Человеку, мстить за причиненную боль. Гибель волчат в результате 14 страница

В свете двух последующих книг несколько по-иному читаются и «Дети Арбата». Нет, в замысел автора не входит скорый суд над ге­роями, как не входило и вынесение окончательных исторических приговоров. Кто рассуждает у Рыбакова о Ленине? Сталин, Саша Панкратов, Киров, Будягин. Кого из них можно назвать «рупором идей» писателя? Рыбаков не ушел от вопроса об исторической вине героев и вождей революции в той крови, что пролилась и прольет­ся, — он обошел этот вопрос. Причем обошел вполне в духе «айс-берговых» времен, в расчете на понятливого читателя. И кто знает, что пригрезится в последнем, смертном дыму герою гражданской войны Будягину: может, он, проходя через пытки, как и Саша Панкратов, помнит: «то, что происходит теперь, — неизбежное следствие того, что происходило тогда?» «Наступают черные време­на» — кончились «Дети Арбата». Тридцать седьмой год у Рыбако­ва — это уже апофеоз страха. Страха. Страха и лжи. Люди отъеди­няются друг от друга и замолкают, рушатся человеческие контак­ты.

407

Страх делает людей палачами. Так говорит Варя своей право­верной сестре Нине после того, как ту вызывали в райком. Неизме­римая, нескончаемая цепь страха: от Сталина — и вниз, вниз, вниз. Где каждый — звено этого страха. Критики упрекают Рыба­кова в длиннотах, в перенасыщенности фактическим материалом, в ослабленности психологических мотивов. Писатель торопился, и его можно понять. Сейчас мы читаем Рыбакова глазами людей, для которых возвращенное прошлое еще не остыло. Но когда это все уляжется и отойдет в область далекой истории, то люди будут бо­лее лояльны к подобным романам. Сегодня, когда напечатано чуть ли не все из «потаенной» литературы, кажется, перешагнули порог долгожданной свободы слова, очень велик соблазн противопостав­лять одних писателей другим. Каждый писатель — если это чест­ный писатель — вершит дело своей жизни. Скажем, Рыбаков напи­сал «Детей Арбата» в 1987 году, а время взял тридцатые—сороко­вые годы Москвы. Нам есть за что испытывать благодарность к Анатолию Рыбакову. «Арбатская эпопея» еще не закончена. Так что дай Бог писателю довести свой замысел до конца. А пока этот роман стал историческим занавесом, который открыл нам глаза на недалекое прошлое нашей страны.

РЕЦЕНЗИЯ НА РОМАН В. Д. ДУДИНЦЕВА «БЕЛЫЕ ОДЕЖДЫ»

Любите ли вы читать? Если вас интересуют не только детекти­вы, криминальные истории, любовные романы, так часто встреча­ющиеся сегодня на книжных развалах, если для вас чтение — не просто способ убить время, если вы любите вместе с автором и геро­ями поразмышлять о волнующих человечество проблемах, вам, на­верное, будет интересно познакомиться с романом В. Дудинцева «Белые одежды».

Роман В. Дудинцева «Белые одежды» увидел свет через три­дцать лет после написания. А когда он наконец был опубликован, автор получил Государственную премию. Сейчас, возможно, нам покажется странным, что за искренность рассказа о действительно­сти, за правду произведение постигла такая тяжелая участь в нача­ле пути. Роман «Белые одежды» открывает те страницы истории, которые раньше не были известны людям.

Из этой книги мы узнаем о жизни и работе ученых-биологов, за­нимающихся очень полезным для всех делом — выведением новых сортов картофеля. Но, увы, их работа не согласуется с «наукой», одобренной партийным руководством, главным представителем ко­торой в романе выступает академик Рядно, а в реальной жизни — Лысенко. Тех, кто не поддерживал их идеи, объявляли «врагами народа». Вот в такой обстановке работал Иван Ильич Стригалев и его настоящие друзья и помощники. Сразу возникает вопрос: поче­му людям приходилось скрывать полезную работу, бояться из-за нее быть сосланными или расстрелянными? Но жизнь тогда словно определялась другими законами. Сложный путь их понимания и обдумывания прошел главный герой романа Федор Иванович Деж-кин. Его жизнь — это не просто смена взглядов от поддержки пози­ций академика Рядно до полного научного и духовного соединения

408

со Стригалевьш и его друзьями. Путь Дежкнна — путь поиска ис­тины в том противоречивом мире. Этот поиск сложен. Еще когда Федор Иванович был ребенком, его учили говорить только правду, всегда быть искренним. Чистая детская душа верила этому, пока жизнь не научила героя самостоятельно оценивать свои поступки и действия других. Взрослея, он начинает понимать, что в окружаю­щем его мире искренность далеко не всегда служит добру. Чаще всего как раз наоборот. Для защиты истины Дежкину не раз при­ходилось скрывать свои настоящие взгляды и играть роль убежден­ного сторонника академика Рядно. Только такое поведение помога­ло ему противостоять миру подлости, лжи и доносов. Но в главных вопросах герой не пойдет на компромисс со своей совестью, пони­мая, что нельзя закрывать чем-либо «белые одежды*, истину, пото­му что, «когда придет время снять это что-нибудь, белых одежд там и не будет».

Эпиграфом к роману автор взял вопрос из Откровения Иоанна Богослова: «Сии, облеченные в белые одежды, — кто они и откуда пришли?» Действительно, кто же они? Думаю, это Дежкин, Стри-галев, полковник Свешников, их настоящие друзья — все, кто не менял своих взглядов под давлением обстоятельств, служил вечной истине, добру. Их интересуют не слова, а результат, к которому они стремятся. Ради нескольких лет относительно спокойной рабо­ты Стригалев даже отдает Рядно свой новый сорт картофеля. Герои настолько честны, бескорыстны, преданы своему делу, что они ка­жутся святыми и выделяются на фоне завистливых, властолюби­вых людей своими «белыми одеждами». Сложно сохранить их чис­тоту среди черного, жестокого мира. Но героям это удается. И на высшем суде именно по белым одеждам можно будет узнать насто­ящих людей. По-моему, именно такой смысл вложил автор в назва­ние романа.

Но далеко не все герои этого произведения в «белых одеждах». Ведь многие люди искали в жизни другое, стремились к власти, к славе любыми путями. Бесчестные и жестокие поступки Краснова, Рядно, Ассикритова нечем оправдать, потому что целью их была личная выгода. Но те блага, которые нужны были им, — времен­ные. «Добро... сегодня для многих звучит как трусость, вялость, нерешительность, подлое уклонение от обязывающих шагов», — замечает Дежкин, И очень немногие люди понимали, что все это — «путаница, накрученная тихим злом, чтоб легче было действо­вать», поэтому выбор между добром и злом каждый делал по-свое­му.

Проходило время, и факты брали верх над ложной теорией, по­беждала истина. Все становилось на свои места. Не удалось защи­тить диссертацию Анжеле Шамковой, поддерживавшей взгляды Рядно, из-за подведения результатов под теорию. Около самого ака­демика на заседаниях остаются пустые кресла. Помня его прошлое, никто уже не хочет составлять ему компанию. «Если ты считаешь, что наука — это значит отправлять людей... ты знаешь куда... Та­ким биологом я не был*, — говорит ему бывший соратник, отрека­ясь от его идей. А сам Рядно не понимает, почему он терпит пора­жение, если раньше имел огромную поддержку.

409

Роман «Белые одежды» еще раз показывает, что человек дол­жен опираться в жизни только на истину, сохранять свои духовные

ценности независимо от мнения большинства. Только тогда он остается личностью.

Не поскупись на холод ссылок и мрак отринутых страстей, но дай исполнить все, что в силах, но душу по миру рассей, —

пишет поэт Б. А. Чичибабин в стихотворении «Молитва». Навер­ное, эти слова вполне искренне могли произнести все настоящие люди. Судьбы многих из них сложились трагически. Но то, во что они вложили душу, осталось. Многие достижения науки сохрани­лись и получили свое дальнейшее развитие даже в самые суровые годы благодаря самоотверженной работе настоящих ученых. Но Дежкин, Стригалев и их друзья — герои не только того времени. Для многих они могут стать примером и сейчас. Книга поможет внимательному читателю найти истину и сделать нравственный вы­бор в сложных жизненных ситуациях.

РЕЦЕНЗИЯ НА ПОВЕСТЬ А. ПРИСТАВКИНА «НОЧЕВАЛА ТУЧКА ЗОЛОТАЯ*

Начиная писать рецензию на произведение Анатолия Пристав-кина «Ночевала тучка золотая», хочется написать и о самом авто­ре. Ведь рецензия — это не только анализ положительных и отри­цательных сторон произведения, но и попытка проникнуть в саму суть, истоки и корни написанного.

А. Приставкин, автор повести «Ночевала тучка золотая», ро­дом, как и все мы, из своего детства. Но привычная для его сверст­ников формула «мы родом из войны» предполагает уточнение. А. Приставкин родом из детдома военных лет, где легче было уме­реть, чем выжить.

В писателе сильна была ранняя, по определению Ф. М. Достоев­ского, первая память. Память эта — безотрадно горька, но А. При­ставкин ей не изменяет, не ищет в ней утешения, не пытается тем­ные стороны уравновесить светлыми. Сам писатель не без удивле­ния вспоминает свое нищее детство, бродяжничество; неужели так было?

Повесть Анатолия Приставкина «Ночевала тучка золотая» — это война, ее уголок, не освещенный ни вспышками «Катюш», ни россыпью победных фейерверков; тайна, порожденная не фронто­вой необходимостью, а гнусностью замысла и осуществления. Те­перь-то тайна раскрыта, теперь мы читаем у А. Приставкина о дет­домовцах-близнецах Кузьменышах, отправленных из Подмосковья в благодатный край— на Кавказ, где сказочно тепло и сытно.

Души в повести детские; судьбы, искореженные войной, сирот­ством, уголовщиной. Беспризорный, беспощадный мир. Со своими законами и своим беззаконием.

Кузьмёнышей ожидает такое, о чем невозможно догадаться в начале повести, с первых страниц не обещавшей легкого, беспеча-

410

льного чтения. Какая тут легкость, когда подмосковный детдом живет одной исступленной думой: «вдохнуть опьяняющий, дурма­нящий запах».

Никому не нужными семенами летят через войну, через разру­шенные земли братья. Они умеют выйти если и не сухими из воды, то хотя бы не пойти ко дну, не пустить пузыри. Родство по крови переходит в родство душ. Одиннадцатилетние близнецы неразлуч­ны. Это помогало им выжить, сносить все напасти, сообща мошен­ничать, воровать. Они всегда вместе — четыре руки, четыре ноги, две головы — и до того похожи: никто не отличит — Колька это или Сашка. Близнецы искусно всех морочили, и, даже когда не бы­ло необходимости, один выдавал себя за другого. Выручая друг друга, было легче уцелеть в гибельных обстоятельствах. Их скрыт­ность стала самой натурой. Близнецы откровенны только друг с другом. Откровенность эта в том внутреннем единении, когда один настолько дополняет второго, что они по отдельности не мыслят, не представляют собственного существования.

Беда сближает тех, кто попал в нее. Когда на станции Кубань эшелон с беспризорниками встречается с глухо зарешеченным эше­лоном, где изнывают взаперти черноглазые люди, Колька, не пони­мая, что просят воду, протягивает ладонь с ягодами терновника. На естественный порыв способен только мальчонка-беспризорник. Станция живет своей жизнью, не желая слышать крик и плач из запертых теплушек; из репродукторов доносится «Широка страна моя родная...».

Печально завершается и эта главка, намекая на роковую неслу­чайность встречи двух эшелонов,

«Наши поезда постояли бок о бок, как два брата-близнеца, не узнавшие друг друга, и разошлись навсегда, и вовсе ничего не зна­чило, что ехали они — одни на север, другие на юг. Мы были свя­заны одной судьбой». Эту связь сам писатель осознал и понял не сразу. И до сих пор мы связаны со страшными деяниями, которые привели к горю и гибели тысяч и тысяч людей. Человек, открыв­ший существование народов-изменников, слыл специалистом по национальному вопросу. Им был разработан план борьбы с этими народами, правда, до конца превратить теорию в практику даже ему не удалось — не удалось покарать целиком все народы за то, что и среди них попадались предатели, перебежчики. Однако тео­рия осела в головах и в памяти людей оскорбительными кличками, «теориями» о «национальной вине», «национальных болезнях» и так далее.

Следствия ее — в событиях Степанакерта и Сумгаита, Риги и Тбилиси, в чеченской войне.

А в 1944 году укрывшиеся в горах чеченцы уничтожили дет­ский дом. Сашка погиб смертью чудовищной, изуверской. Сцену, написанную А. Приставкиным, не часто встретишь в нашей лите­ратуре. Колька своими глазами увидел, какую смерть принял его брат. От увиденного помутился рассудок. Когда Колька везет на те­лежке мертвого брата с выклеванными вороной глазами, он будто действует по инерции, осуществляет прежний их план удрать с ги­бельного Кавказа. Сашка для него еще живой, и он хочет, чтоб то-

411

му было удобно в тележке, а в собачнике, железном ящике под ва­гоном, не было холодно, Колька вел воображаемый разговор с убийцей: «Слушай, чечен, ослеп ты, что ли? Разве ты не видишь, что мы с Сашкой против тебя не воюем! Нас привезли сюда жить, так мы и живем, а потом мы бы уехали все равно. А теперь, ви­дишь, как выходит... Ты нас с Сашкой убил, а солдаты пришли, тебя убьют... А ты солдат станешь убивать, и все: и они, и ты — погибнете. А разве не лучше было то, чтобы ты жил, и они жили, и мы с Сашкой тоже чтоб жили?..» Колькины рассуждения настоль­ко бесхитростны, что едва не отдают юродством. Колька, привык­ший быть для Сашки руками и ногами, на извечный вопрос: «Ты Колька или Сашка?» — теперь отвечает: «Я — обои! В новом своем качестве Колька странен. А как остаться не странным, пережив та­кое? Странность усиливается «новым Сашкой», появляющимся взамен мертвого, которому так и предстоит вечно колесить по стра­не в железном собачнике. «Нового Сашку» зовут Алхузур — это че­ченец, сверстник Кольки. Такой же одинокий, неприкаянный сын войны, лишившей его крыши и родителей. В придачу право жить в родимом краю. Они сближаются, когда заболевший Колька в бреду зовет брата, а над ним склоняется Алхузур, на ломаном русском языке уверяя: я и есть «Саек». Заботой, смелостью, готовностью делить любые опасности Алхузур доказывает свое право стать Ко-лькиным братом, называться Кузьмёнышем. Колька и Алхузур ве­дут себя, не сообразуясь с правилами, заповедями, каких придер­живаются взрослые. Над ненавистью, жаждой мести возобладала братская любовь. Любовь помогла выжить прежним Кузьмёнышам, помогает и новым.

Анатолий Приставкин в своей книге не делает вид, будто былое поросло быльем. «А ведь, не скрою, — пишет А. Приставкин, — приходила, не могла не прийти такая мысль, что живы, где-то су­ществуют все те люди, которые от Его имени волю его творили». Возможно, писатель снял груз, часть груза с собственной души, но читательские души не очень-то облегчил. Но настоящая литерату­ра — в последнее время мы опять-таки в том убедились — не спе­шит навеять «сон золотой». Она призывает читателей к раздумьям и душевной работе, к сомнениям в себе, вниманию к окружающим. Она служит предостережением будущему.

РЕЦЕНЗИЯ НА ПРОИЗВЕДЕНИЯ В. С. ПИКУЛЯ

Существует русская поговорка: «Иван, не помнящий родства». К сожалению, в смысле знаний нашей истории очень многие люди стали такими «Иванами», а ведь без истории не может быть образо­ванного человека. Настоящее можно понять только через прошлое, а сейчас очень важно понять наше настоящее. Литература, учите­льница жизни, должна прививать интерес и любовь к прошлому нашей и других стран. В этом отношении Валентин Саввич Пикуль для широкой публики часто выступает первооткрывателем. Ведь некоторые его романы освещают те страницы, которые были знако­мы в основном лишь узким специалистам. Известный историк ака­демик Б. А. Рыбаков отметил, что В, С. Пикуль «делает очень по-

412

лезное патриотическое дело», а его романы сыграли немалую роль

в нынешнем усилении тяги к истории,

Я давно знаком с творчеством Пикуля. Это и отличный учебник жизни, и увлекательный, захватывающий сюжет. Произведения писателя помогли мне полюбить историю России. Мне нравится масштабность его взгляда, стремление вобрать в повествование как можно больше событий, мест, героев. Читая, романы Пикуля, не только погружаешься в прошлое, но и задумываешься над настоя­щим.

В истории нашей страны много славных и бесславных войн, не­мало и дипломатических интриг. Одним из напряженных периодов была Семилетняя война в XVIII веке. Писатель обращается к этому эпизоду в романе «Пером и шпагой». Сюжет построен вокруг исто­рии одного французского дипломата. Его любопытная фигура дает писателю возможность показать тугой узел интересов и противоре­чий ведущих европейских стран. Мы видим корыстолюбие и глу­пость, а порой и трусость ряда русских сановников и наряду с этим подлинных патриотов. Один из них генерал Салтыков, автор опи­сывает его как тихого старичка, который вперед никогда не лез и около престола не крутился, но именно он оказался истинным победителем прусского короля Фридриха II, героем всей европей­ской войны. Он был прекрасным полководцем, понимавшим солда­та. Завистники не простили ему .самостоятельности. К сожалению, война не принесла пользы России, хотя славы и уважения ей доба­вила.

Диапазон исторических эпох, описываемых романистом, велик. В 1987 году он завершил цикл романов о русско-японской войне 1904—1906 годов. Хотя эти события уже нашли отражение в совет­ской литературе, Пикуль рассказывает о войне по-своему. Писа­тель считает, что история не терпит шаблонов, с которыми у нас подходили к тем или иным событиям и личностям. Он напоминает о том, что, хотя мы привыкли считать Цусимское сражение пора­жением царского флота, мы забываем о высоком патриотизме мо­ряков, о том, что матросы и офицеры заведомо знали, что погиб­нут, но честь России была для них дороже жизни!

В последнем романе своей эпопеи «Каторга» Пикуль рассказы­вает о каторжанах на Сахалине. Раскрывается неизвестная страни­ца истории. Когда на остров пришли японцы, ссыльные стали за­щищать свою страшную, жестокую тюрьму! С большим мастерст­вом исследует писатель истоки патриотизма у этих преступников. Несмотря на все пороки их характера и воспитания, они остаются русскими и сражаются, погибают за свою Родину.

Большое впечатление на меня производит роман «У последней черты* об авантюристе Гришке Распутине и последних годах цар­ского дома Романовых. Романист прекрасно показал нравственное и духовное убожество власть имущих перед революцией. Люди, у которых в руках была судьба страны, сами оказались чуть ли не игрушкой темного мужика, мистика и колдуна Распутина.

Романы Пикуля построены на контрастах, на противопоставле­нии патриотов и предателей, честных, преданных людей и карьери­стов, хапуг, смелых и трусов. Перед нами встает такая галерея ин-

413

тересных и значительных, роковых и ничтожных фигур, без кото­рых наша духовная культура была бы намного беднее. Но в то же время не всегда можно оправдать копание писателя в интимных подробностях, выпячивание и смакование их. Возможно, это одна из причин того, что некоторые люди считают романы Валентина Пикуля бульварными. Но надо ценить то, что Валентин Пикуль от­крыл для нас эпизоды истории, сделал их живыми, заполнил инте­ресными лицами, помог многим полюбить историю. Спасибо писателю!

РЕЦЕНЗИЯ НА СБОРНИК РАССКАЗОВ Л. ПЕТРУШЕВСКОЙ

Людмилу Петрушевскую долго не печатали, так как ее рассказы считали слишком мрачными. В одном рассказе — самоубийство («Грипп»), в другом — помешательство («Бессмертная любовь»), в третьем — проституция («Дочь Ксении»), в четвертом — прозя­бание несчастной семьи запрещенного и забытого писателя («Козел Ваня»).

Рассказы, о которых пойдет речь, были написаны в конце шес­тидесятых—начале восьмидесятых годов. В своих произведениях Петрушевская описывает современную жизнь, далекую от благопо­лучных квартир и официальных приемных. Ее герои — незамет­ные, замученные жизнью люди, тихо или скандально страдающие в своих коммунальных квартирах и неприглядных дворах. Автор приглашает нас в ничем не примечательные служебные конторы и на лестничные клетки, знакомит с разнообразными несчастьями, с безнравственностью и отсутствием смысла существования.

---

Дата добавления: 2019-02-26; просмотров: 164; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!