Сверхъестественная улыбка, пробуждающая животный страх. 4 страница
Тут у меня возникло очень плохое предчувствие.
– Пошли.
– Ага.
Двое остались на месте, глядя по сторонам, а знакомый мне парень и еще один, обменявшись короткими фразами, направились к дому. Они принялись плескать на стены какой-то жидкостью из пластиковых контейнеров, которые держали в руках.
Я ощутила характерный резкий запах.
Это… керосин?
Не может быть, неужели…
Осознав, что они собираются делать, я подалась вперед и прочла табличку на доме, который они поливали керосином.
«Ямасита».
– Сестри – ммг!..
Она закрыла мне рот.
Но почему? Они же собираются совершить поджог! Там, внутри, скорее всего, люди, а пожарные приедут только через какое-то время. В худшем случае жильцы могут даже погибнуть. Почему сестричка Ая не вмешивается?
Пока я сражалась с собственным замешательством, приготовления продолжались. Двое, которые разливали керосин, кивнули друг другу и достали несколько обрывков газеты. Положили их под стены и тоже полили керосином.
Потом зажгли зажигалки. Если пламя коснется бумаги – это будет конец.
– …Мм! Ммм!
У нее наверняка был какой-то план, в этом я не сомневалась; однако торчать на месте и ничего не делать я больше не могла.
Вырвавшись из ее рук, я завопила:
– НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!
Но было поздно. Газетная бумага уже горела, огонь быстро распространялся. Деревянное здание, облитое керосином, оказалось охвачено пламенем в мгновение ока.
|
|
|
Услышав мой вопль, преступники разом повернулись ко мне. Двое караульных в первый момент были в замешательстве из-за неожиданного появления свидетеля, а потом кинулись наутек. Третий, который был с парнем в шапочке, после секундного колебания тоже бросился бежать со всех ног.
Остался лишь один, тот, которого я знала.
Он тоже меня узнал и глядел теперь во все глаза.
– …Что здесь делает сестра Аи-сан?.. – пролепетал он. Тогда сестричка Ая тоже встала. – …Ая-сан!..
Не сказав ни слова, она достала свой мобильник и набрала 119[3]. Я в этот момент уже отчаянно звонила в дверь семьи Ямасита и орала: «Дом горит! Бегите! Бегите»; потом принялась молотить по двери кулаками. Ответа не было, и я снова переключилась на домофон. Наконец мне ответила мать, и я проорала ей, что надо бежать из дома как можно скорее.
Когда сестричка Ая закончила свой звонок, парень в шапочке подошел к ней и сказал:
– А-Ая-сан, тебе надо уходить отсюда, быстрее! Иначе тебя примут за сообщницу!
Глядя на танцующие языки пламени, она вздохнула.
– Об этом можешь не беспокоиться. Моя сестра подтвердит, что я невиновна. Важнее другое: разве я тебе не запретила прибегать к насилию?
– Но! Другого же пути не было!..
Он выглядел еще более изможденным, чем неделю назад. Судя по лицу, он был полностью вымотан.
|
|
|
– Ты сделал это ради меня. Поэтому я не могу не обращать внимания на произошедшее. Я приму на себя полную ответственность.
– Нет! Виноваты только мы! Ты тут совершенно ни при чем!
– Боюсь, никто так не подумает. Я должна говорить тебе все прямо? Ты создал мне серьезные проблемы. Причем непоправимые.
Его глаза расширились от потрясения.
– …Я, я создал тебе… проблемы?.. Нет, не может быть!.. – он лопотал, словно был свидетелем конца света. – Уу… ууу…
Потом упал на колени и разрыдался.
– Уууаааааааааааааааааааааааааа!!!
– …
То, что творилось у меня на глазах, повергло меня в шок.
Какого черта?..
Я чувствовала, что меня тошнит. Это все было совершенно неправильно. Я как будто смотрела дешевую мелодраму.
Во-первых, я знала, что сестричка Ая могла остановить его в любой момент. Она нарочно запоздала с вмешательством. Если бы я не закричала, она бы, может, вообще прождала, пока дом не сгорит полностью.
Иными словами, сестричка Ая ждала, что он совершит преступление.
Что все это значит?
Я посмотрела на нее… и у меня перехватило дыхание.
Несмотря на ужасную ситуацию, сестричка Ая улыбалась. Но проблема была не в этом. Гораздо, гораздо сильнее меня потрясло то, что…
|
|
|
… эта улыбка меня зачаровывала.
Я потеряла ориентацию в пространстве. Горящий дом передо мной был совершенно нелеп. Неуместен. Не вписывался в повседневную жизнь.
И виновата была сестричка Ая.
Раздоры в классе сестрички Аи после этого происшествия прекратились… что неудивительно, потому что два ключевых участника этих раздоров покинули школу.
Дом Ямаситы-сан сгорел почти полностью. Перед отъездом она пришла к сестричке Ае и попросила у нее прощения. А парень в шапочке попытался покончить с собой, приняв большую дозу снотворного, прежде чем до него добралась полиция. Снотворное было в том бумажном пакете, который ему дала моя сестра.
Однако он совершенно не пострадал от передозировки. Его благополучно арестовали как главного поджигателя, а сам он лишь удивлялся тому, что все еще жив.
То, что от снотворного, которое дала сестричка Ая, он не умер, было вполне естественно. «Таблетки», которые он принял, на самом деле никакого снотворного не содержали; это были просто дешевые конфеты за 70 иен, продающиеся в супермаркете за углом.
Однако, пока она сама ему об этом не сказала, он отказывался верить, что эти конфеты – не снотворное; ведь она же сама так написала. Одной надписи было достаточно, чтобы его убедить.
|
|
|
Несмотря на этот обман, он решил, что таким образом сестричка Ая хотела удержать его от самоубийства. В итоге он благодарил того самого человека, который изначально и толкнул его на преступление.
…А, да. Пророчество сестрички Аи.
«Конфета будет принята».
Она снова предсказала будущее.
*
Мне снился паук. Он сплел липкую паутину, которая не отпускает никого, кто в нее попадается. Паук не торопился. Он медленно пожирал попавшуюся в сеть добычу, постоянно впрыскивая в нее через жвалы парализующий яд, который доставлял добыче радость. Добыча переваривалась, наслаждаясь сладкими иллюзиями. О… эта жертва – человек? Может быть, на нем шапочка? Или это Ямасита-сан?.. Нет.
Это я.
Я извивалась от наслаждения, пока паук пожирал меня, пока он грыз мои пальцы, мои ноги, мою голову – даже когда он принялся выедать мои внутренности.
– …Ха, а… хааа… хааа!
Я проснулась.
С того самого случая мне снились кошмары каждую ночь.
– Я должна найти ответ…
Зачем сестричка Ая показала мне такую ужасную картину? Чего она добивалась?
Я знала, что, пока не получу ответ, не смогу избавиться от кошмаров; но искать этот ответ мне не хватало смелости.
– Аууу… – простонала я, держась за голову. Она страшно болела от недосыпа. Я закрыла глаза ладонями и вспомнила лицо сестрички Аи.
Я вспомнила ту – невероятно чарующую улыбку.
Я не знала, что именно произойдет, если я спрошу у нее, каков ответ, но знала одно: после этого мы уже не будем нормальными сестрами.
Была душная летняя ночь. Я вспотела сразу же, как только вышла из своей кондиционируемой комнаты. От резкого перепада температуры у меня перехватило дыхание и закружилась голова.
Я приняла решение.
Собравшись с духом, я постучалась в дверь сестрички Аи. Никогда прежде я не стучалась сюда в таком унылом расположении духа. Обычно я была в возбуждении – из-за глубокой любви и привязанности к сестре.
Ответа не было, но я все равно вошла.
Меня поприветствовал запах смеси ароматических масел – запах, который всегда меня успокаивал.
Посмотрев на кровать, я обнаружила, что сестричка Ая лежит на боку спиной ко мне.
– Сестричка, – позвала я.
Она перевернулась и взглянула на меня. Ее чистые, как брильянты, глаза смотрели прямо в мои. Этого было ей достаточно, чтобы понять все, что я думаю.
– Подойди сюда, – сказала она и жестом пригласила меня сесть на кровать.
Уверена, при нормальных обстоятельствах я бы с радостью прыгнула вперед, услышав это приглашение.
– Что такое, Мария? – спросила она, заметив, что я стою на месте.
– Эээ, знаешь… я хотела спросить… – промямлила я, сжав кулаки. – З-зачем все это было?
– Хм?.. Ты хочешь знать, зачем я показала тебе то происшествие? Это твой вопрос?
Я кивнула.
– Мария. Я отвечала на этот вопрос все время. С того самого дня, когда я появилась в этом доме, я говорила тебе, что хочу достичь лишь одного.
– Это…
Да, была одна вещь, о которой сестричка Ая говорила постоянно, с самой первой нашей встрече. Ее утопическая мечта.
– Я хочу сделать так, чтобы все люди в мире были счастливы.
Ее ответ совпал с моими ожиданиями слово в слово.
Я покачала головой.
– Не понимаю, сестричка… То, чтобы ты сделала, дало совсем другой результат, вовсе не счастье… разве нет?
– На первый взгляд, да. Но, Мария… ты слышала, что стало с моим классом после того происшествия?
– Что?
– Класс был в аномальном состоянии. Я была источником серьезного конфликта, из-за которого атмосфера была постоянно накалена. Мои одноклассники наверняка чувствовали себя ужасно. Со временем это распространилось на всю школу, и проблему стало нельзя игнорировать, поскольку она касалась всех. Все искали, как можно всё разрешить. И вот вопрос, Мария: почему это произошло?
Она сказала более чем достаточно, чтобы я сама нашла ответ.
– Потому что я их направляла.
Да, это была правда. Она сознательно раскручивала проблему.
– Но эта проблема исчезла сразу же, как только произошло то, что произошло. Ученики освободились от всех тревог и наслаждаются своей школьной жизнью, – сказала она с улыбкой. – Кроме того, столкнувшись с этой проблемой, они получили ценный жизненный опыт. Уверена, они никогда больше не повторят подобную ошибку. Фактически, спровоцировав этот инцидент, я увеличила общее количество их счастья и сделала так, что в дальнейшем их жизнь будет протекать более гладко.
Я представила себе, как все ученики и даже учителя класса, где учится сестричка Ая, натянуто улыбаются в ее присутствии.
…Не знаю, можно это или нет назвать «счастьем», но имелся более серьезный вопрос.
– Но, чтобы этого добиться, ты разрушила жизнь тому парню в шапочке и Ямасите-сан… нет, ты и многим другим принесла несчастье, так ведь?
– Людей, которые стали счастливыми, больше, чем тех, которые стали несчастными. Однако твое возражение абсолютно законное. Поскольку моя цель – сделать счастливыми всех людей в мире, то жертв быть не должно. То, что я была вынуждена прибегнуть к таким мерам, – результат моей некомпетентности, – объяснила она.
– Значит, ты можешь спокойно делать такие жертвы, как заставлять кого-то стать преступником или оставить семью без дома?!
– Даже несмотря на то, что я не могу одобрить такие жертвы, – если это приведет к большему счастью людей в целом, я пойду на них. Кроме того, опыт, который получила я сама, откроет для меня новые возможности в будущем.
– Это неправильно… просто неправильно!..
Нормальный человек никогда не примет такого решения; это просто-напросто неправильно. Похоже, сестричке Ае чего-то недоставало на эмоциональном уровне.
– Почему неправильно? Не объяснишь ли мне? Все, что я говорю, – я пожертвую десятью людьми, если это спасет сто, пусть даже меня и не устраивает такой выход.
– Н-но… это все равно неправильно!
Я была уверена, что она неправа. Я была убеждена в своих моральных взглядах, но не могла придумать убедительные аргументы. Все, что я могла, – мотать головой, как ребенок.
– Эээ… ну!.. Должен был быть какой-то другой способ!.. Так с ходу ничего не придумывается, но ты же очень умная, ты должна придумать с легкостью! Скажем… Разве нельзя воспользоваться хорошими чувствами – доверие, привязанность, – чтобы все стали счастливы в том или ином смысле?
– Это я пробовала в начальной школе.
– А?
– Я выучила урок: если дать человеку то, чего он хочет, он будет рад, но ненадолго. И счастливыми таким способом можно сделать очень немногих.
– …Не понимаю, что ты имеешь в виду!
– Полагаю, одних слов недостаточно. Хорошо. Открой, пожалуйста, ящик моего стола. Самый верхний.
Тревога пришпилила меня на месте; что бы я ни нашла, оно наверняка разрушит все мои убеждения.
Поскольку я стояла неподвижно, сестричка Ая сама встала. Включила свет и открыла верхний ящик стола.
Достала оттуда тетрадь и протянула мне. Это была та самая тетрадь, которую передал ей мальчик в шапочке, когда был у нас.
– Я заставила его украсть это для меня, но никому не говори, – с ухмылкой произнесла сестричка Ая. Даже этот комментарий меня уже не удивил.
На обложке было написано: «Дневник».
– Давай, прочти его.
У меня было плохое предчувствие, однако я сделала так, как она мне сказала: открыла дневник и начала читать.
«Это запретная любовь».
Дневник начинался с этой строки. Хотя имя любимой нигде написано не было, я сразу поняла, что речь о сестричке Ае. Вся тетрадь была посвящена ей.
Тот человек писал, что влюбился с первого взгляда, но решил, что ему непозволительно признаваться в своих чувствах. Но когда она заметила его взгляды и проявила интерес, подавить чувства он не смог. Дальше в тетради было написано, в каком восторге он был, когда пригласил ее на свидание и она согласилась. Свидание прошло «превосходно». Он был готов посвятить ей весь остаток жизни. Он признался ей в любви, и они начали встречаться. В дневнике было много плохих стихов и афоризмов о любви.
Читая дневник, я бледнела. Описанная в нем слепая любовь казалась мне отталкивающей. Его автор, хотя видел сестричку Аю постоянно, нисколько ее не понимал. Он как будто придумал характер для какой-то прелестной куклы по имени Ая.
Но хуже всего то, что я знала, чем это кончилось.
– Мария, – прошептала сестра. – Я могла бы сделать одного человека счастливым, если бы захотела, но я поняла, что это было бы предельно далеко от моей истинной цели.
Дневник постепенно становился тревожным.
Тот человек писал, что сестричка Ая обращалась с ним холодно, хоть они и встречались. Каким-то образом его любовь к ней заметили в классе; это стало громадной проблемой, обсуждавшейся на педсоветах; весь класс стал его игнорировать; и оказалось, что слухи об их любви распространяет сама сестричка Ая.
Почерк перестал быть аккуратным, он превратился в каракули.
Дальше было написано, что он попросил ее выйти за него замуж в будущем, но она отказала. По-видимому, этот разговор был записан, и эта запись – как он делает предложение ученице начальной школы – разошлась по классу. На него начали с презрением смотреть все: ученики, их родители, его коллеги. Он был вынужден уйти с работы, от него отказались родители.
И тогда он вломился к нам в дом.
Это был любовный дневник учителя сестрички Аи, когда она ходила в шестой класс начальной школы. Заканчивался он едва разборчивой фразой:
«Я убью Аю Отонаси».
От ярости чувств, обитающих в этом дневнике, меня стало тошнить; я вспомнила тот кошмарный случай во всех подробностях.
Однако я не могла его винить.
Ведь моя сестра предсказала, что «ее учитель уволится с работы».
Иными словами – она влюбила в себя учителя, когда училась в начальной школе, и безжалостно загнала его в угол.
– …За-зачем ты это сделала?!
– Я пыталась сделать его счастливым. И в начале дневника разве он не показался тебе счастливым? К несчастью, он убежденно считал, что я должна принадлежать только ему. Ему не нравились мои попытки сделать счастливыми других. Если бы я подчинилась его желанию монополизировать меня, то не смогла бы добиться своей цели, а для меня это было исключено. Он обманывал себя, считая, что я не полюблю никого, кроме него. Избавиться от него было очень трудно, и в конце концов мне пришлось прибегнуть к чрезвычайным мерам.
Сестричка Ая слабо покачала головой.
– Как видишь, эксперимент завершился провалом. Но в то же время я поняла связь между любовью и ненавистью и узнала, что могу тонко контролировать других людей, пользуясь обоими этими чувствами. Я перестала заботиться об отдельных личностях и начала пробовать вместо этого добиться своей цели окольными путями, с помощью ненависти. Честно говоря, этот подход привел к лучшим результатам из всех, какие у меня пока что были! Впрочем… решение все еще далеко от идеального. Мне предстоит долгий путь, прежде чем я достигну своей цели, но останавливаться я не намерена.
Она решительно сжала губы.
– Я и дальше буду искать, как можно сделать счастливыми всех до одного.
И, сделав это заявление, сестричка Ая улыбнулась мне.
…Ах.
Наконец я поняла, почему в тот раз улыбка сестрички Аи показалась мне такой чарующей.
Потому что –
Сестричка Ая была настоящей святой.
С первого взгляда это было неочевидно. Она ведь не стеснялась приносить в жертву других людей, да и добродетельность ее достижений была сомнительна. Более того, она действовала совершенно неэтично.
Однако все ее поступки ни на каплю не были продиктованы ее собственными желаниями.
Она отбросила личные желания и думала исключительно об общем благе.
Должна признать – ее образ мышления я искренне считала прекрасным.
Я… я тоже слишком странная, раз думаю так?
– Я поняла, чего ты добиваешься… по-моему. Но ты не ответила на мой вопрос, сестричка!
– Да, ты права. Я до сих пор не объяснила, почему я показала тебе то, что делаю. Но если ты как следует подумаешь – не предсказывала ли я чего-то связанного с этим?
Предсказание.
«Ты станешь мной – нет, тебе придется стать мной».
От мысли о значении этого пророчества меня кинуло в дрожь.
Сестричка Ая ласково притронулась к моим губам.
– Ты тоже будешь жить ради счастья других, как и я. Я хотела, чтобы ты училась у меня.
Я? Я буду делать то же самое, что и она? Отброшу личные желания и чувства ради всего мира?
– Но, но я так не смогу!
Я же не сверхчеловек, как сестричка. Я всего лишь слабая девочка, которая даже в школу нормально не ходит, потому что не может вписаться в коллектив.
– Вопрос «сможешь или не сможешь» не стоит. Это твоя судьба.
– Но п-почему?! Разве недостаточно, если только одна из нас будет этим заниматься?! Не втягивай меня в это! – засопротивлялась я.
Сестричка Ая лишь вздохнула.
– …Я сомневалась, следует мне это сказать или нет, но, похоже, у меня нет выбора.
– Ч-что ты имеешь в виду?..
– «Ты удержала нас с Митисиге-саном вместе. Ты мой ангел», – процитировала она слова мамы.
Эти слова всегда были величайшей моей опорой.
– И ч-что?.. Зачем ты их сейчас сказала?..
– В этих словах звучит любовь. Они прямо противоположны тому, что говорила моя мать. Но так ли это на самом деле? Ведь если взглянуть под другим углом, они означают вот что:
– Ты выполнила свое предназначение, когда родилась.
Мамины слова всегда были краеугольным камнем моего жизнеощущения. Все мое «я» было построено на этих словах.
Не может же мой краеугольный камень расколоться от одной-единственной фразы.
– …Ах…
И все же.
– У… уааааааа!
Этого удара я не выдержала.
Одного предложения хватило, чтобы разбить то единственное, что поддерживало меня.
Все распалось, как карточный домик, и восстановлено быть уже не могло.
Аах… это случилось слишком уж быстро – должно быть, я давно уже что-то подобное подозревала. Должно быть, я чувствовала, что родителям я безразлична. Должно быть, я чувствовала истинный смысл этих слов «любви».
– У… уу…
Не то чтобы со мной плохо обращались или все запрещали. Нет, не было абсолютно ничего конкретного, на что я могла бы пожаловаться.
Но я не могла отрицать: для мамы и Митисиге-сана мы обе были лишь обузой.
Да –
Мы были не нужны.
Сестричка Ая, обхватив мою голову обеими руками, стала утешать меня.
– Ты особенная, Мария, – произнесла она, обнимая меня мягче, чем обычно. – Ты еще нетронутая, ты чистый лист. У тебя безграничные возможности. Ты так невероятно чиста, что, если бы существовал бог, который выполняет «желания», он появился бы перед тобой, не передо мной. Однако, – добавила она затем, – это означает также, что ты пуста.
– Ч-что мне…
– Мы обе пусты. Но если мы продолжим искать свою цель, то рано или поздно сможем заполнить эту пустоту в своих душах. Давай поставим себе громадную цель, Мария. Давай сделаем всех в мире счастливыми. Если нам удастся, мы будем нужны всем, – произнесла она, а потом прошептала мне в самое ухо: – Тогда в нашем рождении будет смысл.
Однако я в ответ пробормотала:
– …Может… мне лучше найти другую цель…
Я по-прежнему не хотела посвящать всю себя чему-то одному, как сестричка Ая.
– …Послушай, Мария. Я ведь умею манипулировать людьми в той или иной степени, даже если только что с ними познакомилась, верно?
– Да, ты умеешь…
– Сколько лет прошло с нашей первой встречи, Мария? Сколько лет мы жили под одной крышей? Почему ты так уверена, что я до сих пор на тебя не повлияла?
– …А…
– …Вот именно, Мария. Ты уже под моим контролем. Я манипулировала тобой, чтобы ты тоже пожелала всеобщего счастья. Можешь сопротивляться сколько хочешь, но в конце концов ты придешь все к тому же решению.
И она продолжила:
– Мария Отонаси станет Аей Отонаси.
Как только она это произнесла, перед моими глазами встала полупрозрачная паутина. Паутина из моих ночных кошмаров, которая никак не отпускала меня.
Я поймана этой паутиной, мне не выбраться. Меня сожрут, как того учителя, как парня в шапочке, как всех остальных, кто имел дело с сестричкой Аей.
Она улыбнулась мне.
– Давай начнем, Мария! Мы не должны ни к кому испытывать враждебность, однако у нас есть враг. Этот враг не имеет формы, однако он терзает наш разум. Его имя – пустота. Так давай покажем ему… – и с чарующей, самой чарующей своей улыбкой продолжила: – Нашу месть!
*
В день похорон шел дождь.
Я стояла в школьной форме, ни с кем не разговаривая, лишь обнимая траурную фотографию сестрички Аи.
Глядя на себя в зеркало, я видела лишь пустую оболочку, которую даже минимальный нажим может раздавить с легкостью.
«Мария, когда мне будет четырнадцать, я тебя покину».
Почему она решила умереть вместе с родителями? Этого я не могла понять. Ведь теперь она не сможет достичь своей цели.
Но было ясно, что все это она спланировала заранее, иначе не предсказала бы.
Иными словами, сестричка Ая с самого начала планировала вверить свою главную цель – сделать всех в мире счастливыми – мне. Вот почему она заставила меня быть свидетелем поджога и дала мне тот дневник.
Должно быть, она решила, что полностью передала мне свою обязанность.
В свой четырнадцатый день рождения она, манипулируя ненавистью своего бывшего учителя, заставила его устроить автокатастрофу, в которой погибли все.
Месть.
Она сказала, что отомстит.
Сестричка Ая, наверное, ненавидела свою семью за то, что эти люди создали в ней пустоту, так терзавшую ее. Отомстить им было ее второй целью, о которой она мне не сказала. Она планировала их смерть с самого начала.
Я тоже была частью семьи, которой она хотела отомстить, но в моем случае месть состояла не в убийстве, а в том, что она завладела моей душой.
И вот доказательство: теперь мне некуда было идти.
Родственники ругались между собой, решая, кому достанется ребенок от адюльтера, кто унаследует деньги, кто получит дом, кто – прочую собственность. Все это я фиксировала самым краешком сознания. В конце концов они разобрали собственность, включая землю и дом, а меня предоставили самой себе.
Мне дали только страховые деньги за смерть родителей – этого мне должно было хватить до совершеннолетия, если жить скромно. Похоже, родственники сочли, что на этом их обязанности полностью выполнены.
Конечно, о том, чтобы найти у них новый родной дом, не было и речи. Я решила, что лучше уж засохнуть в заброшенной паутине.
Я и глазом не успела моргнуть, как осталась одна. К моему удивлению, ощущение было прямо противоположным тому, которое бывает, когда тебя запирают в тесной комнате. Мне показалось, что меня швырнули в громадное пространство безо всяких стен. В этом бесцветном мире я могла идти и идти, но пейзаж вокруг не менялся бы, и я бы никуда не пришла.
Было лишь одно, что могло бы служить мне путеводной звездой.
Хрупкая, прозрачная тень сестрички Аи. Идти мне было некуда, и я с готовностью последовала за ней.
…Сестричка Ая.
Вдруг я увидела бегущего куда-то под дождем большого грязного паука. Даже не осознавая, что я делаю, я подобрала его и, как сестра когда-то, позволила ему ползать по моей ладони. А потом сжала кулак.
Когда я его раскрыла, паук по-прежнему сидел на ладони. Я не смога заставить себя его раздавить. Паук, по-прежнему живой, слез с ладони и исчез куда-то. Ладонь осталась грязной.
Именно в этот момент я почувствовала, что…
…я стану Аей Отонаси.
Когда я пришла в себя, оказалось, что я стою под проливным дождем. Как я сюда пришла, я не помнила, сколько времени прошло после похорон – тоже.
Я была в незнакомом месте. Школьная форма и юбка промокли насквозь.
Ливень смыл мои чувства, лишил дыхания, стер мой облик, разбавил мою кровь, растворил меня в почве.
Как долго я шла? Возможно, и не очень долго, но бесцельность этой ходьбы рвала мне душу.
Я шла и шла…
И когда моя душа полностью рассыпалась…
…меня окутал свет.
Я не могла найти, как еще это можно описать. Там не было ни неба, ни земли, и я была нага, как при рождении. Я почувствовала, как мой дух растворяется в свете. Это место не позволяло моей индивидуальности «существовать». Любое существо здесь было равно драгоценно и равно никчемно.
Вдруг я ощутила мягкий поток воздуха, который отвечал на мои движения. Однако я не видела смысла управлять ветром и приготовилась исчезнуть из этого мира.
Стоп, подождите.
Я должна кое-что сделать.
Я должна «сделать счастливыми всех людей в мире».
Хоть я и была пустой, направление, куда я должна двигаться, по-прежнему существовало. И тут же поток воздуха тоже приобрел направление и стал собираться вокруг меня.
Свет.
Свет.
Повсюду свет.
Я сама не заметила, как покинула мир света и очутилась в незнакомом лесу. Я стояла, слушая голоса насекомых и сов.
Однако что делать дальше, я не знала. Я была не в силах двинуться с места. Моей душе не хватало движущей силы.
Так я стояла, пока небо не сменило цвет. Потом сунула руку в карман и кое-что достала.
Маленький подарочный пакет. Там был флакончик с ароматическим маслом, который я хотела подарить сестре на день рождения.
Я открыла его.
Сразу вокруг начал распространяться слабый запах мяты. Ко мне вернулась чувствительность, достаточная, чтобы мне стало некомфортно в мокрой и грязной школьной форме.
Вдруг я осознала, что держу «шкатулку».
Это была красивая полупрозрачная коробочка кубической формы. Выглядела она невероятно хрупкой, точно была сделана из тонкого стекла.
Я тут же интуитивно поняла.
Этот предмет исполнит мое «желание». У меня есть шанс воплотить в жизнь любое «желание».
Нет нужды говорить, что пожелать я могла лишь одного.
Я назвала «шкатулку» «Блаженством».
Однако в итоге оно получилось «Ущербным».
***
Бам-бам!
Я просыпаюсь от звука, будто кто-то колотит в стену.
– …Мм…
Я протираю глаза. По-моему, мне снился какой-то ностальгический сон, но я забыла его сразу, как только проснулась.
Аромат мяты заполняет мою комнату; именно он подстегивает мое тело и душу, хотя я давно уже достигла предела.
– Ну, пора идти.
Я встаю, чтобы отправиться на поиски новой «шкатулки». Найду я ее или нет – все равно я должна выполнить свою миссию «сделать всех в мире счастливыми», хоть и забыла о собственном прошлом.
Это единственное, что наполняет смыслом мое существование.
Я успеваю сделать всего несколько шагов, когда меня начинает шатать. Мои худые ноги держали меня долго, очень долго – дольше, чем целую человеческую жизнь, – но останавливаться мне нельзя. Да и незачем.
Я посвятила свою жизнь другим. Никому не дозволено меня остановить.
Бам-бам!
Аа… этот стук действует мне на нервы.
К оглавлению
Глава 3
Вскоре после того, как я увидел Дайю в школе в последний раз, я получил мэйл с его ящика. Там не было ни единой фразы, не говоря уже о приветствии, а был адрес в далекой, совершенно не знакомой мне префектуре.
Дата добавления: 2016-01-04; просмотров: 14; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!