Политические и правовые идеи национал-социализма.

В начале 20-х гг. прошлого столетия в Германии, потерпев шей поражение в Первой мировой войне, обремененной мно жеством экономических и социальных трудностей, политиче- ских и идеологических конфликтов, возникло национал-социа листическое движение. Оно явилось своеобразным выражением того глубокого общественного кризиса, который охватил в ту пору одну из крупнейших стран Европы. Национал-социали стическое движение выступило с собственной программой пре одоления трудного кризиса и развернуло борьбу за переустрой ство Германии на принципах национал-социализма. С 1933 по 1945 г. немецкие национал-социалисты стояли у власти, непосредственно внедряя в государственно-правовую практику, в науку о государстве и праве исповедуемые ими принципы. Последние появились, конечно, не на пустом месте. Для них сложились известные социально-исторические пред посылки, уже имелся определенный идейный фундамент. Экономические неурядицы, имевшие место в Германии 20-х — начала 30-х гг., дряблость тогдашних государственных структур, ожесточавшиеся политические конфликты и идео логические противоборства — все подобного рода вещи, вме сте взятые, порождали в массовом мировосприятии ощуще ние наступившей смуты, крайне дискомфортное ощущение зыбкости социального бытия. Неудивительно, что в общест венных настроениях возобладали апатия, раздражение, трево га. Наиболее глубоким и общим становилось стремление к спокойствию, устойчивому порядку. Неодинаковыми виделись экономическая стабильность, ав торитетное и твердое политическое руководство, гарантии от общественных потрясений в разных группах германского обще ства. Однако у многих стремление к спокойствию, устойчиво сти и порядку трансформировалось в требование создать «силь ное государство», избавленное от таких «пороков», как «демо кратизм», «парламентаризм», «плюрализм» и т. п. Тоску по «сильному государству», по всемогущей единой централизованной власти, способной достойно обеспечить «высшие интересы нации», подогревала интенсивно культиви руемая реакционными деятелями, национал-социалистической пропагандой неприязнь к Веймарской системе. Исторически случилось так, что первая немецкая республика родилась в ре зультате военного поражения Германии. В сознании большин ства населения страны она так или иначе идентифицировалась с этим поражением и тем самым с нею связывались все нега тивные последствия войны. Потому республиканско-демокра- тическое устройство, которое закрепляла Конституция Герма- нии 1919 г., очень многие считали вынужденной, навязанной крайне неблагоприятными обстоятельствами формой полити ческого устройства, со временем подлежащей демонтажу. Особое раздражение и протесты вызывал тот факт, происте кавший из итогов Первой мировой войны, что оказались ос корбленными и униженными величие и честь Германии. Вей марский режим клеймился как «преступно бездеятельный», ни чего существенного не предпринимающий для национальногосамоутверждения немцев, для возрождения «великой Герма нии». Заметное место в тогдашнем массовом мировосприятии за нимали надежды на установление «справедливости», упования на «справедливую социальную политику». Понималось, прав да, «справедливое» весьма различно. Разорившиеся рантье, на пример, желали возвращения былого богатства, поглощенного пучиной инфляции. Ремесленники и мелкие торговцы со «справедливостью» связывали защиту от банков, трестов, уни вермагов, разорившиеся крестьяне — дешевые кредиты, про текционистские пошлины и высокие цены на сельскохозяйст венные продукты. Для бывших буржуа, ставших рабочими, «справедливым» являлось бы возвращение к их прежнему со циальному статусу. Для бывших военнослужащих — повыше ние пенсий и проч. Ущемленные жизнью люди жаждали бла годетеля, который бы принес им «справедливость», т. е. забот ливо опекал их, оберегал от ударов судьбы, не давал в обиду. Спекулируя на жажде такой «справедливости», обещая ее, на ционал-социалистические, фашистские демагоги заработали изрядный политический капитал — доверие миллионов и мил лионов немцев. Его они сумели обрести, в частности, путем настойчивого внедрения в общественное сознание духовных ценностей, кото рые страшно понижали политико-правовую культуру, нравст венный и интеллектуальный уровень немецкого народа. У этих ценностей были свои соответствующие истоки. Остановимся на трех из них. Первый — немецкий национализм. Он включал в себя как признание этнического (охотнее и чаще даже расово го, т. е. прежде всего биологического) начала решающим фак тором общественно-исторического процесса, так и идею (а рав но чувство) превосходства немецкой нации над остальными на циями, народами. Этот национализм был насквозь пропитан антисемитизмом. Концепцию исконного неравенства рас, их деления на «полноценные» и «неполноценные», идею борьбы «благородных» рас против «неполноценных» как содержания всемирной истории первым соединил с «германством» Хьюстон С. Чемберлен (1855-1927). Второй идеологический источник немецкого национал-со циализма — вся доморощенная доктрина национального со циализма. В 1919 г. вышла в свет книга Освальда Шпенглера (1880—1936) «Пруссачество и социализм». Шпенглер утвер ждал: «Старопрусский дух и социалистический образ мыслей, ненавидящие сегодня друг друга братской ненавистью, есть фактически одно и то же». Отличительная черта немецкого, «прусского социализма» — торжество принципа чиновничества, согласно которому бук вально каждый член немецкой народной общности независимо от рода его занятий обретает и реализует статус чиновника, на ходящегося на службе у государства; частнособственнический уклад жизни остается неколебимым, но производство и обра-щение организуются посредством государства. В нем царит по рядок, базирующийся на казарменной дисциплине и строгой иерархической субординации. Непосредственно сами идеологи германского фашизма ме нее всего рисуют немецкий социализм как антикапиталистиче ский строй, как антипод мира частнособственнических от ношений. Для них приемлемы предпринимательство и кон куренция, всякий капитал, любая (хоть трижды частная) собственность, если они производительны, «работают» на на-цию. Обличаются (да и то скорее всего лицемерно, напоказ) спекуляция и т. п., жертвами которых могут быть-де в равной мере и люди наемного труда, и работодатели. Цель немецкого социализма — ликвидация классовой борьбы, воцарение согла сия между Капиталом и Трудом. Чтобы его достичь, надо всего лишь устранить отдельные дефекты в наличной системе и искоренить в умах рабочих классовое мировоззрение, марксизм. Третий идеологический источникнационал-социалистиче ских воззрений — традиция антилиберализма, издавна быто вавшая в Германии. Либеральное направление в политике и идейной жизни подвергалось там беспрерывным нападкам на протяжении всего XIX в. Сначала они шли со стороны фео дальных критиков капитализма, затем их продолжили предста вители правоконсервативных кругов германской буржуазии. Им было неугодно превращение верноподданного обывателя в самостоятельную личность, которая обладает всеми необходи мыми правами и свободамц и потому уже более не является по слушной марионеткой в руках всевластного государства. Для них свободная личность, к тому же имеющая надежные закон ные гарантии своей свободы, являлась подлинным бедствием Германии. Сильной была и традиция осуждения марксизма, возникшая в Германии во второй половине XIX в. Ярость его противни ков, в особенности националистически ориентированных, про воцировалась, с одной стороны, интернационалистской окрас кой марксизма, а с другой — еврейским происхождением его творца. «Мыслительный материал», пошедший на постройку нацио нал-социалистической (немецко-фашистской) идеологии, во брал в себя самые худшие (с точки зрения общечеловеческих ценностей) продукты в истории немецкой (впрочем, не одной только немецкой) духовной культуры. Никакие средства не бы ли низкими, никакие приемы не были предосудительными для тех, кто добывал и компоновал такой материал. Опираясь на него, национал-социалисты развивали свои представления ополитике, господстве, государстве и т. д. Идейное ядро этих национал-социалистических представле ний — проект тоталитарной политической власти. Основное его содержание составляют следующие утверждения. Тоталитарная политическая власть есть то единственное организационное устройство, которое одно интегрирует всю нацию в сплочен ную целостность, наводит в ней порядок и полно представляет все ее интересы. Данная власть есть институциональная систе ма, которая берет под свой абсолютный и непререкаемый идео логический, политический (а по возможности и экономиче ский) контроль как все общество в целом, так и важнейшие сферы его жизнедеятельности. В системе тоталитарной политической власти государству отводилось отнюдь не центральное, а куда более скромное ме сто.

По убеждению национал-социалистов, государство должно быть лишь одним из элементов (но вовсе не главным) герман ской политической общности. Она имеет тройственное члене-ние. Ее образуют: 1) «движение» (т. е. национал-социалистиче ская немецкая рабочая партия); 2) «государство» (собственно государственный аппарат); 3) «народ» (т. е. немцы, сорганизо- ванные в различные непартийные и негосударственные объеди нения). В структуре германской политической общности безогово рочно приоритетной ее частью идеологами фашизма признава лась их партия — Национал-социалистическая немецкая рабо чая партия (немецкая аббревиатура — НСДАП). Они считали ее объединением, собравшим под свои знамена элиту, лучших людей нации, которые в силу свойственных им качеств одни имеют исключительное право руководить страной. Подобными качествами не обязательно являются родовитость или знат ность, богатство или образованность. К избранным принадле жат те, кто обладает энергией, способностью лучше других по нять и воплотить требования «национального духа», кто готов идти на все ради достижения такой цели. Какие политико-идеологические установки определяли кон кретные особенности положения национал-социалистической немецкой партии внутри германской политической общности? Во-первых, ориентация на устранение с социальной арены всех политических партий и общественных группировок, кроме са мой фашистской партии и подчиненных ей организаций, т. е. установка на утверждение в Германии фашистской однопар тийной политической системы. Во-вторых, курс на превраще ние фашистской партии в монопольного обладателя публично - властных прерогатив и в институт, осуществляющий монополь ное идеологическое господство. В-третьих, линия на установле ние безраздельного контроля фашистской партии над государ ством и лишение последнего роли самостоятельного политиче ского фактора. Диктат нацистской партии над государством предлагалось обеспечить с помощью ряда средств. В особенности упор де лался на «унификацию» партии и государства. Точнее говоря, на срастание нацистской партии с государством и на осуществ- этой партией полновластного руководства им. Конкретно под «унификацией» понималось проведение комплекса опреде ленных практических мер. Укажем некоторые из них. Назначе ние на все мало-мальски заметные государственные посты ис ключительно членов нацистской партии. Принадлежность к ней — первая и важнейшая привилегия при занятии государст венной должности. Сосредоточение на самом верху политиче ской пирамиды государственной и центральной партийной вла сти в одних и тех же руках. Узаконение самим государством повсеместного партийного контроля над всеми государствен ными органами, их кадрами и деятельностью. Передача госу дарственных функций органам нацистской партии. Слияние родственных, «однопрофильных» государственных и партийных формирований. Установление государственной платы (подобно жалованью чиновникам) партийным функционерам, которые занимаются собственно партийно-организационной и агитаци онно-разъяснительной работой. Одновременно подчеркивалась также потребность и в сохра нении немалого числа внешних, сугубо институциональных различий между партией и государством. Мнение об удержании названных различий базировалось на той посылке, что органи зационное, формальное несовпадение партии и государства со ответствует глубокой исторической традиции (отход от которой принесет больше издержек, чем дивидендов) и является по прагматически-политическим мотивам целесообразным. Фашистско-партийному государству, по мысли его конст рукторов, подлежало стать (и оно стало!) полной противопо ложностью демократически-правовогогосударства, которое они отвергали как противное природе германской нации уста новление. Что не устраивало их в этом типе государства? От-сутствие в нем режима личного господства и носителя принци пов подлинной государственности. Вызывали неприязнь нор мальное состояние общества в качестве предпосылки правового государства и легальность, якобы заменившая собой справедли вость. Отталкивали парламентаризм и многопартийная систе ма, плюрализм политических сил и их влияние на государство, равенство всех перед законом и судом. Идеалом же рисовалось государство, в котором покончено с демократией, преодолены индивидуализм и раздробленность буржуазного общества. Такое государство должно было сло житься на расовой основе и структурироваться по сословиям, сотрудничающим во имя высших интересов нации. В нем нет места гражданам, там все — подданные, которые обязаны слу жить государству и исполнять его приказы. В этом государстве торжествует постулат: решения (веления) сверху вниз, ответст венность снизу вверх. Шельмование концепции демократического правового госу дарства, в котором приоритетными ценностями признаются личные свободы индивида, гарантии их осуществления, не по мешало нацистским идеологам на свой лад воспользоваться ка- тегорией «правовое государство». Если Веймарская республика была, с их точки зрения, «формальным» правовым государст вом, то повергший эту республику национал-социалистический «третий рейх» возник как «материальноеправовое государство». «Материальное», ибо опиралось не на право, толкуемое в лега листском смысле, а на право силы, вернее просто на физиче скую силу. Руководство таким государством должно было осуществ ляться (либо уже осуществлялось) исключительно вождем (фю рером) — Гитлером. Постулат о необходимости именно такого политического руководства государством, движением, народом, или «фюрер-принцип», также входит в ядро фашистской идеоло-гии. Ее приверженцы видят в вождизме (Гитлер — олицетворе ние верховного вождя) естественное следствие и завершение иерархического построения всякой расовой социально-полити ческой общности. Для них вождизм — наилучшая форма орга низации власти, упорядочения властных отношений. Вождист- ская система предполагает на каждой ступени партийной и го сударственной иерархии соответствующего назначенного чиновника — начальника, который самолично и правильно ре шает все, отнесенное к его компетенции. Свою власть он полу чает от вышестоящего начальствующего лица, от него полно стью зависит и непосредственно перед ним отвечает. Никакие представительные учреждения, тем более «низы», не могут вме шиваться в прерогативы и деятельность начальствующих лиц (т. е. «фюреров» разных рангов). На вершине всей иерархической пирамиды стоит одна фигу ра — фюрер, вождь. По фашистским понятиям, фюрер уника лен, он лучший из лучших: он самый одаренный и доблестный из всех своих современников. В нем воплощаются судьбы наро да. В его руках сходятся нити организации иерархического го сударства и единства жизни нации. Фюрер неприкасаем, стоит выше всякой критики. То, что он говорит, — всегда истинно, ему неведомы ошибки, заблуждения, и он всегда неизменно прав. Вождь фактически обожествлен. «Фюрер-принцип» вы ступает синонимом безудержного культа вождя. Фюрер персонифицирует волю народа, точно выражает его расовый дух. Поэтому авторитет его непререкаем, власть без гранична. Она носит по преимуществу (в плане обоснования) мистический и личностный характер. Вождь — харизматиче- ский лидер. Беспрекословное выполнение приказов фюрера или приказов подчиненной ему касты фюреров меньшего ка либра и есть осуществление чаяний народа. Между фюрером и народом нет (и быть не может) каких-либо посредников. Вождь и народ едины. Никакие представительные учреждения не в со стоянии выражать общенародные интересы. На это способен только фюрер. Посему никто не должен хоть в малейшей степе ни ограничивать его власть, его служение идее народа. Субстратом государственности выступает «народ», «народная общность». Нацисты уверяли, будто «народ» для них — основопо лагающая ценность. В государстве он, будучи первичным, изна чальным образованием, обретает официальную организацион ную форму своего бытия. Категорией «народ» (и различными производными от этой категории словосочетаниями) перенасы щены тексты нацистских идеологов. В повышенном внимании к такому феномену, как народ, нет ничего предосудительного, порочного. Но сугубо ущербна, демагогически лжива его нацио нал-социалистическая трактовка. Зиждется она на нескольких посылках. Во-первых, на мах рово расистском убеждении, что немецкий народ есть общ ность людей, объединенных главным образом одной кровью. Постоянство, неизменность этой крови обеспечивает конти нуитет и вечность немецкого народа. Сохранение биологиче ской чистоты крови («арийской», «нордической» и т. п.) со ставляет едва ли не наивысшую национальную цель. Во-вто рых, на признании «закона целого», согласно которому «народная общность» как органическое целое не просто боль шая по своим внешним размерам величина, но и величина бес-конечно более важная, чем сами по себе составляющие ее чле ны; они значимы лишь как неотъемлемые частички этого гро мадного целого.

В-третьих, на представлении о монолитности немецкого народа, притом не только расово-биологической, но также политической, правовой,мировоззренческой. Наряду с «фюрер-принципом» категория «народ», подвергну тая нацистской обработке, предназначалась для искоренения теории и практики демократического правового государства. С ее помощью старались, в частности, опрокинуть один из устоев ли берализма: взгляд на свободного независимого индивида как на ценность приоритетную в нормальном зованном обществе. Нацистское кредо было радикально иным, прямо противоположным: «Ты — ничто, твой народ — все!» Народ становился неким боготворимым сверх-Я, инстанци ей, которая определяет человеческое существование вообще, детерминирует все деяния людей. Дабы покончить со свобод ной автономной личностью, растворить гражданина в безликой унифицированной массе «народной общности», пропагандиро валось то мнение, что отдельно взятый человек принадлежит в первую очередь не самому себе, а своему народу, ибо от него он получает жизнь и место в социальной жизни. Распространяя столь превратное мнение, нацистская пропаганда создавала миф об устранении в «третьем рейхе» дифференциации «народ ной общности» на гражданское общество и государство, об от сутствии при нацистском строе противостояния личности госу дарству. Индивид, заключенный в железные тиски «народной общ ности», лишен пространства своей автономной жизнедеятель ности, гарантированного от произвольного вторжения партии и государства. Такое пространство исчезло, как исчез и свобод ный гражданин. Его заменил преданный член «народной общ ности», совершенно всем ей обязанный и полностью ей подчи ненный. Он существует ради нее. Его ничуть не заботит защита и реализация собственных прав и свобод. Он озадачен лишь тем, чтобы содействовать сохранению и преуспеванию народа как целостности. Согласно нацистскому канону, истинный немец, «народный товарищ», повязан непреходящей ответственностью перед герман ской нацией. Ответственность эта выражается в самых разных формах, и от нее он никак не может уклониться, ибо по приро де своей — вечный должник «народной общности», государст ва. Зато государство ничего не должно ему; перед ним и ему подобными оно никакой ответственности не несет. С проникновением нацистских идей в германскую юриспру денцию она стала радикально меняться и быстро утрачивать черты профессионального научно-правового знания, приходить в упадок. Национал-социалистски ориентированные авторы яростно атаковали мировоззренческие устои традиционной ев ропейской теории права: рациональное мышление, искусство аргументации, открытость критике, толерантность, отсутствие национальных барьеров и т. п. В борьбе с этими устоями на первый план выдвигались такие вещи, как вера в фюрера, здо ровая народная сентиментальность, дух «крови и почвы», пре дубеждения разного рода, иррационализм, мистика и проч. Своей собственной логически цельной теоретико-правовой системы германский фашизм не создал. Термин «право», ко нечно, употреблялся. Но в качественно ином, нежели ранее, смысле. Антиюридизм нацистских правоведов выражал себя по-всякому. В частности, через отрицание ими «нормативной юриспруденции», правового позитивизма как учения сугубо формалистического, наднационального, игнорирующего «мате риальные» слагаемые права: «справедливость», «народность» и др. Под сурдинку неприятия правового позитивизма вообще отвергались понятия «личность», «субъект нрава», «правовое достояние», «интерес», «правомерность», «правоспособность». Субъективное право в новую эпоху (т. е. нацистском режи ме) объявляется вообще несуществующим. Его нет, поскольку немцы, «народные товарищи», имеют лишь обязанности, кото рые во сто крат важнее каких-либо правомочий. На базе такого нигилизма ничего стоящего, конструктивного в области науки права сделать нельзя. Оттого и набор высказываний нацистских деятелей о праве почти це ликом состоит из пустых формул и банальностей, чей юриди- ко-содержательный смысл почти невозможно уловить. Немно гое можно узнать о своеобразии правопонимания тех, напри мер, кто усматривает сущность и задачи права в согласии чувств и воли всех «товарищей по праву», кто квалифицирует право в качестве внешней оболочки, способной иметь какое угодно внутреннее наполнение, кто оценивает римское право как холодное и индивидуалистическое и кто фактически не идет дальше приведенных и аналогичных им нелепостей. В чем же все-таки заключается специфика национал-социа листического правопонимания? Признание правообразующим фактором, почвой права расы, национального духа. Заявление, что нет никакого индивидуального, принадлежащего личности «прирожденного права», а существует лишь народно-расовое, детерминируемое расой право. «Право есть то, что арийцы оп ределяют как «право». Измышление зависимости природы пра ва от биологической материи особого рода (расы), от воли лю-дей («арийцев»), скроенных из подобной материи, понадоби лось «для научного» обоснования концепции «особого права», расхожей среди нацистских правоведов. Их рассуждения на эту тему, быть может, как никакие другие обнаруживают катастро фический (и страшный по своим практическим последствиям) разрыв нацистской юриспруденции с основополагающими на- чалами права, в частности с таким исходным, как правовое ра венство, равенство всех перед законом. Провозглашенная нацистами максима: право есть продукт расы, и потому им могут обладать, быть его носителями только субъекты, по крови принадлежащие к этой расе, нации, «на родной общности», — логически обосновывала тезис, весьма близкий ей по сути. Этот тезис гласил: полноценными субъек-тами расово-народного права (а иного «третий рейх» не при знавал) выступают лишь члены «народной общности», «народ ные товарищи». Отбрасывалось и предавалось забвению уни версальное, всеобщее правовое равенство. Взамен него насаждалось особенное, «расовое» («народное») равенство, из- за которого за пределами правового общения оказывались зна чительные группы граждан «неарийской» крови. Нацистские правоведы, взявшие на вооружение «фюрер- принцип», видели в вожде единоличного творца права. Потому они держались такой позиции: вопрос о том, что является пра вом либо неправом, зависит исключительно от ответа (реше ния) фюрера, ибо он — единственный источник права герман-ской нации. По их мнению, фюрер, вынося соответствующие решения относительно права, формулирует «народные законы жизни», которые не подчиняются каким-либо абстрактным правовым постулатам. «Все, что полезно народу, есть право; все, что ему вредит, — не право». Здесь отчетливо выражена еще одна характерная черта нацистской трактовки права — прямая постановка его на службу политической конъюнктуре, политической целесообразности. Втеснив в общественное сознание (в том числе в юридиче скую теорию) свое антинаучное, иррационалистическое право- понимание, национал-социалистыодновременно поставили крест и на правосудии как таковом. Прежде всего они лишили судебную власть подобающей ей самостоятельности, независи мости. Имперское министерство юстиции установило полный контроль за деятельностью судов, связанной с вынесением ре шений и приговоров. Фюрер присвоил себе прерогативы не только верховного судьи. Принцип «нет наказания без закона» был заменен постулатом «нет преступления без наказания». И это при том, что многие составы преступлений нарочито формулировались крайне расплывчато; таким образом откры вался простор для произвола судей, в подавляющем своем большинстве раболепно служивших гитлеровскому режиму.? Фашистские идеологи выдвигали тезис, согласно которому преступное поведение, даже подпадающее под признаки указанных в законе преступлений, должно наказываться, коль скоро будет сочтено оно «наказуемым в соответствии со здра- смыслом народа». Судьям предписывалось при принятии решений «в меньшей степени исходить из закона и в большей из принципиальной идеи, что правонарушитель должен быть удален из общества». Сокрушение нацистами правосудия яви лось закономерным итогом порочности их идеологии и поли тики. Национал-социализм в Германии (немецкий фашизм) был и, пожалуй, остается наиболее агрессивной формой национал- социалистической идеологии. Но она, как показывает истори ческий опыт, может существовать и утверждаться также в дру гих ипостасях, может мимикрировать, завлекать людей иными лозунгами и обещаниями. Однако во всех случаях ее распро странение и упрочение смертельно опасно для цивилизации. Необходимо ясно представлять себе бесчеловечную суть и про явления фашизма самых различных окрасок, чтобы противо стоять ему и одерживать над ним верх.

Мы поможем в написании ваших работ!