СОРОК ЖИЗНЕЙ БУДДЫ И БОДХИСАТВЫ 29 страница
– Рама победил! Могучий Равана пал от его руки.
Радость Ситы была столь велика, что она на мгновение утратила дар речи. И поднял Хануман лук, чтобы расправиться с ракшасками.
– Не трогай их! – послышался слабый голос Ситы. – В бедах, выпавших на мою долю по воле богов, нет вины их, подневольных.
– Поднимись на паланкин! – распорядился Хануман. – Рама хочет тебя видеть.
Печальным был путь царевны по улицам города, устланным телами ракшасов. Раненые, поднимая головы, говорили:
– Смотрите! Вот она, разрушившая наш город, погубившая тысячи тысяч. Это из–за нее обезумел Равана и ввязался в гибельную войну.
Хануман, несущий Раму и Ситу
Слыша это, Сита опустила голову, когда же она ее подняла, она увидела Раму в окружении обезьян и медведей, замерших, любуясь ее красотой.
– О супруг мой! – молвила Сита. – Велика моя вина перед тобою и народом трех царств – людей, обезьян и медведей. Страсть, внушенная мною Раване, обернулась великой бедой.
– Спустись на землю! – произнес Рама сурово.
Удивляясь тому, с каким выражением были произнесены эти слова, Сита спустилась с паланкина и склонилась в низком поклоне.
– Дочь Джанаки! – произнес Рама. – Я исполнил свой обет. Твой похититель Равана уничтожен. Нанесенное тебе оскорбление смыто кровью. Но кто из высокого рода может принять жену, так долго находившуюся вне дома? Пусть тебя не коснулись чужие руки, но тебя ощупывал нечистый взгляд. Ты запятнана. Тебе надо удалиться.
|
|
|
Из глаз Ситы потоком хлынули слезы. Но вот она выпрямилась, и Раме предстало ее лицо, гордое и прекрасное в горе и оскорблении.
Рама и Сита после победы над Раваной
– Не забывай, Рама, – отчетливо проговорила она. – Мой род не ниже твоего. Я – дочь Земли и достойна другого обращения. Если ты решил со мною расстаться, почему ты прислал за мною Ханумана? И я могу доказать тебе свою верность. Прикажи приготовить костер.
В несколько мгновений быстрые обезьяны собрали и сложили в пирамиду вязанки ароматного самшита и тонкие веточки бимбы. Кто–то с размаха бросил в костер пламя, и оно осветило прекрасное лицо дочери Земли, готовой принять смерть.
– Агни! Будь свидетелем, что сердце мое никогда не отвращалось от Рамы.
Костер принял Ситу. Багровые языки пламени взметнулись в воздух. И все, кто это видел, – уцелевшие ракшасы, обезьяны и медведи испустили горестный вопль.
Но вдруг пламя разделилось на две части, и из него выступил муж в багровом одеянии, неся Ситу на могучих руках. И вот он вскидывает над вихрем черных волос свою ношу, и все увидели Ситу. И одновременно с небес прозвучало трижды:
– Безгрешна! Безгрешна! Безгрешна!
|
|
|
И вот уже заложена воздушная колесница Куберы, которую Рама решил возвратить ее владельцу. Держа за руку бледную, но все еще прекрасную Ситу, Рама поднялся на колесницу. Рядом с ним устроились Лакшмана и Сугрива. Колесница под торжествующий вопль обезьян и медведей взметнулась ввысь. Впереди нее, указывая путь, несся Хануман, похожий на льва и птицу.
Исполнен мной данный зарок,
И ожили древние шлоки.
Из листьев багряной ашоки
Сплетен для Вальмики венок.
«Рамаяны» высится ствол,
Лианою Ситой обвитый.
Любовь, что вкусила амриты,
Справляет свое торжество.
Проходят веков караваны,
Но слово поэта цветет.
Смотрите, в год обезьяны
Вершит Хануман свой полет.
* * *
Шестая книга «Рамаяны» завершается возвращением Рамы и его спутников в Айодхью и воцарением победителя на троне, сохраненном благородным Бхаратой. Правление Рамы («Рамараджья») описывается как Золотой век – без смерти, болезней, преступлений, войн. Затем Рама обретает облик своего небесного отца Вишну и вместе со всеми жителями Айодхьи переносится на небо, миновав муки смерти. Седьмая книга содержит рассказ об изгнании Рамой беременной Ситы, об укрытии ее певцом Вальмики в лесном убежище, о рождении двух сыновей Рамы – Куша и Лавы, похожих на отца, как две капли молока. Вальмики, пораженный рассказом Ситы и ее благородством, перенес радости и страдания любящей пары в шлоки «Рамаяны». Росли Куша и Лава – и одновременно, как мощное дерево над кровлей хижины, разрасталась «Рамаяна», и ее шлоки, подобно птицам, разлетались по всей Индии.
|
|
|
Хануман, возвещающий оправдание Ситы
Куша и Лава знали поэму о подвигах Рамы наизусть, и пришли они по совету Вальмики в Айдохью, чтобы спеть под окнами царского дворца. Рама пригласил их в свои покои, и они спели для царя и его гостей вступление к поэме. Восхищенные гости потребовали, чтобы они пропели поэму до конца. И только через несколько дней, когда поэма была окончена, Рама понял, что перед ним сыновья Ситы, и распорядился, чтобы ее привели.
Он не простил ее, но попросил доказать еще раз перед всем народом свою невиновность. И обратилась Сита к матери:
– О Земля! Возьми меня в свои объятия, дай доказательство, что я невиновна перед моим супругом и перед людьми.
И Земля разверзлась, поглотив Ситу. Из образовавшегося провала выползли змеи, неся на головах золотой трон. На нем восседали Притхиви и ее дочь Сита, слившиеся в объятьях.
|
|
|
Народ ликовал, возглашая:
– Невинна! Невинна!
Рама стоял с опущенной головой. Слезы струились из его глаз. Он потерял Ситу навсегда.
СОРОК ЖИЗНЕЙ БУДДЫ И БОДХИСАТВЫ
Просветление
У подножья седых Гималаев жило небольшое племя шакьев, которым правил мудрый вождь Шуддходана. Однажды главная из его жен, Махамая, увидела себя во сне перенесенной к священному озеру в горах. Небесные хранители омыли ее в водах, после чего к ней приблизился огромный белый слон и вошел в ее бок. Обратилась Махамая за истолкованием приснившегося к домашнему жрецу, и тот сказал:
– Ты зачала великого сына, который станет либо вселенским правителем, либо учителем мира.
Минуло время, для созревания семени назначенное, и Махамая, направляясь в дом своего родителя, в роще сандаловых деревьев родила младенца. Явившись на свет, он твердо стал на ножки и явственно произнес:
– Это мое последнее рождение. Отныне больше рождений у меня не будет.
Шуддходана решил посвятить всю свою жизнь столь одаренному ребенку. Чтобы он жил, не ведая о смерти, болезнях, страдании, было приказано огородить чертоги и окружавший их парк высокой стеной и не говорить ни о чем, что могло бы огорчить мальчика, которому дали имя Гаутама. Так в счастье и радостях текли его годы. Когда пришло время брака, Гаутаме было разрешено ненадолго выйти за стену для участия в состязаниях за право владения прекрасной Яшодхарой, двоюродной его сестрой. Гаутама затмил всех своих соперников, в том числе завистливого двоюродного брата Девадатту, получил руку красавицы и стал на двадцать девятом году жизни отцом, продолжая с наивностью ребенка считать, что всем людям живется так же легко и беззаботно, как ему.
Он бы и далее пребывал в этом счастливом неведении, не обвались в одном месте окружавшая парк стена. Прогуливаясь по саду в сопровождении верного и молчаливого слуги, Гаутама обнаружил отверстие. Его взгляду предстала каменистая дорога и с трудом передвигавший ноги человек.
– Кто это? – спросил Гаутама у своего спутника.
– Старец, – ответил слуга.
– Почему он так согнулся?
– От тяжести долгих лет, – ответил слуга.
– Значит, и я буду таким, – задумчиво произнес Гаутама. Его прекрасный светлый лоб впервые перерезала линия страдания.
Слуга промолчал, вспомнив, что ему было приказано не говорить ни о чем, что могло бы огорчить царевича.
С этого дня словно бы какая–то сила тянула Гаутаму к месту, откуда открывался неведомый дотоле мир.
Как–то Гаутама проснулся ночью и вышел, сопровождаемый слугой, в благоухающий сад. Дорога была освещена факелами. Люди молча шли с носилками, на которых недвижно лежал очень бледный человек. Время от времени из уст идущих вырывались какие–то странные, непонятные Гаутаме звуки.
– Что делают эти люди? – спросил Гаутама слугу.
– Они несут мертвого на сожжение, – отвечал тот.
– И меня так понесут? – спросил Гаутама.
Слуга молча отступил. Никто не заметил первой горькой морщины на челе царевича.
На следующий день Гаутама, сопровождаемый слугой, вновь подошел к проему в стене. Он увидел странное существо в грязном тряпье, то ли ковылявшее, то ли припадавшее на одну ногу. Оно чем–то напомнило ему обезьян, иногда проникавших в сад и опустошавших плодовые деревья. «Наверное, это неведомая мне порода людей», – подумал Гаутама.
Вдруг человек вскинул руку и зазвонил в колокольчик – так, как это делали в предтрапезные часы слуги, проходя по аллеям сада.
– Подойди сюда! – крикнул Гаутама.
Незнакомец сделал несколько шажков и остановился.
Царевич увидел, что лицо остановившегося сморщено, как кожура печеного яблока, а грудь под лохмотьями в белых язвах и струпьях.
– Кто ты? – спросил Гаутама. – Как тебя зовут?
– Разве не видишь, я – прокаженный.
– И ты призываешь на помощь?
Из уст несчастного вырвался звук, напоминающий бульканье воды в котле над огнем. А это был смех!
– Нет! Я звоню, чтобы все разбегались. Десять лет я не слышал человеческого голоса.
Гаутама был пронзен состраданием. Из его светлых глаз хлынула соленая влага. В ней расплылось очертание стены, отгораживавшей его от людского горя. Мир, полный страхов и страданий, звал к себе. И царевич пошел, повинуясь этому зову.
Удалившись от города, Гаутама снял с себя царские одеяния и облачился в простую одежду отшельника цвета охры, представшую ему во время одного из видений, срезал волосы мечом и передал их вместе со всем, в чем покинул дворец, слуге. Не вынеся разлуки с господином, тот умер.
С тех пор во многих городах и селениях Северной Индии видели удивительного человека. Его не привлекали дома, откуда доносились пение, музыка и счастливый смех. Он появлялся лишь там, где слышались плач и стоны. Став добровольным помощником лекаря, он поил больных, обмывал зловонные раны. Он стоял у шалаша чандалы, питающегося отбросами из разбитой посуды, и на его лице не было и тени отвращения. Он не творил чудес, не исцелял больных, слепых и хромых и лишь однажды, откликнувшись на призыв соперничавших с ним проповедников, ненадолго поднялся в воздух.
Как–то, собирая подаяние, Гаутама посетил главный город страны магадхов. Царь Бимбисара, увидев его с террасы, удивился благородному облику нищего.
– Взгляните! – обратился царь к приближенным. – Этот нищий в желтом держится прямо. Чело его прекрасно. Нет, не низкого он рода. Слуги! Приведите его ко мне.
Пока слуги сообразили, чего от них хотят, пока они бежали к воротам, Гаутама скрылся. Царь обещал наградить каждого, кто укажет место обитания странника царственного вида в одеянии нищего.
Прошло немало времени, пока одному из царских пастухов удалось удовлетворить любопытство владыки. Склонившись перед троном, он сказал:
– О махараджа! Юноша, которого ты ищешь, отшельник. Он обитает в жалкой хижине далеко в горах.
Царь приказал запрячь в колесницу коней и отправился в горы. Когда начался подъем, он сошел с колесницы и стал подниматься по тропинке, змеившейся по склону горы.
Переступив порог хижины, царь приветствовал отшельника, сидящего за своей жалкой трапезой, и обратился к нему с такими словами:
– Неподражаемый! Я увидел тебя, когда ты проходил мимо моего дворца. Твоя красота достойна лучшей доли. Я буду счастлив разделить с тобою мои покои. Идем со мной. Но сначала скажи, как тебя зовут и какого ты рода.
– Я Гаутама, сын Шуддходаны, из племени шакьев. Я покинул отца и мать, жену и сына, чтобы узнать, как живется людям, и чтобы наставить их на путь добра и праведности. Нет лучшей доли, чем та, которую я избрал, и я не намерен ее менять.
И ушел царь, поняв, что отшельнику не нужно то, что он ему предложил, что он тверд в своем решении.
А Гаутама вновь пустился в странствия, чтобы познать людское горе, а когда душа переполнилась им через край, он отыскал неподалеку от города Варанаси дерево с пышной кроной, защищавшей от палящих лучей, и сел под ним. Случайный прохожий мог бы подумать, что этот человек охраняет зарытое под деревом золото. Но он оберегал свою мысль, как еще не окрепшую молодую веточку.
Дав торжественный обет, что не встанет и не удалится, пока не разрешит загадку жизни, даже если ему придется сидеть до тех пор, пока не высохнет его кровь и не истлеют кости, он сидел сорок девять дней. Лишь один раз за это время он поел кашу, сваренную на молоке, принесенную Суджатой, дочерью земледельца.
Через некоторое время Гаутаме предстали сонмы богов и духов, ожидавшие великого мига просветления. Затем их место занял искуситель Мара, принесший весть, что злой Девадатта поднял мятеж, бросил мать и жену в темницу и что они ждут его помощи. Но Гаутама не тронулся с места. Т огда Мара силой майи призвал полчища ракшасов, наслав с их помощью такой смерч, что могучее дерево, под которым сидел Гаутама, закачалось и осыпало его ливнем листьев. Но Гаутама даже не шевельнулся. Затем разлилась текущая внизу река, и ее воды коснулись ног праведника. Но он продолжал сидеть. И потребовал искуситель, чтобы Гаутама доказал свою щедрость и великодушие. Не открыл Гаутама рта, а лишь коснулся пальцами земли, и отозвалась она голосом грома:
– Свидетельствую за него!
И отступил Мара, раненный истиной, но вскоре вернулся вместе со своими юными и прекрасными дочерьми. Они приплясывали, и сияющие глаза их колебались, как чашечки лотоса при порыве ветра.
– Отрекись! – нашептывал злой волшебник. – Отрекись, и красота моих дочерей будет твоею.
– Нет! – отрезал мудрец. – Во время странствий я видел фокусника с размалеванной деревянной куклой. Она танцевала так забавно, что все покатывались со смеху. Но стоило разрезать нитку, и игрушка распалась. Что в ней может пленить сердце? А красота истины не увядает.
И зашипел Мара, как кобра, когда ей наступают на хвост, и растворился в воздухе. Потеряв надежду соблазнить Гаутаму, он низвергал с неба молнии, обрушивал скалы, но не мог сокрушить мудреца: человек, верный истине, крепче каменной горы.
Однажды мудрец поднялся и твердым шагом спустился в долину. Там он увидел пятерых своих прежних учеников, оставивших Гаутаму, когда тот отказался от сурового умерщвления плоти. Они продолжали сидеть, выразив этим свое отношение к нему. Но как только он заговорил, ученики встали и слушали как завороженные. Так началась первая проповедь того, кого с этого дня называли Просветленным – Буддой. На самом деле он стал Просветленным еще тогда, когда был впервые пронзен жалостью к людям.
Совсем недолго Будда побыл в родительском доме, где сумел обратить в свою веру отца, жену, сына Рахулу и даже двоюродного брата, завистника Девадатту. После этого он вновь пустился в странствия в сопровождении учеников, оказавшихся свидетелями его проповедей и бесед. Самый молодой спутник Будды, Ананда, записал наставления учителя после его смерти.
Немало опасностей и приключений выпало на долю Гаутамы после просветления. Однажды в горах близ Митхуры он был схвачен дикарями, заставлявшими чужеземцев разгадывать загадки и при неправильных ответах их убивавшими. Будде удалось убедить нечестивцев отказаться от их образа жизни, а некоторых сделать своими последователями. В другой раз Будда отправился в стан свирепого разбойника Ангулималы, убивавшего каждого встречного. Пораженный бесстрашием гостя, разбойник выслушал его, присоединился к его последователям и кончил жизнь праведным буддийским монахом. Будде приходилось сталкиваться с презрением со стороны людей, видевших в каждом, не занятом повседневным трудом и питающемся подаянием, бродягу и бездельника, и с открытой ненавистью таких же, как он, бродячих проповедников, считавших его опасным соперником. Однажды некий брахман, привлеченный цветущим видом скитальца, предложил ему в жены свою красавицу дочь, а отказ кшатрия воспринял как оскорбление. В нем и его дочери, вскоре вышедшей замуж за царевича, Будда обрел злейших врагов.
На пути Будды встречались и люди, испытывающие к нему симпатию и готовые сделать для него все возможное и невозможное. Богатейший из купцов Судатта, к которому Будда попал во время дождей, купил для отдыха ему и его спутникам рощу, заплатив за нее затребованную владельцем сумму – столько серебряных монет, сколько могло уместиться на ее площади. Среди горячих сторонников Будды были брахманы, шудры и даже чандалы, питавшиеся мясом собак, мужчины и женщины.
Многие из них, оставаясь на своих местах, образовывали группы монахов, следовавших наставлениям учителя и ведших отшельнический образ жизни, не соприкасаясь с обществом. Он же продолжал свой путь с немногими учениками, удивляя их своей выносливостью. В семьдесят девять лет, пока ученики искали лодку или плот, чтобы переправиться через Гангу, он переплыл реку и приветствовал их с другого берега.
Однажды Будда с учениками оказался близ дерева, давшего ему когда–то свет истины. Один из учеников, самый преданный и любимый, пал на колени, чтобы поклониться месту рождения истины. Будда поднял его и, взяв с земли горсть листьев, спросил: «Скажи, юноша, есть ли еще листья, кроме тех, что у меня в руке? » – «Осенние листья падают повсюду, – ответил ученик, – их не счесть». – «Вот так и я, – сказал Будда, – оставляю вам лишь горсть истин, но, кроме них, имеется бесчисленное множество других».
Веер
И взял ученик из рук Будды горсть листьев и прижал их к своей груди и никогда с ними не расставался. После смерти Учителя он разложил эти листья веером – их было восемь – и попытался, вспоминая проповеди Будды, закрепить за каждым из них одну из частей учения.
С первым листом он связал убежденность Будды в том, что мир полон скорби, порожденной жадностью, алчностью, своекорыстием. Подавление желаний – начало пути ко всеобщему умиротворению.
Второй лист – любовь к ближним и забота об их счастье. Не надо увеличивать богатство за счет других и искать власти над людьми, предаваться роскоши и чувственным наслаждениям.
Третий лист – правдивая речь, чуждая лжи, клеветы, дружелюбная и сдержанная.
Четвертый лист – праведность деяний, совершение поступков, не приносящих вреда живому, отказ от насилия.
Пятый лист – добывание средств к существованию праведным путем; не торговать спиртным, не гнать животных на убой.
Шестой лист – праведно мыслить, отторгать от себя все злое, настраиваться на одно добро.
Седьмой лист – правильная оценка самого себя, осознание того, что тело твое состоит из нечистых частей, зовущих к грязи и злу; подчинение плоти духу.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 316; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!