Психология эмиграции и миграции (исторический аспект).
Эмиграция является частным случаем более широкого явления миграции, то есть вынужденного или добровольного перемещения больших масс людей в пространстве. В этом смысле можно сказать, что предпосылки психологии эмиграции корнями уходят в историю далекого прошлого.
Б. Ф. Поршнев, например, связывал в свое время явление многоязычия, которое произошло из изначально единого «праязыка» (равно как и разбегание человечества по планете из первоначального ареала обитания) с психологией миграционных процессов на заре человеческой истории.
В основе психологического механизма как образования многоязычия, так и разбегания человека по земному шару лежит, по его мнению, социально-психологический механизм контрсуггестии, то есть сопротивления индивида психологическому, суггестивному давлению, которое на него оказывала своими стандартами и авторитетами первобытная община.
Близка к этому и психология эмиграции. В исследовании Н. С. Хрусталевой, которая в течение ряда лет изучала динамику эмиграционных потоков из России, бывшего Советского Союза и Российской Федерации, отчетливо прослеживается социально-психологический механизм эмиграционного процесса применительно к четырем различным по времени потокам, или волнам — в 1920, 40, 70-е и конце 80-х — начале 90-х годов.
Ею исследованы пространственные зоны локализации эмигрантских потоков, их мотивация и причины. На основе многолетнего анализа большого и уникального эмпирического материала Н. С. Хрусталева указывает на две основные особенности «4-й волны» российской эмиграции — ее расположение в локальных зонах (Германия, Израиль, США) и пестроту этнического состава (евреи, немцы, русские, украинцы, народы Кавказа, Прибалтики, Средней Азии) в отличие от ее первых волн, представленных главным образом русской эмиграцией.
|
|
|
316
Психологические особенности адаптации российских эми-
грантов «4-й волны». Концепция психологической адаптации эмигрантов включает в себя характеристику особенностей психологической адаптации эмигрантов «4-й волны», фаз психологической адаптации, факторов и форм психологической защиты и преодоления стрессов. Так, характеризуя психологические особенности адаптации эмигрантов «4-й волны», прежде всего ее большую успешность по сравнению с предшествующими тремя волнами, H. С. Хрусталева вполне обоснованно указывает на ее добровольный характер, более широкие правовые возможности выбора страны проживания, возможность сохранения и поддержания более тесных связей и контактов со своей бывшей родиной и др.
Процесс и проблемы психологической адаптации эмигрантов. Психологическая адаптация эмигрантов как процесс включает в себя такие фазы, как эйфорическая, туристическая, ориентационная (в свою очередь, предполагающие четыре адаптационных типа), депрессивная и деятельная.
|
|
|
Адаптация порождает процесс и проблемы деформации личности в условиях эмиграции: маргинальности, общения, алкоголизма, разводов, суицидальных форм поведения эмигрантов. Вместе с тем это не исключает и возможности эффективного использования агрессии эмигрантов для ускорения их адаптации.
Рассматривая социально-психологические и личностные проблемы эмигрантов в зависимости от их половых и нейродинамических различий, Н. С. Хрусталева дает яркую и во многом драматическую картину тех психологических проблем, с которыми впервые сталкивается женщина, проживающая, например, в Германии. Еще более противоречиво и трудно идет процесс адаптации лиц пожилого и старческого возраста. Однако особенно острой и во многом неожиданной для родителей оказывается психологическая ситуация конфликта с детьми в условиях их адаптации к новой среде.
Мотивация эмиграции. Многое для понимания природы эмиграции дают результаты исследования мотивации выезда 
из бывшего СССР. В качестве мотивов эмиграции, по данным Н. С. Хрусталевой, являются следующие:
|
|
|
—отсутствие будущего для детей — 71%;
—кризис власти — 61%;
—возросшая преступность — 57%;
—«все поехали», и мы поехали — 57%>;
—отсутствие информации о реальной жизни эмигрантовна Западе — 51%;
—неблагоприятные материальные условия — 4%. За мотивом «отсутствие будущего для детей», при статистической незначимости фактора материального неблагополучия, нетрудно увидеть доминирование и негативные следствия духовно-нравственного вакуума или нездоровой социально-психологической атмосферы в обществе. С этим же четко коррелирует и социально-психологическая и правовая нестабильность («кризис власти» и «возросшая преступность»).
Социально-психологические проблемы «адаптированного эмигранта». Вместе с тем и сама эмиграция не снимает этих проблем, не гарантирует оптимизма и радостных перспектив для большинства эмигрантов. Одной из особенностей «4-й волны» эмиграции является противоречие между относительным благополучием самого процесса адаптации, с одной стороны, и пессимистическим восприятием и прогнозами эмигрантов на будущее — с другой. Это противоречие между субъективной удовлетворенностью своей эмиграцией и низким уровнем интеграции в новой среде. Это особенно ощутимо для эмигрантов в немецком обществе с очень высоким уровнем его внутренней, психологической герметичности.
|
|
|
12.6. Психология малой группы
Понятие малой группы. Под малой группой следует понимать немногочисленную общность людей, которые находятся друг с другом в самом непосредственном (лицом к лицу) психологическом контакте
Попытки содержательно уточнить сам характер отношений, складывающихся в рамках малой группы в качестве ее фундаментального признака, представляются нам достаточ-
318
но спорными. Вряд ли, например, можно целиком согласиться с тем, что «основополагающим качеством» малой группы является то, что общественные отношения в ней выступают в «форме непосредственных личных контактов».
Во-первых, малая группа может быть носителем сугубо межличностных отношений по содержанию, а не формой проявления каких-либо общественных отношений. Таковы, например, отношения подлинной любви и дружбы
Во-вторых, малая группа может быть носителем и сугубо безличных — деловых, функционально-ролевых отношений, не имеющих ничего общего не только с любовью и дружбой, но даже и с феноменологией личностного отношения друг к другу.
Не признавать этот факт можно, лишь романтизируя все возможные формы непосредственного психологического контакта между людьми, которые оказались в ситуации вынужденного взаимодействия друг с другом в силу тех или иных обстоятельств места и времени.
Иными словами, непосредственный контакт между людьми, даже если он и носит длительный характер, еще не дает оснований для его рассмотрения в терминах личных, личностных или межличностных отношений.
Межличностные отношения могут иметь место и без непосредственного контакта лицом к лицу. Равно как и непосредственный контакт еще не равнозначен межличностному или, что то же самое, личностно-опосредованному отношению одного человека к другому. Последнее предполагает отношение к другому прежде всего как к личности, а не только или хотя бы не столько как средству решения своих проблем.
Из этого, конечно, не следует, что межличностные отношения в малой группе не могут быть проявлением деловых, партнерских, функционально-ролевых общественных отношений (экономических, политических, правовых и др.).
Иначе говоря, определение феноменологии малой группы не должно содержать в себе ничего другого, кроме указания на факт ее малочисленности и наличие непосредственного (лицом к лицу) психологического контакта между взаимодействующими в ее рамках индивидами. Все попытки указания на
319
дополнительные качественные или структурные особенности такой группы будут с неизбежностью уводить нас в сторону, а именно к вопросу о структуре, типологии, видовых особенностях проявления малой группы.
Структура и проявления малой группы. Традиционным является вопрос о количественных границах членства в малой группе. Спорным оказывается уже определение нижней границы численности членов малой группы. На наш взгляд, такой границей является диада. Предложение в качестве такой границы триады не представляется убедительным. Обычное выражение: «в диаде не опосредована совместная деятельность» не выдерживает критики по уже приведенным выше соображениям. Отношения и в диаде могут нести на себе печать опосредованности как личностными отношениями, если они носят деловой характер, так и, наоборот, деловыми интересами, если они по характеру межличностны.
Верхняя граница малой группы обычно фиксируется численностью 12 или 14 ее членов
Структурная характеристика малой группы, как правило, предполагает статусную дифференциацию тех или иных видов членства. Это обычно различие, проводимое между ведущими и ведомыми, активом и пассивом, лидерством и оппозицией по отношению к нему. Поддается классификации и типология лидерства в группе, наряду с которым принято различать статус звезды и позицию доминирующего членства. Пассив группы и ведомые также разделяются на изолированных, не включенных и отверженных. К структурной характеристике малой группы относятся и схемы распределения: деловых и межличностных коммуникаций, лидеров и ведомых, статусов, ролей и дистанций между членами и др.
В настоящее время насчитывается более 50 оснований для классификации малых групп по таким критериям, как время существования, степень тесноты контактов, специфика целей, особенности демографических признаков, возраст, пол, профессия и т. д.
Малая группа как предмет социально-психологического исследования. Феномен малой группы, введенный в научный оборот американскими социологами Ч. Кули и Дж. Мидом,
320
стал и предметом социальной психологии (Хоманс, Мертон, Бейлс, Хейр и др.).
Установка на исследование малой группы, ее структуры, взаимоотношений между лидером и другими членами группы, на изучение социальной дистанции между членами, социальных стереотипов восприятия, предрассудков и ценностей, стандартов и норм группового поведения, функций и ролей личности в группе и многих других вопросов оказала, несомненно, большое положительное влияние на развитие не только социологической, но и социально-психологической мысли, привела к накоплению большого и интересного фактического материала и заслуживающим внимания выводам.
Малая группа как в зарубежной, так со временем и в отечественной социологии и социальной психологии стала одной из отправных методологических посылок и универсальных моделей исследования ее качественно многообразных проявлений (в том числе и первичного коллектива).
В силу специфики тех или иных традиций профессионального подхода социологическое видение малой группы несколько отличается от социально-психологического. В зарубежной социологии и социальной психологии нередко абсолютизируется влияние малой группы на индивида при одновременной недооценке других воздействий. Так, например, по мнению американского социального психолога А. Хэйра, все влияния социальной среды на человека обязательно опосредованы через психологическую структуру малой группы, которая выступает в таком случае в качестве фильтра и аккумулятора всех воздействий социальной среды на индивида.
При таком подходе упускается из виду возможность прямого, не опосредованного влиянием малой группы воздействия на индивида традиций, настроений, ценностей и норм поведения как больших социальных групп, так и средств массовых коммуникаций.
Вообще специфика социально-психологического подхода к феномену малой группы, в отличие от социологического, состоит во внимании исследователей прежде всего к социально-психологическим элементам и механизмам ее жизнедеятель-
321
ности, за исключением случая, когда последняя (то есть группа) рассматривается в контексте социальных макроусловий своего существования.
Вместе с тем необходимо учитывать универсальный характер феномена малой группы, возможность ее рассмотрения в поле не только социологического или социально-психологического, но и других подходов (экономического или правового, педагогического, политического или культурологического). А из этого следует известная трудность вычленения абсолютно специфического и отличного от всех других подходов видения феноменологии данной группы.
В конечном итоге эта специфика может быть сведена лишь к различию тех контекстов, применительно к которым исследуется феномен малой группы.
Однако именно социальной психологии важнее всего не внешний по отношению к группе контекст, а се внутренняя структура и социально-психологические механизмы функционирования последней. А это делает наиболее актуальными проблемы типологии лидерства в их связи с руководством и менеджментом, вопросы внутренней информационно-психологической коммуникации и психологического взаимовлияния ее членов друг на друга, соотношения институциональных и неинституциональных, деловых и межличностных, безлично-функциональных и личностно-опосредованных механизмов и способов внутригруппового взаимодействия.
Исследования особенностей различных малых групп — семьи или трудового коллектива, студенческой группы или микросреды научного сообщества убедительно показывают возрастающую значимость прежде всего социально-психологических факторов.
Именно они во многом определяют эффективность жизнедеятельности, таких, например, коллективов, как научный, где особенно актуальны социально-психологическая культура его членов и лидеров, их готовность к адекватному восприятию и пониманию друг друга, глубина и полнота их профессионального общения, и как интегральный показатель всего этого — благоприятный морально-психологический климат всей микросреды жизнедеятельности ученых.
322
Вместе с тем в рамках тех или иных микрогрупп или коллективов, помимо общих, могут проявляться и достаточно специфические тенденции и закономерности, обусловленные самим характером таких микрообщностей людей, в которых, наряду с социальными, могут быть высокозначимыми и биосоциальные, видовые и родовые условия.
Психология брака и семьи
Любовь, брак и семья как социально-психологические явления. В качестве предмета изучения социальной психологии брак и семья выступают в той мере, в какой они представляют собой специфические явления как человеческой микрообщности, так и результат и проявление непосредственного межличностного общения лицом к лицу.
Любовь как предпосылка брака является продуктом взаимного интереса и эмоционального влечения индивидов друг к другу. В ее основе лежит сексуальное влечение.
Но как глубокое чувство и продукт избирательного, индивидуального отношения людей друг к другу она возникла не сразу. Ей предшествовала целая эпоха безличного, эротического, а на известной стадии первобытной общины и ничем не ограниченного массового сексуального «беспредела».
Любовь при этом, как таковая, безотносительно брачного общения, — понятие, которое охватывает более широкий спектр отношений, чем только сексуальное влечение.
В этом широком смысле слова о любви как внимании и добром отношении к другому говорит еще одна из христианских заповедей: «Возлюби ближнего своего, как самого себя». Позднее немецкий философ Людвиг Фейербах предпринял попытку возвести это широкое смысловое значение любви в ранг религии. Он призывал людей возлюбить друг друга «без различия, чина, пола и звания».
Однако как предпосылка брака любовь предстает перед нами в той мере, в какой она проявляется в отношениях между различными полами — мужчиной и женщиной. Природа этих отношений уходит в глубины подсознания и связана, как уже отмечалось, с феноменом сексуального влечения.
323
Но если 3. Фрейд исходил из утверждения о доминанте бессознательного сексуального влечения как основе любви, то его последователь и реформатор фрейдизма Эрих Фромм уже не отождествлял любовь с сексуальным влечением. Он настаивал на том, что главное в любви — это прежде всего ответственность за жизнь, здоровье и судьбу того, кого ты любишь.
Любовь между полами — достаточно многогранное явление, которое предполагает одновременно как силу сексуального страстного влечения одного индивида к другому, так и ту или иную степень осознания ответственности за характер складывающихся отношений и взаимную заботу друг о друге.
В результате развития именно таких отношений чаще всего и формируются брак и семья.
Социально-психологические особенности брака и семьи как микрообщности. Брак и семью, в отличие от других институциональных образований на уровне микросреды, психологически отличает прежде всего самый высокий уровень ожиданий — тепла взаимного внимания, глубины взаимопонимания, полноты эмоционального контакта и радости взаимной любви, то есть всего того, что ассоциируется с представлением о счастье в личной жизни.
Такой полноты ожиданий, как правило, нет у членов трудового, учебного или даже досугового коллектива. Конечно, радость ожиданий профессиональной и творческой самореализации, а тем более ее практическое достижение, может и не уступать психологическому ореолу семейного счастья.
Однако для подавляющего большинства людей сфера так называемых личных отношений способна открывать не меньший, а даже несопоставимо больший простор для их всесторонней самореализации в качестве личности.
Вместе с тем, в отличие от микросреды трудового или учебного коллектива с достаточно высоким уровнем регламентации тех ролевых отношений, которые складываются между его членами, институт брака не предполагает столь же жесткого распределения ответственности, ролей и обязанностей.
Единственной сферой документально закрепленных и регламентированных взаимных обязательств является область
324
имущественных отношений. Но и она в традициях нашего института брака пока не получила сколько-нибудь заметного применения. Брачный контракт у нас пока скорее исключение, чем правило.
Психологический же эффект разрыва или рассогласованности между взаимными завышенными ожиданиями, с одной стороны, и отсутствием четкой системы распределения ролей и обязательств но их подкреплению — с другой, с неизбежностью может привести к конфликту и чаще всего оборачивается взаимной неудовлетворенностью и разочарованием.
Углублению этого противоречия способствует и другая социально-психологическая особенность брака. В отличие от других микрообщностей (работа или учеба), где ситуация «экспонированности личности», то есть пребывания на виду у людей, оборачивается необходимостью повышенного контроля за своим поведением и оформлением внешности, домашняя обстановка предрасполагает к уходу от этого напряжения, отдыху, снятию стресса, расслаблению.
Но эта естественная, казалось бы, сниженность требований к себе в домашней обстановке может оказаться в противоречии как с повышенными ожиданиями супругов взаимной привлекательности, так и с возможностью более полно, чем в официальной среде, видеть не только достоинства, но и недостатки друг друга.
Социально-психологические факторы формирования и стабильности брака. Основными факторами формирования и стабильности брака являются: психологическое богатство, полнота и гармония тех отношений, которые складываются между супругами
Однако как сила взаимного влечения, так и богатство и гармония межличностных отношений в браке не являются неизменными величинами. На них оказывают влияние многие социально-психологические факторы как микро-, так и макросреды.
На степень стабильности брака влияет атмосфера общества в целом, которая может быть спокойной, радостной или, наоборот, напряженной, угнетающей и даже беспросветной.
325
Эта атмосфера, в свою очередь, есть результат взаимодействия всех систем общественных отношений: экономических и политических, правовых, этнических, духовных, религиозных и бытовых.
Но в семье складывается своя социально-психологическая атмосфера, или климат, который не является продуктом простого переноса на нее атмосферы, господствующей в обществе. Климат семейных отношений во многом определяется способностью супругов преодолевать те противоречия, которые заложены в названных выше психологических особенностях брака.
Психологическая готовность к браку. В свою очередь, эта способность находится в прямой зависимости от уровня психологической готовности будущих супругов к совместной жизни. Это предполагает готовность к адекватному представлению и действию в реальной, а не воображаемой среде семьи, к адекватному отношению друг к другу, к самому выбору спутника жизни, к совместному преодолению трудностей, кризисов и конфликтов, неизбежно возникающих на жизненном пути.
На первый взгляд такая постановка вопроса может показаться странной. С одной стороны, о какой готовности еще может идти речь, если есть все необходимые предпосылки для продолжения рода у физически зрелых людей? С другой — есть ли смысл говорить о психологической готовности к тому, что носит столь неопределенный характер, — облик будущего супруга, неизвестные трудности и жизненные ситуации в совместной жизни и т. д.?
По поводу первого сомнения в значимости психологической готовности к браку можно отметить, что брак далеко не исчерпывается физической близостью супругов. Да и она, кстати, предполагает определенный уровень внутренней культуры, знаний, а нередко и жизненного опыта (не обязательно сексуального).
По поводу второго отметим то обстоятельство, что многие, если не большинство, жизненных ситуаций и проблем как добрачного, так и брачного опыта общения уже давно являются предметом научного осмысления и обобщения. А значит,
326
они могут стать и предметом психологической профилактики и подготовки к браку.
В качестве одной из составляющих психологической готовности к браку можно рассматривать психологическую готовность к адекватному реальности восприятию и пониманию брака. Индикатором этой адекватности или неадекватности может служить характер психологической установки на ценности брака.
Психологическая установка на ценности супружества. В середине 60-х годов прошлого века были проведены опросы среди различных возрастных групп молодежи, которые позволили судить о характере ориентации на ценности брака у тех, кто уже состоит в браке.
Опросы, проведенные в тот период, позволили установить наличие в качестве доминирующих таких ценностей супружества у молодых людей, еще не состоящих в браке, как физическая близость и общность духовных интересов.
По сравнению с ними другие ценности — дети и забота о детях, общее хозяйство, материальное благополучие, психологическая совместимость, супружеский долг, взаимная забота и т. д., отошли на второй план.
Иными, однако, были представления о распределении приоритета тех же ценностей у тех, кто состоял в браке. Здесь, наоборот, на первое место вышли: дети и забота о них, общее хозяйство, взаимная забота, супружеский долг и т. д.
Уже тогда это дало основания говорить о неадекватности представлений о браке, а значит, психологической неготовности к нему у той группы опрошенных, которая еще в браке не состояла.
Аналогичные опросы, проведенные нами примерно по той же схеме значительно позже, уже с 1992 по 1996 годы, среди студенческой молодежи Санкт-Петербурга показали несколько иное распределение приоритетов в структуре семейных ценностей.
327
Так, в 1992 году на первое место в иерархии ценностей супружества вышли физическая близость и материальное благополучие; доминировавшая же в 60-х годах ценность духовной общности, наряду с физической близостью, теперь заняла лишь третье место.
По результатам опроса студентов, проведенного в 1993 году, был получен во многом сходный результат. На первое место вышла ценность физической близости, на второе — материальное благополучие, и на третье — взаимная забота друг о Друге.
Однако уже в 1994 году значение фактора материального благополучия как ценности возросло. Этот фактор вышел на первое место (на второе — физическая близость, и на третье — духовная общность), а у будущих юристов на первом месте также оказалось материальное благополучие, на втором — духовная общность, и на третьем — психологическая совместимость. Физическая же близость заняла при этом лишь пятое место после общности интересов.
Опрос студентов-журналистов в апреле 1995 года обнаружил устойчивость тенденции к снижению самоценности в браке материального благополучия и физической близости. Первое место заняла ценность взаимной заботы супругов друг о друге, а близость и благополучие — второе и третье. Вместе с тем большинство студентов подтвердили устойчивость характерной для их представлений о благополучном браке картины распределения ценностей: на первом месте — физическая близость, на втором — материальное благополучие, на третьем — взаимная забота.
Результаты данных опросов студентов с 1992 по 1996 годы на заданную выше тему говорят об очевидной тенденции смещения представлений у молодых людей о ценностях супружества в сторону известного удаления от тех духовно-нравственных ориентиров, которые доминировали в представлениях молодежи о любви и браке четверть века тому назад.
Вместе с тем отказ от известной доли романтизации супружества и склонность к альтернативной ей прагматизации еще не равнозначны снижению духовно-нравственной культуры супружеских отношений. Скорее, это означает внесение эле-
328
мента большей практичности, трезвости и зрелости, а значит, и большей психологической готовности к реалиям брачных отношений.
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 340; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!