Тема 3. Психологические механизмы восприятия информации. Факторы сензитивности и резистентности к негативному воздействию информационной среды

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 6Следующая ⇒

Разработка адекватных превентивных мер в области защиты детей от вредного информационного воздействия требует понимания процесса детерминации возникновения негативных последствий взаимодействия ребенка с информационной средой: выявления факторов и условий, провоцирующих и сдерживающих возникновение отклонений в здоровье и развитии; прогнозирования возможных негативных последствий влияния определенной информации на определенный контингент; выявления групп риска – детей и подростков, наиболее уязвимых к вредному воздействию информационной среды.

С целью изучения мнения компетентного сообщества по вопросу защиты детей от негативного влияния информационной среды были проведены опросы, в которых приняли участие психологи сферы образования, клинические психологи, психотерапевты из России, Белоруссии, Украины, Грузии. Большинство опрошенных специалистов (77%) считают, что современная информационная среда содержит информацию, способную нанести вред здоровью и развитию; при этом 67% опрошенных указывают на неоднозначность последствий ее влияния на детей, поскольку сама по себе вредная информация является зачастую не источником, а триггером в формировании негативных последствий. Влияние вредной информации, по мнению экспертов, может иметь:

- необратимые последствия,

- обратимые последствия (в случае коррекции или спонтанной ремиссии),

- не влиять на здоровье и развитие. Такой широкий спектр последствий вплоть до полного их отсутствия свидетельствует в пользу утверждения, что сама по себе вредная информация не всегда является детерминантой возникновения отклонений в показателях здоровья и развития. В соответствии с онтогенетическими механизмами развития влияние вредной информации может быть обусловлено совокупностью факторов: наследственностью, влияющей на специфику нейрофизиологических и психофизиологических механизмов функционирования психики, темпераментом; факторами среды – и в первую очередь, семейного воспитания (экономического статуса семьи, психоэмоционального благополучия родителей, родительской компетентности и пр.).

Обобщая анализ эмпирических данных отечественных и зарубежных ученых и специалистов-практиков можно утверждать, что реальными (ближайшими) и отдаленными (потенциальными) последствиями, возникающими у детей и подростков в результате негативного воздействия информационной среды могут быть:

- нервно-психическое истощение вследствие информационной перегрузки, хронический стресс,

- психологическая травма и пострравматический синдром,

- искажение темпов и логики когнитивного, нравственного развития, развития личности, формирования моральных норм, формирования учебных навыков и связанных с ними навыков работы с информацией,

- возникновение неврозов (тревожности, депрессивности и пр.), аддикций (игровой, сетевой, шопоголизм пр.) и девиаций (антисоциальное, асоциальное, аутодеструктивное поведение),

- снижение качества жизни вследствие влияния мошеннической, манипулятивной, лженаучной информации,

- формирование нереалистичных представлений о мире, отношениях, внешности людей, ценностях и пр.

Оценивания влияние вредной информации на психические состояния детей и подростков, можно отметить, что она может оказывать скрытое влияние, проявляющееся в сложном комплексе психологических последствий в отдаленном будущем; не оказывать влияние на конкретную личность; вызывать относительно кратковременные отрицательные эмоции различной силы, такие, как испуг, страх, ужас, беспокойство, тревога, гнев, презрение, отвращение, злорадство, досада, недовольство, раздражение, агрессия, ненависть, истеричность, подозрительность, растерянность, смущение, неуверенность, недоверие и др., или более длительные невротические и неврозоподобные состояния (тревожность, фобические, панические реакции); истощение ЦНС, депрессивные состояния, персеверации, вызванные психической напряженностью, стресс, фрустрацию, кризисные состояния и пр.

Воздействие определенных видов вредной информации на отдельных детей и подростков может обернуться непереносимой психической травмой, сопровождающейся острыми негативными переживаниями. Индивидуальная психическая уязвимость любого человека зависит от его моральной структуры, иерархии ценностей, того значения, которое он придает различным жизненным явлениям. У детей и подростков данные структуры еще не сформированы, а находятся только на стадии становления. В результате элементы морального сознания могут быть несбалансированы, вследствие чего отдельные нравственные категории могут обретать статус сверхценности, образовываться моральные акцентуации личности, определяющие ее «слабые места». Особая чувствительность подростков к ущемлению их чести и достоинства, непризнанию взрослости, обостренный характер восприятия несправедливости, нечестности, ярко выраженный интерес к повышению собственного престижа среди сверстников любыми способами, внутригруппового статуса нередко приводят к тому, что складывающиеся негативные ситуации, обусловленные влиянием вредной информации, могут перерастать в глубокие кризисные состояния, для которых характерно состояние негативизма, ситуационная оппозиция личности, социальная отчужденность, депрессивное состояние, дереализация, деперсонализация и др.[11].

В зависимости от влияния, которое оказывают те или иные психические состояния на деятельность и поведение человека, они делятся на оптимальные, стрессовые, депрессивные и внушенные. Соответствующие состояния могут возникнуть у ребенка в результате негативного воздействия информационной среды.

Стрессовое состояние как состояние повышенного напряжения представляет собой неспецифический ответ организма, возникающий в ответ на действие стрессового раздражителя, превосходящего по своим характеристикам среднестатистические средовые воздействия[12]. Психические стрессы возникают при любых видах воздействий, вовлекающих в реакцию эмоциональную сферу. Стрессовые (перевозбужденные) психические состояния могут проявляться в виде гиперактивации – страсти, порыва, азарта и пр., или угнетения регуляторных физиологических систем организма, развитием напряжения или утомления, а также (при кумуляции неблагоприятных сдвигов) перенапряжения или переутомления. Предстрессовое состояние сопровождается тревогой, нервным напряжением, возникающим в ситуации, когда на человека только начинают действовать стрессовые факторы. Стоит отметить, что умеренный стресс является необходимым условием адаптации человека к среде, и как следствие, условием развития. При этом стоит учитывать такие параметры как интенсивность, длительность воздействия стрессирующего фактора, а также способность организма (психики) к совладанию с ним как самостоятельно, так и при посредничестве. Длительный же стресс является причиной развития дисфункциональных состояний гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой системы (ГГНС), которая отвечает за регуляцию всех процессов организма, в том числе и психических[13]. Последствиями «адаптации» организма к длительному стрессу являются нарушения сна, аппетита, расстройства настроения (лабильность, сниженный фон), повышение тревожности, снижение показателей адаптации.

Посттравматическое стрессовое расстройство представляет собой непсихотическую отсроченную реакцию на травматический стресс, способный вызвать психические нарушения у практически любого здорового человека. К типичным признакам, указывающим на наличие данного состояния, относятся эпизоды повторного переживания травмы в виде навязчивых воспоминаний (реминисценций), снов или кошмаров, возникающих на фоне хронического чувства «оцепенелости» и эмоциональной притупленности, отчуждения от других людей, отсутствия реакции на окружающее, ангедонии и уклонения от деятельности и ситуаций, напоминающих о травме. Определенные личностные качестве (компульсивные, астенические и пр.) или уже имевшиеся у ребенка невротические заболевания, так называемые предиспонирующие факторы, могут усугубить ситуацию, понизив порог для развития синдрома посттравматического стрессового расстройства или утяжелить его течение.

Депрессивное психическое состояние характеризуется утратой способности чувствовать радость, сниженным, грустным, подавленным настроением на протяжении длительного периода времени, страданием; сопровождается вялостью, ограниченной подвижностью, плохой сообразительностью, апатичностью, пассивностью, чрезмерной плаксивостью по малейшему поводу (замечания, критика, шутки взрослых или сверстников), стремлением к одиночеству (ребенок не хочет общаться со сверстниками и членами семьи), безразличием ко всему; может проявляться в повышенной раздражительности, непослушании, враждебности по отношению к окружающим, которая может переходить в гнев и агрессию, бунт и негативизм, в интересе к тематике смерти и самоубийства (подросток часто затрагивает эту тему в разговоре, читает книги по данной проблеме, статьи в Интернете, смотрит соответствующие фильмы).

Внушенные состояния возникают под воздействием суггестии (внушения), исходящей от конкретной личности или социальных общностей посредством варьирования способов общения, преднамеренно или непреднамеренно навязывающих определенные взгляды, убеждения, мнения, оценки, нормы деятельности и поведения; направляющих и регулирующих активность человека, побуждающих его к одним поступкам и удерживающего от других; способствующих или препятствующих использованию личностью ее потенциальных физических и умственных сил в разных видах активности. Внушенные состояния также могут быть обусловлены аутосуггестией (самовнушением), которая может осуществляться посредством саморазъяснения, самоубеждения, самозапрета и др., путем мысленного проговаривания того, что человек старается себе внушить[14].

Состояния человека также подразделяются на состояния адекватной мобилизации и состояния динамического рассогласования. Первые характеризуются соответствием степени напряжения функциональных возможностей человека требованиям, прёдъявляемым конкретными условиями ситуации. Однако они могут нарушаться под влиянием повышенной интенсивности информационной нагрузки, накопления утомления и пр., в этом случае развиваются состояния динамического рассогласования[15].

Отдельного внимания заслуживает такое психическое состояние, которое также может быть обусловлено влиянием вредной информации, как когнитивный диссонанс. Он сопровождается внутренним психологическим дискомфортом, который человек переживает как острое противоречие, когда сталкивается с какими-то конфликтующими в его понимании представлениями, идеями, верованиями, ценностями, эмоциями, поведенческими установками и пр., или когда происходит расхождение имеющегося у него опыта с восприятием актуальной ситуации. Обнаруженные нестыковки, нелогичность, несоответствия, дисгармония вызывают негативные эмоции от легкого раздражения до ощущения потерянности, тревоги, отчаяния и др.

Леон Фестингер, основоположник теории когнитивного диссонанса, считал, что человеческий разум стремится к тому, чтобы снизить степень выявленного несоответствия между установками, т.е. к достижению когнитивного консонанса – взаимной согласованности, уравновешенности состояния элементов когнитивной системы[16].

Стремясь к снижению возникшего у него дискомфорта, человек начинает избегать ситуаций, способствующих усилению дискомфорта, например, путем избегания, игнорирования неудобной для него информации, избирательного отсеивания поступающих сведений, преувеличения значения тех фактов, которые оправдывают имеющиеся у него установки.

Общей для всех вышеперечисленных состояний является проблема нарушения или снижения возможностей адаптации человека в окружающей среде. Дезадаптивное состояние – ведущее проявление нарушений психической деятельности, основной показатель психологического неблагополучия.

Обратимся к исследованиям Л. Н. Собчик, которая объединяет дезадаптации в 3 типа: социально-поведенческий, невротический, психосоматический (биологический). В их основе лежит реакция лимбической системы на опасность (стресс, фрустрацию), именуемая системой борьба/бегство/замирание (СББЗ). Стратегия борьбы формирует асоциальный вариант дезадаптации, бегство (уход от решения конфликта) – невротический; если по каким-либо причинам применение бегства или борьбы является невозможным, энергия обращается на себя в виде соматического варианта дезадаптации.

Склонность индивида к возникновению того или иного варианта дезадаптации, а также устойчивости или сензитивности к вредному воздействию, обусловлена таким фактором, как эмоционально-динамический паттерн личности, в основе которого лежат «врожденные биологические и психофизиологические свойства,.. создающие основу и условия формирования конституциональных особенностей индивида, его темперамента. В процессе взаимодействия врожденных свойств индивида с окружающим миром… формируется личность… постижение категория добра и зла… не просто находит отражение в сознании индивида, а опосредуется через его индивидуально очерченный стиль восприятия и переработки внешней информации»[17]. Л. Н. Собчик указывает на существенную разницу в формировании вариантов дезадаптивных реакций индивидов с разными типами ВНД, различным характером проявления ведущих тенденций в зависимости от наличия/отсутствия акцентуаций, невротических, неврозоподобных, психопатологических состояний, что подтверждается клиническими исследованиями. Обнаружено, например, что аутоагресии (суицидальным рискам) более подвержены лица с циклоидной, эмоционально-лабильной, эпилептоидной, истероидной акцентуациями[18].

Таким образом, основную группу риска по сензитивности к негативному информационному воздействию составляют лица с неблагоприятным психическим статусом (психопатологиями, неврозами, акцентуациями). Указанные трудности требуют объединенных усилий специалистов медицинского, психологического и педагогического профилей.

Теория ведущих тенденций и пятифакторная модель личности[19] обладают прогностическим потенциалом в отношении выявления склонности к возникновению дезадаптаций того или иного типа, а также сензитивности личности к тому или иному воздействию внешней (информационной) среды.

В зависимости от того, насколько сбалансированы или наоборот, акцентуированы ведущие тенденции (экстраверсия-интроверсия, спонтанность-сензитивность, агрессивность-тревожность, ригидность-лабильность) возникает предрасположенность к тем или иным дезадаптивным состояниям. Так к дезадаптациям невротического типа (страхам, стрессовым, фобическим реакциям) более склонны личности с выраженной сензитивностю, тревожностью и эмоциональной лабильностью. К социально-поведенческим (асоциальным) дезадаптациям более склонны личности с выраженной спонтанностью (импульсивностью) и агрессивностью. В отношении лиц с различной структурой личности одно и то же информационное воздействие будет более или менее травматичным и приводить к разным дезадаптивным состояниям.

Л. Н. Собчик указывает, что проведение полноценного исследования личности в рамках данной концепции возможно только начиная с подросткового возраста, однако и в более ранних возрастах необходимо учитывать предложенные параметры для осуществления мер превентивной профилактики. Так, в исследовании В. Б. Кузнецовой, Е. Р. Слободской[20] показаны возможности диагностики на основе пятифакторной модели индивидуально-типологических особенностей детей от дошкольного до подросткового возраста. Разработанный ими опросник измеряет чувствительность к вознаграждению/наказанию. Эмпирические данные показали, что система подкрепления связана с поведенческими и эмоциональными проблемами. Чувствительность к вознаграждению положительно коррелирует с экстраверсией, является фактором риска экстернальных проблем (проблем с поведением и гиперактивности), а чувствительность к наказанию – отрицательно коррелирует с экстраверсией, является фактором риска интернальных проблем (нейротизма, проблем со сверстниками). Более ранние исследования[21] показали, что СПП (система поведенческого приближения, реагирующая на стимулы вознаграждения и связанная с импульсивностью) предрасполагает к злоупотреблению психоактивными веществами, а СТП (система торможения поведения, регулирующая конфликт между приближением и избеганием) является основой тревоги и предрасполагает к эмоциональным проблемам[22].

Для выработки комплексной стратегии прогнозирования последствий воздействия на личность информационной среды и формирования групп риска в подростковом возрасте целесообразным является использование концепций жизнестойкости и выученной беспомощности.

Как показало исследование Д. А. Циринг, беспомощность и самостоятельность оказывают влияние на жизнестойкость подростков. В основу исследования положена концепция жизнестойкости С. Мадди, развитая в работах Л. А. Александровой, Д. А. Леонтьева, Е. И. Рассказовой и др., – проблемы, чрезвычайно актуальной для нашего исследования, поскольку «жизнестойкость является ключевой личностной переменной, опосредующей влияние стрессогенных факторов (в том числе хронических) на соматическое и душевное здоровье… способность личности к совладанию как с повседневными трудностями, так и с носящими экстремальный характер».[23]

Жизнестойкость, в современной трактовке, включает 3 относительно независимых компонента: вовлеченность, контроль и принятие риска.[24] Симптомокомплексы личностной беспомощности и самостоятельности в сумме характеристик мотивационной, эмоциональной, волевой сферы и когнитивной составляющей позволяют соотносить их с концепцией поведенческого подкрепления. Так, личностная беспомощность (склонность к торможению поведения/чувствительность к наказанию/стратегия бегства, избегания неудач) характеризуется низкой самооценкой, эмоциональной лабильностью, недостаточной сформированностью ценностных ориентаций, экстернальным локусом контроля, склонностью к самообвинению и внешнеобвинительным реакциям с фиксацией на самозащите, низким уровнем креативности и гибкости мышления, тревожностью, депрессивностью, фрустрированностью. Самостоятельность (склонность к приближению/чувствительность к вознаграждению/стратегия борьбы, стремление к достижениям) характеризуется высоким уровнем притязаний, эмоциональной устойчивостью, адекватной самооценкой, монотоноустойчивостью, сформированностью ценностных ориентаций, интернальным локусом контроля, высокими показателями креативности и гибкости мышления, оптимизмом, высоким уровнем самоконтроля.[25] Очевидно, что личностные особенности, отрицательно влияющие на жизнестойкость, являются фактором риска для возникновения психологических травм и дезадаптаций невротического типа (депрессивных, фобических, тревожных реакций), а также их преобразования в установку непреодолимого негативного жизненного опыта. Таким образом, личностная беспомощность (стратегия избегания неудач), низкие показатели жизнестойкости также являются характеристиками группы риска в отношении негативного влияния информационной среды. Высокие показатели жизнестойкости снижают риск развития психотравм и невротических реакций, однако, как показано выше, дети, демонстрирующие стратегию стремления к достижениям, склонны к проблемам с поведением, а следовательно, и дезадаптациям асоциального типа. Нейрофизиологи объясняют этот феномен спецификой метаболизма нейромедиаторов в коре (генетически обусловленное), вследствие которой и приятные и неприятные стимулы воспринимаются как малоинтенсивные: человеку трудно получить удовольствие, но также трудно испытать неприятные эмоции. Возникает постоянная потребность в поиске новизны (новых приятных ощущений) на фоне сниженной чувствительности к негативному опыту. Данная группа является сензитивной к возникновению зависимостей от приятных стимулов (их будет требоваться все больше), склонности к рискованным действиям, а также к воздействию, внушающему сомнительные ценности и жизненные установки.

Концепция жизнестойкости, помимо диагностических возможностей, обладает исходными предпосылками для формирования концепции развития резистентности личности к негативному воздействию среды.

Стоит особо указать на ряд факторов, детерминирующих формирование дезадаптивных поведенческих и личностных особенностей, лежащих за пределами возможностей психолого-педагогической коррекции и терапии. К ним относятся генетические и психофизиологические факторы, воздействие которых трудно подтвердить или исключить, не используя специальных медицинских процедур и исследований, а также корректировать немедикаментозно.

Современные исследования в области генетики, нейропсихологии и нейрофизиологии подтверждают, что нарушения метаболизма нейромедиаторов в коре головного мозга, являются причиной тревожности, депрессии, агрессивности, суицидальных рисков[26]; выявлены гены, отвечающие за предрасположенность к развитию этих состояний[27].

Риск формирования зависимости (игровой, химической) обусловлен недостаточной активностью работы дорсальной части фронтомедиальной коры головного мозга: нарушениями метаболизма дофамина (который является частью системы поощрения), вызывающими проблемы с самоконтролем[28]`[29].

Обнаружено, что дети с нормальной функцией префронтальной коры (отвечающей за самоконтроль и рациональное поведение) менее предрасположены к негативному влиянию телепередач и рекламы[30]`[31].

Однако впадать в биологический детерминизм не стоит. Так, исследования малоактивной версии гена моноаминоксидазы типа А, носители которого отличаются повышенной агрессивностью, показали, что дети-носители «гена агрессивности», которые в детстве подвергались физическому или сексуальному насилию вырастали жестокими и более агрессивными чем, мальчики из неблагополучных семей, но с нормальной версией гена. Другими словами, в случае агрессии факторы среды усиливают вероятность усиления генетической преморбидности.

Выявление биологической предрасположенности ребенка к возникновению перечисленных выше состояний педагогами и психологами является проблематичной, однако изучение медицинского анамнеза и обследование семьи может быть информативным.

Что касается попыток проследить влияние стиля воспитания на формирование такой поведенческой черты как импульсивность (повышающей риск асоциального поведения и зависимости), были получены противоречивые данные, свидетельствующие о том, что наличие генетической предрасположенности может корректироваться за счет родительского влияния, однако, однозначно утверждать, каким именно должно быть это влияние – невозможно[32]. Очевидно, что из педагогической стратегии следует полностью исключить агрессию, во всем остальном стоит полагаться на знание индивидуальных особенностей ребенка и родительскую интуицию.

Фактор пола при взаимодействии с информационной средой имеет значение в связи с генетическими особенностями (в связи с генами, расположенными на Y-хромосоме, особенностями строения мозга и пр.) и особенностями гендера, поскольку восприятие собственного биологического пола преломляется через сознание личности.

Существует множество вариантов полового[33] и полоролевого[34] развития, зависящих от множества факторов, имеющих, преимущественно, эндогенную природу. Поэтому восприятие себя как «лица определенного пола» и формирование определенных форм полоролевого поведения в незначительной степени зависит от социального влияния. Поэтому травмирующей для подростка может являться информация, дискриминирующая по признаку гендерной идентичности или сексуальной ориентации. Несоответствие собственных ощущений понятию «норма», объективная невозможность что-либо изменить, может являться причиной глубокого внутриличностного конфликта, повлечь возникновение дезадаптивных состояний (социальных фобий, агрессии, аутоагрессии)[35].

Сходным образом на восприятии информации могут сказаться национальная и религиозная принадлежность.

Значение при восприятии информации имеет возрастной фактор.

Е. В. Куфтяк, А. П. Лебедев, А. А. Реунова отмечают, что именно дети являются наиболее уязвимыми в отношении нарушений психологического здоровья. «Детский возраст характеризуется повышенной чувствительностью к средовым влияниям и незрелостью психики, что делает детей подверженными нервно-психическим расстройствам»[36].

Восприятие информации на разных этапах психического развития зависит от сформированности познавательных психических процессов, развития сознания и самосознания, личностных особенностей, жизненного опыта, сформированности защитных механизмов психики, мировоззренческих установок. Согласно концепции В. В. Ковалева о возрастных особенностях реагирования на различные вредности, уровни нервно-психического реагирования детей и подростков дифференцируются следующим образом: 1) сомато-вегетативный (0-3 года); 2) психомоторный (4-10 лет); 3) аффективный (7-12 лет); 4) эмоционально-идеаторный (12-16 лет)[37]. Для каждого из этих уровней характерны свои преимущественные «возрастные» симптомы.

Сомато-вегетативные реакции характеризуются повышенной общей и вегетативной возбудимостью с нарушениями сна, аппетита, желудочно-кишечными расстройствами. Для возникновения реакций данного уровня в младенческом и раннем возрасте значимыми критериями являются интенсивность и необычность стимула. Базовые эмоции удивления и испуга являются сходными. «Стимул умеренной интенсивности вызывает интерес, а стимул максимальной силы – ужас (Tompkins, 1962). Если пронаблюдать за реакцией ребенка на незнакомый звук, то можно заметить, что звук умеренной силы побуждает у него интерес, а тот же звук большей интенсивности, предъявленный впервые, вызывает у ребенка испуг и даже ужас»[38]. Уровень развития восприятия и сознания младенцев и тоддлеров не позволяет в полной мере оценить смысловую составляющую получаемой информации, испуг могут вызвать внезапный яркий свет, громкий звук, необычный зрительный стимул. Длительное воздействие источников шума, зрительных стимулов могут вызвать перевозбуждение нервной системы и последующую усталость. Систематическое состояние перевозбуждения, вызванное чрезмерной зрительно-слуховой нагрузкой, может спровоцировать хроническое истощение ЦНС, на фоне которого могут возникнуть как соматические, психосоматические расстройства, а также нарушения деятельности лобных долей коры головного мозга.

Психомоторный уровень реагирования включает преимущественно гипердинамические расстройства различного генеза: психомоторную возбудимость, тики, заикание.

Аффективные реакции проявляются в виде синдромов и симптомов страхов, повышенной аффективной возбудимости с явлениями негативизма и агрессии.

Для дошкольного и младшего школьного возраста (период детства, по Д. Б. Эльконину) значимыми критериями, сумма которых способна вызвать психотравмирующий эффект, являются:

- яркость, выразительность, новизна, неожиданность стимула (образа),

- наличие диссонанса с имеющимся у ребенка представлениями и опытом, транслируемым привычной социальной средой,

- осуществление воздействия в момент снижения защитных функций психики (усталость, эмоциональное напряжение, длительный стресс, предрасположенность к психогенным реакциям).

На данном возрастном этапе также существует риск патологизирующего влияния информационной среды на формирование норм поведения, основ нравственного развития, поскольку запечатление воспринимаемых форм поведения осуществляется неосознанно, действуют механизмы подражания и имитации.

Эмоционально-идеаторный уровень реагирования проявляется в так называемых «патологических реакциях пубертатного возраста»: сверхценные увлечения и интересы, сверхценные ипохондрические идеи, идеи мнимого уродства, психогенные реакции – протеста, оппозиции, эмансипации.

В подростковом возрасте формируется устойчивая система ценностей и основанных на ней морально-нравственных установок и форм поведения. Картина мира подростков более детализирована, они способны улавливать тонкости и нюансы человеческих отношений, однако собственные суждения и мотивы зачастую характеризуются диаметрально противоположными и взаимоисключающими тенденциями (или плохо или хорошо, или сейчас или никогда), большое значение имеет «внешний эффект». Ведущий вид деятельности (общение со сверстниками) обусловливает растущую потребность в принадлежности к группе. Указанные особенности создают риск попадания подростков под влияние деструктивных групп, формирования идей, ценностей, форм поведения, противоречащих общечеловеческим ценностям. Патологизирующее влияние может оказать информационная среда, пропагандирующая асоциальные, антигуманные идеи, в том случае, если образы и идеи эффектны, представлены в привлекательном, романтизированном свете. На данном возрастном этапе в качестве значимого критерия выступает смысловой и аксиологический аспекты воспринимаемой информации.

Немаловажную роль среди факторов, способных оказать влияние на формирование сензитивности ребенка к негативному воздействию информационной среды имеют факторы микро- и макросреды.

Согласно культурно-исторической концепции Л. С. Выготского, социокультурный фон является предиктором, определяющим процессы становления и развития психики человека в целом и личности человека в частности. Действие суммы факторов внешней среды складывается из макро, микро-, мезоуровней, которые определяются уровнем развития цивилизации, внешне- и внутриполитической ситуацией конкретной страны, особенностями национальной культуры, особенностями социальных и общественных институтов, состоянием семейной системы, ее историей, традициями, ценностями и пр. Формирующаяся в процессе социализации личность несет на себе отпечаток политических, экономических, социальных процессов прошлого, определяет тенденции и направления развития человечества в будущем. Значимые события общественной истории, ее кризисные и переломные моменты, преломленные в истории отдельной семьи структурируют фон, определяют содержание и направления развития человека.

Если говорить о зависимости, то для ее формирования изначально нужна зависимая личность, прослеживая генезис которой, нужно углубиться в младенческий и ранний возраст (об этом говорилось ранее). Созависимость тревожной гиперопекающей матери с ребенком снижает его адаптивные возможности и способность преодолевать трудные ситуации[39]. На этом фоне легко формируется стратегия избегающего (или компенсирующего) трудности поведения – зависимое поведение, характеристики которого, во многом перекликаются с симптомокомплексом личностной беспомощности: низкая самооценка, тревожность, пассивность, внешний локус контроля. При этом само содержание зависимости (пищевая, игровая или эмоциональная) и что именно послужит толчком для ее формирования (компания друзей, реклама, существование компьютерных игр) является условием второстепенным.

Исследования показывают, что такие факторы как низкий социальный и экономический статус семьи, низкий уровень образования родителей, насилие в отношении детей, отсутствие стабильных эмоциональных связей в семье (поддержки) являются факторами риска в отношении психического здоровья и социального благополучия ребенка.

Семейное неблагополучие увеличивает риск воздействия на ребенка любого неблагоприятного триггера: находясь в незащищенной предиспозиции ребенок становится равно уязвим к негативному воздействию и «плохой» компании и «групп смерти», а родительские запреты в этом случае будут лишь усиливать негативный эффект.

Вовлеченность родителей в воспитание стоит рассматривать в единстве с фактором «личностные особенности ребенка». У определенной части детей и подростков обнаруживается склонность к «потреблению» вредной информации при том, что существует масса способов ограничения контакта ребенка с вредной информацией, в том числе с использованием средств родительского контроля. Наличие явно выраженного интереса со стороны ребенка или подростка к определенному материалу приводит к самостоятельному поиску им подобной информации в местах, где контроля и запретов нет, побуждает искать способы получения информации в обход запретов. Рассмотрим две основные группы риска, характеристики которых были получены нами в результате опроса экспертов-психологов, школьных педагогов, родителей, анализа исследований современных ученых, клиентских случаев из опыта специалистов-практиков.

Во-первых, это тихие, застенчивые, тревожные, неуверенные в себе дети, которые отличаются такими личностными качествами, как конформность, легковнушаемость, зависимость, социальная робость, беззащитность, скрытность, фрустрированность, им свойственны различные нарушения эмоциональной сферы, что приводит к неустойчивости настроения, трудностям в идентификации и понимании собственных эмоций и пр. Поддаются манипуляциям педофилов и встречаются с «добрым дядей» ради новой куклы или радиоуправляемой машинки дети, лишенные родительской заботы из малообеспеченных семей. Сетевыми играми с суицидальным исходом увлекаются одинокие, не имеющие постоянного хобби или увлечения школьники, испытывающие субъективные трудности или дефицит общения в реальной жизни, с неразвитыми аналитическими способностями и критическим мышлением, склонные с самобичеванию и аутоагрессии, с трудностями самоорганизации. От кибербуллинга чаще всего страдают подростки с низким социометрическим статусом, неразвитым социальным и эмоциональным интеллектом, несформированным самоконтролем и ассертивным поведением. В виктимологии таких детей относят к категории пассивных жертв.

В концепции поведенческого подкрепления данная группа детей характеризуется склонностью к торможению поведения (чувствительностью к наказанию), что, как было сказано выше, коррелирует с тревожностью, нейротизмом, проблемами со сверстниками; в соответствии с теорией ведущих тенденций – преобладают черты: интроверсия, сензитивность, тревожность, лабильность, что предполагает склонность к развитию дезадаптивных состояний невротического типа.

Вторая группа включает в себя активных, любопытных, рискованных детей, с выраженными тенденциями к самоутверждению и немедленному выполнению своих претензий, в ряде случаев – демотивированных, с неразвитыми способностями к поведенческой и эмоциональной саморегуляции, что приводит к повышенной импульсивности, проявлению сверхактивности в ответ на слабые провоцирующие стимулы, отличающихся раздражительностью, сочетающих разные типы акцентуаций характера, склонностью к демонстративному проявлению чувств, подражанию и лжи, избыточному фантазированию, нарушениями равновесия между потребностями и возможностями, находящихся в оппозиции по отношению ко взрослым, которым все хочется попробовать, везде самим все исследовать, например, зайти на не предназначенные для детей сайты, смастерить взрывающуюся бомбочку, отыскав алгоритм ее изготовления в Интернете, познакомиться «ради смеха» с представителями террористической организацией и пр. Если их что-то по настоящему притягивает, то запреты только разжигают интерес и подталкивают к поиску нужной информации в обход родительского контроля. В виктимологии таких детей относят к категории способствующих жертв. К этой группе можно отнести обучающихся с компьютерной зависимостью, которые при высоких показателях интеллектуальной и коммуникативной сфер, характеризуются внутренней конфликтностью представлений о себе, сниженным самоконтролем, несформированной саморегуляцией эмоций и поведения, неорганизованностью и недисциплинированностью. В то же время у них отмечается повышенная тревожность, ранимость, депрессивность и впечатлительность. Основными механизмами формирования компьютерной зависимости являются: уход от реальности (механизм отражает потребность подростка в отстранении от обыденности, обязанностей, повседневных проблем, связанных со школой, общением со сверстниками, взаимоотношениями в семье или с педагогами и пр.) и принятие роли (механизм связан с отождествлением себя с компьютерным персонажем, что позволяет удовлетворять потребности, по каким-то причинам не удовлетворяющиеся в реальной жизни).

В концепции поведенческого подкрепления данная группа детей характеризуется склонностью приближению (чувствительностью к вознаграждению), что является фактором риска экстернальных проблем (проблем с поведением и гиперактивности, импульсивности); в соответствии с теорией ведущих тенденций – обнаруживаются черты: экстраверсия, спонтанность, агрессивность, ригидность, что предполагает склонность к развитию дезадаптивных состояний асоциального типа.

Детей обеих групп отличает то, что они, как правило, предоставлены самим себе. Их родители могут быть вполне благополучными и состоятельными, но в то же время абсолютно не проявлять интереса к тому, что их ребенок смотрит, читает, с кем дружит, во что играет на компьютере и как долго, чем интересуется, какое у него сегодня случилось событие, чем оно огорчен, что его беспокоит и т.д. Кроме этого, все дети по незнанию, доверчивости, наивности, личностной незрелости могут попадать под обаяние интернет-мошенников, никто не запрещает им смотреть фильмы, предназначенные для другой возрастной категории, которые круглосуточно показывают по телевизору, испытывать различные страхи после прочтения триллеров, о которых никто не будет знать, но что в дальнейшем может оказать серьезное негативное влияние на успешность самореализации ребенка в жизни.

Беспокоясь о благополучии ребенка, родителям стоит в первую очередь задуматься о собственном благополучии (социальном, психологическом, экономическом) и здоровье; стоит в первую очередь беспокоиться не о «защите ребенка от вредной информации», а о создании надежной, эмоционально-стабильной, поддерживающей семейной среды, в которой ребенок чувствовал себя значимым и защищенным. Угрозы негативного влияния информационной среды можно избежать, если рядом будут находиться заботливые, внимательные, чуткие, тактичные родители, которые вовремя заметят плохое настроение ребенка, появление у него необычных увлечений, направят их в нужное русло, пресекут знакомство с опасными людьми, подскажут, как правильно вести себя в экстремальных ситуациях, будут целенаправленно развивать у ребенка потребность к социально-значимым видам деятельности, интересы к позитивной самореализации в жизни, социально-личностную устойчивость к вредным влияниям.

Факторы макросреды (социальная политика государства, уровень благосостояния страны, образования, здравоохранения, культуры) создают основу семейного благополучия, в целом, благополучия детей и подростков, в частности.

Среди ведущих механизмов психологического воздействия вредной информации на поведение и психическое развитие детей можно выделить внушение и манипуляции.

Внушением называется усвоение информации без критического ее осмысления. Данный феномен детально описан в работе В. М. Бехтерева[40]; им приводятся обширные наблюдения за возникновением и течением психопатических эпидемий (истерии, кликушества, порчи, бесоодержимости) в российских губерниях. В разное время эпидемиями были охвачены целые села. Предпосылками для массового их распространения являлись скопления людей, «зараженных» общей доктринальной идеей, чаще всего религиозной или мистической, возникновению которых благоприятствовала необразованность, пьянство в селах, необращение за психиатрической помощью.

Если психические эпидемии благодаря массовому охвату населения образованием и снижению распространения пагубных привычек (по сравнению с дореволюционной Россией) сейчас практически не наблюдаются, то возникновение сект, объединений экстремистского толка, всецело контролирующих поведение своих адептов, продолжает практиковаться среди лично и социально неустроенных людей, объединенных общей сверхценной идеей, под руководством лидеров, имеющих симптомы психопатологии[41].

Возможности современного интернета, несмотря на законодательные ограничения, позволяют распространять идеи экстремистского характера, вербовать адептов, а наличие харизматичного лидера, уверенного в своей правоте и безнаказанности способно вовлечь большое количество людей в социально-опасную деятельность.

Известный террорист 60-х годов прошлого века Антонио Негри признавался в том, что уничтожение и разрушение часто становились для него самоцелью, наиболее приятным и необходимым психологическим состоянием. «Результат меня не волнует, – заявлял он, – всякий акт разрушения и саботажа отзывается во мне как голос классовой общности. Возможный риск меня не тревожит, напротив, я ощущаю лихорадочное возбуждение, как если бы я ожидал встречи с любовницей»[42]. Триггерными факторами формирования экстремизма как социального феномена является наличие конфликтующих интересов определенных слоев; предпосылками – индивидуально-психологические факторы и социокультурный фон, формирующие основу, при которых осуществление действий экстремистского характера становится возможным. Росту экстремизма сопутствуют процессы маргинализации, снижения качества жизни населения, ухудшение качества образования. «Психическому заражению» идеями экстремистского толка наиболее подвержены подростки из социально и экономически незащищенных семей вследствие психической незрелости и соответствующей ей психологической роли «жертвы», склонности винить окружающих в собственных жизненных трудностях. Экономическая нестабильность провоцирует рост тревожности. Тревожность – психическое состояние, характеризующееся сложностью переживания ситуаций неопределенности, склонностью к стереотипизации, которая создает иллюзию знания. Как следствие – формирование «черно-белой» картины мира, ориентации на поиск радикальных решений[43].

Манипуляцией называется скрытное информационное воздействие, преследующее корыстные цели. В основе данных действий могут лежать как вполне безобидные цели (привлечение покупателей, создание положительного имиджа), так и злой умысел – воздействие на подсознание человека с целью осуществления мошенничества и пр. И в том и в другом случае, последствием будет выполнение человеком действий, совершать которые он не намеревался и не планировал. Д. А. Леонтьев пишет: «… это позволяет отнести к преступлениям против человечности не только убийства и пытки… но и сужение выбора, сужение сознания, навязывание целей, смыслов и ценностей – все они нарушают именно это фундаментальное право, являющееся непременным атрибутом человека в самом узком, персонологическом смысле слова»[44]. Д. А. Леонтьев определяет информацию, имеющую целью манипулирование сознанием и поведением человека, как информацию, причиняющую моральный вред.

Одной из типичных характеристик современных постиндустриальных обществ является ориентация на высокий уровень потребления. Этот феномен Ж. Бодийяр охарактеризовал в работе «Общество потребления»[45]. Культура потребления активно поддерживается и транслируется современными СМИ. В отношении массовой культуры Леонтьев пишет: «Если человеческая культура в ее традиционном понимании направлена на культивирование высших психических функций и играет в этом огромную роль, то, что в ХХ веке получило название массовой культуры, отчетливо ориентируется на Homosimpissimus, руководствующегося принципом максимизации удовольствия при минимизации усилий. Она укрепляет, поддерживает, востребует, развивает и культивирует именно непроизвольные функции, основанные на естественных механизмах управления нашим сознанием и нашей психикой за счет яркости стимула, т.е. механизмы непроизвольного реагирования. Массовая культура создает и поддерживает культ низших функций, сам язык массовой культуры во многом связан именно с простейшим стимул-реактивным способом восприятия и поведения... Это форма межличностного взаимодействия на основе низших психических функций, задействующая низшие непосредственные механизмы реагирования… Ее итогом становится отсутствие поддержки движения человека в направлении развития на основе сознательных и произвольных усилий, и наоборот, поддержка «естественного» движения человека в направлении расслабления и деградации»[46].

Помимо индивидуальной предрасположенности к возникновению тех или иных форм асоциального поведения необходимо наличие социального контекста, исторической обусловленности, социально-заданных маршрутов их реализации.

Благодатной почвой для реализации социально-опасных действий является наличие исторического опыта радикального решения общественно-политических противоречий, провоцируемых и осуществляемых определенной частью населения, активно или пассивно поддерживаемых среди определенных слоев. В этом случае радикальные стратегии решения конфликтов являются известными, допустимыми и в определенной степени приемлемыми. Событиям такого рода сопутствуют процессы социальной поляризации, что приводит к легализации практики делить людей по принципу «свои – чужие», формирует понятие «врага» (внешнего или внутреннего). И то и другое смещает локус ответственности в решении собственных жизненных проблем с самого себя на другого, проецируя сам источник проблем на некую социальную группу или конкретного человека.

Такой психологический феномен как семейная и исторически обусловленная травма также является источником мировоззренческих установок, ценностей, убеждения, норм и стереотипов поведения. Усвоенные в родительской семье интроекты являются сценарием, воспроизводимым в собственной семье и далее в поколениях. Так, в семьях «врагов народа» культивировались скрытность, недоверие к окружающим, ненависть по отношению к «правящему классу». Наличие бессознательно усвоенного интроекта повышает сензитивность к манипуляции: человек, чьим интроектом является, например, привычка искать виноватых в собственных жизненных трудностях, будет заведомо согласен обвинить того, на кого указывает референтная группа или лидер.

История нашей страны изобилует историческими травмами. Только за XX век русскому народу пришлось пережить Первую мировую войну, Октябрьский переворот, голод 1921-1922 и 1932-1933 гг., раскулачивание, насильственные миграции, сталинские репрессии, Вторую мировую войну, распад СССР, экономические кризисы. Травматический опыт особым образом формирует национальное самосознание. А. Я. Варга и Г. Л. Будинайте пишут: «Для травмоцентрической культуры характерно восприятие внешней среды как опасной. Именно поэтому в России постоянно выдвигаются идеи внешней опасности и внешнего врага на самом высоком уровне… Это несомненно эффективный инструмент внутренней политики, с помощью которого поддерживается национальное самосознание. Кроме того, у людей возникает осадная ментальность: постоянная готовность к угрозе…»[47].

Обозначая сходные проблемы на Западе С. Н. Ениколопов пишет: «Если поскрести американца моего возраста, найдешь человека, который все детство был в ужасе оттого, что его вот-вот разбомбят красные ... постоянно тренировались, как быстро сесть под стол… И мне иногда кажется, когда я вижу американских политиков моего возраста и старше, – что это все те, нырнувшие под стол… Вот поэтому новая взаимная ненависть работала и будет работать»[48]. Воздействие на «болевые точки» является эффективным инструментом манипуляции национальным самосознанием.

Социальные эксперименты С. Милгрема[49], Ф. Зимбардо[50], В. Мухиной[51] показывают, какое значение имеет социальный контекст в формировании поведения человека: люди склонны подчиняться авторитетам, социальной роли, мнению окружающих. Социальный конформизм у дошкольников, идеализация кумиров и подражание им у подростков, являющиеся возрастной нормой, – создают угрозу для формирования антигуманных ценностей, если таковые культивирует окружающая развивающуюся личность среда.

Таким образом, вредная психотравмирующая информация может негативно влиять на детей и подростков, обусловливая развитие у них негативных гностических, эмоциональных, волевых психических состояний относительно кратковременных или более продолжительных по времени переживания. Прогнозируя последствия воздействия той или иной информации, стоит учитывать не только характеристики самой информации, но и особенности ее реципиента: пол, возраст, индивидуально-типологические свойства личности, жизненный опыт, уровень психической зрелости, текущее состояние здоровья на момент информационного воздействия, доступ к помощи ближайшего социального окружения и специалистов.

Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 1288; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!