Подготовка текста, перевод и комментарии О. П. Лихачевой 14 страница
Яко бы слыша Телець таковаа словеса, изоумѣвся и смысли на длъзѣ, и рече: «Что зло сотворих Лву или боляром его, яко да таковаа смыслять о мнѣ? Но иже около его позавидѣшя ми и нѣчто ложно изрекошя на мя. Лукавии убо и завистливии мужие никогда убо добра за добрых бесѣдують». <...>
Как услышал Бык такие слова, долго думал в удивлении и сказал: «Какое зло причинил я Льву или его вельможам, что такое задумали против меня? Позавидовали мне те, кто близок к нему, и что-нибудь лживое на меня наговорили. Коварные и завистливые никогда не скажут хорошего о хороших». (...)
Ихнилат же, въсприим, рече: «Нѣсть ти ни от когоже вина, точию от Лва, присно бо той есть нелюбовенъ и нетвердъ въ вѣре, и неразумливъ: первѣе сладокъ, а потом горек». Телецъ же рече: «Добрѣ реклъ еси. Вкусих бо сладости его пръвѣе и доспѣх нынѣ до горкаго яда. Ибо не подобает ми быти со Лвом, симь кровоядцем, травоядець сый яз. Несытый мой обычай таковому мя падению приплете. Подобно пострадах безумным пчелам: им же добро мнится сѣсти на нимфеевъ цвът, и не въстають, дондеже листвие, собравшеся, удавит их. Иже нѣсть достоинъ о малѣ имании, но простираа очи свои на многаа и далечнаа, и не промышляет о предних и задних, постражет, яко и мухи: тѣм бо не доволно есть лѣтати по цвѣтох и по древесѣх, но множицею во уши елефандовы влетѣвше, удавлены бывают». Хнилат же рече: «Остави многаа и нынѣшняя сматряй. Изообрящи совѣт, да избавишися от смерти».
|
|
|
И сказал Ихнилат в ответ: «Ни в ком другом причина, как во Льве: нет у него любви, всегда он ненадежен и неразумен: сперва сладок, а после горек». И сказал Бык: «Ты верно сказал. Отведал вначале я сладости его, а теперь вот добрался до горького яда. Ведь не подобало мне быть вместе со Львом, этим хищником, когда я травоядный. Жадность моя впутала меня в это несчастье. И страдаю я, как глупая пчела: хорошо ей кажется сидеть на цветке нимфее, она и не покидает его, пока лепестки не соберутся и ее не удавят. Кто не довольствуется малым, а устремляет свои взоры на многое и дальнее, не задумываясь о причинах и следствиях, добьется того же, что мухи: им ведь недостаточно, чтобы летать на цветы и деревья, вот и оказываются они задавлены, влетев порою в слоновые уши». И сказал Ихнилат: «Оставь постороннее и рассмотрим предстоящее. Поищи способ, чтобы спастись от смерти».
Телець же рече: «Вѣм, яко Лвово помышление благо есть, но околнии его, лукавни суще, разваждают его. И таковое творяще соборище, аще и немощни суть, творят и неповиннаго погибнути, якоже волкъ и лисица и гавран сотвориша лву.
|
|
|
И сказал Бык: «Я знаю, что мысли Льва праведны, но' ближние его, будучи коварны, делают его подозрительным. Хоть они и бессильны, но, соединяясь в такие союзы, приведут к гибели и невинного, как это сделали со львом волк, лиса и ворон.
Глаголеть бо ся, яко лев нѣкый пребываше в нѣкоем мѣсте, идѣже бяше путь нѣкый близ. Бяху же тамо три животнаа, любяще друг друга: волкъ и лисица и гавранъ. Купци же нъции, мимошедше путем мимо пути оного, оставиша велблуда на пути и отъидоша. Велблюд же пришед ко лву, сказа ему, яже о себе. Лев же рече к нему: “Аще любиши со мною жити, отпущаю тя, и пребудеши у мене в беспечалии и обилии и покои во вся дни живота твоего”. И пребысть тамо немало днии велблуд. И единою от дни изыде лев на лов, и стрѣтеся съ елефандом. И сразившеся, побѣжен бысть левъ, и едва възратися ранен и острупленъ и окровавлен. И леже болѣзнию отяготен, ниже ловити уже могий, ни на ловъ поити. Оскудѣша бо пища, и не имяху околни его, что ясти. И разумѣ о сем левъ, и рече им, яко: “Мнит ми ся, бѣжати хощете от мене”. “Мы о себѣ попещися имамы и сыти быти, но о тебѣ скръбим. И аще быхом могли тебѣ пльзу обрѣсти нѣкую, со усръдием содѣяли быхом”. Он же рече: “Не утаи ми ся ваше усръдие. Но разыдѣтеся отсуду, яко да обрящете пищу себѣ же и мнѣ”. Они же шедше близ нѣгдѣ, совѣщаста друг къ другу, глаголюще: “Что нам обещно с вельблюдом симъ, травоядцемъ инородным? Но аще годѣ, да сотворим лва снѣсти его”. Лисица же рече: “Се не мощно намъ изрещи къ лву о сем явѣ, зане обѣщанье имат любезна к нему лев”. Гавран же рече: “Будите здѣ на мѣсте сем и оставите мене единаго поити къ лву”. И тако бо поиде. Яко видѣ его левъ и рече к нему: “Что пришел еси? Еда нѣчто приклучися?” Он же рече: “Како нам хощет добро быти со иноплеменнымъ сим велблюдом? Но аще хощеши, слушай нас”. Лев же прогнѣвався и рече: “Оле, дръзости и сверѣпьства! Не веси ли, яко обѣщаниа любезна и согласиа к нему сотворих? Не подобаше ти ко мнѣ таковыа бесѣды глаголати, не подобаше мнѣ се сотворити”. <..> Гавран же рече: “Добрѣ судилъ еси, о царю. Но едина душа за всего дома предаеться, и дом о градѣ, и град о всей странѣ, и страна вся о цари. И мы нынѣ о тебѣ стражем и скръбим о лишении брашен, и не обращем ти плъзы, да избудеши поношения”. И сия рек, възратися къ своему и дружинѣ, и сказа им, елика слыша от лва и елика к нему бесѣдова. Они же смыслиша вещъ таковую, яко вси вкупѣ приступят ко лву и коиждо себе дати лвови въ снѣдение. И егда един о себѣ речет, тогда другий да отвѣщает: “Нѣси потребенъ”, дондеже слово и до велблуда доидет. Се смыслиша и придоша ко лву, имуще съ собою и велблюда. Прьвѣе убо гавран рече: “Зрю тя, о царю, зѣло немощию отяготена и несытием посрамлена. И много быша благодѣаниа твоа на мнѣ, но не имам что принести ти, точию себе. Си прочее без омышления снѣжь мя”. Они же рѣша: “Престани блядити, мал бо еси тѣлом и худ”. Лисица же рече: “Да аз убо, о царю, доволнаа пища будеть ти днесь”. Волкъ же рече: “Пристани и ты, смрадно бо есть твое тѣло и на пищу непотребно. Паче аз на пищу угоденъ есмь и готовъ и усръденъ”. Гавран же и лисица вкупѣ отвѣщеваху: “Иже нѣсть вкусил песья мяса твоа, да вкусит, и в недугъ впасти имать чревный”. Мняшеся бо и велблюд, яко и о нем имут отложити, и рече: “Аще и вси непотребни суть, но и азъ плоти многи имам и на пищу сладок есмь”. Они же вкупѣ велми рекоша: “Истинну реклъ еси, о велблуде!” И нападше на нь растръгоша и напрасно.
|
|
|
|
|
|
Рассказывают, что в одном месте, поблизости от дороги, обитал лев. И были там трое животных, друживших друг с другом: волк, лиса и ворон. И какие-то купцы, двигаясь по этой дороге, оставили на ней верблюда и ушли. А верблюд, придя ко льву, рассказал ему о себе. И сказал ему лев: “Если хочешь быть со мной, позволяю тебе, и заживешь ты у меня в веселии, довольстве и покое до конца дней твоих”. И верблюд провел там немало времени. Но однажды пошел лев на охоту и встретился со слоном. Они вступили в бой, и лев был побежден, так что, раненный, едва вернулся в язвах и крови. И лег он, отягощенный болезнью, не в силах охотиться и даже пойти на охоту. Иссякла пища, и у ближних его не было чем питаться. Подумал про это лев и так сказал им: “Кажется мне, что убежите вы от меня”. “Мы в состоянии позаботиться о себе и быть сытыми, мы о тебе скорбим. Если бы мы могли принести тебе какую пользу, мы бы охотно все сделали”. И сказал он: “Ваша заботливость не укрылась от меня. Разойдитесь по сторонам, чтобы найти пропитание себе да и мне”. И они отошли недалеко и рассуждали друг с другом, говоря: “Что у нас общего с этим верблюдом, травоядным инородцем? И если получится, устроим так, чтобы лев его съел”. И сказала лиса: “Мы не можем открыто предложить это льву, поскольку лев связан с ним дружеским обетом”. И сказал ворон: “Оставайтесь на этом месте и дайте мне одному пойти ко льву”. И с этим он пошел. Как увидел его лев, сказал ему: “Зачем ты пришел? Или что-нибудь случилось?” И сказал тот: “Разве будет нам что-нибудь хорошее с чужеродным этим верблюдом? Ты послушай нас, если хочешь”. Разгневался лев и сказал: “Увы, какая дерзость и свирепость! Известно ли тебе, что я положил с ним дружеский договор и обет? Не пристало тебе говорить мне такие слова, не пристало мне такое делать”. (...) И сказал ворон: “Правильно судишь, царь. Но одна душа отдается за весь дом, а дом за город, а город за страну, а вся страна за царя. А мы теперь страдаем за тебя и скорбим об отсутствии пищи, но не находим ничего пригодного, чтобы избавиться тебе от беды”. Сказав это, он возвратился к своим друзьям и рассказал им все, что услышал от льва и что сказал ему. И они придумали так, чтобы всем вместе прийти ко льву и каждый предложил бы себя льву на съедение. И когда один скажет на себя, то другой кто-нибудь ответит: “Ты не подходишь”, — пока не дойдет черед верблюда. Придумали они это и пришли ко льву, взяв с собой и верблюда. Вот вначале сказал ворон: “Вижу царь, что ты очень отягощен болезнью и опозорен голодом. Много было мне от тебя благодеяний, но кроме самого себя нет у меня ничего, чтобы принести тебе. Теперь же без колебаний съешь меня”. И сказали другие: “Перестань пустословить, ведь мал ты и худ телом”. И сказала лиса: “Так уж я, о царь, буду тебе сегодня достойной пищей”. И сказал волк: “Перестань и ты, ведь зловонно тело твое и в еду не годится. Лучше я с готовностью и усердием послужу едой”. Но ворон с лисой вместе отвечали: “Кто не едал твоего собачьего мяса и съест, тот обязательно заболеет животом”. Тут верблюд решил, что и его отвергнут, и сказал: “Раз уж все негодны, так вот я много мяса имею и вкусен в пищу”. А они все вместе вскричали: “Правду говоришь верблюд!” И, набросившись на него, немедленно его растерзали.
Боюся убо, да не и азъ тако же постражу от слуг Лвовых. Аще бо и Лев моеа погыбели не хощет, но околнии его поучают его на таковое дѣло. Капля бо часто каплущи измывает камень. Тѣм же уготовлюся на противление его. Нѣсть бо такова плъза и похвала ни постнику, ни милостиву, ни молящемуся, елика есть тому, еже избавити себе от смерти, аще и на единъ час». <...>
Вот и я боюсь, что также пострадаю от Львовых слуг. Если даже Лев моей гибели не желает, то его ближние наущают его на такое дело. Ведь и капля, часто капая, источит камень. Поэтому я изготовлюсь к борьбе с ним. Нет такой пользы и похвалы ни постнику, ни милосердному, ни молящемуся, как тому, кто спасет себя от смерти, хотя бы на одно мгновенье». (...)
Ихнилат рече: «Не подобаеть никому о своемъ спасении не радати, но преже хитрити и потом въ брань уготовитися. Мудрый бо муж не покоряться, дондеже ниизложит их.[30] Послушай убо мене, полезная ти бесѣдую. Иже убо от друга своего не приемля приятелна словеса, постражет, яко и желва.
Сказал Ихнилат: «Каждому нужно заботиться о своем спасении, но сперва хитрость, а уж потом готовиться к войне. Мудрый человек не покорится, пока не свергнет их. Вот послушай меня, я скажу полезное тебе. А тот, кто не принимает дружеских слов своего друга, пострадает, как черепаха.
Глаголеть бо ся, яко в нѣкоем источницѣ пребываху два норца и желва, и любяху друг друга. Нѣкогда же по днех мнозѣх оскудѣ вода от источника. И достуживше си норци, восхотѣша бѣжати от мѣста оного. И рече им желва: “Вам убо нѣсть печали о оскудѣнии воды. Вѣм бо, яко лѣтающе крилы своими обрѣсти имате воду. <...> Но мнѣ, оканнѣй, горѣ! Камо заползѣти или гдѣ? Молю вы ся убо, возмите и мене съ собою и принесите аможе хощете”. Норци же рекоша: “Аще не преже обѣщаешися намъ, яко да не проглаголеши, дондеже отнесем тя, не имаши поити с нами”. Она же съ клятвою обѣщася им не проглаголати на пути. И вземше норци древо право, повелѣша ей древо ухапати в половине. И егда ухапа желва древо, тогда норци краа древу вземше, въздвигоша на въздух съ собою и желву. Случи же ся нѣкоим человѣком путем онѣм мимоити <...> възрѣша горѣ и видѣша желву межу норець висящу, удивишася, глаголюще: “Видѣти чюдо и знаменье, желва бо посредѣ двою норець на въздусѣ летит”. Желва же, слышавши се, отврьзе уста своа проглаголати противу бесѣде имъ, и тако отвръзши уста своа проглаголати, паде на землю и сокрушися. Тако збудется, иже не съвръшает обѣщание».
Рассказывают, что в одном водоеме жили два нырка и черепаха, и жили они в дружбе. И вот по прошествии времени иссякла в водоеме вода. Загрустили нырки и захотели покинуть это место. А черепаха сказала им: “Нет вам горя, что иссякла вода. Уж я знаю, что, летая на крыльях своих, вы обязательно найдете воду. (...) Но горе мне, несчастной! Куда мне пристроиться, где? Умоляю вас, возьмите и меня с собой и перенесите куда хотите”. И сказали нырки: “Ты не отправишься с нами, если прежде не пообещаешь, что не произнесешь ничего, пока мы не перенесем тебя”. И она клятвенно обещала им не говорить в пути. Взяли нырки прямое деревце и велели ей закусить деревце посредине. А когда черепаха закусила деревце, нырки взялись за концы его и подняли с собой на воздух черепаху. Случилось, что проходили какие-то люди (...) взглянули вверх, увидели, что черепаха висит между нырками, и удивились они, говоря: “Глядите на чудо и знаменье: ведь черепаха между двумя нырками по воздуху летит”. Услышала это черепаха, открыла рот, чтобы ответить на их слова, и так вот — открыв рот, чтобы ответить — упала на землю и разбилась. Так будет с тем, кто не исполняет обещание».
Телець же рече: «Не тако безстудно начну о Лвовѣ погыбели». Ихнилат же рече: «Аще видиши на Лвѣ знамение таково, вѣруй моим словесем: сирѣчь очи дивнии кровавыи, устрѣмление неодръженно и колѣбание часто опаши его, тогда разумѣй, яко на тя готовится».
И сказал Бык: «Так бесстыдно я не возьмусь за погубление Льва». И сказал Ихнилат: «Верь слову моему: если увидишь у Льва такие признаки, а именно: взор странный и кровавый, неудержимая страсть и частое биение хвоста, — тогда знай, что на тебя напасть он готовится».
Таже вниде Телец ко Лву, видѣвъ его измѣнена образом и знамениа вся, яже рече ему Ихнилат показающа, и ярости наполнився и рече: «Болши есть въ гнездѣ змиевѣ пребывати, нежели у царя». И сия рек, на противление Лву ста. Видѣв же Левъ таковая, приплетеся с ним на брань.
Когда вошел Бык ко Льву и увидел, что тот изменился и проявляет все признаки, о которых говорил Ихнилат, наполнился он ярости и сказал: «Лучше находиться в змеином гнезде, чем у царя». Сказал так и приготовился к битве со Львом. А Лев увидел это и вступил с ним в бой.
Бяше же тамо Стефанит; призва своего друга Ихнилата и рече: «Вижь и лесть, юже еси сшил, и кончину сматряй. Лва бо посрамил еси и Телца погубил еси. Не вѣси ли, яко мудрый пръвосовѣтник царевъ не оставляет его на брань устремитися, аще миром мощно есть уткмение быти, аще и врази немощни будут? Мудрость бо многосилныя побѣжает. Аз же отнелиже видѣх твою гордость и лакомство и разумом познах, яко не имаши добро сотворити. Ничтоже бо ино не погубляет владалца, точию же приимати словеса от таковых, якоже еси ты. <...> Украшает словеса разумом, а разум правдою, подаяние — тихость, благозрачие образа — душевнаа красота, богатьство же — и милостыни, еже къ требующим, а животу — здравие и веселие. Разумѣй о сих, яко разумом бодръ есть мудрый, и упивается неразумиемь безумный. Тако бо стражут и лиинаковии очи,[31] зане праздныи не могут видѣти, того ради в нощи лѣтают. Всяк бо царь, иже таковы рабы имат, подобенъ есть водѣ чистѣ и краснѣ, исплъненѣ же внутрь ядовитых звѣрей,[32] и еже водѣ не смѣет приближитися, аще и зѣло безводием опаляется. Ты бо никогоже въсхотѣл еси присвоитися, паче тебе у Лва. Но царство съ множьством люди состоится, якоже море со своими волнами, и тако бо страшно плавающим являеться. Безумно бо есть, еже временно любити кого, и радоватися погибели дружнѣй, а себѣ пльзы искати. Совѣта блага ничтоже крѣпчайши, и дѣла прогадлива ничтоже пакостнѣйши. К сим же вѣм, яко зане ти таковая бесѣдую и поучаю тя, тяжек ти являюся. Рече бо от мудрыих: не обличай безумна, да не возненавидит тебе.[33]
Там был и Стефанит; призвал он своего друга Ихнилата и сказал: «Гляди на козни, которые ты устроил, и рассмотри конец. Льва ты опозорил, а Быка погубил. Разве ты не знаешь, что, даже когда враг бессилен, мудрый царский первосоветник не позволяет царю идти на бой, если можно миром уладить? Мудрость и многомощных побеждает. Теперь увидел я твою гордость и алчность и понял, что не можешь ты творить добро. Ничто другое не губит властителя, как принимать советы от таких, каков ты. (...) Слова украшены разумом, а разум — правдою, подаяние — кротостью, привлекательность внешности — душевной красотой, богатство же — милостыней нуждающимся, а жизнь — здоровьем и радостью. Пойми и то, что мудрый от разума бодр, а безумный от неумия пьян. Так же страдают глаза летучих мышей: пустые, они не видят, потому мыши ночью и летают. Всякий царь, у которого такие слуги, похож на чистый прекрасный водоем, полный в глубине ядовитых животных, так что не решишься подойти к воде, даже если тебя сжигает жажда. Ты вот не захотел, чтобы кто-нибудь приблизился ко Льву ближе, чем ты. Но царство состоит из множества людей, как море из волн, поэтому-то оно и кажется страшным тем, кто плывет. Безрассудно, любя кого-нибудь, радоваться гибели ближнего, а себе искать пользы. Нет ничего сильнее хорошего совета и ничего вреднее скверного дела. Впрочем, знаю, что я в тягость тебе, говоря тебе это и поучая тебя. Сказал ведь один мудрец: не обличай безумного, чтобы не возненавидел он тебя.
Глаголеть бо ся, яко нѣции пифици в нѣкоей горѣ пребываху в зимно время престуденно и обрѣтоша[34] ту сокровище злата, яко отшед оттуду, сокрыша в земли и совѣщаша совѣт: “Елико есть требѣ, возмем от злата, а прочее в земли да скрыем. И егда требуем, да вземлем по малу, дондеже все изнурим”. И сим образомъ дружба их на длъго врѣмя пребысть, вѣрова бо препростый лукавому оному. И погребоша злато оно поддревом нѣкоим, велием дубом, и съкрывше възвратишася въ своя. По нѣкыих же днех изыде таи лукавый и прекраде злато все. И по времени нѣкоемъ рече препростый лукавому: “Поидем, аще ти есть годѣ, и возмем нѣкую часть от злата, еже имамы в земли”. И шедше и землю раскопавше, ничтоже обрѣтоша. Начат убо лукавый власы своа трьзати и прьси своа бити и въпити на препростаго, яко: “Съкровище украл еси”. Препростый же тмами клятвами того утвержаше, яко: “Ничтоже тако сотворих”, конѣчнее же к нѣкоему судьѣ приведе его. Судья же рече: “Аще тако на препростаго оклеветаеши, даждь и поличие”. Он же рече: “Дуб сам свидетельствует истинну, аще и безгласен есть”. И шед ко отцу своему лукавый, сказа ему, яже о себѣ, и умоли его, да внидет в дубъ, бяше бо дубъ он дупленъ, и да проглаголеть из дуба, яко препростый взял есть съкровище. Отець же его сие рече: “Азъ убо сие створю, но блюди, да не въ своих сѣтех ятъ будеши”. И шед отець его вниде в дубъ. <...> И судьи пришедшу и въспросившу дуба, и глас изыде из дуба, яко препростый взялъ есть сокровище. <...> Се убо слыша судья и разумѣ лукавьство, и повелѣ дуб запалити огнем. И яко разгорѣся огнь, и взыде дым на скрытаго оного, и напрасно възпи, и извлеченъ бысть. И лесть исповѣда, и зѣло мучен бысть и съ сыномъ своим. И отъяша им злато, тако бо повелѣ судьа быти, и възратиша все препростому. Таковая бо есть лукаваго человѣка и льстиваго кончина. Аз бо всегда твоего языка бояхся, яко и зубъ змиевъ. И добрѣ бо рече, рекый: “Бѣгайте лукавыа мужа, аще и сродници и ближнии суть”. Подобно сотворил еси купеческое.
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 7589; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!