Подготовка текста и перевод Т. Ф. Волковой, комментарии Т. Ф. Волковой и И. А. Лобаковой 24 страница
Во истинней бо правдѣ и на велику ползу вам глаголю, милующи вас и брегущи, не кровопийца бо есмь аз, ни сыроядец, яко же вы есте, погании бусорманы, и не рад кровопролития вашего, но за великую неправду вашю послан Богом, приидох оружием показнити васъ. И аще же глаголъ моих не послушаете, то Бога моего помощию имам град ваш на щит взяти, вас же всѣх без милости и жены ваша, и дѣти под меч подклонити. И падете же и поперетеся, яко прах, под ногами нашими.
Говорю вам истинную правду для вашей же пользы, щадя вас и оберегая, ибо не кровопийца я и не сыроядец, как вы, поганые басурмане, и не рад я пролитию вашей крови, но за великую неправду вашу пришел я, посланный Богом, оружием наказать вас. И если не послушаете слов моих, то с помощью Бога моего возьму город ваш на щит, вас же всех, и жен ваших, и детей без пощады склоню под меч. И падете вы и будете, как пыль, попраны нашими ногами.
И не мнитеся, яко играюща мя или пострашающа васъ, или яко всуе глаголюща, не имам бо отступити от вас ни до десяти лѣт, не вземше града, его же бо ради самъ приидох аз, не верующи моимъ посылаемым мною царемъ и княземъ и воеводам».
И не думайте, что шучу я, или стращаю вас, или попусту говорю вам это: не намерен я отступать от вас и до десяти лет, пока не возьму город, ради которого сам пришел я, не доверяя посылаемым мною царям, и князьям, и воеводам».
Не хотяше бо царь князь великий, да пролиется кровь ихъ без ума и без опасения его к нимъ от него, но хотяше самъ преже собою исправити и смирение явити имъ по заповѣди Спасовѣ, яко «Всяк возносяйся, смирится, смиряяи же себе вознесется».
|
|
|
Не хотел ведь царь великий князь, чтобы кровь их проливалась бессмысленно и без его предупреждения к ним, но хотел сам сначала показать им свое смирение по заповеди Спасовой: «Всякий возносящийся смирится, смиряющийся же вознесется».
О СТРАСѢ КАЗАНСКОГО ЦАРЯ И ОТВѢТ ЖЕСТОКИЙ КАЗАНЦЕВЪ КО ЦАРЮ И ВЕЛИКОМУ КНЯЗЮ. ГЛАВА 61
О СТРАХЕ КАЗАНСКОГО ЦАРЯ И О ЖЕСТОКОМ ОТВЕТЕ КАЗАНЦЕВ ЦАРЮ И ВЕЛИКОМУ КНЯЗЮ. ГЛАВА 61
Царь же казанский слышав сладостная и грозная словеса московского самодержца и устрашися зѣло, и убояся, и хотяше отворити град и волею предатися, но не можаше добром умолити и ни страхом грозя препрѣти казанцевъ, не взя бо власти великия над ними, якоже царь Шигалѣй, но яко новъ сый и еще обычая в них не вѣдаша.
Царь же казанский, услышав сладостные и грозные слова московского самодержца, сильно устрашился, и испугался, и хотел отворить город и добровольно сдаться, но не смог он умолить и переубедить казанцев ни добром, ни страшными угрозами, ибо не приобрел еще над ними большой власти, как царь Шигалей, но был новичком и не знал еще обычаев их.
|
|
|
И не послушаху казанцы совѣта добраго царева и не внимаху словесем его. Онъ же и вонъ прошашеся из града изытти с пришедшими своими, да волею к самодержцу приѣхавъ и милость от него получит. И не выпустиша его. И во всем болши царя слушаху князя Чапкуна и покоряхуся ему, яко царю.
И не послушали казанцы доброго царского совета и не вняли словам его. Он же просился у них один уйти из города с пришедшими с ним людьми, чтобы, по своей воле приехав к самодержцу, снискать у него прощения. И не выпустили его. И во всем больше царя слушались они князя Чапкуна и подчинялись ему, как царю.
Пословъ же самодержцевых отбиша от града з бесчестиемъ, лаявше жестокими словесы. И гордостию, и величанием возносящеся, и врежающе и раздражающе сердце его, глаголюще: «Да вѣдая буди, царю московский, тако глаголетъ тебѣ царь и казанцы всѣ: да помремъ вкупѣ до единаго и з женами нашими, и з чады здѣ за законы и вѣру, и обычаи отецъ своих во отечествѣ нашея земли, в нейже родихомся, и во граде нашем, в немже воспитахомся и нынѣ живемъ, и в нем же царствуютъ царие, киими владѣют улановѣ и князи, и мурзы. Тебѣ же и тако сущу и богату, и много имущу градовъ и землей. У нас же единъ столный градъ Казань, и той хощеши взяти у нас и, пришед, яко силенъ намъ бывъ.
|
|
|
Послов же самодержца с позором прогнали они от города, облаяв их жестокими словами. И, вознесясь в гордости своей и высокомерии, раня и раздражая сердце его, говорили они так: «Узнай же, царь московский, что отвечает тебе царь и все казанцы: лучше умрем мы все до единого с женами нашими и с детьми за законы, и веру, и обычаи отцов своих здесь, в отечестве нашем, в котором родились, и в городе нашем, в котором выросли и живем теперь, и в котором царствуют цари, которыми управляют уланы, и князья, и мурзы! Ты же и так богат и много имеешь городов и земель, а у нас один только стольный город Казань, и тот, придя на нас, хочешь ты у нас отобрать, почувствовав свою силу над нами
И не мысли, ни надѣяся, лестию грозя, царства нашего взяти. Уже бо познахомъ лукавствие ваше и не имамы тебѣ никако же волею града нашего предати, и до смерти всѣх нас. И не видѣти бы намъ того, ни слышати, чтобы рускими твоими людми, свиноядцы погаными, населенъ и обладаемь столный град нашъ Казань, и добрыя наши законы вашими нагами попираеми и посмѣхаеми, и новыи обычаи руския в нем бываемы».
|
|
|
Не мечтай же и не надейся, обманывая нас угрозами, что возьмешь царство наше. Уже ведь познали мы лукавство ваше и не хотим ни за что по доброй воле сдать город наш, пока все не умрем. И не видеть бы нам и не слышать того, что русскими твоими людьми, погаными свиноядцами, населен и управляем стольный город наш Казань, и добрые наши законы вашими ногами попраны и осмеяны, и установлены в нем русские обычаи».
СКАЗАНИЕ ВОЛХВОВ О ЦАРЕВЕ СНѢ И О СЕИТОВЕ И О СТРАСЕ ЦАРЯ И КАЗАНЦЕВЪ, И О ВЫЕЗЖАЮЩИХ ИЗ ГРАДА БИТИСЯ С РУСИЮ. ГЛАВА 62
О ТОЛКОВАНИИ ВОЛХВАМИ СНОВ ЦАРЯ И СЕИТА, И О СТРАХЕ ЦАРЯ И КАЗАНЦЕВ, И О ВЫЕЗЖАЮЩИХ ИЗ ГОРОДА БИТЬСЯ С РУССКИМИ. ГЛАВА 62
В первую же нощъ, егда х Казани прииде царь и великий князь и град обляже, видѣ сонъ страшенъ сам про себе казанской царь, легшю ему с печали мало уснути, яко взыде с востока месяцъ мал и тѣмен, худ и мраченъ, и ста над Казанью. Другий же месяцъ, аки от запада взыде, зѣло пресвѣтел и велик велми, и пришед над градъ, ста выше темнаго месяца. Темный же месяцъ пред свѣтлым побѣгованъ и потрясашеся. Великий же месяцъ долго стоявъ и, яко крилатъ, полѣте от мѣста своего и, догнавъ, удари собою темнаго месяца и яко поглотивъ себе и прият, и той в нем просвѣтися. Великий же месяцъ свѣтлый пусти из себе, аки свѣзды, искры огненыя долу с небеси во градъ и сожже вся люди казанския. И паки ста над градом великий месяцъ и боле возрасте, и паче перваго сияше неизреченным свѣтом, аки солнце.
В первую же ночь, когда царь и великий князь пришел к Казани и окружил город, увидел страшный сон сам про себя казанский царь, когда лег он в печали немного поспать: будто бы взошел с востока месяц, мал и темен, тонок и мрачен, и встал над Казанью. Другой же месяц будто бы взошел с запада, очень светлый и огромный, и, подойдя к городу, встал выше темного месяца. Темный же месяц перед светлым задрожал и пустился в бегство. Большой месяц долго стоял, потом, словно крылатый, полетел от своего места, и, догнав, ударил темный месяц, и, как будто проглотив его, принял в себя, и тот в нем засветился. Большой же светлый месяц выпустил из себя с неба вниз, на город, огненные искры, подобные звездам, и сжег всех казанцев. И вновь повис над городом большой месяц, и еще больше вырос он, и ярче прежнего сиял неописуемым светом, словно солнце.
В ту же нощъ сеитъ казанский сонъ же видѣ,[164] яко стѣкошася мнози стада великия многообразных звѣрей и лютѣ рыкающе: лвовѣ же и пардуси, и медвѣди, и волцы, и рыси. И наполнишася ими лугове и поля вся казанская. Противъ же их истѣкоша из града невеликия стада — единошерстныя звѣри волцы, выюще. И начаша ѣстися и битися, падоша, со многоразличными тѣми звѣрми. И в час единъ вся истекше из града, от лютых тыхъ звѣрей изъядени быша.
В ту же ночь видел сон и казанский сеит: будто бы стекались многочисленные большие стаи разнообразных зверей, свирепо рычащих: львов, и гепардов, и медведей, и волков, и рысей. И наполнились ими все луга и поля казанские. Навстречу же им выскакивали из города небольшие стада единошерстных зверей — волков воющих. И когда начали они грызться и бороться с различными теми зверями, то все пали. И в один час выбежали все из города, ибо были изъедены лютыми теми зверями.
Сеитъ же наутрие приѣхавъ ко царю и сказа ему сонъ свой, а царь свой сон сеиту повѣда, и дивишася о снѣх своихъ. И созва к себѣ царь вся велможы казанския и премудрыя волхвы и повѣдаша имъ оба сна своя царь же и сеитъ. Властѣли же казанския всѣ умолкнуша и ни единъ же ихъ отвѣта не даде.
Сеит же наутро приехал к царю и рассказал ему свой сон, а царь свой сон поведал сеиту, и подивились они о снах своих. И созвал царь к себе всех казанских вельмож и премудрых волхвов, и поведали им царь и сеит оба свои сна. Правители же казанские умолкли все, и ни один из них не дал ответа.
Волхвы же явѣ царю оба сна сказаша и разсудиша предо всѣми велможами: «Темный бо мѣсец, худый, ты еси, царю, а свѣтлый месяцъ — московский царь князь великий, от него же ты ятъ будеши и в плѣн сведенъ. А многоразличние звѣрие толкуются языцы мнози, руская сила, а единошерстнии волцы — то есть казанцы единовѣрнии, и стражутъ за едино царство едиными главами своими, и подвизаются нелестно собою за ся. А еже изъѣдоша сѣрых пестрыя звѣрие — то одолѣетъ нынѣ русь казанцевъ. И болши сего не вопрошай нас о семъ ничтоже. И аще сего не хощеши, то увѣщай вскорѣ казанцев чтобы смиритися с нимъ, еже и преже глаголахом им много до призывания твоего к нимъ да и сами бы живи были и царства своего не губить».
Волхвы же ясно растолковали и объяснили оба сна царю и всем вельможам: «Темный месяц, плохой, — это ты, царь, а светлый месяц — московский царь великий князь, которым будешь ты схвачен и сведен в плен. А различные звери толкуются как многие народы, русская сила, а единошерстные волки — это казанцы единоверные, и расплачиваются они за свое царство своими же головами, и заботятся они воистину сами о себе. А то, что съели серых пестрые звери, означает, что одолеют ныне русские казанцев. И больше ни о чем нас не спрашивай. И если не хочешь ты этого, уговори поскорее казанцев помириться с ним, о чем и прежде мы им много говорили, до призвания твоего сюда, дабы и сами они остались живы и царства своего не погубили».
Еще же царь и вси велможи ужасахуся и трепетаху и сокрушахуся сердцы своими, но обаче мятяхуся мыслию и не внимаху реченным ихъ и царю воли не даяху ни в чем же, и мудрых своихъ волхвовъ не слушаху, надѣющеся на пошедших своихъ пословъ, что послани звати нагайских срацынъ в поможение имъ.
И хотя царь и все вельможи пришли в ужас, и затрепетали, и сокрушались сердцем, но помутился у них разум, и не вняли они сказанному ими, и ни в чем не дали воли царю, и мудрых своих волхвов не послушали, надеясь на послов своих, отправившихся звать на помощь ногайских сарацин.
И бияхуся с русию, выѣзжая по седьмь дней, не дадяху руси ко граду приступовъ чинити. Рустей же силе велице суще и всегда казанцев прогоняху, биюще: на единаго бо казанца сто русинов, а на два двѣсте. Ждуще же казанцы к себѣ на помощь нагайския силы и не возмогоша казанцы, еже бы не дати руси ко граду приступити.
И бились они с русскими, выезжая в течение семи дней из города, не позволяя русским делать приступов. Силы же у русских были большие, и всегда они, сражаясь, прогоняли казанцев, ибо на одного казанца приходилось сто русских, а на двух — двести. И пока дожидались казанцы помощи от ногаев, обессилели они и уже не в состоянии были помешать русским штурмовать город.
О ПОБѢЖЕНИИ ЧЕРЕМИСЫ. ГЛАВА 63
О ПОБЕДЕ НАД ЧЕРЕМИСОЙ. ГЛАВА 63
Но злѣе преднихъ, градскихъ, созади выѣзжаху из остроговъ лѣсных и стужаше полкомъ рускимъ черемиса, належаще на станы, возмущающим имъ в нощи и в день убивающе, и от вой хватающе живых, и стада конская отгоняюще. И напущающем на них воемъ руским, они же убѣгаху от нихъ в чащи лесныя и в горския стрѣмнины и стояху в крѣпях тѣхъ, избываху.
Но больше чем горожане, досаждала русским полкам, нападая с тыла, черемиса, выезжавшая из лесных острогов: обрушивались они на станы, ночью приводя русских в смятение, а днем убивая их, и хватая воинов живыми, и угоняя конские стада. Когда же нападали на них русские воины, те убегали от них в лесные чащи и горные ущелья и, прячась в тех недоступных местах, спасались.
И в печали бысть о том царь князь великий и воеводы его всѣ, понеже бо доходити ихъ великою нужею. Но, яко праведенъ вѣрою несумѣнною, на Бога уповая, посла и на тѣх воевод своих: князя Александра Суздалского Горбатого да князя Андрѣя Курбского со множеством вой. Они же идоша три дни со труды жестокими пути до мѣстъ ихъ и обшедше вкруг дебри и стрѣмнины, и горы прямоходу к полудню и, обшедши, обступиша всюду крѣпи черемиския.
И был царь великий князь и все воеводы его из-за этого в печали, ибо очень трудно было добраться до них. Но, уподобившись искренне верующему праведнику и положась на Бога, послал он на них своих воевод: князя Александра Суздальского Горбатого и князя Андрея Курбского со множеством воинов. И пробирались они с большим трудом три дня по плохим дорогам до мест, где обитала черемиса, а затем, двигаясь на юг, обошли кругом овраги те, стремнины и горы и таким образом окружили со всех сторон черемисские укрепления.
И постиже их нощъ. Онѣм же не вѣдущем сихъ, от преднихъ полковъ бѣжавшим и намчашася на задних. И побѣдиша ихъ скоро, и остроги ихъ раскопаша и пожгоша, и воевод черемиских пять взяша живых и с ними пятьсотъ добрых черемисиновъ приведоша, и жены ихъ, и дѣти плѣниша, и сами воеводы здравы приидоша, И черемиса преста выѣзжати из лѣсовъ.
И застигла их ночь. Те же, не зная, что окружены, побежали от передовых полков и наскочили на тех, что были позади. И вскоре победили их русские, остроги их разрушили и пожгли, и взяли живыми пятерых черемисских воевод, а с ними привели пятьсот добрых черемисинов и жен их,и детей взяли в плен, сами же воеводы здравы возвратились назад. И перестала черемиса выезжать из лесов.
Оставиша бо тѣх казанцы 15000 конников ходити под вои рускими, а 10000 на Волзе в судѣх. И от тѣх судовых никоея же пакости бысть руским воемъ, ходящим в ладиях и воюющим села казанъския, стоящия по брегом рѣкѣ: тии бо токмо покушахуся напасти на запасныя ладии и не можаху, острогом бо крѣпким и великим вся ладии обведены по брегу Волги, и стрѣжаху ихъ два воеводы со стрѣлцы огнеными и со многими вои от околныя черемисы, паче да не изгоном нападут и смятутся вои. А от лодейныя черемисы не брежахуся, не умѣют бо битися с русью на водѣ.
Пятнадцать тысяч конников черемисских оставили казанцы для нападения на русских воинов и десять тысяч на Волге, в судах. Но от этой судовой черемисы не было русским воинам, ходившим в ладьях разорять казанские села, стоящие по берегам реки, никаких неприятностей: те лишь пытались нападать на запасные ладьи, но безуспешно, ибо были окружены все ладьи по берегу Волги крепким и большим острогом,и двое воевод с пищальниками и многими воинами охраняли их от окрестной черемисы, опасаясь нового внезапного ее нападения и смятения в рядах своих воинов. А судовой черемисы не остерегались, ибо не умеет она воевать с русскими на воде.
И по тѣх реченных воеводах прииде из войны князь Симионъ и прочии воеводы, воевавше землю Казанъскую и единем пошествием вземше в десять дний тридесять острогов великих же и малых, в них же збѣгшеся черемиса во время рати и отбывающеся, избываху. И много в них черемисы и з женами их и з дѣтми избиша и всякого ихъ рухла и скота взяша без числа. И не бысть падения воем руским ни у единого града, ни у острога, но сами крѣпкия остроги отверзаху и предавахуся, ни лука напрязающе, ни стрѣлы пущающе, ни камение мѣтающе, но развѣе у перваго острога великаго три дни постояша вои, но без падения же людскаго.
И после тех упомянутых воевод пришел из похода князь Семен с другими воеводами, разорявшими казанские земли и за один поход в течение десяти дней взявшими тридцать острогов, больших и малых, в которые убегала черемиса во время боя и, отсиживаясь там, спасалась. И много в них перебили черемисы с женами их и детьми, и захватили бесчисленное множество всяких пожитков их и скота. И не потерпели поражения воины русские ни у одного города, ни у одного острога: крепкие остроги сами открывались перед ними и сдавались им — ни луков не приходилось натягивать, ни стрел пускать, ни камней метать, разве что у первого большого острога три дня постояли воины, но и здесь без потери людей.
Той бо острог старый, Арескъ зовом,[165] здѣланъ, аки град твердъ, и з башнями, и з бойницы, и людей живет в нем много, и брегут велми. И не бѣ взиманъ ни от коих же ратей никако же. Стоит же от Казани 60 верстъ в мѣстех зѣло крѣпких и в непроходимых дебрехъ, и в болотах, и единѣм путем к нему приити и отъити.
Острог тот старый, называемый Арским, построен словно укрепленный город: и с башнями, и с бойницами, и людей живет в нем много, и хорошо его охраняют. И не был он ни разу взят — ни в одном бою. Стоит же он от Казани в шестидесяти верстах в труднодоступных местах — непроходимых оврагах и болотах, и можно лишь одним путем подойти к нему и вернуться назад.
Великий же воевода князь Симионъ видѣ, яко не взяти его просто, понеже много есть в нем людей, бойцевъ единѣх 15000, и прикативъ пушки и пищали к нему, и нача бити. Князи же арские и вся черемиса, сѣдящая в немъ, возопиша и врата отверзоша, и руки подаша, Богу бо в сердца ихъ страх вложившу, и ратию русь ихъ плѣниша. И приведоша князей арскихъ 12 и воевод черемиских седмь, и земских людей лутчих избравше, сотников и старѣйшинъ, триста, и всѣх до 5000 человѣкъ.
Главный же воевода, князь Семен, понял, что не взять его без усилий, поскольку много в нем людей — одних бойцов пятнадцать тысяч, и, прикатив к нему пушки и пищали, начал бить по острогу. Князья же арские и вся черемиса, сидящая в нем, возопили и отворили ворота и руки им протянули, ибо Бог вложил страх в сердца их. И взяли их в плен русские. И привели они двенадцать арских князей, и семь черемисских воевод, и лучших земских людей, отобрав триста сотников и старейшин; всех же до пяти тысяч человек.
Царь же князь великий возрадовася зѣло и благодаряше Бога, и воевод почиташе, и воя своя похваляя. И плѣнных до времени брещи повелѣ, и ко граду приводити многажды, и глаголати царю и казанцем, дабы без крови предатися ему. Они же плѣнных своих плачя и моления не послушаху. И сих плѣнением велми прегорко серца прерѣза казанцев, князь же Симионъ в страх великъ вложи ихъ.
Царь же великий князь очень обрадовался, и возблагодарил Бога, и воздал почести воеводам, и всех своих воинов похвалил. Пленных же до времени повелел беречь и много раз приводить к городу, чтобы они призывали царя и казанцев сдаться ему без пролития крови. Те же плачу и молениям пленных своих не внимали. И прегорько ранило сердца казанцев пленение их, князь же Семен привел их в сильный страх.
Такоже и рускаго плѣна множество приведе, инии же собою убѣгаху изо всѣх казанских улусовъ в станы руския, якоже не брегоми никим же. Царь же князь великий повелѣ весь плѣнъ собирати в станы своя и держаше на многи дни в шатрѣх своих, пищею и одеждами всѣм доволно учрежаше, якоже отецъ чадолюбивый чад своих веселяше. И в Рускую землю в лодьяхъ своих отсылаше их до Василя-города и восвояси оттуду их разпущаше.
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 190; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!