ЭРОТИЧЕСКИЙ ФАКТОР В ЦЕЛИТЕЛЬСТВЕ 6 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 6 из 24Следующая ⇒

цированной частью чьего-то тела, хотя в действительности мы общаемся с тем, кто разыгрывает нас. Впрочем, действительно ли "в действительности"? О какой действительности идет речь? Если мы говорим о самом диалоге, то диалог действительно, реально разворачивается между рукой и зрителем. Действительный, но не осознанный диалог разворачивается внутри личности человека, в которой живут, существуют персонажи — субличности. Личность — это синтез Субъекта и Объекта. Человек как личность предстает сам для себя в одно и то же время и как Субъект воли и действия, мысли и чувства; и как Объект воли и действия (самовоздействия), мысли и чувств (чувства, выраженные, проявленные, материализованные в телесные проявления). Собственная рука может стать объектом, на который будут направлены сильные чувства переживания, установки, воспоминания.

Пациентка с "омертвевшей" рукой долго не излечивалась, пока с ее рукой "разговаривали" в медицинских учреждениях: давали руке тепло УВЧ, парафинили, делали массаж, приводя в чувство онемевшую конечность. Вот, наверное, точный смысл "вялого истерического паралича", зафиксированный в языке, а затем и в реальных ощущениях человека — рука "немеет", то есть не говорит, молчит, не дает объяснений, почему не исполняет приказы головы. Другой смысл онемелости — утрата чувствительности, неотзывчивость, безответность, отсутствие реакции на воздействие — обращение. Рука "не хотела" или "не могла" по каким-то причинам вести себя нормально, быть живой; быть рукой, а не мумией.

В какой-то момент доктора и медицинские сестры перестали играть в игру "рука-мумия", на паралич руки не стали обращать внимания, больше говорили непосредственно с обладательницей этой "неговорящей" руки, интересовались ее жизненными планами и желаниями. И вот (о чудо!) однажды, пальцы сами собой зашевелились, а рука перестала "просто болтаться", в ней появилась упругость. Как-то незаметно руку удобно стало класть на подлокотник кресла, когда пациентка смотрела телевизор. И тогда окружающие

совсем забывали о ее параличе — рука покоилась на подлокотнике вполне естественно, а ее поведение было мотивировано. Еще через какое-то время, после того как пациентка заболела ОРЗ, перенесла высокую температур и общее недомогание, после того как ее лечили от простуды, а не руку, движения в парализованной руке практически восстановились полностью. Произошло это на девятом (!) месяце после похорон матери. Закончилась "работа горя", закончился срок траура, "родилась" новая личность, деперсонифицировалась "рука-кукла".

У Карела Чапека есть новелла о чехе Лойзике, который не хотел идти воевать за Австро-Венгрию. Призывник симулировал аппендицит, за что его тут же и прооперировали. Рана зажила очень быстро, а война затягивалась. И вот в один из обходов главного врача, который определял, кого на фронт, а кого — в тыл, Лойзик как-то инстинктивно "охромел" — поджал ногу так, что стал похож на одноногого. Увидел "калеку" главный врач штаба, немного безумный, и завопил: "Одноногий! Его домой, вас (это врачам) — на фронт". Лойзик был демобилизован и стал получать пенсию как инвалид. Он привык к своей роли и продолжал оставаться "калекой" и после войны. Через несколько лет он заметил, что "хромая" нога тоньше той, на которую он опирался во время ходьбы. Она стала очень слабой. Произошла атрофия на нервной почве — "дизюз" (disuse), как сказали бы полярники (от долгого бездействия любая функция организма атрофируется). Врачи разводят руками — "слишком поздно", произошли органические изменения. Лойзик в отчаянии, он ведь "косил", нога была совершенно здорова до получения "белого билета". Тогда он полностью признается в обмане и готов понести наказание. Однако никому не нужно его покаяние, да и что можно изменить — одна нога все равно "сухая". Лойзик с энтузиазмом добивается своего. Его начинают таскать по судам за обман государства и незаконное присвоение пенсионного пособия. А тем временем усохшая нога начинает крепнуть от постоянных тренировок и не только — существование ноги признано официально, он по официальным бумагам уже

не одноногий, а двуногий. Совесть его чиста, а "усыхала" нога потому, что он владел ей как бы "незаконно", ее не должно было быть, но она была. Не Лойзик был дезертиром, а его собственная нога. "Чистая совесть — лучшая охрана здоровья", — говорит К. Чапек словами своего героя, если бы люди жили по справедливости, то и не умирали бы вовсе.

Симптомы-компаньоны

В обоих случаях псевдопаралич руки и ноги.спас от чего-то неизвестного их обладателей. Молодую женщину — от необдуманного поведения в состоянии горя: неизвестно (ей, во всяком случае), что бы пришло на ум в состоянии отчаяния, на какой поступок она решилась бы? Во втором случае симптом был средством сохранения совести, а это важнее для личности, чем передвижение на обеих ногах. Исцеление же произошло "самопроизвольно", если можно так выразиться, при "нулевом плацебо", то есть при полном отсутствии специфического лечения и даже попыток обсуждения такого лечения. Только за счет того, что человек вовлекается в социальную жизнь, в дела других людей, приобретает возможность коммуницировать с живыми людьми, а не воображаемыми "личностями", воплотившимися благодаря мистическому переживанию в симптомы.

Для маленьких детей характерно появление воображаемых собеседников на стадии овладения речью. Как известно, сначала ребенок подражает окружающим взрослым: пытаясь произнести членораздельные звуки. Затем учится с помощью звукоподражания коммуницировать, сообщать другим о своих потребностях и слушаться команд. В период от 3 до 4 лет и появляется способность разговаривать с воображаемым собеседником. С одной стороны, это игра, с помощью которой ребенок обучается речемыслительной деятельности, как это хорошо показал Жан Пиаже. С другой стороны, это необходимый этап интериоризации психических функций (Л.В. Выготский), начальная фаза фор-

мирования внутреннего диалога и системы "Я-образа", системы самоуправления.

Ребенок не разговаривает сам с собой, он всегда разговаривает с "невидимым" другом, собеседником, компаньоном. Воображение помогает ребенку не испытывать болезненного чувства одиночества, покинутости, изолированности. Внутренний мир ребенка с овладением речью заселяется персонажами, с которыми он ведет длинные беседы-дискуссии. Эти беседы и учат его быть самостоятельным человеком. Это и есть, вероятно, "здоровый мистицизм" — способность интериоризировать внешнее поведение во внутренний план, делать внешнее внутренним, а затем внутреннее распознавать как внешнее. Сначала я учусь тому, что долька лимона вызывает у меня сильное слюнотечение и кислый вкус во рту. Затем я могу вообразить себе лимон (интерпоризация) и различные действия с ним. А затем я начинаю реагировать на внутренний образ (сочная долька лимона во рту) внешними реакциями слюнотечение, кислая гримаса на лице и т. д. То же самое мы проделываем с гораздо более сложными объектами — людьми и их образами.

Вильям Глассер, автор метода "терапия реальностью" (Reality Therapy), считает, что болезни — это форма неэффективного поведения, это выбор человека. В настоящее время чаще выбирают "престижные" болезни — психосоматические, о которых принято публично говорить и рассуждать о деталях, например, о коронарном шунтировании и инфарктах, язвах, гипертонии, остеохондрозе и т. д. Менее популярны сейчас психические болезни, особенно эпилепсия, хотя лет 100—200 назад это была "священная болезнь". В. Глассер считает потребность принадлежать, вовлекаться (любить и быть любимым), иметь идентичность одной из важнейших, базовых потребностей человека. Человек готов идти на любые варианты поведения, чтобы Удовлетворить эту потребность. Многие симптомы болезней и являются, по В. Глассеру, "компаньонами" человека, выполняющими роль любящего другого. В свое время Авиценна описывал ипохондриков, которые относятся к своей бо-

лезни, как к любимой: думают о ней, не способны отвлечься от любимого образа, ждут ее прихода с волнением и предвкушением, без конца говорят о прошлых приходах болезни и т. д. Налицо все признаки поведения влюбленного, но тогда встает вопрос, как же лечить такого "влюбленного"?

В. Глассер в книге "Общество идентичности" пишет, что доктора сами расстраиваются и приходят в замешательство, когда жизнь сталкивает их с фактами, доказывающими, что человек выбирает болезнь, например, психоз или другое "ментальное" или психосоматическое расстройство (W. Glasser, 1971, р. 59). Чтобы излечить такого пациента, доктору необходимо создать зрелую межличностную среду, которая бы вовлекла пациента в реальные социальные связи и выдернула бы из "само-вовлечения", компания с доктором должна быть интересней и полезней, чем компания с симптомами. Вот тут-то и поджидает доктора разочарование. Его научные знания о болезнях, его научный материализм вступают в конфликт с идеей "зрелого вовлечения": пациент нуждается в нем, как в реальном человеке, а не в его знаниях и медикаментах, Необходимо понять "мистику идентичности" и как-то правильно, по-человечески отреагировать на это вполне человеческое, целенаправленное, отнюдь не "ошибочное" поведение, а не защищаться от нужд пациента сверхсерьезностью, отрицанием очевидного, "справедливым гневом" и т. д. Психологическая слепота врачей и склонность наклеивать ярлыки ("шизофреник", "невротик" и пр.) лишают пациента шанса получить действительную помощь.

Мистика этичного

Кант, выдвинув свое учение о категорическом императиве, был не первым, кто пытался найти истинный смысл этики. Человек должен действовать не ради плодов, которых он ожидает от своих дел. Не для пользы своей и других он старается, а ради чистого, абсолютного, эмпирически необоснованного долга. Что же такое абсолютный долг челове-

ка? Это, как считает А. Швейцер, безграничная ответственность перед всем живущим. Основной этический принцип — высокое сохранение и поддержание жизни. Если мистика идентичности — это отождествление с мировым духом, принципом познания, в котором проявляется творчество созидания и разрушения жизни, то мистика этики — это полная, всеохватная этика. Высокое сохранение собственной жизни требует совершенствования, а высокое сохранение другой жизни требует самоотверженного сочувствия и помощи. То, что называется любовью, по сути своей есть благоговение перед жизнью.

Мы не можем ограничиться бытием исключительно для себя, поскольку наша жизнь возникает из другой жизни (родителей) и сама порождает другую жизнь (дети). Мы выходим за рамки собственной жизни, осуществляя связь между теми, кто жил до нас, с тем, кто будет жить после нас. Мистика этики расширяет границы нашей солидарности с другой жизнью гораздо дальше — до расширения родства со всем живым, до провозглашения связи человека со всеми живыми тварями. Чтобы было понятней, о чем идет речь, приведу пример из медицинской практики последних лет. В Новосибирске с энтузиазмом лечат дисбактериоз с помощью препарата "Наринэ" (оригинальной армянской закваски для молочно-кислого брожения). Мистика этичности при том заключается в особом мировоззрении, которое также необходимо иметь, как и препарат "Наринэ". Необходимо понять, а вернее принять как долг "высокого сохранения жизни" положение о том, что микроорганизмы, заселяющие наш кишечник, —- это живые существа, о которых нам надо заботиться, которых мы должны любить, к ним обращаться с глубоким уважением. "Они могут понять то, что мы о них думаем", — уверяют врачи своих пациентов, поэтому, принимая "Наринэ", нужно еще и мысленно помогать заселению или "великому переселению" колоний микроорганизмов, делать все возможное, чтобы они, колонии, жили мирно, не воевали друг с Другом. Это и есть, наверное, мистика этичного, о которой размышлял Альберт Швейцер.

Мистика этики очень реальна, основывается не на знании, а на непосредственном единении со всем живым. Она не нуждается в объяснениях мира, поэтому может вступать в конфликт с опытным знанием. Мистика этики признает, что всякое опытное знание ведет лишь дальше и дальше в глубь великой тайны, что все есть Воля к жизни. Поэтому этическая мистика относится серьезно к знающему незнанию (docta ignorantio), которое предполагает абсолютную таинственность и неисчерпаемость мира и жизни (А. Швейцер, 1988, с. 232). Преданность всему живому, возникающая из безграничной этической мистики, содержит в себе мировоззрение этического миро- и жизнеутверждения, независимое от всякого познания. Примером последовательного претворения этической мистики в нашей стране являются сторонники оздоровительной системы Порфирия Корнеевича Иванова. "Природа и человек — одно" — вот главная идея, к которой П. Иванов пришел от простой закалки. Суть практики оздоровления — вернуться к Природе, в естественный живой поток, где жизнь независима и способна защищать себя и от холода, и от голода. В то время как "искусственный" поток приучает человека к теплу, сытости, "дурману" и делает его зависимым от продуктов цивилизации, слабым и болезненным. В системе П. Иванова многих поражает, мягко говоря, "простота" изложения самой философии оздоровления, например: "Человек — это летающее вещество: сегодня здесь, а завтра там. Сегодня на земле, завтра в воде, но без воздуха ни шагу... Человек — это умственное такое существо... Человек есть кругозор мудрости, ноне наша смерть" (П. Иванов, 1990). Возможно, это и есть docta ignorantio. Опытное знание здесь не нужно — делай, то есть выполняй несложные правила, и будешь здоров: обливайся холодной водой, дыши чистым воздухом, прося у Матери-Природы здоровья, держи "свое в себе" (не плюйся, не сморкайся); здоровайся со всем живым, с миром в целом, с людьми; ходи босиком по земле; меньше ешь и спи, больше бодрствуй и т. д.

Я много лет знал одного инженера, который долго лечил "запущенный остеохондроз" и еще множество болез-

ней. Он один из первых увлекся оздоровительной системой П. Иванова, стал его верным сторонником. Однажды я его встретил на берегу Оби ранней весной, куда он выводил свою группу. Это был действительно другой человек: радостный, не рассуждающий о сложностях, как это было ранее, с громким "комсомольским" голосом и ухватками организатора агитбригады. Он рассказал, что забыл про болезни, поднимает легко любую тяжесть, поясница не болит (когда я с ним познакомился, он по 6—8 месяцев в году лечился от люмбаго). Никакой специфической терапии он, естественно, не признает. Лечится "силами Природы" и особым единением со всем живым — "высоким сохранением и поддержанием жизни". Это ли не пример этической мистики плацебо!

ЭРОТИЧЕСКИЙ ФАКТОР В ЦЕЛИТЕЛЬСТВЕ

Лечебный магнетизм

Остроумный Шамфор, наблюдая, очевидно, существующую в его время практику лечения "магнетизмом", приводит типичный медицинский анекдот. Доктор осматривает больную даму и ставит диагноз: "Ваша болезнь, мадам, происходит от того, что у Вас нет мужчины. И вот он перед Вами!".

А практика гипнотизации была в конце XVIII века такова: "магнетизер"-мужчина охватывал талию пациентки и наклонял ее, наподобие фигуры танго, так, чтобы она "падала", а он ее удерживал; при этом ему нужно было смотреть в глаза, сближать лица. В момент "кризиса" дыхание доктора и пациентки "соединялось" и прочее. Очевидно, память о таком начале "современной научной психотерапии" сохранилась до наших дней, поскольку на одной из учебных таблиц по психиатрии, выпущенных Медгизом, была фотография сеанса под названием "психотерапия". На ней был изображен доктор и молоденькая пациентка. Док-

тор держал пациентку за голову, обхватив ее так, словно приготовился к долгому, протяжному, глубоко проникающему поцелую. Их дыхание, очевидно, тоже соединилось. Какая женщина при таком лечении удержит свои симптомы, особенно, если это симптомы невротические, преходящие, связанные с дефицитом любви и общения? Редкая женщина дойдет до середины "сессии", не позабыв, от чего она пришла лечиться!

Леон Шерток (1993, с. 170) приводит некоторые выводы из тайного доклада Королевской комиссии Франции 1784 года, где осуждался месмеризм. Это был второй доклад, не для широкой публики. А в первом доказывалось отсутствие каких-либо научных доказательств существования "животного магнетизма" и целительных "флюидов".

Лечебные эффекты, которые все же были, и их нельзя было игнорировать, объяснялись результатом деятельности воображения, то есть плацебо-эффектом. В тайном докладе говорилось о том, что "животный магнетизм" опасен для нравов, поскольку пациенты в кризисе проявляют явные признаки сексуального возбуждения. Хотя дело было не в технике гипнотизации, а в физической близости разнополых врача и пациентов.

Страх перед сексуальностью в процессе лечения оставался длительное время, пока в работах 3. Фрейда не получил полную рационализацию — теорию трансверта и контр-трансверта. Врачу предписывалось осознавать свои сексуальные фантазии и влечения и оставаться полностью "нейтральным", какие бы страсти не кипели у его пациентов. В то же время широкая общественность поняла из психоанализа, что все болезни происходят из-за сексуальной неудовлетворенности, вытеснения сексуальной энергии (либидо) в бессознательное, из которого оно продолжает управлять сознанием с помощью симптомов. Таким образом, понятна становится связь между исцелением и эротизмом: выход сексуальной энергии, свободное проявление эротических чувств, а также "возгонка" их, сублимация, превращение в высокие порывы, в эстетическую деятельность дают человеку исцеление.

Влюбленность в доктора — один из самых распространенных мотивов, описывающих взаимоотношения между врачом и пациентом. Все истории, связанные с такой влюбленностью, заканчиваются исцелением болезни, а иногда и свадьбой. Если мы вспомним русский фольклор, то легко представим, что происходит с основными персонажами волшебной сказки — женихом и невестой. Пока они не поженятся, их преследуют несчастья и болезни: у невесты — болезни одержимости (она превращается во что-то мерзкое или недоступное для человеческого общения), а у жениха — болезни "утраты души" — депрессия, "кручинушка", беспомощность, бессилие.

Магические помощники и Сила любви спасают положение — препятствия преодолеваются, силы колдовства, зависти, злобы, силы Смерти терпят сокрушительное поражение, и влюбленные соединяются друг с другом для заключения брачного союза и счастья, о чем в дальнейшем описании всегда умалчивается.

"Химическая женитьба"

Эта книга появилась в XVI веке и считается манифестом розенкрейцеров. Ни одна работа в истории литературы не вызывала такого количества откликов и попыток интерпретации, как эта маленькая книга. Под символизмом алхимической женитьбы (Хол М.П., 1992, с. 279) средневековые философы скрывали секретную систему духовной культуры, с помощью которой они надеялись скоординировать "обрывки" человеческого и социального организмов. Имеется в виду, что человек состоит из духа, ума и тела, а общество — из церкви, государства и населения. Между "обрывками" нет любовного союза, поэтому и человек, и общество нездоровы.

Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 113; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!