Глава 2. О ЦИВИЛИСТИЧЕСКОЙ КОНЦЕПЦИИ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ 6 страница
Подтверждением того, что использование выражения "исключительное право" (в единственном числе) для обозначения имущественных прав является то ли рудиментом смежных теоретических изысканий, то ли недостатком законодательной техники, является и то обстоятельство, что сами разработчики говорят о концепции не "исключительного права", а "исключительных прав" (см. ссылки на Е.А. Павлову и А.Л. Маковского в начале настоящей главы). Да и законодательство в конечном счете сбивается на "исключительные права" (во множественном числе): см., например, ст. 1252 "Защита исключительных прав", ст. 1253 "Ликвидация юридического лица и прекращение деятельности индивидуального предпринимателя в связи с нарушением исключительных прав".
"Иные права". Это субъективные гражданские права, которые по смыслу ст. 1226 ГК РФ возникают в связи с отношениями по поводу интеллектуальной собственности, но, по разумению разработчиков раздела VII, не могут быть отнесены ни к личным неимущественным, ни к исключительным правам. Среди норм, в которых упомянуты подобные права, А.Л. Маковский упоминает "нормы о неотчуждаемости права о неотчуждаемости права следования (п. 3 ст. 1293), о квазиправе на авторское имя юридических лиц, предусмотренном для создателей сложных объектов (п. 4 ст. 1240), издателей энциклопедий и повременных изданий (п. 7 ст. 1260), изготовителей аудиовизуальных произведений (п. 4 ст. 1263), работодателей (п. 3 ст. 1295), изготовителей баз данных (п. 2 ст. 1333) и защищаемом теми же способами, что и право гражданина на авторское имя (п. 2 ст. 1251)" <1>.
|
|
|
--------------------------------
<1> Комментарий к части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации (поглавный). С. 280 (автор - А.Л. Маковский).
На самом деле решить обозначенную проблему квалификации "квазиправа" на авторское имя юридических лиц весьма просто: как было обосновано выше, право на имя относится к числу неотчуждаемых прав, а не личных неимущественных, поэтому права на авторское имя и физических, и юридических лиц вообще неверно рассматривать в ключе отнесения к одной из разновидностей интеллектуальных прав.
Но в списке "иных прав", природа которых осталась неясной для разработчиков раздела VII, остаются, в частности, право следования, право доступа и ряд других. Проведенный анализ показал, что такого рода права, как правило, сопутствуют личным неимущественным правам, не имея при этом имущественного содержания, но допуская переход (передачу) от одного лица к другому (исключением из общего правила является, в частности, право следования, не допускающее его переход (передачу), но имеющее при этом экономическое содержание) <1>. С учетом сказанного выше и используя упоминавшийся выше единственный критерий - критерий имущественного (экономического) содержания прав, представляется вполне достижимым определить их природу и "распределить" в соответствующие группы личных неимущественных или исключительных (имущественных) прав.
|
|
|
--------------------------------
<1> См. об этом: Рожкова М.А. Интеллектуальная собственность: основные аспекты охраны и защиты: Учебное пособие. М.: Проспект, 2017.
В рамках данной части настоящего параграфа хотелось бы также упомянуть права, которые прямо названы и отчасти регламентируются в разделе VII , но при этом не относятся к интеллектуальным правам. То есть речь идет не об ошибочно выделенной группе "иных прав", а о принципиально других правах (как правило, имеющих имущественное содержание), которые вообще не подпадают под понятия "интеллектуальные права", в том числе "исключительные права".
Прежде всего к этим правам относится право на подачу заявки, которое возникает у субъектов до момента возникновения самого объекта интеллектуальной собственности (объекта патентных прав). Обосновывая его исключение из категории интеллектуальной собственности, следует вспомнить Постановление Большой палаты ЕСПЧ, которая при рассмотрении дела "Компания "Анхойзер-Буш Инк" против Португалии" <1> указала, что из самой подачи заявки на регистрацию товарного знака вытекает большое количество финансовых прав и интересов: например, подписание лицензионного соглашения с выплатой вознаграждения, возмездная переуступка заявки на регистрацию товарного знака и т.п. Основываясь на этом, Большая палата ЕСПЧ признала, что, уже подавая заявку, компания-заявитель приобретала право на имущество (имущественные права) в значении ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции по правам человека, но эти права ни разу не были названы интеллектуальной собственностью <2>.
|
|
|
--------------------------------
<1> Постановление Большой палаты ЕСПЧ от 11 января 2007 г. по делу "Компания "Анхойзер-Буш Инк" против Португалии" (Anheuser-Busch Inc. v. Portugal, жалоба N 73049/01).
<2> См. об этом подробнее: Афанасьев Д.В. Решение вопросов интеллектуальной собственности в практике Европейского суда по правам человека // Российский ежегодник Европейской конвенции по правам человека / Russian Yearbook on the European Convention on Human Rights. N 1 (2015): Европейская конвенция: новые "старые" права. М.: Статут, 2015; СПС "КонсультантПлюс".
|
|
|
К правам, упоминаемым в разделе VII, но не относящимся к интеллектуальным правам, могут быть отнесены, в частности, право преждепользования (ст. 1361 ГК РФ) и право послепользования (п. 3 ст. 1400 ГК РФ), которые представляют собой (имущественные) права на использование объектов интеллектуальной собственности, интеллектуальные права на которые принадлежат другим лицам.
Подводя итоги, надо признать, что в отличие от исключительных прав, которым уделяется значительное внимание в разделе VII и которые были теоретически проработаны В.А. Дозорцевым, регламентация личных неимущественных и иных прав явно не имеет под собой концептуальной основы. Это объясняет позицию разработчиков раздела VII, которые неоднократно подчеркивали, что в основу этого раздела была положена концепция не интеллектуальных, а исключительных прав, о чем говорилось в начале настоящей главы.
В этих условиях актуальным становится вопрос: существовала ли тогда вообще потребность в разработке отдельного раздела ГК РФ, посвященного интеллектуальной собственности? Может быть, более целесообразным было бы поддержать тот проект, которым предлагалось дополнить разные разделы ГК РФ общими нормами, касающимися интеллектуальной собственности, и ограничиться двумя дополнительными главами - гл. 7.1 (посвященной результатам интеллектуальной деятельности как разновидности объектов гражданского права) и гл. 55.1 (посвященной договорам о распоряжении исключительными правами)? Но прежде чем дать ответ на данный вопрос, нужно разобрать концепцию исключительных прав, положенную в основу раздела VII.
Концепция исключительных прав
Предварить разбор этой концепции представляется целесообразным указанием на то, что сам объект интеллектуальных прав не может быть объектом правоотношений, поскольку в силу своей нематериальности не допускает его передачу (переход) от одного лица к другому. То есть вследствие естественных свойств (нематериальности) сам объект интеллектуальных прав не является оборотоспособным <1>. Это обстоятельство подчеркивает и А.Л. Маковский: "Сами эти нематериальные объекты не могут быть предметом сделок: "не продается вдохновенье...". Но таким предметом может быть право на них... т.е. исключительное право" <2>. Примечательно, что на момент принятия раздела VII его разработчики эту разницу до конца "не прочувствовали" и исходили из возможности участия в гражданском обороте как самих объектов, так и прав на них: "В основе этой концепции (концепции, положенной в основу раздела VII. - Прим. М.Р.) лежит оценка участия объектов интеллектуальной собственности в гражданском обороте, как вполне сопоставимого по значению и стоимости с участием в гражданском обороте материальных ценностей" <3>.
--------------------------------
<1> См. об этом подробнее: Рожкова М.А. Обороноспособность объектов гражданских прав // Закон. 2009. N 3. С. 212 - 218.
<2> Маковский А.Л. О кодификации гражданского права (1922 - 2006). С. 618.
<3> Яковлев В.Ф., Маковский А.Л. О четвертой части Гражданского кодекса России // Журнал российского права. 2007. N 2. С. 3.
Теперь невозможность введения в оборот именно объектов интеллектуальных прав прямо закреплена в законодательстве, но не в разделе VII ГК РФ, а в общих положениях Кодекса: согласно п. 4 ст. 129 свойством оборотоспособности обладают лишь исключительные (имущественные) права, а также материальные носители, в которых нашли соответствующее воплощение объекты интеллектуальной собственности. Именно этим объясняется заключение, согласно которому исключительные права призваны "выполнить в отношении нематериальных объектов ту же функцию, что и право собственности в отношении вещей" <1>.
--------------------------------
<1> Дозорцев В.А. Права на результаты интеллектуальной деятельности: Сб. нормативных актов. Вступительная статья. М.: ДЕ-ЮРЕ, 1994. С. 21.
Последний вывод не позволяет, конечно, рассматривать исключительные права в качестве разновидности права собственности - основополагающими для проведения границы между ними являются, безусловно, различия между самими объектами этих прав <1>. Первые, как известно, нематериальны, а потому неисчерпаемы при использовании, не изнашиваются и по общему правилу допускают одновременное использование множеством самостоятельных субъектов; вторые - материальны и даже если не являются потребляемыми, со временем утрачивают часть своих свойств, подвержены амортизации, а кроме того, допускают пользование ими одним лицом или ограниченным кругом лиц. В силу нематериального характера объектов интеллектуальных прав правовой механизм права собственности к нему неприменим, а способы защиты ограничены невозможностью физического воздействия непосредственно на сам нематериальный объект.
--------------------------------
<1> См.: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. С. 368.
В литературе для того, чтобы более выпукло обозначить различия между правом собственности и исключительными правами, нередко указывается на "разнонаправленность" содержания правомочий, составляющих упомянутые права. Так, признается, что право собственности обеспечивает владельцу возможность "держания" вещи и совершения в отношении ее различных действий, вследствие чего за содержанием составляющих это право правомочий усматривается "позитивный" характер. В то же время широкое распространение получило утверждение, согласно которому право интеллектуальной собственности (рассматриваемое нередко как "право запрещения, обращенное ко всем третьим лицам" <1>) прежде всего нацелено на установление запрета для всех третьих лиц использовать соответствующие нематериальные объекты, вследствие чего за содержанием составляющих это право правомочий признается "негативный" характер.
--------------------------------
<1> Применительно к патентным правам в свое время на этом настаивал А.А. Пиленко (см.: Пиленко А.А. Право изобретателя. С. 657).
Подобные выводы сделаны без учета современной градации интеллектуальных прав на личные неимущественные и исключительные (имущественные). Основываясь же на этой градации, нельзя не замечать, что негативный характер может усматриваться за содержанием личных неимущественных прав, которые, исключая всякую возможность передачи (перехода) от одного лица к другому, запрещают осуществление этих прав любым иным лицом, кроме правообладателя - автора, изобретателя, селекционера, исполнителя и т.д. В то же время правомочия, составляющие исключительные (имущественные) права в современном их понимании, должны характеризоваться сродни правомочиям, составляющим право собственности <1>.
--------------------------------
<1> Похожая позиция уже высказывалась в литературе. Так, критикуя градацию на позитивное и негативное содержание правомочий (некоторые неувязки в терминологии связаны с тем, что работа была написана в период, когда синонимом понятия "интеллектуальная собственность" было понятие "исключительные права", о чем говорилось ранее), авторы давали следующее объяснение: "...если бы в понятие... включались только личные неимущественные права, характерными свойствами которых обычно признаются их неразрывная связь с личностью, неотчуждаемость и непередаваемость иным способом. Однако распространение данного понятия на имущественные права, призванные обеспечивать экономический оборот интеллектуальных ценностей, выглядит не совсем логично" (Близнец И.А., Леонтьев К.Б. Интеллектуальная собственность и исключительные права // ИС. Авторское право и смежные права. 2002. N 6. С. 8).
В современных условиях разграничение конструкций права собственности и исключительных прав по критерию "позитивности - негативности" содержания правомочий имеет явно искусственный характер - положенные в основу такого деления характеристики даны "оборотным" сторонам одних и тех же явлений.
Так, право собственности, за которым признается "позитивность" правомочий собственника, предполагает и наличие явно "негативного" аспекта правомочий собственника: всем третьим лицам запрещено каким-либо способом препятствовать управомоченному лицу в осуществлении господства над принадлежащей ему вещью <1>. При этом исключительные права предполагают не только общий запрет для всех третьих лиц без согласия правообладателя использовать соответствующие нематериальные объекты, но и "позитивную" возможность для правообладателя самому использовать нематериальный объект и распоряжаться принадлежащими ему исключительными правами.
--------------------------------
<1> С правом собственности управомоченного лица корреспондирует обязанность всех членов общества воздерживаться не от нарушения этого права, как это иногда указывается в литературе (такая обязанность всякого и каждого вытекает из запретительной нормы п. 1 ст. 1 ГК РФ), а от препятствования в осуществлении управомоченным лицом господства над принадлежащей ему вещью. Эта пассивная обязанность всех членов общества предполагает воздержание от любых действий фактического или юридического характера, препятствующих осуществлению господства над вещью: в частности, исключает возможность оспаривания поведения управомоченного лица (даже абсурдного или нелепого) в отношении принадлежащей ему вещи, допустимость вмешательства в действия собственника, включая уничтожение им собственной вещи, и т.д. (см. подробнее об этом: Рожкова М.А. Об изменении вещного правоотношения // Вещные права: постановка проблемы и ее решение: Сб. статей / Рук. авт. кол. и отв. ред. М.А. Рожкова. М.: Статут, 2011. С. 113 - 132).
К сожалению, в отечественной литературе традиционно акцентируется внимание именно на запретительном характере, например, нормы абз. 2 п. 1 ст. 1229 ГК РФ. И это при прямом закреплении в этой статье положения, согласно которому правообладатель может по своему усмотрению разрешать или запрещать другим лицам использование результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации (!).
Например, в комментарии к ГК РФ при полном игнорировании указания в нормах, содержащихся в п. 1 ст. 1229 ГК РФ, на допустимость разрешать использование объектов интеллектуальной собственности поясняется: "Первая из них (из норм. - Прим. М.Р.) предоставляет обладателю исключительного права на результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации (правообладателю) право "по своему усмотрению... запрещать другим лицам использование" этого результата или средства (абз. 2). На первый взгляд в этой норме имеются в виду лишь разовые запреты конкретным лицам использовать определенный результат или средство. Но далее уточняется, что "отсутствие запрета не считается согласием (разрешением)". Таким образом, норма в целом приобретает смысл постоянно действующего адресованного другим лицам запрета использовать соответствующий результат интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации, а снабженное этим общим запретом право оказывается правом абсолютным" <1>.
--------------------------------
<1> Комментарий к части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. А.Л. Маковского. С. 285 (автор комментария - А.Л. Маковский).
В результате следования подобной "традиции" возможность правообладателя разрешать использование объекта интеллектуальных прав или распоряжаться принадлежащими ему правами отодвигается на задний план (а то и вовсе забывается исследователями). В условиях все более возрастающего оборота исключительных прав такой подход явно нуждается в исправлении.
Итак, конструкция права собственности имеет определенное сходство с конструкцией исключительных прав, хотя между ними, бесспорно, нельзя ставить знак равенства.
Право собственности, представляющее собой наиболее широкое по содержанию вещное право, предоставляет своему обладателю-собственнику (и только ему) возможность самостоятельно определять судьбу принадлежащей ему вещи, осуществляя над ней полное "хозяйственное господство" <1>. Это право в принципе бессрочно и не ограничивается территориально, его объектами выступают только вещи. Будучи связано с вещью, право собственности следует за ней; оно предполагает активность носителя права и одновременно пассивность третьих лиц - тех, кто ему противостоит; защищается с помощью особых, вещно-правовых исков, что составляет его отличительную черту.
--------------------------------
<1> Комментарий части первой Гражданского кодекса Российской Федерации. М.: Хозяйство и право; СПАРК, 1995. С. 269.
Характеризуя право собственности, отечественная доктрина обычно выделяют три составляющие его правомочия <1>:
--------------------------------
<1> Ю.А. Тарасенко, отметивший, что определение содержания права собственности через данную триаду принадлежит М.М. Сперанскому (1833 г.), пишет о том, что в дореволюционном праве выделяли до 26 правомочий, входящих в право собственности, к которым относили "право дарить, завещать, передавать внаем, ссуду, закладывать вещи и многие иные возможности" (Тарасенко Ю.А. Очерк 13. Общее учение о вещных правах, собственности и праве собственности // Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред. В.А. Белова. М.: Юрайт-Издат, 2007. С. 483, 484).
- во-первых, владение вещью (основанное на законе "держание" вещи);
- во-вторых, пользование вещью (возможность ее использования путем извлечения ее полезных свойств, получения плодов и доходов);
Дата добавления: 2021-04-06; просмотров: 96; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!