КПСС в системе социальных ожиданий общества
Для советской практики принятия Конституций принципиальное значение имеет мобилизационный аспект. Сам акт принятия Конституции 1977 г. рассматривался как выражение широкой общенародной поддержки режима, а его навязанное "всенародное обсуждение" было значимым инструментом пропаганды и идеологического контроля. В сводном документе - "Сведения о ходе обсуждения проекта Конституции СССР на собраниях коллективов трудящихся, в печати, по радио, телевидению, о замечаниях и предложениях, содержащихся в письмах граждан по состоянию на 30 сентября 1977 г." -представлена формальная картина этой акции: "Всего по СССР: Проведено собраний - 1497760; Присутствовали на этих собраниях - 129395168; Выступили по проекту Конституции СССР - 6375656; Внесено предложений и замечаний по проекту Конституции СССР - 5740346; Поступило писем в советские органы - 28886; Внесено предложений и замечаний по ПроектуКонституции СССР - 17824; Опубликовано в печати, выступило по радио и телевидению - 339828; Внесено предложений и замечаний - 219342; Поступило писем в печать, на радио и телевидение - 57050; Внесено предложений и замечаний по проекту Конституции - 30465". Данные сводились в таблицы с нарастающим итогом (Д. 43. Лл. 216 - 219). Один перечень дел Группы
стр. 89
обобщения предложений и замечаний по проекту Конституции СССР при Секретариате Президиума ВС СССР включал 48 видов документов (Д. 168. Лл. 1 - 8). "Всенародное обсуждение" проекта Конституции имело целью зафиксировать в сознании масс "исторические преимущества новой демократии и жизнеутверждающие начала социалистического строя", осуществить "демонстрацию идейно-политического единства народа, его тесной сплоченности вокруг КПСС" (Д. 112. Л. 2), а сопровождавшая его риторика и подведение итогов, осуществлявшиеся по сталинским лекалам, неизменно вызывали "бурное одобрение", сопровождавшееся благодарными письмами граждан (Д. 114. Лл. 1 - 14).
|
|
|
Иная картина социальных ожиданий общества предстает из критических (как правило, анонимных) писем граждан, собиравшихся и фиксировавшихся закрытыми структурами для принятия политических решений. В них представлена общая критика конституционного проекта за отсутствие новизны по сравнению со сталинской Конституцией: "В проекте, - отмечают авторы писем, - записано много хороших статей, но в целом нужно сказать, что ничего нового по сравнению с Конституциейныне существующей, она не содержит, это просто большой набор общих фраз, никого ни к чему не обязывающих", причем предлагается "отразить огромный вред, причиненный нашей стране культом личности" и "сказать, что государство принимает все меры для ликвидации его последствий и к недопущению его рецидивов" (Д. 111. Лл. 14, 24), вообще представлена (особенно в анонимных письмах) критика преступлений Сталина и парт-бюрократий на фоне экономических трудностей, дефицита, спекуляций и моральной деградации (Д. 345. Лл. 114 - 186).
|
|
|
Важным направлением критики режима стали требования расширения конституционных прав, прежде всего - защите прав верующих. Обращения по этому поводу, иногда с сотнями подписей, ссылаются на "Международный пакт о гражданских и политических правах", подписанный СССР, и Заключительный акт в Хельсинки, подписанный Л. Брежневым. Предлагается ввести полноценную "свободу совести", отменить "Законодательство о культах от 8 апреля 1929 г.", которое противоречит указанным актам (Д. 368. Л. 125), и сформулировать ст. 124 так, чтобы "верующие нашей страны имели равные права с неверующими" (Д. 63. Л. 7). Авторы других предложений, констатируя нереализованность основных социальных и политических прав, предлагают включить в Конституцию положения, "закрепляющие право граждан на свободу передвижения по территории страны, а также право свободного выбора места жительства, право свободного выбора национальности, право на нормальную жизненную среду", предлагается отменить колхозы и совхозы и ограничить нетрудовые доходы (спекуляцию), "усилить ответственность граждан, должностных лиц и организаций за выполнение положений Конституции" (Д. 166. Лл. 5 - 7).
|
|
|
Существенное значение приобретает фактор национализма: предложения, с одной стороны, "отменить национальность", а в соответствующей графе писать "гражданин СССР", с другой - восстановить автономии (например, немцев Поволжья и других репрессированных народов) или защиту коренного русского населения от экспансии других национальностей ("азиатов" и "евреев", предложения "борьбы с сионизмом") (Д. 345. Лл. 30). Выдвинут ряд общеполитических требований - установить выборность всех руководящих работников, расширить понятие "свобода печати", ввести практику плебисцитов - "установить практику свободных дискуссий в печати" (Д. 345. Л. 103). Отношение к цензуре и свободе распространения информации было двойственным. Если одни полагали, что "нет необходимости оговаривать свободу слова в Конституции общества, идущего в Коммунизм", то другие выдвигали требование расширения гласности: "В частности мы даже не знали, за что вывели из состава Политбюро ЦК КПСС Подгорного Н. В., мы не знаем положения дел в Албании, долго не знали положения дел в Китае при Мао и после него и т.д. В общем в СССР нет широкой информации..." (Д. 64. Лл. 189 - 190).
|
|
|
Особое раздражение населения вызывала избирательная система, которая определялась как "не свободная, не демократическая": "До сих пор кандидатов в депутаты
стр. 90
назначают свыше, а в низах, как играют детишки, берут какие-то листки и их бросают в урну, и это называется свободные выборы. Право на выдвижение кандидатов в любые органы власти должно происходить по принципу жеребьевки и не менее троих!". Констатировалось стремление начальства мелочно "контролировать волеизъявление избирателей". Отвергались официальные объяснения этой ситуации: "Как-то сказали, что раз партия одна, то и кандидат один. А разве нельзя выдвинуть нескольких, из числа которых будет избран лучший?" (Д. 111. Лл. 168 - 170). Население прекрасно понимало имитационный характер советской системы: "Поправка о предоставлении ЦК КПСС права законодательной инициативы, - отмечал анонимный автор, - наверно, правильна, ибо практически роль Советов сведена на нет. Ни одного вопроса даже мизерного Советы не решают, не спросив согласия парторганов. Если провозгласить демократию, значит предоставить Советам большую самостоятельность, освободить их от мелочной опеки партии" (Д. 111. Л. 174).
Эти умозаключения приводили критиков к отрицанию однопартийного режима: "Пока у нас будет одна партия, - писал один из них, - то как бы она себя не называла, какие бы прекрасные и высокие цели она не ставила, как бы она не старалась, нормально общество развиваться не будет... Именно эта партия будет фактически хозяином в стране. Вернее даже не вся партия, а ее руководство. Народ же будет лишен власти и будет играть роль пассивного слушателя и нерадивого исполнителя". Далее, приводя в качестве аргументов сравнения СССР с маоистским Китаем и Испанией, выходящей из диктатуры, он видел решение в демократизации системы путем передачи власти Советам. Другие указывали на советский исторический опыт: "Не одобряю я, - заявлял один из них, - концепцию права на власть у одного лица. Все это прошлый, не оправдавший себя путь, стоивший советским людям десятки миллионов жизней, не соответствует социалистическим целям, опасный на будущее стране, т.к. подрывает ее авторитет и сковывает инициативу трудящихся" (Д. 111. Лл. 42, 32).
Критика нравов партийной элиты включала обвинения в появлении новой касты, нарушении принципа равенства в распределении доходов, существовании несправедливых привилегий (закрытых магазинов, поликлиник, угодий для охоты, непомерных земельных участков и проч.) и требования их отмены во имя возврата к "коммунистическим принципам" и "ленинским нормам". "А как же, - недоумевали авторы писем, - с равенством советских людей? И как понимать при таких порядках "общенародное государство" и развитой социализм?" (Д. 111. Лл. 49 - 51, 104). Констатировав, что партийное руководство перенимает чуждые ритуалы классовых врагов, критики предлагали партийцам "придерживаться своих, коммунистических, этических норм, основанных на ленинской скромности, простоте, человечности, деловитости", а "руководство государством не должно долго находиться на своих должностях". На высших должностях (включая Генсека ЦК КПСС) предлагалось находиться не более пяти лет (Д. 11. Лл. 7, 12) и ввести возрастное ограничение для пребывания на руководящих должностях (65 лет) (Д. 64. Л. 206).
В отношении включения в Конституцию принципа руководящей роли партии мнения разделились. Одни воспринимали его как сугубо негативное явление: "Ст. 6 вообще беспартийные массы лишает всего - сила и руководящая и направляющая - б/п не имеет права занимать какую-нибудь руководящую должность не только в советских и государственных органах, но и хозяйствах". Другие, возможно, не без иронии, напротив, предлагали "права и власть членов Политбюро ЦК КПСС в Конституции СССР закрепить законодательно", выдвигая идею соединения должностей Генсека и Президента СССР (Д. 64. Лл. 55, 157 - 158). Эта идея была реализована Брежневым в соединении постов Генерального секретаря и Председателя Президиума ВС СССР в 1977 г., что официально интерпретировалось как признание возрастающей роли партии в государстве.
Все эти мнения представляют систему противоречивых общественных ожиданий - это голос простого народа, отражающий актуальность темы справедливости и общее недовольство однопартийной диктатурой. Конечно, настоящие интеллигенты вообще не писали писем, прекрасно представляя механизм работы репрессивной системы и иллюзорность подобных ожиданий.
стр. 91
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 133; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!