Снисходительно разговариваю о великом с высоты своих восемнадцати лет
Часть об ошибках
В подростковом возрасте каждая проблема кажется такой серьезной. Любая самая маленькая мышь оказывается таким слонищем, что ты смотришь и не понимаешь – куда его деть-то, слона этого. В душе он никак не помещается, слишком огромный, и даже из тела уже вырвался, и такой он большой – в комнате не поставишь, только разве что на улице с его помощью проезд машинам перекрыть.
И вот ходишь ты по улицам, по магазинам, по школам и университетам, по комнатам в доме, а слон за тобой тащится и гложет, гложет, гложет. Совсем он не розовый никакой, как в устойчивой фразе или песне Флёр, а самый настоящий серый слонище, перекрывающий собой солнце, такая – личная туча.
А потом проходит время, и слона ты выгнал уже из себя, и из дома, и даже из окружения, все у тебя в принципе хорошо, но тут ты натыкаешься на его образ – в текстах, рисунках или смсках. И внезапно понимаешь, что никакой это не слон, а обычная мышь. Маленькая, серая, грустная мышь. Смотришь на неё и не понимаешь, как такая малышка тебе столько времени солнце перекрывала.
Потом учишься различать, где мыши, а где же все-таки слоны. А потом ещё и бороться что с теми, что с другими. Потому что, когда ты подросток, у тебя любой слон вместо конца света. А, оказывается, решаемо все.
ПРАВИЛЬНЫЕ РЕШЕНИЯ
На месте этой части должна была быть совсем другая история. Я написала ее около года назад в порыве ненависти к себе, когда внезапно осознала одну огромную вещь, о которой писать не буду – это совсем не мои секреты. Меня тогда в дрожь бросало около недели, я была в диком шоке и не могла справиться с собой и своими чувствами. Когда такое происходит – я пишу, потому что держать в себе это невозможно, гной переполняет чашку, и ты им блюешь, я просто предпочитаю, чтобы меня рвало словами в текстовые редакторы. Поэтому я как обычно что-то написала. Мне тогда, я помню, сильно хотелось этот рассказик куда-нибудь выложить, чисто душу очистить, чтобы она свеженькая легла на батарейку сушиться. Типа, я вам все рассказала, я больше не при чем, ручки с мыльцем вымытые, пальто идеально белое – дальше флаг передаётся куда-нибудь в другие руки, делайте с ним все что хотите. Как когда ложишься перед кем-нибудь и говоришь «я вся твоя, делай со мной что хочешь!», и лежишь дальше, а тебе чай приносят и по головке гладят.
|
|
|
Только это так не работает, но я поняла это гораздо позже. Сначала я не выложила никуда этот текст, потому что было просто страшно. Я точно знала, что тот, о ком эта история, прочитает ее обязательно. И вроде бы с одной стороны, ради этого-то она и создавалась, а с другой как-то немножко потрясывало. Вдруг не поймёт, что она о нем, или поймёт, но отвечать не станет, а только согласно ухмыльнётся, или кто-то другой решит, что она про него. Хотелось тёплого молочка, на ручки и повернуть время вспять, но с подросшим умом.
|
|
|
Потом стало как-то не до него. Что-то другое написалось и выложилось, проблема отошла на второй план, да и как-то само собой решилось, что это не для всеобщих ушей текст (наглое враньё самой себе, в общем). Я эту историю периодически перечитывала и качала головой, типа «ой, она такая правильная, но я ее никому не покажу!»
Проблема, при этом, висела над головой очень острым камнем, периодически напоминая о себе. Год она висела, давила, сжирала, но я продолжала делать вид, что ее как бы нет.
Решение пришло, как я говорила, гораздо позже. Но сначала сама эта история, чтобы вы поняли наконец контекст:
«Однажды я кое-кого потеряла.
Нет, на самом деле фраза выше – это не правда. Я много кого теряла, эта вещь уже давно не удивляет. К моему возрасту жизнь познаешь примерно на тот милипизерный кусочек, в который входит осознание, что потеря людей – вещь неизбежная. Но пока что только осознание, не принятие.
Именно поэтому потери гложат меня не так долго. Возможно даже, что я уже на пути к тому самому принятию. Когда-нибудь обязательно стану человеком с девизами «не плачь, потому что это прошло, улыбнись, потому что это было» и «если тебе плюют в спину, радуйся – ты впереди». Не буду ни по кому страдать, только ласково грустить пару часов. А после снова начинать радоваться жизни, попивая земляничный чай и слушая Рейчел Платтен.
|
|
|
Пока что я так не умею. И чай земляничный не люблю… Но, серьезно, потеря не заставляет меня так сильно метаться тигром в клетке и рвать на себе волосы от осознания количества ошибки.
Есть вариант, что я придаю себе слишком большое значение.
Не важно. Давайте просто начнем заново – с правды.
Однажды я кое-кого отпустила.
Не знаю с чего я решила, что человек хочет, чтобы его отпускали. Точнее, я этого даже не решала. Просто повела себя так, как хорошие люди себя не ведут, и мне было очень жаль и стыдно. Но сказать об этом, я, почему-то, не сказала. Решила, что раз я такое говно человек, то лучше моему отпущенному не иметь меня в круге общения вообще. Стоп машина, расходимся ребята, спасибо за вашу работу, встретимся больше никогда.
А потом говорила всем: «я его таким образом спасаю от меня же». Спросить, надо ли было его спасать, я, почему-то, тоже не спросила.
|
|
|
Короче, может я была права в своих суждениях, и человеку без меня жизнь что вишневый палочевский торт. И тогда слава Богу, я типа хорош, спасла день.
А может я приумножила ту боль, которую привнесла в последний раз. И тогда… Да не знаю, что тогда. Все та же данная константа: я глупый идиот, и моего «мне жаль» очень недостаточно.
Глубокого вывода нет. Конца края тоже пока не видно.
Так и буду метаться, пока не отпущу уже отпущенного. Дурында.»
По итогу, конец у этой псевдо-исповеди идиотичный донельзя, как и сама история, как и ситуация, из-за которой этот текст вообще написался – хотя бы потому что никакого права я не имела принимать решение за другого человека. Это немножко совсем другая история, правда.
И глубокого вывода в ней действительно нет, есть только просто и логичное решение, которое я должна была принять ещё год назад – пойти и извиниться за свой долбоебизм, ало, это не сложно. Но я по натуре трусиха и паникерша, и первые шаги делать не умею – мне тупо страшно, поэтому я как-то в самом начале об этом подумала и забыла. Пф, умный в гору не пойдёт, умный у подножья сядет и будет наверх смотреть, пока верхушка к нему сама не опустится – это ведь так в нормальном мире работает.
Только, если честно, пока ты сидишь, жизнь медленно мимо тебя летит, даже не махая ручкой. И однажды тебе все равно приходится это принять.
И однажды даже я это приняла. Пришлось вставать и придумывать, что делать дальше. Сначала я, конечно, как всегда, шароебилась и только делала вид, что ищу способ заявить о себе. И вообще, это была не прокрастинация, а поиск подходящего момента, вообще-то!
Обычно, в таких ситуациях подходящий момент таки не находится, и тебе приходится через тернии к звездам ломать свой страх и ползти через баррикады, чтобы написать «прости, я два года назад была ну очень неправа и походу сделала тебе очень больно». Мне же подвернулось простой человеческий День Рождения.
На самом деле, я и в этот момент планировала положить болт и продолжить страдать, но проблемный камень внезапно упал на голову тем самым острым концом и чуть ее не пробил. Говоря короче, найдя самую идиотскую гифку с надписью «с днём рождения!», я пошла в личные сообщения ее отправлять. Чтобы не измучить себя токсичным ожиданием, параллельно нашла ещё очень смешную гифку с лошадями, говорящими «бонжур» и отправила ее всем друзьям. Они ответили сразу. На поздравление ответ пришёл вечером.
Не то чтобы я ожидала прям «ого привет я тоже соскучилась пошли гулять», но внезапно именно это и получила. Тут без лишних прикрас – плакала.
Этот рассказ заканчивается просто – после встречи, перечитав историю, которая должна была быть на этом месте, я отправила ее тому человеку, потому что нужно было. Потом ещё и извинилась настолько искренне, насколько смогла. И знаете, только тогда моя душа впервые за год стала спокойна. Никаких больше камней, ребята.
(Ну, не считая нового камня в виде осознания, что основная проблема была в том, что я сама за человека что-то там решила, хотя не имела на это права, но это, как мы помним, немножко совсем другая история.)
Потому что иногда ты все-таки принимаешь решения, даже если поздно, глупо и наполнено идеалистичными надеждами – главное, что ни никогда. Потому что иногда эти решения приходится принять наперекор своему самолюбию и страху. Потому что иногда эти решения оказываются правильными.
Подумайте об этом на досуге.
О ДУРАКАХ И МУДАКАХ
Я много придумываю, но мало записываю, так уж получилось. Я с радостью расскажу вам свои истории, если вы попросите, но прочитать вы эти сюжеты вряд ли сможете – на бумаге они умирают. В записанных текстах я держу непродолжительных персонажей без свободы действий, они так не теряют своего лоска и шарма. Плюсом, никто не догадывается, насколько у меня все плохо с моим истинным внутренним миром и никто не может оценить мои детские травмы, а уж ими, поверьте, я переполнена как бочонок пивом. Ещё и решать свои проблемы не планирую, только холю, лелею и засовываю в свои рассказики в голове.
Я придумываю с детства. Моя первая история случилась ещё тогда, когда я с трудом ходила, но уже соображала – мои пальчики стали динозаврами и с ними я написала свой первый примитивный рассказ. Потом были куклы, истории про которых, почему-то всегда заканчивались беременностью. Потом я узнала, что такое секс (крутая последовательность), поэтому все стало заканчиваться сексом и беременностью. Потом я стала писать рассказы про одуванчики – уже на бумаге. Словарного запаса не хватало, на листах все выглядело скучно и пресно, но в голове творились чудеса на виражах – дикие захватывающие истории пожирали меня изнутри и были интересны даже больше чем бабушкина лапша с фрикадельками и хилак форте (черт знает почему, но я его любила гораздо сильнее виноградного сока. Всегда была странноватой).
Со временем рассказы становились сложнее и продуманнее, росла я – росли и они, приобретали новые оттенки и сюжетные повороты, становились глубокими и находили фундамент. Одно меня бесило – одна история вечно сменяла другую. Мне это надоело, и я решила – буду писать одну, но очень сложную сюжетку. Чтобы я не зацикливалась на одной локации и не заскучала, персонажи приобрели способность перемещаться по мирам без их желания, плюсом у них появились книжки и сериалы – если захочется чего-нибудь совсем уж новенького. В 20!8 году этому сюжету под кодовым названием «Made it!» (не спрашивайте) будет три года и персонажей там насчитывается больше тысячи. Даже пришлось придумать им выборочную амнезию – потому что я не помню девяносто процентов имён и событий.
Весь предыдущий текст – всего лишь предисловие. Эта часть совсем не об этом.
Как-то раз в made it случился писатель. А у него случилась невзаимная влюбленность. А у меня случилась Лера Головачева, которая почему-то меня выслушивала.
Собственно, была ночь, и я рассказывала ей, что мой писатель создал рассказ, который назвал «О дураках и мудаках». У него была теория о том, что все мы поголовно дураки. И ты дурак, и он дурак, и критикующий его рассказы человек дурак, и тот, в кого он влюбился дурак, и мама его дура, и вообще все дураки. Просто потому что мы люди и каждый из нас хоть раз в жизни творил идиотские вещи, потому что мы все не идеальные. Просто голый факт – мы дураки. Поголовно. Поименно. По списку.
Но иногда дураки становятся мудаками – когда делают осознанные вещи, вредящие другим. И с ними ничего не сделаешь.
Там даже был момент, не в его рассказе, а в самом made it, когда человек, в которого он влюбился, из дурака превратился в мудака.
Я рассказывала про это Лере, пытаясь донести до неё какую-то вещь, убей не помню контекста. Что-то ей походу объясняла. Кто-то, по-видимому, и в ее жизни из дурака переквалифицировался в мудака.
Мне тогда казалось, а со мной казалось и моему писателю, что из мудака дураком обратно не становятся. Ты настолько напортачил, что все, пиши пропало.
Через несколько месяцев мы с Лерой гуляли и она сказала: «Знаешь, сегодня думала о том рассказе, помнишь, который мы обсуждали, про мудаков и дураков. Я размышляла, может ли мудак стать обратно дураком? Как ты думаешь?»
Я ответила, что не знаю. Она, немного поразмыслив, сообщила: «Думаю, может.»
Я подумываю с ней согласиться.
Но для того, чтобы мудаку стать обратно дураком, ему надо сначала понять, что он мудак. А им это всегда тяжело.
Короче, на самом деле теория очень предвзятая и неясная – кого вообще считать мудаками, какие для этого критерии, насколько сильным должен быть проеб, чтобы тебя перенесли из одного списка в другой? Черт его вообще знает.
Но, если вы вдруг поняли, что вы давно уже не обычный, как и все, дурак, а мудак – подумайте, что можете с этим сделать. И сделайте. Потому что, по мнению Леры, вы ещё можете все исправить. Хотя по мнению моего писателя, вы уже на конечной точке, никак не переведесь. Я пока сама не знаю, какую из этих сторон выбрать, но как узнаю – обязательно вам сообщу.
ТРАВМЫ
У нас у всех есть психологические травмы, которые сделали нас теми людьми, которыми мы являемся. Этих травм по жизни – миллион. Любая совершенная нами ошибка перерастает в опыт, и, по своей сути, любую ошибку можно назвать травмой.
Это можно объяснить на физических ошибках. Например, когда ты мелкий, тебе кажется, что синий огонёк на газовой плите холодный – потому что голубые оттенки у нас, собственно, ассоциируются с холодом. И поэтому ты тянешься его потрогать. Ну, кому не хотелось дотронуться до огонька? В общем, ты тянешься к манящей синеве, так сказать, совершаешь ошибку, и по итогу получаешь ожог – травму. И это учит тебя огонь больше не трогать, ты получаешь какой-никакой опыт.
Также и с психологическими травмами. Ты совершаешь ту или иную ошибку, травмируется и далее больше такого не делаешь. Или делаешь, но по другому.
И эти ошибки, как психологические, так и физические, могут быть очень маленькими. Как порез от ножа или неудачная пошлая шутка. А могут быть и большими, как сломанная нога или разговор с незнакомым явно неуравновешенным человеком.
И все эти травмы делают нас теми, кто мы есть, потому что наш опыт делает нас теми, кто мы есть.
Но я заметила, что ещё у каждого человека примерно к совершеннолетию или чуть позже вырабатывается «идея фикс» - самая большая травма, из-за которой в какой-то момент мы из одного человека внезапно становимся кем-то иным, полностью пересматривая свои приоритеты.
Ее легко найти. Собственно, для этого и делать ничего не надо. Обычно о ней люди тебе рассказываю в первую очередь, когда вы становитесь чуть ближе, чем просто знакомые. Ее стоит запомнить, потому далее из общих прострационных фраз о пережитом опыте с каждым сближением человек будет рассказывать о произошедшем все больше и больше, пока не выльет информацию полностью, потоком. И эта травма будет всплывать далеко не раз и на начальной стадии отношений, и в дальнейшем, после полного рассказа истории.
Самая большая травма гложет каждого минимум через день. Поделиться ей хочется постоянно. Ты будешь говорить о ней до тех пор, пока не появится новая огромная травма в твоей жизни. Ты будешь думать о ней, пока не появится что-то больше, масштабнее неё.
У меня вот есть такая травма. А ещё у неё есть имя. И она кусает меня за запястья песнями, стихами и рассказами. Этой травме я, вроде как, посвящаю уже третий рассказ в сборнике. Я о ней не то что помню – я ей живу. Не то чтобы я не пыталась ее отпустить – уже даже отпускала и жила вполне себе свободной жизнью, иногда только вздыхая под песни Алай Оли. А вот она меня отпускать не хочет, и возвращается каждый раз, когда я думаю, что наконец все. Где-то раз в полгода.
Выглядит это как проверка на выносливость – закрепился ли опыт на подкорке или я снова упаду в дикую блевотную пучину страха? И я прохожу эти проверки с блеском, забывая о вновь пережитом уже через пару дней. Рациональность внезапно побеждает эмоции, я все успеваю, кроме любви и живу вполне себе счастливой жизнью здорового человека.
Мне помогает лечение, мне помогают воспоминания, мне помогают напоминания, что я уже более взрослая и разумная, чем была когда-то. И к голосу уже не тянет, и нос оказывается у него не красивый и вообще может есть даже лучшие претенденты на мою любовь.
Только, не знаю. Только снова тянет рассказывать эту долгую и не красивую историю, где я год жила исключительно в своей голове, в которой был очень красивый фильм. Теперь уже, правда, больше со смехом – раньше я над этим себе смеяться не позволяла. И воспоминания без контекста теперь выглядят очень тёплыми, как будто бы я не в аду жила, а во вполне себе обычной подростковой жизни со смехом и милостями.
Иногда даже приходится напоминать себе, что это было очень серьезно. Что я болела. Смотреть фотографии, перечитывать дневниковые рассказы, читать стихи. Иначе я снова начну думать, что все было нормально и могу оступиться опять.
Но я убиваю в себе гложащий интерес и любые эмоции, ведущие к коллапсу, и оставляю только улыбку да стальной балкой сидящий в груди опыт. Я слишком долго портила себе жизнь отчаянием, чтобы снова позволить себе не быть счастливой.
Только одна фраза из песни Алай Оли напоминает мне, что чтобы я не говорила, как бы я себя не уверяла – это моя личная главная травма, которая сделала меня другим человеком и о которой я, скорее всего, расскажу вам в первую очередь:
«Так лучше, я говорю. Но так боюсь, что не отпустит.»
(Прикиньте, меня отпустило через две недели после того, как я написала этот текст)
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 125; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!