ЖИТИЯ ЗОСИМЫ И САВВАТИЯ СОЛОВЕЦКИХ 30 страница
И по нѣколикых лѣтех пакы прииде князь великий Иван в Великый Новград на осмотрение[176] — и взят вся казны, издавна положеныя от великого князя Ярослава Володимерича[177] и даже и до его самодержавства в велицѣи церкви Съфѣи,[178] и по всѣх церквах градскых по улицам, и болярьскыя казны по домох их; и владыку Феофила к Москвѣ свел,[179] и вся нарочитыа града с женами и дѣтми; и оное болярыню предиреченую Марфу съ сыномь ея Феодоромь и дщерми и внучаты, сих посла в Нижний Новьград.[180]
Прошло несколько лет, и снова пришел великий князь Иван в Великий Новгород для рассмотрения (жалоб) — и взял все сокровища, положенные с давних пор в великой церкви Святой Софии со времени великого князя Ярослава Владимировича и до его собственного самодержавного правления, и казны из всех городских церквей по улицам, и из боярских домов; и владыку Феофила в Москву свел, и всех именитых горожан с их женами и детьми; а ту вышеназванную боярыню Марфу с сыном ее Федором, с дочерьми и внуками, — этих отослал в Нижний Новгород.
Въспомянуша же бывшеи ту раба Божиа игумена Зосиму, иже видѣниа видѣ в дому пиршества оноя болярыни Марфы, яко седящим мужем на трапезѣ, а глав не имущим, имже бысть кончина въ свое время, и пророчество блаженнаго, иже о запустѣнии дому ея изрече, егда отслан бысть от лица Марфы оноя, — и не преходим бысть дом ея даже и днесь наслѣдникы ея по пророчеству святаго.[181] И сиа убо о сих; и тако сбыстся, иже рече блаженый. Мы же на предняя възвратимся.
|
|
|
И вспомнили те, кто был с ним (на пиру у боярыни Марфы), раба Божия игумена Зосиму, который видел в дому той боярыни Марфы видение за трапезой: сидят мужи за столом, а голов не имеют (которых и постигла такая кончина во время свое), и пророчество блаженного о запустении дома ее, когда отослала его от себя боярыня Марфа, — и не бывал в доме ее никто из наследников ее, даже и доныне, по пророчеству святого. Вот и все об этом; так и сбылось, как предсказал блаженный. Мы же к прежнему возвратимся.
Преподобный же игумен Зосима пребываше въ мнозѣх трудѣх и въздержании, иже памет смертную и Суд Божий в себѣ всегда имѣти хотя и понужая себе на дѣлание плача.[182] И създа себѣ гроб и положи в клѣтцѣ кѣлии своея; в земли гроб вь мѣру того сам себѣ ископа своими рукама. И по вся нощи исходя ис кѣлии до утреняго клепаниа,[183] плачася своея душа, яко мертвеца, над гробом своим.[184] Писано бо есть: «Воздыханиа и скорби от душа вопиют къ Господу, а яже от страха слезы, та прилѣжно молят Господа».[185]
Преподобный же игумен Зосима пребывал во многих трудах и воздержании, стремясь всегда иметь память о смерти и о Суде Божием и побуждая себя к плачу духовному. И сделал себе гроб, и поставил в клети при келии своей; и той же величины выкопал себе могилу в земле своими руками. И каждую ночь выходя из келии до того, как начинали бить к утрене, плакал о своей душе, словно над покойником, над гробом своим. Ибо написано: «Воздыхания и скорби от души взывают к Господу, и слезы страха Божия прилежно молят Господа».
|
|
|
И тако вся дни своя въ иночестѣм житии сице пожив в воздержании, яко ни дне, ни часа отщетитися когда хотя от трудов и славословиа Божиа, но Господеви сиа вся изнуряше. И образ всѣх добродѣтелей остави пребывающим тамо иноком.
И так прожил он все дни своей монашеской жизни в воздержании, ни на один день или час не желая отрешиться от трудов и от славословия Божия, но все силы истощил для Господа. И оставил живущим там инокам пример всех добродетелей.
О преставлении святаго Зосимы
О преставлении святого Зосимы
По сих же разумѣв блаженый къ Господу свое отшествие, и призвав братию, глаголаше им: «Се убо, о чада и братие, время моего скончания приходит. Вас же оставляю Всемилостивому Богу и Его Пречистѣй Матери. То изберете себѣ кого хощете имѣти с Богомъ игумѣна вмѣсто мене». Братия же вси, яко единѣми усты рѣша: «Аще бы мочно нам умрети с тобою, отче, нежели от тебе разлучитися, пастырю добрый! Но се есть воля Божиа, а яже ти извѣсти всевѣдый Богъ твое отшествие к вѣчным обителем, Тои может тебе ради подати нам пастыря и учителя, егоже въсхощет. И да будет нам наставник и вожь къ спасению и твое от нас грѣшных к Богу моление! Ты бо, господине отче, въ нынѣшнем житии имаши попечение о душах наших. Но молим тя, не остави нас сирых и по своемъ к Богу шествии, имаши бо дерзновение к Нему!» И сиа глаголаста съ многым плачем и рыданиемь, слезами землю мочаху. Блаженый же глагола имъ: «Не скорбите, о чада, се уже предаю вас Богови и Пречистѣй Его Матери; и аще будутъ угодна дѣла моя Богови, то не оскудѣет потребными святая обитель сиа до скончаниа вѣка и болма распространится. Но токмо любовъ имѣйте друг къ другу и смирение нелицемѣрно, и страннолюбие, и милостыни съ тщанием прилежите, без неяже никтоже узрит Господа. А о игумене възложите упование на Господа Бога и Пречистую Богородицу и на наше смирение, то уже наставник вам вмѣсто мене да будет Арсение».[186]
|
|
|
Потом понял блаженный, что пришло время уходить ко Господу, и, призвав братию, сказал им: «Вот уже, дети мои и братия, время кончины моей приходит. Оставляю вас Всемилостивому Богу и Пречистой Его Матери. Изберите себе, кого хотите иметь с Богом игуменом вместо меня!» И вся братия, словно одними устами, сказала: «О если бы и нам можно было умереть с тобой, отче, чем разлучаться, пастырь добрый! Но Божия на то воля; и Тот, Который известил тебя об уходе твоем в вечные обители, Всеведущий Бог, и нам может дать ради тебя пастыря и учителя, кого Он захочет. И пусть будет нам наставником и вождем ко спасению и твое — от нас, грешных, — к Богу моление! Ибо ты, господин и отец наш, в нынешней жизни имеешь попечение о душах наших. Но молим тебя: не оставь нас, сирых, и после ухода твоего ко Господу, ибо имеешь к Нему дерзновение!» И говорили это со многим плачем и рыданием, и землю окропляли слезами. Блаженный же сказал им: «Не скорбите, о чада, ведь уже предаю вас Богу и Пречистой Его Матери; и если дела мои будут угодны Богу, то не оскудеет необходимым святая обитель эта до скончания века и еще более расширится. Но только имейте друг к другу любовь и смирение нелицемерное и заботьтесь о странниках и будьте щедры на милостыню, без которой никто не увидит Господа. А об игумене возложите упование на Господа Бога и Пречистую Богородицу, и на наше смирение; и пусть вам наставником вместо меня будет Арсений».
|
|
|
И тако вручает ему манастыр и братию, глаголя сице: «Се убо, о брате Арсение, оставляю тя по Бозѣ строителя и наставника святѣй обители сей и всей братии, о Бозѣ събранѣй. Но блюди, брате, паче всего, да ничтоже погрѣшиши обычая манастырского, по правилом святых апостолъ и святых отець седми Събор Вселеньскых, иже имат Церкви Божиа! Пѣние и чтение съборное без мятежа съ вниманиемь да будет ти, и на трапезе ястия и питие с молчанием, вь благодарении и послушании Божественых Писаний! И блюди весь чин и обычай манастыря сего, уставленый о Бозѣ нашим смирениемь, — и Господь Богъ да исправит стопы ваша к дѣланию заповедей Его, молитвами Пречистыа Богородица и всѣх святых, и преподобнаго отца нашего старца Саватиа! И Господь да съхранит вы и утвердить в любви своей! Азъ же, аще телесне отхожу от вас, но духомъ с вами неотступно пребуду! И о семь разумно да будет вам: аще обрящу благодать от Господа, то обитель сиа по моем отшествии наипаче распространиться, и съберутся множество братии в любви духовнѣй, и в телесных потребах ничимъже скорбнии будете».
И вручил ему монастырь и братию с такими словами: «Итак, брат Арсений, оставляю тебя о Господе управителем и наставником этой святой обители и всей собранной во Христе братии. Но блюди, брат, более всего, да ни в чем не нарушишь монастырский обычай, который имеет Церковь Божия по правилам святых апостолов и святых отцов семи Вселенских Соборов! Пение и чтение соборное да будет у тебя без суетности со вниманием, и за трапезой еда и питие — в молчании, с благодарением и слушанием Божественного Писания! Исполняй весь обычай этого монастыря, установленный нашим о Господе смирением, и Господь Бог да направит стопы ваши к деланию заповедей Его, молитвами Пречистой Богородицы и всех святых, и преподобного отца нашего старца Савватия! И Господь да сохранит вас и утвердит в любви своей! Я же, хотя телесно ухожу от вас, но духом неотступно пребуду с вами! И да будет вам известно: если обрету благодать у Господа, то после ухода моего обитель эта еще более распространится, и соберется множество братии в любви духовной, — и в телесных потребностях ни в чем у вас нужды не будет».
И тако поучив их доволно и всѣм о Христѣ цѣлование дав, отпусти их когождо во свою кѣлию, молитвами одарив и благословением печатлѣ. Самъ же безпрестани славословию прележа, на вѣчный путь готовляшеся. И въздвиг руцѣ горѣ, знаменавався крестным знамением, и лице перекрестив, дав миръ всѣм, и рече: «Владыко Человеколюбче, сподоби мя одесную Тебе стати в послѣдний день,[187] егда приидеши во славѣ судити живым и мертвым и воздати комуждо по дѣлом его!» И сиа рек, возлежа на одрѣ. И так предасть честную свою душю в руцѣ Божии блаженый Зосима игумен, началник Соловецскаго манастыря, в лѣто 6986, месяца априля вь 17, на паметь преподобнаго отца нашего Симеона иже в Персидѣ.[188]
И так, поучив их довольно и поцеловав всех Христовым целованием, отпустил их каждого в свою келию, молитвами одарив и скрепив благословением. Сам же, непрестанно славя Господа, готовился в вечный путь. И, воздев руки к небу, осенил себя крестным знамением, — и, перекрестив лицо, призвал души всех к миру, и сказал: «Владыко Человеколюбче, сподоби меня стать одесную Тебя в последний день, когда придешь во славе судить живых и мертвых и воздать каждому по делам его!» И, сказав это, возлег на ложе. И так предал честную свою душу в руки Божии блаженный игумен Зосима, основатель Соловецкого монастыря, в лето 6986 (1478)-е, месяца апреля в 17 день, в день памяти преподобного отца нашего Симеона Персидского.
И так скуташа честное и трудолюбное тѣло; и погребен бысть братиею честно с кандилы и съ свѣщами и надгробным пѣнием. Положиша ѝ въ гробѣ, иже ископа себѣ своима рукама, за олтарем церкви Святаго Преображениа[189] Господа нашего Исуса Христа.
И спеленали честное и трудолюбивое тело его; и был он с честью погребен братией — с каждением и со свечами и с надгробным пением. И положили его в могилу, которую он выкопал себе своими руками, — за алтарем церкви Святого Преображения Господа нашего Иисуса Христа.
О явлении преподобнаго Зосимы
О явлении преподобного Зосимы
В девятый день по погребении своем явися блаженый нѣкоему от ученикъ своих — старцу имянемь Данилу. Сему стоящу на обычном своем правилѣ,[190] и зрит посреди манастыря полкъ велик зѣло нечистых духовъ, тмообразных бѣсов, и по воздуху множество их, акы дыма темна. Сему же надолзѣ зрящу, и прииде явленно преподобный Зосима к Данилу, глаголя: «Се видиши, от сих нечистых темнообразных духовъ и многокозненых бѣсов избѣжахъ! Мнози бо простерты по воздуху сѣти дьяволя,[191] но помилова мя Богъ и с преподобных ликы причте.[192] Вы же съхраняйтеся от лаяния их!» И се рек, невидим бысть. Мы же се слышахом от старца Данила, прославихом Господа о посѣщении святаго; яко же обѣщася духом не отступен быти от обители своея, так исполняше обѣщание!
В девятый день по погребении его явился блаженный одному из своих учеников — старцу по имени Даниил. Стоял сей на обычном своем молитвенном правиле — и видит: посреди монастыря несметное полчище нечистых духов, темнообразных бесов, и в воздухе — великое множество их, словно черного дыма. Он же наблюдал это долгое время, — и явился к Даниилу преподобный Зосима, говоря: «Вот, видишь, убежал я от этих нечистых темнообразных духов и многокозненных бесов! Много же распростерто по воздуху сетей дьявольских, но помиловал меня Бог и сопричел ко святым. Вы же остерегайтесь их козней!» И, сказав это, сделался невидим. Мы же слышали это от старца Даниила и прославили Господа за посещение святого: как обещал он духом не отступать от своей обители, так и исполнял обещание!
О поставлении гробници над гробом преподобнаго
О поставлении гробницы над могилой преподобного
По третьем же лѣте успениа святаго ученици възградиша гробницу над гробом его. И в ней поставиша образ Господа нашего Исуса Христа и Пречистыа Богородица на покланяние братии, приходящим къ гробу святаго. И свѣщу поставиша пред иконами у гроба его. И прихожаху ученици на всякъ день къ гробу пастыря своего, блаженаго Зосимы, молящеся Владыцѣ Христу и Пречистей Его Матери, и кь преподобному, яко к живу, глаголаху: «О рабе Божий, истинный пастырю и наказателю нашь, аще телеснѣ скончалъ еси свою жизнь, но духом неотступно буди с нами! Мы бо чада твоа и овца словеснаго ти стада. Поминай стадо, еже събра мудрѣ, и съблюди Богом дарованную ти пасьству яко чадолюбивый отець! Но руководствуй молитвами си, представи нас Христу Богу достойны шествовати по заповѣдем Его и творити повѣления, „взем крестъ, послѣдовати Ему".[193] Тя убо нынѣ молим, призывающе на помощь, еже молитися о нас, недостойных, к Богу и Пречистѣй Богородици о Богом събраннѣй иже въ святѣй обители сей братии, юже ты своими труды съгради и началникъ бысть, да и мы твоими молитвами и заступлением, пребывающе на мѣсте сем, невредими от бѣсов и злых человекъ пребудем, славяще Христа Бога нашего!»
Спустя три года после кончины святого ученики воздвигли над могилой его гробницу. И поставили в ней образ Господа нашего Иисуса Христа и Пречистой Богородицы для поклонения братии, приходящей ко гробу святого. И поставили свечу перед иконами у гроба его. И каждый день приходили ученики ко гробу своего пастыря, блаженного Зосимы, молясь Владыке Христу и Пречистой Его Матери, — и к преподобному обращались, точно к живому: «О раб Божий, истинный пастырь и наставник наш, хотя ты телесно окончил свою жизнь, но духом неотступно пребывай с нами! Ибо мы дети твои и овцы твоего словесного стада. Поминай стадо, которое ты собрал премудро, и сохраняй Богом дарованную тебе паству как чадолюбивый отец! Направляй нас молитвами своими и представь нас Христу Богу достойными шествовать по заповедям Его и творить повеление Его, „взяв крест, последовать за Ним!” Молим же тебя ныне, на помощь призывая: молись о нас, недостойных, Богу и Пречистой Богородице о Богом собранной братии в этой святой обители, которую ты создал своими трудами и которой ты был основатель, дабы и мы, живя в этом месте, пребывали невредимы — твоими молитвами и заступлением — от бесов и от злых людей, славя Христа Бога нашего!»
О явлении святаго въ гробницѣ
О явлении святого в гробнице
Бѣ нѣкый старец имянемь Тарасие. Сей велию вѣру имѣя кь преподобному Зосимѣ. По вся нощи приходя, молитвы и колѣнопреклонение творяше у гроба святаго, къ Владыцѣ Христу и Пречистѣй Богородици глаголюще: «Боже! Владычице Богородице! Умоли Сына своего, Христа Бога нашего, дабы съхранилъ святое мѣсто сие от враг видимых и невидимых молитвами угодника вашего, преподобнаго игумена Зосимы!» К святому же яко живу глаголаше: «О старче, нынѣ убо припадая, молю тя и на помощь призываю, буди молебникъ къ Христу и Пречистѣй Его Матери о мнѣ грѣшнем! Азъ бо есмь „овча ограды твоея",[194] яко да пребывая на мѣсте сем святѣм, невредимь пребуду от всегубителя врага молитвами твоими!» И тако моляся, отходя в кѣлью свою.
Был некий старец по имени Тарасий. Имел он большую веру к преподобному Зосиме. Каждую ночь приходя ко гробу святого, молился он и клал поклоны, взывая к Владыке Христу и Пречистой Богородице: «Боже! Владычице Богородице! Умоли Сына Своего, Христа Бога нашего, сохранить это место святое от врагов видимых и невидимых, молитвами угодника вашего, преподобного игумена Зосимы!» И к святому обращался, как к живому: «О старче, припадая ныне, молю тебя и призываю на помощь: будь молебником ко Христу и Пречистой Его Матери о мне, грешном! Ведь я „овча ограды твоей” — и, пребывая на месте этом святом, да невредим буду от всегубителя дьявола молитвами твоими!» И, так помолившись, уходил в свою келию.
Въ едину же от нощей, пришедшу ему вь гробницу по обычаю помолитися, и видѣ у гроба дскы удвинуто и край мантии немало внѣ гроба висящь. Старец же, хотя опрятати мантию во гроб, и укры мало дскы, и вѣдѣ преподобнаго лежаща верху земля, и образ его свѣтлосвѣтяся, яко финик цвѣтущь въ удолии и яко крин селный сияя;[195] и руцѣ его на персех лежаща согбены накрестъ и обнажены мало не до лактии и такоже свѣтящася.
В одну из ночей пришел он в гробницу, как обычно, помолиться — и увидел, что доски у гроба сдвинуты и край мантии свисает наружу. Старец же, желая спрятать мантию в гроб, немного приоткрыл доски — и увидел преподобного, лежащего поверх земли; и лик его светился светом, как «финик, цветущий в долине», и сиял, словно «лилия полевая», а руки его лежали на груди, сложенные крестом и обнаженные почти до локтей, и тоже светились.
И сие старець видѣвъ и, шед, повѣда игумену Исаии[196] и многым братиям. Мы же се слышавше, дивихомся, вѣдуще, яко погребохом святаго тѣлов земли, и как обрѣтеся верху земля. И тако прославихом Бога и его угодника преподобнаго игумена Зосиму.
Увидев это, старец пошел и поведал игумену Исайе и многим из братии. Мы же, услышав об этом, дивились, зная, что мы погребли тело святого в земле, — и как оно оказалось поверх земли? И прославили Бога и угодника Его преподобного игумена Зосиму.
Чюдо святаго, како явися на мори в бедѣ стражущим
Чудо святого, как явился он на море терпящим бедствие
Бѣ нѣкый старець имянем Митрофан. Сей имый пострижение в Муромском манастыри[197] на Онѣгѣ езерѣ, тамо и житие имый. Тъй ми повѣда сие:
Был некий старец по имени Митрофан. Принял он постриг в Муромском монастыре на Онежском озере и жил там. Поведал он мне следующее:
«Еще сущу ми в мирѣ пребывающу и домовное попечение имѣх. И нѣкогда плавающу ми по морю на весновании, и имѣх многы добыткы, и далече ми сущу в пучинѣ моря. И тридесят дьнии носим бѣхъ в мори волнами, и не видѣх брега, ни острова. И прииде буря вѣтреняя велика зѣло, и в мори трус велий, волны лютѣ устремляхуся. Мы же отчаяхомся своего спасениа от нахождения волнъ, покрывають бо ладью нашу волны морскыя, и начахом молити Господа Бога и Пречистую Богородицю и святых многых призывати на помощь, сих и иных, и не преста волнение. И прииде ми въ умъ, начах молитися и призывати на помощь началника соловецкаго, блаженнаго Зосиму; и обѣщахомся кь Спасу на Соловкы дати на молебенъ и на обѣдню. И в той час внезапу обрѣтеся в ладии нашей старець, сѣдя на кормѣ. И прихожаху волны морскыя с великым устремлением, хотяаху покрыти ладию нашю. Старецже он простираше вскрылие мантии[198] обѣма рукама на обѣ страны ладии — и волны прохождааху ладию нашю мирно и тихо.
«Еще жил я в миру и имел попечение о делах житейских. И однажды плавал я по морю во время весеннего промысла — и имел большую добычу, но находился далеко в пучине морской. Тридцать дней носили меня по морю волны, и не видел я ни берега, ни острова. И налетела страшная буря, и был сильный шторм на море, и яростно устремлялись волны. Мы же не чаяли своего спасения из-за нашествия волн — ибо покрывали уже нашу ладью морские волны — и начали молить Господа Бога и Пречистую Богородицу, и многих святых на помощь призывать — и одних, и других, — но волнение не прекращалось. И пришло мне на ум — и стал я молить и призывать на помощь первоначальника Соловецкого, блаженного Зосиму; и обещали мы дать на молебен и на обедню к Спасу на Соловки. И в ту же минуту оказался вдруг в нашей ладье старец, сидящий на корме. И приходили морские волны и хотели накрыть нашу ладью. Старец же тот простирал воскрылия мантии обеими руками по обе стороны судна — и волны проходили мимо нашей ладьи мирно и тихо.
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 127; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!