Писательницы, поэтессы и переводчицы 2 страница
М. М. Ческий. Портрет писателя Михаила Матвеевича Хераскова
О дар! великий дар, от Бога данный нам,
Надежда, ты нага век плачевный услаждаешь;
Сколь много за тебя мы должны небесам!
Ты всех печалей нас и горестей лишаешь.
Гонимый, страждущий на свете человек,
Который осужден терпеть беды, напасти,
Надеждой усладя мучтельный свой век,
С терпеньем ждет своей премены лютой части.
Иной жестокою болезнью отягчен,
Котора не дает на час ему покою.
Надеждой льстится он, что будет облегчен,
И, тем ласкаяся, не мучится тоскою.
Влюбись в несклонную, любовник слезы льет,
В награду за любовь суровость зрит всечасно;
Надежда в горести отраду подает
И льстится тем, что он страдает не напрасно.
Невольник, что на смерть жестоку осужден,
В темнице и в цепях кончины ожидает:
Надеждой льстяся, он, что будет свобожден,
Мучительны часы сей мыслью услаждает.
Все наши горести и лютую напасть
Надеждою одной мы только уменьшаем;
Над сердцем и душой она имеет власть,
Мы ею горести и скуку отвращаем.
1761 г.
* * *
Рассуждая о судьбе женщин‑поэтесс, критик Иван Киреевский писал в 1834 году на страницах одесского альманаха «Подарок бедным»: «…давно ли с этим словом Писательница соединялись самые неприятные понятия: пальцы в чернилах, педантство в уме и типография в сердце!.. А теперь название Литератора стало уже не странностью, но украшением женщины: оно во мнении общественном подымает ее в другую сферу, отличную от обыкновенной, так, что воображение наше создает вокруг нее другое небо, другой воздух, и ярче, и тепле, чем ваш Одесский, впрочем, я говорю здесь только о новом поколении и частию о среднем: в старом поколении, которое привыкло видеть в женщине полуигрушку, предрассудок против писательниц еще во всей силе. Он задавил, может быть, не один талант, обещавший новую красоту нашей литературе и, может быть, новую славу, – кто знает? Вследствие этого предрассудка большая часть наших дам‑поэтов пишет мало и либо совсем не печатает, либо печатает без имени. Исключений не много».
|
|
|
Кто же были те поэтессы, которые на рубеже веков, сумели так изменить взгляды на роль женщины в литературе?
Назову три имени.
Анна Петровна Бунина родилась и выросла в селе Урусово Ряжского уезда Рязанской губернии. Начала писать стихи в 13 лет. В 1802 году, когда ей исполнилось 28, она переселилась в Санкт‑Петербург к своему брату, морскому офицеру. В столице Анна начала изучать французский, немецкий и английский языки, русскую литературу, а также физику и математику.
В 1809 году вышел ее первый сборник «Неопытная муза», после чего Бунина была избрана почетным членом «Беседы любителей русского слова» – литературного объединения, возглавляемого А. С. Шишковым. Она сделала сокращенный перевод «Правил поэзии» Ш. Бате и стихотворный перевод первой части «Поэтического искусства» Н. Буало, а также драмы «Агарь в пустыне» С.‑Ф. Жанлис. Позже вышел сборник «Сельские вечера».
|
|
|
Карамзин считал, что «ни одна женщина не писала у нас так сильно, как Бунина», с похвалой отзывался о ее стихах Державин. «Какая сильная, живая поэзия!» – восхищался Кюхельбекер. Позже ученый‑филолог и издатель Николай Иванович Греч высказывал мнение, что Анна Бунина «занимает отличное место в числе современных ей писателей и первое между писательницами России».
В «Неопытной музе» она в сатирических стихах «Разговор между мною и женщинами» так изображает трудности, с которыми сталкивается женщина‑поэтесса.
Женщины:
Сестрица‑душенька, какая радость нам!
Ты стихотворица! на оды, притчи, сказки
Различны у тебя готовы краски,
И верно, ближе ты по сердцу к похвалам.
Мужчины ж, милая… Ах, боже упаси!
Язык – как острый нож!
В Париже, в Лондоне, – не только на Руси, –
Везде равны! заладят то ж да то ж:
Одни ругательства, – и все страдают дамы!
Ждем мадригалов мы, – читаем эпиграммы.
|
|
|
От братцев, муженьков, от батюшков, сынков
Не жди похвальных слов.
Давно хотелось нам своей певицы!
Поешь ли ты? Скажи иль да, иль нет.
Я :
Да, да, голубушки‑сестрицы!
Хвала всевышнему! пою уже пять лет.
Женщины:
А что пропела ты в те годы?
Признаться, русскому не все мы учены,
А русские писанья мудрены,
Да, правда, нет на них теперь и моды.
Я :
Пою природы я красы,
Рогами месяц в воду ставлю,
Счисляю капельки росы,
Восход светила славлю,
Лелею паствы по лугам,
Даю свирели пастушкам,
Подругам их цветы вплетаю в косы,
Как лен светловолосы;
Велю, схватясь рука с рукой,
Бежать на пляску им с прыжками,
И резвыми ногами
Не смять травинки ни одной.
Вздвигаю до небес скалы кремнисты,
Сажаю древеса ветвисты,
Чтоб старца в летни дни
Покоить в их тени.
Ловлю по розам мотыльков крылатых,
Созвав певцов пернатых,
Сама томлюся я
В согласной трели соловья.
Иль вдруг, коням раскинув гриву,
Велю восточный ветр перестигать,
До облак прах копытами взметать.
Рисую класами венчанну ниву,
Что, вид от солнечных лучей
Прияв морей,
Из злата растопленных,
Колышется, рябит, блестит,
Глаза слепит,
Готовят наградить оратаев смиренных.
Природы красотой
Глас робкий укрепляя свой,
|
|
|
Вдруг делаюсь смелее!
Женщины :
Эге! какая ахинея!
Да слова мы про нас не видим тут…
Что пользы песни нам такие принесут?
На что твоих скотов, комолых и с рогами?
Не нам ходить на паству за стадами.
Итак, певица ты зверей!
Изрядно!.. но когда на ту ступила ногу,
Иди в берлогу,
Скитайся средь полей,
И всуе не тягчи столицы.
Я :
Нет, милые сестрицы!
Пою я также и людей.
Женщины :
Похвально! но кого и как ты величала?
Я:
Подчас я подвиги мужей вспевала,
В кровавый что вступая бой,
За веру и царя живот скончали свой,
И, гулом ратное сотрясши поле,
Несла под лавром их оттоле,
Кропя слезой.
Подчас, от горести и стонов
Прейдя к блюстителям законов,
Весельем полня дух,
Под их эгидою беспечно отдыхала.
Подчас, к пиитам я вперяя слух,
Пред громкой лирой их колена преклоняла.
Подчас,
Почтением влекома,
Я пела физика, химиста, астронома.
Женщины:
И тут ни слова нет про нас!
Вот подлинно услуга!
Так что же нам в тебе? На что ты нам?
На что училась ты стихам?
Тебе чтоб брать из своего все круга,
А ты пустилася хвалить мужчин!
Как будто бы похвал их стоит пол один!
Изменница! Сама размысли зрело,
Твое ли это дело!
Иль нет у них хвалителей своих?
Иль добродетелей в нас меньше, чем у них!
Я :
Все правда, милые! вы их не ниже,
Но, ах!
Мужчины, а не вы присутствуют в судах,
При авторских венках,
И слава авторска у них в руках,
А всякий сам к себе невольно ближе.
1812 г.
Потомками рода Буниных были Иван Андреевич Бунин, гордившийся родством с Анной Буниной, и Анна Ахматова, назвавшая Анну Бунину первой русской поэтессой.
Александра Петровна Мурзина происходила из бедной дворянской семьи. В декабре 1798 и апреле 1799 года она подносила императору и императрице Марии Федоровне свои оды и получала за них «награждение». Позже Александра Петровна посвятила оду восшествию на престол Александра I. В 1803 году она обратилась к графу Н. П. Шереметеву со стихами, посвященными безвременной кончине его жены П. И. Шереметевой (Жемчуговой), а в 1807 году поднесла ему «от благодарного сердца» рукописный сборник «Мои упражнении во время досугов, или Разные сочинения в стихах». Единственное ее печатное издание, сборник «Распускающаяся роза, или Разные сочинения в стихах и прозе», вышло в 1799 году.
В стихотворении «Любовь» она описывает это чувство не как страсть мужчины и женщины, а как стихию космических масштабов, дантовскую «любовь, что движет солнце и светила».
Любовь, владычица вселенной!
Тобою дух мой упоенной,
Тобою только он живет,
Тобой дыханье бережет.
Твои я чту всегда законы –
Им нет препятства, ни препоны
К себе вселенну привлекать
И божеством себя являть.
Причина ты, и ты начало;
Все, все бы без тебя увяло,
Порядок в мире, связь вещей;
Ты цель всему; душа людей!
На что я взор ни обращаю,
Во всем лишь связь любви встречаю.
Одна ты только миру строй,
Гармония живет тобой.
Тобою движутся все чувства,
Губя притворные искусства,
К тебе летит сердечный вздох
И сладкий чувствует восторг.
Тобой мы бога обретаем,
К нему без страха прибегаем,
И видим в благости его
Конец блаженства своего.
Но власти кто твоей страшится,
Того природа зреть стыдится;
Тот лютый для тебя тиран.
Злодей – бездушный истукан.
Жить сердцу льзя ль без наслажденья,
Уму – в оковах заблужденья?
Твой жар один его живит,
Во тьме свет истинный родит.
Тобою дышит добродетель,
На то есть истина свидетель.
Порок бежит от глаз твоих,
Скрываясь в гнусностях своих.
Твоя столь сила совершенна,
Когда бы адская геенна
Узрела прелести твои,
Сомкнула б челюсти свои.
1799 г.
Анна Волкова родилась в Петербурге, опубликовала ряд стихотворений в журналах. В 1807 году вышел ее сборник «Стихотворения девицы Волковой», а в 1812 году – «Арфа стихогласная». Анна Алексеевна была избрана почетным членом «Беседы русского слова» вместе с Анной Буниной и Екатериной Урусовой. В благодарность она посвятила «Беседе» такие строки:
Среди Петрополя Афины
Восстали в наши времена;
Раскинуться, как райски крины,
Наук готовы семена.
Полночных стран жестоки хлады
В душах не потушают жар:
Где солнце есть, там без преграды
Растет высокий мудрых дар.
Но где же солнце теплотою,
Где, на каких брегах Скамандр
Пред нашей хвалится Невою,
Коль наше солнце Александр?
На росском днесь Парнасе зрится
Отверстый музам новый храм,
Пред ними в тишине курится
Наук изящных фимиам.
Там жертву чисту совершает
Мужей отличнейших собор,
Светильник разума сияет,
Яснеет там душевный взор.
Словесность русская любезна
Средь их беседы председит,
Чиста, приятна и полезна,
Минуты сладкие дарит.
Лиются токи Иппокрены,
Там бьют ключи Кастальских вод.
В сем храме юноши и жены
Бессмертия вкушают плод.
Не так, как гордые масоны,
Что нас нескромными зовут,
Беседы наши за препоны
В таинственных работах чтут,
Пол женский слабым почитают
Не только телом, но умом;
А здесь пииты дозволяют
Нам так же действовать пером;
На тихие ума забавы
Они нам право здесь дают
И нас с собой к жилищу славы
Стезей цветущею ведут.
Красы языка исчисляя,
Даруют мыслям новый свет,
Ошибки слога исправляя,
Живят воображенья цвет.
О вы! наукой знамениты,
Вожди к парнасским высотам,
Почтенны росские пииты,
Дав пищу новую сердцам,
Путь наш к Парнасу освещайте
Небесным знания огнем
И силу духа подкрепляйте,
Да в трудном поприще своем,
Из чувств своих венцы сплетая,
Души признательность явим
И, вам в усердьи подражая,
Дань слову русскому дадим.
1794 г.
Разумеется, женщинам‑поэтессам помогла прославиться сложившаяся в начале XIX века мода на сентиментализм и романтизм, уделявшая большое внимание человеческим чувствам, в частности чувствам женщины. Но это уже другая история…
История одного эксперимента
В XVIII веке среди просвещенных английских аристократов были весьма популярны эксперименты по воспитанию идеальных жен.
Например, писатель Томас Дэй, взяв с приюте двенадцатилетнюю девочку и назвав ее Сабриной, решил воспитать в ней стойкость и неприхотливость, совершено необходимые в семейной жизни. Он капал ей на руку расплавленным сургучом, стрелял по ее юбкам из заряженных порохом пистолетов, но девочка не желала воспитываться – она пугалась и визжала. Разочарованный Дэй отправил ее в пансион, назначив щедрое содержание. Через три года она вышла замуж за его приятеля Джона Бикнелла. В 1778 году Томас наконец нашел подходящую супругу – некую Эстер Мильнер, которая ради него согласилась забросить игру на клавесине и не нанимать служанок.
Неизвестно, слышали ли российские интеллектуалы об опыте Томаса Дея, но им тоже очень нравились педагогические эксперименты.
Помните Анну Евдокимовну Лабзину, большую цитату из воспоминаний которой я приводила в начале этой главы? Мать воспитывала ее в традициях русского благочестия и благотворительности. Хотите узнать, как сложилась дальше судьба этой девочки?
Когда Анне было тринадцать лет, ее мать, которая была уже слаба здоровьем и предчувствовала скорую смерть, выдала ее за сына своей лучшей подруги двадцативосьмилетнего Александра Карамышева. Он был образованным и весьма просвещенным человеком. Учился в Московском университете, а также Упсальском университете, в Швеции, где его наставником был сам Карл Линней. В возрасте 22 лет в Швеции Карамышев защитил диссертацию и стал горным инженером – профессия весьма востребованная в развивающей свою промышленность России екатерининских времен. Он работал на золотых приисках Екатеринбурга, на олонецких Петровских заводах, в ученой экспедиции на Медвежьем острове, где разрабатывал рудные места, на нерчинских рудниках. Кроме того, в 1774–1779 годах он преподавал химию в петербургском Горном институте, активно участвовал в заседаниях Ученого общества, писал научные статьи и печатал их в «Трудах Вольного экономического общества», состоял в переписке с академиком П. С. Палласом, был членом‑корреспондентом Стокгольмской королевской академии наук и членом Берлинского общества любителей естествознания.
В Европе Камышев «заразился» вольнодумными идеями, стал вольтерьянцем, атеистом. Причем нашел своему свободомыслию весьма практическое применение: жил, не скрываясь, с собственной племянницей и не собирался прекращать этих отношений после свадьбы. Трудно вообразить себе более неравный брак. Меж тем в XVIII веке такие браки были в порядке вещей, и Карамышев надеялся быстро приучить молодую жену к тому образу жизни, который был ему привычен. Вероятно, руководствуясь этой мыслью, он долгое время не вступал в ней в супружеские отношения и постепенно удалил от нее всю ее родню, отучил ходить в церковь и посещать нуждающихся. Для Анны Евдокимовны эти перемены были очень тяжелы. Она жаловалась свекрови: «Мудреная для меня эта любовь! Не все ли так любят там, куда он меня везти хочет, и не это ли воспитание, которое называют лучшим и просвещенным? На что вы меня вывели из моего блаженного состояния и дали так рано чувствовать горести сердечные? Вы знали меня коротко, и знали, что я жила среди друзей и их любовью возрастала и веселилась. Что ж теперь со мной будет?»
Тетка на прощание стала ее наставлять, как угождать мужу: «Надо, моя милая, ко всему привыкать и не надо огорчаться. Муж твой сам больше любит общество, нежели уединение, то и тебе тоже надо любить и так жить, как ему угодно. Не привыкай делать частые отказы мужу, а скорее соглашайся с ним: никакой муж не будет требовать того, чего б ты сделать не могла… Надо непременно с покорностью подвергнуть себя всем опытам, которые на тебя налагает муж. Самым твоим послушанием и повиновением ты выиграешь любовь его к себе. Лучше тебе скажу: он и нам дал знать, чтоб мы остались лучше здесь. Это видно, что он хочет тебя ото всего отдалить, что может напомнить о матери твоей. Вижу, что тебе горько, и участвую в твоей горести, но, друг мой, ты уж должна жить под его законами. Мы сами так делали для мужей; ты уж знаешь, сколь долг твой велик и священ к мужу, то ты, исполняя его, будешь исполнять и Закон Божий. Главная твоя должность будет состоять в том, чтоб без воли его ничего не предпринимать… Ко всем его родным старайся быть ласкова и учтива, хотя б они к тебе и не таковы были хороши. Не требуй от мужа насильно любви к твоим родным; довольно для нас твоей любви, и не огорчайся, ежели ты увидишь или услышишь, что он будет отзываться об нас при тебе невыгодно: оставь это и не защищай; поверь, мой друг, что я это опытом все знаю, что теперь тебе говорю. Поступай по сим правилам и веди себя так, чтоб совесть твоя ничем тебя не укоряла, то ты будешь Богу любезна, который тебя во всем защитит и не оставит. Ежели захочешь узнать об нас, то спросись у мужа, велит ли он тебе к нам писать, и, написавши письмо, показывай ему или свекрови, чтоб и в этом ты себя оправдала. Но ежели, по каким‑нибудь причинам, нельзя тебе будет писать, то не тревожься: мы всегда будем уверены в твоей любви к нам и мы о тебе всегда будем знать; но ты не предпринимай тихонько к нам писать, не делай никакой от мужа тайны, а лучше проси свекровь твою – она может лучше придумать, как сделать».
Но тем не менее она считала необходимым и предостеречь племянницу: «Старайся, как можно, время свое не убивать и не быть в праздности. Ежели тебе будут предлагать книги какие‑нибудь для прочтения, то не читай, пока не просмотрит мать твоя (имеется виду свекровь. – Е. П. ). И когда уж она тебе посоветует, тогда безопасно можешь пользоваться. Не будь дружна с племянницей его и не открывай своего сердца ей, и что она будет с тобой говорить, и ежели тебе покажется сумнительно или неприятно, то сказывай тихонько матери…».
Интересно, что муж, мужчина, предстает в этих теткиных наставлениях как некая стихия, которую невозможно понять, с которой невозможно договориться, а нужно лишь кротко переживать ее буйство.
Молодая Карамышева ответила: «Какую вы мне сказываете тяжкую должность! Для чего вы прежде моего замужества все это не сказывали? Что за закон, вышедши замуж, – и лишиться всего любезного? И как будто я и не должна уж уделять любви моей к моим родным! Для чего ж я ему не запрещаю любить? Ежели б он не любил своих ближних, я б худых об нем была мыслей. Вот что вы со мной сделали: сами меня с собой разделили!»
Узнав о романе мужа с его родственницей, Анна Евдокимовна хочет разойтись с ним, разделив приданое на две равные части, но свекровь и дядя уговаривают ее не делать этого, «И ты знаешь ли, мой друг, против кого ты идешь? Против Бога. И можешь ли ты разорвать те узы священные, которыми ты соединена навеки? И кто тебе дал сие право располагать твоею участью? Тебя всегда учили предаваться на волю Спасителя нашего и в нем одном искать своего утешения и крепости сил твоих. И почему ты знаешь, оставя мужа твоего, будешь ли ты спокойна и счастлива, и не станет ли совесть твоя тебя укорять? И чему ты подвергаешь свою молодость? Стыду и нареканию. И твои родные будут слышать и страдать. И ты обеспокоишь прах родителей твоих. Думаешь ли ты, что они не будут страдать, видя тебя нарушающею все должности брака? Это одно должно быть для тебя ужасно, и правосудие Божие постигнет тебя. Разве ты думаешь, что ты одна в свете терпишь так много? Поверь, моя любезная, гораздо несчастнее и хуже есть супружества, и есть такие жены, которые оставлены самим себе, без друзей, без подпоры, а к тебе еще милосерд Создатель наш – дал тебе друга истинного в свекрови твоей, – и ты еще жалуешься!»
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 232; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!