История о великом князе Московском 29 страница
И вот подошли мы к городу Казани, который расположен на неприступном месте: восточнее его течет река Казань, а западнее — речка Булак, сильно заболоченная и непроходимая. Течет она у самого города и впадает у угловой вышки в реку Казань. А вытекает она из довольно большого озера по названию Кабан, это озеро с полверсты не доходит до города. А если перебраться через эту речку, неудобную для переправы, то между озером и городом со стороны Арского поля будет расположена гора, очень крутая и труднодоступная. И вокруг города от той реки и до озерка, по названию Поганое, что расположено у самой реки Казани, выкопан очень глубокий ров. А со стороны реки Казани гора так высока, что трудно охватить ее взглядом. На ней-то и находятся крепость и царский дворец и высокие каменные мечети, где положены их умершие цари. Помнится мне, что числом их пять.
Егда же начаша обступати мѣсто оное бусурманское, и войско християнское повелѣно итти тремя полкамъ чрез предреченную рѣчку Булакъ. Егда же первие препровадился, направя[31] мостки чрез неѣ, предний полкъ, а тамо обыкли его звати яртаул, в немже бѣ войска избранного аки седмь тысящей, а над ними стратилаты два — княжа Пронский Юрей и княжа Феодоръ Лвов с роду княжат ярославскихъ, юноши зѣло храбрые. И прииде[32] имъ итти с нуждою прямо на оную гору, на Арское поле, между мѣста и Кабана, предреченнаго озера, от вратъ градскихъ аки два стреляния лучныхъ. Другий же великий полкъ начаша толко преправожатися чрез оную рѣчку по мостом, царь же казанский выпустилъ войска коннаго из мѣста аки пят тысещь, а пѣшихъ от десять тысящъ на первый предреченный полкъ, конные татаровя с копьи, а пѣшие со стрелами. И абие удариша посреди полка христианского аки в полгоры оные и прерваша его, дондеже поправишася оные стратилатове, бо уже аки со двемя тысящами и вящей взошли было на оную гору. И сразишася с ними крѣпце, и бысть сѣча немала между ими. Потом поспѣшишася другия стратилаты с пѣшими нашими ручничными стрелцы и сопроша бусурмановъ яко конныхъ, такъ и пѣших, и гониша ихъ, биюще, аже до самых врат грацких, и несколко живыхъ поимаша. Той же час вкупѣ во сражение оное и стрѣлбу огненную со града изьявиша яко со вежъ высоких, такъ еще и с стѣны мѣские на войско християнское стреляюще, но ничтоже, за Божиею благодатию, тщеты сотвориша.
|
|
|
И вот начали мы окружать этот басурманский город, и войску христианскому приказано было двигаться тремя группами через названную речку Булак. И вот, наведя мосты через нее, переправился вначале передний полк, который называют у них обычно ертаул, в составе его было около семи тысяч отборного войска с двумя полководцами, очень храбрыми юношами, — князем Юрием Пронским и князем Федором Львовым из рода князей Ярославских. Пришлось им с трудом взбираться прямо на эту гору, на Арское поле между городом и упомянутым озером Кабаном, примерно в двух полетах стрелы от крепостных ворот. А когда начал другой полк — большой — переходить по мостам через реку, царь казанский выпустил из города на первый упомянутый полк конницы около пяти тысяч, а пеших более десяти тысяч, конные татары с копьями, а пешие с луками. И тотчас ударили татары в середину полка христиан на половине горы и рассекли его, прежде чем перестроились полководцы, которые с двумя с лишним тысячами взошли уже было на гору. И наши крепко сразились с ними, и бой был немалый. Тут же подоспели другие стратеги с нашими пешими ружейными стрелками, и дали отпор и конным и пешим басурманам, и гнали их, избивая, до самых крепостных ворот, а нескольких взяли живьем. В то же время при этом бое начали татары пушечный обстрел из крепости, как с высоких башен, так и с городских стен, ведя огонь по войску христиан, но благодаря Богу никакого опустошения не произвели.
|
|
|
И абие в той день обступихом мѣсто и град бусурманский полки християнскими и отняхом ото всѣхъ странъ пути и проѣзды ко граду: не возмогли они никакоже ни из града, ни во град преходити. Таже стратилатове, а по-ихъ воеводы полковъ — передовый полкъ, который ходитъ у нихъ за яртаулом, прииде на Арское поле и еще другий полкъ, в немъже бѣ царь Шигалей[33] — и другие великие стратилатове залегоша тамо пути, яже от Нагайские страны ко граду лежатъ.
|
|
|
И как раз в тот день обступили мы христианскими полками басурманский город и крепость и перекрыли со всех сторон пути и подходы к крепости: казанцы никак не могли передвигаться ни из крепости, ни в крепость. Потом стратеги, а по-русски полковые воеводы — передовой полк, который идет у них за ертаулом, вышел на Арское поле и другой полк, где был царь Шигалей, — и другие важные стратеги закрыли пути, ведущие к крепости с Ногайской стороны.
Мнѣ же тогда со другимъ моимъ товарыщем правый рогъ, а по-ихъ — правая рука поручена была устрояти. Аще ми и во младыхъ лѣтехъ сущу — бо еще мнѣ тогда лѣтъ было аки двадесятъ и четыре от рождения, — но всяко, за благодатию Христа моего, приидох к тому достоинству не туне, но по степенемъ военным взыдохъ. И было в нашемъ полку вящей, нежели двенадесять тысящей, и пѣших стрелцов, и казаков[34] аки шесть тысящей. И повелено намъ итти за Казан-реку. И прострошася войско полка нашего аж до Казани-реки, яже выше града, а другий конецъ до мосту, яже по Галицкой дороге,[35] и до тое же реки, яже ниже града. И залегохомъ пути ото всея луговыя черемисы, яже ко граду лежитъ. И случилася намъ стояти на мѣсте в равнинѣ, на лугу между великими блаты. Граду же с нашие страны на превеликой горѣ стояшу, и сего ради зѣло нам, паче всѣх нужно было от огненныя стрелбы со града, а ззади, с лѣсовъ — от частого наѣзжания черемиского. Другия же полки сташа между Булаком и Казанию объ сю страну от Волги. Сам же царь с валным гуфомъ,[36] або со множеством воевъ стал от Казани аки за версту або мало болши от града с приходу своего от Волги на мѣсте на погористом. И сицевым чином мѣсты и грады бусурманские облегоша.
|
|
|
А мне тогда с одним моим товарищем поручено было руководить правым флангом, по-русски — правой рукой. Хоть и был я тогда в молодых летах — от рождения мне было года двадцать четыре — но по благодати Христа моего, вероятно, не случайно достиг я этой должности, а взошел на нее по ступеням воинской службы. В нашем полку было больше двенадцати тысяч, а пеших стрелков и казаков тысяч около шести. Нам было приказано перейти реку Казань. Воинство нашего полка растянулось вплоть до реки Казани, выше крепости по течению, а другой край был у моста на Галицкой дороге, у той же реки, ниже крепости по течению. Так что перекрыли мы дороги, ведущие в крепость со стороны луговых черемисов. Стоять нам пришлось на ровном месте, на лугу между большими болотами. И так как по отношению к нам крепость была расположена на высокой горе, приходилось нам хуже всех от пушечной стрельбы из крепости, а с тылу — от частых набегов черемисов из лесов. А другие полки встали между Булаком и Казанью по эту сторону Волги. Сам же царь с великим батальоном, или со множеством воинов, стал на возвышенном месте примерно за версту или несколько больше от крепости Казани по ходу своего следования от Волги. Таким вот образом окружили басурманский город и крепость.
Царь же казанский затворися во граде со тремядесят тысящей избранных своихъ воиновъ и со всѣми карачи[37] духовными ихъ и мирскими и з двором своимъ. А другую половину войска оставил внѣ города на лѣсехъ, такоже и тѣ людие, яже нагайский улубий[38] прислал на помощь ему, а было их аки две тысящи и колко сотъ. И по трех днях начаша близу мѣста шанцы ставити. Того бусурманы зѣло возбраняше, ово биюще со града, ово, вытекающе, вручь секошася. И нападаху со обою стран множество люду, но обаче вяще бусурманов, нежели християн. И сего ради знак Божия милосердия являшеся християном и духъ храбрости нашимъ прискоряшеся.
А казанский царь закрылся в крепости с тридцатью тысячами отборного войска, со всеми духовными и светскими боярами и со своим двором. Другую половину войска он оставил вне крепости в лесах вместе с теми, кого прислал ему на помощь ногайский улуг-бек, а их было две тысячи и несколько сот человек. Через три дня начали мы копать вокруг города шанцы. Басурманы изо всех сил препятствовали этому стрельбой из крепости или вылазками с рукопашным боем. С обеих сторон гибло много людей, но все-таки больше басурман, чем христиан. В этом, прибавляя нашим храбрости, являлся христианам знак Божественного милосердия.
Егда же добрѣ и крѣпце заточиша шанцы и стрелцы со стратилаты ихъ закопашася в землю, аки уже безстрашны от стрелбы мѣские и от вытечек мнящеся, тогда привлекоша великие дѣла и средние, и огненные близу града и мѣста, имиже вверх стреляютъ. А памята ми ся, всѣх было аки полтораста и великихъ, и среднихъ за всѣми шанцами ото всѣхъ стран града и мѣста поставлены, а и мнѣйшие было по полторы сажени. Окромѣ того были полные[39] многие около царскихъ шатров. Егда же начаша быти со всѣхъ стран по стенамъ града, и уже очистиша стрелбу великую на граде, сиирѣчь не даша имъ стреляти с великихъ дѣлъ на войско християнское, точию гаковничныя и ручничния не могоша отняти, еюже много тщеты дѣлали войску християнскому в людехъ и конѣхъ.
Когда хорошо и прочно устроили шанцы и стрелки со своими стратегами окопались в земле, считая, что находятся в безопасности от городского обстрела и вылазок, тогда подвезли поближе к городу и крепости большие и средние пушки и мортиры, из которых стреляют вверх. Насколько я помню, всего вокруг крепости и города поставлено было в шанцах полтораста пушек больших и средних, причем и самые малые были по полторы сажени в длину. Кроме того, было много полевых орудий около царских шатров. Когда начали мы бить со всех сторон по крепостным стенам, тотчас сбили тяжелый бой в крепости, то есть воспрепятствовали им вести огонь из тяжелых орудий по христианскому войску, не смогли только подавить мушкетный и ружейный огонь, который в христианском войске вызывал большие потери в людях и лошадях.
И еще ктому тогда иную хитрость изобрѣте царь казанский против нас. — Яковую же? Молю, повѣждь ми. — Исте таковую, но слухай прилѣжне, раздрочены воине! Ибо уложил онъ таковой совѣтъ со своими, с тѣм войском, ихъже оставил внѣ града на лесѣхъ, и положилъ с ними таковое знамение, а по ихъ языку — ясакъ:[40] егда изнесутъ на высокую вежу, або иногда на град, на высочайшѣе мѣсце хоругов ихъ зѣло великую бусурманскую и начнутъ ею махать, тогда, глаголю, — понеже далося нам знати — ударять со всѣх стран с лѣсов зѣло грозно и прутко во устроению полковъ бусурманы на полки християнские. А от града во все врата вытекали в тот же часъ на наши шанцы и такъ зѣло жестоце и храбре натекали, яко и вѣре не подобно. И единова изыдоша сами карачи з двором царевымъ, и с ними аки десять тысящей войска на тѣ шанцы, идѣже быша дѣла великие заточены, и такъ сотвориша сечу злую и жестокую бусурманы на християн, уже всѣхъ нашихъ долеко от дѣл отогнали было. И за помощию Божиею приспѣша шляхта муромского повѣту, бо негде ту близу станы ихъ были. И межи рускими та шляхта зѣло храбры и мужественны мужие сущие, стародавные в родѣх рускихъ. Тогда абие взопроша карачей со всѣми силами ихъ, аже принудишася от нихъ подати тыл, а они аж до вратъ мескихъ сѣкоша, биюще ихъ, и не такъ множество посѣкоша, яко во вратѣхъ подавишася тесноты ради. Множество же и живыхъ поимаше. В той же час и на другие врата вытекаше, но не такъ крепце бишася.
И вот еще какую другую хитрость придумал тогда против нас царь казанский. — Какую же? Прошу, расскажи мне. — А именно такую, только слушай внимательно, изнеженный воин! Ведь он заключил такое условие со своими, с тем войском, которое оставил в лесах вне крепости, и назначил им такой знак или, как говорят они, ясак: когда вынесут на высокую башню или на какое другое высокое место в крепости их громадное басурманское знамя и начнут им махать, тогда, — поясняю я, поскольку мы на себе испытали это, — ударят басурманы боевым порядком со всех сторон из лесов со всей мощью и быстротой по христианским полкам. А в это же время из крепости через все ворота делались вылазки на наши шанцы, при этом так крепко они и храбро сражались, что трудно поверить. И однажды сделали вылазку на шанцы, где стояли в укрытии тяжелые орудия, сами бояре с царским двором, а с ними около десяти тысяч войска, и в такой вступили жестокий и крепкий бой против христиан, что всех наших отогнали было далеко от пушек. Но с Божьей помощью подоспело дворянство муромского воеводства, поскольку стан его располагался где-то поблизости. Между русскими это дворянство отличается настоящими храбрыми и мужественными мужами, происходящими из древних русских родов. И тотчас они опрокинули бояр со всеми их силами, так что те принуждены были показать тыл, а они их секли, избивая, до самых городских ворот, и не столько посекли, сколько задавлено было из-за тесноты в воротах. Довольно много было захвачено живьем. В это же время делались вылазки и из других ворот, но без таких жестоких сражений.
И воистинну, на всякий день аки три недѣли тое бѣды было, яко и брашна намъ оного зѣло нужнаго не дали приимати многожды. Но сице намъ Богъ помогахъ, ово храбре за помощию Божиею сражахуся с ними — пѣшие с пѣшими, от града исходящими, конники же с конники, с лѣса наѣзжающими, а к тому и дѣла великие, яже суть з желѣзными кулями, оброщающе от града, стрѣляюще на тѣ полки бусурманские, яже отовнѣ града с лѣсов наѣзжали. А горѣе всѣхъ было от ихъ наѣзжания тѣм християньским полкамъ, яже стояли на Арском поле, яко и намъ з Галицкие дороги, яже суть от луговые черемисы. А которое стояло войско наше под градом за Булаком — на которой странѣ царь нашъ стоял, от Волги, — тѣ ото внѣйшаго нахождения бусурманского в покою пребывали, точию из града частые вытечки тѣ мѣли, яко же ближайше стояли под стѣнами града при дѣлехъ. А что бы повѣдал, яковую нам тщету в людехъ и в конехъ дѣлали, которые слуги наши добывали травы, ѣздяще на кони наши, аки ротмистры, стрегуще с полки своими, не могуще вездѣ обраняти ихъ, злохитровства ради бусурманского и наглаго, внезапнаго, пруткаго ихъ наѣзжания? Воистинно, и пишучи, не исписал бы по ряду, колко бы бито ихъ и поранено.
И действительно, ежедневно в течение трех недель происходило это несчастье, так что зачастую не давали нам употребить крайне скудное наше питание. Но так помогал нам Бог, что с Божьей помощью храбро сражались мы с ними — пешие с пешими, выходящими из крепости, конные с конными, выезжающими из лесов, а вдобавок отворачивали мы от крепости тяжелые орудия, что с железными ядрами, и стреляли по басурманским полкам, которые производили набеги не из крепости, а из лесов. Хуже всего от этих набегов было тем христианским полкам, которые, как мы, стояли на Арском поле у Галицкой дороги со стороны луговых черемисов. А то наше войско, что стояло под крепостью за Булаком у Волги — там и царь наш стоял, — оставалось в покое от басурманских набегов, страдали они только от частых вылазок из крепости, поскольку со своими пушками находились ближе всего к стенам крепости. А что бы рассказал я о том, какой урон наносили нам в людях и лошадях, когда ездили наши слуги добывать траву для лошадей, притом что командиры, охраняя их со своими отрядами, не всегда могли защитить их вследствие коварства басурман и стремительных, внезапных и быстрых их набегов? Действительно, если писать, не написать в подробностях, сколько их убито и ранено.
Видѣв же царь казанский, яко уже изнемогло было зѣло войско християнское, но и паче тое, яже близу стѣн мѣскихъ пришанцовався лежало — ово от частых вытечекъ и наѣзжания ихъ с лѣсовъ, ово от скудости пищи (бѣ зѣло уже драго куповано всякие брашна; в войску за неиспокоемъ, яко рѣхом, не дано и сухаго хлѣба наястися), а ктому мало не всѣ нощи пребывах без сна, храняще дѣл паче же живота и чести своей, — егда же, яко рѣх, уразумѣл сие яко царь ихъ, такъ и вне града бусурманские воеводове утружение войска нашего, тогда тѣм силнѣе и частѣйше отовнѣе наѣзжали и из града исходили. Царь же нашъ со всѣми сигклиты и стратилаты вниде в совѣт о семъ и совѣт в конецъ добръ, благодати ради Божии, произведе: разделити повелѣлъ войско все надвое, аки половину его под градом при делѣхъ оставя, части же ни малой здравия своего стрещи повелѣл при шатрѣхъ своихъ, а тридесят тысящей конников устроя и розделивъ на полки по чину рыцарскому, и поставя над каждом полкомъ по два, негде и по три стратилатовъ храбрыхъ, в богатырских вещах свидѣтелствованныхъ; тако же и пѣших, аки пятнадесятъ тысящей, изведе стрелцов и казаков, и такоже роздѣлиша на гуфы по устроениемъ стратилатским, и поставя надо всѣми ими гетмана великого княжа Суждалского Александра, нареченного Горбатого,[41] мужа зѣло разумного и статечнаго, и в военныхъ вещах свидѣтелствованного. И повелѣл ждати, закрыв все войско христианское за горами, егда же изыдутъ бусурманы с лѣсов по обычаю своему, тогда повелѣнно сразитися с ними.
Царь казанский, убедившись, что уже как будто очень изнемогло христианское войско, в особенности то, что находилось в шанцах вблизи городских стен, — как от частых вылазок и набегов из лесов, так и от недостатка продовольствия (уж очень за дорого покупалась всякая пища, а войску, как мы уже сказали, из-за беспокойств не удавалось и сухого хлеба наесться), а кроме того, едва не всякую ночь пребывало без сна, охраняя пушки больше жизни и чести своей, — и вот, когда увидел, как я сказал, эти трудности нашего войска их царь, а также и басурманские военачальники за стенами города, тем сильнее и чаще стали совершать набеги извне и делать вылазки. А наш царь со всеми сенаторами и стратегами созвал совет и с Божьей помощью принял хорошее решение: распорядился разделить все войско на две части и примерно половину его оставить у крепости при пушках, порядочной части распорядился нести охрану своего благополучия при своих ставках, а тридцать тысяч конных упорядочил и распределил в полки по кавалерийскому уставу, поставив над каждым полком по два, а кое-где и по три храбрых стратега, отличившихся в героических предприятиях; наконец вывел тысяч пятнадцать пеших стрелков и казаков и также разделил их по стратегическому уставу на батальоны, поставив над всеми ними великим гетманом князя Александра Суздальского, по прозванию Горбатого, человека разумного, достойного и отличившегося в воинских предприятиях. Укрыв все христианское войско за горами, приказал он ожидать, когда басурманы выйдут, как обычно, из лесов, и тогда-то вступить с ними в сражение.
Во утрии же, аки на третии годинѣ дня, изыдоша на великое поле, глаголемое Арское, от лѣсовъ полки бусурманские и первые удариша на ротмистров, яже на стражех въ полцѣхъ стояще, коимъ было заповѣдано уступити имъ, уклоняющеся аже до шанцовъ. Они же, уповающе, аки, боящеся, христианѣ побѣгоша, гнаша за ними. Егда же втиснуша ихъ уже в обоз, тогда начаша под шанцами круги водити и герцовати, стреляюще из луковъ подобию частости дождя. Овы же, во устроению мноземъ, помалу полки грядуще конные и пѣшие, аки уже християнъ пожрети хотяще. Тогда убо, тогда, глаголю, изыдоша абие гетманъ с войскомъ християнским, такожде во устроению мноземъ, и приближишася со тщаниемъ ко сражению. Видѣвше же, бусурманы и ради бы назад к лѣсу, но не возмогоша, уже бо далеко отъехали от него на поле, но обаче, хотяще и не хотяще, дали битву и крѣпце сразишася со первыми полки. Егда же надспѣл великий полкъ, в немже сам бяше гетман, такоже и пѣшие полки приближишася, обходяще ихъ, наипаче от лѣсу, тогда абие в бѣгство обратишася всѣ полки ихъ. Христианское же воинство гониша за ними, биюще ихъ, и яко на пол-2 мили трупия бусурманского множество лежаше, и ктому аки тысечю живыхъ поимаше. Тогда за Божиею помощию таковую пресвѣтлую побѣду христиане над босурманы одержаше.
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 159; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!