Глава 10 ПЕРЕВОД ИСТОРИЧЕСКИХ РЕАЛИЙ 11 страница
В качестве иллюстрации различного типа связей говорящего имени с контекстом приведем несколько примеров. «В шутку его (Лос-Анджелес) называют Роудсвил-лем — Дорогоградом» '. До этого автор освещает вопросы дорожного строительства в этом городе, подробно описывает дороги, так что шутливая кличка как бы резюмирует сказанное; если оставить ее непереведенной, она повиснет в воздухе, почему в самом тексте и дается перевод. «Улица, где живет Сережа, называется Дальняя. Просто
1 См.: Старостин Б. А. Нормы практической транскрипции.— РР, 1969, № 5, с. 53.
2 Г а л ь Н. Слово живое и мертвое. Из опыта переводчика и редактора. М.: Книга, 1972, с. 130—134; Арго А. Факты и выводы.—
218
8* |
МП, 1959, 1, с. 297—299; Любимов Н. Перевод — искусство -МП, 1963, 3. 1 Кондратов С. Н. Свидание с Калифорнией, с. 27.
219
называется: от нее всюду близко»1 — пример другого типа: противопоставляя внутреннему содержанию названия улицы антоним «близко», автор сосредоточивает на нем внимание читателя, и, следовательно, если не передать и в переводе значение этого имени, смысл второго предложения остается непонятным; транскрипция имени здесь явно противопоказана.
Обычно, как в приведенных примерах, на необходимость осмысления указывает узкий контекст. Возможны однако и случаи, когда переводчику приходится при решении этого вопроса опираться на широкий контекст и даже на произведение в целом. Приведем здесь два близких по решению переводческой проблемы примера: «Лошадиная фамилия» и «Кому на Руси жить хорошо».
|
|
В рассказе на трех с половиной страницах — свыше 40 «лошадиных» (-{-одна «собачья») фамилий! И все подлежит переводу, ни одну нельзя передать путем транскрипции. Но это почти не связано с затруднениями переводческого характера, так как переводчик имеет свободу действия: он не обязан осмысливать каждую фамилию по оригиналу — достаточно того, 1) чтобы она была «лошадиной», 2) чтобы по форме напоминала русскую фамилию (суффиксы, окончания) и 3) чтобы соответствовала правилам ассоциации в отношении последовательности появления этих фамилий в подлиннике: Д'обылицын — /(обылятников — К,обелев («собачья» фамилия, по ассоциации с другими), /(оренной— /(оремников— Пристяж-кин—*/ерезседельников— Засупонин; и, разумеется, в конце связь между овсом и «настоящей» лошадиной фамилией Овсов.
Затруднения, вероятно, вызовет перевод рассказа на неславянские языки, но трудность будет заключаться не в семантике отдельных имен, а в передаче формы.
Примерно так же обстоит дело с переводом начала пролога «Кому на Руси жить хорошо»; необходимость подстановок и здесь обусловлена всем содержанием поэмы, и здесь точность семантики не связывает руки переводчику; достаточно передать признаки крайней нищеты и бесправия, но, конечно, чем ближе к подлиннику, тем лучше. Приведем несколько строк с перечислением этих имен и, соответственно, болгарский перевод (разрядка наша — авт.):
|
|
'Панова В. Ф. Сережа. М.: Госуд. изд. худ. лит-ры, 1958, с. 4. 220
«Седмина полукрепостни от Стегната губерния, от Страдала околия, отПустопразна община, из близките села: Закръпково, Окъсанко, Босяков о, Треперково, Горелов о, Гладничево, и още Недород...» |
«Семь временнообязанных, Подтянутой губернии Уезда Терпигорева, Пустопорожней волости
Из смежных деревень — 3 а_п л а т о в а, Д ы р я в и н а, Ра'зутова, Знобишина, Горелова, Н'е е л о в а, Неурожайка тож...»1
В этих примерах как семантика имен, так и намерения авторов совершенно ясны. Бывают, однако, случаи, когда автор вкладывает в данное имя смысл, рассчитанный на более «тонкую сообразительность», даже на качества читателей выше среднего уровня. Приведем два примера из журнала «Крокодил». В фельетоне, озаглавленном «Хороший урожай — это плохо», интервьюированный «попросил, чтобы его имя не упоминалось, и мы будем называть его в интервью вымышленным именем, например, Эгри Калчер»2. Нигде не указано значение этого английского «имени» — «Земле Делив»: всюду оно дается инициалами «Э. К.», но, поскольку речь идет о сельском хозяйстве и «говоритель» — фермер, имя это не случайно придумано. И второй пример: «Экзаменационная комиссия,— сказал мистер Кобрин г. — Прошу: мисс Эда Асфиксия, Сеньор Джан-Мария дела Пиранья и мистер Роббер»3 (разрядка наша — авт.). В данном случае все имена являются выразителями роли зловещей комиссии: Кобринг— от «кобры», Асфиксия — от «удушья», «душительница», Пиранья — намек на хищную рыбу и Роббер — «разбойник». Но все эти значения настолько зашифрованы английским «шифром», что не могут дойти до сознания читателя оригинала. Подобные имена есть в романе А. Р. Беляева «Человек-амфибия»: Их- тиандр («рыбочеловек»), доктор Салватор («спаситель») и много других.
|
|
Что делать переводчику с такими именами, значение которых не всегда понятно и читателю подлинника? Вряд
'Некрасовы. А. Сочинения в 2-х томах. Т. П. М.: Худ. литра, 1976, с. 153.
2 Кр., 1977, № 23, с. 12.
3 Кр., 1975, № 27, с. 12.
221
ли можно дать однозначный ответ, так как решения будут приниматься в каждом отдельном случае с учетом особенностей текста. Желательно, в общем, найти средство, если не раскрыть внутреннюю форму такого имени, то хотя бы ненавязчиво подсказать ее наличие.
|
|
Намного сложнее передавать такие имена, в которых , за совсем будничной формой кроется глубокое содержание. Ряд исследователей отмечает, что тот или иной писа- . тель дает своим героям символические имена '. Думается, i что, поскольку подавляющее большинство читателей под- » линника не ощущает этих символов, нельзя вменять в ви- i ну и переводчику, если он не отразит их символичность. •
Непереводимость имен собственных, их отнесенность -к безэквивалентной лексике обусловлена присущей боль- -шинству из них связи с определенным народом, с нацио- .-нальными традициями и культурой, что и роднит их с j? реалиями (см. ч. I, гл. 1). Рус. или болг. Иван потеряет;* свою национальную принадлежность, если его «перево- * дить» фр. Жан, англ. Джон, исп. Хуан («Жуан» и «Гу- . ан» — плоды неудачной транскрипции), серб. Яоеан, | венгр. Янош, нем. Йохан, ит. Джованни, чеш. и пол. Ян, |; фин. и эст. Юхан, арм. Ованес. И не только потеряет свое, •• а хуже того — приобретет чужое, не присущее ему кон- ' нотативное значение, искажающее национальный, а иногда и исторический колорит соответствующего текста. .:
П. А. Дмитриев и Г. И. Сафронов, рассматривая группу славянских имен, фамилий и прозвищ, указывают между прочим и на их «способность... выражать определенную национальную или иноязычную специфичность»2, признак, который при переводе должен непременно сохраниться. Того же мы требовали и от реалий. Коннотацией обладают прежде всего личные имена, несмотря на постоянно растущее «смешение языков» в современном об-
1 Например, имена братьев Карамазовых (Дмитрий — от богини земли Деметры) и др. См.: Белов С. В. Имена и фамилии у Ф. М. Достоевского. — РР, 1976, № 5; Неслучайные слова и детали в «Преступлении и наказании». — РР, 1975, № 1; Магаза-н и к Э. Б. Имена собственные в художественной литературе. — РР, 1968, J$> 3; Шаталова В. М. Указ, соч.; Громова В. В. Фамилии в романе М. Шолохова «Тихий Дон». — РР, 1977, № 1.
2Дмитриев П. А., Сафронов Г. И. Передача славянских имен при переводах. — ТКП, с. 150.
222
ществе. Каждая нация стремится сохранить свой фонд национальных имен, ограничить проникновение иноязычных; в результате Игорь и Олег, Татьяна и Валентина — это русские имена, а Альфреды, Жанетты и Жоржетты составляют нежелательные исключения.
Сохранение при переводе собственных имен в их первозданном виде связано с некоторыми особенностями транскрипции в плоскости каждой пары языков; на них мы останавливаться не можем. Подчеркнем опять-таки лишь основную тенденцию: передавать звучание имени настолько близко к оригинальному, насколько это позволяет графическая система ПЯ.
Частным вопросом при передаче личных имен является «перевод» суффиксов субъективной оцен-к и. Трудность здесь заключается не в том, что одни языки богаты уменьшительными, увеличительными, уничижительными, ласкательными и другими формами, в то время как в других языках их почти нет; в отношении имен собственных это особого значения не имеет, поскольку мы не можем болг. Петърчо передать рус. Петенька, или рус. Оленьку — болг. Оленце: оказалось, что эти суффиксы также являются носителями некоторого отблеска национального колорита. Затрудняет в основном необходимость довести до сознания читателя значение суффикса. Если рус. Верунька оставить как есть в болгарском переводе, то маловероятно, чтобы читатель догадался об оттенке, который придают этому имени суффиксы — ласковом и вместе с тем шутливо-уничижительном. И еще: нередко в тексте одного произведения встречается целый ряд вариантов одного и того же имени: Андрей, Андрю-ша, Андрюха, Андрюшенька, Андрюшка; тут уж читатель не только не сумеет различить оттенки, но может подумать, что речь идет о разных персонажах. Выйти из этого положения без потерь почти невозможно. Видимо, придется ограничиться несколькими наиболее популярными из суффиксов, понятных читателю перевода из его прежнего читательского опыта, и отбросить все остальные или контекстуальными средствами дать понять, каков характер эмоциональной оценки, вносимой тем или иным суффиксом.
Есть, однако, еще одно затруднение, в частности при переводе на близкородственные языки: омонимия суффиксов субъективной оценки. Суффикс -к- в болгарском языке имеет только уменьшительно-ласкательное значение (Яна — Янка), а в русском — в ряде случаев
223
пренебрежительное (Соня — Сонька); и того хуже — в болгарском он может употребляться и в отношении мужских имен: болг. Васка может быть ласкательным от Басил, но также и самостоятельным женским именем, Бан ка— только ласкательное от Иван, а Ваня —только женское имя.
Суффиксы эмоциональной оценки — национально окрашенные— нельзя смешивать со словообразовательными суффиксами, которые являются лишь элементами грамматики и передаче на другой язык не подлежат. Поэтому болг. Иваница, т. е. жена Ивана, мы совершенно . свободно переводим рус. Иваниха. При переводе на другие языки, где аналогичной формы нет, в случае надобности это имя собственное можно передать описательно — «жена Ивана», если, конечно, это не обращение.
Сложно обстоит дело и с передачей на некоторые языки, так сказать, «семейного» имени: Ивановы, Джонсы.-Например, фамилия в «Саге о Форсайтах» (в подлиннике The Forsyte Saga) в болгарском переводе фигурирует как Форсайтови, т. е. она приобрела славянский притяжательный суффикс -ов, точно так же, как и Буденброкови; на наш взгляд, это приводит к некоторой болгаризации фамилии и едва ли является лучшим выходом. Может быть, лучше в ряде случаев сохранить фамилию в ее исходной форме.
Определенными национальными чертами обладают у разных народов и фамилии. С известной приблизительностью по фамилии можно угадать национальность ее носителя: если Джонс — это скорее всего англичанин или американец, то Иванов — вероятнее всего, русский или болгарин, Йованович— серб, Иваненко — украинец, Пет реску— румын, Петропулос — грек, а Ованесян — наверняка, армянин или, по меньшей мере, лицо армянского происхождения. Все это, однако, несколько условно: Май- ер — вероятнее всего, немец или австриец, но с тем же успехом он может быть и американцем, и русским, и евреем, и даже французом; Флотов и Бюлов при характерно славянском суффиксе являются немцами, а лейтенант Шмидт Петр Петрович — русским; впрочем, исключения не отменяют правил. Важно здесь подчеркнуть, что и фамилии транскрибируются с максимальной тщательностью, чтобы сохранить их национальный колорит.
Нам не пристало рассказывать русским читателям об особенностях русских фамилий, но с точки зрения болгарского переводчика отметим только, что огромное их раз-
224
нообразие в добавление к падежным изменениям создает иногда серьезные трудности. Даже и сейчас иной раз родительный падеж принимают за именительный, смешивают мужские имена с женскими, не различают иностранную фамилию русских в отношении рода (переведено Бауэром — переведено Бауэр) и т. д.
В романских, германских, скандинавских языках специальные формы для фамилий типа Джонсон, Эриксен, Коллинз, Адамз относительно редки по сравнению, например, со славянскими языками. Однако с точки зрения перевода важнее, что в последних женские фамилии четко отличаются от мужских. Так как у англичан и французов этого нет, то естественные для каждого русского различия часто оказываются для них недоступными. А при переводе на русский, наоборот, придется, быть может, дополнительно пояснять, кто говорит: господин или госпожа Уайт?
Вопреки всему сказанному, немалую роль в «переводе» имен собственных играет и традиция. О географических названиях мы уже говорили. А в антропонимах также существуют свои привычные несообразности. Так, Лев Николаевич Толстой во французской транскрипции будет Leon Nlkolaievitch Tolstoi , Алексей Толстой — Alexis тоже Николаевич, Николай Васильевич Гоголь также переменил имя на французское — Nicolas , Илья Мечников — на ЕНе; великий болгарин Георги Димитров известен во Франции как George Dimitrov и т. д. М. М. Морозов' отмечает англифицированные имена персонажей басен И. А. Крылова: «Демьянова уха» превращается в soup of master John, «сосед Фока» — в Thomas, «Тришкин кафтан»— в Sammy's coat и т. д. Думается, что если французская транскрипция — давно укрепившаяся традиция, то англификация персонажей Крылова — просто самоуправство.
В отношении приемов передачи собственных имен при переводе мы уже не первое десятилетие настаиваем на том, что в интересах передачи национального колорита нельзя пренебрегать ни малейшей возможностью сохранения их максимально близкого к оригинальному звучания в любом языке, куда бы они ни попали. Того же мнения, к нашему большому удовлетворению, придерживается и А. А. Реформатский. Мысль эта выражена ясно и
'Морозов М. М. Пособие по переводу. М.: Изд. лит. на иностр. яз., 1956, с. 17.
225
образно, что и заставило нас привести всю цитату из его прекрасной статьи: «Если я вижу «одну и ту же» фамилию, допустим, в русском тексте — Яблонская, а в иных текстах передо мною: Яблоньска, Яблонска, Я б-лонськая,то мне ясно, что 1) это польская фамилия, 2) это чешская фамилия, 3) это украинская фамилия. Информация о «национальном колорите» дана в написании, и это хорошо! Многих пугает вопрос, «а как же склонять», если Яблоньска или Яблонска (для мужчин: Яблоньски, Яблонски)? Во-первых, это уже второй вопрос. Надо различать' исходную форму и вопрос о том, как с ней поступать в синтаксически связанном тексте. А разве нас пугают такие «несклоняемые» грузинские фамилии, как Орджоникидзе, Бадридзе или Палиашвили, Яшвили? Ничего страшного для русского текста нет. Кроме того, можно установить, если уж так хочется склонять, «супплетивное правило»: в именительном падеже (исходная форма!) Яблоньска, Яблоньски, а в косвенных — по русскому образцу: Яблоньской, Яблоньскую, Яблоньского, Яблоньскому... Но 6 для польских извольте беречь! Это «национальная метка», пусть она будет цела»1.
В литературе немало данных о «переводе» чешских, литовских, латвийских, польских, венгерских имен2, на которых мы останавливаться не будем. Переводчику нужно постараться уточнить, что относится к области грамматики и не подлежит транскрипции (например, инверсия имени и фамилии в венгерских именах — мы говорим не Лист Ференц, а Ференц Лист), а что составляет «национальный костюм»3 и должно быть передано при переводе (например, суффикс -увна — - owna в польских девичьих именах).
И имя-отчество в русских именах, уникальная особенность, не имеющая подобной ни в одном языке, в том числе и славянских: Петр Иванович и Ирина Георгиевна могут быть в принципе только русскими, и если можно говорить о «национальном костюме» в ономастике, то это
'Реформатский А. А. Указ, соч., с. 329—330.
2 Реформатский А. А. Указ, соч.; Левый И. Указ соч.; Россельс Вл. Перевод и национальное своеобразие подлинника; Молочковский Ю. Легче или труднее? — МП, 1962, 2; Кундзич О. Переводческий блокнот. — МП, 1966, 5.
3Кундзич О. Переводческая мысль и переводческое недомыслие.— Сб. Вопросы художественного перевода. М.: Сов. писатель, 1955, с. 235.
226
самый яркий пример. И здесь еще небольшая деталь: русское отчество часто соответствует по форме югославским фамилиям, а кроме того, ту же форму нередко имеют и русские фамильные имена, но тогда обычно с другим ударением (Петр Максимович — имя и отчество, а Максимович, с ударением на предпоследнем слоге, — фамилия); и еще: нередко в разговорной речи отчество используется в качестве обращения. Важно здесь то, что все эти детали — тоже детали «национального костюма», который следует перевоплотить в ПЯ.
От умного, тактичного введения в текст перевода чужих имен собственных в значительной степени зависит и успех в деле сохранения национального колорита всего произведения. А для этого требуется, помимо владения языками, еще и широкая переводческая культура. Полезно также помнить, что, например, топонимы с течением времени меняются: сегодня столица Болгарии называется София (с ударением на первом слоге), прежде называлась Средец, а еще раньше — Сердика, что древний Царь- град (болг. Цариград) стал впоследствии у русских Константинополем, а теперь известен под своим турецким именем — Стамбул (болг. Истамбул); что болгарский город Плевен во время русско-турецкой войны 1877— 1878 гг. русские называли Плевной и т. д.
Впрочем, это уже исторический колорит. Здесь же, в заключение, мы только пожелаем еще раз переводчикам тщательнее присматриваться к именам собственным, стараясь путем транскрипции «сохранить «чужое», используя средства своего» (Гердер), но не называя Байрона Георгием или Нойштадт Новгородом.
Глава 3
ОБРАЩЕНИЯ
На обращениях мы остановились из двух соображений: прежде всего потому, что среди них значительное число реалий или мнимых реалий, а вместе с тем они являются и характерными элементами речевого этикета,
227
доставляющего немало неприятностей любому переводчику.
Для внесения ясности в отношении охвата этой категории слов требуется небольшое уточнение: говоря в нашей работе об обращениях, мы не имеем в виду апел-лятивов вообще, в их широком смысле, т. е. не будем рассматривать слова и словосочетания типа эпитетов в функции звательного падежа', а также обращения в чисто грамматическом аспекте (звательный падеж)2.
Нас интересуют обращения лексического (и фразеологического) порядка, являющиеся либо носителями национального колорита, т. е. настоящие реалии, которые, следовательно, подлежат сохранению путем транскрипции при переводе, либо элементы, колоритом в рамках соответствующего языка не обладающие, но по традиции в определенных положениях транскрибируемые — ложные реалии, которые, как любые лексические единицы, переводятся функциональным эквивалентом или аналогом.
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 190; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!