История о великом князе Московском 2 страница
Немного погодя он уже сам приказал убить другого благородного князя по имени Андрей Шуйский, из рода суздальских князей. Года через два после этого убил он трех благородных людей: одного близкого своего родственника, князя Ивана Кубенского, родившегося от сестры его отца и бывшего у его отца великим земским маршалом. Был он из рода князей смоленских и ярославских, очень умный и тихий человек пожилого уже возраста. Вместе с ним были убиты знатные Федор и Василий Воронцовы, происходившие из немцев, из рода имперских князей. Тогда же был убит Федор, по прозванию Невежа, шляхетный и богатый гражданин. А немного раньше, года на два, был удавлен пятнадцатилетний юноша, сын князя Богдана Трубецкого, по имени Михаил, из рода литовских князей. А после, помнится мне, в тот же год убиты были благородные князья: князь Иван Дорогобужский, из рода великих князей тверских, и Федор, единственный сын князя Ивана, по прозванию Овчины, из рода князей тарусских и оболенских, — как агнцы без вины зарезаны в самом младенчестве.
Потомъ, егда началъ всякими безчисленными злостьми превосходити, тогда Господь, усмиряюща лютость его, посѣтил град великий Москву презелным огнемъ, и такъ явственнѣ гнѣвъ свой навел, аще бы по ряду писати, могла бы повесть цѣлая быти або книжица. А пред тѣмъ, еще во младости его, безчисленными плененми варварскими — ово от царя перекопского, ово от татар нагайскихъ, сиирѣчь заволскихъ, а наипаче и горше всѣхъ от царя казанского, силнаго и можнаго мучителя христианского (яже подо властию своею имѣл шесть языковъ различныхъ), — имиже безчисленное, неисповѣдимое пленение и кровопролитие учинил, так, иже уже было все пусто за осмьнадесять миль до Московского мѣста. Такоже и от перекопского або от крымского царя и от нагай вся Рязанская земля, аже по самую Оку-рѣку спустошено, а внутрь человѣкоугодником со царемъ младым, пустошащим и воюющим нещадно отечество.
|
|
|
Но когда стал он потом превосходить меру в бесчисленных своих преступлениях, то Господь, смиряя его свирепость, послал на великий город Москву громадный пожар, так что с очевидностью проявил свой гнев, и если бы подробно писать, вышла бы целая повесть или книжка. А еще раньше, в годы его юности, с помощью многочисленных нашествий варваров — то крымского хана, то ногайских, то есть заволжских, татар, и в особенности и страшнее всего казанского царя, сильного и мощного мучителя христиан (который имел в своей власти шесть разных народов), — всеми ими устроил Господь несказанное кровопролитие и нашествие, так что на восемьдесят миль вокруг города Москвы все стало пусто. Вся Рязанская земля до самой Оки опустошена была перекопским, или крымским, ханом и ногаями, притом что внутри угождатели с молодым царем безжалостно опустошали и подвергали отечество бедствиям войны.
|
|
|
Тогда же случилось, после того предреченнаго пожару презелнаго и воистинну зѣло страшнаго, о немже никтоже сумнитца рещи «явственный гнѣв Божий», — а что же тогда бысть? Бысть возмущение великое всему народу,[13] яко и самому царю утещи от града со своим двором его. И в том возмущении убиенъ (...) вой его, князь Юрий Глинский от всего народа, и домъ его весь разграбленъ. Другие же вой его, князь Михаилъ Глинский, которой был всему злому началникъ, утече, и другие человѣкоугодницы, сущие с нимъ, разбегошася. И в то время дивне нѣяко Богъ руку помощи подал отдохнути землѣ христианской образомъ симъ. Тогда убо, тогда, глаголю, прииде к нему един муж, презвитеръ чином, именем Селивестръ,[14] пришлецъ от Новаграда Великого, претяще ему от Бога Священными Писанми и срозе[15] заклинающе его страшным Божиимъ именем, еще ктому и чюдеса и аки бы явление от Бога повѣдающе ему — не вѣмъ, аще истинные, або такъ ужасновение пущающе, буйства его ради и для дѣтскихъ неистовых его нравов умыслил был собѣ сие. Яко многажды и отцы повелѣвают слугамъ детей ужасати мечтателными страхи, и от излишнихъ игор презлых сверсников. Сице, мню, блаженный малую присовокупляетъ благокознению, еюже великое зло целити умыслил. Яко и врачеве дѣлают, поневолѣ согнившие гагрины стружуще и рѣжуще жѣлѣзом, або дикое мясо, возрастающее на ранѣ, обрѣзающе аже до живаго мяса. А ему негли подобно и он блаженный, лстецъ истиннъ, умыслил, яко и послѣдовало дѣло, иже душу его от прокаженныхъ ран исцелил и очистилъ был и развращенный умъ исправил, тѣмъ и овым наставляюще на стезю правую.
|
|
|
Но тогда, после упомянутого пожара, громадного и действительно очень страшного, о котором никто не усомнится сказать «очевидный Божий гнев», — что же было тогда? Было великое всенародное возмущение, так что самому царю пришлось бежать из города со всем своим двором. В этом возмущении толпой был убит из дядьев его князь Юрий Глинский, а дом его разграблен. Другой же его дядя, князь Михаил Глинский, который был голова всему злу, убежал, а угождатели, бывшие с ним, разбежались. В то время чудесно как-то и следующим образом подал Бог руку помощи, чтобы отдохнула христианская земля. Тогда, именно тогда, говорю я, пришел к нему один человек в сане священника, именем Сильвестр, выходец из великого Новгорода, усмиряя его божественным Священным Писанием, сурово заклиная его грозным именем Бога и вдобавок открывая ему чудеса и как бы знаменья от Бога, — не знаю, истинные ли, или так, чтоб запугать, он сам все это придумал, имея в виду буйство Ивана и по-детски неистовый его характер. Ведь часто и отцы приказывают слугам выдуманными страхами отпугивать детей от чрезмерных игр с дурными сверстниками. Так и блаженный, я полагаю, прибавил немного благих козней, которыми задумал исцелить большое зло. Так поступают и врачи, по необходимости скобля и разрезая железом гниющую гангрену, то есть вплоть до здорового тела срезают вырастающее на ране дикое мясо. Подобное этому придумал, видимо, и блаженный этот, хитрец ради истины, так что случилось то, что душу великого князя он исцелил было и очистил от ран проказы, а развращенный нрав поправил, наставляя то так, то этак на верный путь.
|
|
|
С нимже соединяетца во общение единъ благородный тогда юноша ко доброму и полезному общему, имянем Алексѣй Адашев. Цареви же той Алексѣй в то время зѣло любимъ был и согласенъ; и был он общей вещи зѣло полезен, и отчасти в нѣкоторых нравѣхъ ангелом подобенъ. И аще бы вся по ряду изъявил о немъ, воистинну вѣре неподобно было бы пред грубыми и мирскими человѣки. И аще же возримъ, яко благодать Святаго Духа вѣрныхъ в Новем завѣте украшает не по дѣлом нашимъ, но по преизообилности щедрот Христа нашего, иже не токмо не дивно будетъ, ино удобно, понеже и крови своеѣ Сотворител всяческих не жаловал за нас излияти. Но, прекративъ сие, до предреченныхъ паки возвратимся.
А с ним вступил тогда в союз на пользу и общее благо один благородный юноша по имени Алексей Адашев. Царь в то время очень любил этого Алексея и находился с ним в согласии; был Алексей очень полезен всему государству и даже некоторыми чертами характера подобен ангелу. Если бы я все подробно рассказал о нем, людям невежественным и житейским это, пожалуй, показалось бы невероятным. Но если мы обратим внимание на то, что благодать Святого Духа не за наши дела, но по изобилию щедрот Христа нашего украшает тех, кто верен Новому завету, то покажется это не чудесно, а только уместно, ибо Творец всего даже кровь свою не пожалел пролить за нас. Оставив это, однако, вновь вернемся к начатому.
Что же сие мужие два творят полезное землѣ оной, спустошеной уже воистинну и зѣло бѣдне сокрушеной? Приклони же уже уши и слушай со прилѣжаниемъ! Сие творятъ, сие дѣлаютъ — главную доброту начинаютъ: утвержаютъ царя! И якого царя? Юнаго, и во злострастиях и в самоволствии без отца воспитанного, и преизлище прелютого, и крови уже напившися всякие, не токмо всѣхъ животных, но и человѣческия! Паче же и согласных его на зло прежде бывшихъ овых отдѣляют от него (яжъ быша зѣло люты), овых же уздают и воздержатъ страхом Бога живаго. И что же еще по сем придаютъ? Наказуют опаснѣ благочестию — молитвам же прилѣжным ко Богу и постомъ, и воздержанию внимати со прилѣжанием. Завѣщеваетъ оной презвитеръ и отгоняетъ от него оных предреченныхъ прелютѣйших зверей (сиирѣчь ласкателей и человѣкъугодников, над нихъже ничтоже можетъ быти поветрѣннѣйшаго во царствѣ) и отсылаетъ, и отдѣляетъ от него всяку нечистоту и скверну, прежде ему приключшуюся от Сатаны. И подвижетъ на то и присовокупляетъ себѣ в помощь архиерея оного великого града, и ктому всѣхъ предобрыхъ и преподобных мужей, презвитерством почтенных. И возбуждают царя к покаянию, и исчистив сосуд его внутренный, яко подобаетъ, ко Богу приводят и святыхъ, непорочных Христа нашего тайн сподобляютъ, и в сицевую высоту онаго, прежде бывшаго окаянного, возводятъ, яко и многимъ окрестным языком дивитися обращению его и благочестию. И ктому еще и сие прилогаютъ: собирают к нему совѣтников, мужей разумныхъ и совершенныхъ, во старости мастите сущих, благочестием и страхом Божиимъ украшенныхъ, других же, аще и во среднемъ вѣку, тако же предобрыхъ и храбрых, и тѣх и онѣхъ в военныхъ и в земских вещах по всему искусных. И сице ему ихъ в приязнь и в дружбу усвояютъ, яко безъ ихъ совѣту ничесоже устроити или мыслити, воистинну по премудрому Соломону, глаголющему: «Царь, рече, добрыми совѣтники, яко град претвердыми столпы утвержены».[16] И паки: «Любяй, рече, совѣт, хранитъ свою душу, а не любяй его совсѣм изчезнетъ». Понеже яко безсловесным есть належитъ чювством по естеству управлятися, сице всѣм словесным совѣтом и разсуждением.
Что же полезного делают эти два человека для той действительно опустошенной и весьма сильно разрушенной земли? Преклони же слух свой и прилежно слушай! Вот что совершают, вот что делают — самое хорошее начинают: укрепляют царя! И какого царя? Юного, воспитанного без отца в скверных страстях и самоволии, крайне жестокого, напившегося уже всякой крови — не только животных, но и людей! Прежде всего из бывших уже с ним в согласии одних они отстраняют от него (тех, кто был особенно жесток), других обуздывают и удерживают страхом Бога живого. А что же они к этому прибавляют? С осторожностью наставляют в благочестии — в прилежных молитвах к Богу, в прилежном соблюдении постов и воздержании. Иерей этот заклинает и изгоняет от него упомянутых жесточайших зверей (то есть льстецов и угождателей, — нет ничего в царстве заразней, чем они), отделяет и отводит от него всю нечисть и скверну, насланную прежде Сатаной. Он также подвигает на это и призывает на помощь себе архиерея того великого города, а также всех добрых и праведных людей, почтенных священством. Они настраивают царя на покаяние, и, очистив его внутренний сосуд, приводят, как положено, к Богу, и сподобляют принять святых непорочных тайн Христа нашего, и возводят его, прежде окаянного, на такую высоту, что многие соседние народы вынуждены удивляться его обращению и благочестию. А кроме того, вот что еще прибавляют они: собирают к нему советников, умных и совершенных людей, пребывающих в маститой старости, украшенных благочестием и страхом Божиим, иных же хотя и среднего возраста, но также весьма порядочных и отважных, притом что и те и другие вполне опытны в военных и гражданских вопросах. Они связывают советников с великим князем союзом и дружбой, так что без их совета ничего не предпринимать и не решать, вполне согласно с премудрым Соломоном, сказавшим: «Царь, дескать, хорошими советниками крепок, как город крепкими башнями». И еще он же сказал: «Любящий совет сохраняет жизнь, а нелюбящий его вконец гибнет». Ведь если бессловесные твари согласно своей природе руководствуются как должно чувствами, то все, кто наделен разумом, — советом и размышлением.
И нарицалися тогда оные совѣтницы у него избранная рада.[17] Воистинну, по дѣломъ и наречение имѣли, понеже всѣ избранное и нарочитое совѣты своими производили, сиирѣчь суд праведный, нелицеприятен яко богатому такъ и убогому, еже бываетъ во царствиѣ наилѣпшѣе, и ктому воевод искусных и храбрыхъ мужей сопротивъ врагов избираютъ и стратилацкие чины устрояют, яко над ѣзными, такъ и над пѣшими. И аще кто явитца мужественнымъ в битвах и окровил руку во крови вражии, сего дарованми почитано, яко движными вещи, так и недвижными. Нѣкоторые же от нихъ, искуснѣйшие, того ради и на вышние степени возводились. А парозитовъ или тунеядцовъ, сиирѣчъ подобѣдовъ или товарищей трапезам, яже блазенством или шутками питаются и кормы хают, не токмо тогда не дарованно, но и отгоняемо вкупѣ с скомрахи и со иными прелукавыми и презлыми таковыми роды. Но токмо на мужество человѣковъ подвизаемо и на храбрость всякими роды даровъ или мздовоздаянми, кождому по достоянию.
Назывались же тогда эти его советники избранной радой. Действительно, по делам и название им было, потому что все избранное и лучшее осуществляли они своими советами, то есть справедливый суд богатому и бедному, невзирая на лица, что служит к украшению царства, кроме того, умелых и храбрых людей они назначают воеводами против врага и ставят на стратегические должности над конницей и пехотой. И если кто проявит мужество в сражениях и омочит в крови врага руки, тот удостаивается наград как движимым, так и недвижимым имуществом. Согласно этому, самые опытные возводились на высшие ступени. А паразиты или тунеядцы, то есть прихлебатели или застольные дружки, которые живут фиглярством и шуточками, насмехаясь над пищей, не только не получали тогда наград, но изгонялись вместе со скоморохами и им подобными скверными и коварными людьми. Лишь только мужество и храбрость людей поощрялись различными пожалованиями или вознаграждениями, каждому по заслугам.
И абие за помощию Божиею сопротив супостатов возмогоша воинство християнское. И против якихъ сопостатов? Такъ великого и грознаго измаилтескаго языка, от негоже нѣкогда и вселенная трепетала, и не токмо трепетала, но и спустошена была! И не против единаго царя ополчашеся, но абие против трех великих и силныхъ, сиирѣчъ сопротив перекопскаго царя и казанского, и сопротив княжатъ нагайских. И за благодатию и помощию Христа Бога нашего, абие от того времяни всѣмъ трем возражаше нахождение, частыми преодолѣнми преодолѣваху и преславными побѣдами украшахуся, о нихъже по ряду писати сия краткая повѣсть не вмѣстит. Но вкратце рекши, по толику спустошению руские земли бѣ от них, не по толику, но множайше предѣлы християнские разширишася за малые лѣта. Идѣже были прежде в спустошенных краехъ руских отзимовища татарские, тамо грады и мѣста сооружишася. И не токмо (...) кони рускихъ сынов во Азии с текущих рѣкъ напишася — с Танаиса и Куалы[18] и с протчихъ, но и грады тамо поставишася.
И тотчас с Божьей помощью превозмогло врагов войско христиан. И каких врагов? Великое и грозное измаильское племя, от которого трепетала некогда вселенная, не только трепетала, но и опустошалась! И не с одним царем воевали, но сразу с тремя великими и могучими царями, то есть с крымским, казанским и князьями ногайскими! С помощью и благодатью Христа, Бога нашего, как раз с той поры отражали набеги всех троих, во многих битвах разбивали, славными победами украшались, о которых, если писать подробно, недостанет этой краткой повести. Но если коротко сказать, за несколько лет владения христиан распространились не только на опустошенные русские земли, а гораздо дальше. Где прежде были в опустошенных русских областях татарские зимовья, построены крепости и города. Не только кони русских сынов напились из текущих по Азии рек — из Танаиса и Куалы и других, но и крепости там воздвиглись.
Видѣв же таковые неизреченны Божия щедроты, такъ вскорѣ бываемыя, и сам царь возвревновал ревностию, начал противъ врагов самъ ополчатися своею главою и собирати себѣ воинство множайшее и храбрѣйшее. И не хотяше покою наслажатися, в прекрасных полатахъ затворяся пребывати, яко есть нынѣшним западнымъ царемъ обычай (всѣ целые нощи истребляти, нат карты седяще и над прочими бесовскими бреднями), но подвигся многожды самъ, не щадечи здравия своего, на сопротивнаго и горшаго своего супостата — царя казанского. Единова в лютую зиму,[19] аще и не взял мѣста оного главнаго, сиирѣчь Казани града, и со тщетою немалою атойде, но всяко не сокрушилося ему сердце и воинство его храброе, укрепляющу Богу оными совѣтники его. И разсмотрив тамо положения мѣста, и аки по лѣте единомъ или дву, град тамо превеликий, зѣло прекрасен абие поставити повелѣл на рецѣ Свиязе, от Волги за четверть мили, а от великаго Казанского мѣста аки миль пять, — такъ близу приближился!
Видев эту несказанную, так скоро пришедшую щедрость Бога, сам царь исполнился усердием, сам и по собственному разумению начал вооружаться против врага и собирать многочисленные и храбрые войска. Он уже не хотел наслаждаться покоем, жить, затворясь в прекрасных хоромах, как в обыкновении у теперешних царей на западе (прожигать целые ночи, сидя за картами и другими бесовскими измышлениями), но сам поднимался не раз, не щадя своего здоровья, на враждебного и злейшего своего противника — казанского царя. И хоть не взял он в одну суровую зиму этого столичного города, то есть крепости Казани, и отступил без всякого успеха, вовсе не впали в уныние душа его и храбрая его воинственность, притом что Бог поддержал его через советников. И, оценив положение города, через год или два распорядился он построить немедля на реке Свияге большую превосходную крепость, за четверть мили от Волги и миль за пять от великого города Казани, — вот как близко уже подошел!
[20]И того же лѣта, выправя пушки великие стѣнобитные рекою Волгою, а сам сухим путем хотяще абие поити. И прииде ему вѣсть, иже царь перекопский с великими силами на него идет, возбраняюще хождение ему на Казань. Он же, аще и войска великие прежде, града поставления ради, послал, тако же и при делахъ множество воинов, но обаче того ради на Казань хождение на мало время отложил. И еще аки бы з большою частью войска иде сопротив предреченнаго оного врага Христова и самъ стал на Окѣ-рекѣ, ожидающе его ко сражению брани во едином мѣсте. А другие войска разложил по другим градом, яжь лежать при той же рецѣ, и выведыватися велѣл о немъ, бо невѣдомо еще было, на которое мѣсто итти мѣл. Онъ же, егда услышал, иже великий князь стоит с войскомъ против его, готов над надежду его (бо певне сподевался,[21]иже уже на Казань пошел), тогда возвратился и облегъ мѣсто великое мурованное[22] Тулу, аки во штина-десяти милях от мѣста Коломны, идѣже царь християнский лежал с войском, ждуще его. А нас тогда послалъ со другими о немъ вывѣдыватися и земли от взгонов бронити. И было с нами тогда войска аки пятьнадесятъ тысящей. Мы же, преплавяся чрез великую Оку-рѣку со многимъ потщаниемъ того дня, зѣло скоро устремишася и преѣхаша аки тринадесять миль. И положишася к нощи на едином потоцѣ близу стражи царя перекопского, от града же Тулы аки за пол-2 мили, под нимъже сам царь стояше. Стража татарская утече ко царю и повѣда ему о множествѣ войска христианского, и мняще, иже сам князь великий прииде со всѣмъ своим воинством. И тое нощи царь татарский от града утече аки миль осмь в поле дикое, за три реки препроводившися. И пушки, и дѣла нѣкоторые, и кули потопил, и порохов, и верблюдов отбеже, и войско в войнѣ оставил (бо три дни хотяще воевати, а два дни точию под градом стоял, а против третьяго дня побежал).
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 404; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!