Дилемма связанности и отделенности
(отличие диалога по Буберу от диалога по Бахтину)
Как избежать долгого одиночества и при этом не слиться с толпой, не раствориться в массе людей? Эти вопросы относятся к ряду экзистенциальных проблем, а значит, решаются всеми, всегда и каждый раз по-новому.
«Одно из фундаментальных напряжений человеческого существования – это напряжение между нашей связью и нашей уникальностью» (9). Качество нашей жизни в значительной мере зависит от того, сумели ли мы найти для себя баланс связанности и отделенности, индивидуальный ритм их чередования. Гештальт-подход Боба и Риты Резник в работе с парой служит для меня образцом построения такого баланса в контексте диалога по Буберу.
На наш взгляд, решения этой дилеммы в диалогических подходах Бубера и Бахтина находятся в разных плоскостях.
Бубер обращает внимание, что в пространстве «между» есть два полюса: «Я-Ты» – отношения естественной связанности и «Я-Оно» – отношения естественной сепарации (9, 10). Для него важно ритмическое чередование этих состояний: или связанность, или отделенность.
Бахтин же говорит об одновременных связанности и отделенности, вводя понятие автономной причастности (16). Как такое возможно? Только в результате парадоксального выхода в другое измерение, расширения видения. Если диалог по Буберу происходит в горизонтальной плоскости поля организм/среда, то диалог по Бахтину сосредоточен, прежде всего, вокруг вертикали. Это вертикальная ось поля, относительно которой организм является частью единого целого более высокого порядка.
|
|
|
Радикальный шаг Бахтина, выделяющий его среди остальных философов-диалогистов, состоит в переносе понимания отношений по вертикали из религиозной сферы в сферу социальной онтологии, гуманитарных наук, повседневной жизни.
Ах, беспокоит меня, не слишком ли я напрягаю тебя, читатель, философскими построениями. Но и о специалистах в области бахтинистики тревожусь: не обвинят ли меня в упрощении, неточном использовании терминов, а то и в полной отсебятине? Как же проплыть благополучно между этими Сциллой и Харибдой? Может быть, попросить, чтоб меня привязали к мачте? Но нет, это, похоже, из другой истории про Улисса.
Пойдем дальше. Главное только удержать курс на место встречи диалогизма и гештальт-терапии.
В гештальт-терапии о необходимости введения вертикали в дополнение к соотношениям организма и среды пишет Н. Долгополов, который рассматривает кроме отношений «Я-Ты», «Я-Оно» еще и «Я-Мы» (12).
Автономная причастность в пространстве «между»
(некоторые особенности диалога по Бахтину)
По Бахтину существует другой, чем у Бубера, тип связанности, который не противоречит отделенности, а соединен с ней. Вечное «Ты», которое у Бубера открывается во встрече с другим человеком, у Бахтина проявляется в причастности человека социальным отношениям и жизни в целом.
|
|
|
Вслед за Достоевским Бахтин говорит о таком единстве целого, в котором каждый элемент «жив и значим не сам по себе, а «благодаря» своей причастности тому, что делает живым и значимым его самого» (20). Причастность – это заинтересованная, активная принадлежность целому: «моя уместность больше моего же места» (3).
Не хотели товарищи ученые рождать новый -изм, но пришлось, вот и появился диалогизм. А куда было деваться, если Бахтин ни в какую область наук не помещается? Это же ужас: «его сочинения охватывают лингвистику, психоанализ, теологию, социальную теорию, историческую поэтику, аксиологию и философию личности». Во как! Попробуй это ассимилируй отученным от интеллектуализации гештальтистским умом! Да, еще надо не забыть посмотреть в словаре, что такое аксиология...
Сила диалогического подхода в том, что Бахтин говорит о реальной, полицентрированной структуре мира и событий в нем. Событие является со-бытием: совместным и единым существованием людей в мире и потому – социальным и причастным (15). Работы Бахтина и исследования в области бахтинистики показывают, что автономная причастность соответствует реальной структуре мира и событий в нем, которая диалогична.
|
|
|
Однако реально участвовать в диалоге может только самостоятельный, автономный человек. Автономия, дополняющая причастность, дает человеку опору на свою экзистенцию, возможность звучать своим голосом в полифонии голосов группы.
Позиция «вненаходимости», о которой пишет Бахтин, соединяет такую автономию и взгляд на другого извне. Для каждого человека важно «не слияние с другими, а сохранение своей позиции «вненаходимости» и связанного с ней избытка видения и понимания» (11). Этот избыток возникает в отношениях, принося любовь, признание, прощение и активное понимание, услышанность. Так, по Бахтину у Достоевского «все существенное растворено в диалоге, поставлено лицом к лицу» (11). Вненаходимость существует и в области культуры: «чужая культура только в глазах другой культуры раскрывает себя полнее и глубже» (11)
С автономностью гештальт-терапия умеет работать. Как же нам научиться работать с причастностью? Рассмотрим то, что создает причастность в реальной жизни – поступок причастности.
|
|
|
Поступок причастности
Бахтин говорит о поступке как о реализации какого-то смысла, ценности. Слово «поступок» возникает и у раннего Бубера со сходным значением «овнешнения» себя. Это особое решение: «не просто выбор того или иного варианта из возможных; это выбор между бытием или небытием, это отдача себя на милость жизни. Как бы отдача дара» (2). Следовательно, человек обретает свое истинное «Я», находит себя только в поступке, «самореализации в чем-то большем, чем я сам».
Поступок – своеобразная плата за диалог. Он является, по сути, экзистенциальным выбором и разделяет тех, кто сделал его, и тех, кто не делает.
Как тебе, дорогой читатель, нравится требование совершать поступки? Это совсем не по-гештальтистски: среда вдруг заговорила и чего-то хочет от тебя, от меня, от нас. Но кое-кто и сам вызывается и «согласен заплатить».
М. Папуш показывает, что человек, рассматриваемый в плоскости организм/среда, не имеет возможности экзистенциального выбора и не нуждается в нем (14). Однако гештальт-подход дает возможность работать с проблемой экзистенциального выбора, выходя за рамки концепции поля организм/среда. Об этом пишет Ф. Перлз, некоторым образом указывая на автономную причастность Бахтина: «Человек способен жить в заинтересованном контакте со своим обществом, не будучи поглощен им, но и не отчуждаясь от него» (17).
В данной работе мы говорим об особом поступке: об экзистенциальном выборе своей причастности. Концепция диалога по Бахтину дает ряд его характерных черт, которые нам представляются важными для гештальт-терапевтической практики.
Что дает и что требует такой поступок?
1) Расширение видения.
В этом смысле диалогизм Бахтина в понимании его исследователя М. Холквиста – «это, в первую очередь, способность видеть мир вне нас самих и, соответственно, умение правильно, трезво воспринимать себя самих «релятивно», то есть в конкретных взаимоотношениях с другими людьми и явлениями» (13).
2) Воплощение в качестве участника событий.
«Не только я вижу мир и других в нем, но и меня видят в нем» (2). Благодаря этому человек становится реальным. «Только через ответственную причастность единственного поступка можно выйти из бесконечных черновых вариантов, переписать свою жизнь набело раз навсегда» (20).
3) Круговая ответственность.
М. Холквист говорит, что в диалогизме экзистенция человека становится ответственной не только «за автономную свободу своего «Я», своей точки зрения. Но ответственна практически за всю круговую ситуацию, внутри которой я на самом деле занимаю одно единственное ограниченное место» (цит. по 13).
Итак, поступок причастности – это особый экзистенциальный выбор, требующий круговой ответственности и дающий новый уровень видения и самореализации человека.
Статическая модель диалога
Проиллюстрируем на графической схеме основные понятия этой статьи: диалог, поступок, встреча и контакт.
Как известно, картинкой, иллюстрирующей контакт, являются два соприкасающихся круга. Для диалога аналогичную схему мы предлагаем на рисунке 1.
Рис. 1 Одноуровневая модель диалога
На этом рисунке центр круга обозначает центр личности. Принадлежность к группе обозначается тем, что малые круги полностью входят в большой круг, а не пересекают его границы.
Поле группы показано более насыщенным, чем остальная среда, поэтому видно, что человек в диалоге соприкасается всей своей границей с группой.
Но структуре диалога более соответствует, как нам кажется, его объемная модель (см. рисунок 2).
Рис. 2 трехуровневая модель диалога
1. Экзистенциальный уровень
2. Личностный уровень
3. Групповой уровень
На этом рисунке, кроме межличностного уровня, появляются социальный и глубинный уровень. Верхний конус отображает поступок причастности, а нижний – автономность в контакте с самим собой.
Когда я нарисовал эти два рисунка, то пережил полный инсайт: так это же совсем как в «Маленьком принце»: удав изнутри и шляпа. Показываешь человеку рисунок 1 и спрашиваешь, видит ли он за ним рисунок 2. Если нет, то к диалогу не способен. Хотя, конечно, наша задача – расширять осознавание, а не отбраковывать всех неосознанных.
А может быть, это тоже про диалог: «Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь»?
Встреча на рис. 2 изображается двумя соприкасающимися кругами и их нижними конусами, а автономная причастность – одним кругом с верхним и нижним конусами. В то же время, встреча и автономная причастность на рис. 2 – две стороны единого диалога.
Воодушевляющая метафора у меня возникла, когда я смотрел на этого «удава изнутри»: диалог по Буберу похож на стол – на него можно опереться, а диалог по Бахтину похож на столб – за него можно держаться. Смотрится по-разному, а отличие всего в одной букве. Хотя опираться можно и на столб, если что-то строить, а не идти домой по синусоиде. А вот держаться за стол – нельзя. Такая вот возникла краткая и наглядная теория диалога...
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 124; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!