Ваши переживания естественны для Вашего психастенического характера
Мы встретились, к сожалению, перед самым моим отпуском, могли поговорить только полчаса, кроме того, нам мешали, и потому Вы наверняка испытываете некоторую неудовлетворенность нашим разговором. Потому решил в письме кое-что уточнить и договорить, чтобы, так сказать, уже запущенный психотерапевтический процесс совершался в Вас основательнее, шел быстрее.
Итак, Ваша болезнь есть, по существу, болезненно трудный характер, трудный прежде всего для себя самого нерешительностью, постоянной склонностью скрупулезно анализировать все, что имеет отношение к Вашим поступкам и здоровью. Это анализирование, обдумывание сопровождалось самоедством, тревожными опасениями и привело, в частности, к тому, что к сорока годам Вы не смогли жениться по причине различных тревожных сомнений и сейчас в очередной раз переживаете эту душевную сумятицу: все думается, а вдруг эта женщина только притворяется такой заботливой? вдруг она так хорошо ко мне относится из-за моей высокой должности? вдруг семейная жизнь как-то помешает научным занятиям? и т. д. В то же время страшно остаться в будущем одиноким стариком, не оставить после себя детей.
В связи со всем этим Вы неприятны себе самому, считаете порой себя человеком никчемным, даже вредным, которому случайно повезло и с кандидатской диссертацией, и с докторской, а на самом деле места своего не заслуживаете: вот раскусят еще и придется уходить с должности. Находите себя скверным преподавателем и вообще жалким ничтожным человеком, который даже не может создать семью.
|
|
|
На все это скажу Вам, что среди великих людей весьма нередко встречаются вот такие застенчивые самобичеватели. Скрупулезный анализ, сомнение, так мучающие в обыденной жизни, в научном и художественном творчестве оказываются мощным двигателем. Вот лишь некоторые из гениев с подобным психастеническим душевным складом: А.П. Чехов, Ч. Дарвин, И.П. Павлов.
Кстати, советую прочитать заметки Дарвина. Этот Ваш собрат по профессии и характеру в 28 лет, разделив лист бумаги на две колонки, настолько похоже завязает в сомнениях «жениться — не жениться», что Вам сразу станет легко и смешно, когда прочтете, от такого сродства. «Буду вынужден делать визиты и принимать родственников, — значится в одной колонке. — Но ужасная потеря времени». В другой колонке: «Не буду вынужден посещать родственников и подчиняться всяким мелочам, буду свободен от бремени расходов и забот о детях — быть может, и от ссор». И снова: «Ни детей (ни повторения себя в потомстве), никого, кто позаботился бы о тебе в старости». Но опять: «Затем, как я смогу управляться со всеми моими делами, если я буду вынужден ежедневно гулять с женой?» Не удержусь, чтобы не выписать концовку: «Пустяки, мой мальчик! Не унывай! Невозможно вести жизнь в одиночестве, с болезненной старостью впереди, без друзей, без участия, без детей, смотрящих тебе прямо в лицо, на котором уже появляются морщины. Не унывай, уповай на случай — пристально посмотри вокруг себя — есть много счастливых рабов...»[100] После этих карандашных заметок Дарвин счастливо женился.
|
|
|
Советую Вам тоже вот так набросать для себя «за» и «против»: для психастеника «проблема» всегда становится много яснее, если изложить ее на бумаге. Но главное, прислушайтесь к своему чувству. Любите ли Вы эту женщину? Чувствуете ли в ней родное? Сможете ли с ней подолгу говорить о самых интересных для Вас вещах? Хочется ли с ней, как говорят, вместе состариться?
Теперь о повседневной психастенической тревожности по пустякам. Об этом на собственном примере рассказал И.П. Павлов на одной из клинических сред: «У меня есть семья, я люблю моих детей, они уже взрослые теперь, меньше 40 лет нет. И тем не менее, когда они уходят из дому и не приходят в свое время, я страшно начинаю беспокоиться, я не могу работать: может быть, дочь попала под трамвай (дикая вещь!), может быть, она должна пройти через мост, схватит ее какой-нибудь мошенник и сбросит. Вот какая штука! Я не могу ничего с этим сделать, потому что у меня нет жизненных впечатлений, которые должны всякого человека поставить в норму. Ведь это так редко, с этим считаться нечего. А у меня их нет, и я целиком предаюсь работе мысли, потому что все же возможны такие случаи, и для меня эта возможность не ограничена жизненными впечатлениями. И знаете, какой я выработал прием благодаря второй сигнальной системе? Какой я совершенно правильный метод борьбы выработал? Я рассуждаю: «Если ты отец, то у детей есть мать, которая их больше тебя любит, и она спокойно легла спать, укладывается, значит, очевидно, ты не дело делаешь». Правильно выдумал, а все-таки этот прием не помогает, все-таки не дождусь, когда раздастся звонок, и тогда все страхи отпадут»[101].
|
|
|
Итак, Ваши переживания естественны для Вашего психастенического характера. Ни о каком психическом заболевании, «помешательстве» думать не приходится. Потому прежде всего уясните себе, что ничего исключительного, неведомого в Вашем состоянии нет, это типичные переживания психастеника. Вы, конечно, и сами догадывались, что такое происходит не только с Вами, обнаруживая глубоко свое, например, в толстовских Левине или Нехлюдове.
|
|
|
Психастенический душевный склад основательно изучен, и известно, как Вам помочь. Главное тут — внимательно и подробно разобраться вместе с Вами в Ваших характерологических особенностях, чтобы знали себя отчетливо и в сильном, и в слабом, чтобы представляли, в какой обстановке от себя что следует ждать. Понятное, известное уже не так страшно: ведь психастеник более всего страдает от болезненных тревожных сомнений, неуверенности, неопределенности в понимании себя и своего здоровья.
Подробней познав самого себя, убедившись в том, что Вы не последний человек и Вам не просто везет, научитесь достаточно хорошо собой управлять, станете увереннее чувствовать себя в жизни. Ведь сущность психастенического душевного конфликта заключается в том, что в человеке враждуют две противоположности — болезненное, ранимое самолюбие и чувство неполноценности, то есть стремление думать о себе хуже, чем есть на самом деле. Чувство неполноценности сказывается в тревожной мнительности, въедливых совестливых самообвинениях, нерешительности, робости и т. д. С одной стороны, хотелось бы уйти от всяческой ответственности в укромный уголок, с другой — страдает самолюбие. Вспомните, как это было, когда Вы отказались от аспирантуры, боясь не оправдать доверия, а потом защитили диссертацию без аспирантуры.
Итак, изучив себя, сделавшись вроде как тоже врачом для собственного характера, Вы легче пойдете дальше по жизни. Так, например, не будете уже так горько сетовать на свою рассеянность как на какую-то жуткую недостаточность ума, понимая, что обратная сторона Вашей рассеянности — сосредоточенность на своем, творческом.
Кстати, Ваша тревожная склонность все проверять есть некоторая компенсация рассеянности, а значит, нет оснований механически бороться с этими постоянными проверками себя (закрыл ли дверь? выключил ли газ?), надобно просто осознать их защитный смысл, успокоиться этим знанием, и тогда, наверняка, проверок станет меньше.
Наконец, повторяйте про себя ту истину, что не сомневается ни в чем и всегда доволен собой лишь ограниченный человек. Именно потому, что Ч. Дарвин подробно и глубоко сомневался в себе, во всякой «мелочи» в своей работе, ему удалось учесть почти все возможные будущие возражения оппонентов и так подробно, практически неуязвимо обосновать, доказать свои открытия. Не искать в каждой своей душевной трудности лишь плохое, уважать в себе психастеническое — вот прежде всего чему следует Вам научиться, и тогда гораздо легче будет побеждать действительные свои слабости.
Из нашего беглого, «на иголках» разговора подозреваю, что, не находя понятных причин, способных развить такой трудный характер в Вашей домашней обстановке с самого детства, Вы готовы тревожно предположить (если уже не предполагаете), что виной всему Ваш онанизм в юности. Чепуха. Онанизм — суррогат половой близости. Старые книги весьма преувеличивают вред онанизма. Эта привычка считается патологической, если она на всю жизнь заменяет половую близость или большой частотой своей (несколько раз в день), как и частая интимная близость, истощает организм. Во всяком случае реконструировать характер онанизм не способен. Другое дело, что Вы много лет стыдились его и до сих пор, видимо, чувствуете себя по сей причине глубоко виноватым. Однако теперь надо выкинуть все это из головы, как не заслуживающее долгих разговоров.
И, конечно, я не согласен с тем врачом, который объяснил Вашу робость и вообще психастеническое как возникшее в детстве из того, что, испытывая бессознательное вожделение к матери, Вы боялись отцовского наказания («страх кастрации»). Мне эта психоаналитическая концепция по отношению к Вам представляется дикой и, главное, несправедливо оскверняющей Вашу память об отце. Объяснить дело так — значит, по-моему, сделать много хуже, нежели просто бросить: возьмите себя в руки.
Я, конечно, за подробнейшее внедрение в душевное состояние, за работу с бессознательным, за анализ, но сообразно характеру человека, его переживаниям.
Неврастения вернулась
Я не удивлен, что Вам снова плохо, так как видел Вашего мужа и говорил с ним, когда он приходил навестить Вас в клинику. Он и тогда был навеселе. Он, конечно, больной алкоголизмом.
В клинике здоровье Ваше основательно улучшилось прежде всего потому, что выключились из домашней обстановки. За детей не беспокоились, так как отвезли их к матери. Муж продолжал, конечно, без Вас пьянствовать, но уже не мог гоняться за Вами по ночам с ножом, не будил детей, крича и защищаясь от чертей и других болезненных видений. Кроме того, в клинике Вы освободились от его пьяной ревности, потому что ревновал он Вас главным образом к Вашим клиентам, которые приносили в прачечную белье. Наконец, муж не мог в клинике Вас бить, отнимать у Вас деньги, и дети были сыты у бабушки.
Вы получили курс сеансов гипнотического сна с внушением душевной свежести, бодрости. Слабость, раздражительность, головные боли, сердцебиения, бессонница постепенно ушли от Вас. Вы гуляли по парку, ухаживали за рыбками в аквариуме, научились у нас вязать, впервые прочли «Анну Каренину», после чего захотелось читать всю жизнь, каждый вечер. Муж обещал начать лечиться от водки, как только вернетесь домой, даже плакал однажды на свидании с Вами, говорил, что соскучился. У Вас разгладились морщины, засветились глаза, Вы совершенно перестали плакать, спали полную ночь, выписались почти здоровой.
Но муж в первый же Ваш вечер дома при детях напился, избил Вас, отобрал деньги, полученные по больничному листу, всю ночь ругался, не давал спать и наутро о лечении от алкоголизма не хотел слушать. В результате Ваша неврастения вернулась — снова весь день плачете, раздражаетесь на детей и нет сна.
Одни невротически реагируют на тяжелые жизненные неприятности истерическим параличом или рвотой, другие — навязчивыми страхами, а Вы — раздражительной слабостью и головными болями. И пока твердо не осознаете, что бессознательно залезаете в клетку невроза, пока не возьметесь размышлять, рассудочно решать, как преодолеть семейные трудности и жить дальше, будете время от времени попадать в больницу. Попробуем еще раз, вместе, разумно, аналитически разобраться в случившемся, чтобы клетка невроза (в виде Вашей раздражительности, головных болей и т. п.) открылась и выпустила Вас.
И вот возникло трудное положение. Лечиться амбулаторно Ваш муж не желает, да и в таком запущенном случае вряд ли что амбулаторно получится. В больницу он тоже не хочет, потому что больничный лист с этой болезнью не оплачивают. Но давайте положим его в отделение для алкоголиков, которое организовано на заводе. Он будет лечиться и одновременно работать на этом заводе, получать зарплату. Если же не согласится лечь и в это отделение, то есть еще и принудительное лечение алкоголиков.
Алкоголизм мужа, родственника — жуткая беда, и я глубоко Вам сочувствую. Ваш муж, насколько я его успел понять, человек покладистый, добрый, но слабый, совершенно неспособный противостоять своим желаниям, в том числе, конечно, и теперешнему болезненному влечению к спиртному. Пьянствовать он, видимо, стал потому, что не был ни к чему серьезно привязан в жизни. Кроме того, работая грузчиком в мебельном магазине, встретился с подобными слабыми, духовно бедными людьми, которые бывали пьяны даже во время работы.
Не думайте, что лечение Вашего мужа закончится в больнице. Самое трудное будет — помочь ему после больницы жить трезвым среди прежних собутыльников. То есть надо будет подружиться с другой подобной семьей или двумя семьями, чтоб встречаться по воскресеньям, в праздники, интересно проводить время без вина. Например, летом ездить всем вместе на рыбалку или за грибами, зимой — на лыжах и т. д. Кроме того, наверно, ему необходимо будет перейти из мебельного магазина на работу в другое место, где уж никак нельзя быть пьяным во время работы. Хорошо бы посоветовать ему какое-то интересное дело дома после работы, но об этом уж после.
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 155; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!