Сталин как творец невиданной свободы духа человека 3 страница
И расстрелян, как видим, за дело.
Хрущёвцы его реабилитировали – 28 апреля 1956 года.
Но за что?
За разложение войск?
Что же до Куйбышева, то из его же собственных слов следовало, что основные причины слабой подготовки ЗакВО – не аресты, а многолетнее преступное пренебрежение или сознательное вредительство тех, кого арестовали.
Но и это не всё! Присмотримся к самому Куйбышеву. Для начала сообщу вот что….
На том же заседании Военного совета в ноябре 1937 года выступал комкор М.А. Антонюк – командующий Сибирским военным округом с июня 1937 года. Он заменил командарма 2 ранга Дыбенко, который, в свою очередь, заменил комкора Гайлита, командовавшего СибВО с декабря 1933 года.
Обратимся вновь к стенограмме:
«Антонюк. В Сибирском военном округе, как и в других округах, враги народа, шпионы, вредители крепко приложили свою руку, чтобы подорвать боеспособность войск. Нет ни одной отрасли работы, товарищ народный комиссар, где бы не было вредительства. Чем глубже копнёшь, тем больше находишь… <…>
Я считаю, что части для ведения сложного общевойскового боя по‑настоящему не обучены, взаимодействие родов войск… продолжает оставаться на низком уровне.
Слабо сколочены штабы…
<…>
Округ совершенно отстал и не проводил в прошлом боевых стрельб… По‑настоящему вести стрельбы с полузакрытых, закрытых позиций, пулемётными взводами, пулемётными батареями наши командиры не умеют…
|
|
|
Упрощенчество в огневой подготовке налицо… Командный состав на сегодня не овладел по‑настоящему стрелковым оружием, в особенности ручным пулемётом, …неудовлетворительно стреляет из револьвера ТТ…»
Замечу, что «ТТ», то есть «Тульский Токарева» – это пистолет, а не револьвер, и не знать этого комкору Антонюку было зазорно. Но продолжим цитирование, предоставив слово члену Военного совета СибВО дивизионному комиссару Н.А. Юнгу:
«Юнг. Контрреволюционная деятельность… в войсках Сибирского военного округа… приняла очень широкие размеры. 70 % уволенных из армии оказались врагами народа, и они были сразу же арестованы (уволено было 352 человека, из них арестовано 249. – С.К.). <…>
Колчаковцев (то есть служивших у Колчака. – С.К.), товарищ народный комиссар, в кадрах у нас имеется несколько сот человек. Мы подходили к ним персонально, но нужно доложить Вам, что среди них значительная часть завербована врагами. Это вскрывается каждый день…
<…>
За какую область ни возьмёшься, всюду безобразия… Продовольственные запасы НЗ (неприкосновенного запаса. – С.К.) заражены амбарными вредителями… не скомплектовано имущество. Например, …штанов 80, сапог 100, шинелей 50…
|
|
|
<…>
…В авиации имеется очень много беспорядков… тылы авиабригад находятся в разрушенном состоянии… Машины по 3–4 – 5 лет стоят под открытым небом, гниют, материальная часть портится…»
Антонюк и Юнг обвиняли – и, конечно, справедливо – бывшего командующего округом Гайлита. Он был арестован 15 августа 1937 года и расстрелян 1 августа 1938 года. Его хрущёвцы тоже реабилитировали – 28 ноября 1956 года.
Но кого сменил в декабре 1933 года комкор Гайлит?
Да вот то‑то и оно, что сменил он комкора Н.В. Куйбышева, который командовал СибВО с 1928 по 1933 год (по некоторым источникам, включая БСЭ – даже до 1936 года, но это – вряд ли).
И если бы предшественник Гайлита готовил войска как надо, то за неполных четыре года Сибирский военный округ не пришёл бы в плачевное состояние. Ведь автопарки авиабригад начали гнить ещё при Куйбышеве. И мог ведь Куйбышев, хотя бы после того, как стал первой военной фигурой в КПК, поинтересоваться – как там мой старый округ живёт, которым я командовал пять лет?
К тому же Куйбышев не мог не бывать периодически в Сибири в служебных командировках. И ещё одно… Если бы он, командуя СибВО, приобрёл там репутацию истинного «отца‑командира», то ведь кто‑то из его старого округа мог бы и сам в Москву приехать к бывшему командующему – со своими тревогами за ситуацию в округе.
|
|
|
Однако и Куйбышев был замешан в шашнях заговорщиков, и 2 февраля 1938 года его арестовали, а 1 августа 1938 года расстреляли.
Жаль, конечно… Но жаль не потому, что погиб безвинный – Куйбышев был виновен. Жаль, что «красные маршалы», вышедшие из гражданской войны, не поняли, что им надо готовиться уступать дорогу новым поколениям, и пошли по дороге заговоров против якобы ничего не смыслящего в военных и прочих делах Сталина.
Приведённые выше отрывки из стенограммы заседания ВС в ноябре 1937 года (вместе со стенограммами заседания ВС 1–4 июня 1937 года они занимают объём около семисот страниц типографского текста) – лишь капля в том озерце информации («моря» всё ещё плещутся в архивных «берегах»), которая сегодня рассекречена. Но и эти стенограммы были впервые опубликованы лишь в 2006 и 2008 годах тиражом каждая в… 1000 (тысячу) экземпляров.
Из них, в частности, и становится ясным, что РККА образца 1937 года «стараниями» тухачевских представляла из себя грустное зрелище, хотя стараниями Сталина у России уже имелся экономический и кадровый потенциал, который позволял быстро довести армию до вполне современной кондиции. Такая работа велась все 1938, 1939, 1940 годы и первую половину 1941 года.
|
|
|
Увы, даже к началу войны последствия командования тухачевских, гайлитов, левандовских и прочих оказались изжиты не до конца.
Как не до конца, к слову, удалось ликвидировать и все корни заговора Тухачевского – Якира – Уборевича. Провалы первых дней войны были запрограммированы настолько странным поведением части высшего генералитета в последний предвоенный период и особенно в последнюю предвоенную неделю, что это поведение в ряде случаев сложно квалифицировать иначе как прямо предательское…
Хватало своих «тухачевских» и в управлении экономикой. И если бы репрессии среди управленцев были для неё губительными, то откуда, спрашивается, взялись бы впечатляющие успехи советской экономики в период с 1938‑го и до начала войны? А они ведь были налицо!
Что же до масштабов, то в РККА репрессировали – далеко не всех расстреляв – менее десяти процентов тогдашнего командного состава.
Часть, к слову, просто уволили из армии и флота. И 31 июля 1937 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло особое постановление, которым «обкомы, крайкомы и ЦК нацпартий» обязывались «обеспечить размещение на работу по предприятиям и учреждениям хозяйственных наркоматов лиц комначсостава, уволенных из РККА, в том числе и уволенных, как исключенных из партии по политическим мотивам».
О подобных деталях того периода историки‑«демократы» если и сообщают, то лишь в малотиражных специализированных изданиях. Между прочим, немалая часть репрессированных лишь называлась командирами. Так, братья‑«историки» Рой и Жорес Медведевы представляются публике сынами «безвинно» погибшего боевого командира РККА бригадного комиссара Александра Медведева. Однако их папа был всего лишь преподавателем философии в военной академии, почему и носил ромбы.
Исключая меньшинство тех, кто пал действительно безвинной жертвой не только антигосударственных, но и фактически антисталинских провокаций врагов России, репрессии 1937–1938 годов убирали заевшихся и некомпетентных, обленившихся и деградировавших, амбициозных, но малосведущих.
А молодые и энергичные советские специалисты, пришедшие на их место, были взяты ведь на руководящие посты не с улицы. Инженеры и красные командиры – воспитанники эпохи Сталина, они уже прошли хорошую профессиональную школу, учась не столько у тухачевских, сколько у самой бурной эпохи, у самой жизни.
Говорят, что молодость – это недостаток, но он быстро проходит с годами. Что ж, такой недостаток, как недостаток опыта, тоже проходит с годами.
И при желании – тоже достаточно быстро.
Особенно – в СССР Сталина.
Впрочем, вернёмся к ГУЛАГу…
Мне придётся сказать о репрессиях и ещё кое‑что, поскольку попытка представить их как «людоедский» произвол Сталина – это, как я уже говорил, чуть ли не последнее, что остаётся в запасе у «демократов» против эпохи Сталина.
Неизбежность будущего конфликта в руководстве ВКП(б) можно было увидеть уже при знакомстве с одним из основополагающих документов троцкизма – «Платформой большевиков‑ленинцев (оппозиции) к XV съезду ВКП(б)». У «Платформы» имелся и подзаголовок: «Кризис партии и пути его преодоления».
Авторами были обозначены 13 членов ЦК и ЦКК. Причём обращала на себя внимание не только характерная цифра «13», но и странный порядок подписания «Платформы» – не по старшинству и не по алфавиту: Муралов, Евдокимов, Раковский, Пятаков, Смилга, Зиновьев, Троцкий, Каменев, Петерсон, Бакаев, Соловьев, Лиздин, Авдеев.
Я не специалист по каббале, но что‑то каббалистическое тут ощущается.
XV съезд партии… Это с его трибуны уходил под свист зала после своего провокационного выступления убеждённый троцкист Христиан Раковский. И это на нём оппозиция дала свой самый отчаянный бой Сталину. В её состав входило немало блестящих партийных интеллектуалов, поэтому просчёты и даже пороки партийного аппарата, где был уже силён Сталин, оппозиция подметила верно.
Но в увлечённом своём замахе против Сталина оппозиция сама себя разоблачала. И за её речами видна была невесёлая перспектива для СССР в том случае, если оппозиция взяла бы верх.
О профессиональных партийных работниках «Платформа» говорила так: «Фактически власть этого слоя громадна. Именно этот слой «управленцев» требует «деловой работы» – и всегда против дискуссий».
Платформа требовала:
«Расширить сеть партийных дискуссионных клубов; взять твердый курс на орабочение партийного аппарата в целом. Рабочие от станка должны составить решающее большинство всего партаппарата, который вовсе не должен целиком состоять из оплачиваемых лиц. Можно и должно значительную часть партработы вести бесплатно, возлагая её на членов партии после производственной или иной работы. Одной из мер регулярного освежения партаппарата должна явиться систематическая отправка части товарищей из аппарата на производство или на низовую работу»…
На бумаге выглядело это броско, и многим могло понравиться. Однако на деле это привело бы к полной утрате государственного управления.
Среди лидеров оппозиции почти не было людей с рабочими мозолями. Если они их где и натирали, так на языках. Даже при самом смелом воображении невозможно было представить Троцкого или Раковского (любившего щеголять в «бабочке») отходящими «от станка» после рабочего дня, чтобы тут же направиться на пленум ЦК.
Вряд ли они понимали, какую пороли чушь! Сегодня управлять паровозом, а завтра сразу же пересесть за стол секретаря горкома и решать проблемы большого города или хотя бы маленького посёлка. А потом, только‑только освоив эту непростую науку, опять отправляться на паровоз…
Да и о «низовой работе» троцкисты говорить‑то говорили, а не терпели её начисто. И в порядке личного, так сказать, примера ни один из 13 авторов «Платформы» в глушь или к станку не отправился.
Более того!
Знаменитая Елена Стасова из знаменитого русского рода Стасовых рассказала в своих воспоминаниях занятную историю. В марте 1920 года возникла необходимость перед IX съездом партии немного обновить состав ЦК. Стасова и Евдокимов (не упоминавшийся выше чекист Ефим Георгиевич Евдокимов, а видный участник троцкистско‑зиновьевского блока Григорий Еремеевич Евдокимов, подписавший и Платформу 13‑ти) сказали, что их можно из ЦК вывести. «Но тут, – сообщает Стасова, – получился такой курьёз: когда подвели итоги голосования, то оказалось, что я проголосовала за свой вывод, а Евдокимов – за своё сохранение в составе ЦК».
Однако все интриги различных «оппозиций» первой половины двадцатых годов в первой половине тридцатых выглядели юношескими шалостями. Дела закручивались всё круче.
Уже 25 октября 1930 года в Постановлении Политбюро (вопрос № 13, п. 2/7, пп. в) было сказано: «Обязать т. Сталина немедленно прекратить хождение по городу пешком».
В сентябре 1932 года Молотов был в Кузбассе. Возвращались с очередной шахты, машина шла по крутой насыпи. Вдруг она свернула с дороги, покатилась под уклон, перевернулась и остановилась на краю оврага. Из машины сопровождения бежали к месту аварии чекисты, но Молотов сам пытался выбраться из салона, а рядом стоял бледный шофёр и плакал. Валентина Арнольда, члена местной троцкистской организации, в последний момент подвели нервы и он начал тормозить. Молотова ему было не жаль, но себя он пожалел.
В Москве троцкистские боевики следили за перемещениями Клима Ворошилова, однако машина «первого красного офицера» шла всегда так быстро, что покушение пришлось отменить.
В мае 1934 года террорист Богдан уже прикидывал дистанцию стрельбы в зале заседаний конференции, где за столом президиума сидел Сталин, но до Сталина было далековато.
К тому же нервы у троцкиста Богдана оказались не крепче, чем у троцкиста Арнольда. Стрелять он не решился, зато назавтра его застрелил на собственной квартире Бакаев – бывший председатель ЧК в Ленинграде и один из «ближних» Троцкого. В гражданскую Бакаева однажды по приказу Льва Давидовича чуть не расстреляли, а теперь он сам расстреливал тех, кто колебался в выборе между Сталиным и Троцким.
Колеблющихся тогда хватало. Но если для Троцкого любой такой «выбирающий» был потенциальным союзником, то для Сталина он был потенциальным предателем, человеком опасным не для Сталина, а для дела Сталина, которое давно стало делом России.
Троцкий рассчитывал на перебежчиков.
Сталин не смог бы опираться на них ни при каких условиях.
Если же вернуться к теме военного заговора, то надо заметить, что Тухачевский тоже решал, кого ему выбрать – Троцкого или Тухачевского?
Своей быстрой карьерой Тухачевский был обязан вначале окружению Троцкого, а потом – и лично Председателю Ревввоенсовета Республики Троцкому. В польскую войну Тухачевский рвался на Варшаву в полном соответствии с концепциями своего политического «шефа».
Это были дела прошлые.
А что же было в настоящем?
В 1929 году Троцкого выслали из СССР, а в 1930 году в Берлине на немецком языке вышла его книга «Mein Leben» («Моя жизнь»). Если учесть, что в Германии тогда была популярна книга «Mein Kampf», то некие ассоциации возникают.
Касаясь в книге польской войны, Троцкий возводил напраслину на Ленина, а на Сталина – само собой! Он обвинял Ленина в стремлении безудержно наступать на поляков. Троцкий не был бы Троцким, если бы не выгораживал здесь себя, но темы гражданской войны Лев Давидович коснулся в целом скупо. Он явно не хотел показывать, к кому из красных полководцев он относится лояльно, а к кому – нет. Похвалил лишь Эфраима Склянского, к тому времени утонувшего во время командировки в США.
Промолчал Троцкий и о Тухачевском. Расчёт здесь был, конечно, с дальним прицелом, однако на Тухачевского рассчитывал не только Троцкий, но, как уже было сказано, и сам Тухачевский. И вокруг «яркой» личности бывшего КомандЗапа давно группировался ряд его давних военных коллег.
И подбор их был вполне определённым…
Дворянин Михаил Тухачевский в гражданскую командует 8‑й армией. Еврей Иона Якир – член её Роеввенсовета.
Двадцатые годы…
Якир – лучший друг еврея Гамарника, ставшего политическим руководителем Красной Армии. В этот круг входят активный троцкист Смилга – правая рука Тухачевского на польском Западном фронте, активные троцкисты из военных: комкоры Виталий Примаков и Витовт Путна. И здесь же – Фельдман, Уборевич, Гарькавый, заместители Якира Блюхер, Дубовой, Каширин и десятки других блестящих или числящих себя таковыми командармов, комкоров, комдивов.
К Троцкому примыкают и два бывших начальника Политуправления РККА Антонов‑Овсеенко и Бубнов. Начальник ВВС Алкснис – старый друг открытого предателя Бармина, который из нашего афинского полпредства уже вот‑вот уйдёт на хлеба американских спецслужб.
В конце двадцатых годов Якир уезжает на учёбу в германскую Академию Генерального штаба. После её окончания старый маршал Гинденбург, президент веймарской Германии, вручает ему основной военный труд Шлиффена «Канны» с надписью: «Господину Якиру – одному из талантливых военачальников современности». Это – откровенный моральный подкуп, поскольку Якир не был крупной военной фигурой даже в ходе гражданской войны.
Среди тех, кто близко контактирует с рейхсвером, – Корк, Уборевич, Фишман.
Тухачевский же ходит в личных друзьях самого главы рейхсвера генерала фон Секта и знает многих других генералов рейхсвера.
А они знают его.
Знает Тухачевского и Троцкий. А Тухачевский знает Троцкого. Льву Давидовичу нужен новый революционный пожар, но это – новые походы под водительством заматеревших в потреблении плодов славы гражданской войны и застоявшихся в «стойлах» командно‑штабных учений подчинённых Тухачевского, Якира, Уборевича, Блюхера.
И вот уже бывший подполковник Первой мировой войны, а ныне маршал Егоров и бывший поручик Первой мировой войны, а ныне маршал Тухачевский доверительно беседуют о том, что Сталин‑де «в военном деле не смыслит». Зато Тухачевский всё более утверждается в уверенности, что он хорошо смыслит и в военных делах, и в политике, и может играть в СССР без Сталина не «вторую» – при Троцком, а «первую скрипку».
Учтём и такую цифру: за двадцатые и первую половину тридцатых годов из армии уволено пять тысяч бывших оппозиционеров. Читай – троцкистов.
В партийном аппарате, в советских учреждениях, в промышленности троцкистов в середине тридцатых было ещё больше. Троцкист в то время – это уже автоматически в первую очередь противник политического курса Сталина и лишь во вторую – участник государственной и производственной работы. И уже поэтому троцкизм всё более становится средством саботажа и прямого вредительства.
Итак, с одной стороны, амбициозность «красных наполеонов», с другой – р‑р‑революционность красных интернационалистов с местечковым прошлым. Плюс – просто карьерные авантюристы.
Смесь весьма взрывоопасная.
И это – не «химера НКВД», а реальность. Так же как реальность – публичные заявления Троцкого: «Недовольство военных диктатом Сталина ставит на повестку дня их возможное выступление».
И Троцкий же открыто призывает коммунистов в СССР к государственному перевороту.
Итак, самозваных претендентов на высшую власть в огромной стране имелось, по сути, два.
Тухачевский был тайно не прочь сыграть роль или военного диктатора, или «сабли Троцкого».
Троцкий своих вождистских претензий не таил.
Любой из вариантов означал гибель страны, но был ли хоть один из них реален? Страна уже стала такой, что не дала бы себя погубить. В час кризиса она пошла бы за Сталиным, и поэтому троцкистско‑тухачевские планы были авантюрой, заранее обречённой на провал.
За исключением, правда, одного варианта развития событий – физического устранения Сталина в самом начале переворота.
Вот тут крах СССР был бы неизбежен, потому что не то что равноценной, но хоть на что‑то годной замены Сталину Россия не имела.
А крах СССР означал бы в тридцатые годы и крах великой России, что подтверждает разрастающаяся трагедия России после развала СССР врагами России в 1991 году.
С годами возникла легенда о Кирове как альтернативе Сталину. Однако так могли думать лишь наивные люди, плохо понимающие самые основы механизма возникновения и существования высшего политического лидера. Любитель красивых женщин, Киров был такой же фигурой второго ряда, как и Орджоникидзе, Дзержинский, Фрунзе, Рыков, Куйбышев, Бухарин, Каменев, Рудзутак, Пятаков, Томский и многие другие.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 139; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!