Грязные танцы с чистым сердцем 31 страница
– Все же, как насчет наших новых блюд из рыбы?
– Ладно, милая, неси сюда свое мясо… Порадую сегодня ничейную кошку, живущую в моем подъезде, – отвечаю я девушке, которая изо всех сил пытается навязать свое, не понимая, что таким образом насилует выбор человека.
Была бы я настолько знаменитой, чтобы любое мое слово воспринималось, как нечто сакральное, – непременно направила бы свою известность еще и на борьбу с терроризмом.
А пока мое имя имеет значимость только для папы и нескольких друзей, и суперженщина Фрида будет заниматься спасением очередной собачки, скармливая ей сосиску из своего хот‑дога.
На обратном пути мы заходим с подругой в книжный магазин. Ленка настроена купить книгу по вегетарианской кулинарии. Говорит, что приняла решение отказаться от мяса. Поддерживаю ее идею обеими руками.
Затертая до дыр пластинка с голосом Джима Моррисона задевает болевые точки души. Человек может все, пока у него есть молодость, а сердце не сковано обручальным кольцом. Ты сам себе бог, пока не погас огонь в твоих глазах. Ты целуешь рассвет в розовые губы и держишь на своих плечах, одетых в потертую косуху, земной шар. Но что будет потом, когда занавес навсегда опустится?
Умиротворенность ночи со среды на четверг нарушает письмо в Интернете.
«Здравствуй, моя холодная далекая звезда. Наша группа скоро будет выступать в Москве, в самом популярном рок‑клубе вашего города. Но на этот раз мне бы хотелось, чтобы твое фрик‑шоу сопроводило наш концерт. Искренне твой, Алекс». Письмо на ломаном английском заставило меня не спать остаток ночи. Неужели наконец объявился мой далекий немецкий друг? Неужели он говорит это серьезно?
|
|
|
Его музыку я услышала давно… Однажды судьба распорядилась так, что я лично познакомилась с Алексом. В то время он со своей группой Eisbrecher выступал в Москве, а потом, по счастливой случайности, приехал в клуб, где я работаю. Алекс проникся моим выступлением. Он стал восхищаться и моей немецкой татуировкой, которую воспринял как знак того, что я «своя». Тогда я не могла подумать, что однажды услышу комплименты от звезды своей любимой группы, а потом мы будем переписываться в Интернете.
От Алекса уже давно не было ничего слышно. После его долгого молчания я тоже решила уйти в затишье, чтобы не навязываться богу арийской индустриальной сцены. И вот, наконец, он пишет первый, и даже зовет выступать с ним… Что бы это значило? Да и как я могу отказаться?
Очередное выступление с потрясающим артистом добавило новых красок в мою жизнь. Никогда не думала, что внезапно начну вызывать у людей такой фетишистский интерес.
В этот раз зал сходил с ума по полной программе: люди орали, выкрикивали мое имя, постоянно трогали меня и Алекса за одежду и руки (в некоторых случаях рискуя утянуть в зал), много фотографировали и кричали слова песен вместе с нами. Люди стояли вплотную к сцене и достаточно настойчиво хватали меня за костюм. Охрана реагировала на происходящее как‑то нерасторопно, и вскоре случилось неожиданное.
|
|
|
Во время моего очередного выхода кто‑то из зала (за вспышками света и линзами я плохо рассмотрела кто это, но почувствовала, что это был не один человек) быстро схватил меня за обе руки и сильно потянул в сторону края сцены. Я чуть не упала в зал. Обалдев от происходящего, я резко дернулась назад, продолжая выступление. Но вдруг меня снова атаковали и потянули со сцены два человека. На этот раз я увидела, что это были две девушки.
Все закончилось тем, что они с какой‑то небывалой быстротой оторвали часть моего костюма. Радостно забрав трофей себе, исчезли, даже не дождавшись конца выступления… Вот так поклонники разодрали меня себе на сувениры… С ума сойти…
На after‑party после совместного концерта мы уезжаем с Алексом и его группой, торопливо скрываясь через черный вход от фанатов, которые проявляют явное желание порвать нас всех на сувениры, проявляя, таким образом, свой восторг.
|
|
|
Теперь я неожиданно понимаю, что звезда немецкого индастриала испытывает ко мне нечто большее, чем просто дружеские чувства. Он не скрывает от журналистов и фоторепортеров его «Большой Русской Любви», открыто обнимая меня перед камерами.
Но я сохраняю бдительность и не покупаюсь на восторг знаменитости, перед которой падают в обморок фанатки. Поэтому холоднокровно играю в свою игру. Я еще помню, как больно умеют делать мужчины…
Правда, мы выпили лишнего и устроили в баре настоящий угар. Понимая, что жизнь дается однажды, я падаю в настоящее рок‑н‑ролльное безумие. It's underground, baby! Пусть все будет именно так!
Реки виски, рома и шампанского, случайно разбитые бокалы, музыка, разрывающая колонки, стриптиз на столе… Да, артисты кажутся совершенными людьми, пока они на сцене, но мы всего лишь люди, которым хочется похулиганить. И мы будем вести себя так, хватая звездную пыль с одурманенного неба, пока не кончится трафик нашей молодости.
На выходе из рок‑бара, где мы отрывались с Алексом, по всем правилам настоящих celebrity, нас застукали папарацци. Эти психи ждут уже несколько часов под проливным дождем, когда мы выйдем. Я много читала про их бестактность, листая глянцевые журналы, но никогда не думала, что однажды буду ощущать их козни на себе. Нагло подбежав, папарацци в упор начинают фотографировать Алекса и меня. Да… Идиотские, наверное, будут снимки… Алекс неимоверно возмущен. Ведь вскоре мы рискуем стать свидетелями, как в сеть выльются реки отборного компромата.
|
|
|
– Вот это и есть обратная сторона славы, – недовольно сообщает менеджер певца.
Не зная, что ответить себе на вопрос, как приходит популярность, я обеспокоенно наблюдаю за происходящим. Спустя пару дней после нашего «отрыва» расползаются слухи «О грязной связи вокалиста группы “Eisbrecher” и фрик‑дивы Фриды, которая бесстыдно последовала с Алексом в отель посреди ночи». Забавное название для статьи, написанной с целью громко опорочить нас. Сплетни сумасшедших завистников всегда искажают действительность, доводя ее до абсурда. Конечно, зловредные персонажи желтой прессы не смогут подмочить репутацию Алекса. Он снова уедет в Германию, а там вряд ли кто‑то покупает русские журналы. А вот люди в Москве еще долго будут мусолить эту пикантную новость, тыкая на меня пальцем при первой же возможности. Ну и пусть говорят. Я‑то знаю, как было все на самом деле.
Да, я поехала с Алексом в гостиницу продолжить вечеринку в неофициальной обстановке, но не более.
Приехав на место, мы выпили русской водки с Алексом и его группой, душевно уплетая огромную тарелку вареников с картошкой. За теплой беседой о Гитлере и стойкости великого русского народа прошло несколько часов. Ребята из “Eisbrecher” оказались настолько своими людьми, что казалось, будто нас разделяет только специфика английского языка, на котором мы болтали даже с одинаковым акцентом. Немецкий я, к сожалению, не знаю, поэтому всегда общаюсь с иностранцами на английском.
После очередной рюмки Алекс сказал:
– Вот мы, немцы, когда напиваемся, в нас просыпается животная страсть. Обычно это заканчивается либо дракой, либо горячим сексом. А вы, русские, начинаете петь песни и плакать. Почему?
Широта русской души никогда не будет понятна ни одному иностранцу. Только русский человек способен на пике эмоций испытывать такую глубину переживаний, передать которую способны только слезы или песня. Песни нас сближают. А плачем мы оттого, что сердцу становится тесно в груди. Мы не умеем и не хотим скрывать свои чувства.
– Почему вы плачете, когда вам хорошо? – удивляется немец.
– Все потому, что мы – Русские.
Но вряд ли мой ответ был понят иностранцем.
Позже Алекс предложил мне пойти отдохнуть, любезно предоставив половину своей постели. Правда, его «поцелуй на ночь» показался мне слишком откровенным, и я остановила попытку немецкой знаменитости вовлечь меня во что‑то большее с его вожделенным телом.
Я не хотела быть очередной девушкой в постели Алекса, которая раздвинула бы ноги перед его звездным статусом. Меня не особо впечатляли даже откровения про «Большую Русскую Любовь», которую он нашел во мне. И большой немецкий член, на который на моем месте прыгнули бы миллионы фанаток. К тому же ближе к утру в комнату вломился пьяный басист. Перепутав номера и засыпая на ходу, не замечая, что в постели уже кто‑то есть, он завалился в ту же кровать, где я разбила мечты Алекса. А дальше, Guten Nacht, Kleine Kinder… В составе шведской семьи я невинно заснула между двумя немцами.
Статус Снежной Королевы постепенно закрепился за мной. Со временем люди начали болезненно воспринимать мою сдержанность и делать ее объектом сплетен. Уж не потому ли, что я не сплю с теми, кто хотя бы раз появился на страницах журнала?
«Фрида – лесбиянка… Фрида – стерва… Фрида – анорексичка… Фрида – пафосная сволочь… Да нет, о чем вы? Фрида – вообще мужик!» Успокойтесь, господа доброжелатели. Ваша точка зрения, конечно, задевает меня за живое, но своими сплетнями вы создаете мне неплохую рекламу. Причем абсолютно бесплатно. Как сказала гениальная актриса Фаина Раневская: «Мне все равно, что говорят про меня люди. Главное, чтобы они говорили». Наверное, лучше жить по этому принципу… Когда вокруг разгорается скандал, считай, что ты проснулась знаменитой.
Ломая голову, зачем люди плетут грязные интриги вместо того, чтобы обсуждать мои выступления и фотосессии, я почувствовала себя беспомощной перед тем, что постепенно начала становиться публичной фигурой. И внезапно возникло такое странное желание все бросить. А вдруг мне лучше дальше не ввязываться в этот шоу‑бизнес?
Пересматривая коллекцию клипов Мадонны, я неожиданно натыкаюсь на одно из ее интервью, где поп‑Королева рассказывает о том, что такое слава. Впервые в жизни я вижу ее изумрудные глаза полными тоски. Каждое ее слово звучит, как откровение.
«Как холоден этот блистающий мир… Там, наверху, нет ничего. За всей этой мишурой красивой жизни скрывается неизменный финал – одиночество. Когда человека поглощает череда выступлений, ты начинаешь жить лишь сиюминутным головокружением успеха. Тебя не интересует семья. Сложно спуститься с небес на землю и подумать о том, что будет после того, как все это великолепное безумие закончится. Сейчас ты молода и знаменита. А кто останется рядом, когда ты навсегда спустишься с олимпа, раздав себя по кусочку каждому желающему? Останутся лишь люди, которым будет плевать на тебя, никому не нужную, угасшую звезду.
Не говори мне, что тебя всегда будут окружать друзья. Когда ты там, наверху, у тебя не может быть друзей. Их вытеснят зависть, ревность, злость… На что только не идут люди, когда им не дает покоя чужая слава…
Индустрия популярности, пропуская через мясорубку конкуренции, выжимает из души все соки, подавая людям на блюде свеженький продукт. Скорей всего, кто‑то, встретив на улице, скажет: «О, эту телку я видел по телику!» – и просто покажет на тебя пальцем, даже не догадываясь, как много усилий скрывается за оболочкой, которая видна всем. А потом, обсосав все твои косточки, выбросит тебя на ту самую помойку, куда упала с высокого небосклона твоя звезда.
Путь наверх слишком долог и труден. И как правило, там, за головокружительным фейерверком магии блистающего мира, скрывается одиночество. Шоу заканчивается, и занавес опускается навсегда. Настает безмолвный финал. Надеюсь, тебе будет, чем заняться, когда шум аплодисментов стихнет навечно.
Люди слишком быстро забывают своих кумиров… Публика умеет быть чрезвычайно неблагодарной. Никто из фанатов не вспомнит тебя и не придет на помощь, когда ты будешь подыхать от старости в больнице… Так что, не растеряй своих близких в погоне за известностью. Это мой самый главный совет, бейби… Но пока время на твоей стороне, лучше наслаждаться каждой минутой на сцене. Скользить на цыпочках по тонким граням человеческих желаний… Сквозь глубину расширенных зрачков заглядывать внутрь чужого пульса… Всецело ощущать наслаждение происходящим, от которого готов трахаться весь зал…».
Интервью поп‑дивы становится для меня шокирующим признанием. Впервые видя ее такой слабой и трогательной, я не могу сдержать слез. Ведь мне всегда казалось, что жизнь знаменитостей безоблачна и волшебна. И я снова шепчу, прикасаюсь губами к изображению Мадонны на экране монитора: «Спасибо тебе за все, моя путеводная звезда. Теперь я точно знаю, что не ошибусь».
И, в который раз показав судьбе средний палец, я остаюсь верной своим мечтам и повторяю простую истину: «Что не убивает нас, то делает нас сильнее». А блистающий мир знаменитостей манит к себе, но на деле является совсем не таким, каким выглядит с обложек глянцевых журналов. Возможно, я буду первой, кто не желает играть по его правилам. Мне не нужны чужие сердца под высокими каблуками и признание в виде дождя из белых роз. Я хочу дарить людям счастье. Для этого и создается причудливая красота, о которой я готова кричать на весь мир.
Я буду леденеть на морозе в тонком платье, чтобы, глядя в кадр, вы увидели самое жаркое лето. Я буду охотно носить кандалы неудобной обуви, чтобы триумф стиля выглядел убедительнее. Я буду кормить собой маленькую голодную собачку по кличке Анорексия, чтобы оставаться стройной даже в самом крохотном платье, а ваши глаза будет радовать женственность. И нет ничего прекраснее смерти на сцене, если так можно тронуть кого‑то до глубины души.
Я чувствую, что нужна людям. Они пишут мне трогательные письма в Интернете и так радуются, когда я выступаю для них. Я бесконечно ценю своих поклонников. А еще более – своих близких, которые готовы прийти на помощь в любую минуту, даже когда я превращаюсь в полное дерьмо.
А тем, кто хочет сделать мне больно, я улыбаюсь самой обворожительной улыбкой и повторяю, выходя на сцену: «Вы можете обожать меня или ненавидеть, но имейте в виду, обсуждая меня в очередной раз: я иду на многое ради того, чтобы вам было что вспомнить…».
Успешные мужчины
Остается два дня до Нового года, и мозг отягощен лишь вопросом о деньгах, которые необходимо заработать на подарки близким… Папа, где‑то потеряв наручные часы, с которыми не расставался несколько лет, выглядит грустно и потерянно. Печально подпирая голову рукой, он безразлично размешивал сахар в чашке, когда я уходила на работу. Больше всего на свете меня расстраивает его потерянный вид. И кроме прочего, у него сломалась его любимая электробритва. Куплю ему новую бритву и часы. Порадую любимого человека. А еще Ленка мечтала о пушистом шарфе с кисточками и долго любовалась на него в магазине. Свяжу‑ка я ей такой подарок! И наконец, приобрету себе цифровой фотоаппарат, чтобы сохранить моменты счастья. Но для этого придется потрудиться… Теперь мне надо еще больше работать. Жаль, что деньги не падают с неба…
Полная решимости, являюсь на работу. Вкалываю за троих. Радуюсь каждому лишнему рублю чаевых. Стараюсь раззадорить побольше гостей, чтобы они заказали мне приваты. Бегаю от столика к столику, как заводной апельсин. Выкладываюсь, как могу.
– Любезный гость хочет заказать тебе индивидуальное представление в уединенном помещении клуба, соглашайся, не пожалеешь! – внезапно завляет Пантера.
Найдя меня посреди клуба, танцовщица решительно просит решиться на ее предложение. Искренность подруги заставляет верить, что меня ждет действительно хороший шанс. Вдобавок является Олег и начинает кудахтать:
– А ну живо пошла работать!
Менеджер не говорит, что от меня требуется и какие взять костюмы. Едва дает зайти в гримерку – собраться и хотя бы посмотреться в зеркало. Полагая, что происходит что‑то очень важное, я не сопротивляюсь. Надо – значит надо. Думая о госте, который пришел в клуб ради того, чтобы увидеть мое шоу накануне праздника, я отношусь к происходящему со всей серьезностью. Достаю свои самые лучшие костюмы. Поправляю макияж. Щедро посыпаю веки блестками. Критически оцениваю себя в зеркале. Надо подать себя наилучшим образом – и тогда, надеюсь, мои усилия будут щедро вознаграждены. А может, это и есть тот самый продюсер, который сделает из меня звезду международного уровня? Ну, допустим, бывают же чудеса под новый год…
На входе в V.I.P. зону я начинаю ощущать легкое беспокойство. Меня толкает в спину мерзкий мужик с рыжей бородой и огромным пузом. Заказывая официантке графин водки и какое‑то мясное блюдо, он неприветливо зыркает на меня бесцветными глазами. Интуиция разочаровывает, подсказывая, что это – точно не продюсер.
Тяжелая дверь V.I.P. зала захлопывается за нами, а я ощущаю себя узницей, погребенной заживо в подземелье. Впервые оказавшись в одном из самых дорогих помещений нашего клуба, я замечаю, что в одном углу комнаты зачем‑то стоит здоровенная кровать. В другом конце зала находится сауна и массажный стол. Все это здорово напоминает мне обстановку борделей, которые я раньше видела только в кино.
Все еще надеясь, что это мои домыслы, я пытаюсь успокоиться, пока неприятный гость пьет водку и поглощает еду, критикуя мою небольшую грудь, будто я и есть то самое свежее мясо на его тарелке.
– Так какой из номеров моей шоу‑программы вы заказывали? – вежливо интересуюсь я, надеясь, что обезъяноподобному незнакомцу все‑таки нужны мои танцы.
– Я сейчас объясню тебе, какие номера я люблю, – огрызается мерзкий мужик, а из его набитого рта, без передних зубов, вылетают куски еды.
Разделавшись с графином водки, он резко хватает меня и разрывает на мне тоненькую клубную одежду, которую я тщательно подбирала в надежде произвести самое лучшее впечатление. Довольно улыбается. Грубо сжимает мою грудь. Хватает за волосы. Больно вцепившись в запястье, тащит меня в сторону уже нагретой сауны. Чувствую себя замученной кошкой в руках живодера, ненавижу жестокого урода всем сердцем, молчу и упираюсь.
Не распознав, что меня просто «подкладывают» клиенту, я попала в ситуацию, в которую не пожелаю попасть даже врагу. Я даже не могу никуда позвонить, потому что на входе в клуб охрана, как всегда, забрала до утра наши мобильные. И в любом случае вызывать милицию бессмысленно. Кто приедет устраивать разборку в бордель? И как доказать, что ты не шлюха, а жертва?
Понимая, какой ужас мне предстоит, пытаюсь сохранять самообладание. Тяну время. Придумываю способ исчезнуть. Но дверь, через которую можно было бы сбежать, наглухо заперта. Увидев, что я нервно выкручиваю в разные стороны ручку, мужик сильно бьет меня по лицу.
– Что, удрать хочешь, шалава? – Его жирные пальцы остервенело вцепляются мне в ирокез.
– Нет, я думаю, нам для начала стоит чуть получше познакомиться, – сквозь зубы сдавленно шиплю я.
– Ладно, хуй с тобой, – и мужик, покачивая телесами, как омерзительный бегемот, тащит меня в бассейн.
Но и там он решает со мной не церемониться. Оторвав меня от земли, он швыряет меня в воду и прыгает туда сам, его жирное тело поднимает здоровенную тучу брызг. Я молчу и уничтожаю его ненавидящим взглядом. Наверное, я выгляжу как дикое животное в капкане, перед смертью смотрящее на браконьера.
– Знаешь, что бывает с такими, как ты? – рычит мужик.
Его редкие сальные волосы встали дыбом и торчат в разные стороны. Он кажется безжалостным монстром и придвигается все ближе. Когда он подходит вплотную ко мне, я чувствую зловонный запах изо рта и тяжелое, похотливое дыхание. Мерзкий урод прижимает меня к стенке бассейна, даже в воде обдавая крепким запахом пота. Потеряв возможность шевелиться под весом его огромного тела, я ощущаю, как стальные пальцы все сильнее впиваются в мое тело. Сердце быстро бьется, как у загнанного зверька, пульсируя где‑то в горле. Кажется, что от этого монстра нет спасения.
Мужик мотает меня, как тряпичную куклу, поворачивая к себе спиной. С силой шлепая меня по заднице, так, что на ней остаются отпечатки его мощной пятерни, он довольно бормочет что‑то невнятное. Уверенно вцепившись мне в волосы и грубо держа мою голову запрокинутой назад, мужик перегибает меня пополам, так, что я почти не могу дышать, и я начинаю хрипеть, жадно стараясь глотнуть хоть немного воздуха. Он старается крепко зажать мне рот своей шершавой ладонью, чтобы я перестала шуметь, но делает это так, что мои губы начинают кровоточить от удара его тяжелой руки. Кряхтя и матерясь, насильник пытается вставить мне между ног свой уродливый член. По моим щекам текут слезы, смешиваясь с размазанной косметикой.
Дата добавления: 2018-10-25; просмотров: 178; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!