Человеку, мстить за причиненную боль. Гибель волчат в результате 15 страница

Невозможно не сказать о своеобразном языке Петрушевской. Писательница на каждом шагу пренебрегает литературной нормой, и если у Зощенко, например, автор выступает от имени внелитера-турного рассказчика, а Платонов создал собственный язык на осно­ве общенародного, то тут мы имеем дело с вариантом той же зада­чи. Петрушевская при отсутствии рассказчика пользуется языко­выми нарушениями, встречающимися в разговорной речи. Они не принадлежат ни рассказчику, ни персонажу. У них своя роль. Они воссоздают ту ситуацию, при которой возникают в разговоре. На таком необычном построении и звучании и держится ее проза.

Петрушевская пишет короткие рассказы. Среди них есть такие, что занимают две-три странички. Но это не миниатюры, не этюды или зарисовки, это рассказы, которые и короткими-то не назовешь, если учесть объем входящего в них жизненного материала.

Рассказ «Дядя Гриша» написан от первого лица. Молодая жен­щина снимает на лето часть сарая в подмосковном поселке и нево­льно наблюдает жизнь своих хозяев: дяди Гриши, тети Симы и их взрослых детей. И вот странность — она о них не рассказывает, а только упоминает. Может быть, потому не рассказывает, что ниче­го не происходит? Да нет, происходит, еще как происходит — дядю Гришу убивают. Но об убийстве мы узнаем от нее почти случайно, из попутного, сделанного вскользь замечания.

Чуть ли не в каждом абзаце обсуждается опасность одинокого проживания на отшибе, вступающая в противоречие с чувством

414

безопасности, которое испытывает героиня и которому, удивляясь, она придает какое-то преувеличенное значение. Мотив опасности (безопасности) звучит на протяжении всего рассказа. Так основате­льно исследуется этот вопрос, что вырастает почти в проблему. За­чем — не сразу разберешь, но именно он формирует сюжет, кото­рый сам по себе на удивление мало о чем говорит: кто находится в опасности, остался невредим, а тот, кто ее не ждал, сражен свое­нравным роком. Что-то водевильное, анекдотическое содержится в капризе обстоятельств, несмотря на убийство.

А рассказ-то грустный. Что именно вызывает горькое чувство? Смысл складывается из разнородных элементов, из обмолвок и по­второв, топтания на месте, проходных сценок и отступлений, сплошного, можно сказать, отступления, ибо отсутствует сюжетная линейность. На что это похоже? На стихи. Сюжет в поэзии строит­ся иначе, чем в прозе, — свободно, ассоциативно, непоследователь­но.

Вместо того чтобы развиваться, сюжет у Петрушевской концен­трируется вокруг какого-то одного момента или эпизода. Напри­мер, «Удар грома*. Само название концентрирует внимание на од­ном моменте. Внезапное вмешательство в телефонный разговор тре­тьего лица, очевидно по параллельному телефону, было воспринято героиней как удар грома и положило конец и телефонному разгово­ру, и вообще знакомству. Между делом выясняется характер вось­милетних отношений действующих лиц — некоего Зубова и его приятельницы Марины, их семейные обстоятельства и служебное положение, но согласно строению сюжета все эти сведения предста­ют как дополнительный материал к минутной ситуации телефонно­го разговора.

В рассказе «Милая дама» описан момент отъезда. Человек си­дит в такси на заднем сиденье и посылает прощальную улыбку сни­зу вверх, адресованную молодой женщине, «милой даме», с кото­рой расстается навсегда. То, что читателю сообщается о нем и о ней, пристегнуто к этому моменту: в центре сюжета — одна проща­льная сцена.

Не развертывая, а, наоборот, сворачивая жизненное событие, Петрушевская выделяет в нем проходной эпизод, не итоговый резу­льтат: телефонный разговор, отъезд в такси.

Автор, и это еще одно свойство прозы Петрушевской, всеми силами скрывает, подавляет и сдерживает свои чувства. Огром­ную роль в своеобразии ее рассказов играют повторы, создающие впечатление упорной сосредоточенности, которая владеет автором до забвения формы, до пренебрежения «правилами хорошего сти­ля».

Например, в рассказе «Удар грома» только в одном абзаце четы­ре раза повторяется слово «факт» и три раза — «плоскости». Вид­но, заинтересованность в предмете совершенно переключила вни­мание рассказчика с формы речи на суть дела. Не будет преувели­чением сказать, что весь текст буквально прошит повторяющимися словами и словосочетаниями, которые изредка разбавлены выпада­ющими из стиля и потому особенно красноречивыми выражениями вроде «нежные лепестки» — о люстре.

415

Страстное разбирательство — вот что такое жизнь в рассказах Петрушевской. Она — лирик, и, как во многих лирических стихах, в ее прозе нет лирического героя и не важен сюжет. Ее речь, как речь поэта, сразу о многом. Конечно, не всегда сюжет ее рассказа непересказуем и незначителен, но главное в ее прозе — всепогло­щающее чувство, создаваемое потоком авторской речи.

В литературе шестидесятых—восьмидесятых годов Л. Петру-шевская не осталась не замеченной благодаря ее способности соеди­нять поэзию и прозу, которая придает ей особую, необычайную ма­неру повествования.

РЕЦЕНЗИЯ НА РАССКАЗ Л. ПЕТРУШЕВСКОЙ «НОВЫЕ РОБИНЗОНЫ» (/ вариант)

Людмила Петрушевская среди современных писателей стоит особняком. Ее пьесы и рассказы не могут не заставить человека ду­мать о жизни, о смысле и цели существования. Она пишет прежде всего о проблемах, волнующих людей, о наиболее важных вопро­сах, интересующих человека.

В рассказе «Новые робинзоны» писательница рисует картину бегства, бегства главных героев от действительности, от мира, в ко­тором живут и мучаются миллионы людей.

Жизнь невозможна в такой бесчеловечной цивилизации. Жесто­кость, голод, бессмысленность существования — все это становится причиной бегства от такой жизни. Человек не хочет отвечать за все то, что творится в мире, не хочет нести ответственность за смерти людей, за кровь и грязь.

Вот так и попала обычная городская семья в заброшенную и глухую деревеньку. Они сбежали, не смогли больше терпеть того режима, той системы, в которой находились: «Мои мама с папой решили быть самыми хитрыми и в начале всех дел удалились со мной и грузом набранных продуктов в деревню, глухую и забро­шенную, куда-то за речку Мору».

Приехав в это забытое богом место, они тотчас же взялись за ра­боту: «Отец копал огород... посадили картофеля...» Началась новая жизнь. Здесь все нужно было начинать заново, строить новую, дру­гую, не похожую на ту жестокую, лучшую жизнь.

«Во всей деревне было три старухи...» И только у одной из них была семья, которая иногда приезжала за солеными огурцами, ка­пустой и картошкой. Одиночество стало уже привычным образом жизни. Другой старости у них и нет. Они уже привыкли жить в го­лоде, холоде и нищете, они смирились с такой жизнью. Марфутка, одна из старух, даже не выходила на огород, она «пережила еще одну зиму» и, видимо, «собиралась умирать от голода».

Ситуация, в которой оказались все жители деревни, безысход­ная. Кто-то пытается выжить, а кто-то устал от постоянной борьбы за бессмысленное существование.

Семейство, только что приехавшее сюда, нашло как бы свой «островок счастья». Они сами выбирали себе такой путь, не смогли больше быть жертвами. И я считаю: правильно сделали. Зачем тер­петь жизнь, в которой плохо, если можно самим сделать ее лучше.

416

Главный герой рассказа — отец, глава семейства. Это он решил, что настоящая жизнь — жизнь в изоляции. Он надеется на себя, на свои силы, на то, что он сможет обеспечить существование своей жене и дочери.

В рассказе также важен образ маленькой девочки Лены, мать которой, пастушиха Верка, повесилась в лесу от нехватки денег на таблетки, «без которых она не могла*. Лена — символ будущего. Маленькая девочка, у которой еще вся жизнь впереди. Ей только предстоит узнать и, может, даже пережить эту жизнь. Вместе с ней представителем будущего поколения является мальчик, малыш, подброшенный беженцами. Его нашли на крыльце и прозвали Найден. Эти дети только в будущем поймут, как же надо бороться за существование, за лучшее, за светлое.

Какая судьба их ждет? Неужели и они смирятся, станут жерт­вами?

У героев рассказа, молодой семьи, есть все: дети, хлеб, вода, любовь, в конце концов. Жизнь еще не закончена, она все еще про­должается, только надо за нее бороться, сопротивляться всему, что мешает. Надо надеяться на лучшее и никогда не думать о плохом. В такой трудной и жестокой жизни нельзя быть слабыми, нельзя быть пессимистами, иначе можно сильно за это поплатиться. Жизнь учит всему, многих она бьет так сильно, что ее уроки на­всегда остаются в памяти. Надо иметь огромную силу воли, для то­го чтобы противостоять ей.

Нельзя останавливаться ни на минуту.

Главный герой убежал, он сдался. Не смог справится с трудно­стями. С одной стороны, конечно, он правильно сделал. Другого выхода не было. Только изоляция. А с другой стороны, он просто слабый человек. Он не способен на борьбу.

Он остался один на один с собой, со своей бедой, но, похоже, он этим доволен. Вспомним, например, эпизод с приемником:

«Однажды отец включил приемник и долго шарил в эфире. Эфир молчал. То ли сели батареи, то ли мы действительно"остались одни на свете. У отца блестели глаза: ему опять удалось сбежать!»

Похоже, он доволен тем, что остался один на «краю света». Те­перь он не зависит ни от кого, кроме себя. Он никогда больше не увидит того, что творится за пределами деревни. Он благодарен су­дьбе за свое спасение. Они вырвались из железной клетки, улетели в никуда, оторвались от того, что губит и человека, и все доброе в человеке. У них есть все и в то же время у них нет ничего. У них нет самого главного — будущего. В этом и есть трагичность расска­за. Приостановлено развитие общества, они изолированы от окру­жающего мира, от других людей. Так тоже жить нельзя. Из этого не выйдет ничего хорошего. Будущее зависит только от нас самих, каким мы его сделаем, таким оно и будет. Мир, изображенный в рассказе, бесчеловечен. И я думаю, что Петрушевская пытается по­казать то, что именно мы сделали его таким. Мы виноваты. И мы должны переделать его. Для этого автор рассказывает нам о семье, хоть к не способной на борьбу, но все-таки отказавшейся от такой никчемной жизни. По моему мнению, Петрушевская высказала свою мечту о строительстве новой, отличной от другой жизни. Она

14-3959                                                  417

имела в виду то, что мы должны бежать, мы не должны сдаваться. Нам не нужна жизнь без смысла, нам не нужно лишь существова­ние. Мы все должны добиваться лучшего, все вместе, только тогда что-нибудь изменится.

РЕЦЕНЗИЯ НА РАССКАЗ Л. ПЕТРУШЕВСКОЙ «НОВЫЕ РОБИНЗОНЫ» (/I вариант)

Главная тема этого рассказа-антиутопии — тема бегства от ци­вилизации, самоизоляции от царящего тоталитарного режима, от лжи, жестокости и насилия — трех главных столпов, на которых и держится это государство, в котором живут герои. Что мы узнаем от восемнадцатилетней девушки, главной героини рассказа: «...мо­их бабушку и дедушку... я видала только в глубоком детстве, а дальше все утонуло в скандалах из-за моей мамы и дедовской их квартиры, провались она пропадом, с генеральскими потолками, сортиром и кухней...» Не желая приспосабливаться к царящему режиму, этой ужасной системе, в которой человек неизменно ста­новится жертвой и идейно противопоставляется ей, к системе, где основной конфликт состоит в столкновении интересов человека и цивилизации, конечная цель которой — абсолютная несвобода жи­вущих в ней людей, герои попросту сбегают: «Мои папа с мамой ре­шили быть самыми хитрыми и в начале всех дел удалились со мной и с грузом набранных продуктов в деревню, глухую и забро­шенную, куда-то за речку Мору...» Приехав в это Богом забытое место, они начинают строить новую жизнь, свою собственную мале­нькую цивилизацию, надеясь на то, что здесь-то их никто не потре­вожит и не нарушит с таким трудом достигнутой в это ужасное вре­мя гармонии: «...И отец начал лихорадочные действия, он копал огород, захватив и соседний участок... вскопали огород, посадили картофеля три мешка, вскопали под яблонями, отец сходил и нару­бил в лесу торфа. У нас появилась тачка на двух колесах, вообще отец активно шуровал по соседним заколоченным домам, заготав­ливал что под руку попадется...»

Вообще, если несколько раз внимательно перечитать текст, можно найти множество деталей, практически противоречащих друг другу. Например, в самом начале повествования мы узнаем, что «...во всей деревне было три старухи, Анисья, совсем одичав­шая Марфутка и рыжая Таня, у которой единственной было семей­ство...». Одинокая Анисья и сумасшедшая Марфутка — вот две ге­роини, для которых нет другой старости, кроме как тихо умереть однажды в своих старых домишках с заткнутыми тряпками окна­ми и гнилой мокрой кучкой картошки на полу. Одиночество, голод и нищета стали для них привычной жизнью, они не хотят, да и не могут исправить подобное положение вещей. Третья же из жен­щин, медсестра Таня, семнадцатилетней девчонкой отправленная на Колыму за украденного из колхоза поросенка, пожалуй, единст­венная героиня рассказа, имеющая мало-мальски приличное хо­зяйство. И тут же мы неожиданным образом узнаем, какова автор­ская позиция по отношению к трем этим женщинам. Оказывается, по ее мнению, «...бабка Анисья была единственный человек в де-

418

ревне (Марфутка не в счет, а Таня была не человек, а преступ­ник)». Возникает вопрос; почему? Эта старуха, по Петрушевской, настоящий «кладезь народной мудрости», она — то, без чего не мо­жет и не должно развиваться нормальное человеческое общество. И тут же мы видим, как, наряду со старым, умудренным опытом и много повидавшим в жизни человеком, возникает маленькая Лена, дочь повесившейся пастушки Верки. Эта девочка и найденный позднее на крыльце младенец — своеобразные символы будущего, то, ради чего стоит жить. Таким образом, в этом огромном, жесто­ком, ежеминутно давящем на человека мире возникает своеобраз­ный «Ноев ковчег», маленький островок счастья. Глубоко в лесной чаще, в почти сказочной избушке, живет эта семья, состоящая из таких разных, но объединенных одной общей мыслью людей: жить ради будущего, не желая подчиняться этой системе и принимать на себя ответственность за ее преступления. И что же мы видим в кон­це рассказа: «...отец однажды включил приемник и долго шарил в эфире. Эфир молчал. То ли сели батареи, то ли мы действительно остались одни на свете. У отца блестели глаза: ему опять удалось убежать!»

В случае, если мы не одни, к нам придут. Это ясно всем... Когда мы будем, как Марфутка, нас не тронут.

Но нам до этого еще жить да жить. И потом, мы ведь тоже не дремлем. Мы с отцом осваиваем новое убежище...»

Но «не дремлем» ли? По сути, финал рассказа трагичен: каза­лось бы, все есть: и своеобразный символ будущего в лице Лены и Найдена, и неисчерпаемый кладезь народной мудрости Анисья, и собственное хозяйство, и пища... Пожалуй, именно эти четыре бук­вы и выражают всю суть произведения. Как созвучны эти два сло­ва: «пища», «насыщаться»... Жизнь ради насыщения, лишь для того, чтобы не умереть от голода, самоизоляция и полное отчужде­ние от мира — это ли не самое страшное. Если каждый превратит жизнь лишь в насыщение, то зачем тогда жить?

Рассказ Л. Петрушевской — это мысли о том, чего не должно быть ни в коем случае, и им может стать будущее, если каждый со­здаст свой собственный мирок и, замкнувшись в нем, словно мол­люск в своей раковине, будет тихо жить там, есть, спать, снова есть... Не страшат ли вас такие перспективы?

РЕЦЕНЗИЯ НА РАССКАЗ В. ТОКАРЕВОЙ «■РИМСКИЕ КАНИКУЛЫ»

Виктория Токарева родилась в Ленинграде. Окончила Ленин­градское училище по классу фортепиано. Потом переехала в Моск­ву, где училась в Государственном институте кинематографии на сценарном факультете. Автор многих книг: «О том, чего не было», «Летающие камни», «Коррида» и другие.

«У Виктории Токаревой нет плохих рассказов. У нее есть толь­ко хорошие, очень хорошие и блестящие...» — так писал Юрий На­гибин о ее первой книге.

Печаталась Токарева редко — раз в пять лет. Во время «застоя» много работала в кино.

419

Наступил 1984 год. Пришел Горбачев, и грянула перестройка. Кто был никем, тот стал всем, и наоборот. Писатели теряют свой социальный статус. «Литературные генералы разводят на дачах огурцы, а их жены продают их на местном базарчике. Литератур­ный рынок заполняют второстепенные детективы и пересказы мы­льных опер. Казалось бы, никому не нужна Токарева. Но нет. Ее по-прежнему печатают, издают — теперь уже во всем мире. Теперь по три книги в год. Оказывается, юмор и доброта нужны всем и во все времена.

Читать Токареву я начала давно, но чувствовать (а именно это очень важно), наверное, недавно, ведь тема ее произведений — жизнь.

Большой интерес, на мой взгляд, представляет рассказ «Рим­ские каникулы», но отнюдь не потому, что это единственное достой­ное внимания и обсуждения творение Токаревой. Главная героиня этого рассказа — сама Виктория Токарева (что уже очень интерес­но), а римские каникулы — действительный эпизод ее жизни. Сю­жет вполне простой, но в то же время он сказочный. Однажды в до­ме Виктории раздается междугородный телефонный звонок, и ад­вокат знаменитого Федерико Феллини приглашает ее от имени ве­ликого режиссера в Рим... Казалось бы, интересно, да, в общем, нет ничего особенного (что в жизни не случается!}. Самое интерес­ное не это. Виктория Токарева не была бы Викторией Токаревой, если б не показала характер Человека, каждого Человека, который есть в,рассказе. Я думаю, метко, кратко, всего несколькими слова­ми (краткость — сестра таланта) показать всю человеческую суть — главное призвание Токаревой. Она может охарактеризовать человека по мелким деталям внешности и манере разговора. Вот хотя бы один эпизод, подтверждающий это. Через месяц после звонка Виктория отправилась на дачу, где происходило знаменате­льное событие — строился забор. Строительством занимались два шабашника: Гоша и Леша. «V обоих на руке татуировка: девушка с волнистыми волосами. У Гоши — в полный рост, без купальника. А у Леши — только портрет, крупный план. Леша вообще более ро­мантичен, все называет уменьшительно: «денежки», «водочка».

А какое у Токаревой чувство юмора! Вспомним звонок. Так вот, Виктория подняла трубку. Мужской голос поздоровался по-фран­цузски. Это было кстати, потому что французский она учила в школе: «могла поздороваться, попрощаться, сказать «я тебя люб­лю» и сосчитать до пяти». Виктории и адвокату приходилось пре­одолевать языковые препятствия, поэтому они почти подружились.

Многие из нас могли бы подумать в такой ситуации: «Кошмар! Ведь это адвокат самого Феллини, а я не могу ни слова сказать». Однако Токарева видит светлую сторону, добро. Она неисправимый оптимист. И это еще не раз появится в рассказе.

Итак, главное случилось. Виктория в Риме, несмотря на то что билет ей удалось получить в самый последний момент в иностран­ной комиссии. Феллини пригласил Викторию, потому что собирал­ся делать фильм о России. Один талантливый издатель посоветовал ему пригласить Токареву. Скажете, что это совпадение, случай-

420

ность? Может быть. «Но случайности — это язык бога», — говорит Токарева.

Рассказ был написан как раз во времена начала перестройки. В «Римских каникулах» отразились приметы времени. Помимо отно­шения к Человеку, в рассказе ярко отражена гражданская позиция писателя, ее отношение к Родине.

Италия. Рим. Виктория наслаждается красотой и жизнью сво­бодных людей, а в мыслях и душе — боль за свою страну, за сооте­чественников. Ведь у нас не так. Но ничего. Рано или поздно и у нас все будет хорошо. Так она и говорит Феллини при встрече. Вот он, оптимизм. Такую жизнь, которую многие воспринимают как испытание, Токарева воспринимает как благо.

---

Дата добавления: 2019-02-26; просмотров: 155; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!