ПАКТ МОЛОТОВА– РИББЕНТРОПА И СЕНТЯБРЬСКАЯ ВОЙНА 8 страница
То же можно сказать и о нападениях Англии на французских военнослужащих в 1940 г. в Западной Африке, Сирии, на Мадагаскаре и др. Так, 24 июня 1940 г. английский флот вероломно напал на французскую эскадру в Мерсэль‑Кебире в Алжире. По условиям капитуляции Франции ее средиземноморский флот ушел из Тулона в Алжир, где должен был быть разоружен. В то время немцы никак не могли достать французские корабли в Алжире.
Однако британские адмиралы решили захватить французский флот не столько ради сиюминутных выгод, сколько имея в виду послевоенный раздел мира.
Английская эскадра внезапно открыла огонь по французским кораблям в Мерсэль‑Кебире. Это было не сражение, а скорее бойня. Часть французских кораблей была уже разоружена, а часть стояла в гавани так, что не могла вести ответный огонь. Всего в 1940 г. англичанами было убито несколько десятков тысяч французских военнослужащих.
Какова же современная реакция правительств и СМИ Англии и Франции на бесчинства англичан в 1940 г.? Да нет никакой реакции. Англичане и французы давно обо всем забыли, и никто не требует выплаты компенсации. Ни одна солидная газета или телекомпания не пропустит ни одного эксклюзивного материала – например о бойне в Мерсэль‑Кебире, хотя в специальной военной литературе все описано в деталях.
Так почему же сейчас не провести тщательное исследование катынского инцидента и не сделать это полностью прозрачным для специалистов всех стран, особенно для независимых специалистов, которых у нас, несмотря на «гласность» и «демократию», не подпускают на пушечный выстрел к катынскому делу? Причем следует наложить взаимный мораторий на сенсационные публикации в СМИ.
|
|
|
Ведь даже если версия о причастности НКВД к катынскому делу подтвердится, у русских людей к полякам может оказаться куда более длинный счет. В этом случае, почему не могут потребовать компенсации у правительства современной Польши, как правонаследницы Польши 1918–1939 гг., многие десятки тысяч родственников красноармейцев, погибших в польском плену в 1919–1921 гг., а также убитых солдатами Армии Крайовой в 1944–1945 гг.?
В любом случае честный счет окажется не в пользу ляхов. Так что стоит ли «мычать» польской коровушке?
Как же сложилась судьба польских офицеров, не расстрелянных в Катыни? Любопытно, что польские официальные лица и СМИ, столь много уделяющие внимания катынскому инциденту, практически забыли о сотнях польских офицеров, жандармов и разведчиков, которые действительно были расстреляны в 1939–1940 гг. в советских тюрьмах в Смоленске, Харькове и Калинине (и там же были похоронены). Всего их менее тысячи человек. Их судили как преступников в полном соответствии с тогдашними советскими законами, на каждого было заведено уголовное дело и т. д. Но почему‑то ни поляки, ни наши «демократы» не публикуют и даже не дают независимым исследователям ознакомиться с этими делами.
|
|
|
Как уже говорилось, большинство польских офицеров, оказавшихся в СССР, ненавидели не столько советские порядки, сколько русских вообще. Чтобы юридически получить полную свободу рук в отношении их, Особое Совещание при НКВД СССР признало большинство польских офицеров «социально опасными» и направило их в исправительно‑трудовые лагеря со сроками от 3 до 8 лет.
С началом Великой Отечественной войны советское правительство и эмигрантское польское правительство в Лондоне с помощью британских дипломатов кое‑как уладили свои отношения.
30 июля 1941 г. в Лондоне посол СССР И.М. Майский и польский премьер В. Сикорский подписали соглашение, в котором советская сторона признала свои договоры с Германией, касающиеся территориальных перемен в Польше, утратившими силу. Стороны взяли взаимное обязательство оказывать друг другу помощь в войне против Гитлера.
Кадры будущей польской армии, которую предполагалось формировать в СССР, находились на положении военнопленных солдат и заключенных офицеров. 12 августа 1941 г. Президиум Верховного Совета издал указ об амнистии польских офицеров.
|
|
|
В преддверии визита в СССР премьера Сикорского (конец ноября 1941 г.) руководство НКВД составило для Сталина справки о польских военнопленных и настроениях в армии Андерса. В первом из документов указывалось, что всего в лагеря НКВД поступило 130 тыс. польских военнослужащих; из них передано немцам (до их вторжения) 43 тыс.; отправлено через 1‑й спецотдел в распоряжение УНКВД 15 тыс.; отправлено в пункты формирования польской армии 25 тыс.
Правительство Сикорского назначило командующим польскими частями, формирующимися в СССР, генерала Владислава Андерса. В сентябре 1939 г. Андерс командовал Новогрудской кавалерийской бригадой и 30 сентября был взят в плен Красной армией. Первоначально он находился в госпитале, а с декабря 1939 г. – в тюрьме. Андерс был настроен крайне антисоветски, но наше правительство согласилось с его назначением на должность командующего армией.
Советское правительство надеялось, что в конце 1941 – начале 1942 г. части Андерса примут участие в боях на советско‑германском фронте. Надо ли напоминать, что ситуация там была критическая, но польские офицеры категорически отказались сражаться на Восточном фронте. В результате советское правительство было вынуждено согласиться на эвакуацию армии Андерса через Иран на Ближний Восток. В марте – апреле 1942 г. через Иран проследовали 43 тысячи польских военнослужащих. В июле – августе (то есть в начале Сталинградской битвы) был проведен второй этап эвакуации польских военнослужащих. Всего из СССР в 1942 г. выехало 114,5 тысячи польских военнослужащих и членов их семей.
|
|
|
Но так поступили не все. Еще 22 июня 1941 г. 13 польских офицеров во главе с подполковником Зигмунтом Берлингом обратилисьс письмом к советскому правительству, в котором просили разрешения сражаться за свою родину против Германии. Позже Берлинг был назначен начальником штаба 5‑й пехотной дивизии в армии Андерса, но он с группой офицеров отказался ехать на Ближний Восток и остался в СССР.
В апреле 1943 г. Берлинг обратился с письмом к руководству СССР, где предлагал сформировать в СССР польские части. Понятно, что письмо Берлинга заранее было согласовано с соответствующими инстанциями, вплоть до Верховного главнокомандующего.
С 14 мая 1943 г. в Селецких военных лагерях под Рязанью началось формирование из добровольцев‑поляков, проживавших в СССР, 1‑й польской пехотной дивизии им. Костюшко. Командовать дивизией было поручено Берлингу, ставшему к тому времени полковником.
В августе 1943 г. дивизия вошла в формирующийся 1‑й польский корпус, а Берлинг получил чин генерал‑майора и был назначен его командующим.
12 октября 1943 г. первые соединения этого корпуса – 1‑я пехотная дивизия им. Костюшко и 1‑й танковый полк им. Героев Вестерплатте – около 12 тыс. солдат вместе с советскими дивизиями участвовали в наступлении под местечком Ленино, у так называемых Смоленских ворот.
В апреле 1944 г. 1‑й польский корпус был развернут в 1‑ю польскую армию, а Берлинг стал генерал‑лейтенантом. Следует признать, что советское командование включало в польские части не только этнических поляков, но и полукровок, а также лиц с польскими фамилиями, имевших лишь отдаленных предков – поляков. К середине 1944 г. в составе 1‑й польской армии было 4 пехотные дивизии и одна кавалерийская, 5 артиллерийских бригад и другие части; всего около 90 тыс. человек. Появилась и польская авиация, в составе которой было два авиаполка («Варшава» и «Краков»).
Параллельно с формированием польских частей в СССР и на Западе вооруженные соединения создавались и в оккупированной немцами Польше, включая территории, отошедшие в 1939 г. к СССР. 14 февраля 1942 г. лондонское правительство издало приказ об объединении вооруженных отрядов поляков в Армию Крайову. Прокоммунистические повстанцы в Польше через месяц объединились в Гвардию Людову.
В состав подразделений Армии Крайовой к 1944 г. формально входило до полумиллиона поляков. Однако Армия Крайова до августа 1944 г. ограничивалась мелкими разовыми нападениями на немцев, поскольку правительство Сикорского отдало приказ «держать оружие у ноги». Так эмигрантское правительство хотело сохранить личный состав Армии Крайовой до разгрома немецких войск в Польше, чтобы силовым способом обеспечить захват власти в стране.
Летом 1944 г. эмигрантское правительство решило, что такой момент настал. 6 июня 1944 г. в Нормандии высадились союзные войска, а 23 июня началось грандиозное наступление советских войск в Белоруссии – знаменитый «Пятый сталинский удар». Операция проводилась войсками 1‑го Прибалтийского, 3, 2 и 1‑го Белорусских фронтов при участии сил Днепровской военной флотилии. В составе 1‑го Белорусского фронта действовала 1‑я армия Войска Польского. К началу наступления в нем участвовало 2,3 млн. советских солдат и 79,9 тыс. поляков. Наступление проводилось по фронту шириной 1100 км. К 29 августа 1944 г. наши войска продвинулись на 550–600 км. Безвозвратные потери советских войск составили 178,5 тыс. человек, а санитарные потери – 587,3 тыс. человек. Поляки потеряли 1533 и 3540 человек.
24 июля советские войска освободили г. Люблин, а на следующий день 2‑я танковая армия вышла к Висле в районе Демблин и Пулавы. В тот же день войска 69‑й армии овладели городом Холм, а к исходу 28 июля вышли к Висле на участке Пулавы и Юзефув. 2 августа части 8‑й Гвардейской армии форсировали Вислу и заняли небольшой плацдарм в районе местечка Магнун.
В качестве примера интенсивности боев можно привести потери 2‑й танковой армии в боях с 5 июля по 29 августа 1944 г. Первоначально во 2‑й танковой армии состояло 810 танков и самоходок, в том числе 473 танка Т‑34. В боях было потеряно 989 танков и САУ (в том числе 632 Т‑34), что составило 122 процента и соответственно 134 процента от первоначальной численности.[305] Таким образом, если бы не непрерывный подход пополнений, 2‑я танковая армия была бы полностью уничтожена немцами. Нетрудно представить боеспособность 2‑й танковой армии после таких огромных потерь.
Воодушевленные успехами Красной армии прокоммунистически настроенные поляки на подпольном заседании в Варшаве в новогоднюю ночь 1944 г. создали верховный политический и административный орган власти – Крайову Раду Народову (КРН). Затем КРН принимает решение о создании в оккупированной Польше собственной Народной армии (Армия Людова).
При содействии советского правительства в мае 1944 г. в Москве состоялись переговоры между представителями КРН и Союза польских патриотов.[306] В итоге Союз признал руководящую роль КРН и согласился на подчинение КРН 1‑й польской армии. Естественно, что это подчинение было политическим, а оперативно армия подчинялась командованию 1‑го Белорусского фронта.
Таким образом, советскому правительству и польским левым партиям и движениям удалось создать собственный орган власти в Польше, который располагал польскими вооруженными силами и службой безопасности.
Польское правительство в Лондоне не могло не понимать, что решающая роль в разгроме Германии принадлежит СССР и что месяцем раньше – месяцем позже Красная Армия займет Центральную Европу. С точки зрения здравого смысла было целесообразно пойти на сотрудничество с Москвой, пусть даже ценой серьезных уступок. Но польские политики и генералы, каки летом 1939 г., потеряли всякое чувство меры и попытались возродить в Польше режим образца 1939 г., враждебный Кремлю. Надо ли говорить, что ни Сталин, ни советский народ в целом никогда бы не потерпели довоенной Польши в границах 1939 г.
Возникает резонный вопрос: на что надеялось эмигрантское правительство в Лондоне летом 1944 г.? Исключительно на конфликт между СССР и его западными союзниками или, попросту говоря, на Третью мировую войну. Вина польского правительства в развязывании Второй мировой войны ничуть не меньше, чем вина правительств Германии, Италии и Японии. А в 1944 г. у польского правительства, равно как и у Гитлера, оставалась единственная надежда на войну Англии и США против СССР.
Замечу, что Черчилль и его окружение могли легко приструнить лондонское правительство, но не только не сделали этого, но и поощряли Миколайчика и K°.[307] Видимо, Черчилль хотел немного поучить русских, но заранее решил не обострять отношения со Сталиным.
Глава 11
КРАХ ОПЕРАЦИИ «БУРЯ»
В связи с успехами Красной армии эмигрантское правительство и руководство Армии Крайовой разработали план операции «Буря». Согласно ему части Армии Крайовой должны были при отступлении немцев занимать крупные города, создавая там гражданские администрации, подчиненные Лондону, и встречать советские войска в роли хозяев, то есть законных властей. Для реализации плана предполагалось привлечь до 80 тыс. членов Армии Крайовой, находившихся главным образом в восточных и юго‑восточных воеводствах Польши и на территориях Литвы, Западной Украины и Западной Белоруссии.
План «Буря» предусматривал участие Армии Крайовой в изгнании немцев, допускал взаимодействие с частями Красной армии, но категорически предписывал «решительно противостоять» любым попыткам включить подразделения Армии Крайовой в состав Красной армии или польских дивизий, шедших вместе с ней с Востока. Командирам отрядов Армии Крайовой предлагалось по завершении военных операций оставаться в тылах Красной армии, действовать независимо от нее, препятствовать установлению власти КРН и обеспечивать утверждение администрации эмигрантского правительства.
Армия Крайова, «державшая ружье у ноги», мало досаждала немцам, и те в свою очередь сквозь пальцы смотрели на формирование частей Армии Крайовой. Это только в нашем и польском кино в каждой оккупированной деревне стояли немецкие части, и не простые, а элитные. На экране мы видим дюжих парней из СС, много танков и не каких‑либо старых немецких Т‑І или французских «Рено», а советских Т‑34, «загримированных» под «Тигры» и «Королевские Тигры».
На самом же деле в Польше и СССР в ряде районов на десятки километров не было немецких войск. Гарнизоны в тылу состояли из военнослужащих преклонного возраста и инвалидов. Поэтому Армия Крайова за два года существенно окрепла. Арсенал ее пополнился оружием бывшей польской армии, брошенным или спрятанным в 1939 г., и немецким оружием, похищенным или купленным у оккупационных войск. А с начала 1944 г. американские летающие крепости «Либерейтор» Б‑24, действовавшие с итальянских аэродромов, регулярно сбрасывали оружие на парашютах. Армия Крайова таким образом получила от западных союзников тысячи единиц легкого вооружения, включая минометы и крупнокалиберные пулеметы, а также современные мощные радиостанции. На парашютах сбрасывались и польские офицеры, прошедшие обучение диверсионной деятельности в Англии и США.
Но, несмотря на все это, план «Буря» был, мягко говоря, утопичен. Допускаю, что его можно было реализовать в 1939 г., когда бегущие польские части на десятки километров отрывались от своих преследователей, но в 1944 г. на Восточном фронте была совсем другая картина. Немцы сравнительно редко оставляли без боя населенные пункты. В большинстве случаев за каждый город шли упорные и кровопролитные бои, а германские войска постоянно переходили в контратаки. Окружение и полное уничтожение целых советских дивизий в 1944 г. было далеко не редкостью. В кино мы видим придурковатых немецких генералов, которых легко обводят вокруг пальца советские и польские разведчики. Увы, германские генералы и в 1944 г. в целом были на голову выше своих советских и западных противников. Германские части, существенно уступая Красной армии в численности, в целом были весьма мобильны, и генералам вермахта в 1944 г. удавалось добиваться большой концентрации личного состава и техники на угрожаемых участках фронта.
Реализация плана «Буря» началась весной 1944 г. на Волыни, а в июле продолжилась при освобождении Вильно (Вильнюса), Львова, ряда городов Люблинского и Жешовского воеводств. И во всех случаях эти операции потерпели полное фиаско.
Вот характерный пример. Лондонское правительство приказало генералу Вилку (Кульчинскому) овладеть Вильно до подхода советских войск. К Вильно подошла одна бригада Армии Крайовой. Немцы, естественно, ее разбили, и на том «занятие» Вильно было прекращено.
Зато после освобождения Красной армией района Вильно от немецких войск отряды Армии Крайовой развернули бурную деятельность. Согласно советскому секретному докладу Берии Сталину от 16 июля 1944 г., «…поляки безобразничают, отбирают насильно продукты, рогатый скот и лошадей у местных жителей, заявляя, что это идет для польской армии. Имеют место угрозы, что если местные жители Литвы будут сдавать продовольствие Красной Армии, то поляки их накажут…
…После очистки г. Вильно от немцев на городской Ратуше был вывешен Советский флаг. Через некоторое время ниже Советского флага появился польский флаг, который, правда, сразу же был снят. Вчера вечером в г. Вильно хоронили наших офицеров, погибших при взятии г. Вильно. Командир полка на могиле сказал, что они погибли за освобождение литовской столицы г. Вильно. Стоявшие два польских солдата обратились к нашему полковнику Капралову и заявили, что, видимо, выступавший не знает, что Вильно никогда не был и не будет литовским…
…В настоящее время поляки проводят усиленную мобилизацию в «Армию Краевую» и собирают оружие. Вчера была в городе задержана повозка с оружием, на которой ехал польский солдат. При допросе он заявил, что оружие собрано у населения и предназначено для польских бригад. Оружие изъято».[308]
Возникает риторический вопрос: какая сражающаяся армия стала бы терпеть у себя в тылу формирование враждебно настроенной армии, проводящей мобилизацию граждан и реквизиции в свою пользу и срывающей аналогичные мероприятия армии, сражающейся с сильнейшим врагом. Забегая вперед, я процитирую письмо Рузвельта Сталину от 6 февраля 1945 г., в котором американский президент констатировал правоту и решимость советского вождя: «…в отношении того, что ваш тыл должен быть обеспечен по мере продвижения вашей армии на Берлин… Вы не можете, а мы не должны терпеть какое‑либо временное правительство, которое будет причинять вашим вооруженным силам какие‑либо неприятности этого рода». Рузвельт шел еще дальше: «…Соединенные Штаты никогда не поддержат каким‑либо образом любое временное правительство в Польше, которое было бы враждебно вашим интересам».[309]
А еще раньше Молотов написал карандашную записку (видимо, Сталину): «Польша – большое дело! Но как организовывали] правительства в Бельгии. Франции. Греции и др., мы незнаем. Нас не спрашивали… Мы не вмешивались, так как это зона действий англо‑американских войск».[310]
От себя замечу, что американцы и англичане в 1944–1947 гг. решительно подавляли силой оружия любые прокоммунистическиеили националистические вооруженные отряды в своем тылу, если они мешали выполнению военных или политических задач союзников.
Так, американцы и англичане в 1945–1947 гг. не постеснялись использовать японские части для борьбы с коммунистами и националистами в Индонезии, Малайе, Бирме, Вьетнаме и Китае. Зато западные политики и СМИ льют крокодиловы слезы по поводу разоружения отрядов Армии Крайовой и арестов ее офицеров в 1944–1945 гг. Замечу, что с 1990 г. в этом хоре заметную роль играет и часть российских СМИ. Мол, обидели бедных поляков. К примеру, в районе Вильно к 3 августа 1944 г. было разоружено 7924 солдата и офицера Армии Крайовой. При разоружении поляков изъято: винтовок – 5500, автоматов – 370, пулеметов ручных и станковых – 270, орудий легких – 13, а также – автомашин 27, радиостанций 7, лошадей 720. Из 7924 солдат и офицеров 2500 солдат было размещено по домам, а 4400 солдат и офицеров отправлено на сборные пункты для фильтрации.[311]
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 206; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!