Подготовка текста, перевод и комментарии О. В. Творогова 10 страница
Турки же осаждали город со всех сторон, как мы и прежде говорили, не зная сна, сменяя друг друга, ибо было их множество тысяч. На тридцатый день после первого приступа снова, собрав все свои силы, подкатили пушки, и пищали, и всякие стенобитные машины, которым нет числа. Были у них две пушки огромных, тут же отлитых: у одной ядро высотой до колена, а у другой — до пояса. И начали стрелять по городу не переставая по всей стороне, выходящей на поле, а там, где был Зустунея, поставили большую пушку, ибо в том месте стена городская была и ниже и обветшала. И когда ударили по тому месту, стена зашаталась, ударили в другой раз и разрушили верх стены саженей на пять, в третий же раз выстрелить не успели, так как настала ночь. Зустунея же то место за ночь заделал, и укрепил другой, деревянной стеной, и земли насыпал между ними. Но что можно было противопоставить такой силе? Наутро снова начали стрелять в то же место из многих пушек и пищалей. И когда расшатали стену, прицелились и выстрелили из большой пушки, надеясь на этот раз ее разрушить. Но по Божьей воле прошло ядро выше стены, только семь зубцов захватило. И ударилось ядро в стену церкви, и рассыпалось в прах. И, увидев это, бывшие поблизости люди возблагодарили Бога. И уже к полудню навели пушку во второй раз. Зустунея же, наведя пушку свою, попал в ту пушку, и разорвало у нее зелейник. Увидев это, неправоверный Магомет страшно разъярился и возопил громким голосом: «Ягма, ягма!» — то есть: «На разграбление города!» Тут же возопили все его воины, приступили к стенам всеми силами, по земле и по воде, всякими способами и хитростями, чтобы захватить город. Горожане же все от мала до велика взошли на стены, даже женщины многие участвовали в бою и смело сражались, так что лишь патриарх, и святители, и клир церковный остались в церквах Божьих и молились с рыданием и стенанием.
|
|
|
Цесарь же паки объежааше по всѣму граду, плачуще и рыдающе, моля стратиг и всих людей, глаголюще: «Господа и братия, малы и велици, днесь приидѣ час прославити Бога и пречистую его матерь и нашу вѣру христьянскую! Мужайтеся и крѣпитеся, и не ослабляйте в трудѣх, ни отпадайте надѣжею, кладающе главы своа за праваславную вѣру и за церкви Божиа, яко да и нас прославит всещедрый Богъ!» Сия и иная многа вопиюще цесарю к людем, и повелѣ звонити по всему граду; такоже и Зустунѣй, рыщуще по стѣнам, укрѣпляше и понужааше люди. И яко слышаша люди звон церквѣй Божьнх, абие укрѣпишася и охрабришася вси и бьяхуся съ туркы крѣпчае перваго, глаголюще друг другу: «Днесь да умрем за вѣру христьянскую». И якоже прѣди писахом: кый язык может исповѣдати или изрещи тоа бѣды и страсти — падаху бо трупиа обоих стран, яко снопы, съ забрал, и кровь их тѣчааше, яко рѣкы, по стѣнам. От вопля же и крычания людцкаго обоих, и от плача и рыдания градцкаго, и от зуку клаколнаго, и от стуку оружиа и блистаниа мняшеся всему граду от основаниа превратитися. И наполнишася рвы трупиа человѣча довѣрху, яко чрес них ходити турком, акы по стѣпенемъ, и битися: мрьтвыа бо имъ бяху мостъ и лесница къ граду. Тако и потоци вси наполнишася и брѣгы вкруг града трупиа, и кровй их, акы потоком силным, тѣщи, и пажушинѣ Галатцкой,[37] сиречь Лименю[38] всему, кроваву быти. И облизу рвов по долиам наполнитися крови, тако силнѣ и нещаднѣ сечахуся. И аще не бы Господь прекратил день той — конѣчная бо уже бѣ погибель граду, понеже гражане вси уже бяху изнемогъше.
|
|
|
Цесарь же, как и прежде, объезжал весь город, плача и рыдая, умоляя стратигов и всех людей, говоря им: «Господа и братья, простые и знатные, ныне пришел час прославить Бога и пречистую его мать и нашу веру христианскую! Мужайтесь и крепитесь и не поддавайтесь слабости в деле своем, не теряйте надежды, слагая головы свои за православную веру и за Божьи церкви, и да прославит нас всещедрый Бог!» Такими и многими другими словами призывал цесарь людей и велел звонить в колокола по всему городу; так же и Зустунея, обходя все стены, укреплял и воодушевлял людей. И когда слышали люди звон колоколов в церквах Божьих, тотчас же все укреплялись духом, и наполнялись храбростью, и бились с турками яростнее, чем прежде, говоря друг другу: «Умрем ныне за веру христианскую!» И как прежде мы писали: какие слова могут поведать и рассказать о тех бедах и страданиях, ибо убитые с обеих сторон, словно снопы, падали с заборол, и кровь их ручьями стекала по стенам. От воплей же и криков сражающихся людей, и от плача и рыдания горожан, и от звона колоколов, и от стука оружия и сверкания его казалось, что весь город содрогается до основания. И наполнились рвы доверху трупами человеческими, так что через них карабкались турки, как по ступеням, и сражались, мертвецы же были для них как бы мост и лестница к стенам городским. И все ручьи окрест города были завалены трупами, и устланы ими берега их, и кровь, как сильный поток, текла, и залив Галатский, то есть Лиман, весь побагровел от крови. И рвы, и низины наполнились кровью, настолько ожесточенно и яростно бились. И если бы по Божьей воле не окончился тот день, окончательно погиб бы город, ибо совсем изнемогли горожане.
|
|
|
|
|
|
Нощи же наставши, туркы отступиша къ станом своим, акы уставше, а градцкие люди падоша, къй же и гдѣ успѣ от труда. И не бѣ тоя нощи слышати ничтоже, развѣе стонание и вопль сеченых людей, кои еще живи бяху. Наутрия же цесарь повелѣ священником и дьяконом такоже собрати трупия и погрѣсти а, а иже еще бяху живы раздати врачем. И собраша мрьтвых грѣков и фряг и армен и иных пришлых людей 5700. Зустунѣя же и вси вельможи поидоша по стенам града, смотряще стен и трупия неврьных, и тако сказааше цесарю и патриарху до 35000 убьеных. Цесарь же бѣ плача и рыдая не престааше, видяще падѣние своих людей, а помощи ниоткуду чающе, и неотступное дѣло неврьных. Патрнархъ же и всь клирик, тако и всь синклит цесарьский, взяша цесаря и поидоша, утѣшающе его, к Вѣликой церкве на молитву и благодарение всемилостивному Богу, такоже и множество благородных жен и дѣтей съ царицею, понеже вси людие бяху еще опочивающе от безмерныя и неприемныя истомы. И повелѣ патриархъ позвонити по всему граду, заповѣдая всѣм людем, иже не бяхуть на брани, и женам, и дѣтям, къиждо их, да поидуть къ своему приходу, молящеся и благодаряще Бога и всенепорочную его матерь, владычицю нашу Богородицу и приснодѣву Марию. И бяше видѣти во всемъ градѣ всѣмъ людѣм и женам притичющим къ Божиим церквам со слѣзами, хваляще и благодаряще Бога и пречистую Богоматерь. И тако проводиша день тъй и всенощное пѣние.
Когда же наступила ночь, турки в изнеможении отступили к своим станам, а горожане падали с ног от усталости и засыпали кто где мог. И не было слышно в ту ночь ни звука, только стоны и вопли раненых воинов, которые были еще живы. Наутро же цесарь приказал священникам и дьяконам собрать трупы и похоронить их, а тех, кто был еще жив, передать врачам. И подобрали убитых греков, и фрягов, и армян, и иных пришлых людей пять тысяч семьсот. Зустунея же и все вельможи прошли по городским стенам, осматривая их и считая трупы неверных, и назвали цесарю и патриарху число убитых — до тридцати пяти тысяч. Цесарь же беспрестанно плакал и рыдал, видя гибель своих людей и упорство неверных и ниоткуда не ожидая помощи. Патриарх же и весь клир, а также и весь синклит царский окружили цесаря и, утешая его, направились в Великую церковь помолиться и возблагодарить всемилостивого Бога, а с ними и множество благородных женщин и детей с царицей, ибо все остальные люди еще спали от безмерной и невыносимой усталости. И повелел патриарх звонить в колокола по всему городу, призывая всех людей, не участвовавших в бою, и женщин и детей отправиться по своим приходам, молиться и благодарить Бога и всенепорочную его мать, владычицу нашу Богородицу и приснодеву Марию. И было видно повсюду в городе, как все мужчины и женщины устремились к Божьим церквам, со слезами славя и благодаря Бога и пречистую Богоматерь. И так проводили тот день и ночь в молитвах.
Безвѣрный же трупиа своих людей не восхотѣ взяти, помышляаше мѣтати их порокы в град, да согниют и усмердят град. Неции же в них, знающе град, сказовааху им величество града и пространства и яко не коснѣться им смрад. И абие, пришед со многою силою, взяша их и пожгоша. Крови же, оставшей в рвѣхъ и в потоцѣх, згнившеся, смрад приношааше велий, но обаче граду не поврѣди, вѣтру относящу. И сим тако бывающим, никако не ужасеся безбожный, но в 9-й день паки повелѣ всему воинству приступити къ граду и брань творити по вся дни, а пушку ону велию паки повѣле предѣлати того крѣпчае.
Неверный же не хотел убирать трупы своих воинов, задумав метать их катапультами в город, чтобы разлагались там и смердели. Но те из людей его, которые знали город, рассказали ему о его величине и размерах и о том, что не повредит им смрад. И тогда сошлось множество турок, собрали они трупы и сожгли их. Кровь же, оставшаяся во рвах и потоках, разлагаясь, издавала сильный смрад, но, однако, не повредило это городу, ибо относило его ветром. И никак не устрашило безбожного произошедшее, но на девятый день снова он приказал всему войску подойти к стенам города и биться не переставая день за днем, а пушку ту огромную приказал заново перелить крепче прежнего.
Сия же увѣдав велможи и Зустунѣя, собрався вкупѣ с патриархом, начаша увѣщавати цесаря, глаголюще: «Видим, цесарю, яко сей бѣзвѣрный не ослабѣет дѣлом, но паче готовиться на болшее дѣло. И что сотворим, помощи ниоткуду чающе? Но подобает тобѣ, цесарю, изыти из града на подобное мѣсто, и услышавше, людие твои и братия твоа к тебѣ приидутъ на помочь, но и арбанаша, убоявся, приидут к сим же, еда како и он, безбожный, устрашився, отступить от града?» Сия и ина многая изрѣкше цесарю и кърабли и катаргы даяхут ему Зустунѣевы. Цесарь же на долгь час умльча, испущая слезы, и тако рече им: «Хвалю и благодарю съвѣт ваш и вѣм, яко на ползу ми есть сия вся, понеже могут сия тако быти. Но како аз се сътворю и оставлю священъство, церкви Божия и цесарство и всих людей? И что ми сърчеть вселѣнная, молю вы, рцетѣ ми. Ни, господини мои, ни, но да умру здѣ с вами». И, падъ, поклонися им, плачуще горко. Патриархъ же и вси ту сущии людии въсплакаша и превратиша рѣчи, да не паче мльва будет в людѣх. И послаша паки въ Амморѣю, и во всѣ острови, и в фрязех о помощи.
Узнали об этом вельможи и Зустунея и вместе с патриархом стали уговаривать цесаря, так говоря: «Видим, о цесарь, что этот безверный не откажется от своего замысла, но снова готовится к большему приступу. И что сделаем, ниоткуда не ожидая помощи? Однако следует тебе, цесарь, уехать из города, куда сочтешь нужным, и, услышав об этом, единоплеменники твои и братья твои придут к тебе на помощь, и даже албанцы, устрашившись, придут с ними: вдруг тогда он, безбожный, испугается и отступит от города?» Это и многое другое говорили цесарю и предлагали ему корабли и катарги Зустунеевы. Цесарь же долго молчал, обливаясь слезами, и так им ответил: «Хвалю и ценю совет ваш и знаю, что дан он мне на мое же благо, ибо может все так и случиться. Но как же я поступлю таким образом и покину священнослужителей, и церкви Божьи, и царство, и всех людей? И что обо мне скажет весь мир, молю вас — ответьте мне? Нет, господа мои, нет, но да умру здесь с вами». И, пав, поклонился им, горько плача. Патриарх же и все находившиеся тут люди заплакали и прекратили уговоры, чтобы слух о том не дошел до людей. И снова послали в Морею, и на все острова, и к фрягам, прося помощи.
Гражане же в день бьяхуся с туркы, а ночи влазяаху в рвы, и пробиваху стѣны ровныя от поля, и изныряху землю по застенью въ многые мѣста, задѣлающе многы съсуды зъ зелием с пушечным; такоже на стѣнах уготовляаху многые съсуды, наполняюще смолья и сѣры горючее съ смолою и съ посканию, и с зелием с пушечным. Днем же минувшим 25, тако бьющеся по вся дни, паки безбожный повелѣ прикатити ону пушку велию, бѣ бо увязана обручи желѣзными, чаяху укрѣпити ю. И яко пустиша ю впервие, абие разсядѣся на многыя части. Он же, безвѣрный, мняшеся поруган быти и вскоре заповѣда туры[39] прикатити къ граду всеми силами, иже бяху велици и покровѣнны. И егда уставиша туры по всему брѣгу рва, хотяаху, наполнивше рвы дрѣвесы и хврастием и землею, придвинути и приклонити туры къ граду и тако подкопати стену в многые мѣста и извѣрнути на землю. И яко приступиша множество людей рвы засыпати, абие гражане зажгоша сосуды зелѣйныя, иже бяху задѣланы вне рва, и внезаапу взгрѣме земля, акы гром велий, и подъяся с турами и с людми, яко буря силная, до облакы, и бѣ слышати трескот, и сътрение тур, и вопль и стонание людцкых страшно, яко обоим бѣжати: гражане убо съ стен во град, а туркы от града далеча. И падааху с высоты людие и дрѣвеса: ины в град, а ины в рати, и наполнишася рвы туркы. И яко взыдоша паки гражане на стѣну и видѣша во рвѣ множество туркъ, абие зажигааху бочкы съ смолою и пущааху на них, и погорѣша вси. И тако Божиим промыслом в той день избавися град от бѣзбожных турокъ. Злонравный же Магумет со множеством воин своих издалѣча бяше смотря бывшее и помышляюще, что сотворити. Такоже и ратные вси, убоявшеся, отступиша отъ града. Грѣки же, вышед из града, побивааху во рвѣх туркы, кои еще живи бяху, и, собравше ихъ въ многые кучи, съжигахут их вкупѣ со оставшими турами.
Горожане же днем бились с турками, а ночью спускались во рвы и делали подкопы в откосах рва в сторону поля, и прокопали землю за стенами во многих местах, закапывая множество сосудов с пушечным порохом; также и на стенах приготовляли множество сосудов, наполняя их смолой, и серой с коноплей, и пушечным порохом. Когда в таких ежедневных боях прошло двадцать пять дней, безбожный приказал снова прикатить ту огромную пушку, ибо, надеясь скрепить, ее стянули железными обручами. И когда выстрелили из нее, тотчас же разлетелась пушка на множество частей. Он же, безверный, увидев, что постигла его неудача, вскоре приказал, собравшись всей силой, подкатить к стенам огромные крытые туры. И когда установили туры по всему краю рва, хотели, заполнив рвы бревнами, хворостом и землей, придвинуть и прислонить туры к стене и так, подкопавшись под стену во многих местах, обрушить ее на землю. И когда люди, приступив во множестве к стенам, стали засыпать рвы, горожане зажгли сосуды с порохом, закопанные по ту сторону рва, и внезапно загремела земля, словно гром великий, и поднялась вверх с турами и с людьми, как от бури сильной, до самых облаков, и был так страшен треск рушащихся тур и вопли и стоны людские, что побежали и те и другие: горожане со стен — в город, а турки — подальше от стен. И падали с высоты люди и бревна: одни в город, а другие на войско, и рвы наполнились трупами турок. И когда взошли снова горожане на стену и увидели во рве множество турок, тотчас же зажгли бочки со смолой и побросали на них, и те все сгорели. И так с Божьей помощью избавился город в тот день от безбожных турок. Злонравный же Магомет со множеством воинов своих смотрел издали на случившееся и думал, что же предпринять. Так и враги все, испугавшись, отступили от городских стен. Греки же, выйдя из города, перебили во рвах еще оставшихся в живых турок и, собрав их в несколько куч, сожгли вместе с уцелевшими турами.
Цесарь же с патриархом и всь священный клирик бяху по всѣм церквам молящеся и благодаряше Бога, чающе уже конец бранемъ. Такоже и тьй зловрьный Магумет многа дни совѣтовавше, преложиша отступити въсвояси, зане уже и морскый путь приспе, и чааху отвсюду помочь граду. Но убо понеже беззакония наша превзыдоша главы наша, и грѣхы наша отяготѣша сердца наша, въ еже заповѣдей Божиих не послушати и въ путѣхъ его не ходити, гнѣва его камо убѣжимъ? Цесарю убо во градѣ с патриархом тако и вси людие совѣт съвѣщааша не благъ, глаголюще: «Понѣже он, зловѣрный, тако многа дни стоит безбранно, паки готовиться, но да пошлем к нему о миру»; еже и сотвориша. Он же, лукавый, се слышав, порадовася в сердци своем, чающе, нужа некая приидѣ граду, и, отложше свое отступление, нача съвѣщевати о миру. И тако отвѣща посланником: «Понеже цесарь тако благо съвѣща и просит мир, и азъ се сотворю, но да изыдеть цесарь изъ града въ Амморѣю, такоже и патриархъ и вси людие, иже въсхотят, без врѣда, оставивше мнѣ град пустъ, и азъ мир вѣчный сътворю, да не вступлюся въ Амморѣю, ниже въ островѣх его ни которою хитростию в вѣкы. А иже не всхотят изыти из града, да будут во имени моем без врѣда и безъ пѣчали».
Цесарь же с патриархом и весь священный клир молились во всех церквах и благодарили Бога, надеясь, что уже настал конец войне. Также и тот зловерный Магомет, много дней просовещавшись, решил уже отступить восвояси, ибо уже открылся морской путь и ожидалась отовсюду помощь городу. Но так как беззакония наши поднялись выше глав наших, и от грехов наших отяжелели сердца наши, и не слушаем мы заповедей Божьих и по путям его не ходим, то куда скроемся от его гнева? В городе цесарю и патриарху дали люди плохой совет, говоря так: «Поскольку он, зловерный, столько дней стоит под городом не воюя и снова готовится, пошлем к нему с предложением мира», — что и сделали. Тот же, коварный, услышав об этом, возрадовался в сердце своем, решив, что какие-то тяготы претерпевает город, и, раздумав отступить, начал переговоры о мире. И так ответил послам: «Раз цесарь решил так мудро и просит мира, и я так же поступлю; но пусть уйдет цесарь из города в Морею, а также — без помех — патриарх и все люди, которые того захотят, оставив мне город пустым, и я заключу мир навеки, и не возымею коварных умыслов, и не нападу ни на Морею, ни на острова его. А те, кто не захочет покинуть город, пусть будут под властью моей без опасности для себя и без печали».
Сия вся слышавше, цесарь и патриархъ и вси людие, абие встенавше от среды сердца и руце на небо воздвигше, глаголаху: «Заступниче наш, Господи, призри от высоты славы твоеа, низложи грьдыню сквѣрнаго сего и избави град достояниа твоего, ибо людие есмя владычества твоего и овча пажити твоеа, живущеи в дворѣ твоем въ единое стадо, и камо изыдем, оставивше пастыря и наставника своего? Ни, господи цесарю, ни, но да умрем вси здѣ въ святѣм дворѣ твоем и в славу величествиа твоего». Сия вся изрѣкшим, паки уготовляхуся на брань, кающеися о послании къ Могамѣту, зане тѣм удрьжаху его.
Услышав все это, цесарь и патриарх и все люди восстонали из глубины души и, простирая руки к небу, восклицали: «Заступник наш, Господь, призри с высоты славы своей, низложи гордыню нечестивца этого и избавь город свой, ибо мы люди твои и овцы пажити твоей, живущие во дворе твоем единым стадом, и куда мы уйдем, оставив пастыря и наставника своего? Нет, господин наш и царь, нет, но да умрем все здесь на святом дворе твоем и во славу величия твоего». И, сказав так, снова приготовились к боям, сетуя о посольстве своем к Магомету, ибо этим удержали его.
Днем же трием минувшим, сказаша окаянному турку, яко пушка она велия слияся добрѣ, и тако съвѣщевааше еще поискусити ю, и повелѣ паки воинству всему поити къ граду и брань творити по вся дни. Се же бысть за наши грѣхы Божие попущение, яко да збудуться вся прежереченная о градѣ сем при Костянтинѣ Велицѣм цесарѣ и Лвѣ Премудрѣм и Мефодием Паторомским.[40] Убо в 6-й день маиа мѣсяца паки безвѣрному повелевшу бити града въ то же мѣсто, идѣже и прьвѣе бьяхут и изо многыхъ пушекъ по три дни. И яко утрудиша стѣну и удариша из болшие пушкы, и спаде камение много. В другие удариша, и распадеся стѣны великое мѣсто, но уже вечеру наставшу, туркы начаша стрѣляти изо многых пушек в то же мѣсто, тако и чрез всю нощь, не дающе гражаном задѣлывати того мѣста. Грѣкы же тоя ночи уготовиша башту[41] велию против того всего мѣста. Наутрия же пакы туркы удариша из большие пушкы пониже того мѣста и вывалиша стѣны много, и тако в другие и в третьи. И яко уже учиниша мѣсто велико, абие вскрычав, множество людий вскочиша на то место, друг друга топчюще, такоже и грѣкы из града, и сечахуся лицем к лицу, рыкающе, акы дивии звѣри. И бѣ страшно видѣти обоих и дрьзости и крѣпости. Зустунѣя же пакы собра многые люди, вскрычав, нападѣ на туркы тако мужественѣ, яко въ мъгновении ока съби их с стены и наполни ров мертвых. Амурат же некый янычанин,[42] крѣпок сый тѣлом, смѣшався з грѣкы, доидѣ Зустунѣя и начат сѣщи его лютѣ. Грѣчин же некый, скочив с стѣны, отсѣче ему ногу секирою и тако избави Зустунѣя от смерти. Флабурар[43] же паки западный, Амар-бей съ своими полкы нападѣ на грѣкы, и бысть сѣча велия. Такоже из града Рахкавѣю стратигу[44] со многими людми преспѣвшу на помочь грѣком, бьяшеся крѣпко с туркы, и прогна их даже до самого Амар-бѣа. Он же, видѣв Рахкавѣя лютѣ секуща турокъ, обнажив мечь, нападѣ на нь, и сѣчахуся обои лютѣ. Рахкавѣй же, наступив на камень, удари его мечем по плѣчю обѣруч и разсече его надвое: силу бо имяше велию в руках. Турки же, вскрычавше злостию, окружиша тмочислѣне и сечаху его. Грѣки же нужахутся крѣпко отъяти его и не возмогоша, но и падоша мнози, и разсѣкоша турци Рахкавея на части и тако прогнаша грѣков в град. И бысть грѣком плач и ужасть велиа о Рахкавѣе, понеже ратник бѣ велий и мужествѣн и цесарю любим. И уже ночи наставши, преста сеча и разидошася обои. И туркы убо начаша пакы стрѣляти из пушек на разрушенное мѣсто, а гражане начаша башту ширити и дѣлати крѣпко о всѣй прогалинѣ и навадиша в ню пушкы многие тайнѣ, зане башта бѣ изнутри града. Наутрия же яко видѣша туркы стѣну не задѣлану, вскорѣ наскачиша и бьяхуся з грѣки. Греки же, бьющеся с ними, побѣгааху от них, а турки вскрычааху на них, и вскоре нападоше множество их, чающе уже одолѣвше. Съгустившимъ же ся многим турком, грѣки же разбѣгоша и пустиша на них пушкы и побиша много туркъ. И яко испустиша пушкы, внѣзаапу нападѣ на них из града Палеолог, стратиг сингурла,[45] со многыми людми и бьяше их крѣпко. Въсточный же флабурар Мустафа вскорѣ наидѣ на грѣкы со многою силою, и сечааше их сурово, и прогна их в градъ, и уже хотяху стѣну отъяти. Феодор же тисячник, совокупився съ Зустунѣем, поскориша на помощь, и бысть сѣча велия, но убо туркы усиловахут ихъ. Цесарь же бяше въ притворе великия церкви со всеми боляры и стратиги, съвѣтуя о устремлении безбожнаго, глаголюще: «Се уже по вся дни непременно сѣкущеся с туркы, колико тысящь погибѣ нашого люду, и аще вперѣд такоже будет — всѣх нас погубят и град въсприимут. Но собравшеся съ избранными и назнаменавшеся, изыдѣм из града ночию в подобное врѣмя и, Богу помогающу, нападѣм на них, якоже иногда Гедеон на мадиямлян,[46] или да помрем за Божиа церкви, или да избавление получим». Тако убо съвѣтующе, мнози на то укланяхуся, надѣяху бо ся на цесаря, зане вѣдяаху храбрости и силу его, велик бо бѣ зѣло и исполин силою. Кир Лука же и архидуксъ[47] и Николай епархъ[48] умльчаша на долгь час и тако рекоша: «Се уже пять мѣсяць прошли, отнелиже начахом братися с туркы, просяще милость Божию, и аще будеть воля его, еще можем и ины пять мѣсяць братися с ними. Аще ли же не будет Божией помощи, и тако сотворим — единым часом вси погыбнем и град погубим». Великий же доместик[49] и с ним логофет[50] и ини мнози велможи съвѣщааху, да изыдеть цесарь из града, взем съ собою избранных колико мочно, на отсѣку града, не дающе турком толико дрьзостнѣ приступати къ граду, и издалѣча потрѣбная провадити; и паки: да услышав, христьяне збѣруться к нѣму многые люди. И так умышляющим им, сказаша цесарю, яко уже туркы взыдоша на стѣну и одолѣвают гражан. Цесарю же погнавшу напрасно и всѣм велможам и стратигом, и, минувше цесаря и велмож, стратиги поскориша на помощь и срѣтоша народ мног бѣгающе, и бья, возвращаху их. Зустунѣя же съ инѣми стратиги бьяхуся с турки уже въ градѣ, овогда побѣгающе прѣд туркы, овогда окрѣпльшеся, возвращахуся и боряхуся с ними. А ини турки, мнози мосты сотворше, на конях въѣжяху. Стратигом же всѣм, сънѣмшимся съ Зустунѣемъ, нападаху на турки сурово и взвратиша ихъ до стѣны. Но убо туркомъ многым, вшедшим въ град, конным и пѣшцем, возвратиша паки стратиг и бьяху их нещаднѣ, съваху бо ся на них, аки дивии звѣри. И аще не бы ускорил цесарь к ним, конечная уже бѣ погыбѣль граду. Достигшу же цесарю, вопияше на своих, укрѣпляя ихъ, и, возрыкав яко лѣв, нападѣ на туркы со избранными своими пѣщци и конникы, и сѣчаше ихъ крѣпко: ихже бо достижаше, разсѣкаше их надвое, а иных пресѣкая на полы, не удрьжаваше бо ся мечь его ни о чем. Турки же скликахуся против крѣпости его, и друг друга понюкаше на нь, и всякым оружием суляху его, и стрѣлы безчислены пущаху на нь, но убо, якоже речеся, бранныа побѣды и цесарское падѣние Божиим промыслом бывает: оружия бо вся и стрѣлы суетно падаху и, мимо его лѣтающе, не улучахут его. Он же, един имѣя мѣч в руцѣ, сечаше их и, на нихъ возвращашеся, бежаху от него и путь ему даяху. И погна ихъ къ разрушенному мѣсту, и ту, затеснившимся, побиша их много, а иныхъ збиша из града и за рвы. И тако Божиею помощью в той день цесарь избави град, и уже вечеру бывшу, турки отступиша.
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 524; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!