РЕВОЛЮЦИОННАЯ ГРОЗА НАД РОССИЕЙ 39 страница
Большое значение придавал Плеханов такому важному фактору общественного развития, как классовая борьба, борьба сословий и отдельных слоев внутри того или иного класса или сословия. Не случайно во введении к своему труду он особо выделил мысль о том, что «ход развития всякого данного общества, разделенного на классы, определяется ходом развития этих классов и их взаимными отношениями, т. е., во-первых, их взаимной борьбой там, где дело касается внутреннего общественного устройства, и, во-вторых, их более или менее дружным сотрудничеством там, где заходит речь о защите страны от внешних нападений» 1.
Вторая часть этой формулы рассматривалась в советское время как попытка теоретического оправдания той социал-патриотической позиции, которую занял Плеханов в 1914 — 1918 гг. Действительно, будучи возведено в ранг некого общесоциологического закона, это положение достаточно уязвимо и опровергается, например, конкретными фактами из истории России времен Первой мировой войны. Однако в известных пределах тезис Плеханова — хотелось бы того или нет некоторым марксистским ортодоксам — все же отражает исторические реалии: так, в 1904 и осенью 1914 — начале 1915 г. в России, несомненно, имел место резкий спад рабочего движения, который трудно объяснить одним лишь усилением правительственных репрессий в условиях военного времени. В еще большей степени это относится к крестьянскому движению и выступлениям средних городских слоев. Немало аналогичных фактов можно найти и в более отдаленные периоды отечественной истории, например, в 1812 г.
|
|
Однако чем острее были социально-экономические противоречия внутри страны, тем относительнее было это достаточно хрупкое национальное единство, которое разрушалось не столько «поражен-
1 Плеханов Г. В. История русской общественной мысли. Т. I. С. 11.
274
ческой» пропагандой наиболее радикально настроенной части революционеров, сколько далеко не равным распределением физических, материальных и психологических тягот войны между различными социальными слоями нации. Этих важных моментов формула Плеханова явно не учитывала. Неудачным был и термин «дружное сотрудничество», которое употребил в данном случае Плеханов, имея в виду взаимоотношения антагонистических классов в период войн. Вместе с тем его мысль о том, что в некоторых ситуациях базовое этническое начало выступает на первый план по сравнению с социальными различиями, была очень продуктивной и заслуживает самого серьезного внимания.
«История русской общественной мысли» — это большое, многоплановое произведение. Здесь есть и широкие исторические обобщения, и детальная фактографическая проработка ряда привлекших внимание автора сюжетов, например, истории знаменитой екатерининской Уложенной комиссии 1767 — 1769 гг. Вполне понятно, что, освещая феодальный период в истории России, Плеханов не мог не уделить большого внимания русской православной Церкви, движению раскольников, различным религиозным сектам. Сотни страниц плехановского текста посвящены детальному разбору наиболее выдающихся памятников отечественной общественной мысли эпохи феодализма, в который умело и тонко вплетается рассказ о жизненном пути их авторов.
|
|
Под пером Плеханова ожили образы Ивана Грозного и князя Курбского, патриарха Никона и протопопа Аввакума, служилого человека Ивана Пересветова и одного из первых русских «западников», фаворита царевны Софьи князя Василия Голицына, Петра I и его сподвижников Феофана Прокоповича, историка и государственного деятеля Татищева, купца Ивана Посошкова. А рядом с ними великий русский ученый Ломоносов, писатели и просветители Фонвизин, Сумароков, Новиков... Пожалуй, особенно повезло в «Истории русской общественной мысли» XVIII веку — веку великих реформ и тонких дворцовых интриг, французского вольномыслия и дикого русского барства, просвещенного абсолютизма и крепостного рабства. Обильное цитирование документальных и литературных источников, отобранных с глубоким знанием дела и тонким художественным вкусом, позволило Плеханову передать саму атмосферу той эпохи, показать быт и нравы различных социальных слоев, сложный и противоречивый процесс приобщения русского общества к передовой европейской культуре.
|
|
Хотелось бы подчеркнуть, что в «Истории русской общественной мысли» Плеханов выступает как убежденный материалист, просветитель-западник и революционер. Не ограничиваясь общими декларациями в духе исторического материализма, он на богатейшем конкретном материале российской истории показывает, как естественно-природные условия влияли на уровень развития производительных сил, а затем убедительно выстраивает логически завершен-
275
ную цепочку: система производственных отношений — социальная структура общества — взаимоотношения между классами и их борьба — политическая и идеологическая надстройка. Движение общественной мысли для Плеханова — это отражение общественного бытия. Поэтому совершенно не случайно появление в его работе таких глав: «Движение общественной мысли под влиянием борьбы духовной власти со светской», «Движение общественной мысли под влиянием борьбы дворянства с боярством», «Движение общественной мысли под влиянием борьбы царя с боярством» и т. д.
|
|
В то же время Плеханов далек от грубых социологических схем и упрощенного, прямолинейного подхода к такому специфическому явлению, как общественная мысль вообще и русская общественная мысль в особенности. Тот факт, что Россия стояла на границе между Востоком и Западом не только чисто географически, но была и своеобразным цивилизационным мостом между ними, не мог не наложить отпечатка и на развитие ее духовной жизни. Может быть, именно поэтому так велика была роль в ее судьбе разного рода внешних влияний, подражаний и заимствований, которые существенно деформировали естественный ход исторического развития, вызывая в свою очередь в качестве ответной реакции усиление консервативных, «почвенных» тенденций. В этих условиях передовая русская общественная мысль, ориентированная на Запад, часто не находила опоры в реальных общественных отношениях, отрывалась от них, приходила в конфликт с властью и оставалась на уровне «бессмысленных мечтаний», не находя понимания и поддержки ни в «верхах», ни в «низах».
Один из трагических парадоксов российской действительности состоял в том, что, повернувшись в сугубо прагматических целях лицом к Западу, который мог дать России передовую технику и знания, царизм не хотел довести этот процесс до логического конца, не допуская даже мысли об освобождении своего народа от того социального и духовного рабства, в котором он веками пребывал. Отсюда и возникали те «тупиковые» ситуации, в которые постоянно попадала передовая русская общественная мысль, а также личные трагедии многих ее лучших представителей. Как показал Плеханов, эти люди начинали понимать, что «дело русского прогресса будет иметь под собою твердую почву только тогда, когда в России разовьется капитализм» 1. Но именно этого и не хотел царизм, веками цеплявшийся за феодальные порядки и принципиально отрицавший поэтому идеи свободы и равенства всех граждан.
Легально изданная работа Плеханова тем не менее несла в себе мощный антисамодержавный заряд. Для того, чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться хотя бы к характеристикам некоторых
1 Плеханов Г. В. История русской общественной мысли. М., 1919. Т. III. С. 247.
276
царственных особ. Вот как описывает, например, Плеханов Ивана Грозного. Он называет его разнузданным «зверем-человеком», с наслаждением купавшимся в крови своих подданных, говорит о поразительном лицемерии царя, не соглашается с теми, кто считает его талантливым публицистом и полемистом. Плеханов признает, что в ссоре с князем Курбским Грозный предстает как новатор, но добавляет при этом, что «введенная им новизна означала полное уничтожение всего того, что так или иначе задерживало окончательное превращение жителей Московского государства в рабов перед лицом государя, совершенно бесправных как в личном, так и в имущественном отношении» 1.
Эта линия была продолжена затем «просвещенным деспотом» Петром I, который, европеизируя Россию, «доводил до его крайнего логического конца то бесправие жителей по отношению к государству, которое характеризует собою восточные деспотии» 2. Отдавая должное Петру как личности и выдающемуся государственному деятелю, Плеханов одновременно подчеркивает, что петровские преобразования надолго оставили в неприкосновенности, а в некоторых отношениях даже упрочили старые основы социально-политического строя России, что европеизация страны оставалась весьма поверхностной, а положение народа было крайне тяжелым 3.
Не пощадил Плеханов и Екатерину II. Он писал, что в ее характере было «много черт, сближающих ее с итальянскими тиранами эпохи Возрождения: та же даровитость; та же свобода от «предрассудков»; та же способность интересоваться успехами культуры; та же упругая энергия; то же холодное самообладание; то же бессердечие; то же властолюбие и та же беспредельная неразборчивость в средствах» 4. Плеханов отмечал разительное противоречие между красивыми словами и реальной продворянской политикой Екатерины, высмеивал ее либеральную фразеологию в духе французских просветителей, за которой стояла на деле первая помещица России.
Сосредоточив свое основное внимание на духовной сфере жизни российского общества, Плеханов сравнительно скупо освещает основные вехи его политической истории. Однако он хорошо помнит о том, что история любого классового общества — это в определенном смысле история классовой борьбы. С большим интересом читаются и сегодня те страницы плехановского труда, которые посвящены крупнейшим народным восстаниям XVII —XVIII в. под руководством Разина, Булавина, Пугачева. При этом Плеханов подчеркивает
1 Плеханов Г. В. История русской общественной мысли. Т. I. С. 192.
2 Там же. M., 1915. Т. II. С. 94.
3 Там же. С. 99.
4 Там же. Т. III. С. 128.
277
глубокий трагизм всех этих движений, состоявший в том, что бунтующий народ не имел еще объективной возможности заменить существующий строй принципиально новыми (читай: буржуазными) порядками и не выдвигал поэтому сколько-нибудь отчетливой программы социально-политического обновления страны, выступая, в частности, за «доброго» царя и обращение всего закрепощенного населения в вольное казачество, повинующееся, однако, этому царю. «Идя за Пугачевым, — писал Плеханов, — народ стремился свалить с себя гнет помещичьего государства и так или иначе, в той или другой мере, вернуться к старым порядкам, существовавшим до того времени, когда это государство окончательно сложилось и окрепло. Он смотрел не вперед — куда смотрело во второй половине XVIII века третье сословие во Франции, — а назад, в темную глубь прошедших времен... Назад смотрели и раскольники, приглашавшие народ умирать за древнее благочестие... Лишь по прошествии продолжительного времени, лишь во второй половине девятнадцатого столетия, отдаленные последствия преобразования, связанного с именем Петра, привели к появлению в народной массе сознательных элементов, способных, в борьбе за лучшее будущее, обратить свои умственные взоры не назад, а вперед, не туда, куда смотрели бояре, роптавшие на грозного царя, и раскольники, умиравшие за старую веру, а туда, куда смотрят сознательные слои трудящейся массы во всем цивилизованном мире» 1.
В целом же Плеханов был убежден в том, что «чем более обостряется взаимная борьба общественных классов, тем быстрее движется вперед общественная мысль» 2. Недаром Гегель, к которому Плеханов относился с огромным пиететом, говорил: противоречие ведет вперед. Именно эти противоречия российской действительности и давали в конечном счете основной, решающий импульс процессу развития общественной мысли, который исследовал Плеханов.
Как же был встречен на родине его новый фундаментальный труд? Рецензий было немного, ибо грозные события Первой мировой войны заслонили собой все остальное. Но на отклике крупного российского историка и видного члена кадетской партии профессора А. А. Кизеветтера стоит остановиться подробнее. «Никакие разногласия с общественно-политическими воззрениями Г. В. Плеханова не могут ни в чьих глазах заслонить ни яркого литературного таланта, ни сильного и своеобразного ума и разносторонней эрудиции этого замечательного писателя и крупного политического деятеля, — писал Кизеветтер. — От той или иной книги, написанной Плехановым, можно не получить полного удовлетворения, можно решительно разойтись с ее положениями и выводами, но совершен-
1 Плеханов Г. В. История русской общественной мысли. Т. III. С. 95 — 96.
2 Там же. Т. I. С. 133.
278
но невозможно не найти в ней пищи для плодотворного возбуждения мысли» 1.
Рецензент откровенно признавался в том, что не вполне удовлетворен первым томом «Истории русской общественной мысли», хотя и отдавал должное автору, сумевшему создать в высшей степени интересное исследование. По мнению Кизеветтера, Плеханов не сумел дать читателю полного представления о сложности классового строения древнерусского общества. Соглашаясь с основной идеей Плеханова об относительном характере того своеобразия, которым отличалось историческое развитие России, и о процессе европеизации как его магистральном направлении в новое и новейшее время, Кизеветтер тем не менее упрекал его в некотором схематизме и упрощенном подходе к рассматриваемым явлениям. Так, почтенный историк находил слишком прямолинейной плехановскую формулу: Россия=Европа+Азия, поскольку даже в русской азиатчине, по мнению Кизеветтера, гораздо больше европейского, чем представляется Плеханову, и поэтому противопоставление Европы Азии должно быть менее резким, чем это сделано в рецензируемом труде. Кизеветтер полагал, что Россия — это скорее запаздывающая Европа, чем европеизирующаяся Азия, какой изображал ее Плеханов, идущий лишь по опушке фактов, но не заходящий в их чащу, как остроумно и не без язвительности выразился автор рецензии. Было у него и несколько более конкретных замечаний и соображений по поводу первого тома «Истории русской общественной мысли». В заключение Кизеветтер делал не слишком приятный для самолюбивого Плеханова вывод: потребуется еще немало кропотливого труда и монографическое исследование отдельных вопросов, прежде чем можно будет сказать, что проблема, за которую взялся Плеханов, решена 2.
От себя добавим: сильными сторонами труда Плеханова были многофакторный диалектический анализ развития русской общественной мысли, богатство фактуры, учет достижений отечественной историографии, яркость изложения; слабыми — излишняя схематизация исторического процесса в России, чересчур прямолинейные аналогии со странами Востока, не всегда оправданная детализация изложения. Кроме того, в «Истории русской общественной мысли» можно найти отдельные неточности, можно поспорить и с некоторыми оценками Плеханова. Так, видный философ-плехановед Б. А. Чагин считал, например, что Плеханов несколько недооценил таких русских мыслителей, как Пересветов, Посошков, Фонвизин, Новиков 3. Надо сказать, что Георгий Валентинович предвидел воз-
1 Голос минувшего. 1916. № 1. С. 325.
2 Там же. С. 334.
3 См.: Философско-литературное наследие Г. В. Плеханова. Т. III. С. 12—16.
279
можность подобных упреков, когда писал: «Для меня несомненно, что в моей работе найдутся те или иные частные промахи. Errare humanum est (человеку свойственно ошибаться. — лат. )» 1.
Плеханова, видимо, можно упрекнуть и за отсутствие четко выраженной общей концепции развития русской общественной мысли. Можно, наконец, пожалеть и о том, что он не выделил те узловые, общественно значимые проблемы, которые входят в понятие «общественная мысль» (человек и окружающая среда, место человека в обществе и нормы его поведения, власть и общество, политика и мораль, материальный и духовный прогресс, война и мир, классы и классовая борьба, национальное и интернациональное, соотношение религиозного и светского начала и т. д.). Но главное состоит все же в том, что Плеханов создал принципиально новый для своего времени научный труд, не утративший своего значения и поныне. При этом он вновь блеснул здесь своими поистине энциклопедическими знаниями, литературным мастерством, глубиной проникновения в сложнейшие процессы общественного развития. Вот почему «История русской общественной мысли» Плеханова сама стала одним из наиболее значительных ее достижений, и хотелось бы думать, что объективная, подлинно научная оценка ее с позиций современного знания еще впереди.
Параллельно с систематической, порой изнурительной работой над ранними периодами в истории русской общественной мысли Плеханов очень часто обращался в то время и к более поздним ее страницам, относящимся к XIX — началу XX в. Так, еще в 1908 г. он напечатал в «Современном мире» рецензию на книгу М. О. Гершензона о П. Я. Чаадаеве, а в 1909—1914 гг. опубликовал ряд работ о В. Г. Белинском, А. И. Герцене, Н. Г. Чернышевском (большая книга о нем, изданная в Петербурге в 1909 г., подводила итог многолетнему изучению жизни и творчества великого русского революционера-демократа), Н. А. Добролюбове, историке М. П. Погодине, рецензию на сочинения славянофила И. В. Киреевского и др. В известной мере все они могут рассматриваться как творческие заготовки для «Истории русской общественной мысли».
И все же партийные дела по-прежнему оставались в поле зрения Плеханова, то и дело отвлекая его от научных занятий. Он не мог не чувствовать, что ситуация в РСДРП становится все более тяжелой. В рядах меньшевиков набирали силу «ликвидаторские» тенденции. Потресов, например, открыто заявил, что партии как организованного целого на самом деле уже нет, а среди петербургских «ликвидаторов» в ходу даже была поговорка: умные люди теперь в партии не работают 2.
1 Плеханов Г. В. История русской общественной мысли. Т. I. С. 4.
2 См.: Плеханов Г. В. Соч. Т. XIX. С. 152, 207.
280
Больно ранили Плеханова и высокомерно-пренебрежительные высказывания о революционном подполье как о пройденном этапе в истории пролетарского движения в России, складывавшийся в меньшевистских кругах культ легализма, откровенный отказ от ведущей роли пролетариата в борьбе с самодержавием.
Порвав с «Голосом социал-демократа», Плеханов решил возобновить издание своих «Дневников», прерванное на восьмом номере в сентябре 1906 г. При этом он придал своему изданию ярко выраженную антиликвидаторскую направленность. С августа 1909 по апрель 1912 г. читатель получил 8 выпусков «Дневника социал-демократа» с тремя приложениями, причем Плеханов открыл страницы своего органа и для других меньшевиков-партийцев, как стали называть в то время его сторонников.
Дата добавления: 2021-06-02; просмотров: 42; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!