Глава 2. О ЦИВИЛИСТИЧЕСКОЙ КОНЦЕПЦИИ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ 8 страница
Несмотря на очевидное "несовпадение" интеллектуальной собственности и ее материального носителя в действующем отечественном законодательстве, граница между ними нередко неочевидна, что серьезно осложняет для правоприменителей уяснение и применение содержащихся в разделе VII норм. Кроме того, вместо того, чтобы четко определить, что следует понимать под использованием объектов интеллектуальной собственности, был применен стандартный прием "перечневого" изложения вариантов возможного использования, включая в него как подходящие, так и не слишком подходящие случаи. В итоге правоприменители, как правило, выискивают в норме подходящее под их дело указание и если не находят его в "перечне", то не признают, что имело место использование объектов исключительных прав.
Так, в качестве общего правила в п. 1 ст. 1229 ГК РФ закреплено, что правообладатели объектов интеллектуальной собственности вправе использовать эти объекты по своему усмотрению любым не противоречащим закону способом <1>. Но далее в статьях, посвященных собственно использованию объектов интеллектуальной собственности, оно (использование) ставится в один ряд с введением материальных носителей в гражданский оборот. Например, в п. 2 ст. 1270 ГК РФ наряду с распространением произведения (разновидность использования объекта интеллектуальной собственности) упоминается "прокат оригинала или экземпляров", "импорт оригинала или экземпляров" (оборот материальных носителей).
|
|
|
--------------------------------
<1> Согласно п. 1 ст. 1229 ГК РФ "гражданин или юридическое лицо, обладающие исключительным правом на результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации (правообладатель), вправе использовать такой результат или такое средство по своему усмотрению любым не противоречащим закону способом".
С.И. Крупко пишет о том, что введение материального объекта в гражданский оборот является одним из способов использования объектов интеллектуальной собственности: "Данный термин ("введение материального объекта в гражданский оборот". - Прим. М.Р.) используется как в российском, так и в иностранном праве ("Inverkehrbringen" - нем., "Bringing to market" - англ.)" <1>. Но, как признает далее автор, российская доктрина и судебная практика не дают однозначного ответа на вопрос о том, что понимается под понятием "введение материального носителя в оборот", и приводит некоторые из обнаруженных ею примеров, когда суды квалифицировали действия сторон как введение товара в оборот. Это, в частности, ввоз товаров на территорию Российской Федерации <2>; предложение к продаже, продажа и иное введение в гражданский оборот посредством веб-страниц сайта алкогольной продукции, маркированной товарным знаком <3>; хранение и реализация товара, маркированного товарным знаком <4>; распространение произведения путем его продажи на сайте в сети Интернет и доставки покупателям на основании договора поручения <5>; любые действия по введению в гражданский оборот на территории Российской Федерации товаров с размещенным на них товарным знаком, в том числе ввоз, хранение для цели продажи, предложение к продаже, продажа таких товаров <6>. Это позволило автору сделать вывод об отсутствии единообразного подхода при квалификации действий, совершаемых в отношении объектов интеллектуальной собственности или вещей, в которых они воплощены, как нарушения исключительных прав посредством введения этих вещей в гражданский оборот <7>.
|
|
|
--------------------------------
<1> Крупко С.И. Введение товара в гражданский оборот в аспекте доказывания гражданско-правового нарушения исключительных прав. Опыт РФ, ФРГ и Европейского союза: материально-правовой аспект // Государство и право. 2015. N 4. С. 37.
<2> См.: Определение ВАС РФ от 5 марта 2014 г. N ВАС-559/14 по делу N А40-133779/12-117-1295.
|
|
|
<3> См.: Постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 18 марта 2014 г. по делу N А41-48980/13.
<4> См.: Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 17 января 2012 г. по делу N А13-2228/2011.
<5> См.: Апелляционное определение Московского городского суда от 12 мая 2014 по делу N 33-16316.
<6> См.: Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 21 марта 2011 г. N КГ-А40/1705-11 по делу N А40-60322/10-12-360.
<7> Крупко С.И. Указ. соч. С. 39.
Далее С.И. Крупко пишет о том, что российские суды не признают введением в гражданский оборот простую перевозку или хранение товара, в котором воплощен объект интеллектуальной собственности, - по результатам анализа судебной практики она приходит к заключению, что суды исходят из отсутствия нарушения исключительных прав, когда ответчик только доставляет товары и не является распространителем продукции <1>. Также автор указывает на то, что собственно заключения сделки или совершения подготовительных действий (в виде предложения к продаже) еще недостаточно для установления факта нарушения исключительных прав посредством введения в оборот, причем ею были обнаружены следующие примечательные примеры: "Российские суды также отрицали факт введения в гражданский оборот при использовании товарного знака путем индивидуализации товара без его введения в гражданский оборот <2>, в действиях по размещению товарного знака при выполнении работ или оказании услуг в предложениях о продаже товаров, о выполнении работ, об оказании услуг, а также в объявлениях, на вывесках и в рекламе, в сети Интернет, в том числе в доменном имени и при других способах адресации, не сопровождаемых введением товара в гражданский оборот <3>" <4>.
|
|
|
--------------------------------
<1> См.: Определение ВАС РФ от 15 октября 2013 г. N ВАС-13914/13 по делу N А56-58636/2012, Апелляционное определение Московского городского суда от 28 апреля 2014 г. по делу N 33-10626.
<2> См.: Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 16 марта 2012 г. по делу N А41-42709/10.
<3> См.: Постановление Федерального арбитражного суда Центрального округа от 2 ноября 2010 г. по делу N А48-4851/2009.
<4> Крупко С.И. Указ. соч. С. 41.
Отметив, что нормы германского права в рассматриваемой сфере сформулированы схожим с ГК РФ образом, С.И. Крупко подчеркивает: "...в немецкой доктрине и судебной практике господствует единообразный подход, согласно которому в аспекте нарушения исключительного права вещь считается введенной в гражданский оборот, если одно лицо передало другому лицу фактическую власть распоряжения этой вещью, если оригинальный товар находится на рынке в целях сбыта в свободном обращении <1>. Уступка правовой власти распоряжаться вещью, в особенности передача права собственности, не является необходимым признаком введения вещи в гражданский оборот. При этом передача юридического права распоряжаться вещью, а также переход права собственности на вещь не имеют значения в аспекте нарушения исключительных прав <2>. Так, сдача вещи в аренду, предоставление внаем, поставка с оговоркой о переходе права собственности свидетельствуют о введении вещи в гражданский оборот. Продавцы товара не всегда являются собственниками <3>. Как отмечает К. Фезер, передача юридического правомочия по распоряжению товаром представляет собой лишь один из признаков введения в гражданский оборот, который должен рассматриваться на основе экономических способов оценки <4>. По мнению немецкого специалиста в области патентного права У. Шарена, введение в гражданский оборот материального объекта, являющегося носителем запатентованного РИД, означает любой вид деятельности, посредством которой товар поступает в торговый оборот. Р. Красер отмечает, что если комиссионер уполномочен продавать или сдавать товар в аренду, то это квалифицируется как введение вещи в гражданский оборот. Если образец вещи передан кому-либо в целях рекламы для продажи, имеет место введение вещи в гражданский оборот <5>. Использование патентованного товара в сдаваемом в аренду помещении признается введением вещи в гражданский оборот <6>" <7>. При этом в германской судебной практике, подчеркивает С.И. Крупко, не признается введением в оборот только доставка товаров или совершение подготовительных действий: "К. Фезер также отмечает, что передача товара перевозчику, хранителю, если они следуют указаниям правообладателя или уполномоченного им лица, не является введением вещи в гражданский оборот <8>. Введение в гражданский оборот происходит только тогда, когда перевозчик или хранитель передают вещь третьему лицу, а также когда третьему лицу уступлено право требования вещи от хранителя или перевозчика и тем самым предоставлено непосредственное владение <9>. В праве ФРГ предложение к производству, реклама товара без цели продажи, производство единственного экземпляра, проектирование, возврат товара поставщику не рассматриваются как введение товара в гражданский оборот <10>" <11>.
--------------------------------
<1> См.: 
, 
Deutsches und 
Sortenschutzrecht. Baden-Baden, Nomos-Verl.-Ges., 2009. § 3, Rn. 34; 
Patentrecht. 
: Beck, 2009. § 33, p.d), f); Eichmann H. Geschmacksmustergesetz. , 2010. 4. Auflage 2010. § 38, Rn. 36 // Elektronische Ressource (https://www.Beck-Online.beck.de).
<2> См.: Op. cit.; Scharen U., Benkard G. Patentgesetz, Gebrauchsmustergesetz. , 2006. § 9, Rn. 44; Fezer K.-H. Markenrecht. , 2009. § 24, Rn. 11; Eichmann H. Geschmacksmustergesetz. , 2010. 4. Auflage 2010. § 38, Rn. 36.
<3> Op. cit.
<4> Fezer K.-H. Op. cit.
<5> Op. cit.
<6> Scharen U., Benkard G. Op. cit.
<7> Крупко С.И. Указ. соч. С. 39 - 40.
<8> См.: Fezer K.-H. Op. cit.
<9> См.: Op. cit.
<10> См.: Scharen U., Benkard G. Op. cit.
<11> Крупко С.И. Указ. соч. С. 41.
Подводя итог изложенному в настоящем параграфе, следует признать, что на момент разработки раздела VII цивилистическая концепция интеллектуальной собственности была явно недостаточно проработана. Очевидная непродуманность и непроработанность этой концепции стали препятствием для создания в России стройной системы законодательства об интеллектуальной собственности. В итоге не приходится удивляться, что эта концепция была оценена, например, В.П. Мозолиным следующим образом: "Концепция об интеллектуальных правах, лежащая в основе "Общих положений" раздела VII ГК РФ, значительно отличается как от концепции права интеллектуальной собственности, выдвинутой французскими философами-просветителями, так и от концепции исключительных прав, используемой в настоящее время в законодательстве многих стран мира, а также в международных конвенциях об интеллектуальной собственности. В целом она характеризуется своей противоречивостью, научно-практической несостоятельностью и принижением роли и значения личных неимущественных прав в системе российского законодательства..." <1>.
--------------------------------
<1> Мозолин В.П. О концепции интеллектуальных прав. С. 103.
§ 2.2. Проблемы определения круга объектов
интеллектуальной собственности
В упоминаемом ранее п. viii ст. 2 Стокгольмской конвенции указывается, что интеллектуальная собственность включает права, относящиеся:
- к литературным, художественным и научным произведениям;
- исполнительской деятельности артистов, фонограммам и передачам;
- изобретениям во всех областях человеческой деятельности;
- научным открытиям;
- промышленным образцам;
- товарным знакам, знакам обслуживания, коммерческим обозначениям и обозначениям;
- защите против недобросовестной конкуренции;
- а также все иные права, относящиеся к интеллектуальной деятельности в производственной, научной, литературной и художественной областях <1>.
--------------------------------
<1> В уже упоминавшемся официальном переводе на русский язык п. viii ст. 2 Стокгольмской конвенции ((viii) "intellectual property" shall include the rights relating to: literary, artistic and scientific works; performances of performing artists, phonograms, and broadcasts; inventions in all fields of human endeavor; scientific discoveries; industrial designs, trademarks, service marks, and commercial names and designations; protection against unfair competition, and all other rights resulting from intellectual activity in the industrial, scientific, literary or artistic fields), к сожалению, допущен ряд неточностей. Так, commercial names было переведено как "фирменные наименования" (тогда как речь идет о коммерческом обозначении), phonograms - "как звукозаписи".
Тем самым подтверждено, что интеллектуальную собственность следует понимать как права на нематериальные объекты, являющиеся результатом интеллектуальных усилий или необходимые для маркетинга. Однако, как указывалось выше (см. § 2.1 настоящей работы), Стокгольмская конвенция не призвана решить задачу определения сущности интеллектуальной собственности или обозначить все возможные объекты интеллектуальной собственности. Подтверждает этот вывод в том числе и упоминание в этой статье Конвенции пресечения недобросовестной конкуренции: защита против недобросовестной конкуренции, бесспорно, не может рассматриваться как самостоятельный объект интеллектуальной собственности, но, как указывалось ранее, Г. Боденхаузен обосновывает это тем, что посягательства на промышленную собственность являются одновременно и актами недобросовестной конкуренции, что и стало основанием включения прав на такую защиту в указанный перечень <1>.
--------------------------------
<1> Боденхаузен Г. Указ. соч. С. 39.
Примерный список объектов интеллектуальной собственности, которые на сегодняшний день признаются в мире, можно составить, проанализировав положения международных (многосторонних) договоров - прежде всего положения Бернской конвенции, Парижской конвенции, Стокгольмской конвенции и Соглашения ТРИПС. К таким объектам в настоящее время, в частности, отнесены:
- литературные, художественные и научные произведения;
- исполнение музыкальных и иных произведений;
- фонограммы;
- передачи вещательных организаций;
- компьютерные программы;
- компиляции данных (базы данных) в машиночитаемой или другой форме;
- изобретения;
- промышленные образцы;
- топологии (топографии) интегральных микросхем;
- товарные знаки, знаки обслуживания;
- географические указания и указания происхождения;
- коммерческие обозначения;
- микроорганизмы;
- сорта растений;
- закрытая информация (торговые секреты).
Приведенный перечень, бесспорно, не является исчерпывающим и окончательным - он вполне допускает последующие трансформацию и дополнение.
Причем важно отметить, что государства - участники ВОИС не обязаны обеспечивать правовую охрану всех перечисленных выше объектов. С учетом принятых международных обязательств государства-участники вправе сами определять круг объектов интеллектуальной собственности, которым будет предоставлена правовая охрана на национальном уровне, т.е. вполне допустимым является существование в государствах - участниках ВОИС "собственного", нередко более узкого, перечня охраняемых объектов. Такой подход четко обозначен, например, в известнейшем комментарии к Парижской конвенции Г. Боденхаузена, который, отвечая на вопрос о том, должны ли государства - члены Парижской конвенции, принявшие на себя обязательство по охране промышленной собственности, охранять или регламентировать охрану всех объектов, перечисленных в ст. 1 (2) Конвенции, писал: "Мы даем отрицательный ответ на этот вопрос, поскольку, когда Гаагская конференция ввела определение промышленной собственности в текст Конвенции, было специально заявлено, что перечисление прав промышленной собственности не влечет никаких обязательств для стран - членов Союза издавать законодательные нормы в отношении всех перечисленных прав" <1>. В то же время правовед подчеркивал, что присоединение к Парижской конвенции, бесспорно, налагает на государства обязанность установления в национальном законодательстве норм, регулирующих охрану важных объектов промышленной собственности (в частности, запатентованных изобретений, товарных знаков), - в отсутствие соответствующих норм в национальном законодательстве государство не сможет применять и нормы Конвенции, регламентирующие эти объекты: "В этом случае, вероятно, будет считаться, что это государство не может достаточно эффективно применять нормы Конвенции в своем внутреннем законодательстве" <2>.
--------------------------------
<1> Боденхаузен Г. Указ. соч. С. 39 - 40.
<2> Боденхаузен Г. Указ. соч. С. 40.
В российском законодательстве, как известно, закреплен закрытый перечень объектов интеллектуальной собственности - объектами интеллектуальной собственности признаются только те, которым законодательством прямо предоставлена правовая охрана. Соответственно, результаты творческого труда и приравненные к ним объекты, для которых подобная охрана законом прямо не предусмотрена, не признаются объектами интеллектуальной собственности. При этом в комментарии к ст. 1225 ГК РФ, в которой поименованы объекты интеллектуальной собственности, поясняется: "Причина, по которой в ГК установлен исчерпывающий перечень результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации, подлежащих правовой охране, вытекает из содержания признаваемых законом субъективных прав на эти объекты, прежде всего из сути исключительного права как "права-монополии"... Вместе с тем круг таких охраняемых правом результатов и средств со временем в законе расширяется. Происходит это главным образом вследствие научного и технического прогресса, предоставления правовой охраны новым объектам такого рода в других странах и на основании международных договоров" <1>.
Дата добавления: 2021-04-06; просмотров: 108; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!