные строки и посредством препинательных знаков давать им надлежащий смысл. В подтверждение сего можно представить великое множество неправильных и даже смешных рассечений из всех доселе изданных летописей и других памятников древности. Например, в Русской летописи по Никонову списку, ч. У11, стр, 219, вместо и Нагаи бы к Асторохани кочевали напечатано: и Нагаи быка Сторохани кочевали...”.
Поэтому, готовя в 1820 г. к изданию летопись, обнаруженную в 1817 г. в Воскресенском монастыре (вышла в 2-х частях в 1820-21 гг. под названием “Софийский временник”), П.М.Строев в противоположность Шлецеру и его сторонникам, применил научно-критический прием при передаче текста памятника. В предисловии к изданию он, в частности, писал: “При печатании Временника Софийского наблюдаема была возможная точность...дабы доставить сему изданию сколь возможно более ясности, я должен был допустить следующие отмены против рукописей.: 1) исключил буквы, неупотребительные в нынешней гражданской печати, 2) дополнил слова, стоящие под титлами, 3) расставил в приличных местах препинательные знаки и 4) выправил орфографические ошибки писцов, нимало не касаясь древних грамматических форм, невразумительных архаизмов и самого выговора” .
Сущность и задачи археографической публикации документов были достаточно четко определены и белорусским историком и археографом М.В.Довнар-Запольским (1867—1934). Так, в упоминавшейся в историографическом обзоре нашего курса рецензии на 1-й том “Актов Литовской метрики”, подготовленный проф. Варшавского университета Ф.И.Леонтовичем, ученый отмечал: “Всякое издание первоисточника в археографическом отношении [подч. мною—М.Ш.] должно, по нашему мнению, преследовать троякую цель: Прежде всего, издание должно точно передавать подлинник. Во-вторых, издание должно дать в руки читателю все средства к тому, чтобы он мог самостоятельно отнестись к первоисточнику. Наконец, третья сторона издания—это та, чтобы оно давало возможность быстро ориентироваться в сыром материале. Тут все имеет значение, начиная с таких мелочей, как правильная пунктуация, вразумительность заглавий отдельных документов и кончая такими важными сторонами археографического издания [подч. мною—М.Ш.], как указатели, предисловие, группирующее материал и примечания” .
На значение археографической публикации указывал и зачинатель белорусской археографии И.И.Григорович в предисловии к “Белорусскому архиву древних грамот”. Он отмечал, что с появлением предпринятого по инициативе графа Н.П.Румянцева документального издания “Собрание государственных грамот и договоров” (вышло в 4-х томах в 1813-28 гг) “история нашего Отечества под пером искусным озарилась новым светом и трудолюбивому историографу принесла уже всеобщую дань признательности”.
Анализ этих и других многочисленных наблюдений российских, белорусских и др. историков ХУ111-ХХ вв. вполне определенно свидетельствует, что под археографической публикацией ими понималась публикация как единичных документов, так и их собраний с адекватным оригиналу текстом, снабженная научно-справочным аппаратом, облегчавшим работу исследователя с данной публикацией.
Очевидно, что появление документальных публикаций нельзя связывать только с развитием исторической науки, которая, как известно, сформировалась на довольно позднем этапе развития человеческого общества. Нельзя связывать ее и с появлением книгопечатания, хотя, разумеется, последнее значительно способствовало ее расширению. О публикациях документов в примитивной форме можно говорить, на наш взгляд, с зарождением письменности. И те немногочисленные, дошедшие до нас из глубокой древности письмена (на камне, бересте, пергамене и др. материале) могут и должны рассматриваться как прообразы появившихся .значительно позже археографических публикаций, предназначавшихся преимущественно для нужд исторической науки.
Еще в древности обнародование документов, осуществлявшееся в сугубо практических целях (политических, идеологических, религиозных и пр.) предпринималось как посредством их прочтения перед собравшимися, так и путем копирования. Известна, например, практика переписывания книг в специальных мастерских-скрипториях в монастырях Полоцка. Созданные по инициативе Евфросиньи Полоцкой в Х11 в., они стали центрами переписки книг. По свидетельству “Жития преподобной Евфросиньи Полоцкой” и сама Евфросинья занималась переписыванием книг: “..нача книгы писати своими руками” Из скрипториев книги затем распространялись по всей Полоцкой земле и за ее пределами .
Наряду с памятниками духовного содержания копировались и тексты литературного характера, тиражировались законодательные акты для знакомства с ними граждан. Документы копировались как для доведения их содержания до сведения и исполнения, так и в актуальных политических целях: для доказательства или подтверждения всевозможных имущественных, сословных прав, обоснования действий, изобличения политических противников и т.п.
На последнее обращали внимание многие исследователи, занимавшиеся изучением источников актового характера. Так, например, сравнительный анализ подлинных договорных грамот московских великих князей ХУ в. с их копиями, изготовленными гораздо позже, дал основание академику Л.В.Черепнину установить причину изготовления последних: “Обычно это делалось тогда, когда старый документ приобретал актуальное значение в политической борьбе более позднего времени” .
Зачастую документы копировались и с целью обеспечения их сохранности. На это указывает, например, переписка книг архива великокняжеской канцелярии—т. наз. Литовской метрики, предпринятая по распоряжению канцлера Великого княжества Литовского Льва Сапеги в конце ХУ1—нач. ХУ11 вв.. Подобная практика (замена обветшавших грамот на новые путем их копирования) широко применялась в средние века.
Постепенно сфера применения публикаций документов расширяется. Наряду с информационными появляются издания в справочных, учебных целях. К последним может быть отнесен и “Сборник палеографических снимков с древних грамот и актов, хранящихся в Виленском центральном архиве и Виленской публичной библиотеке” (Вильна, 1884) . Он включал ряд сделанных с помощью литографии снимков с пергаменных и бумажных грамот за 1432—1548 гг. , как ранее уже издававшихся, так и оригинальных и предназначался для овладения навыками работы с аналогичными документами как архивариусов, так и будущих исследователей, преподавателей гимназий, студентов и др.
Однако, и с появлением научных изданий документов, рассчитанных прежде всего на ученых, документальные публикации , предназначавшиеся для удовлетворения потребностей общества в ретроспективной информации, не исчезают. Таким образом, исходя из целевого назначения, можно говорить о существовании двух потоков документальных публикаций, условно названных археографическими и неархеографическими. Общим для них является объект публикации, т.е. документ, независимо от его вида, времени создания, места нахождения (в архиве, текущем делопроизводстве, среде бытования и т.п.). Общим также для обоих потоков публикаций является и наличие воспроизведенной информации ( текста ) документа.
Что касается различий, существующих между археографической и неархеографической публикациями, то их можно свести к следующим:
Во-первых, они, как уже отмечалось, различаются по целевому назначению, что, собственно говоря, и определяет характер работы составителя при подготовке документа к изданию. Целью любого неархеографического издания является донести до потребителя содержание публикуемого документа, познакомить его с имеющимся в документе описанием фактов, событий, не вдаваясь в подробности, связанные с происхождением документа, изучением личности его автора, установлением причин, вызвавших его появление и т.п. Публикуя, допустим, в сегодняшней газете текст вчерашнего выступления Президента Республики Беларусь, составитель (а им может быть как сотрудник Администрации Президента, так и работник редакции газеты) преследует лишь одну цель, а именно: довести высказанные в нем мысли и положения главы государства до читателя. Узнать из такой публикации нечто большее (например, о причинах выступления Президента, вариантах текста выступления, лицах, готовивших его, характере правок, внесенных главой государства при знакомстве с ним и т.д.) не представляется возможным, да это и не нужно, исходя из целевого назначения публикации.
Время создания документа при этом не играет существенной роли: точно так же, неархеографически может быть издан и текст выступления политического деятеля древности.
Неархеографически могут быть опубликованы и законодательные акты, как древние, так и абсолютно новые. В первом случае это может быть сделано для удовлетворения каких-либо учебных или иных (не связанных с научными) потребностей, во втором—для введения этих актов в жизнь современного общества. И в первом, и во втором случаях работать с такими публикациями исследователю (историку, юристу, политологу и пр.) крайне затруднительно, поскольку помимо текстов самих документов здесь не имеется никакой другой информации: о происхождении документов, этапах и особенностях их создания, существовании различных точек зрения у лиц, причастных к созданию документов и т.п.
Приведем несколько примеров подготовки публикаций как древних, так и современных актов законодательного характера. Так, в 1936 г. в Ленинграде проф. И.И.Яковкиным был подготовлен и издан сборник документов “Законодательные акты Великого княжества Литовского”. Он предназначался для студентов-- историков и юристов и включал 20 документов (полностью или в извлечениях); среди них—фрагменты трех редакций Статута Великого княжества Литовского 1529, 1566, 1588 гг., Судебник короля Казимира Ягеллона 1468 г., Устава на волоки 1557 г. и др. Кроме текстов документов, к тому же ранее уже публиковавшихся в других изданиях, дополнительной информации в данной публикации нет. Однако, с учетом назначения данной публикации (для учебных целей) она может быть причислена, как и аналогичная работа, подготовленная на юридическом факультете Белгосуниверситета—“Дагаворы і граматы як крыніца беларускага феадальнага права: Дапаможнік для студэнтаў юрыдычнага факультэта” (Мн., 2000)-- к разряду археографических изданий (учебного типа).
Совершенно иной характер носит подготовленный в 1960-80-е гг. сотрудниками МИД БССР совместно с Отделом правовых наук АН Беларуси двухтомный сборник документов “Белорусская ССР в международных отношениях: Международные договоры, конвенции и соглашения Белорусской ССР с иностранными государствами ( 1944—1959)” (Мн, 1960); Белорусская ССР в международных отношениях: Многосторонние международные договоры, конвенции и соглашения БССР ( 1960—1980)” (Мн., 1983). В отличие от вышерассмотренной публикации настоящая не носит учебного характера. Целью ее является свести воедино по возможности все, принятые республикой с момента ее вступления в ООН, международные договоры, соглашения и конвенции и таким образом облегчить работу дипломатов при подготовке в будущем аналогичных документов.
Здесь также кроме текстов документов, систематизированных по тематическому признаку, нет никаких других элементов, указывающих на то, что перед нами--археографическая публикация. Несмотря на то, что большая часть включенных в данный сборник документов к настоящему времени утратила свое практическое назначение, превратившись исключительно в исторические источники, двухтомник, тем не менее , не превратился в археографическую публикацию вследствие того, что при своем создании не преследовал ни учебных (как “Законодательные акты Великого княжества Литовского”), ни научных ( как продолжающееся документальное издание “Знешняя палітыка Беларусі”) целей.
Точно такой же неархеографической является и публикация ныне действующей Конституции Республики Беларусь с поправками и дополнениями, внесенными в ходе референдума 1996 г., растиражированная в республиканских периодических (официальных и неофициальных) изданиях, в форме брошюр и т.д. К числу неархеографических следует отнести и 8-томную публикацию собрания законов Речи Посполитой начиная с Х1У в. и до Четырехлетнего сейма включительно, предпринятую пиарами в 1733—1782 гг.в Варшаве и известную под названием “Volumina Legum”. ( В 1859-60 гг. сборник был переиздан в Петербурге Иосафатом Огрызко. В 1889 г. юридическая комиссия Академии наук в Кракове выпустила 9-й том “Volumina Legum”, в состав которого включила конституции сеймов 1782, 1784, 1786 и 1788-1792 гг.) И дело здесь не только в том, что это издание носит частный характер, но прежде всего в полноте корпуса опубликованных документов (пропущенными оказались многие конституции (до 1661 г.), относящиеся к Великому княжеству Литовскому), погрешностях, допущенных при передаче текстов, составе научно-справочного аппарата и т.д. .
Как выше уже отмечалось, целью археографического издания (прежде всего научного типа) является предоставить в распоряжение пользователя не только текст публикуемого документа, но и по возможности полную информацию о нем, которая в совокупности с текстом создаст как бы образ вводимого в научный оборот исторического источника. Исходя из этого историческая (как, впрочем и любая другая наука) стремится получить в свое распоряжение именно археографические издания, даже при наличии других, но неархеографических публикаций этого же документа. Отсюда проистекают неоднократные переиздания документальных памятников, имеющих особое значение, но предыдущие публикации которых не отвечают запросам исследователей.. Известно, например, что Соборное уложение 1649 г. помимо его двукратного издания в год принятия переиздавалось около десятка раз в ХУ111 в. и еще много раз в Х1Х --ХХ вв. Дважды издавались белорусско-литовские летописи только в серийном издании “Полное собрание русских летописей” (первый раз—в т. 17 ( 1907); второй раз—в тт. 32 (1975), 35 ( 1980). А наиболее любопытный летописный памятник регионального характера—Баркулабовская летопись—переиздавалась свыше десяти раз. Неоднократно переиздавался и такой важнейший памятник законодательного характера, как Статут Великого княжества Литовского .
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 160; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!