Сверхъестественная улыбка, пробуждающая животный страх. 7 страница
…Никого.
Стадион.
…Никого.
…Никого. Никого. Никого. Никого. Никого. Никого. Никого. Никого. Никого.
Квартира Марии.
…Никого.
Сегодня я повешусь здесь.
Й раз
Я заточен в «Ущербном блаженстве», хоть оно уже и бессмысленно. Прошло десять повторов, но я по-прежнему один. Естественно, все это время я продолжал убивать себя.
Перейдя большой мост, я оказываюсь в соседней префектуре. С того самого раза, когда исчезли все люди, я каждый день слоняюсь. Зачем? В поисках людей. Зачем? Потому что я должен быть один. Я должен убить всех, до последнего человека. Убить? Да, убить. Даже несмотря на то, что я жажду, чтобы кто-то меня видел? Никому не позволено здесь быть, иначе я не смогу встретиться с Марией. Но я все равно хочу, чтобы кто-то на меня смотрел? Да, хочу.
Я хочу поговорить с кем-нибудь. Неважно, с кем. Я даже не знаю толком, существую я вообще или нет! Пусть он даже будет худшим человеком на свете – неважно, дайте мне хоть какую-то реакцию. Одиночество означает, что ты потерял все, абсолютно все. Скорее. Скорее, выпустите меня из этого мира! Или… или мне надо уничтожать еще больше? Я достаю нож и режу собственное тело. Все еще недостаточно? Я так и думал.
Мое сознание уплывает, я снова умираю.
Й раз
Бам-бам-бам-бам-бам-бам-бам.
Одиночество. Эта пытка совсем не такая, как я себе представлял. Я думал, это будет тишина, медленно наполняющая меня отчаянием.
|
|
|
Я ошибался. Пытка одиночеством гораздо более яростная и прямолинейная; оно бьет меня по голове, точно железной палкой.
Бам-бам-бам-бам-бам-бам-бам-бам-бам-бам-бам-бам.
Больно. Не надо больше. Не в силах вытерпеть боль, я блюю, потом начинаю плакать. Сколько уже это продолжается? Но одиночество не знает пощады. Оно колотит меня, пока я не теряю сознание, а когда это происходит, я отправляюсь в прогулку по времени, от которой потом прихожу в себя целую вечность.
«Ущербное блаженство» предложило мне страшное количество испытаний. Мне пришлось убить себя множество раз, мне пришлось убить других множество раз, мне даже пришлось убить тех, кто был мне дорог. Это было невероятно тяжело. Это были очень тяжелые, невыносимые испытания. Однако к этим формам страдания я уже привык.
Но одиночество – это другое. Его вес растет со временем. Привыкнуть к нему просто-напросто невозможно.
Я все время думаю. Если я не буду думать, человек, который есть я, исчезнет из-за отсутствия наблюдателей. Я пытаюсь придумать что-то осмысленное, но это очень трудно. Смысла нет, когда нет рядом другого живого существа. Одиночество отбирает у меня даже мысли. Бессмысленно. Все бессмысленно. Я бессмыслен. Можно обманывать себя, считая простые числа, но этому тоже есть предел.
|
|
|
Один раз я попробовал не совершать самоубийство, надеясь, что все восстановится, как было. Да, я пытался стереть себе память после всего того, что сделал, полностью сознавая, что это перечеркнет все мои усилия. Иными словами, я признал поражение. Я сдался одиночеству.
Но даже когда я удержался от самоубийства, я все равно оставался один в мире. Как только я очнулся у себя в классе, одиночество набросилось на меня и напомнило все, что я сотворил. Я не могу сбежать от одиночества. Я даже не могу сдаться ему. Оно продолжает и продолжает лить яд мне в глотку.
Й раз
Я решил в поисках людей поездить по миру на мотоцикле.
Самообман – единственное, что хоть как-то удерживает мой разум. Самообман, что на планете есть кто-то, кроме меня, и самообман, что это может оказаться Мария. Благодаря этому я все еще причисляю себя к живым существам. Как только я признАю, что больше никого в целом мире нет, мне конец. Я не смогу думать. Если я перестану обманывать себя, то превращусь по сути в живой камень.
Это будет хуже смерти.
Я жму на газ. Смысла разгоняться, естественно, нет, но одиночество подталкивает меня в спину.
|
|
|
Мне не удается взять крутой поворот, я ударяюсь об ограждение и вылетаю из седла. Моя нога сломана и изогнута под странным углом, но, к моему ужасу, боли нет. Мой мозг убрал эту функцию, потому что нет смысла чувствовать боль в мире, где никто не живет.
Я пытаюсь закричать.
Но я забыл, как кричать, и голос не выходит.
Й раз
Не могу больше ездить на мотоцикле – я утратил способность обращаться со сложными устройствами. Этот мир поддерживает мое тело в изначальном состоянии, значит, проблем с мозгом быть не должно, однако мой интеллект явно усыхает. Еще у меня начинаются проблемы с чтением и письмом. Моя память фрагментарна, я даже не знаю, сколько прошло повторов с тех пор, как я остался один.
Сила воли деградирует еще больше: я уже не могу ходить в поисках людей, даже если хочу. Мне не хватает воли даже на то, чтобы встать; я часто провожу весь день, лежа в классе.
Воспоминания угасают. Я уже не помню, кто я. Ну, то есть свое имя я кое-как вспоминаю: Кадзуки Хосино. Но я не помню, каким человеком он был, что ему нравилось, что не нравилось, ради чего он жил.
Только имена-фамилии друзей я еще вспоминаю время от времени. Например, иногда всплывает фамилия «Моги», но имени этого человека я уже не помню. Думаю, это был кто-то очень дорогой для меня. Вдруг вспыхивает имя «Харуаки», и я пытаюсь произнести его вслух, но все равно не могу вспомнить лицо этого человека.
|
|
|
Уверен, скоро я разучусь говорить. Это меня пугает, но я ничего не могу поделать. Я давным-давно разучился выражать чувства. Даже если бы кто-то посмотрел на меня, по лицу он не смог бы понять, что я думаю.
Но.
Но одну вещь я не должен забыть.
Я кричу.
– Мария!
– Мария!
– Мария!
Едва я выкрикиваю это имя, мое тело каким-то чудом начинает двигаться без участия сознания. Мои душа и тело отделены друг от друга. Я могу лишь смотреть, как двигаюсь. Как будто наблюдаю за самим собой через видеокамеру.
Куда направляется мое тело? Нигде в этом пустом мире не найти какого бы то ни было смысла, так куда же я иду?
Пройдя знакомой дорогой, я оказываюсь возле многоквартирного дома, где жила Мария. Поднимаюсь по лестнице к квартире 403, достаю свой ключ и отпираю дверь.
Квартира наполнена мятным ароматом. Это галлюцинация, конечно: тут нет ничего, что могло бы так пахнуть. Моя память играет со мной шутки.
Но, хоть этот запах и иллюзорный, его достаточно, чтобы успокоить меня.
Он дает мне надежду.
Й раз
У меня появилась привычка: очнувшись в школе, сразу идти в квартиру Марии.
Я захожу в ее комнату и утешаюсь мятным ароматом.
Повторяю раз за разом.
Й раз
просыпаюсь в школе.
иду в квартиру марии.
– мария.
пытаюсь сказать «мария» вслух, но не знаю, получается ли.
вхожу в ее комнату. там запах. не знаю, как он называется, но это запах марии.
мне вдруг становится хорошо.
мария, почему тебя нет? скучаю. хочу увидеть тебя. пожалуйста, приди. ничего другого не хочу. хочу увидеть тебя. хочу увидеть тебя. хочу увидеть тебя.
Бам-бам!
бью кулаками по стене. ответь. хочу услышать твой голос, хоть чуть-чуть. пожалуйста. пока я еще могу понимать слова.
Бам-бам!
кулаки начинают кровяниться. наплевать. все равно боль не чувствую.
Бам-бам!
Бам-бам!
Й раз
иду. то же место. бью по стене.
Бам-бам!
хочу увидеть.
скоро перестану понимать слова.
хочу увидеть.
Й раз
Бам-бам!
Бам-бам!
Й раз
Бам-бам!
– Ты меня впечатляешь.
Бам-бам!
– …О, ты даже не хочешь взглянуть на меня, хотя мы не виделись триста пятьдесят лет по твоему времени? Что ж, ты, похоже, утратил способность воспринимать другие существа, что уж говорить о том, чтобы узнать меня. Ты потерял разум, ты разучился говорить, ты не можешь удержать в голове ни единой мысли, ты лишился воли. Ты продолжаешь бить стену по одной простой причине – из стремления достичь Марии Отонаси. Это можно описать лишь одним словом: «безумие». Как ты можешь продолжать бить по стене несмотря на то, что деградировал до полной потери способности мыслить? Полагаю, это аналогично тому, как насекомые собирают пищу. Поиск Марии Отонаси превратился в базовую потребность.
Бам-бам!
– Ты ищешь эту девушку так отчаянно, что рвешь собственную душу, а свою человечность ты уже утратил.
Бам-бам!
– Ты поистине опасный противник, однако это тоже пройдет. Даже у твоей души есть предел. Когда от нее ничего не останется и твоя тяга к Марии Отонаси исчезнет, этот мир перестанет существовать. И я буду здесь, чтобы увидеть этот момент.
Бам-бам!
– …Следует признать, правда, что этот стук действует мне на нервы.
Бам-бам!
Бам-бам!
Й раз
Бам-бам-бам-бам!
Й раз
Бам-бам-бам-бам-бам-бам-бам-бам-бам-бам-бам-бам-бам-бам-бам-бам!
– Невероятно. Ты все еще продолжаешь? Этот стук серьезно действует мне на нервы.
Й раз
Бам-бам!
Бам-бам!
– …Я знаю, что это невозможно, но вдруг ты и вправду никогда не остановишься? Вдруг этот процесс бесконечен? И ты так и будешь продолжать молотить по этой стене? Если так, то ты не человек и не животное, даже не машина и не вещь, поскольку никто и ничто из них не обладает бесконечным временем. С другой стороны, и богом тебя нельзя назвать, потому что боги приходят и уходят по мере того, как развиваются культуры, им поклоняющиеся. А ты просто продолжаешь быть по стене.
Бам-бам!
– Что же ты такое?
Бам-бам!
– Кто ты?
Й раз
Бам-бам!
– Я воплощение этой «шкатулки» и привязан к ней. Поэтому я не могу уйти от этого стука по стене.
Бам-бам!
– Как такое вообще возможно, что я первый теряю терпение, когда я даже не человек? Как ты можешь перетерпеть меня, когда я просто бесформенная сила, получившая способность думать?
Й раз
Бам-бам!
Бам-бам!
– Прекрати, хватит!
Бам-бам!
Бам-бам!
– Говорю же, прекрати!
Бам-бам-бам-бам-бам!
– Ты что, хочешь пробить дыру в «шкатулке»? Это невозможно технически. Все равно что разрезать планету надвое ложкой. Если тебе удастся преуспеть с помощью такого примитивного метода, это можно будет назвать только одним словом.
Бам-бам-бам-бам-бам!
Бам-бам-бам-бам-бам!
– Чудо.
Й раз
Бам-бам!
– Ох, ну кто бы мог подумать, что так все закончится? Похоже, я больше не в состоянии сохранять свою форму. Не знаю, стоит тебе этому радоваться или нет, но…
Бам-бам!
– …Ты победил.
я
Бам-бам!
не
Бам-бам!
за
– мария.
был.
– мария.
тянусь.
▌▌▌▌▌▌▌▌▌▌▌▌▌▌▌▌▌▌▌▌
Если бы я оставил тебя, то освободился бы от этой боли. Я бы продолжал жить. Но вскоре я снова начал бы тебя искать, ибо все, что я делаю, в конечном итоге посвящено тебе и только тебе. Все, чего я хочу, – идти вперед, не сбиваясь с пути, не обращая внимания на потери и преграды, даже на результат. Также это и все, что я могу. Кто-то может назвать это одержимостью, кто-то чудом – но для меня и многих других то, что мной движет, совершенно очевидно и естественно. Есть люди, которые это понимают, есть люди, которые не понимают; мне просто случилось принадлежать к первым. Разница между ними лишь в том, замечают ли они, что им не нужны «шкатулки», чтобы воплотить свои желания, и понимают ли вообще, что такое «выполнить желание».
Моя устремленность найти тебя приносит громадные страдания. Ни разу я не подумал, что это будет легко. Ради тебя я смеялся, плакал и кричал. Из-за тебя я разрушил свое сердце, свое тело и весь мир. И все же я по-настоящему жив, только когда притрагиваюсь к фрагменту тебя, который ношу в себе.
Даже если бы я не потянулся к тебе в самом конце…
Даже если бы я знал, какой ужасный исход меня ожидает…
Я бы продолжал тебя искать. Тебя, живущую внутри Марии.
Я исчезну. Может, это то, чего я заслуживаю за чрезмерную жадность со своим желанием. Откровенно говоря, часть меня жалеет, что мы встретились, но если бы я мог выбрать между жизнью, в которой мы встретились, и жизнью, в которой не встретились, то обязательно выбрал бы первую. Обязательно. В этом я уверен, пусть даже я все время колеблюсь и сожалею о тех выборах, которые сделал.
Я ничего не достигну к тому моменту, когда исчезну, и я недостаточно зрелый, чтобы утверждать, что принимаю это.
Даже сейчас я мечтаю…
…что мои усилия вознаградятся хоть каким-то счастливым концом.
К оглавлению
Глава 4
Бам-бам!
Похоже, у меня проблемы с головой. С того самого дня, когда я уничтожила «Зеркальный тупик для двоих», я время от времени слышу стук, как будто кто-то бьет по стене. Это длится уже неделю.
Что-то говорит мне, что я не должна игнорировать этот звук. Я понимаю, что глупо идти на поводу у галлюцинации, но, похоже, не обращать внимания на нее уже не могу. Надо выяснить ее происхождение.
Казалось, что источник стука где-то рядом, однако у меня ушло немало времени, чтобы его найти. Я проехала две префектуры, прежде чем оказалась на дряхлой железнодорожной станции в ничем не примечательном городишке.
Выглядит тут все совершенно обычно, однако почему-то я чувствую себя дома. Возможно, я тут когда-то уже была; впрочем, это не имеет значения, раз я все забыла. Не должно… иметь значения.
Бам-бам!
Стук стал громче. Я, похоже, уже близко к его источнику.
Иду по улицам знакомого, но в то же время незнакомого города и останавливаюсь перед сравнительно новым многоквартирным домом. Никаких сомнений: стук идет из одной из квартир. Идя на стук, я поднимаюсь по лестнице.
Ах… наконец я увижу его вновь.
…Хм? Кого?
Звук доносится из квартиры 403. Я пробую повернуть дверную ручку и обнаруживаю, что дверь не заперта. Собравшись с духом, я ее открываю.
Мгновенно узнав стоящую передо мной фигуру, я выкрикиваю:
– «О»!
Нечеловеческое существо разворачивается и улыбается мне. Похоже, «О» меня ждала.
– Что все это значит?..
«О» выглядит как женщина с длинными черными волосами, на вид ненамного старше меня. Ее молодость, однако, теряется в тени ее же невероятной красоты.
Вдобавок ко всему внешность «О» чуть напоминает мою.
Бам-бам!
Какое удивление – звук исходит из нее.
– …Значит, это ты стучишь? И с какой целью? Заманить меня сюда? Что за окольный способ…
Внезапно я обращаю внимание, что «О» чуть прозрачна. На лице ее видны морщинки усталости.
Пока я пытаюсь понять, что происходит, она медленно направляется ко мне.
– Мария.
Я хмурю брови. «О» никогда раньше не обращалась ко мне по имени, однако от этого слова меня охватывает чувство ностальгии.
Я теряю самообладание, не в силах справиться с этим чувством.
«О» ласково касается руками моих щек.
– Я хотела быть с тобой, Мария. На самом деле хотела.
– О чем это ты?..
– Но, похоже, уже не смогу. Пришло время прощаться.
– Да серьезно, о чем ты?! – кричу я, сбитая с толку нонсенсом, который она несет, но «О» продолжает мягко улыбаться мне.
– Пора сдаться.
– …Что?
– Пора отказаться от «желания».
Я в еще большем замешательстве.
– Ч-что?.. Я никогда не откажусь от «желания» сделать всех в мире счастливыми. Никогда.
Я уверена, она всего лишь пытается заморочить мне голову бессмысленной болтовней, как она всегда делает.
И все же я не могу решиться стряхнуть теплые ладони, лежащие на моих щеках. Несмотря на все испытания, через которые я прошла, и на все советы, от которых я отмахнулась в погоне за «желанием», я не могу выкинуть из головы ее слова.
Бам-бам-бам-бам!
Стук, идущий изнутри «О», становится еще громче.
– Нас победили.
– …Победили? Кто?
«О» лишь молча улыбается, словно давая понять, что ответ очевиден.
– Мария. Ты больше не должна отворачиваться от прошлого, – предупреждает она с мягкой улыбкой. Это напоминает мне –
– …Ах.
Теперь я понимаю. Вот, значит, кого имитирует «О»…
– Нет!.. Не смей!..
Воспоминания о прошлом силком лезут мне в голову.
Прошлое.
Прошлое.
Я отчаянно трясу головой. Уходи. Мне не нужно мое прошлое. Я не хочу его. Я не хочу его знать. Я не хочу его вспоминать.
Но «О» не отпускает меня, лишь крепче сдавливает щеки.
– Мария. Тебе предстоит сражение с самым сильным своим врагом. Боюсь, в этом сражении тебе не победить. Я знаю это по личному опыту. Он тебя одолеет.
Я не помню имени этого врага, но знаю со странной уверенностью, что он готов пожертвовать собой и всеми своими друзьями ради того, чтобы раздавить мое «желание».
Но еще страшнее то, что в сердце у меня почему-то расплывается тепло.
Это ужасное открытие заставило меня застыть на месте. «О» внезапно обнимает меня, и я не могу стряхнуть ее руки.
Ах… должно быть, это галлюцинация, но мой нос щекочет смесь запахов – ароматических масел и прочей парфюмерии. Этот ностальгический запах, это…
…запах сестрички Аи.
– А теперь, Мария, удачи.
Я медленно погружаюсь в тело «О»сестрички. Ощущение, как будто я в паутине. Потихоньку я тону в «О».
Это место – наше святилище. Наш мир, куда никто не имеет права вторгаться.
Однако.
Стук все еще остается.
Бам-бам!
Бам-бам!
Я падаю… падаю… падаю так медленно, а дно так далеко. Я как будто плыву в глубине моря, однако вокруг светло, как днем – я отчетливо вижу пузырьки в прозрачной воде. Это место такое чистое, такое правильное, такое справедливое. Какое комфортное место! Здесь, правда, холодно и удушливо, но все равно здесь мой рай.
Я слышу голоса. «А-ха-ха-ха-ха» – радостный смех. «А-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха» – радостный смех. Это место полно блаженства, хоть и ущербного. Погружаясь в морские глубины, я проплываю мимо нескольких мирков. Все они полны счастья, и я начинаю улыбаться. Ведь все, что я сделала, было не напрасно.
Погрузившись еще глубже, я вдруг притрагиваюсь к одному из этих мирков. Меня окутывает светом и затягивает в него.
Я, точно бог, – вполне оправданная ассоциация, – парю в небе и могу одним взглядом охватить весь мир.
Мир создан вокруг влюбленной парочки. Это их маленький мир.
Они сидят на берегу озера, прислонившись друг к другу плечами. Я слышу тихое птичье чириканье, доносящееся из окружающего озеро зеленого леса. Водная гладь искрится в солнечном свете, словно празднуя любовь этих двоих.
Да, зовите этот мир ущербным, если хотите, но, несомненно, он полон счастья.
– Хм?
Вследствие побочного эффекта от применения «Ущербного блаженства» я забыла об этой парочке, но почему-то – может, потому что они сейчас прямо передо мной, а может, потому что я сама внутри «Ущербного блаженства» – я их узнаю. Я применила к ним свою «шкатулку» в реальном мире.
Это Нана Янаги и Тодзи Кидзима. Они встречались, но, когда я на них наткнулась, их отношения уже были разрушены. У них было слишком много проблем друг с другом.
Из-за поломавшихся отношений они оба страдали. Нана Янаги была в особенно ужасном состоянии; она даже думала убить своего парня, раз уж им все равно предстояло расстаться. Если бы я всего лишь предотвратила насилие, то подействовала бы на симптомы, не затронув суть проблемы. Я пришла к выводу, что облегчить их страдания невозможно, и применила «Ущербное блаженство».
Они были спасены и теперь живут в этом чудесном мирке.
– Вот!.. Вот это – тот покой, который я и хотела им дать!
Никаких проблем больше не будет – здесь есть место лишь доброте и ласке. Их любовь друг к другу останется чистой и неискаженной навсегда.
Сейчас, конечно, моя «шкатулка» ущербна и может создавать счастье только в замкнутых мирках, но если мне удастся создать безупречную версию, то я смогу воплотить свое «желание» полностью.
(не позволю)
– А?..
Голос прозвучал как будто прямо у меня в голове.
Шлеп.
Внезапно с неба падает гротескное нечто – хотя в этом мире должны существовать лишь хорошие, добрые вещи.
– Ой? Что это? – спрашивает Нана Янаги, склонив голову набок, как только замечает уродливое нечто.
Это темно-красный ком плоти, напоминающий спутанный клубок внутренних органов. Он зловеще пульсирует, точно сердце.
– Уааа… какая гадость.
Времени сказать что-то большее у нее почти нет: пульсирующий темно-красный ком плоти начинает стремительно разрастаться и в мгновение ока заполняет собой все озеро.
– Иии! Нет!.. Не приближайся! Гадость!
Деревья стремительно гниют, вода превращается в слизь, ком плоти надвигается на парня с девушкой. Они успевают лишь издать душераздирающий вопль, прежде чем исчезнуть под комом.
За считанные секунды красивый мирок превратился в нечто гротескное и уродливое.
– Что вообще происходит?..
Все случилось так быстро, что я могла лишь смотреть. А сейчас все кончено. Мой идеал уничтожен. Демонический, гротескный ком плоти уничтожил все.
Не в состоянии больше поддерживать искусственное блаженство, мирок взрывается и вышвыривает меня обратно в ярко освещенное море.
– Что произошло?.. Что происходит?..
Бам-бам!
Опять этот стук. Я разворачиваюсь и замечаю туманную, колышущуюся тень в форме человека; она словно вот-вот рассеется.
(а… а…)
Голос этой тени похож на тот, что звучал у меня в голове совсем недавно.
– Это ты? Ты уничтожил тот мир?
(хватит)
– Что?
(хватит)
Я продолжаю слушать, но тень больше ничего не говорит. Я тянусь к ней, и она тут же распадается и исчезает.
– …Что это все значит?
Это явно было создано не мной. Но, хоть эта тень и была невероятно хрупкой, я уверена, что она и создала тот ком плоти.
Я оглядываюсь по сторонам. Вокруг меня повсюду человекоподобные тени, которые я не замечала, когда сосредоточивалась на прекрасных мирках.
Вслушавшись, я различаю их голоса.
(спасите…) (одиноко) (не хочу быть одним, ненавижу одиночество) (кто-нибудь, пожалуйста, хоть кто-нибудь) (убейте меня) (прекратите прекратите прекратите прекратите прекратите)
– …Правда, что же это…
Их голоса полны муки.
Я задумываюсь о том, что представляют собой эти тени, и вдруг перед глазами снова все становится белым. Меня вновь затягивает в один из мирков, и я оказываюсь там, где могу видеть его весь.
Я вижу большой безмятежный парк, рядом с ним золотое пшеничное поле. Посреди парка двое парней и девушка перекидывают друг другу мячик. Черноволосая девушка в очках явно играет ужасно: парни кидают ей мячик слабо, по дуге, но ей все равно не удается его ловить. Однако троица все равно получает удовольствие: они все время улыбаются.
Мне нет нужды вглядываться, чтобы понять, что красивый парень и девушка влюблены друг в друга. Второй парень, который ростом выше первого, смотрит на них с теплой улыбкой.
Аа, ну конечно. Это –
– Счастливый мир Дайи Омине.
Когда Омине стал «владельцем», он попытался изменить мир, заставив дураков ощущать свои грехи, но потерпел неудачу. Он сам тогда совершил множество грехов, оказался в тупике и в конце концов получил удар ножом от фанатички, не успев найти способ искупить свою вину.
Я наткнулась на него, когда он умирал, и применила «Ущербное блаженство».
Его товарищи – Коконе Кирино и Харуаки Усуй, точнее, их версии времен средней школы. Мы с Омине скооперировались, чтобы осуществить его «желание», но теперь-то я знаю: по-настоящему он желал вовсе не революцию, а всего-навсего вот это – место, где Коконе Кирино могла беззаботно улыбаться.
Здесь его «желание» исполнилось.
В реальности на такое надежды нет. Во-первых, Омине не выжил бы, а во-вторых, Кирино получила слишком тяжелые душевные травмы и не перенесла бы известия о смерти Омине. Их трагическая судьба заставила бы страдать и Усуя.
Реальность слишком экстремальна и слишком жестока.
То, что я вижу, – лучший из возможных исходов, пусть даже это всего лишь сладкий сон.
А, и все же –
– Ты все равно хочешь, чтобы мы смотрели в лицо реальности?!
Шлеп.
Опять. Опять гротескное инородное тело вторгается в счастливый мирок.
– Прекрати… прекрати…
Прекрати уничтожать счастье, которое достижимо только с помощью «шкатулки»!
– Омине же твой друг, верно? Верно? Тогда ты должен понять, что ему нужна эта «шкатулка», даже если она ущербная! Пожалуйста, прекрати… пожалуйста!
И я кричу…
– Кадзуки!
…его имя.
– Ах!
Да, я вспомнила. Вот кто мой враг.
– Хм? Что это?
Когда юная версия Омине заметила инородное тело, оно уже начало разрастаться.
Ком плоти растет; золотая пшеница гниет и теряет блеск, здоровая почва превращается в грязь. Небо над головой покрывается черными и фиолетовыми пятнами, троица оказывается погребена под растущей плотью. Как они ни кричат, все равно красный ком продолжает разрастаться. Вскоре он поглощает их и заполняет собой все.
Этому миру тоже пришел конец.
Мир счастья Дайи Омине больше не существует.
И вновь меня вышвыривает в глубину моря.
– …Почему, Кадзуки?.. Почему?..
Прямо передо мной еще одна туманная тень. Это не Кадзуки, но я знаю, что она имеет к нему отношение.
– Прекрати!.. За кого ты себя принимаешь?! Что дает тебе право рушить счастье других?! – сердито кричу я, однако тень повторяет одно и то же:
(больно, больно, больно)
Я прикасаюсь к тени, и она снова рассыпается. Видимо, это означает, что мои слова его не достигли.
– Кадзуки… что, черт побери, ты сделал с моей «шкатулкой»? Что ты делаешь с ней сейчас?..
Я оглядываюсь. Зловещие тени собираются вокруг меня, точно окружая добычу.
Однако все они лишь бессмысленно повторяют одно и то же.
(нет… нет…) (спаси) (убей) (одиноко) (прости прости прости) (кто-нибудь, кто-нибудь, посмотрите на меня) (ууууууууу) (хочу увидеть тебя)
(мария)
(мария)
(мария)
Я стискиваю зубы и стряхиваю с себя эти тени.
Они тут же рассыпаются.
Я погружаюсь все глубже. Конца этому нет.
Сколько я уже здесь нахожусь? Похоже, довольно долго.
Погружаясь, я заглядывала в самые разные полные счастья мирки. Все они были наполнены смехом, и все до единого оказались осквернены гротескными комками плоти.
Сначала я сердилась. Почему Кадзуки делает это? Что такого классного в том, чтобы вставать на моем пути? Но затем гнев начал постепенно сменяться страхом; я заметила кошмарное безумие в тех методах, которые он применял. Я начала тревожиться за самого Кадзуки. Сам-то он в порядке после того, как сделал такое? Может ли он сохранить здравый рассудок?
Увидев, как очередной мир сожран комом плоти, я шепчу:
– Кадзуки… я хочу поговорить с тобой.
О чем ты думаешь? Что ты делаешь? Я хочу знать.
Я думала, что буду погружаться еще глубже, но, похоже, ошибалась: вода перестает быть прозрачной, она стала темной и липкой, как деготь. Все негативные эмоции, рожденные внутри этой «шкатулки», скапливаются здесь; этот осадочный слой беспокойства образует морское дно.
Здесь я обнаруживаю еще один маленький мирок.
Похоже, он и виновен в этих странных происшествиях и в накоплении беспокойства.
Собравшись с духом, я проникаю в этот мирок.
Едва войдя, я ощутила колоссальную разницу между этим миром и остальными. Здешний воздух жалит мою кожу, словно в нем полно песка, а небо окрашено в кроваво-красный цвет. Земля с самого начала усеяна множеством комков плоти, но они все не растут и не шевелятся.
Дата добавления: 2016-01-04; просмотров: 14; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!