Формально-композиционные и лексические особенности стихотворения
Хотя на первый взгляд стихотворение может показаться довольно хаотичным, однако, по замечанию, Роджера Платицки, оно «менее бесконтрольно, чем кажется». Оно насчитывает 16 5-строчных строф верлибра. Единый ритм и просодию в стихотворении выделить сложно, однако большинство строк можно весьма приблизительно определить, как написанные трёхсложным тоническим стихом (что весьма условно, так как между русскоязычной и англоязычной просодией не существует однозначных соответствий). При этом конечные строки 4, 5 и 11 строфы резко укорочены, что создаёт эффект «оборванного дыхания» и дополнительное напряжение. Этой же цели служит обилие простых предложений: так, из 80 строк стихотворения 37 заканчиваются точкой.
Дополнительную энергию и разнообразие тексту предаёт искусная работа со звуком, обилие не сразу заметных созвучных слов, иногда довольно сильно отстоящих друг от друга в тексте и возникающих по много раз (foot-root-boot, achoo -jaw-jew-chuffing).
Причина подобного выбора художественных средств станет яснее, если мы рассмотрим коммуникативную ситуацию текста. В стихотворении Сильвия Плат обращается к своему отцу, который, когда она была маленькой, скоропостижно умер от гангрены пальца ноги – отсюда проясняется образ «ужасной статуи с одним пальцем ноги размером с тюленя». Отношения Отто Плата с малолетними детьми были крайне формализованы и сведены к минимуму. Как свидетельствует биограф Сильвии Линда Вагнер-Мартин: «С отцом <дети> обсуждали, что выучили за день, читали стихотворения, придумывали рассказы и выступали, как на сцене. Эти отношения, которые вряд ли можно было считать нормальными, создавали особый образ отца: критика и судьи, которого следовало ублажать. Это лишило детей возможности узнать своего отца так, как они узнали <деда-Шёбера>, познать в нём понимающего родителя».
|
|
|
Такое «холодное» воспитание имело на Сильвию двойственное влияние: с одной стороны, отца она боготворила (неслучайно в стихотворении дважды слово Бог (анг. God) и именно с целью привлечь его внимание стала развивать свой литературный дар. с другой стороны к благоговению перед отцом примешивались страх и затаённая ненависть, Сильвия винила отца и привитых ей комплексах, вылившихся в психические расстройства и наконец в том, что он сам довёл себя до смерти (Отто Плат отказался от медицинского обследования и лечения, заподозрив у себя неизлечимый рак, тогда как в действительности был болен излечимым диабетом).
Итак, знание внешних обстоятельств жизни Плат в некоторой степени проливает свет на употребление художественных средств: рубленные, краткие предложения без единого восклицательного знака, даже в восклицаниях, где он был бы уместен (Ah, du.). Интересен и выбор лексических средств: поскольку Сильвия, разговаривая с отцом, как бы возвращается к своему детскому подчинённому состоянию, и речь начинает со зловещей аллюзии на известную детскую потешку (nursery rhyme) из сборника «Песни матушки гусыни». Сравним:
|
|
|
There was an old woman who lived in a shoe;
(Жила-была старушка в дырявом башмаке. – пер. С. Маршака)
и у Сильвии:
You do not do, you do not do
Any more, black shoe
In which I have lived like a foot
For thirty years, poor and white,
Barely daring to breathe or Achoo.
(Тебя больше нет, тебя больше нет,
Чёрный башмак,
В котором я жила, как нога,
Тридцать лет, бедна и бела,
Едва смея дыхнуть или чихнуть.)
Башмак здесь из обыкновенного для детской поэзии элемента абсурда становится символом грозного отца, угнетающего «ногу»-Сильвию, а его отрицание (you do not do) изначально задаёт цель: посредством слов изгнать образ отца из разума. В дальнейшем мотив детства в стихотворении развивается благодаря вкраплениям специфической «детской» лексики: achoo – апчхи, chuffing – чух-чух, gobbledegoo – белиберда).
Композиционно расчленить стихотворение представляется затруднительным, поскольку оно связано не линейной последовательностью событий или мотивов, а рядом приёмов, среди которых:
|
|
|
1. звуковые переклички: jaw –jew, а также частое возникновение звуков [u], [y] на концах строк
2. сложные ассоциативные ряды: так, образ ноги в первой строфе вызывает у Сильвии воспоминание о гангренозном сером пальце отца, образ удара сапогом в лицо (the boot in the face, строфа 10), и в финале – топтание деревенских жителей, пляшущих на могиле отца; в свою очередь, немецкая речь отца увязывается с атрибутами нацизма (свастикой, колючей проволокой, чёрным цветом и т. д.), а затем уже с нечистой силой (дьявол в строфе 11 и вампир в строфе 15) ассоциативные ряды (ботинок-нога палец), в том числе отсылки нацистским реалиям (свастика, названия концентрационных лагеренй колючая проволока и т. д.);
3. частое, почти навязчивое повторение некоторых ключевых слов; к примеру, слово Jew (еврей) встречается 4 раза, а black (чёрный) – 7 раз;
4. Вкрапления немецких слов: ach , du (ах, ты), ich (я), panzer-man (танкист), swastika (свастика).
В стихотворении свободно переплетаются элементы из отцовской биографии, воспоминания о формализованных отношениях отца и дочери и причудливые мистические образы.
Как отмечают Гуиневара Ненс и Джудит Джонс, по мере того, как стихотворение подходит к концу, «детская» лексика сменяется более едкой. В качестве кульминации стихотворения они условно выделяют тринадцатую строфу:
|
|
|
But they pulled me out of the sack,
And they stuck me together with glue.
And then I knew what to do.
I made a model of you,
A man in black with a Meinkampf look
(Но меня достали из куля
И скрепили клеем.
И тогда я знала, что делать.
Я создала модель тебя,
Человека в чёрном и с Meinkampf''ным взглядом)
Здесь лирическая героиня, пересилив страх перед отцом и смертельную тоску по нему, создаёт его «модель» - человека в чёрном, вампира, которого к концу стихотворения уничтожает. Исследователи усматривают в этом действии 2 значения: 1) перенос отцовского образа на мужа поэтессы Теда Хьюза; 2) символическую борьбу с наваждением через опосредованные образы.
Дата добавления: 2019-02-22; просмотров: 413; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!