Предводитель первого полухория 4 страница
В Риме всегда было немало музыкантов, композиторов, учителей музыки и пения, но почти все они происходили или из собственно Греции, или из греческих городов на юге Италии, или из Египта. Профессиональные танцоры и танцовщицы, выступавшие публично, приезжали в Вечный город из Сирии и Испании. С тех пор как в Риме стали утверждаться восточные культы и обряды (например, культ Исиды), в них участвовали музыканты, прибывшие оттуда, откуда был заимствован и сам культ. Так, в обрядах в честь Исиды принимали участие музыканты из Египта. Зато музыкантами, сопровождавшими своей игрой чисто римские обряды, военными музыкантами и теми, кто аккомпанировал актерам на сцене, были преимущественно люди римского или во всяком случае италийского происхождения. Большинство римских граждан относились к иноземным певцам и музыкантам вполне благожелательно; недовольство высказывали лишь те, кто, опасаясь влияния чуждых Риму обычаев и нравов, вообще с негодованием смотрел на растущее число иностранцев, которых всюду принимали и расхваливали за их искусство. В самом деле, некоторых приезжих музыкантов римляне осуждали за высокомерие и заносчивость, ибо теплый прием, оказанный многим греческим, египетским или испанским артистам в Риме, нередко разжигал в них тщеславие и спесь. Более того, музыканты, какого бы происхождения они ни были, пользовались в Риме некоторыми привилегиями в награду за те услуги, которые они оказывали городу своей игрой или пением во время больших общегосударственных торжеств. Так, в привилегированном положении находились военные музыканты, симфониаки – музыканты, участвовавшие в религиозных церемониях, а также те, кто играл на духовых инструментах. Скабиллярии, которые на сцене задавали такт хору и танцорам, пользовались у публики такими же симпатиями, как и самые выдающиеся актеры. Известных музыкантов и певцов настолько высоко ценили, что им удавалось завязывать дружеские отношения с представителями знатнейших родов. Примером этого может служить судьба певца Тигеллия Старшего из Сардинии, отмеченного благосклонностью самого Цезаря, а также его племянника или приемного сына Тигеллия Гермогена, певца и музыканта, неоднократно воспетого Горацием и восхищавшего своим искусством и царицу Клеопатру, когда она приехала в Рим, и Октавиана Августа.
|
|
|
Помимо таланта артист нуждался в соответствующем образовании. Его он мог получить или индивидуально, или в школе, руководимой каким‑нибудь известным мастером – музыкантом и певцом. Недаром Цицерон причислял музыкантов, как и геометров, к тем людям, которые, занимаясь своим делом, одновременно обучают других. Уже упоминавшийся Тигеллий Гермоген основал музыкальную школу; посещали ее и актрисы, выступавшие в мимах: это были главным образом гетеры, начавшие заниматься музыкой с середины II в. до н. э.
|
|
|
Музыканты (мозаика)
Некоторым музыкантам посчастливилось даже обучать своему искусству императоров. Эту почетную, хотя и нелегкую обязанность выполнял, например, кифаред Терпн, которого император Нерон, придя к власти, тотчас же пригласил к себе для занятий. «Много дней подряд, – сообщает Светоний, – Нерон слушал его после обеда до поздней ночи, а затем и сам постепенно начал упражняться в этом искусстве. Он не упускал ни одного из средств, какими обычно пользуются мастера для сохранения и укрепления голоса: лежал на спине со свинцовым листом на груди, очищал желудок промываниями и рвотой, воздерживался от плодов и других вредных для голоса кушаний. И хотя голос у него был слабый и сиплый, все же радуясь своим успехам, он пожелал выступить на сцене. „Чего никто не слышит, того никто не ценит“, – повторял он друзьям греческую пословицу» (Светоний. Нерон, 20). По сведениям Плиния Старшего (Естественная история, XIX, 33, 108), для сохранения голоса Нерон каждый месяц в определенные дни постился, питаясь только рубленым пореем в масле.
|
|
|
Не только исполнителей, но и многие музыкальные инструменты римляне заимствовали у других народов, в особенности у греков. Из ударных инструментов они знали кимвал, на котором играли и мужчины, и женщины. Позднее, в I в. н. э., вместе с культом богини Исиды пришел из Египта систр – разновидность трещотки, выгнутая полоса металла с отверстиями с обеих сторон, в которые вставлялись металлические палочки, также изогнутые на концах; держа инструмент за длинную рукоятку, им ритмически потряхивали, как погремушкой. Скабиллярии в театрах пользовались ножными кастаньетами, вделанными в деревянную подошву наподобие греческого «крупесиона».
Широко распространены были струнные: лира, кифара и небольшая арфа треугольной формы – самбука. Среди духовых инструментов первое место занимали различные виды греческой флейты, которую римляне называли «тибиа». Флейтисты выступали даже на народных собраниях; известно, например, что трибун Гай Гракх, собираясь обратиться с речью к согражданам, всегда брал с собой флейтиста, дабы звуки флейты воодушевляли оратора или успокаивали его, когда Гай во время выступления приходил в чрезмерное возбуждение и терял самообладание (Авл Геллий. Аттические ночи, I, 11). Хорошо знали в Риме и сирийскую флейту – ее можно было услышать на пирах, где играли и плясали сирийские флейтистки‑танцовщицы; они же прислуживали и на публичных пирах, которые задавал Нерон (Светоний. Нерон, 27).
|
|
|
Пользовались в Риме также всевозможными дудками, свирелями, в том числе заимствованной у греков многоствольной сирингой. На спортивных состязаниях звучали трубы: ими успокаивали зрителей, призывая их сохранять тишину при объявлении победителей. Разновидностью витой трубы, служившей для подачи сигналов в войске, была буцина; там же применяли и сигнальный рог. В конном войске сигналы подавали загнутым кверху рожком, или горном. Играли в древней Италии и на волынке: музыкантов‑волынщиков упоминают и Марциал, и Светоний. Вообще надо заметить, что римляне отлично разбирались в музыкальных инструментах: показательно, что у Марка Теренция Варрона (О сельском хозяйстве, I, 2, 15–16) собеседники сравнивают земледелие и скотоводство с двумя трубками сдвоенной флейты.
Музыканты, игравшие на том или ином инструменте, объединялись в особые корпорации – коллегии. Уже в первые десятилетия существования Рима там среди других профессиональных объединений была создана и коллегия флейтистов (Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Нума, XVII). Царь Нума Помпилий ввел также обычай играть на трубе во время официальных торжеств – в них участвовали члены коллегии симфониаков. Флейтист и трубач редко выступали вместе, чаще – флейтист и кифаред; музыканты, игравшие на флейте и на лире или кифаре, образовали единую коллегию, ее‑то и называли, возможно, коллегией симфониаков. Свою коллегию имели и скабиллярии, которые, вероятно, не только задавали ритм хористам и танцорам, но и руководили оркестрами мимов и пантомимов; оркестры эти состояли из труб, кимвалов и бубнов. Была также коллегия сирийских флейтисток‑танцовщиц, о которых упоминает Гораций:
Флейтщицы, нищие, мимы, шуты, лекаря площадные,
Весь подобный им люд огорчен и в великом смущенье:
Умер Тигеллий‑певец; он для них был и щедр, и приветлив!
Гораций. Сатиры, I, 2, 1–3
В театре перед началом представления и во время перерыва выступал музыкант, игравший на флейте. Есть все основания полагать, что известные, выдающиеся актеры имели своих постоянных аккомпаниаторов. Об этом может свидетельствовать надпись на могиле рабов и вольноотпущенников Октавии, сестры Августа: здесь среди других назван и Тиберий Клавдий Коринт, аккомпаниатор Париса; Парис же был знаменитым актером, очень популярным в Риме той эпохи.
С течением лет и веков происходило немало изменений и в сфере музыкального искусства: совершенствовались инструменты, менялся характер игры. Флейтиста‑аккомпаниатора заменил оркестр, включавший в себя и ударные, и струнные, и духовые инструменты. Шли споры между приверженцами флейты и сторонниками струнных инструментов, особенно любимых начинающими музыкантами. Так, Кальпурния, жена Плиния Младшего, не имевшая учителя музыки, училась играть сама, распевая стихи своего мужа и аккомпанируя себе на кифаре (Письма Плиния Младшего, IV, 19). Болезненно стремившийся к признанию в качестве музыканта, император Нерон также неустанно упражнялся в игре на кифаре и всерьез расспрашивал всех, знает ли кто‑нибудь кифареда лучше, чем он. А в последние дни своей жизни, незадолго до самоубийства, свергнутый император даже поклялся, по словам Светония, что «если власть его устоит, то на играх по случаю победы он выступит сам и с органом, и с флейтой, и с волынкой…» (Светоний. Нерон, 41; 54).
Хорошие музыканты и певцы, как уже говорилось, пользовались в Риме большой симпатией слушателей и зрителей. В одном из своих писем Сенека сетовал на то, что у философов занимаются и учатся лишь немногие, театр же набит битком и там с жаром рассуждают о достоинствах музыкантов, прежде всего пифавлетов – флейтистов, услаждавших своей игрой зрителей во время перерыва и перед началом сценического действа (Сенека. Нравственные письма к Луцилию, LXXVI, 4). Однако неверно было бы думать, будто сердце философа было закрыто для музыки или что он в ней не разбирался, – напротив, он высоко ценил это искусство за лад и гармонию: «Разве ты не видел, как много голосов в хоре? И все они сливаются в единый звук. Есть в хоре голоса высокие, есть низкие, есть средние, сопровождают их флейты, – но отдельные голоса скрыты, а явственно слышен голос всех. Я говорю о хоре, какой был известен старым философам». Ко времени самого Сенеки, к середине I в. н. э., число участников хора увеличилось, но их выступления под звуки музыкальных инструментов по‑прежнему были отмечены гармонией: «Во время наших состязаний больше певцов, чем когда‑то бывало зрителей в театре; все проходы заполнены рядами поющих, скамьи окружены трубачами, с подмостков звучат флейты и органы всех родов, и из разноголосицы возникает стройность» (Там же, LXXXIV, 9–10).
Любили в Риме и танцы, многие из которых были греческого происхождения. Ведь и в комедии Плавта «Раб‑обманщик» раб хвалится, что учился веселому ионийскому танцу:
…Просят, чтобы поплясал я,
Так вот начал я изящно,
По‑ученому: отлично
Ионийский танец знаю.
Надеваю плащ, игриво
Я вот эдак выступаю.
Кричат, рукоплещут: сначала, еще раз!
Плавт. Раб‑обманщик, 1273–1279
Без танцоров и танцовщиц в Риме так же не обходились ни пиры, ни публичные зрелища, ни торжественные шествия, как и без музыки и пения.
И все же мы знаем, что римлян куда больше, чем музыка, чем выступления танцоров и даже театральные представления, притягивали к себе состязания на колесницах в цирке и кровавые действа в амфитеатрах.
Как и в Греции, происхождение римских празднеств и зрелищ неотделимо от истории местных верований, культов и религиозных обрядов. Древние италийцы не знали антропоморфизма, и только под влиянием этрусков, а позднее греков римляне начали представлять своих богов и богинь в человеческом облике. В Риме почитали 12 главных божеств: Юнону, Юпитера, Весту, Марса, Цереру, Аполлона, Диану, Нептуна, Вулкана, Меркурия, Минерву и Венеру. Со временем их стали отождествлять с великими греческими богами: Герой, Зевсом, Гестией, Аресом, Деметрой, Артемидой, Посейдоном, Гефестом, Гермесом, Афиной и Афродитой; культ Аполлона был воспринят из Греции благодаря большой известности, которую приобрело во всем античном мире святилище Аполлона в Дельфах, куда ездили за прорицаниями и из греческих городов Италии. Наряду с этими главными божествами в Италии продолжали чтить и многочисленных местных богов и духов. В официальном пантеоне римлян почетное место занимал Юпитер со своей супругой Юноной, оказывавший покровительство всем начинаниям римских властей. Среди широких масс населения особенно распространены были хозяйственные культы: и если в Греции почитали Диониса и Афину как покровителей важнейших, отраслей экономики – виноградарства и разведения масличных культур, то в Италии охотно воздавали почести божествам земледельцев: Церере и Марсу, который лишь со временем стал всесильным патроном города Рима, считаясь отцом Ромула.
Вместе с тем молитвы и ритуальные заклятия возносили и иным божествам или демонам, от которых, по традиционным верованиям италийцев, зависели плодородие земли, судьба урожая, успешное проведение тех или иных полевых работ. О первой пахоте, о вспашке нови заботился Вервактор, а об обработке уже возделываемой земли, о повторной вспашке – Редаратор. Стеркуций (или Стеркулий) помогал унавоживать почву, Инситор ведал севом или прививкой деревьев, росту посевов благоприятствовал бог Сатурн, всходам и цветению покровительствовала богиня Флора. Когда же колос уже наливался зерном и близилась пора жатвы опеку над полем принимал Конс. О сборе урожая заботилась сама богиня Церера, столь почитаемая деревенскими жителями, но и здесь ей помогал бог жатвы Мессор. Наконец, бог Робиг берег нивы от опасной болезни злаков – хлебной головни, или ржи.
Необходимые ритуальные формулы молитв и заклятий передавались устно, знать их должен был каждый отец семейства, каждый сельский хозяин. Надо было хорошо разбираться и в том, когда, как и какие жертвы приносить богам. Со временем ритуальные формулы, способы совершения обрядов стали фиксировать письменно – богатые сведения о культовых обычаях древних римлян можно найти в трактатах о сельском хозяйстве, прежде всего у Катона Старшего. Земледельческие обряды играли в жизни Рима столь большую роль, что уже в первые годы римской истории, по мнению Плиния Старшего, во времена самого Ромула, возникла особая жреческая коллегия из 12 человек, называвшихся «арвальскими братьями» (от «арвалис» – полевой, пахотный). Это были представители самых знатных родов, и в их обязанности входило поддерживать культы особо чтимых местных земледельческих божеств: богини урожаев по имени Деа Диа, отождествляемой с Церерой, и бога Марса. Знаком‑символом жреческого сана «арвальских братьев» являлся венок из колосьев, перевитых белой лентой; привилегия на ношение такого венка была пожизненной, и гражданин Рима сохранял право на этот знак отличия даже находясь в изгнании или попав в рабство (Плиний Старший. Естественная история, XVIII, 6–7).
Каждую весну, в середине мая, коллегия устраивала Амбарвалии – праздник торжественного обхода полей в честь Марса, Цереры и богини Деи Дии. Им приносили в жертву свинью, овцу и быка, причем во время частных жертвоприношений – молодых животных, еще вскармливаемых молоком, на официальных же торжествах – животных, уже достигших зрелости. Жертвенных животных обносили вокруг поля, а «арвальские братья» пели при этом обрядовые песни. Несколько веков спустя Октавиан Август отвел членам коллегии рощу, посвященную богине Дее Дие или Церере, близ Кампанской дороги на правом берегу Тибра, и тогда же стали справлять Амбарвалии в самом Риме: жрецы с песнями совершали обход городской черты, вознося богам моления об обильном урожае. Археологам удалось обнаружить протоколы коллегии, датируемые 218 годом н. э., рассказывающие о деятельности этого древнего религиозно‑общественного института, одного из старейших в Риме. Был найден также ценнейший памятник древнеримской литературы – фрагмент старинной песни «арвальских братьев» (Кармен Арвале). Амбарвалии – обычай торжественной процессией обходить поля, заклиная богов и принося им жертвы, – мы находим во всей его древней чистоте еще много веков спустя после его зарождения:
Стойте в молчанье кругом: освящаем поля мы и жатву,
Чинный свершая обряд, древле завещанный нам.
Вакх, снизойди, и с рожек твоих да склоняются грозди,
Ты же, Церера, обвей вязью колосьев чело!
В день святой да почиет земля, да почиет оратай,
Тягостный труд свой прервав, в угол повесит сошник.
Освободите ярмо от ремней: под венками сегодня
Пусть отдыхают волы, ясли да будут полны.
Ныне мы все отдаем божеству: ни единая пряха
Да не коснется рукой шерсти, ей данной в урок.
Вы же останьтесь вдали, от жертвы прочь отойдите,
Те, кому в прошлую ночь радость Венера дала;
Чистое вышним богам угодно: в чистой одежде
Шествуйте ныне к ручьям, черпайте чистой рукой.
Ныне к алтарным огням идет священный ягненок,
В белых одеждах толпа, в свежих масличных венках.
Боги отцов, святим мы поля, поселян освящаем;
Дальше от наших границ вы отгоняйте беду.
Пусть же обманной травой не смеются над жатвою нивы,
Пусть не боится волков, стадо покинув, овца.
Чисто одетый тогда, в урожае уверенный пахарь
Будет в огонь очага смело поленья бросать…
Впредь да свершатся мольбы: ты видишь, как вещие знаки
В жертвенных недрах овцы милость пророчат богов?
Дайте бочонок теперь с окуренным старым фалернским,
С амфор хиосского вы сбейте густую смолу!
Славь этот день, вино! Не стыдно в праздник напиться,
Передвигать кое‑как ноги, бредущие врозь.
Тибулл. Элегии, II, I, 1–30
Так как в частной жизни хозяина сельского поместья замещал при исполнении религиозных обрядов управляющий – вилик, то именно к нему обращается в своем трактате Катон Старший с советами, как надлежит поступать в том или ином случае. Катон подробно описывает формы обрядов, выделяет различные виды жертвоприношений – одни мог совершать только свободнорожденный гражданин, другие были доступны и для раба. Он рассказывает, например, как проводить символическое очищение полей, чтобы боги даровали хороший урожай. Это ритуальное очищение напоминало обряд Амбарвалий: здесь также обходили вокруг поля, ведя с собой жертвенных животных и произнося традиционную молитву: «Поручаю тебе, Маний, с помощью богов и в добрый час обойти этим шествием мое имение, поле и земли мои в той части, в какой повелишь ты провести кругом животных или обнести их и позаботиться об очищении» (Катон Старший. О сельском хозяйстве, CXLI). Откуда взялось здесь имя Маний – неизвестно: по всей видимости, это было ритуальное имя, происхождения которого мы не знаем, подобно тому как ритуальными именами при совершении свадебных обрядов служили Гай и Гайя.
Концерт на воде (мозаика)
Далее Катон сообщает, с какими молитвами надлежало обращаться к Янусу, богу всякого начала и завершения, а также богу времени и года, к Юпитеру и, наконец, к Отцу Марсу: «Отец Марс, молюсь тебе и прошу тебя, будь благ и милостив ко мне, к дому и к домочадцам моим: ради этого повелел я обойти этим шествием вокруг поля, земли и имения моего, да запретишь, защитишь и отвратишь болезни зримые и незримые, недород и голод, бури и ненастье; да ниспошлешь рост и благоденствие злакам, лозам и посадкам; да сохранишь здоровыми и невредимыми пастухов и скот; да пошлешь здоровье и преуспеяние мне, дому и домочадцам моим. Того‑то ради…будь почтен этими животными‑сосунками, коих принесут тебе в жертву». Полагалось отобрать для жертвоприношений лучшего поросенка, ягненка и теленка; кроме того, в жертву Отцу Марсу приносили священный пирог из ячменной крупы, масла и меда и вдобавок жертвенные лепешки или пирожки. Если в жертвенных животных оказывался какой‑либо изъян, Катон советовал произнести примерно такую формулу: «Отец Марс, тот поросенок был тебе неугоден, поэтому приношу тебе во искупление этого поросенка» (Там же, CXLI).
Всякому виду сельскохозяйственных работ должны были предшествовать соответствующие жертвоприношения и молитвы. Когда подходила пора сеять просо, сажать чеснок и чечевицу, дарили Юпитеру Пирующему чашу вина, восклицая при этом: «Юпитер Пирующий, поскольку в доме моем среди домочадцев моих чашу вина тебе в жертву принести подобает, потому‑то жертвою, какою следует совершить тебе возлияние, почтен будь». Затем, вымыв тщательно руки, на алтарь Юпитера возлагали жареную говядину и пол‑амфоры вина, как бы задавая пир верховному божеству. После чего со спокойной душой жители Италии выходили на работы, сеяли просо, сажали чеснок, чечевицу (Там же, CXXXII).
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 211; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!