Входит герцог в монашеском одеянии, как прежде. 12 страница
Зимняя сказка
Апреля 1947 года
"Зимняя сказка" — удачная переработка "Перикла". Темы остаются прежними: разлука и воссоединение, смерть и возрождение, буря и музыка.
В "Перикле" добро и зло сосредоточены на разных полюсах. Герой "Перикла" жалок, он просто страдает. Его не искушают, как Иова, проклясть Бога и умереть, он — хороший человек. "Зимняя сказка" — пьеса более сложная, она ближе к жизни и совершенней эстетически. Тема ревности сближает ее с "Отелло" и "Цимбелином". Обращение к пасторальной традиции в побочном сюжете напоминает "Как вам это понравится": так, встреча пастухов в Богемии соответствует обществу в Арденнском лесу.
Начнем с пасторали. Какова тема "Зимней сказки", почему она эстетически интересна? Это исследование мифа об Эдеме. Человек изгнан из Эдемского сада и может вновь достичь земного рая только через раскаяние и очистительные страдания, как Леонт. В побочном сюжете присутствует комический Эдем, с комическим змием — Автоликом.
Пьеса начинается с диалога, в котором слышны райские ноты, восторг и взаимная любовь. Архидам и Камилло обмениваются похвалами и игриво предаются самоосуждению, а также молятся о продолжении великой дружбы между Леонтом и Поликсеном:
Камилло
Они вместе воспитывались в детстве, и тогда возникли корни их дружбы, которая с тех пор пускает все новые ветви. <… > И небо да продлит их любовь!
|
|
|
Архидам
Я полагаю, нет такой причины, нет такой беды, которая могла бы ее разрушить.
Акт I, сцена 1.
Столь же радостная нота звучит в следующей сцене, где персонажи подчеркивают равную степень взаимной привязанности двух королей. Затем Гермионе удается убедить Поликсена погостить на Сицилии чуть дольше, и в это мгновение Эдем рушится:
Гермиона
Итак, два славных подвига — и первый
Мне дал навеки мужа-короля,
Второй, на время, друга.
Протягивает руку Поликсену.
Леонт (в сторону)
Слишком пылко!
Акт I, сцена 2.
В идиллически безмятежной беседе королей шуточно обыгрывается тема вины, когда Поликсен рассказывает Гермионе об их с Леонтом детских годах:
Да, королева, мы росли с Леонтом,
Не помня промелькнувшего вчера,
Не отличая завтра от сегодня,
Считая детство вечным.
Мы были как ягнята-близнецы,
Что на лугу и прыгают, и блеют,
И веселят невинностью невинность,
Не зная зла в сердечной чистоте.
И если б так могли мы жить всегда,
Чтоб слабый дух не ведал буйства крови,
Мы Богу бы ответили: "Безгрешны!
На нас лежит лишь первородный грех"
Акт I, сцена 2.
На это Гермиона отвечает:
|
|
|
О, значит, после вы споткнулись оба?
<…> Остановитесь!
Не то меня и вашу королеву
Вы в дьяволы сейчас произведете.
А впрочем, продолжайте! Если так,
Мы обе за вину свою ответим.
Что делать! Мы ввели вас в этот грех,
Вы из-за нас невинность потеряли,
Ни с кем вы не грешили, кроме нас!..
Акт 1, сцена 2.
Но это только шутка.
Сравните ревность Леонта с двумя другими случаями ревности у Шекспира. Ревность Отелло вызвана клеветой подлеца. Яго провоцирует Отелло, но Отелло борется со своими подозрениями. Это очень важно, что мы видим, как Отелло пытается противостоять обуревающим его чувствам. Во-первых, ревность в нем разожгли, а во-вторых, может показаться, что его ревность не лишена оснований. Грех Отелло в том, что раз поддавшись ревности, он перестает верить самому себе и даже не пытается установить истину — он полностью отдается в руки Яго. Отелло очень неуверен в себе. Постума в "Цимбелине" также провоцирует мерзавец, и у него еще больше оснований верить в виновность Имоге- ны. Поначалу он гонит эти мысли прочь, но сдается перед лицом "веских" доказательств, доходя до исступления. Он говорит Якимо:
Нет, не клянись.
Поклявшись мне в противном, ты солжешь.
|
|
|
Убью, коль станешь отрицать, что мне
Рога наставил.
"Цимбелин" акт II, сцена 4.
Постум приказывает убить Имогену. Когда ему приносят окровавленный платок, он раскаивается, хотя по-прежнему верит в ее измену. Отелло же раскаивается, только убедившись в невиновности Дездемоны.
Иначе с Леонтом. У него нет оснований для ревности, нет ни Яго, ни Якимо, ни доказательств — все говорят ему, что он заблуждается, и его ревность совершенно беспочвенна:
Слишком пылко!
От пылкой дружбы — шаг до пылкой страсти.
Как бьется сердце… Сердце так и пляшет…
Но не от счастья, не от счастья, нет…
Акт I, сцена 2.
Он почти теряет рассудок, и даже слова его звучат бессмыслицей:
О ревность, как впиваешься ты в сердце!
Немыслимое делаешь возможным
И явью — сон. Откуда власть твоя?
Мелькнувший призрак одеваешь плотью —
И человек погублен. И ничто,
Преобразившись в нечто, существует,
И мозг отравлен, ум ожесточен.
Акт I, сцена 2.
В разговоре с Камилло он называет жену "распутницей, разнузданною девкой" (I. 2), а узнав о бегстве Камилло и Поликсена, восклицает:
Как был я прав! Я видел их насквозь!
О, лучше бы не понимать, не видеть,
Я проклинаю правоту мою!
Когда паук утонет в винной чаше,
|
|
|
Ее любой осушит, не поморщась,
Но лишь увидит гадину на дне —
Вмиг тошнота, и судорога в горле,
И вырвет все, что с наслажденьем пил, —
Вот так лежал паук в моем бокале.
Акт II, сцена 1.
Антигон пытается урезонить его, но безуспешно, и на слова Гермионы — "Но вашего безумья не сломлю я", он отвечает: "Твои поступки — вот мое безумье!" (ш. 2).
Шекспир изменил сюжетный первоисточник[564] В оригинале ревность Леонта развивается медленно и, услышав слова оракула, он раскаивается. У Шекспира Леонт раскаивается только после того, как узнает о смерти Мамиллия. Для подозрений Леонта нет серьезных оснований, все только и делают, что пытаются убедить его в невиновности Гермионы. В мгновение ока он переходит от веры к недоверию. Разум ему возвращает потрясение — смерть Мамиллия. Скрытое беспокойство Отелло обнаруживается только при "нажатии кнопки". Постум, в сущности, порядочный человек, которому не следовало заключать пари. Его охватывает неудержимая ярость, но он быстро раскаивается. Леонт же начинает ревновать от одной мысли об измене. Дело в том, что в любви вера обязательна, а доказательства бесполезны. Можно доказать, что то или иное событие произошло или не произошло в действительности, но невозможно доказать, что человек любит вас, что не следует поддаваться сомнениям. Чуть только в душе Леонта зарождается подозрение, как оно превращается почти что в acte gratuit. Свои сомнения он принимает за реальность. Трагическая вина Леонта — это разновидность гибрис, хотя и не в античном понимании: "Я истинно счастливый человек, со мной ничего не может случиться". Леонт исходит из посылки: "Я добр, я не ведаю зла". И внезапно идея зла захватывает его. Раньше Леонт не допускал мысли о существовании зла в нем самом. Он не говорит: "Да, такие мысли иногда приходят в голову"; идея зла обрушивается на него с силой откровения.
На Сицилии Леонт — сам себе змий. В пасторальном саду Богемии мы встречаем комического змия — Автолика. Почему комического? Он говорит:
Отец назвал меня Автоликом; ведь этот парень> так же как и я, родился под знаком Меркурия и был воришкой, прикарманивал мелкую дребедень. Игральные кости да веселые девки довели меня до этих лохмотьев, и вот приходится жить воровством. За грабеж на большой дороге платят виселицей и плетьми. Мне и то, и другое не по вкусу. А мысли о будущей жизни мне сна не портят. — Добыча, добыча!
Входит крестьянин.
Акт IV, сцена 2.
Надув компанию пастухов и крестьянина, он восклицает: "Ха-ха! Ну какая же дура эта честность! А доверчивость, ее родная сестрица, — тоже балда!" (IV. 3). А позже — "Если бы я решил стать честным человеком, сама Фортуна мне помешала бы. Она сует добычу мне прямо в рот" (IV. 3). Причина зла, как и в случае с Леонтом, кроется в самообмане, в мысли о том, что зла не существует. Для Леонта обнаружение зла трагично, ибо зло в нем самом, для пастухов — комично, так как зло не в них, а в Автолике. Его соблазняет их невинность, но в Аркадии змий может обитать неузнанным. Автолик, однако, знает, кто он такой. Леонт судит не по словам или наружности. Пастухи судят по наружности: крестьянин сбит с толку лохмотьями Автолика, пастушки любят ярко расцвеченные ленты, им нравится речь Автолика, и они верят в правдивость баллад. Хотя воровство комично далеко не всегда, Автолик — комичен, ведь Шекспир внимательно следит за тем, чтобы обворованы были именно крестьянин и его отец, а они, как нам известно, богаче Автолика, и поэтому воровство не выглядит серьезным. Кроме того, даже обманывая, Автолик несет радость: люди счастливы оттого, что их обманывают.
Леонт обманут, но в обмане — его спасение. Многое в пьесе строится на обмане. Леонт убеждает себя в неверности Гермионы, при том что все указывает на обратное, и он ошибочно считает погибшей Утрату — доказательствами ее смерти служат его собственный приказ и исчезновение Антигона. Молчание и речи Паулины, а также то, что он якобы видел Гермиону мертвой, заставляют Леонта уверовать в смерть жены и принять статую — за статую. Поликсена обманывает Флоризель, скрывающий свою любовь к Утрате, — здесь отсутствие доказательств объясняется молчанием Флоризеля. Флоризель и Утрата обманывают пастуха относительно происхождения Флоризеля — и вновь сокрытие правды обусловлено молчанием. Флоризель и Утрата не ведают о происхождении Утраты; пастух и крестьянин введены в заблуждение внешним видом Автолика, а Мопса и Доркас по невежеству верят балладам и пестрым лентам. Флоризель введен в заблуждение относительно планов Камилло, так как его преследует Поликсен. Флоризель и Утрата боятся, что их разлучат, но у Леонта нет причин разлучать их. Почему пастух молчит об Утрате? Трудно сказать. Возможно, он боится потерять деньги. Автолик обманывает потому, что ему надо есть.
Персонажи пьесы страдают, но нужно учесть, в какой степени их страдания незаслуженны и в какой они добровольны. Мамиллий страдает совершенно безвинно, и после его смерти Леонт приходит в себя. Гермиона ни в чем не виновата. Вначале ее страдания вызваны внешними причинами (умирает ее сын, у нее отнимают дочь), а затем она идет на добровольные страдания: шестнадцать лет таится от любимого мужа, и в этом ее вклад в их примирение. Камилло добровольно отправляется в изгнание и навлекает на себя ярость Леонта. Паулина добровольно переносит гнев Леонта и невольно страдает из-за смерти мужа. Среди частично виновных страдальцев — Антигон, который исполняет приказ Леонта, мечтает о Гермионе и верит в ее виновность. Его съедает медведь.
Флоризель и Утрата не вполне невинны. Они обманули своих родителей, и им грозит беда. Утрата понимает это гораздо отчетливее, чем Флоризель, хотя в его словах и звучат эдемские нотки:
Флоризель
Благословен тот сокол, что спустился
В твоих владеньях и привел меня
На эту землю.
Утрата
Да пошлют мне боги
Благословенье ваше. Сан высокий
От страхов ограждает ваше сердце.
Но я дрожу, меня приводит в ужас
Различье между нами. Ведь случайно
Сюда заехать может сам король.
О боги! Что сказал бы ваш отец,
Когда бы он наследника престола
Увидел здесь в обличье пастуха.
И как в таком нелепом одеянье
Я вынесла бы взгляд его суровый?
Флоризель
Поверь, все будет к лучшему, Утрата. Теснимые любовью, сами боги Животных облик часто принимали.
Акт IV, сцена 3.
В перемене своей участи Утрата видит опасность. С тем же смирением она отвечает Камилло:
Камилло
Когда б я был твоей овцой,
Я жил бы тем, что на тебя глядел бы
И о траве не думал.
Утрата
О Юпитер!
Вы отощали б так, что зимним ветром
Вас унесло бы.
Акт IV, сцена 3.
Перед тем как Поликсен раскрывает себя, Флоризель и Утрата обмениваются комплиментами.
Флоризель
О, что бы ты ни делала, Утрата,
Ты с каждым мигом лучше для меня.
Ты говоришь — готов я вечно слушать,
Ты запоешь — и вдруг, моя певунья,
Тебя хозяйкой я воображаю.
Как ты хлопочешь, вяжешь, иль прядешь,
Иль оделяешь бедных подаяньем.
Когда же начинаешь ты плясать,
Шепчу: танцуй! Еще, еще движенье!
Как бег волны, пусть вечно длится танец.
Ты царственна, во всем прекрасна ты!
Утрата
О Дориклес, ты мне чрезмерно льстишь,
И, если бы не юный твой румянец,
Чистосердечья девственный свидетель,
Я думала б, мой милый Дориклес,
Что лестью злой ты мне готовишь гибель.
Флоризель
Насколько чисты помыслы мои, Настолько страх твой был бы неуместен. — Ну, танцы, танцы! — Руку дай, Утрата! Мы будем, точно пара голубков, Вовеки неразлучны.
Акт IV, сцена 3.
Буря поднимается, когда Поликсен (в гневе он совсем как Леонт), обрушивается на них обоих:
Поликсен
Я твой разрыв скреплю.
Является в своем настоящем виде.
Ах ты, мальчишка! Это ли мой сын!
Ты слишком низко пал для принца крови.
На посох ты державу променял! —
А ты, предатель старый! Жаль, что петля
Уж ненадолго век твой сократит. —
А ты, колдунья, наглая девчонка!
Так моего наследника решила Ты соблазнить!
Пастух
О боги, мое сердце!
Поликсен
Я выбью дурь из красоты твоей, Ее поставят розгами на место!
Акт IV, сцена 3.
После ухода Поликсена Утрата говорит Флоризелю:
Прошу вас, принц, оставьте нас, я знала,
Что так случится. Будьте осторожны.
А я спала и вот теперь проснулась.
Пойду опять пасти мои стада
И горько плакать…
Акт IV, сцена 3.
Пастух кричит на принца: "А ты-то, принц! Из-за твоей причуды / Погиб старик восьмидесяти лет, / Мечтавший умереть в своей постели" (IV. 3). Их спасает чудо: один мир не может обручиться с другим, но Утрата — не пастушья дочь.
Единственный в полной мере виновный персонаж пьесы — Леонт, и он должен покаяться. Во время суда над Гермионой, когда ему говорят, что Мамиллий умер, "встревоженный судьбою королевы, / От горести и страха", Леонт восклицает:
О силы неба! Мне за богохульство
Мстит Аполлон.
Акт III, сцена 2.
Гермиона лишается чувств, но он только и может вымолвить:
Пусть унесут ее.
Она очнется. О, зачем я верил
Слепому подозренью! Умоляю,
Все сделайте, чтобы ее спасти.
Акт III, сцена 2.
Леонт, однако, еще не осознает смысла содеянного. Он начинает понимать что натворил только после яростных слов Паулины:
Отчаянью бессильному предайся.
Коленопреклоненный и нагой,
Бессонницей и голодом терзаясь,
Под бурями, на ледяном утесе
Стой десять лет, нет, десять тысяч лет —
Ты у богов не вымолишь прощенья.
Он отвечает:
Так! Продолжай! Язви! Все будет мало.
Мне мало слов, хотя бы все вы, все
Горчайшее в лицо мне говорили.
Акт III, сцена 2.
Придворные просят ее остановиться, и она смягчается. И все же она испытывает его: "Что горевать, когда уж не воротишь, / Какой в том прок!" (III. 2). Леонт молвит:
Ты хорошо и честно говорила.
Мне правда легче жалости твоей.
Акт III, сцена 2.
Потом заявляет:
Я их в одной могиле схороню
И надпись дам с правдивым изложеньем
Причин их смерти — вечный мой позор!
И каждый день к ним приходить я буду,
И слезы лить, и каяться в грехах.
Пойдем взглянуть на это ложе скорби.
Акт III, сцена 2.
Паулина будет напоминать ему о случившемся целых шестнадцать лет. Ему надо помогать помнить. Остальные придворные пытаются изгладить память о трагических событиях, но Леонту не это нужно.
Клеомен
О государь, довольно предаваться
Бесплодной скорби! Грех уже искуплен.
Раскаянье превысило вину.
Пора вам поступить подобно небу,
Которое простило вас давно.
Забудьте то, что позабыли боги.
Леонт
Пока я жив и помню Гермиону,
Моя вина мне будет сердце жечь.
Могу ль простить себе я злодеянье,
Лишившее наследника престол мой,
Убившее нежнейшую подругу,
Которой нет подобных на земле?
Паулина
К несчастью, это слишком справедливо!
Мой государь, когда бы вы собрали
Всех в мире жен и взяли бы от каждой
Все лучшее, чтобы создать одну,
Она б с убитой вами не сравнилась.
Леонт
Да, ты права! С убитой… гм, с убитой…
Ты не упустишь случая ужалить!
Какое право… Впрочем, мы не будем…
Но перестань мне это повторять!
Акт V, сцена 1.
Леонту не нравится, когда ему напоминают о содеянном, и это лишь доказывает необходимость таких напоминаний. Клеомен хочет, чтобы Леонт женился, Паулина — нет, и он остается послушным Паулине. Но, увидев Утрату, Леонт тянется к ней. Паулина говорит:
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 213; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!