По сравнению с ГПК , КАС не содержит почти ничего нового.
Согласно подсчетам аспирантки кафедры гражданского и административного судопроизводства МГЮА М.С. Караськиной, объем совпадений структуры КАС со структурой ГПК РФ составляет 84,6%. Несколько меньший объем совпадений КАС наблюдается со структурой АПК РФ - всего 74,4%. При этом полностью или частично совпадают не только названия подавляющего большинства структурных подразделений Кодексов, но и названия и формулировки большей части их норм. Достаточно близким по количеству является и число статей в соответствующих структурных подразделениях Кодексов, особенно КАС и ГПК. Если назвать вещи своими именами, то можно сказать, что подавляющее большинство положений КАС практически переписаны с ГПК.
На основании подп. 1 п. 6 ст. 1259 ГК РФ законы и другие нормативные акты не являются объектами авторских прав. Если бы не данное обстоятельство, тут впору было бы вводить понятие законодательного плагиата. Однако этот плагиат до известной степени носит вынужденный характер, поскольку составители Кодекса при всем желании ничего нового изобрести не смогли, да и не смогут. Как говорится, иск - он и в Африке иск.
Дела, подлежащие рассмотрению и разрешению по нормам КАС, весьма незначительно отличаются от обычных исковых дел по спорам с властными структурами. Это вынуждены признать и сами составители Кодекса. А добавление прилагательного "административный" к существительному "иск" по сути ничего изменить не может.
|
|
|
Так называемый административный иск не слишком отличается от обычного иска. Соответственно, не было смысла принимать КАС , предназначенный для рассмотрения крайне ограниченного числа административных исков и повторяющий положения ГПК . В существовании этого Кодекса нет ни малейшей необходимости в силу множества причин.
Системы административных судов нет, и вряд ли в ближайшее время она будет создана, а КАС, по сути, является неким слепком с ГПК.
Свыше ста лет тому назад известный российский специалист по проблемам административной юстиции барон С.А. Корф писал:
"...надо отметить, что институт адм. юст. не является вовсе необходимым реквизитом правового государства; в этом нас убеждает строй англосаксонских и некоторых друг. государств (сокращения слов С.А. Корфа. - А.Б.)" <27>.
--------------------------------
<27> Корф С.А. Административная юстиция в России. Книга вторая. Очерк действующего законодательства. СПб., 1910 (цит. по: Административная юстиция. Конец XIX - начало XX века / Сост. Ю.Н. Старилов. Воронеж, 2004. Ч. I. С. 669). В данном случае С.А. Корф имел в виду то обстоятельство, что в соответствующих государствах функция судебного контроля за управленческой деятельностью до настоящего времени вполне успешно осуществляется судами общей юрисдикции. Аналогичная ситуация до 15 сентября 2015 г. имела место и в Российской Федерации.
|
|
|
Несколько ниже автор поясняет свою мысль: "Нет никакого сомнения, и это признается как друзьями, так и недругами админ. юстиции, что источником и образцом построений админ. процесса послужил процесс гражданский, столетние принципы последнего были применены ко вновь родившемуся в XIX в. админ. процессу: в равной мере это относится и к Франции, и к Италии, и к Германии, и к Австрии. Да иначе и быть не могло, если принять во внимание, с одной стороны, их духовное сходство, с другой же - теоретическую разработанность процесса гражданского. Этим объясняется, что многие принципы обоих процессов совершенно тождественны, другие весьма похожи друг на друга" <28>.
--------------------------------
<28> Там же. С. 685 - 686.
Далее автор сравнивает положение сторон в гражданском и административном процессе и не находит между ними принципиальных отличий: "Начнем с положения сторон. Сходство с гражданским процессом состоит здесь в том, что и в адм. процессе имеются две спорящие о праве стороны, различием же является тот факт, что в последнем одною из сторон всегда представляется интерес публичный, право публичное, другою же - также всегда являются интересы и права частные; в подавляющем большинстве случаев первые представляются адм. органом, действующим при этом не как частное лицо, а именно в качестве государственного органа; на практике почти всегда бывает, что частное лицо является истцом, админ. орган ответчиком, но это, конечно, не исключает возможности и обратного соотношения сторон, в котором частное лицо будет ответчиком, а адм. орган истцом" <29>.
|
|
|
--------------------------------
<29> Там же. С. 686 - 687.
К аналогичным выводам С.А. Корф приходил и при сравнении гражданского и административного исков: "Сторона, начинающая процесс в админ. суде, как и в суде гражданском, вчиняет иск. Из этого следует, что адм. суд никогда не должен начинать дело ex officio. С другой стороны, для наличности иска должно существовать нарушение или предположение о нарушении права или правоохранного интереса. Искание в адм. суде защиты от такого нарушения правоохранного интереса и составляет сущность админ. процесса. Мы и в данном случае видим, что адм. процесс стоит весьма близко к процессу гражданскому".
|
|
|
И наконец: "Админ. иск устанавливает пределы данного судебного разбирательства: он указывает суду границы данного дела, так сказать, индивидуализируя его. Метод индивидуализации адм. иска совершенно подобен соответствующим принципам гражданского процесса; иск должен указать суду то право, нарушение которого предполагается, суд же затем определяет, существует ли данное право и имеется ли его нарушение в данном случае. Дело же заключается, во-первых, в проверке фактов и доказательств, а во-вторых, в применении к ним закона и выяснении этим путем, имеется ли в данном деле правоохраняемый интерес или нет и нарушен ли таковой" <30>.
--------------------------------
<30> Там же. С. 691, 694 - 695.
В сложившейся ныне в российском праве ситуации нам кажется, что имеет смысл сделать следующее. Сравнив положения КАС и его без пяти минут брата-близнеца ГПК, следует проанализировать собственные нормы КАС и постараться понять, как они работают на практике. Каковы принципиально новые положения этого Кодекса в сравнении с ГПК? Имеется ли существенная специфика в применении норм КАС по сравнению с нормами ГПК? Каким образом можно улучшить оба Кодекса? В чем заключаются недостатки процессуальной регламентации порядка рассмотрения публично-правовых споров по КАС и не нужно ли попытаться его в чем-то усовершенствовать? Для ответа на эти вопросы в первую очередь необходимо обратиться к практике применения судами положений КАС.
Согласимся на минуту с проф. Ю.Н. Стариловым в том, что "грандиозное событие" - принятие и вступление КАС в действие - свершилось. Но стало ли от этого лучше нашим гражданам? Стало ли им легче защищать свои нарушенные или оспариваемые права, свободы и законные интересы? Стало ли легче судьям, разрешающим такого рода дела, от того, что теперь иски по ним именуются административными? Не без сожаления приходится констатировать, что на все поставленные здесь вопросы приходится отвечать сугубо отрицательно. И правда, чего можно было ожидать от грандиозного события? Ведь за исключением нововведенных терминов "административный иск", "административный истец" и "административный ответчик", нормы КАС принципиально не отличаются от норм ГПК, включая правила подраздела III раздела II ГПК, ныне признанные утратившими силу. Разрешают административные иски те же самые судьи, которые рассматривают иски гражданские и обладают тем же набором юридических знаний и умений и аналогичным судейским менталитетом.
"Не может быть!" - воскликнут коллеги-административисты. Ну что же, обратимся к опубликованной судебной практике, благо многие судебные акты стали доступны благодаря Интернету и справочным правовым системам. И там, наряду с законными, обоснованными и справедливыми решениями, принятыми по итогам рассмотрения административных исков, можно найти судебные акты противозаконные и даже, извините за правду, бесчеловечные.
Так, К.Э.Г., осужденной по приговору, не вступившему в законную силу, в период нахождения в следственном изоляторе была проведена магнитно-резонансная томография пояснично-крестцового отдела позвоночника. По результатам исследования был поставлен диагноз "дистрофические изменения пояснично-крестцового отдела позвоночника, грыжа и протрузия дисков пояснично-крестцового отдела позвоночника". Согласно заключению врача-нейрохирурга истице показано дообследование в условиях стационара нейрохирургического профиля и в кратчайшие сроки решение вопроса о хирургическом лечении. Однако необходимая медицинская помощь К.Э.Г. оказана не была.
Адвокатом К.Э.Г. на имя начальника СИЗО было подано ходатайство о проведении повторного медицинского обследования К.Э.Г. в связи с ухудшением состояния ее здоровья и заключением врача-нейрохирурга. Но начальником СИЗО, а также вышестоящим должностным лицом в этом было отказано. Полагая, что данные ответы незаконны и необоснованны, К.Э.Г. обратилась с административным иском в Ленинский районный суд Республики Башкортостан. Рассмотрев дело, судья в иске отказал.
Оставляя это решение без изменения, судебная коллегия по административным делам Верховного суда Республики Башкортостан сослалась на пропуск истицей предусмотренного ст. 256 ГПК и ст. 219 КАС РФ трехмесячного срока для обращения с административным исковым заявлением в суд.
Как записано в определении, "в ходе рассмотрения дела установлено, что в суд с административным исковым заявлением об оспаривании указанных ответов (т.е. ответов об отказе в оказании необходимой медицинской помощи. - А.Б.) К.Э.Г. обратилась... по истечении трех месяцев, пропустив тем самым сроки обжалования данных ответов.
Системное толкование приведенных норм права в совокупности с обстоятельствами настоящего административного дела позволили судебной коллегии сделать вывод о правильности выводов суда первой инстанции о необходимости отказа административному истцу в удовлетворении заявленных требований.
Доказательств, препятствующих своевременному обращению в суд и уважительности причин пропуска процессуального срока, административный истец суду не представил.
При таких обстоятельствах суд пришел к правильному выводу о том, что административным истцом пропущен установленный законом срок для обращения в суд, в связи с чем оснований не согласиться с выводом суда первой инстанции судебная коллегия не усматривает".
Между тем истица оспаривала не формально-бюрократические ответы должностных лиц ФСИН, а их бездействие, вследствие которого катастрофически ухудшалось состояние ее здоровья. А ответы администрации СИЗО по существу являлись не более чем доказательством бездействия должностных лиц.
Что же касается ситуации с возможностью применения процессуальных сроков при обжаловании бездействия, то она абсолютно верно была разъяснена в одном из комментариев к ГПК РФ:
"Применение установленного комментируемой статьей (ст. 256. - А.Б.) срока при оспаривании бездействия органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц государственных или муниципальных служащих практически невозможно, поскольку бездействие - это длящееся правонарушение <31>". И это действительно так, поскольку, кроме всего прочего, в ситуации бездействия заинтересованное лицо не может быть ограничено в обжаловании этого правонарушения. Оно может бесконечное число раз жаловаться на него и, соответственно, бесконечное число раз получать бессодержательные, а то и бессмысленные ответы должностных лиц. И процессуальный срок в такой ситуации пропущен не будет.
--------------------------------
<31> Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. В.И. Нечаева. М., 2008. С. 585.
Но даже если считать, что К.Э.Г. обжаловала не бездействие должностных лиц, а их ответы, в которых должностные лица подтверждали, что они бездействуют и в будущем намерены вести себя аналогичным образом, то все равно существует правило, сформулированное в ч. 7 ст. 219 КАС. Пропущенный по уважительной причине срок подачи административного искового заявления может быть восстановлен судом. В процитированном выше комментарии к ГПК РФ (существующие в настоящий момент комментарии к КАС достаточно лаконичны и несовершенны и обращаться к ним особого смысла не имеет) разъясняется, что следует понимать под уважительными причинами пропуска срока обращения в суд:
"В качестве уважительных причин можно рассматривать любые причины, которые объективно препятствовали своевременному обращению в суд (нахождение в стационаре, в служебной командировке и т.п.) <32>". Нахождение истицы, страдающей серьезной патологией пояснично-крестцового отдела позвоночника, в следственном изоляторе, а вследствие этого полностью или частично обездвиженной, будет причиной повесомей любой служебной командировки, а возможно, даже и нахождения в стационаре. Кроме того, отказ в удовлетворении административного иска обрекал несчастную на дополнительные страдания и перспективу катастрофического ухудшения состояния ее здоровья. Как же можно было столь формально-бюрократически, бездушно разрешать данное дело?
--------------------------------
<32> Там же. С. 585.
А вот еще два не вполне обычных по фабуле, но, в принципе, одинаковых административных иска, в которых на стороне как истца, так и ответчика выступали одни и те же лица. Вся процессуальная разница между ними заключалась в том, что первое из них было разрешено до введения в действие КАС и при его рассмотрении судьи руководствовались нормами ГПК. Второе же дело было разрешено судом чуть позже уже по нормам КАС. Однако судебные акты по обоим делам оказались в равной степени незаконными, необоснованными и несправедливыми. Итак, обратимся к обстоятельствам первого дела.
Н.В. Королев по приговору Мосгорсуда от 15.05.2008 осужден к пожизненному лишению свободы. С 13 мая 2009 г. он отбывает наказание в строгих условиях в исправительной колонии N 18 УФСИН России по Ямало-Ненецкому автономному округу (далее - ИК-18), расположенной в пос. Харп Приуральского района ЯНАО. Возлюбленная осужденного В.В. уже после вступления приговора в законную силу решается заключить с ним брак с переменой фамилии на Королеву. Спустя несколько лет 34-летние супруги-заочники, озабоченные необходимостью решения весьма деликатной, но чрезвычайно важной в семейных отношениях проблемы продолжения рода, стали пытаться предпринимать на этот счет находящиеся в рамках закона меры.
В частности, они обратились к начальнику ИК-18, а затем в Бабушкинский районный суд г. Москвы. В заявлении, поданном по правилам глав 23 и 25 ГПК РФ, они оспаривали бездействие ФСИН России, УФСИН России по Ямало-Ненецкому автономному округу и начальника ИК-18, заключавшееся, по мнению заявителей, в непринятии мер для реализации их права на оказание медицинской помощи с применением вспомогательных репродуктивных технологий. Дело в том, что в соответствии с правилами ч. 2 ст. 89, п. "б" ч. 3 ст. 125 и ч. 6 ст. 127 Уголовно-исполнительного кодекса РФ 1997 г. заявителям разрешены два краткосрочных свидания (по 4 часа) в год. Длительные свидания будут разрешены им не ранее 2019 г. при условии добросовестного отношения осужденного к труду и отсутствия у него нарушений установленного порядка отбывания наказания.
Решением Бабушкинского районного суда г. Москвы от 25.12.2014 в удовлетворении заявления было отказано. Определением судебной коллегии по административным делам Мосгорсуда от 26.03.2015 это решение оставлено без изменения. Поданная супругами кассационная жалоба поступила на разрешение Верховного Суда РФ, Определением которого от 15.07.2015 (кто бы мог сомневаться?) оставлена без удовлетворения.
В мотивировочной части этого Определения сформулированы две фразы, способные изрядно повеселить пользователей Интернета:
"...суды обоснованно исходили из того, что избранный заявителями способ защиты права на личную жизнь влечет ущемление публичных интересов, поскольку в контексте сложившейся правовой ситуации направлен как на изменение условий содержания Королева Н.В. вопреки действующим законодательным ограничениям, так и на возложение на должностных лиц органов уголовно-исполнительной обязанностей, включая задействование финансовых и человеческих ресурсов за границей нормативно-должного в системе действующих предписаний, регулирующих цели деятельности органов уголовно-исполнительной системы и функциональные обязанности их должностных лиц, в которые не входит оказание Королеву Н.В. услуг, по поводу которых возник спор, при отсутствии к тому медицинских показаний. То обстоятельство, что сами заявители не воспользовались иными средствами правовой защиты в рамках назначенного Королеву Н.В. режима отбывания наказания, не свидетельствует о том, что инициатива по реализации права на частную жизнь заявителей и ее материальное стимулирование должна исходить от должностных лиц уголовно-исполнительной системы".
Вторая из этих фраз абсолютно не соответствует анализируемой Судом ситуации и действующим нормам уголовно-исполнительного законодательства. Любопытно было бы узнать, какими такими "иными средствами правовой защиты в рамках назначенного Королеву Н.В. режима отбывания наказания" не воспользовались заявители? Такого рода "иных средств" в действующем российском законодательстве, к сожалению, просто нет.
Что же касается "задействования финансовых и человеческих ресурсов за границей нормативно-должного в системе действующих предписаний, регулирующих цели деятельности органов уголовно-исполнительной системы", то в случае удовлетворения заявления Королевых и реализации судебных актов реально необходимые для претворения в жизнь мечты супругов Королевых ресурсы являются более чем скромными. С санкции начальника ИК-18 и при содействии ее медицинской части у осужденного Н.В. Королева в сроки, согласованные с медицинским учреждением, в котором будут производиться действия, связанные с искусственным оплодотворением, было бы необходимо получить биологический материал, который является жизнеспособным в течение нескольких суток. После этого В.В. Королева смогла бы обратиться в медицинское учреждение и осуществить искусственную инсеминацию спермой мужа (которая, к слову, является наиболее простой и бюджетной из современных вспомогательных репродуктивных технологий). Связанные с этим расходы понесла бы вовсе не система исправительных учреждений РФ, а сама В.В. Королева.
Если же вернуться к правовой оценке постановленных по делу судебных актов, то необходимо сказать следующее. Обосновывая вывод о законности постановленных по делу судебных актов, судья ВС РФ просто-напросто позаимствовала мотивировку из Определения Конституционного Суда РФ от 09.06.2005 N 248-О <33>. Там содержатся ссылки на ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также позиции Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ), изложенные в ряде его постановлений прошлых лет <34>. Однако практика ЕСПЧ, впрочем, как и практика Конституционного, а также и Верховного судов РФ, не является застывшим и неизменным явлением. С течением времени под влиянием развития общественных отношений она меняется и не может не меняться.
--------------------------------
<33> "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Захаркина В.А. и Захаркиной И.Н. на нарушение их конституционных прав п. "б" ч. 3 ст. 125 и ч. 3 ст. 127 УИК РФ".
<34> Речь идет о Постановлениях ЕСПЧ от 27.04.1988 "Бойл и Райс против Соединенного Королевства" (Boyle et Rice v. United Kingdom), от 11.07.2000 "Дикме против Турции" (Dikme v. Turkey), от 28.09.2000 "Мессина против Италии" (Messina v. Italy) и от 28.05.1985 "Абдулазис, Кабалес и Балкандали против Соединенного Королевства" (Abdulaziz, Cabales et Balkandali v. United Kingdom).
Содержащаяся же в упомянутом Определении КС РФ и воспроизведенная в Определении ВС РФ по рассматриваемому делу мотивировка и основанный на ней правовой вывод противоречат позднейшим правовым позициям ЕСПЧ. Речь идет о Постановлении от 04.12.2007 по делу "Диксон против Соединенного Королевства" (Dickson v. United Kingdom) (жалоба N 44362/04) и, что еще более важно, Постановлении от 30.06.2015 по делу "Хорошенко (Khoroshenko) против России" (жалоба N 41418/04).
В частности, по делу Диксон Большая палата ЕСПЧ констатировала следующие обстоятельства. Заявители являются супругами. Муж осужден за убийство и не может быть освобожден ранее 2009 г. Он не имеет детей. Его жена имеет троих детей от других лиц. Заявители просили организовать им искусственное оплодотворение, позволившее бы им иметь совместного ребенка. Они ссылались на то, что оплодотворение естественным путем будет нереальным, принимая во внимание наиболее раннюю дату возможного освобождения мужа (2009 г.) и возраст жены, родившейся в 1958 г. Министр внутренних дел ходатайство отклонил. Заявители безуспешно обжаловали отказ в суд.
Разрешая данное дело, ЕСПЧ указал:
"Статья 8 Конвенции применима в том отношении, что отказ в искусственном оплодотворении затрагивает право заявителей на уважение личной и семейной жизни, которое включает право на уважение их решения стать генетическими родителями. Конвенционные права сохраняются и при лишении свободы, в связи с чем любое ограничение должно быть оправдано на том основании, что оно является необходимым и неизбежным следствием лишения свободы, или при наличии убедительной связи между ограничением и обстоятельствами заключенного. Ограничение не может быть основано исключительно на опасении возмутить общественное мнение. Ключевой вопрос заключается в соблюдении баланса между конкурирующими публичными и частными интересами.
...что касается интересов заявителей, на национальном уровне было признано, что искусственное оплодотворение оставалось для них единственной реальной надеждой иметь совместного ребенка с учетом возраста жены и срока освобождения мужа. Очевидно, что это было... вопросом жизненной важности. Государство-ответчик привело три причины для своего решения, а именно: утрата возможности иметь детей являлась неизбежным и необходимым следствием лишения свободы; общественное доверие к тюремной системе могло быть подорвано разрешением зачатия ребенка осужденному за тяжкое преступление; длительное отсутствие отца может иметь отрицательные последствия для ребенка и для общества в целом. По первому пункту Европейский суд отмечает, что, хотя неспособность к зачатию ребенка являлась следствием лишения свободы, она не была неизбежной, поскольку не утверждается, что предоставление возможности искусственного оплодотворения затрагивало вопросы безопасности или было связано с какими-либо значительными административными или финансовыми сложностями для государства. Что касается вопроса общественного доверия к тюремной системе, то, признавая, что наказание остается одной из целей лишения свободы, Европейский суд подчеркивает наметившуюся в европейской исправительной практике тенденцию растущего значения реабилитационной функции лишения свободы, особенно к концу длительного тюремного срока. Наконец, хотя государство имеет обязательства по эффективной защите детей, оно не может заходить так далеко, чтобы препятствовать родителям в попытке зачатия детей при обстоятельствах данного дела, особенно с учетом того, что жена находилась на свободе и могла заботиться... о ребенке".
Таким образом, ЕСПЧ констатирует изменение в собственной практике разрешения дел, связанных с нарушением прав заключенных, в связи с изменениями и гуманизацией европейского законодательства в данной области.
Еще более впечатляет Постановление ЕСПЧ по делу "Хорошенко против России". Полный текст Постановления очень велик по объему и включает в себя обширные цитаты из Конституции РФ и российского уголовно-исполнительного законодательства. При его чтении невольно охватывает чувство неловкости и жгучего стыда за наше любимое отечество.
Заявитель жаловался на то, что в течение первых десяти лет отбывания наказания в исправительной колонии особого режима его возможность свиданий с женой и другими членами семьи была существенно ограниченна.
ЕСПЧ подчеркнул, что "существенной частью права заключенного на уважение семейной жизни является обеспечение ему государственными органами возможности или, в случае необходимости, содействия в поддержании контактов с близкими родственниками... некоторые меры контроля контактов заключенных с внешним миром требуются и сами по себе не являются несовместимыми с Конвенцией... Такие меры могут включать в себя ограничения числа семейных свиданий, надзор во время указанных свиданий, если это обосновано характером преступления и особыми характеристиками личности заключенного, введение особого режима в отношении заключенного или особых условий проведения свиданий...
Следует проводить различие между введением особого режима или особых условий свиданий во время предварительного расследования, когда эти меры могут обоснованно считаться необходимыми для достижения преследуемой правомерной цели, и длительным действием такого режима...
Введение таких мер, как физическое разделение, может быть оправдано соображениями безопасности учреждения или опасностью взаимодействия заключенного с преступными организациями через семейные каналы... Однако длительный запрет непосредственного контакта может быть обоснован только в случае подлинной и непрерывной угрозы такого рода. <...>
Отправной точкой регулирования свиданий заключенных, включая лиц, приговоренных к пожизненному лишению свободы, на европейском уровне является тот факт, что национальные органы власти имеют обязательство предупреждать разрыв семейных связей и обязаны обеспечивать таким лицам обоснованно хороший уровень контакта с их семьями, с максимально возможной периодичностью свиданий в обычном порядке...
В странах-участниках минимальная периодичность свиданий в исправительном учреждении лиц, приговоренных к пожизненному лишению свободы... составляет не менее одного посещения каждые два месяца... большинство государств-участников не проводит различия в этой области между лицами, приговоренными к пожизненному лишению свободы, и другими видами заключенных, и что в таких странах общепринятый минимум периодичности свиданий составляет не менее одного раза в месяц... Россия, по-видимому, является единственной юрисдикцией в рамках Совета Европы, которая регламентирует свидания всех приговоренных к пожизненному лишению свободы лиц как группы путем сочетания крайне низкой периодичности свиданий в исправительном учреждении и длительности действия такого ограничения. <...>
Все формы одиночного заключения без соответствующего психологического или физического стимулирования, вероятно, в долгосрочной перспективе оказывают вредное воздействие, приводя к ухудшению умственных способностей и утрате социальных навыков".
ЕСПЧ пришел к выводу, что "указанная мера не обеспечивает соблюдения справедливого равновесия между правом заявителя на защиту частной и семейной жизни, с одной стороны, и целями, на которые ссылается государство-ответчик, с другой стороны", а также что "государство-ответчик превысило пределы усмотрения в указанном отношении... Отсюда следует, что имеет место нарушение права заявителя на уважение его личной и семейной жизни, гарантированного ст. 8 Конвенции, в результате применения строгих условий в исправительной колонии особого режима в настоящем деле".
В Постановлении ЕСПЧ, вполне естественно, отражена только юридическая сторона проблемы. Реальные же условия существования российских заключенных в значительной мере остались за кадром. Об одной из важных сторон их бытования, а именно условиях оказания им медицинской помощи, до известной степени дает представление опубликованный в "Московском комсомольце" очерк О. Богуславской <35>.
--------------------------------
<35> Краткое содержание очерка сводится к следующему. Подросток из неблагополучной семьи А. Деревяшкин, попав в дурную компанию, за относительно короткий срок ухитрился получить четыре судимости. В последний раз за групповой разбой ему дали не пожизненное заключение, а 17 лет лишения свободы. По не вполне понятным причинам наказание ему пришлось отбывать от звонка до звонка. В местах лишения свободы А. Деревяшкин заболел туберкулезом, от которого его еще хоть как-то пытались лечить. Когда же он стал жаловаться на боль в руке, то врач счел, что боль временная, костной патологии не выявлено и потому нет основания для выдачи обезболивающих таблеток. В конце концов А. Деревяшкина поместили в туберкулезную больницу для заключенных, где он пробыл впредь до своего освобождения в августе 2014 г. В выписном эпикризе записано: "Злокачественная опухоль локтевого отростка левой локтевой кости? Прогноз для жизни относительно благоприятный, для выздоровления благоприятный". Врачи больницы ФСИН в течение пяти месяцев так и не попытались выяснить, чем же болен заключенный, и только перед его освобождением предположили, что у него злокачественная опухоль. После освобождения в поликлинике по месту жительства А. Деревяшкину сделали рентгеновский снимок, после чего направили пациента в онкологическую больницу и на сдачу анализов на туберкулез. Оказалось, что никакого туберкулеза у него нет, зато есть гепатит C. Кроме того, был диагностирован рак верхней доли правого легкого в последней стадии, а также метастатическое поражение костей левого локтевого сустава. Прямо в больнице А. Деревяшкину оформили инвалидность первой группы и выписали домой. Вскоре он скончался. А когда вдове каким-то чудом удалось ознакомиться с медицинской документацией покойного, то она прочитала, что тюремные врачи мужа лечили как положено, лекарства давали вовремя и в полном объеме, медработники осматривали его ежедневно. О. Богуславская заканчивает свое повествование следующими словами: "Надеюсь, в день выхода этого материала в кирово-чепецкой тюремной больнице не случится пожар, в котором сгорит карта пациента Андрея Деревяшкина. Может, хотя бы после его смерти руководство ФСИН разберется в том, к какому лечению приговорены люди, отбывающие наказание. Может, кому-то еще успеют помочь и хотя бы дадут обезболивающее" (Богуславская О. Больше чем любовь. Семнадцать лет Светлана ездила в колонию к любимому, чтобы после освобождения прожить с ним три месяца // МК. 2016. 6 апр.). О безобразном состоянии тюремной медицины свидетельствует и недавнее решение ЕСПЧ по делу "Владимир Топехин против Российской Федерации". Европейский суд признал бесчеловечными условия содержания в СИЗО и неоказание медицинской помощи парализованному Топехину. В Бутырке его несколько раз роняли с носилок, когда перевозили в суд и из суда, а в больнице "Матросской тишины" попросту оставили гнить в палате-камере. Ему не было оказано необходимой медицинской помощи. Истец был в пролежнях, лежал абсолютно голый. Почти 8 месяцев Топехин провел в СИЗО, пока его не этапировали в колонию. Позднее он был освобожден судом по состоянию здоровья. Истец жаловался и на неадекватное лечение, и на чрезмерно долгое содержание под стражей, и на бесчеловечные условия этапирования (почти сутки его везли на автомобиле, не приспособленном для транспортировки больных). ЕСПЧ обязал Россию выплатить экс-заключенному Топехину 19 тыс. евро в качестве компенсации морального вреда (см.: "МК" добился компенсации для зэка-инвалида // МК. 2016. 11 мая).
Возвращаясь к делу супругов-заочников Королевых, отметим, что в отказном Определении ВС РФ Постановление ЕСПЧ по делу Хорошенко, вступившее в силу 30 июня 2015 г., учтено не было. Впрочем, о нем судья могла и не знать. Однако Постановление ЕСПЧ по делу Диксон, которым были пересмотрены отставшие от развития европейского законодательства позиции ЕСПЧ, является общедоступным, поскольку размещено в справочных правовых системах. В свете этого Постановления вынесенные по делу судебные акты подлежали пересмотру, однако этого не произошло.
Но приключения супругов на этом не закончились. Узнав о Постановлении ЕСПЧ по делу Хорошенко, со ссылкой на него 6 октября 2015 г. они вновь обратились к начальнику ИК-18. Не желая "задействования финансовых и человеческих ресурсов за границей нормативно-должного" и исходя из позиций ЕСПЧ, супруги просили предоставить им длительное свидание, жизненно необходимое для продолжения рода. 2 ноября начальник ИК-18 в данной просьбе отказал, сославшись на ч. ч. 1, 4 ст. 3, ст. ст. 89 и 125 УИК РФ. При этом он указал, что применение Постановления ЕСПЧ по делу "Хорошенко против Российской Федерации" является нецелесообразным.
Бездействие должностного лица супруги вновь обжаловали в Бабушкинский районный суд г. Москвы по месту жительства В.В. Королевой. В связи со вступлением в действие КАС РФ отныне они стали именоваться административными истцами. Соответственно, дело было разрешено судом в порядке административного судопроизводства. Предоставим читателю судить, изменилось ли от этого что-либо по существу.
Решение Бабушкинского районного суда г. Москвы от 09.02.2016 по-своему достаточно интересно. Квалифицированный судья формально довольно грамотно и подробно излагает обстоятельства дела и российское законодательство, включая положения Конституции:
"В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией РФ (ст. 17 Конституции РФ).
Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора (ст. 15 Конституции РФ).
Каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени (ст. 23 Конституции РФ)".
Цитирует судья и Постановление ЕСПЧ по делу Хорошенко, однако наряду с ним без каких-либо комментариев излагает и противоречащие ему, Конституции РФ и общепризнанным принципам и нормам международного права нормы Уголовно-исполнительного кодекса РФ. При этом судья констатирует следующее.
Срок отбывания наказания Н.В. Королевым исчисляется с 4 сентября 2006 г. Длительные свидания могут быть разрешены не ранее 2019 г. при отсутствии у осужденного нарушений установленного порядка отбывания и при условии его добросовестного отношения к труду.
"Перевод из строгих условий отбывания наказания в обычные условия отбывания наказания производится по отбытии не менее 10 лет в строгих условиях отбывания наказания по условиям, указанным в ч. 6 ст. 124 УИК РФ. Если в период пребывания в следственном изоляторе к осужденному не применялась мера взыскания в виде водворения в карцер, срок его нахождения в строгих условиях отбывания наказания исчисляется со дня заключения под стражу. В период пребывания в следственном изоляторе на осужденного Королева Н.В. налагались дисциплинарные взыскания в виде помещения в карцер".
Формально-юридически суд пришел к выводу о необходимости частичного удовлетворения исковых требований. На самом же деле речь идет не более чем о чисто бюрократической уловке. Отказ в непредоставлении истцам длительных свиданий был признан неправильным только потому, что, по мнению суда, он не мотивирован. Поэтому суд обязал администрацию ИК-18 повторно рассмотреть вопрос о предоставлении супругам Королевым длительных свиданий <36>.
--------------------------------
<36> Решение Бабушкинского районного суда г. Москвы от 09.02.2016 по делу N 2а-854\16.
Из содержания решения абсолютно ясно, чего на самом деле хочет добиться судья от администрации колонии. Истцам необходимо дать мотивированный ответ, который, очевидно, должен базироваться на том, что в 2006 г. Н.В. Королев в период пребывания в следственном изоляторе (т.е. без малого 10 лет назад) водворялся в карцер. Судя по всему, такого рода "мотивировка" судью вполне устроит. При новом рассмотрении дела, если супруги еще раз рискнут обратиться в суд, он уже "совершенно законно" откажет им в удовлетворении административного иска. Тогда зачем было судье столь подробно цитировать Конституцию РФ, общепризнанные принципы и нормы международного права, а также Постановление ЕСПЧ по делу Хорошенко? Не подобные ли ситуации В.И. Ленин в свое время называл "формально правильно, а по существу - издевательство"? Правда, решение, вынесенное судьей Бабушкинского районного суда, и формально незаконно.
В свете позиций ЕСПЧ, сформулированных по делам Диксон и Хорошенко, административный иск супругов Королевых, вне сомнения, подлежал удовлетворению. К сожалению, этого не произошло. Спрашивается, помог ли превосходный во всех отношениях КАС правильно разрешить это дело по существу? Разумеется, нет. Причем ошибочное разрешение дела в данном случае не связано с недостаточной квалификацией судьи и допущенной в связи с этим ошибкой или с неверным определением обстоятельств дела. Прекрасно понимая правовую ситуацию, судья побоялась разрешить дело на основании правовых позиций ЕСПЧ. Значительно ближе и милее ей оказались не соответствующие европейским стандартам положения УИК РФ, отказать в применении которых судья не решилась.
В перспективе дело по иску супругов Королевых может вновь оказаться в Бабушкинском суде. Это произойдет в том случае, если административные истцы в тщетной надежде на российское правосудие рискнут еще раз обжаловать в суд уже мотивированный ссылкой на положения УИК РФ отказ руководства ИК-18 предоставить им длительное свидание. Так что эта ситуация может продолжаться до тех пор, пока по делу не будет вынесено постановление ЕСПЧ, которое, вероятно, единственное сможет расставить все по своим местам.
Таким образом, как мы старались показать, КАС в отсутствие системы административных судов абсолютно не нужен. Более того, по некоторым моментам он еще и вреден, поскольку порой затрудняет определение необходимой в конкретном случае формы судебной защиты.
В частности, речь идет о следующем.
Как мы уже говорили, КАС РФ введен в действие с 15 сентября 2015 г. Менее чем через два месяца после этого вдогонку КАС в областные и им соответствующие суды было направлено письмо Верховного Суда РФ от 05.11.2015 N 7-ВС-7105/15 (далее - письмо), содержание которого в сопроводительном документе обозначено как "информация по категориям гражданских дел, рассматриваемых судами общей юрисдикции в исковом порядке". Что же касается самого сопроводительного документа, то ему дан заголовок "Категории дел, вызывающие вопросы по определению вида судопроизводства и рассматриваемые судами общей юрисдикции в исковом порядке". Определенную необычность письму придает то, что, хотя его содержание и согласовано с судебными коллегиями по гражданским, административным делам и по экономическим спорам, оно подписано председателем судебного состава Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ В.В. Горшковым.
В двух вводных абзацах письма внимание нижестоящих судов обращалось на то, что "критерием правильного определения вида судопроизводства (исковое или административное), в котором подлежат защите права и свободы гражданина или организации, оспаривающих решения, действия (бездействие) органа государственной власти, органа местного самоуправления, иных государственных органов, должностных лиц, государственных или муниципальных служащих, является характер правоотношений, который предопределяется не только участием в них в качестве одного из субъектов таких органов, но и тем, что участники таких правоотношений не обладают равенством и один из них наделен властными полномочиями по отношению к другому. При этом избранная лицом форма обращения в суд (подача административного искового заявления или искового заявления) не является определяющей для возбуждения гражданского или административного судопроизводства.
Учитывая, что гражданские права и обязанности возникают, в частности, из актов государственных органов и органов местного самоуправления (статья 8 Гражданского кодекса Российской Федерации), споры об осуществлении этих прав, соединенные с требованиями о признании недействительными (незаконными) ненормативных актов органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных или муниципальных служащих, и являющихся основанием их возникновения, а также споры о признании таких актов недействительными (незаконными), если их исполнение привело к возникновению, изменению или прекращению гражданских прав и обязанностей, подлежат рассмотрению в порядке гражданского судопроизводства".
Последующий текст письма разбит на три раздела:
"1. Рассмотрение в исковом порядке гражданских дел, вызывающих вопросы по определению вида судопроизводства. <...>
2. Рассмотрение в исковом порядке трудовых, пенсионных и социальных дел, вызывающих вопросы по определению вида судопроизводства. <...>
3. Рассмотрение в исковом порядке семейных дел и дел о защите прав детей, вызывающих вопросы по определению вида судопроизводства",
в каждом из которых перечисляются категории дел (в общей сложности их свыше тридцати), которые, по мнению судьи В.В. Горшкова и Верховного Суда в целом, должны рассматриваться в порядке не административного, а гражданского судопроизводства.
Текст письма был немедленно принят на вооружение нижестоящими судами. В определениях судов первой и апелляционной инстанций в качестве мотивировки необходимости рассмотрения того или иного конкретного дела в порядке гражданского либо, напротив, административного судопроизводства, как правило, цитируются или пересказываются два процитированных вводных абзаца письма, причем текст самого письма в ряде случаев понимается совершенно по-разному. Но во всем ли прав Верховный Суд?
Вот достаточно характерное дело, из которого ясно видно, как одновременное действие двух конкурирующих Кодексов порой запутывает не только заинтересованных лиц, но и самих судей. До разрешения дела по существу они порой совершенно непроизводительно тратят как собственное, так и заинтересованных лиц время, чтобы определить, в каком процессуальном порядке дело следует разрешить.
Ж.Е. и Ж.Д. обратились в Железнодорожный районный суд г. Новосибирска с административным исковым заявлением. Они просили признать незаконным решение департамента земельных и имущественных отношений мэрии г. Новосибирска, обязать департамент утвердить на кадастровой карте схему расположения конкретного земельного участка, а также подготовить проект межевания соответствующей территории. В принятии административного иска на основании п. 1 ч. 1 ст. 128 КАС было отказано, так как, по мнению судьи, это заявление должно рассматриваться и разрешаться в ином судебном порядке.
В частной жалобе истцы указали, что судом не был принят во внимание тот факт, что реализовать право на судебную защиту, кроме как в порядке административного судопроизводства, они не могут. Для искового порядка отсутствует предмет иска, так как в настоящее время земельный участок с индивидуальными характеристиками отсутствует. Ввиду отсутствия предмета иска <37> не представляется возможным определить цену иска и оплатить государственную пошлину, что повлечет оставление судом заявления без движения. Административные истцы полагали, что спора о праве на земельный участок в данном случае нет. Они обжалуют исключительно решение органа государственного управления, отказавшего в их просьбе.
--------------------------------
<37> В данном случае в качестве предмета иска административные истцы неточно указали материальный объект иска, который входит в предмет иска в качестве его составной части.
Отклоняя частную жалобу, судебная коллегия по административным делам Новосибирского областного суда, в частности, указала: "...судья пришел к выводу об отказе в принятии административного искового заявления, поскольку требования Ж.Е. и Ж.Д. не относятся к требованиям, возникающим из административных и иных публичных правоотношений, подлежат рассмотрению в порядке гражданского судопроизводства. Судебная коллегия полагает выводы суда правильными.
...критерием правильного определения вида судопроизводства (исковое или административное), в котором подлежат защите права и свободы гражданина или организации, оспаривающих решение, действия (бездействие) органа государственной власти или должностного лица, является характер правоотношений, который предопределяется не только участием в них в качестве одного из субъектов таких органов, но тем, что участники таких правоотношений не обладают равенством и один из них наделен властными полномочиями по отношению к другому. При этом избранная лицом форма обращения в суд (подача административного искового заявления или искового заявления) не является определяющей для возбуждения гражданского или административного судопроизводства.
Учитывая, что гражданские права и обязанности возникают, в частности, из актов государственных органов и органов местного самоуправления (ст. 8 ГК РФ), споры об осуществлении этих прав, соединенные с требованиями о признании недействительными (незаконными) ненормативных актов органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных или муниципальных служащих, и являющихся основанием их возникновения, а также споры о признании таких актов недействительными (незаконными), если их исполнение привело к возникновению, изменению или прекращению гражданских прав и обязанностей, подлежат рассмотрению в порядке гражданского судопроизводства.
Как следует из административного иска Ж-вых, оспаривая принятые решения государственных органов, истцы просят предоставить им земельный участок в собственность.
Следовательно, судебная коллегия полагает правильными выводы судьи о том, что требования подлежат рассмотрению в порядке гражданского судопроизводства, поскольку имеет место спор о праве" <38>.
--------------------------------
<38> Определение судебной коллегии по административным делам Новосибирского областного суда от 19.01.2016 по делу N 33а-820-2016.
Между тем решение вопроса о предоставлении земельного участка в собственность в соответствии с действующим законодательством относится к компетенции властной структуры, чье бездействие было оспорено истцами в судебном порядке. Какого-либо спора о праве гражданском (земельном) между заинтересованными лицами нет. И иск гражданский, в отличие от иска административного, им предъявить просто не к кому. Если же речь идет о простом переименовании сторон спорного и в первую очередь отнюдь не гражданского, а публично-правового отношения, то ответ на этот вопрос, и ответ совершенно верный, уже дан в письме ВС РФ и воспроизводящем его определении судебной коллегии по административным делам. В названных документах совершенно правильно подчеркивается, что "избранная лицом форма обращения в суд (подача административного искового заявления или искового заявления) не является определяющей для возбуждения гражданского или административного судопроизводства". Представляется, что в данном случае уважаемые высокие судебные структуры противоречат сами себе. Если назвать вещи своими именами, то процессуальные действия, о которых идет речь как в письме ВС РФ, так и в определении коллегии областного суда, в сущности, главным образом сводятся к переименованию процессуального документа, которым надлежало возбудить настоящее дело.
В рассматриваемом нами аспекте определенный интерес представляет и следующее дело. Луховицкий городской прокурор обратился в суд в интересах И.Ю. Лесного с требованиями к администрации Луховицкого муниципального района о признании незаконным и недействующим п. 10 Постановления администрации Луховицкого муниципального района Московской области от 26.08.2015 N 1461 "Об исключении из списка граждан, указанных в части 2 статьи 1 Закона Московской области от 26 июля 2006 г. N 125/2006-ОЗ", об обязании изменить Постановление, исключив из него п. 10.
Определением судьи Луховицкого районного суда Московской области от 27.11.2015 в принятии указанного заявления было отказано. В апелляционном представлении Луховицкий городской прокурор просил об отмене определения судьи, ссылаясь на его незаконность.
Обсудив доводы представления, судебная коллегия пришла к следующему выводу:
"Разрешая вопрос о порядке рассмотрения требований Луховицкого городского прокурора об оспаривании пункта 10 Постановления администрации Луховицкого муниципального района Московской области от 26 августа 2015 г. N 1461 "Об исключении из списка граждан, указанных в части 2 статьи 1 Закона Московской области от 26 июля 2006 г. N 125/2006-ОЗ", судья обоснованно исходил из того, что в данном случае имеет место спор между администрацией Луховицкого муниципального района и Лесным И.Ю. в отношении права Лесного на обеспечение жилым помещением за счет средств федерального бюджета. Каких-либо оснований считать, что требования прокурора, предъявленные в интересах Лесного, связаны с защитой его интересов как участника публичных правоотношений, в данном случае не имеется.
При этом судьей не учтено, что требования прокурора подлежали рассмотрению в порядке искового производства по правилам, предусмотренным ГПК РФ (в том числе о подсудности дел), - в том же суде по месту нахождения ответчика (администрации Луховицкого муниципального района). Вид судопроизводства (гражданское исковое или административное) подлежал определению самим судом и не зависел от формы обращения прокурора в суд.
Следовательно, поданное Луховицким городским прокурором административное исковое заявление могло являться основанием для возбуждения в том же суде гражданского дела, если судья признает соблюденными все установленные ГПК РФ требования.
В связи с этим отказ в принятии судьей Луховицкого районного суда заявления прокурора является неверным.
Материал подлежит возвращению в тот же суд для передачи судье, рассматривающему гражданские дела" <39>.
--------------------------------
<39> Определение судебной коллегии по административным делам Московского областного суда от 18.01.2016 по делу N 33-1320/2016.
Позволим себе заметить, что в обоих вышеприведенных Определениях судов апелляционной инстанции не указано, в чем, собственно говоря, заключалось возникновение спора о праве гражданском и между какими субъектами возник этот спор. Судя по всему, под возникновением спора суды имели в виду оспаривание административными истцами незаконных, с их точки зрения, действий (бездействия) властных структур, выразившихся в неприменении предоставленных им законом полномочий цивилистического свойства. Другими словами, субъектами спора в рассматриваемых случаях являлись исключительно заинтересованное лицо и муниципальный орган. Каких-либо имущественных интересов иных лиц оба обращения в суд не затрагивали. В связи с этим констатировать возникновение спора о праве гражданском невозможно. Спор в обоих случаях был, но исключительно публично-правового характера.
В то же время в судебной практике можно найти абсолютно однотипные с вышеизложенными дела, которые разрешаются абсолютно иначе, причем разрешаются правильно.
Так, С.В.В. обратился в суд с административным иском к Управлению Росреестра по Смоленской области (далее - Росреестр) об оспаривании отказа в государственной регистрации перехода права собственности на объекты недвижимого имущества - земельный участок с соответствующим кадастровым номером и объект незавершенного строительства.
Со ссылкой на п. 1 ч. 1 ст. 128 КАС РФ судья Ленинского районного суда г. Смоленска в принятии административного искового заявления отказал. Отменяя это определение, судебная коллегия по административным делам Смоленского областного суда, в частности, совершенно правильно отметила:
"Вынося обжалуемое определение, судья пришел к выводу о том, что требования об оспаривании отказа Росреестра в государственной регистрации перехода права собственности на объекты недвижимого имущества подлежат рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства, поскольку препятствием в государственной регистрации послужили противоречия, содержащиеся в государственном кадастре, которые могут быть устранены только в гражданском судопроизводстве.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 119; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!