Модальная интенсивность. Чудо и воздержание 39 страница
PreDictionary. Р. 21–31, 137–155.
Transformative. Р. 95–115.
СЕМИУРГИ Я
СЕМИУРГИ Я (semiurgy; греч. sema, знак + ergon, работа). Знакотворчество, деятельность по созданию новых знаков и введению их в язык [291]. Есть три вида деятельности в области знаков: знакосочетательная, знакоописательная и знакосозидательная . Подавляющее большинство всего написанного и сказанного относится к первому виду. И поэт, и государственный деятель, и пьяный болтун – все они по-своему связывают слова, хотя число этих слов и способы их сочетания в литературе, политике, просторечии весьма различны. Грамматики, словари, лингвистические исследования и учебники, где описываются слова и законы их сочетания, принадлежат ко второму виду знаковой деятельности, описательному. Это уже не язык первого, объектного уровня, а то, что называют метаязыком, язык второго порядка.
Третий вид – самый редкий: это не сочетание и не описание знаков, уже существующих в языке, а введение в него новых знаков: знакотворчество, семиургия . Это часть более широкой дисциплины конструирования или трансформации языка – проективной лингвистики, лингводизайна, лингвоинженерии . Есть интерлингвистика, которая изучает способы создания искусственных международных языков. Есть лингвистика программных, компьютерных, специальных дисциплинарных языков, которые создаются путем плановых профессиональных конвенций. Но знакотворчество имеет место и в естественных языках, таких как русский. К семиургии относятся многие словотворческие элементы словаря В. Даля, значительная часть творчества В. Хлебникова, А. Белого, В. Маяковского, И. Северянина. В англоязычной литературе – В. Шекспир (который ввел в английский язык около 2000 слов), Л. Кэрролл, Дж. Джойс («Поминки по Финнегану»). Этот третий вид знаковой деятельности наименее изучен в семиотике и лингвистике.
|
|
|
Один из самых распространенных мифов: новые слова появляются по воле самого языка, их творит народ. На самом деле, слова всегда кем-то индивидуально создаются, произносятся или пишутся впервые. У народа нет единого рта, чтобы произнести новое слово, или единой руки, чтобы его записать. Конечно, слово начинает жить, входит в состав языка, только если оно услышано и принято языковой средой. Процесс усвоения и распространения слова коллективен, но акт его сотворения, первого употребления индивидуален. Об этом свидетельствуют данные об авторских неологизмах, среди которых есть и ставшие привычными, общенародными слова, такие как «предмет», «сущность», «мощность»… По оценке языковедов, «именно таким индивидуально-авторским образованиям язык обязан существованием огромного количества слов» [292]. М. В. Ломоносов ввел такие слова, как «маятник», «насос», «притяжение», «созвездие», «рудник», «чертеж»; Н. М. Карамзин – «промышленность», «влюбленность», «рассеянность», «трогательный», «будущность», «общественность», «человечность», «общеполезный», «достижимый», «усовершенствовать». От А. Шишкова – слова «баснословие» и «лицедей», от Ф. Достоевского – «стушеваться», от К. Брюллова – «отсебятина», от В. Хлебникова – «ладомир», от И. Северянина – «бездарь», от А. Солженицына – «образованщина»…
|
|
|
Из слов, вошедших в язык, лишь единицы сохранили имена своих создателей (в основном писателей и ученых). Однако благодаря Интернету с языком происходит такая же трансформация, как с литературой – благодаря письменности. Подрываются фольклорные основания языка, и он переходит в область индивидуального творчества. Когда-то не было и индивидуального литературного творчества, песня и сказка передавались из уст в уста; с возникновением письменности появились и авторы литературных произведений. Точно так же и с переходом к электронной словесности завершается анонимная, фольклорная эпоха в жизни языка , у слов появится все больше индивидуальных создателей. До появления Интернета трудно было проследить истоки новых слов, зафиксировать, кто их впервые стал употреблять и в каком значении. Интернет делает возможным и мгновенное распространение нового слова в массовой аудитории, его успешность легко проследить по растущему числу употреблений.
|
|
|
Собственно, только с Интернетом возникает возможность системного знакотворчества , которое сверяет свои создания с уже наличным запасом знаков. Писателю или мыслителю для работы теперь достаточно заглянуть во всемирную сеть, чтобы найти почти все уже когда-либо изреченное и написанное и проверить степень новизны своих знакообразований. Знакотворца , неологиста интересует не то, что в сети уже есть, а то, чего еще нет. Для изобретения новых знаков и концептов, для парадигмальных сдвигов в мышлении, для создания новых жанров и дисциплин автору-«парадигмейстеру» нужно соотносить себя со всем наличным знанием, вербально представленным в Интернете.
Отдельная область семиургии – «брендинг» и «нейминг», создание новых товарных знаков (словесных, изобразительных, звуковых) для идентификации фирм, компаний и повышения рыночной эффективности товаров.
Можно предвидеть, что со временем деятельность порождения новых знаков будет занимать все большее место в творческих областях культуры, по сравнению с деятельностью сочетания наличных знаков. По мере того как множатся и ускоряются электронные способы обработки информации, работа по сочетанию языковых знаков постепенно «автоматизируется», не только технически, но и эстетически, интеллектуально, – утрачивает свою уникальную человеческую ценность, силу остраняющего и удивляющего воздействия, какой раньше обладали литература и философия. Остранение языка происходит все больше посредством не сочетания старых, но порождения новых знаков, каких еще не было в языке. Знакодатели (sign-givers) со временем будут играть в обществе не меньшую роль, чем законодатели. Это два дополнительных вида деятельности, потому что закон подчиняет всех общей необходимости самоограничения, а новый знак создает для каждого новую возможность самовыражения.
|
|
|
Знакотворчество и словотворчество – это не просто создание новых знаков и слов, но и акт смыслообразования, мыслетворчества. С каждым новым словом появляется и новый смысл и возможность нового понимания и действия в культуре. Особую роль знакообразование играет в философии, которая занята поиском таких терминов, концептов, категорий, которые освобождали бы мысль от плена повседневного языка и предрассудков здравого смысла. Язык Платона, Канта, Гегеля, Ницше, Хайдеггера богат новообразованиями, которые выражают самые фундаментальные категории их мысли, не вместившиеся в наличный словарь их времени («идея», «вещь-в-себе», «снятие», «сверхчеловек», «временение»). Философия создает новые значимости и, соответственно, новые термины, подобно тому как экономика создает новые товары и стоимости. Семиургия есть неотъемлемая часть философского и вообще гуманитарного творчества, свидетельством чему является данный проективный словарь (см. Введение). Необходима и соответствующая наука, которая занималась бы методами создания новых знаков, – *семиургика .
*Проективная лингвистика , Концептивизм, Однословие, Потенциация, Протологизм, Семиургика, Синтез языка , Текстоника
Неология. С. 1031–1076.
Знак. С. 652–664.
Humanities. Р. 95–115.
СИЛЕ НТЕМА, МОЛК
СИЛЕ НТЕМА , или МОЛК (silenteme; от англ. silence, молчание). Значимая единица молчания, аналогичная фонеме, морфеме, лексеме и другим единицам плана выражения в лингвистике и семиотике. Силентемы в своей простейшей форме – кратчайшие смыслонаполненные паузы между единицами речи. Однако силентема не сводится к паузе, то есть временной остановке звучания, разрывающей поток речи. Молчание, в форме умолчания, утаивания, сокрытия смысла, воздержания от выражения, может присутствовать и внутри речевого потока, так что понятие молка шире паузы и не совпадает с акустическим отсутствием членораздельных звуков. «Молк» – это не природное, а знаковое явление. «Перемолкнуться » – обменяться знаками молчания.
*Силентика , как наука о молчании, обладает своими методами квантификации. «Квантом» молчания может считаться единица информации, намеренно сокрытая, невыговоренная в контексте данного акта коммуникации. Множественность таких единиц, например содержащихся в безмолвии Иисуса в ответ на речь Великого Инквизитора у Достоевского, может служить показателем смыслонасыщенности молчания.
Разные уровни и градации силентем образуют иерархию: силентемы межзвуковые, межсловесные, межфразовые, межтекстуальные, ситуативные, биографические, психологические, политические, эстетические, метафизические, религиозные и пр.
*«», Молчание, Силентика
СИЛЕ НТИКА, САЙЛЕНТОЛО ГИЯ
СИЛЕ НТИКА (silentics; англ. silence, молчание), или САЙЛЕНТОЛО ГИЯ (silentology). Наука о паузах, о формах умолчания и замалчивания, о единицах молчания, формирующих речь и определяющих глубину ее подтекста, переносных значений. У речи есть «свое иное» – *молчание , которое может стать самостоятельным предметом исследования, включающего множественные дисциплинарные подходы: фонетику, грамматику, семиотику, эстетику, этику, социологию, психологию, теологию молчания. «Кто познал ум человека безмолвствующего?» (Иоанн Лествичник). Все эти подходы объединяются силентикой .
В отличие от тишины, как простого отсутствия звуков, молчание интенционально и смыслонаполненно. Молчать может только говорящее существо, и молчание как минус-знак вписано в систему языковых значений. По-разному молчат бьющий и избиваемый, победитель и побежденный. «Каждый язык – это особое уравнение между тем, что сообщается, и тем, что умалчивается. Каждый народ умалчивает одно, чтобы суметь сказать другое» (Х. Ортега-и-Гассет) [293]. Силентика изучает области молчания (силентности) в каждой эпохе, нации, определенном бытовом укладе, считая, что это не менее глубоко характеризует своеобычность каждой культуры, чем то, что она выговаривает.
Особенно велика роль силентики в изучении художественной словесности. По М. Бахтину, «создающий образ (то есть первичный автор) никогда не может войти ни в какой созданный им образ… От лица писателя ничего нельзя сказать… Поэтому первичный автор облекается в молчание» [294]. Художественная словесность – область означенного молчания . В отличие от обыденного слова, которому соответствуют определенные вещи или поступки («принеси стакан», «купи хлеба», «я пойду в кино»), художественное слово лишено прямых означаемых. В этом отличие просто пишущего от писателя, мастера письма. По мысли Андрея Битова, «литература работает не со словом, а с молчанием, с немотою. Невыраженное, невыразимое – что есть верный признак его, как не отсутствие слов? Подлинный писатель никогда не умеет писать» [295]. С этой точки зрения писатель создает подтекст или затекст – область молчания внутри текста, освобождая его от лишних слов, подобно тому как скульптор, по выражению О. Родена, вызволяет изваяние из толщи камня.
*«», Молчание, Силентема
Слово. С. 14–18, 179–181.
Ирония. С. 247–283, 363–364.
СИНАНТО НИМЫ
СИНАНТО НИМЫ (synantonyms; синоним + антоним). Антонимы, ставшие синонимами. Слово «истовый», пришедшее из старославянского, означало «истинный, разумный, настоящий». Как его антоним возникло слово «неистовый»: «неистинный, неразумный, помешанный, буйный, исступленный». Но поскольку истинную веру в России было принято исповедовать исступленно, с рвением и пылом, значения этих слов постепенно уравнялись. «Истовая вера» теперь значит примерно то же, что «неистовая вера», то есть ее истинность и неистинность нейтрализуются качеством исступленности. «Предельный» и «беспредельный» также синантонимы, поскольку обозначают высшую степень качества или интенсивность действия («предельное усилие» – «беспредельное усилие»). В 2008–2009 годах слово «антикризисный» стало синантонимом «кризисного». Aнтикризисные цены, диета, меню, плакаты, анекдоты, тесты, политика, совещания, меры, мероприятия, решения и т. п. Во всех этих словосочетаниях «кризисный» легко подставляется на место «антикризисного», не меняя смысла. Превращение антонимов в синонимы, образование синантонимов – одно из проявлений амбивалентности, к которой тяготеют язык и ментальность в России: крайности сходятся.
Синантонимы и *омоантонимы – два соотносимых и обратимых типа лексем. Если синантонимы – две антонимичные лексемы со сходным значением, то омоантонимы – это омонимичные лексемы с противоположными значениями.
*Амби-, Оксюмороним, Омоантонимы
Дар. 15.2.2009 [296].
СЛО ВО
СЛО ВО (word). Единица языка, формально трудная для выделения, центральная для лингвосферы и соотносимая с человеком как центром универсума. В лингвистике «слово» – понятие-пария, признанное многими специалистами ненаучным, неопределимым, остатком синкретически-мифологических представлений о языке, как в психологии таким же понятием-парией стала «душа», а в философии – «мудрость».
Многие лингвисты избегают понятия «слово», принимая в качестве основного понятия минимально значимую единицу языка (морфему, или «монему», в терминологии А. Мартине) либо автономное синтаксическое образование (словосочетание, «синтаксическая молекула» Ш. Балли). Согласно Э. Сепиру, слово представляет лишь «формальную единицу речи», выделенную пробелами, и выполняет либо функцию морфемы (служебные, «грамматические» слова), либо функцию предложения (слова знаменательные), либо совмещает обе функции, соединяя грамматику и семантику. Вместе с тем Э. Сепир утверждает: «Корневые и грамматические элементы языка, абстрагируемые от реальности речи, соответствуют концептуальному миру науки, абстрагированному от реальности опыта, а слово, наличная единица живой речи, соответствует единицам действительно воспринимаемого опыта, миру истории и искусства» [297]. К сходному выводу приходит М. В. Панов: слово представляет собой смысловое единство, части которого так же не разлагаются на значения составляющих его морфем, как фразеологизмы не разлагаются на значения составляющих слов [298].
Л. Ельмслев, Р. Барт и Б. Потье, под разными теоретическими углами, выдвигали на место слова категорию «лексия», которая может быть простой («конь»), составной («конь-огонь») и сложной («скакать на коне»). Как замечают авторы влиятельного аналитического словаря «Семиотика и язык» А. – Ж. Греймас и Ж. Курте (в статье «Слово»), «не добившись успеха в определении этого термина, лингвисты много раз пытались исключить его из своего словаря и круга забот. Но всякий раз оно возвращалось в новом одеянии и заново поднимало все те же вопросы» [299].
Слово занимает центральное место в иерархии языковых единиц, которая насчитывает пять основных ступеней:
1) фонема, звук как смыслоразличительный элемент языковой системы;
2) морфема, минимальная значимая часть слова;
3) слово ;
4) предложение – совокупность слов, содержащих одно сообщение (мысль, высказывание);
5) текст – последовательность предложений, образующих одно произведение, целостный акт авторского самовыражения и речевой коммуникации.
Возможны и более дробные деления – например, между фонемой и морфемой ставят «морфы» (варианты, или составляющие единицы морфемы), а между словом и предложением – словосочетания. Но если расширить иерархию языковых единиц до семи уровней, слово все равно займет в ней срединное место. Фонемы и морфемы – микроединицы языка, предложение и текст – макроединицы, а слово – то, по отношению к чему определяется их масштаб.
Точно так же масштабы микромира (частицы, атомы, молекулы) и макромира (звезды, галактики, метагалактики) определяются их отношением к человеку: «микро» – то, что меньше человека, «макро» – то, что больше. Слово – наибольшая единица языкового микромира , в котором срастаются смыслоразличительные элементы-морфемы, и наименьшая единица языкового макромира , в котором слова свободно сочетаются в тексты различной длины. Положение слова в мире символических величин равнозначно положению человека в мире физических величин: середина и точка отсчета. Не исключено, что существуют общие закономерности сложения таких иерархий: от фонемы до текста, от кварка до вселенной, от клетки до биосферы (организм посередине).
Объяснить лингвистически «словность» языка так же трудно, как и объяснить физически существование срединного, «человечески обжитого» мира среди микро– и макромиров, среди атомов и галактик. Для этого требуется ввести антропный принцип в физику, как и «словный » (логосный ) принцип в лингвистику, допустив, что все эти мельчайшие и крупнейшие единицы суть лишь условные проекции слова как первичной реальности, расчленяя которую, мы получаем морфемы и фонемы, а сочетая которые, получаем предложения и тексты. Слово потому и невыводимо теоретически из других единиц и понятий языка, что сами они выводятся из слова как первичной данности языка.
По наблюдению В. Г. Гака, «попытки замены понятия “слова” другими понятиями оказываются безуспешными, так как значение понятия “слово” именно в том, что оно объединяет признаки разных аспектов языка: звукового, смыслового, грамматического» [300]. Все разделы языкознания расходятся от слова и сходятся к слову, поскольку это не только научная, но и интуитивно данная, первичная категория языка, как и человек – в физической картине мира. Слово равнообъемно, равномощно миру, предназначенному для обитания человека. Отсюда древняя интуиция первологоса : мир сотворен Словом, и по его образу и подобию сотворен человек. Не морфемами, не фразами, не текстами, а именно Словом, которое сохраняет целостность даже тогда, когда разделяется на тысячи слов, точнее – соединяет их в себе.
Слово не просто находится посредине, но в нем встречаются нисходящий порядок смыслового членения текста и восходящий порядок смысловой интеграции звуков (фонем). С одной стороны, части слова, микроединицы языка, лишены свободы, не могут употребляться отдельно друг от друга и значимы только вместе, в составе слова. С другой стороны, собрания слов, предложения и тексты, лишены жесткой внутренней связи, их элементы могут свободно сочетаться между собой, переходить из одного сочетания в другое. Слово – наименьшая единица языка с наибольшей внутренней связью частей . Слово еще морфологически цельно (по составу) и уже семантически свободно (по значению).
Слово – мера связности и подвижности в структуре языка, точка пересечения координат порядка и свободы, идеальная мера организованной анархии самого языка. Слово – это микрокосм языка как целого, подобно тому как человек – средоточие и посредник макро– и микромиров, точка их вхождения и «погруженности» друг в друга. Как сознание человека объемлет окружающий мир, а тело объемлется миром, так слово объемлется языком, «океаном слов» – и вместе с тем объемлет его. Поэтому сколь угодно большой по объему текст, если в нем выделяется признак цельности, называется «словом» («напутственное слово», «Слово о полку Игореве», «в миг, когда дыханьем сплава в слово сплочены слова» Б. Пастернака).
Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 166; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!