Как устроить себе идеальный дневной сон
Пять видов восстановительных перерывов (на выбор)
Контрольный список для тайм-аута
Пауза как у звезд
Дайте детям передышку: практические доводы в пользу школьных перемен
Часть вторая
Начало, финал и то, что между ними
Глава 3
Начало
Начинать правильно, начинать заново и начинать совместно
Todo es comenzar á ser venturoso[9].
Мигель де Сервантес. Дон Кихот
Каждую пятницу Центры по контролю и профилактике заболеваний США публикуют «Еженедельный отчет о заболеваемости и смертности». Несмотря на то, что отчеты эти написаны сухим языком, присущим большинству официальных документов, их содержание может ужаснуть не хуже романа Стивена Кинга. В каждом выпуске вниманию читателей предлагается свежий ассортимент опасностей, не только в виде знаковых заболеваний вроде лихорадки Эбола, гепатита или лихорадки Западного Нила, но и менее известных – например, чумной пневмонии, особого, обнаруженного в Египте, вируса собачьего бешенства и повышенного уровня угарного газа в крытых катках.
Содержание выпуска бюллетеня за первую неделю августа 2015 г. было не более тревожным, чем обычно. Но пятистраничная передовая статья номера произвела на американских родителей удручающее впечатление. Центры по контролю и профилактике заболеваний выявили очередную опасность, угрожающую здоровью примерно 26 млн американских подростков. Согласно данным публикации, на молодых людей обрушился целый шквал потенциальных проблем:
|
|
|
• лишний вес, с большой долей вероятности могущий перерасти в ожирение;
• симптомы клинической депрессии;
• низкая успеваемость;
• повышенная предрасположенность к «развитию нездоровых привычек, таких как употребление спиртного, табакокурение и прием запрещенных наркотических средств»{139}.
В это же самое время ученые из Йельского университета занимались изучением напасти, угрожающей некоторым из старших братьев и сестер этих подростков. Нет, в данном случае она не подвергала риску их физическое или эмоциональное состояние (по крайней мере, пока), но зато подтачивала материальное положение. Эти молодые мужчины и женщины (в возрасте двадцати с небольшим лет и ближе к тридцати) забуксовали. Несмотря на высшее образование, они зарабатывали меньше, чем рассчитывали, получив диплом бакалавра, и значительно меньше выпускников совсем недавних лет. И проблема, к сожалению, носила отнюдь не краткосрочный характер. Пониженные зарплаты ожидали их в течение как минимум следующего десятилетия. Подобная тенденция наблюдалась не только среди данной группы молодежи. Той же болезнью переболели и некоторые из их родителей, оканчивавшие высшие учебные заведения в начале 1980-х гг., причем ее последствия они ощущают на себе до сих пор.
|
|
|
Что же случилось со всеми этими людьми?
Чтобы дать исчерпывающий ответ, потребовалось бы рассмотреть целый комплекс сложных биологических, психологических и политических факторов. Но суть данного феномена проста: все эти люди стали жертвами неудачного начала.
Проблемы подростков обусловлены слишком ранним началом учебного дня, что угрожает их способности к обучению. Проблемы двадцатилетних (а также части их родителей) коренятся в том, что они начали свою трудовую деятельность в период рецессии (в чем сами, разумеется, совершенно не виноваты), и это урезало их доходы на многие годы вперед.
Столкнувшись с такими неприятными проблемами, как неуспеваемость подростков или падение заработной платы, мы часто ищем ответы на вопросы, начинающиеся с местоимения «что». Что люди делают не так? Что они могут исправить? Что способны сделать для них окружающие? Но значительно чаще, чем нам кажется, наиболее убедительными будут ответы, имеющие отношение к времени, а чтобы получить их, надо начать вопрос с другого вопросительного местоимения – «когда». В частности, невероятно большое значение для личного и коллективного успеха может играть время начала (когда начинается учебный день или когда стартует карьера). Слишком раннее (до 8:30) начало учебного дня может вредить здоровью и успеваемости подростков, что, в свою очередь, способно впоследствии ограничить их в выборе жизненного пути. Для людей чуть старше начало трудовой деятельности в неблагоприятных экономических условиях может уменьшить возможности заработка и надолго затормозить рост их личных доходов. Влияние начала несоизмеримо больше, чем считает большинство обывателей. От начала сплошь и рядом зависит, каким будет конец.
|
|
|
Хотя мы не всегда можем сами определять момент старта, однако в силах повлиять на то, что происходит непосредственно после него, и в значительной степени воздействовать на последствия в случаях, когда начало не вполне задалось. Рецепт прост. В большинстве занятий надо ясно отдавать себе отчет в огромном значении начала и стремиться к тому, чтобы стартовать уверенно. Если это не получилось, можно попробовать начать заново. А если начальная фаза вне нашего контроля, следует заручиться поддержкой других людей и предпринять попытку группового старта. Три правила успешного начала звучат так: начинать правильно; начинать заново; начинать совместно.
|
|
|
Начинать правильно
В старших классах я 4 года занимался французским языком, однако не помню почти ничего из того, чему меня учили. Но сами по себе уроки французского запомнились одним аспектом, который отчасти может служить оправданием, почему я так и не освоил этот предмет. Французский язык у нас всегда был первым уроком, и занятия у мадемуазель Анли начинались, если не ошибаюсь, в 7:55. Для разминки она задавала традиционный вопрос всех преподавателей французского всех времен: «Сomment allez-vous?» («Как поживаете?»)
И неизменно получала от каждого из учеников одинаковый ответ: «Je suis fatigué». («Я устал»). Ричард устал, Лори устала, и сам я очень часто чувствовал себя «très fatigué», то есть «очень уставшим». Какому-нибудь случайно забредшему к нам на урок французу мы все, 26 моих одноклассников и я, наверняка показались бы жертвами удивительного случая коллективной нарколепсии. «Quelle horreur! Tout le monde est fatigué!» («Ужас! Устали все!»)
На самом деле всё было намного проще. Мы были обычными подростками, пытающимися включить свои мозги до 8 часов утра.
В главе 1 я уже писал, что в пубертатном периоде молодые люди проходят через самое глубокое хронобиологическое изменение в жизни. Они начинают позже засыпать и, в соответствии с биоритмами собственного организма, позже просыпаются утром. Этот период ярко выраженной «совиности» продолжается у них до двадцати лет с небольшим.
И тем не менее в большинстве средних школ этих отъявленных «сов» загоняют в рамки расписания, созданного для весело щебечущих семилетних «жаворонков». Результатом является хроническое недосыпание тинейджеров со всеми вытекающими для них последствиями. Вот что пишет по этому поводу журнал Pediatrics: «Подростки, которые спят меньше необходимого, в большей степени подвержены рискам депрессий, суицида и формирования вредных привычек, они также чаще попадают в автомобильные аварии. Имеются научные данные, подтверждающие наличие связи между дефицитом сна и ожирением и ослаблением иммунитета»{140}. Если ученики младшего возраста показывают лучшие результаты, когда экзамены проводятся с самого утра, то у подростков то же самое наблюдается в более позднее время дня. Слишком раннее начало занятий коррелирует с ухудшением оценок и плохими результатами тестирования, особенно по математике и языковым дисциплинам{141}. Более того, согласно результатам исследования, проведенного монреальским Университетом Макгилла и Институтом психического здоровья Дугласа, успеваемость школьников по – догадайтесь, какому предмету? – моему любимому французскому языку в значительной степени зависела от количества и качества сна учащихся{142}.
Массив имеющихся научных данных о наносимом хроническими недосыпами ущербе столь обширен, что в 2014 г. Американская академия педиатрии выступила с программным заявлением, призывающим школы начинать занятия не раньше 8:30{143}. Вскоре свое слово сказали и представители Центров по контролю и профилактике заболеваний, заключившие, что «перенос начала учебного дня в школах на более позднее время повысит успеваемость и улучшит состояние здоровья подростков, что благотворно скажется на всех слоях населения.
Во многих школьных округах – от Доббс-Ферри, штат Нью-Йорк, до Хьюстона, штат Техас, и австралийского Мельбурна – прислушались к рекомендациям ученых, вследствие чего достигли впечатляющих результатов. Так, например, социологи изучили данные 9000 учеников из 8 средних школ в штатах Миннесота, Колорадо и Вайоминг за 3 года. Все эти учебные заведения изменили свои расписания так, чтобы учебный день начинался после 8:35, в результате чего в каждой из школ выросла посещаемость и снизилось количество опозданий. Успеваемость учеников по математике, английскому языку, естествознанию и обществоведению улучшилась, и дети теперь демонстрировали более высокие результаты на итоговых тестах. Кроме того, после переноса в одной из школ начала занятий с 7:35 на 8:55, количество ДТП с участием водителей-подростков упало на 70 %{144}.
Другое исследование, в котором принимали участие 30 000 учеников из 7 штатов, установило, что спустя 2 года после перехода на более позднее начало учебного дня доля учащихся, окончивших среднюю школу, увеличилась на 11 %{145}. Авторы одного из обзоров публикаций на эту тему пришли к заключению о том, что перенос начала занятий на более позднее время способствует «повышению посещаемости, снижению количества опозданий… и улучшению успеваемости»{146}. Не менее важно и то, что ученики в этом случае чувствовали себя лучше не только на занятиях в школе, но и во многих других областях своей жизни. В значительном количестве исследований отмечается, что отсрочка начала учебного дня повышает мотивацию, укрепляет эмоциональное здоровье, снижает депрессивные настроения и уменьшает импульсивность{147}.
Интересно, что подобная мера оказывает благотворное воздействие не только на старшеклассников, но и на студентов высших учебных заведений. Так, сдвиг начала учебного дня в Академии военно-воздушных сил США на 50 минут способствовал повышению академической успеваемости: чем позже начиналось первое занятие, тем выше были оценки слушателей{148}. Более того, в журнале Frontiers in Human Neuroscience были опубликованы результаты исследования студентов высших учебных заведений США и Великобритании, авторы которого пришли к выводу, что занятия в университетах не следует начинать ранее 11 часов утра{149}.
Между прочим, это оправданно и с экономической точки зрения. Один экономист, исследовавший систему образования округа Уэйк, штат Северная Каролина, обнаружил, что «1 час отсрочки времени начала учебного дня повышает средний балл стандартных тестов по математике и литературе на 3 %», причем эффект этот наиболее выражен среди отстающих учеников{150}. Будучи экономистом, этот ученый также провел сравнительный анализ затрат и выгод, сопряженных с пересмотром расписания. И пришел к выводу: экономический эффект от переноса начала занятий на более поздний срок выше, чем практически от любых других возможных мер. Его точку зрения подтвердил и позднейший анализ, выполненный Брукингским исследовательским институтом{151}.
Тем не менее доводы педиатров всей страны и высокопоставленных чиновников от здравоохранения, равно как и практический опыт школ, изменивших устоявшуюся практику, по большей части игнорируются. На сегодняшний день лишь менее 20 % средних школ в США последовали рекомендации Американской академии педиатрии о переносе занятий на время позже 8:30. Учебный день американских подростков стартует в среднем в 8:03, что означает, что в огромном количестве школ уроки начинаются около 7 часов{152}.
Чем объяснить столь упорное сопротивление? Одна из главных причин: более позднее начало учебного дня неудобно взрослым. Администрация будет вынуждена перекраивать расписание школьных автобусов. Родители могут лишиться возможности по дороге на работу завозить детей в школу. Учителям придется дольше задерживаться после занятий. У тренеров может сократиться нагрузка.
Но в основе всех этих оправданий лежит не столь явное, однако не менее удручающее объяснение. Мы просто не воспринимаем проблемы, связанные с «когда», настолько же серьезно, как и вопросы, имеющие отношение к «что». Представьте себе такую ситуацию. В школах начались аналогичные осложнения (торможение учебного процесса и ухудшение здоровья учеников), но причиной их стало не слишком раннее начало занятий, а некий вирус, передающийся воздушно-капельным путем. Да родители принялись бы штурмовать учебные заведения, требуя принять экстренные меры и посадить детей на домашний карантин до устранения проблемы. Администрации всех школьных округов приступили бы к действиям мгновенно. А теперь вообразите, что существует некая проверенная, недорогая и простая в применении вакцина, при помощи которой можно избавиться от вируса и защитить всех учеников. Да все было бы сделано сразу же. Разве стали бы более 4/5 (то есть свыше 11 000) школьных округов страны игнорировать очевидное и придумывать отговорки? Да никогда! Это было бы морально неприемлемо и политически несостоятельно. Ни родители, ни учителя, ни общество в целом не потерпели бы такого.
Проблема времени начала занятий в школах не нова. Но слишком многие просто отмахиваются от нее, поскольку это проблема из разряда «когда», а не проблема категории «что», вроде вирусов или терроризма. «Часом позже, часом раньше: какая, в сущности, разница?» – вопрошают сорока- и пятидесятилетние педагоги. Что же, для некоторых учеников это может быть разницей между оконченным и неоконченным средним образованием. Для других это может обернуться отчаянной борьбой за средний балл и проблемами в изучении математики и языков, что позже повлияет на возможность поступления в университет и выбора достойной работы. А в отдельных случаях эта небольшая разница во времени способна облегчать страдания и даже спасать жизни.
Так что когда начинать, имеет огромное значение. Да, мы не всегда можем контролировать это. Но в данном случае – очень даже можем и, следовательно, обязаны.
Начинать заново
Наверняка вы хоть раз в жизни давали себе новогодние обещания: с 1 января такого-то года решали меньше пить, больше заниматься спортом или каждое воскресенье звонить маме. Возможно, вы держали слово и укрепляли свое здоровье и семейные связи. А, может быть, к февралю вы уже валялись на диване и, приканчивая третий бокал вина, смотрели какой-нибудь сериал, игнорируя мамины вызовы по скайпу. Вне зависимости от участи, постигшей ваши новогодние зароки, выбранная для них дата указывает на другое измерение важности начала.
Первый день года – то, что социологи называют «временной ориентир»{153}. Точно так же, как и ориентиры на местности («Чтобы попасть к моему дому, сверните налево за бензозаправкой Shell») люди используют и временны́е, в которых аналогами бензозаправок Shell служат определенные даты. Они выделяются на фоне бесконечной и ничем не запоминающейся череды дней, и именно эта их заметность и позволяет нам сориентироваться.
В 2014 г. трое ученых из Уортонской школы бизнеса при Пенсильванском университете опубликовали доклад на тему выбора времени. Это исследование стало настоящим прорывом, расширив наше понимание того, как работают временны́е ориентиры и как можно их использовать, чтобы лучше строить начальные этапы деятельности.
Хенгчен Дай, Кэтрин Милкман и Джейсон Риис начали с анализа поисковых запросов в Google за 8,5 лет. Они обнаружили, что 1 января количество запросов по слову «диета» всегда подскакивает примерно на 80 % по сравнению с обычными днями. Неудивительно, впрочем. Однако количество этих запросов возрастало также в начале каждого календарного периода: то есть в первый день месяца и в первый день недели. Их количество увеличивалось на 10 % даже в первый день после любого из национальных праздников. Все эти «первые» дни каким-то образом мотивировали людей.
Схожую картину ученые обнаружили и в занятиях спортом. Они воспользовались более чем годовым объемом данных о частоте посещений спортивного комплекса крупного университета на северо-западе США, где студенты должны прокатывать на входе свои идентификационные карты. Как и в случае с поисковыми запросами в Google, посещаемость спортзалов возрастала «в первые дни каждых новых недели, месяца и года». Но студентов выгоняли из общежитий на беговые дорожки не только эти даты. Они «занимались больше также и в самом начале нового семестра… и в первый день после любого перерыва в занятиях». Да еще вдобавок с особым энтузиазмом рвались в спортзал сразу же после очередного дня рождения. Тут, правда, имеется одно бросающееся в глаза исключение: «Когда студентам исполнялся 21 год, обычно наблюдалась обратная картина»{154}.
То есть и студентам, и тем, кто искал информацию в Google, некоторые дни календаря представлялись более значимыми, чем все прочие даты. Люди использовали их, чтобы «разграничить ход времени», завершить один период и начать следующий с чистого листа. Дай, Милкман и Риис назвали это явление «эффектом нового старта».
Чтобы установить себе время нового старта, люди пользовались двумя типами временных ориентиров: общественными, то есть общепринятыми (понедельник, первый день месяца, национальный праздник), и личными, которые у каждого были свои собственные (день рождения, годовщина какого-либо события, первый выход на новую работу). Но вне зависимости от типа, эти временные отметки служили двум целям.
Во-первых, они позволяли открывать «новый психологический отчетный период»: точно так же книги бухгалтерского учета закрываются в последний день старого финансового года и заново открываются в первый день следующего. Такой новый период дает нам возможность начать все сначала, отправив свое старое «я» в прошлое. Он отделяет нас от ошибок и недостатков этого прошлого и придает уверенности в новом и лучшем «я». Подкрепленные этой уверенностью, мы «ведем себя лучше, чем раньше, и с усиленным энтузиазмом стремимся достичь своих целей»{155}. В январе рекламщики часто используют слоган «Новый год – новый ты». Именно так мы и рассуждаем, когда пользуемся временными ориентирами{156}. «Мое старое “я” никогда не пользовалось зубной нитью. А вот мое новое “я”, рожденное в первый день после летних каникул, станет настоящим монстром гигиены полости рта!»
Вторая цель этих временных отметок – сбросить с наших глаз шоры и дать возможность увидеть картину целиком. «Временные ориентиры прерывают рутину повседневности и служат поводом взглянуть на общую картину собственной жизни и таким образом сфокусироваться на достижении своих целей»{157}. Вновь проведем параллель с пространственными ориентирами. Можно ехать километры за километрами, не обращая особого внимания на окрестный пейзаж. Но сверкающая огнями бензозаправка на перекрестке сразу привлечет ваше внимание. Точно так же происходит и с датами новых стартов. Дэниел Канеман подчеркивает различие между быстрым мышлением (инстинктивно принимаемые решения, подверженные когнитивным искажениям) и медленным мышлением (рациональные, тщательно обдуманные решения). Временные ориентиры замедляют ход наших мыслей и переводят его на более высокий уровень, позволяя принимать решения лучшего качества{158}.
Эффект нового начала, равно как и обусловливающие его факторы, заметен и на личностном, и на общественном уровнях. Люди, совершившие фальстарт (скажем, на новой работе, при решении важной задачи или в попытке улучшить состояние своего здоровья), могут изменить ситуацию, использовав для нового начала временной ориентир. Как пишут ученые из Уортонской бизнес-школы, люди способны «создавать стратегические переломные моменты в истории собственной жизни»{159}.
Возьмем, к примеру, ныне живущую в США чилийскую писательницу Исабель Альенде. 8 января 1981 г. она написала своему смертельно больному деду письмо, которое затем легло в основу ее первого романа «Дом духов». К работе над каждой из своих следующих книг она приступала именно 8 января – эта дата стала для нее временным ориентиром нового старта{160}.
В ходе своего исследования Дай, Милкман и Риис обнаружили, что наполнение неким собственным смыслом совершенно обычного дня придает силы новым начинаниям{161}. Так, когда они обозначили 20 марта первым днем весны, эта дата стала выглядеть более подходящей для нового старта, чем просто третий четверг месяца. А 5 октября, переосмысленное как первый день после Йом-Киппура, мотивировало участников их эксперимента, имевших еврейское происхождение, больше, чем 278-й день года. Определив важные лично для себя даты (день рождения ребенка или годовщину первого свидания с партнером), можно избавиться от воспоминаний о некоем фальстарте и помочь себе заново заложить ритмы.
Этот же метод могут взять на вооружение и организации. Недавно проведенные исследования показывают, что «эффект нового старта» распространяется не только на отдельных людей, но и на коллективы{162}. Предположим, в середине квартала у некоей компании появились серьезные проблемы. Чтобы не ждать следующего квартала, который по определению мог бы служить временем нового старта, руководство выбирает ближайшую по времени подходящую дату (например, очередную годовщину выхода на рынок главного продукта компании), когда можно постараться вернуть коллектив к нормальной работе, объявив все просчеты достоянием прошлого. Или представим, что некоторые сотрудники нерегулярно делают взносы в пенсионный фонд либо не посещают важные тренинги. Напоминания об этом, полученные в день рождения, скорее заставят их исправиться, чем если провести с нарушителями беседу в обычные дни. Риис установил, что потребители также лучше воспринимают сигналы в дни, которые выглядят похожими на новый старт{163}. Если надо убедить людей питаться здоровой пищей, «Постный понедельник» будет выглядеть намного убедительнее «Веганского четверга».
Новый год издавна магически действует на нас. Мы переворачиваем страницу календаря, окидываем взглядом все эти прекрасные незаполненные даты и открываем новый отчетный период своей жизни. Но обычно это делается неосознанно, в слепом повиновении привычным психологическим стереотипам. Эффект нового старта позволяет нам применять тот же подход в самые разные дни года, причем делать это осознанно и намеренно. В конце концов ведь и новогодние зароки еще отнюдь ничего не гарантируют. Как свидетельствуют исследовательские данные, спустя месяц после начала нового года люди продолжают выполнять лишь 64 % данных себе обещаний{164}. Создавая собственные временные ориентиры, особенно имеющие глубокий личный смысл, мы получаем значительно больше возможностей оправиться после неудачного старта и начать все заново.
Начинать совместно
Когда в июне 1986 г. я окончил университет, то понятия не имел, где буду трудиться. В июле того же года я переехал в Вашингтон, а в августе нашел работу по специальности и впервые в жизни приступил к исполнению служебных обязанностей. Промежуток времени между получением диплома в актовом зале университета и обустройством на рабочем месте в офисе в центре Вашингтона составил менее 60 дней. (Причем даже не все эти дни были потрачены на поиски работы. Часть времени ушла на сборы и переезд. И еще я подрабатывал в книжном магазине.)
Как бы мне ни хотелось верить в то, что своим быстрым перевоплощением из безработного выпускника в молодого офисного трудягу я обязан безупречным характеристикам и личному обаянию, этому есть более убедительная причина – время (думаю, что вы этому уже не удивились). Я окончил университет в очень удачный момент. В 1986 г. Соединенные Штаты быстрыми темпами выходили из глубокой рецессии. В тот год безработица в стране была на уровне 7 % – не самая блестящая цифра, но огромный прогресс по сравнению с 1982 и 1983 гг., когда она составляла почти 10 %. Это означало, что мне будет намного проще найти работу по сравнению с теми, кто вышел на рынок труда всего пару лет назад. Здесь нет ничего сложного: не надо быть экономистом, чтобы сообразить: 7 % безработицы лучше 10 %. Однако лишь неплохие специалисты понимают, что преимущество, полученное по счастливой случайности в самом начале трудовой жизни в период относительного экономического бума, оставалось со мной еще долгое время спустя после выхода на первую работу.
Лиза Кан более чем неплохой специалист. Она оставила след в экономической науке, изучая таких, как я: белых мужчин, окончивших университет в 1980-е гг. Кан, преподающая в Йельской школе менеджмента, опиралась в своих исследованиях на данные Национального лонгитюдного (то есть длительного и систематического) опроса молодежи, в ходе которого молодым американцам ежегодно задаются вопросы об образовании, здоровье и работе. Из общего массива респондентов она выбрала белых мужчин, окончивших вузы в период между 1979 и 1989 гг., и изучила, что происходило с ними в течение следующих 20 лет[10].
Исследовательница сделала важное открытие: развитие карьеры этих людей сильно зависело от того, когда они ее начали. В том, что выпускники, выходившие на рынок труда в периоды экономического спада, зарабатывали в начале карьеры меньше тех, кто начинал ее в периоды расцвета, не было ничего удивительного. Но со временем это стартовое неравенство не исчезало. Оно продолжало сказываться в течение всех 20 лет.
«Окончание университета в тяжелых экономических условиях оказывает долгосрочный негативный эффект на заработки», – отмечает Кан. Выпускники, которым не повезло начинать карьеру во времена экономического спада, с первых дней своей трудовой жизни зарабатывали меньше по сравнению со счастливчиками вроде меня, окончившими университет в более благоприятном экономическом климате, и зачастую на ликвидацию этого разрыва требовалось целых два десятилетия. Люди, окончившие вузы в годы высокой безработицы, и через 15 лет зарабатывали в среднем на 2,5 % меньше тех, кто получил диплом в годы, когда она была низкой. В некоторых случаях разница между заработками выпускников самых удачных и особенно неудачных для экономики лет достигала 20 %, причем происходило это не только непосредственно после окончания университета, но и когда этим мужчинам было уже хорошо за тридцать{165}. С учетом инфляции разрыв в доходах между этими двумя категориями работников составлял в среднем $100 000. Фактор времени – не единственный, но цена его измерялась шестизначной цифрой.
Таким образом, мы снова наблюдаем, как первоначальные условия порождают каскадный эффект, погасить который чрезвычайно трудно. Заработки человека растут самыми быстрыми темпами в первые 10 лет его работы. Начало трудовой деятельности с более высокой зарплатой задает более высокий вектор развития. Но это только первое из преимуществ. Лучший путь к повышению зарплаты – соответствие конкретных навыков и умений человека потребностям его работодателя. На самом первом месте работы такое случается редко. (У меня самого, к слову, это обернулось полной катастрофой.) В поисках такого соответствия люди переходят с одной работы на другую, нередко с периодичностью раз в пару лет. Действительно, частая смена работы может привести к наибольшему росту зарплаты на начальном этапе карьеры. Однако делать это в условиях вялой экономики затруднительно. Вакансий у работодателей нет. А это значит, что вышедшие на рынок труда в период экономического спада вынуждены продолжать работать там, где их навыки не слишком востребованы. Сменить место работы непросто, и для того, чтобы найти что-то более подходящее и начать путь наверх, требуется большее количество времени. Феномены, выявленные Кан на рынке труда, подтверждают то, что давно известно теоретикам хаоса и сложности: в любой динамической системе первоначальное состояние ее элементов оказывает огромное влияние на происходящее{166}.
Другие экономисты также пришли к схожим выводам относительно мощного, но невидимого влияния, которое начальные условия оказывают на материальное благосостояние людей. Так, канадские исследователи установили, что «периоды рецессии существенное влияют на выпускников и ставят их в неравное положение». Те, кому не повезло со временем получения диплома, испытывают «постоянное снижение доходов на протяжении 10 лет», причем в первую очередь под удар попадают наименее квалифицированные специалисты{167}. Возможно, рана в конечном итоге и зарастает, но шрам остается. В 2017 г. авторы одной из научных работ выявили, что экономические условия на стартовой фазе карьеры менеджеров в долгосрочной перспективе сказываются на их шансах стать генеральными директорами компаний. В условиях кризиса выпускникам трудно найти первую работу, и честолюбивые менеджеры более охотно идут в небольшие частные фирмы, чем в крупные компании, считая, что в первом случае карьерная лестница окажется короче. Нет, разумеется, в конечном итоге генеральными директорами становятся и те, кто начинал карьеру в условиях рецессии. Но они возглавляют небольшие фирмы и зарабатывают меньше своих коллег – выпускников периода экономического бума. В этом же исследовании был сделан вывод о том, что выпускники периода рецессии в большей степени склонны к консервативному стилю руководства, и это, возможно, еще одно наследие не слишком уверенного начала{168}.
Исследование информации о выпускниках Школы бизнеса при Стэнфордском университете показало, что состояние фондового рынка на момент получения диплома определяет уровень их будущих заработков. В данном случае логическая цепочка учитывает три обстоятельства. Во-первых, те, кто оканчивает обучение в периоды роста рынка, с большей вероятностью идут работать на Уолл-стрит. Напротив, значительная часть тех, кто получил диплом во времена рыночного спада, выбирают альтернативные варианты: консалтинг, предпринимательство или общественные организации. Во-вторых, люди, попавшие на Уолл-стрит, обычно продолжают работать именно там. В-третьих, инвестиционные банкиры и прочие профессионалы в области финансов, как правило, зарабатывают больше тех, кто трудится в других сферах. В результате доходы специалиста, который получил диплом в период бычьего рынка (взлета) и пошел работать в инвестиционно-банковский бизнес, на $1,5–5 млн больше, чем заработал бы тот же самый человек, если бы он окончил вуз в период медвежьего рынка (падения) и не рискнул бы пойти трудиться на Уолл-стрит{169}.
Лично меня не сильно беспокоит тот факт, что шатания фондового рынка заставили некоторых обладателей дипломов МВА элитарных бизнес-школ отказаться от карьеры в Goldman Sachs или Morgan Stanley в пользу работы в McKinsey или Bain и таким образом стать не безумно богатыми, а просто очень состоятельными людьми. Гораздо больше удручает влияние начального этапа карьеры на значительно более широкий сегмент трудоспособного населения, особенно в свете мрачной картины, которую представляют собой первые данные о выпускниках, выходивших на рынок труда во время мирового экономического кризиса 2007–2010 гг. Кан и двое ее коллег из Йеля установили, что негативное влияние на выпускников 2010 и 2011 гг. «вдвое превысило наши ожидания, сформированные на основе тенденций предыдущих временных периодов»{170}. На основе этих показателей Федеральный резервный банк Нью-Йорка предупреждал, что «те, кто начинает карьеру на столь слабом рынке труда, могут столкнуться с его постоянными негативными последствиями для своих заработков»{171}.
Это трудноразрешимая проблема. Если ваши сегодняшние доходы сильно зависят от уровня безработицы в момент начала вашей карьеры, а не от ее нынешнего уровня, то двух подходов, о которых говорилось выше в этой главе, будет недостаточно{172}. Как и в случае со временем начала школьных занятий, нельзя решить эту проблему в одностороннем порядке, просто постановив, что отныне все будут начинать трудовую деятельность в условиях здоровой экономики. Да и решить ее индивидуально, просто внушая себе, что после неудачного старта все непременно наладится, надо лишь отправиться искать новую работу сразу после очередного дня рождения, тоже не получится. Чтобы справиться с такого рода затруднениями, нужно начинать всем вместе. И два описанных выше подхода подсказывают, в каком направлении следует двигаться.
На протяжении многих лет университетские клиники США сталкивались с так называемым июльским эффектом. Ежегодно в июле свою врачебную карьеру начинала новая группа выпускников медицинских факультетов. Невзирая на отсутствие у молодых специалистов серьезного практического опыта, клиники возлагали на них значительную ответственность за результаты лечения пациентов. Именно так юные врачи овладевали своей профессией. Единственным минусом подобного подхода было то, что жертвами этого процесса обучения на рабочем месте часто становились пациенты, причем хуже всего дела обстояли в июле. (В Великобритании это происходит на месяц позже, а выражаются там более конкретно: английские врачи называют период выхода на работу новоиспеченных докторов «августовским сезоном забоя».) Так, например, исследование свидетельств о смерти, выданных в США более чем за 25 лет, установило, что «в округах, где имеются университетские клиники, количество врачебных ошибок, повлекших смертельный исход, в июле увеличивалось на 10 % по сравнению с остальными месяцами года. Напротив, в округах, где университетские клиники отсутствуют, июльский “скачок” не наблюдался»{173}. Другое исследование университетских клиник показало, что в июле и августе вероятность возникновения у пациентов послеоперационных проблем возрастала на 18 % по сравнению с апрелем и маем, а риск смерти на операционном столе был на 41 % выше»{174}.
Однако в последнее десятилетие университетские клиники поработали над исправлением ситуации. Вместо того чтобы объявить неудачное начало неизбежной проблемой отдельно взятого человека, они взялись за ее решение коллективно и добились успехов. Теперь в базовых клиниках, как, например, в той, которую я посетил в Мичиганском университете, новички начинают работать в команде опытных специалистов. Такого рода совместное начало позволило многим подобным клиникам резко снизить «июльский эффект».
Или взять, к примеру, несовершеннолетних матерей-одиночек из бедных городских районов. Сами понимаете, какое будущее обычно ждет детей, появившихся на свет в таких условиях. Но один из действенных способов решения проблемы – проследить, чтобы младенец и его мама не начинали свой путь в одиночку. Запущенная в 1970-е гг. национальная программа под названием Nurse-Family Partnership («Партнерство по семейному сестринскому уходу») направляет к молодым матерям медсестер, которые помогают улучшить условия начала жизни ребенка. Сегодня эта программа работает в 800 муниципалитетах США и является субъектом строгой независимой оценки, которая дает обнадеживающие результаты. Визиты медсестер способствуют снижению уровня младенческой смертности, сдерживают появление расстройств поведения и внимания и минимизируют зависимость семей от талонов на продукты и других социальных программ{175}. Кроме того, они способствуют улучшению состояния здоровья детей и их обучению, росту процента грудного вскармливания и охвата вакцинацией, а также поиску и сохранению матерями постоянной работы{176}. Во многих европейских странах такие визиты предусмотрены на государственном уровне. И неважно, какими мотивами руководствуются создатели подобных программ – моральными (спасение жизней) или материальными (в долгосрочной перспективе они ведут к экономии государственных расходов). В любом случае принцип един: не бросать наиболее уязвимые категории населения на произвол судьбы, поскольку от совместных начинаний выигрывают все.
Такой же подход можно использовать и применительно к проблеме людей, которые не по своей воле вынуждены начинать карьеру в скверных экономических условиях. Не надо отмахиваться: мол, время им действительно выпало неудачное и с этим ничего не поделаешь. Наоборот, следует признать, что наличие огромного количества недостаточно зарабатывающих или испытывающих трудности с развитием карьеры людей затрагивает каждого из нас: это могут быть и дефицит покупателей на производимые вами товары, и более высокие налоги вследствие сокращения рабочих мест. Одним из решений могла бы стать совместная программа правительства и университетов по списанию задолженностей по образовательным кредитам, привязанная к уровню безработицы в стране. Например, если этот показатель превысит 7,5 %, определенная часть задолженности выпускников этого года по таким кредитам будет списана. Или, скажем, при достижении некоего уровня безработицы университеты или федеральное правительство могли бы финансировать оплату услуг консультантов по трудоустройству для выпускников, вынужденных вступать на новые неизведанные территории. Это было бы сродни помощи, которую федеральное правительство оказывает регионам, подвергшимся стихийным бедствиям.
Главное – признать: медленно надвигающиеся проблемы из разряда «когда» ничуть не менее серьезны, чем стремительные бедствия категории «что», а потому они требуют такой же коллективной реакции.
Большинству из нас свойственно ощущение значимости начала. А современная наука о времени доказала, что на самом деле это даже еще важнее, чем нам казалось. Начало остается с нами намного дольше, чем мы думаем, и оказывает влияние на весь процесс вплоть до самого его конца.
Именно поэтому, решая жизненные проблемы – будь то похудение на пару килограммов, помощь детям в учебе или согражданам, ставшим жертвами неблагоприятного стечения обстоятельств, – мы должны расширить спектр своих реакций, включив в него наряду с аспектом «что» и аспект «когда». Вооружившись научным знанием, мы можем начинать гораздо успешнее: и в учебе, и далеко не только в ней одной. Зная, как наш разум считается со временем, мы можем использовать временные ориентиры, чтобы оправиться от неудачного старта и предпринять новый. А понимание того, насколько несправедливым и устойчивым бывает влияние тяжелого старта, может сподвигнуть нас на более частые совместные начинания.
Нет, разумеется, это не панацея: иначе расставив акценты и сделав понятие «когда» не менее значимым, чем «что», мы не вылечим все свои болячки. Но это будет хорошее начало.
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 171; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!