О благоволении Божием и о власти над собою – братиям обители «Трехвратной»
В духовном руководстве необходим индивидуальный подход
Брат и чадо Афанасий. Так как Богу благоугодно было устранить задержку в том, что меня связывало, то я отправляюсь в Саккудионов монастырь. И прежде всего прошу ваших молитв, чтобы мне остаться целым – и душевно, и телесно – на суше и на море и чтобы все мои дела и слова оказались благоугодными Господу. Далее, напоминаю вам, что я отношусь к вам не равнодушно и беззаботно, но постоянно думаю о вас в своей смиренной душе, <417> а особенно теперь, когда у вас с началом лета много телесного труда и изнурений. Да укрепит же вас Бог, по молитвам нашего отца, во внутреннем и внешнем человеке на то, чтобы мужественно переносить все, что случается с вами невидимо и видимо. (184) А этого случается немало: кто может угадать все диавольские коварства, ловушки и соблазны? Посему, чадо Афанасий, и ты также, чадо Ефрем, трезвитесь и бодрствуйте для того, чтобы вам разумно руководить и боголепно управлять своими братиями: это ведь не маленькое дело и не многие, наоборот, лишь редкие на это способны, ибо кто есть, сказано, верный раб и мудрый, егоже поставит господин его над домом своим (Мф. 24:45).
Монахи – сыны Божии
Так доставляйте же все нужное своим братиям, и духовное и телесное, <418> и постоянно побуждайте их также к нужным работам, соединяя человеколюбие с суровостью, доброту со строгостью, повелительность со снисхождением, кротость и мягкость с чистотою и стыдливостью, смотря по особенностям каждого отдельного лица, а также по тому, что к кому лучше подходит. Ибо для одних, как учат отцы, нужна палка, а для других – узда[1047]; для одних требуется наказание, а для других – прощение, одних нужно обличать, а других можно просто оставить без внимания. И вообще, как соответственно различию в характерах в каждом человеке есть свои особенные привычки и страсти, так и врачебное искусство должно применяться к этим особенностям каждого отдельного лица. За гордецами и старающимися укрыться нужно следить тщательно во всем. По отношению к тем, кои прямо в глаза не хотят слушаться или ослушничают, необходимо порицание, проникнутое негодованием, чтобы и другие по их примеру не стали своевольничать. <419> Но вы все, по благодати Христовой, не чада гнева и не чада противления, но чада послушания и покорности: вы стали сынами Божиими. Ибо именно для Бога вы все пришли сюда из мира, ради Него убежали от плоти и крови [супружества], ради Него подняли на свои плечи крест, ради любви к Нему вменили вся уметы (Флп. 3:8) и ради обетованных Им в будущем веке (185) благ ни к чему не прилепились, но оставили свои род, родину, сродников, друзей и все, что только в миру было вам любезно, вышли оттуда, как страннии и пришелцы миру (Евр. 11:13), и вступили в это высокое монашеское житие. Дивно ваше удаление, заслуживает многих похвал ваш выбор образа жизни. Кто мог бы так умно взглянуть на дело, как вы? Но вместе с тем, прошу вас и молю, после такого начала и живите соответственно высоте этого жития; будучи вне мира, <420> не принимайтесь вновь за мирское; избегнув плоти, не начинайте опять плотской жизни. Как это возникает и происходит, вы сами знаете хорошо, даже если бы мы и не стали разъяснять вам этого: ведь если мы любосластничаем, или занимаемся любострастием, далее – настаиваем на своих желаниях, домогаемся первенства, препираемся из‑за мантий, одежды, кукулей, мест, писал, памятных дощечек и из‑за других пустяков, то как же мы еще не плотские люди, как же эта наша суета да не мирская?
|
|
|
|
|
|
Монашеская слава
Прочь от братия мои как можно дальше, не ввергнем своего святейшего образа в такие смешные и детские забавы. Монашеская слава – это значит испытывать бесчестие, терпеть поношение и нести порицания ради Бога, но в то же время самому не делать того, что достойно поношения, а если и придется сделать что‑либо такое, то нужно в таком случае только терпеть поношение, но на него не отвечать: делать же такие вещи и вместе с тем не сносить за это порицания – в высшей степени странно.
|
|
|
В чем состоит красота для монаха
Прихорашиваться для монаха – это значит искать того, что совершенно противоположно этому; красота для монаха состоит не в том, чтобы покачивать станом, быть тщеславным, кичиться, мыть руки и подражать, <421> скажу прямо, блудницам в манере подпоясываться, носить одежду и обуваться, но в том, чтобы упорядочить свои душевные привычки, неуклонно восставать против страстей и соблюдать в себе мир от бессмысленных похотей. Сверх всего этого монаху нужно быть неприхотливым, немытым и одетым в одежду как можно более плохую, затасканную, плохо сшитую – в заплатанную рясу, (186) в такие же кукуль и остальные одежды. Требовать же себе одежды новой, тонкой и красивого цвета – это роскошь и приготовление себя к блуду. И действительно, избегнуть диавольской ловушки после того, как избежишь даже всего указанного, уже само по себе является великим делом. Ну а вместе с тем да еще попасть в диавольскую западню – разве это не значит прямо самому свергнуть себя в пропасть или самому же утопить себя в страстях? Посему, прошу вас, ради любви к Господу помилуйте и меня, не заслужившего милости, и себя самих, помилованных Господом: не доведите дела до того, <422> чтобы я из‑за худого жития вашего был присужден к вечному огню, напротив, своим добродетельным житием загладьте мой греховный долг, переведите меня от смерти к жизни.
|
|
|
Памятование о смерти
Ввиду этого соблюдайте то, что вам приказано, не предавайте забвению отеческий повелений, не потрясайте слов святых, не будьте настолько глухими, как будто уши у вас забиты были грехами, не увлекайтесь настоящим, чтобы благодаря этому не вознерадеть о будущем. Придет, чада мои, придет и не замедлит Тот, Кто будет судить всех, а прежде общего Суда придет еще страшный Ангел, чтобы разлучить душу от тела, – придет время болезни, наступит час предсмертного жара и момент издыхания. Это все так страшно и настолько трудно, что, не вынесши этого, мы умираем. Что же будет дальше, после разлучения, когда явятся Ангелы? Которая сторона победит и завладеет нами? Я приведу здесь <423> для вашей пользы небольшой рассказ, хотя он касается лица мирского. Рассказывают, что когда стал умирать известный логофет Ставракий[1048] и был уже при последнем издыхании, то в поту, метаясь и скрежеща зубами, он стонал обессиленным голосом, взывая: Помогите, помилуйте! Господи, помилуй – вон какая большая куча черных и безобразных демонов выходит из моря (дом, где он лежал, стоял на морском берегу) и идет сюда, ко мне. Хотя остальные присутствовавшие и ничего не видели, но он видел все и чувствовал.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 166; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!