Другая причина, приведенная FDA для того, чтобы отказаться от испытаний Лаэтрила была
Такова, что доктора, которые использовали его, не вели подробные истории болезней. Это
Также было уязвимой уловкой, поскольку Первая Фаза испытаний вообще не требует историй
Болезни.
В своем справедливом негодовании храбрый доктор Берк из Национального Института Рака
написал Эллиоту Ричардсону, тогдашнему Секретарю HEW (который управлял FDA) и заявил:
“Предоставление разрешения FDA на Первую Фазу IND вообще не должно касаться никаких
Требований для любых клинических исследований, и тем не менее, у спонсора были
Затребованы все мыслимые пункты, с чем Фонд Mакногтона справился в максимально
короткий срок. Доктор Контрерас [Мексика] и Доктор Нипера [Германия] были в первую
Очередь задействованы в лечении раковых пациентов Лаэтрилом и методами сопутствующих
Терапий, а не в проведении клинической оценки Laetrile для точного и исчерпывающего списка
Протоколов FDA. Для Вас указывать на то, что отчеты неадекватны для такой цели, является
Сознательным отвлечением внимания, поскольку Первая Фаза испытаний вообще не требует
Подобных запросов, и подобных требований никогда еще не поступало.”1
Но "требования" были установлены. Laetrile не был одобрен для испытания, что бы ни
Говорили факты. 1 сентября 1971 FDA объявило, что Временный Комитет Консультантов для
Обзора и Оценки Laetrile не нашел "никаких приемлемых свидетельств терапевтического
|
|
|
эффекта, что оправдывало бы дальнейшие клинические испытания."2 И затем оно объявило, что, на основе полученных данных, Laetrile не может продвигаться, продаваться, или даже
Проверяться в Соединенных Штатах.
Калифорнийское Сообщение было выставлено как самый авторитетный источник, оно
Цитировалось раковыми “экспертами” и юридически послужило основанием для прекращения
Испытаний Laetrile. Раковая промышленность также отказала защитникам Laetrile и не
Предоставила им шанс провести их собственные клинические испытания на основе таких
Безосновательных суждений, что они были бы смехотворными, если бы последствия не были
Настолько серьезны. Все это были следствия уклонизма, не объективности. Сообщения и
Заявления были составлены так, чтобы обмануть, не объяснять. Это декреты, а не наука. Но что же случилось? Наша история продолжается.
1. Письмо доктора Дина Берка Эллиоту Ричардсону, октябрь 19,1971. 2. Пресс‑релиз, HFW/FDA, сентябрь 1,1971.
Глава Вторая
ГЕНОЦИД В МАНХЭТТЕНЕ
Помимо исследований, подытоженных в Калифорнийском Сообщении, было проведено множество
|
|
|
других исследований Лаэтрила многими компетентными и уважаемыми организациями. Это
исследования Стэнфордского Университета 1953 г., Университета Калифорнии‑Беркли 1961 г., Лаборатории Diablo в Беркли 1962 г., и исследование 1965 г. от имени канадской Медицинской
Ассоциации в Университете Mакджилл в Монреале. Каждое из них было запятнано тем же самым
уклонением от правды, научным подлогом и прямой фальсификацией, что обнаружены нами в
Калифорнийском Сообщении 1953 г.. Некоторые из этих исследований открыто засвидетельствовали
антираковый эффект, но поспешили приписать этот эффект другим причинам. Другие исследования
были посвящены только токсичности препарата, что означает, что они не касались вопроса
эффективности Laetrile, но просто старались определить какая его доза требуется, чтобы убить
пациента.
В большинстве этих экспериментов единственным критерием, призванным показать свойства
Laetrile, был критерий сокращения размера опухоли. Это может показаться разумным поначалу, но
нужно учитывать, что большинство опухолей ‑ смесь злокачественных и мягких клеток, и что
пересаженные на лабораторных мышей, они содержат раковые ткани только на три или четыре
|
|
|
процента приблизительно. Более злокачественные ткани отторгаются здоровой мышью и не могут
быть успешно пересажены. Даже если бы Laetrile устранил все сто процентов этого рака, эти опухоли
уменьшились бы только на три или самое большее четыре процента.
Продление жизни, а вовсе не уменьшение размера опухоли, является единственным значимым
фактором терапевтического успеха.
В 1973, после многих месяцев обширных исследований Laetrile на мышах, Южный НаучноИсследовательский Институт в Бирмингеме, Штат Алабама, выпустил сообщение о полученных
данных в своем обращении к Национальному Институту Рака. Тестовое заключение гласило, что эти
исследования еще раз доказали, что Laetrile не имеет никакого эффекта в лечении рака. Дальнейшие
исследования, однако, показали, что все это вовсе не так. Роясь в простых фактах, содержавшихся в
отчетах и диаграммах, доктор Берк обнаружил, что в экспериментах были задействованы три группы
мышей: (1) самая большая группа, которой давали самые малые дозы Laetrile, (2) другая большая
группа, которая получала слишком много, и (3) маленькая группа, которая получила оптимальную
дозу. Те, которые получили слишком мало, умерли так же быстро, как и те в контрольной группе, которые вообще ничего не принимали. Те, которые получили слишком много, умерли еще раньше, чем те же в контрольной группе. Но те, что получили надлежащую дозировку, прожили значительно
|
|
|
дольше тех, которые вообще не принимали препарат!
Ввиду этих результатов, можно задаться вопросом, как Национальный Институт Рака мог заявить, что Laetrile не имеет никакой ценности. Вот как это произошло. Все три группы мышей огульно
смешали в одну статистическую группу ‑ и тех, которые получили слишком мало и тех, которые
получили слишком много. Когда эти большие группы были добавлены к маленькой группе, которая
прожила значительно дольше, они уравняли среднее число до такой степени, что смогли честно
заявить, что ВСЯ ЭТА ГРУППА МЫШЕЙ прожила не дольше, чем та, которая вообще не получила
никакого Laetrile. Статистика никогда не врет. Но лгуны используют статистику. 1
Тем временем, число возвращенных к жизни больных раком, возносящих хвалу Laetrile, продолжала расти. Эти пациенты и их семьи создали местную массовую организацию под названием
Комитет по Свободе Выбора в Терапии Рака. Несколько сотен ее представителей по всей стране
проводили общественные встречи и пресс‑конференции, и представили свои доказательства перед
государственными законодательными комитетами, призывая к легализации Laetrile. Так или иначе, этим "лаэтрилистам" нужно было отвечать.
Таким образом, в 1978 Национальный Институт Рака начал еще одно исследование, чтобы
разоблачить это движение. Отобрано было девяносто три случая рака,
1. Доктор Дин Берк представил свое уничижительное расследование манипуляций в этой статистике в
открытом письме на четырнадцати страницах доктору Сеймуру Перри из NCI, 22 марта 1974. См.,
“Частные Бумаги По Laetrile” под редакцией Д. Эдварда Гриффина ( Westlake Village, Calif.: American Media, 1997)
в которых медицинские отчеты указывали, что Laetrile был эффективен. Отчеты были представлены
группе из двенадцати специалистов для оценки. Туда были также примешаны случаи, связанные с
традиционной терапией, и группе не сообщили, в каких случаях какими методами велось лечение. Суждение могло базироваться только на общих результатах. NCI просеял случаи Laetrile и отверг
большинство из них, и таким образом группе позволено было рассмотреть только двадцать два
случая.
Как можно оценить успех в лечении рака? Действительно ли это ‑ продолжительность жизни?
Качество жизни? Чувство благорасположения и отсутствия боли? Способность нормально
функционировать в ежедневной жизни? Все это критерии, используемые докторами, которые
применяют пищевую терапию. Их меньше интересуют размеры опухоли, потому что, как уже было
говорено, они знают, что большинство опухолей ‑ смесь злокачественных и мягких клеток, и
большинство опухолей имеет только маленький процент раковых клеток. Если Laetrile удаляет на
100 % рак пациента, его опухоль может уменьшиться только на 5 % или 10 %. Но кого это заботит?
Пациент снова вернулся к жизни. Опухоль не болезнь; она только признак болезни. Ортодоксальная медицина, с другой стороны, полностью сосредоточена на опухоли. Для
большинства онкологов опухоль и есть рак. Если они удаляют ее хирургическим путем или сжигают
ее, они счастливо объявляют пациенту: "Хорошие новости. Нам это удалось!" Они даже показать вам
эту опухоль, но как они покажут вам то, что вызвало эту опухоль? И в процессе своего лечения не
перемещают ли они злокачественные клетки, заставляя их мигрировать по всей системе циркуляции в
организме с тем только, чтобы эти клетки по‑новому обустраивались в других частях тела? Не в этом
ли причина, что очень многие раковые больные умирают от раковых метастаз в других частях тела
спустя всего несколько месяцев после того, как они выслушали эти смехотворные слова: "Нам это
удалось!"?
В любом случае, практики Laetrile всегда предупреждали, что сокращение размера опухоли
является наименее значимым из всех критериев успеха. Так какой же первичный критерий был
выбран NCI? Размер опухоли, конечно. Мало того, что это снова приводило к ортодоксальному
взгляду на рак, это также искажало результаты в пользу методик типа радиации и химиотерапии, которые показывают эффект сокращения опухоли более явно, чем Laetrile. Живые и здоровые
пациенты с опухолью, уменьшенной всего на 15 %, были классифицированы как провал. Больной и
умирающий пациент с уменьшеньем опухоли на 60 % рассматривался как успешно вылеченный. Несмотря на всю перетасовку колоды, вот что обнаружила эта группа: среди рассмотренных
случаев по Laetrile двое пациентов имели полный регресс
(полное исчезновение опухоли), четверо имели частичный регресс (более 50 %), девять пациентов
были "стабилизированы" (опухоли прекратили расти), и трое "увеличили интервалы между
проявлениями болезни." Другими словами, 18 из 22, или 82 %, имели положительный результат ‑ и
это используя размер опухоли как единственный критерий. Есть очень немного "одобренных" антираковых препаратов, которые могут продемонстрировать такие хорошие показатели. Но ни один из этих воодушевляющих случаев ничего не изменил. Официальное сообщение NCI гласило: "Эти результаты не позволяют сделать никаких определенных заключений в поддержку
антираковой активности Laetrile." Формулировка блестяще вводила в заблуждение. Никто не ожидал
"определенных заключений" от единственного исследования. Но весьма хорошо было бы услышать
честное и полное сообщение по поводу результатов анализа. Однако, тщательно продуманное
утверждение создавало впечатление, что Laetrile еще раз провалил все научные тесты. Слова
использовались, чтобы не сообщить, но запутать.
Следующим актом в этой псевдонаучной драме стали клинические испытания на 178 пациентах в
Клинике Мейо. Амигдалин снова должны были проверить, но на сей раз эта проверка должна была
быть объединена со всей "метаболической терапией", состоящей из диеты, ферментов, и пищевых
добавок в точности, как это предписывали пищевые доктора. Ведущие практики Laetrile, однако, горько сетовали, что используемый протокол не имел ничего общего с их собственными. Кроме того, имелись серьезные сомнение относительно чистоты используемого амигдалина. Подозревалось, что
весь эксперимент был тщательно спланирован, чтобы потерпеть неудачу. И он ее потерпел. Доктора
из Мейо сообщали: "Никакой ощутимой пользы не было наблюдаемо." Трудно разоблачить этот прямой обман под плащом науки, но самый громкий случай произошел
несколько лет спустя в Мемориальном Центре Рака Слоун‑Кеттеринг в Манхэттане. В течение пяти
лет, с 1972 до 1977, Laetrile придирчиво изучался в Слоун‑Кеттеринг под руководством доктора
Кайнематсу Сагиура. Как старший лабораторный исследователь с более чем шестидесятилетним
опытом, доктор Сагиура снискал самое высокое уважение благодаря своим знаниям и своей
порядочности. Для научной лаборатории, где правда ценится превыше всего, он был самым
подходящим человеком для этого теста. Однако, для Слоун‑Кеттеринг и ее целей, это был самый
худший выбор.
1. N.M. Ellison, "Специальное Сообщение относительно Laetrile: обзор NCI Laetrile. Результаты
Ретроспективного Анализа Национального Института Рака. Анализ Laetrile." New England Journal of Medicine 299:549‑52, сентябрь 7,1978.
Сагиура разделил свои эксперименты на ряд тестов, используя различные типы лабораторных
животных и различные опухоли, как пересаженные, так и возникшие естественным путем. В конце
своего эксперимента он сообщил о пяти результатах: (1) Laetrile остановил метастазы
(распространение рака) в мышах, (2) он улучшил их общее здоровье, (3) он остановил рост маленьких
опухолей, (4) он подавил боли, и (5) он работал на предотвращение рака. Официальное сообщение
гласило:
“Результаты ясно показали, что Амигдалин значительно приостанавливает появление метастазы в
легких мышей, имеющих непосредственные грудные опухоли и значительно подавляет рост
первичных опухолей.... Laetrile также, как нам кажется, немного предотвращает появление новых
опухолей.... Улучшение здоровья рассмотренных животных... было общим наблюдением... Доктор
Сагиура никогда не наблюдал полный регресс этих опухолей во всем своем космическом опыте с
другими химиотерапевтическими агентами.”
Читателю я советую возвратиться и прочитать последний абзац еще раз, поскольку мы очень скоро
увидим, что всего лишь несколько месяцев спустя представители Слоун‑Кеттеринг будут
категорически отрицать любое свидетельство, что Laetrile имеет какую‑либо ценность. Чтобы полностью осознать, что случилось потом, дадим небольшой фон. Советом Директоров в Слоун‑Кеттеринг фактически заправляют корпоративные руководители, представляющие финансовые интересы фармацевтических компаний. Большинство из этого
руководства проведено династией Рокфеллеров и их партнерами по картелю. Во время тестов
Сагиуры в правлении сидело три Рокфеллера (Джеймс, Лоренс и Уильям) плюс еще более дюжины
человек, компании которых были в пределах финансовой орбиты Рокфеллеров. История о том, как Рокфеллеры оказались вовлечены в фармацевтическую промышленность, содержится во Второй Части книги. Но, чтобы понять почему наша история получила такой разворот
сейчас, полезно знать, что сэр Джон Д. Рокфеллер, и его сын, Джи Ди II, еще в 1927 начали вносить
свои пожертвования в Больницу Мемориала. Они также предоставили участок земли, на котором
новая больница была построена в 1930‑х годах. Но ничто не отдается без того, чтобы получить коечто взамен. В данном случае, это был контроль над одним из самых больших медицинских центров
мира. То, как это происходило, описано Ральфом Моссом, бывшим
1. "Резюме Эффекта Амигдалина На Спонтанные Грудные Опухоли Мышей," сообщение СлоунКеттеринг, июнь 13,1973.
помощником Директора Связей с Общественностью Слоун‑Кеттеринг. Говоря о расширении центра
после Второй мировой войны, Мосс пишет:
“В то время сам состав Совета Попечителей вскрывает своего рода равновесие сил ‑ Рокфеллеров и
их союзников с одной стороны, осуществляющих основной контроль, с теми, кто представляют
интересы Моргана и занимает другие силовые структуры... С этого периода и до настоящего времени
этим самым большим в мире частным раковым центром управляют те, кого можно назвать
консорциумом основных банков Уолл‑Стрит и корпораций.
К середине 1960‑х, правление MSKCC стало довольно однородным. Получалось так, что многие из
его ведущих членов были людьми, чьи корпорации получали или теряли громадные суммы денег в
зависимости от результатов "раковых войн."1
Таким образом, нас не должно удивлять, что данные, полученные Сагиурой, не понравились его
нанимателям. То, что происходит в лабораториях, вряд ли представляет интерес для членов
правления. Предполагается, что, независимо от их результатов, исследования должны привести к
новому патентованному препарату, вместе с которым к руководству хлынет поток наличных денег. Они не спешили обращать особое внимание на работу Сагиуры, но, когда они это сделали, наконец, все черти повскакали с мест прямо в зале заседаний правления. Если лечение от рака может быть
найдено в экстракте из абрикосовых косточек, то это страшный экономический удар по
промышленности антираковых препаратов.
Никогда ранее работы Сагиуры не подвергались сомнению. В 1962, больше чем 200 из его научных
работ были изданы в четырех увесистых томах. Предисловие было написано доктором К. Честер
Сток, человеком, отвечающим за лабораторные опыты Слоун‑Кеттеринг. Доктор Сток писал:
“Немногие имена, если таковые есть, в области раковых исследований известны так широко как
Кейнматсу Сагиура.... Возможно, благоговейное отношение к его работам лучше всего
характеризуется одним комментарием, который сделал один из специалистов в области рака из
России. Он тогда сказал мне, "Когда доктор Сагиура издает свою публикацию, мы знаем, что нам уже
не надо перепроверять его исследование, поскольку мы получим те же самые результаты, о которых
он сообщает."
Обо всем этом было забыто в один миг, когда данные, полученные Сагиурой, стали угрожать потоку
наличности. Тот же самый доктор Сток, который написал эти слова, стоял теперь на посту вицепрезидента Слоун‑Кеттеринг и был частью общей стаи, которая вопила, доказывая необходимость
новых тестов. Результаты Сагиуры нужно пересмотреть!
1. Ральф Мосс, Синдром Рака (Нью‑Йорк: Grove Press, 1980), стр. 258.
Как оказалось, несколько других исследователей уже продублировали эксперименты Сагиуры и
получили те же самые положительные результаты. Одна из них была доктор Элизабет Стокерт, а
другой ‑ доктор Ллойд Шлоен. Оба были биохимиками Слоун‑Кеттеринг. Шлоен пошел еще дальше
и добавил в инъекции ферменты протеолита как это обычно делают доктора, практикующие Laetrile ‑ и сообщил о 100%‑ом излечении его швейцарских мышей‑альбиносов! Это не было результатом, которого они хотели. Фактически, это был скандал. Они хотели бы просто уничтожить эти
сообщения, стереть их из памяти и затем сказать, что их никогда не было. Но уже было слишком
поздно. Они уже значились в общественном отчете, и слишком много людей узнали эти факты. Оставалась одна возможность ‑ похоронить эти данные под горами противоположных сообщений и
статистик. Даже самые сладкие запахи пропадают, если их окружает одна громадная помойка. Что легче всего организовать в мире ‑ так это провал. Совсем не трудно сделать так, чтобы Лаэтрил
не сработал. Все, что нужно, это немного изменить протоколы, понизить дозы, найти другой
источник вещества, изменить критерии оценки, испортить саму процедуру, и, в случае
необходимости, наврать. Все эти уловки были использованы, чтобы дискредитировать данные
Сагиуры.
Для тех, кто не может допустить, что ученые могут лгать в таких важных делах, следует вспомнить
как в 1974 году в Слоун‑Кеттеринг разразился один из самых громких научных скандалов столетия. Доктор Уильям Саммерлин, один из тамошних высокопоставленных исследователей, объявил, что
нашел способ как воспрепятствовать тому, чтобы пересаженная ткань была отклонена реципиентом. Чтобы доказать свой случай, он показал белых мышей с квадратными черными пятнышками, утверждая, что кожа, привитая от черных мышей, была принята белыми мышами. Все было не так. Он сам нарисовал черные пятна своим маркером.2
Если успех может быть сфальсифицирован, то и провал также . Доктор Дэниел С. Мартин из
Католического Медицинского Центра Куинси, Нью‑Йорк, ранее был не в состоянии получить
положительные результаты для Laetrile, используя другой протокол для своих тестов, чем Сагиура. Чтобы решить эту проблему, Сагиуру попросили участвовать во второй серии тестов д‑ра Мартина, что он и сделал. На сей раз, однако, результаты были в пользу Laetrile.
1. Там же., стр. 139.
2. См. Джозеф Хиксон, Подрисованная Мышь; Политика и Интриги в Кампании Против Рака (НьюЙорк: Anchor Press/Doubleday, 1976)
Одной визуальной экспертизы было достаточно, чтобы увидеть в два раза больше новых опухолей в
мышах, которые не получали Laetrile, чем в тех, которые его получили. Следующим шагом в
протоколе Сагиуры должно было стать использование микроскопа, чтобы исследовать ткань легкого (
где и был расположен рак) и измерить степень роста опухоли в конце эксперимента. Мартин, однако, отказался и от визуального наблюдения, и от экспертизы микроскопа и настаивал вместо этого на
своем процессе, который он называл биопробами. В биопробе, ткань легкого мыши извлекалась и
затем вводилась в двух других мышей. Если рак развивался в том или в другом случае, предполагалось, что введенная ткань была злокачественна.
Это стирало все различия между крупным улучшением, малым улучшением, и никаким не
улучшением вообще. Независимо от того насколько рак, возможно, ослаблялся, независимо от того, что мог идти процесс его разрушения Лаэтрилом, до тех пор пока оставались любые раковые клетки, которые можно было трансплантировать живым мышам, все можно было назвать провалом. Так как
первоначально мышь уже была принесена в жертву прежде, чем мог заработать Laetrile и сделать свое
дело, было заверено, что фактически все они, независимо от их улучшений, будут иметь по крайней
мере несколько раковых клеток. Поэтому, все они могут быть классифицированы как провал Laetrile. Опираясь на этот метод, доктор Мартин с честным лицом заявлял, что нет никакого различия между
животными, которых лечили и не лечили. Снова наука была использована, чтобы скрыть правду. К этому времени, группа служащих в Sloan‑Кеттеринге стала возмущаться теми методами, которыми их высшее исполнительное руководство пыталось сокрыть данные, полученные Сагиурой. Они начали распространять ряд открытых писем к народу под названием Второе Мнение. Имена этих
авторов так и не стали известны, но было очевидно, что это были служащие ‑ люди, слишком хорошо
знакомые с работой всей организации. Фотокопии важных внутренних документов ‑ включая даже
лабораторные записи Сагиуры ‑ были разосланы защитникам Laetrile и избранным журналистам. Эти широковещания стали источником затруднения для администраторов, которые стремились
прикрыть эту тему и удалить ее из сферы общественного внимания. Одним из самых откровенных
сторонников этого взгляда был Бенно Шмидт, Вице‑Председатель Слоун‑Кеттеринг. Шмидт был
инвестиционным банкиром с мощными связями во всех надлежащих местах. Он был близким другом
Лоренса Рокфеллера, члена правления менеджеров Центра, и
1. Ральф Мосс, Синдром Рака, стр. 140.
Председателя Национальной Группы Консультантов Президента Картера По Борьбе С Раком. Это и
была группа, придумавшая так называемую "войну с раком", которая, как оказалось, и была прежде
всего средством для того, чтобы перенаправить миллиарды налоговых долларов в исследовательские
центры типа Слоун‑Кеттеринг.
Единственная цель Шмидта в проверке Laetrile заключалась в том, чтобы убедить публику, что он
не работает. Неважно было работает он или нет. Обществу стало это известно ‑ без сомнения, по воле
случая ‑ из интервью с доктором Мартином, которое появилось 23 декабря 1977 в журнале Science. Когда репортер спросил Мартина, правда ли, что тесты Слоун‑Кеттеринг были нацелены прежде
всего на ученых, он ответил: "Ерунда. Конечно это было сделано, чтобы помочь таким людям как
Шмидт и другим конгрессменам ответить “лаэтрилистам”."
Не продвинуть науку, не проверить возможное лечение рака, не найти правду, а ответить
“лаэтрилистам"!
В своем заявлении 11 августа,1975, опубликованном в номере Medical World News Шмидт сказал:
"Клинические испытания? Нет! Нет никакой возможности, я полагаю, что они могут убедить людей в
Слоун‑Кеттеринг, что есть какие‑то основания, чтобы продолжать эксперименты." Обычно, если Вице‑Председатель говорит, что нет возможности, то нет никакой возможности. Но
негодование, вызванное публикациями Второго Мнения, вынудило стратегов Центра еще подержать
книгу открытой и принять позу справедливости и непредубежденности. А что может быть
справедливее, чем новый тест?
Таким образом, мы опять идем вперед. 6 октября, спустя меньше чем через четыре недели после
утверждения, что "нет основания для дальнейших экспериментов", Medical World News публикуют
новую статью, где рассказывают, что намечается новый раунд испытаний. Там говорится: "Он
[Сагиура] будет иметь шанс еще раз проверить [свою] веру, в совместном эксперименте с доктором
Шмидом."
Franze A. Schmid, был ветеринаром, которые многие годы работал на Слоун‑Кеттеринг. Он также
был зятем Сагиуры, с которым тот жил в одном особняке в Уэстчестере. Само собой разумеется, их
отношения были крайне натянутыми в это время.
Очевидно, что Шмид был выбран, чтобы перепровести эти тесты потому что уже успел провалить
два своих предыдущих теста Laetrile, получив отрицательные результаты, или, по крайней мере, так
утверждалось в прессе. По правде говоря, в первом тесте Шмид не использовал микроскоп для
экспертизы, и таким образом он никак не мог знать каковы были полученные результаты. Для второго
теста он был
проинструктирован, чтобы использовать дозу Laetrile, которая равнялась бы одной пятидесятой от
того количества, которое использовал Сагиура. Естественно, такая доза не могла дать никакого
положительного эффекта на уменьшение опухоли или прекращение метастаз. Но, в обоих случаях, мыши, получившие лаэтрил, прожили дольше, чем контрольные мыши, о чем никогда не сообщали
публике. Никто вне Института не знал об этом, пока репортер не извлек информацию из доктора
Стока год спустя.
Новый тест, проводимый совместно Сагиурой и Шмидом, однозначно подтверждал
первоначальные результаты Сагиуры. Меньше чем половина раковых клеток была найдена в мышах, обработанных Лаэтрилом, чем в тех же мышах из контрольной группы. Второе Мнение быстро проинформировало прессу о результатах, и этот “провал” был плохой
новостью для отдела контроля за утечкой информации Слоун‑Кеттеринг. В своей в журнале Ревизор
Сан‑Франциско, репортер Морт Юнг писал: "Мыши в тесте Доктора Шмида разделились таким
образом: 100 процентов мышей из контрольной группы имели метастазы в легких, в то время как из
группы, которой давали Laetrile, метастазы в легких были всего у 31 процента... Это драматический
пересмотр предыдущих тестов доктора Шмида."
Случайный наблюдатель, возможно, пришел бы к заключению, что проблема, наконец, улажена. Правда Сагиуры доказана, наконец. Но случайный наблюдатель был бы неправ. Слишком многое тут
было поставлено на карту, чтобы просто перепрыгнуть через ограждение и поздравить с победой
противника. Это был случай "Будь они все прокляты. Давайте сыграем новый раунд, и еще один
раунд, пока не победят те, кто должны победить."
Слоун‑Кеттеринг встретил свое поражение единственным способом, который был ему доступен ‑ полной тишиной. Доктору Шмиду было сказано не говорить ничего об этих результатах, и он
покорно подчинился. С другой стороны, управление заявляло, что намечается новый тест, чтобы
"разъяснить" результаты предыдущего; скорее всего, эти результаты были испорчены. Никто ничего
не обсуждал.
Следующий тест должен был пройти в Католическом Медицинском Центре и контролироваться, как и прежде, доктором Мартином. На сей раз, однако, доктор Сагиура должен был играть роль того, кого называют "слепым". Слепое испытание означает, что и пациенты, и люди, управляющие
программой, не знают, кто получает реальное лечение и кто получает фиктивное. Это имеет свой
смысл, поскольку, иначе, пациент может быть вдохновлен своим подсознательным ожиданием
хороших результатов.
1. "Тесты Слоун‑Кеттеринг Продолжаются / 'Ревизор Сан‑Франциско, 12 ноября 1975, стр. 8.
Но, в этом случае, пациенты были мышами. Очевидно, они опасались, что Сагиура будет обращаться
с мышами, принявшими Laetrile, более нежно, передавая их малым душам свое ожидание их
выздоровления? Или, возможно, его прежние суждения могли передаться телепатически всей
команде судей, что могло повлиять на их беспристрастную оценку? В любом случае, только доктор
Мартин должен был знать, каких мышей лечат ‑ или, впрочем, лечат ли их вообще. Ах, разве наша
наука не прекрасна?
Вероятно, половине всех мышей давали Laetrile в этом тесте, потому что, после четырех недель, Сагиура был в состоянии увидеть, в каких клетках содержались экземпляры с меньшими опухолями. К тому же, они были более игривы. Его предположение не было в конечном счете подтверждено
никем другим как Вице‑Президент Центра. Сагиура ликовал, рассказывая свои новости Ральфу
Моссу. "В прошлую пятницу," сказал он, "доктор Сток сказал мне, что я правильно выбрал мышей ‑ и
контрольных, и экспериментальных... а это означает, что я не должен переписывать свой доклад о
достигнутых результатах”. Окончание теста показало, что мыши, принимавшие Laetrile, имели
меньше чем половину из числа опухолей против мышей контрольных. Еще раз, Сагиура доказал все
правильно.
Реакция управления Слоун‑Кеттеринг была предсказуема. У них просто не было другого выбора ‑ учитывая природу экономических сил, которые двигали ими ‑ как снова пересмотреть этот тест, и
перейти к другому. Доктор Сток сказал репортерам, что эксперимент должен быть приостановлен, потому что доктор Сагиура выяснил каких мышей лечили. "Мы потеряли аспект слепоты," сказал он. В интервью журналу Science , он добавил, что эксперимент "развалился из‑за неуклюжих инъекций." Согласно сообщению чиновника Слоан‑Кеттеринг относительно Laetrile, выпущенного задним
числом, доктор Мартин утверждал, что он не держал всех “лаэтриловых” мышей в одних и тех же
клетках, но смешал их вместе с контрольными мышами. Поэтому, Сагиура, возможно, не выбрал
правильные клетки. Интересно. Это означает, что или (1), доктор Сток лгал, когда заявил, что слепота
не была соблюдена, или (2), доктор Мартин лгал, когда он сказал, что мыши были перемешаны, или
(3), само это сообщение было ошибкой.
Наиболее вероятно, что сообщение было ошибкой. Авторы возможно перепутали эти
обстоятельства со следующим рядом тестов (да, да, еще с одним), который, действительно, перемешал уже всех мышей. Это происходило также под наблюдением доктора Мартина, и принцип
слепоты был соблюден для
1. Мосс, Синдром Рака, стр. 147.
2. Там же. стр. 147. 48
Сагиуры, но все это проводилось в самом Слоан‑Кеттеринг, где все могло вестись с особым
пристрастием. Сагиура предупредил, что смешивание мышей может стать очень опасным, поскольку
нет никакого надежного способа застраховаться, что лабораторные техники сделают правильную
идентификацию. Что произойдет, если контрольные мыши получат Laetrile вместо солевого
заменителя? Его предостережения были проигнорированы, и эксперимент прошел. Все
контролировал Мартин.
Вполне очевидно, что на сей раз Лаэтрил давали другим мышам. Данные показали, что у
некоторых из мышей, получавших солевой заменитель, опухоли остановили свой рост на 40 %! Но
это невозможно. Солевая вода никогда прежде в истории не останавливала рост опухоли. Но в этом
тесте, внезапно, произошло чистое волшебство. А что же мыши, которых лечили Laetrile? Их опухоли
остановили рост только на 27 %. Мыши, не принимавшие Лаэтрил, добились большего успеха, чем
принимавшие! Наконец, они получили результаты, которых они ждали. Доктор Сагиура рассвирепел, увидев как эта статистика тут же была опубликована. Он заявил:
“Здесь есть кое‑что забавное. Маленькие опухоли прекратили рост на 40 % в контрольной группе, принимавшей соляной раствор, и только на 27 % в “лаэтриловой” группе. Мы, занимавшиеся
химиотерапией, знаем почему в ней используют солевые растворы ‑ потому что они никак не
действуют на рост опухоли. Теперь это случилось. Они должны теперь никогда не забывать, что
большая остановка роста была у контрольной группы, чем у экспериментальной! Я не признаю все
это.”
Но Сток не был заинтересован даже в наукообразии этих данных. Они поддерживали нужное им
заключение и с них было достаточно. Его заключительное утверждение звучало коротко и по сути:
"Следствия эксперимента более не подтверждают ранние положительные данные, полученные
Сагиурой." Конечно, нет. Весь эксперимент был подстроен.
Еще один раз, правда была принесена в жертву на алтарь денежной жадности. Книга была, наконец, закрыта. Больше не будет тестов.
Пять месяцев спустя, 15 июня 1977, в Слоан‑Кеттеринг созвали пресс‑конференцию, чтобы
объявить заключения по испытаниям Лаэтрила. Все ключевые игроки находились в комнате: доктор
Роберт Гуд, Директор и Президент Института; доктор Льюис Томас, президент Центра; доктор К. Честер Сток, вице‑президент; доктор Дэниел Мартин, от Католического Медицинского Центра; и
семь
1. lbid.‑p. 148.
других, включая доктора Кейнматсу Сагиура, который был приглашен присутствовать, но не
участвовать.
Доктор Гуд начал конференцию, зачитывая вслух пресс‑релиз, который гласил, что, после
исчерпывающих и тщательно контролируемых испытаний, "Laetrile не обнаружил в себе ни
профилактических свойств, ни свойств в подавлении роста опухолей, ни антиметастазных свойств, равно как и лечебных в своем воздействии на рак.” После того, как он закончил, была открыта
дискуссия.
"Доктор Сагиура," кто‑то внезапно выкрикнул. "Вы по‑прежнему верите, что Laetrile останавливает
распространение рака?"
Телевизионные камеры быстро переместились на Сагиуру, ожидая его ответа. В комнате
воцарилась тишина. Сагиура смотрел на репортера и, громким, ясным голосом сказал: "Я верю!" В следующем месяце, в июле 1977, были проведены слушания перед Подкомиссией по Здоровью
и Научному Исследованию, которое находилось под прямым руководством Сенатора Эдварда
Кеннеди. Природа слушаний была очевидной, судя по названию, под которым они были
опубликованы ‑ "Запрещение Вещества Laetrile в Национальной Торговле FDA." Одним из экспертов, чтобы это засвидетельствовать, был доктор Льюис Томас, президент Слоан‑Кеттеринг. Вот что он
сказал:
“Нет и частицы научного свидетельства, чтобы предполагать, что Laetrile обладает какими‑либо
антираковыми свойствами вообще. Я не знаю ни о каких научных бумагах, изданных в любом из
всемирных аккредитованных журналов медицинской науки, которые представляют свои данные в
поддержку этого вещества, хотя есть несколько бумаг, одна из которых недавно обнародована
Институтом Слоан‑Кеттеринг, где сообщается о полном отсутствии его антираковых свойств
применительно ко всему разнообразию экспериментальных животных.”
Все последующие месяцы директора и чиновники Слоан‑Кеттеринг продолжали клеветать на данные, полученные Сагиурой, утверждая, что никто больше не в состоянии когда‑либо их продублировать. Другими словами, они низко лгали. Мало того, что они лгали, они лгали на предмете, который уносит
жизни сотен тысяч людей ежегодно. Не будет преувеличением сказать, что миллионы людей
напрасно ушли из жизни в результате этой лжи. Есть только одно слово для этого. Это ‑ геноцид.
Ральф Мосс был Помощником Директора Связей С Общественностью в Слоан‑Кеттеринг во время
этих событий. Фактически, он был тем, кто был обязан писать этот пресс‑релиз, утверждая, что
Laetrile неэффективен. Но Мосс был одним из лидеров в движении
Второе Мнение, и он помог донести правду до остальной части мира. Наконец, в ноябре 1977, он
решил "рассекретиться" и предать себя гласности. Он созвал собственную пресс‑конференцию и, стоя
перед батареей репортеров и операторов, обвинил чиновников Слоан‑Кеттеринг в массовом сокрытии
правды. Он присовокупил необходимые документы и назвал имена.
Неудивительно, что Мосс был уволен на следующий день. Какова была официальная причина? Как
он объяснил это: "я 'был не в состоянии выполнять мои основные обязанности’ другими словами, сотрудничать в фальсификации свидетельств."1
О Моссе и других доносчиках скоро забыли господствующие СМИ, и публика была избавлена от
неприятности слышать больше об этом. В конце концов, победила промышленность рака. Как во всех
войнах, истории пишутся победителями. Теперь наши медицинские историки по‑своему объясняют
этот эпизод. Вот что написано доктором Арнольдом С. Релманом в Медицинском Журнале Новой
Англии от 28 января,1982:
“В последние несколько лет большое внимание уделяется Laetrile. К 1978 он достиг определенного
народного статуса, и был превознесен как своего рода направленное против истеблишмента
естественное средство, подавляемое продажным заговором фармацевтических изготовителей и
врачей. Согласно этому фольклору, заговорщики игнорировали свидетельство эффективности
Лаэтрила и пытались продвинуть свои более ортодоксальное (и более ядовитые) формы
химиотерапии рака. Но никогда не было никаких фактов, чтобы поддержать этот фольклор.... Лаэтрил, я верю, теперь получил свой приговор в суде. Все говорит о том, что, без сомнения, он не
приносит никакой пользы пациентам.... Ни один разумный человек не будет защищать его
дальнейшее использование, и ни одно законодательство ни одного штата не должно санкционировать
его использование.”2
Это, так сказать, фон так называемого научного свидетельства, что Лаэтрил является
мошенничеством. Основанные на этом извращении правды, законы были приняты так, что объявили
незаконным для врачей прописывать Лаэтрил, назначать, продавать, или заниматься его
дистрибуцией, а также "представлять его в таком виде, что он имеет какую‑либо ценность в
подавлении, облегчении или лечении рака."3
1. Ральф Мосс, Cancer Industry; Unraveling the Politics (New York: Paragon House, 1989), стр. XI. 2. “Закрывая Книгу о Лаэтриле”, New England Journal of Medicine, январь 28, 1982, стр. 236. 3. См. Секцию 10400.1, Название 17, Калифорнийского Административного Кодекса.
Что побуждало этих людей, и вне и внутри правительства, преднамеренно фальсифицировать
клинические результаты прошлых испытаний Лаэтрила и затем лишить возможности кого бы то ни
было проводить собственные тесты? Несмотря на самодовольные смешки доктора Релмана, связи в
фармацевтике ‑ ключ к пониманию ответа. Это удивительная и волнующая история сама по себе, и
настолько богатая подробностями, что ей посвящена вся вторая половина этой книги. Но мы должны
понять в самом начале, что экономические стимулы в раковой терапии зачастую гораздо более вески, чем стимулы научные.
Этот факт во всей своей драматичности явился на свет на встрече самого высокого уровня, которая
прошла в Слоан‑Кеттеринг 2 июля,1974. Обсуждения были очень приватными и искренними. Мы
никогда не узнали бы ничего о них, если бы не тот факт, что протоколы этой встречи, согласно закону
о Свободе Информации, были получены несколько лет спустя Представителем Мичиганской Палаты
Представителей, Джоном Келсей. Протоколы показали, что, даже тогда многочисленные чиновники
Слоан‑Кеттеринга были убеждены в эффективности Лаэтрила, хотя оставался вопрос о степени его
эффективности. В том протоколе можно прочесть: "Слоан‑Кеттеринг без энтузиазма относится к
изучению амигдалина [Laetrile], но хотел бы изучить отпуск препарата CN [цианид]." Это в точности то предсказание, которое сделал автор в первом выпуске этой книги в 1974‑м. (Оно
находится в главе 24.) Суть его в том, что амигдалин не может быть запатентован, поскольку найден в
природе. Бешеные деньги могут быть сделаны только на патентованных препаратах. Поэтому, раковую промышленность никогда не заинтересует амигдалин, независимо от того насколько
эффективным он может быть. Вместо этого они будут стремиться создать искусственный химикат, чтобы подражать работе его механизма. Так как механизм, с которым работает амигдалин, ‑ это
частичный выброс цианида на раковые клетки (см. главу 6), вполне логично, что магнаты СлоанКеттеринг "без энтузиазма смотрели на изучение амигдалина, но хотели бы вместо этого изучать
препараты, отпускающие цианид."
Хотя вся вторая половина этой книги посвящена анализу экономики и политики раковой
промышленности, одно это предложение, взятое с протокола политической встречи в СлоанКеттеринг, сполна говорит за все. Еще раз возвращаясь к теребящему нас вопросу почему раковая промышленность объявила войну
Лаэтрилу, позвольте нам выслушать ответ, данный непотопляемым доктором Дином Берком в
письме к Конгрессмену Роберту А. Рою от 3 июля,1973. Доктор Берк писал:
“Вы можете задаться вопросом, Конгрессмен Рой, как может кто‑то пойти на такие уловки и низости
и продолжать упорствовать в отрицании очевидного, что случилось в экспериментах, направляемых
NCI. Но только такая решительная ложь является действенной мерой. Если хоть кто‑либо из всей
иерархии FDA‑NCI‑AMA‑ACS только лишь допустит, что можно дальше изучать малейшую
антираковую эффективность Лаэтрила, появится такая трещина в бюрократической броне, что она
будет только расширяться с новыми экспериментами. Поэтому я скорее всего сомневаюсь, что
экспериментирование ... будет продолжено или еще раз начато. Напротив, усилия, вероятно, будут
предприняты прямо противоположные, а именно "объяснить" уже наблюдаемый положительный
эффект неопределенными и ненаучными методиками, призванными ввести в заблуждение, как они
нам представлены ранее в скандале Уотергейт...
В настоящее время несколько тысяч человек в Соединенных Штатах принимают Лаэтрил
ежедневно... Доктора сотнями изучают и даже прописывают его непосредственно, и некоторые
больницы теперь предпринимают его исследования. Есть FDA или нет FDA, есть NCI или нет
никакой NCI, есть вся эта волокита или ее нет. Не далек, возможно, тот день, когда спасая свой
престиж, представитель NCI‑FDA, предоставит нам возможность еще раз вынести наш суд, как это
было среди жертв Уотергейта на Судах и Слушаниях, и мы увидим как свою честность они ставят на
второе место по отношению к другим позициям”1
Теперь такие заявления требуют мужества. Тем более, для человека, который нанят федеральным
правительством, и является главой отдела Cytochemistry в Национальном Институте Рака ‑ и открыто
обвиняет своих начальников в коррупции. Такой человек, к сожалению, редкий гусь в Вашингтоне. Заключая свой вердикт по Лаэтрилу перед Комиссией Конгресса в 1972, доктор Берк добавил:
“Я не считаю себя индивидуалистом. Я говорю Вам только то, чьл считаю, и когда я думаю, что то
или иное является правдой, я буду утверждать это и пусть щепки летят во все стороны.... А теперь я возвращаюсь в свою лабораторию, где дистиллируется правда.”2
Позвольте нам, говоря фигурально, проследовать за доктором Берком в его лабораторию. Позвольте
нам теперь отложить вопрос политики и коррупции, и обратиться к самой дистилляции научной
правды.
1. Письмо, переизданное в Журнале Контроля Рака, сентябрь/октябрь,1973, стр 8, 9. 2. Из Слушаний Подкомиссии по Здравоохранению и Окружающей Среде Комитета по
Национальной и Внешней Торговле, Палата Представителей, Девяносто Второй Конгресс.
Глава Третья
ЯБЛОКО В ДЕНЬ
История науки ‑ история ее внутренней борьбы против застарелых ошибок. Многие из самых
крупных всемирных открытий человечества первоначально были отклонены научным сообществом. И первооткрыватели зачастую высмеивались и осуждались как шарлатаны и мошенники. Колумба жестоко осудили его за его мнение, что земля представляет из себя шар. Бруно был
сожжен на костре за свои убеждения, что Земля не есть центр Вселенной. Галилей был заключен в
тюрьму за то, что учил, что Земля вращается вокруг Солнца. Даже Братья Райт были осмеяны, когда
стали утверждать, что машины могут летать.
В области медицины, в 130 году нашей эры, врач Гален выдвинул некоторые анатомические
теории, позднее оказавшиеся верными, но тогда он встретил жестокое сопротивление и, фактически, вынужден был покинуть Рим, чтобы избежать безумия толпы. В XVI столетии, врач Андреас
Везалиус был осужден как самозванец и еретик из‑за своих открытий в области анатомии человека. Его теории вскоре были приняты после его смерти, но при жизни его карьера была разрушена, и он
был вынужден бежать из Италии. Уильям Харви был опозорен как врач за то, что считал, что кровь
накачивается сердцем и перемещается по телу через артерии. Уильяма Рентгена, изобретателя
рентгеновских лучей, сначала назвали шарлатаном, а затем осудили из опасения, что его "луч" проникнет в тайны супружеских спален. Уильяма Дженнера, когда он начал вырабатывать свою
вакцину против оспы, также называли шарлатаном и решительно критиковали как врача, обвиняя его
в жестоких и бесчеловечных экспериментах на детях. И Игназ Семмельвейц был уволен
из Венской Больницы за то, что потребовал, чтобы его женский персонал мыл свои руки. Несколько столетий назад цинга выкашивала все военно‑морские экспедиции, это было в порядке
вещей. В период между 1600 и 1800 годами список убитых, раненых и пропавших без вести по
данным Британского Флота составлял более одного миллиона моряков. Медицинские эксперты того
времени были сбиты с толку, поскольку тщетно искали некую странную бактерию, вирус, или токсин, который, возможно, скрывался в темноте, держась неподалеку от судов. И тем не менее, в течение
этих сотен лет, лекарство было уже известно и записано в одном отчете. Зимой 1535, когда суда французского исследователя Жака Картье вмерзли во льды реки Св. Лаврентия, цинга начала собирать свой жуткий урожай. Из его команды в сто десять человек, двадцать пять уже умерли, а большинство других были настолько больны, что не надеялись уже
выздороветь.
И тогда один дружественный индеец показал им простое средство. Он размешал кору (лубяной
слой) и зеленые иголки белой сосны ‑ богатые аскорбиновой кислотой, или витамином C ‑ и сделал
напиток, благодаря которому вся команда быстро избавилась от недуга. По возвращению в Европу Картье доложил об этом инциденте медицинским властям. Но они
просто подивились такому «шаманскому лекарству неосведомленных дикарей» и не сделали ничего, чтобы в этом разобраться.
Да, лечение от цинги было известно. Но из‑за научного высокомерия понадобилось еще двести лет
‑ и ‘это стоило сотни тысяч жизней ‑ прежде, чем медицинские эксперты, наконец, начали брать это
знание на вооружение.
Наконец, в 1747, Джон Линд, молодой помощник хирурга в Британском Флоте, обнаружил, что
апельсины и лимоны помогают от цинги и порекомендовал, чтобы Королевский Флот включил плоды
цитрусовых в судовой рацион. И все же, потребовалось еще сорок восемь лет на то, что его
рекомендация была принята. Когда это случилось, наконец, британцы снова смогли превзойти в
мореплавании все остальные нации, и "Лимеусы" (так называли англичан, потому что они брали на
судно лимоны) опять стали властителями Семи Морей. Не будет преувеличением сказать, что
величие Британской империи во многом было обязано преодолению научного предубеждения против
витаминной терапии.
Как оказалось, ХХ столетие не стало исключением из общего правила. Всего лишь два поколения
спустя крупные территории американского Юго‑Востока
1. См. Virgil J. Vogel, American Indian Medicine (Norman, Oklahoma: Univercity of Oklahoma Press, 1970).
были опустошаемы страшной болезнью под названием пеллагра (pellagra). Известный врач, сэр
Уильям Остер, в своей книге «Принципы и Врачебная Практика», рассказал как в одном учреждении
для психических больных в городке Леонард, штат Северная Каролина, одна треть его обитателей
умерла от этой болезни в течение зимы. Это доказывало, говорил он, что пеллагра была
инфекционным заболеванием и вызывалась, вероятно, пока еще неопознанным вирусом. Однако, еще
в 1914 г., доктор Джозеф Голдбергер доказал, что эта болезнь связана с диетой, и позже показал как
она может быть предотвращена включением в свой рацион печени или дрожжей. Но только в 1940‑х
годах, почти тридцать лет спустя, "современный" медицинский мир признал пеллагру болезнью, связанной с дефицитом витамина В.
История пагубной анемии очень похожа на историю пеллагры. Причина, что эти болезни с такой
неохотой рассматривались как дефициты того или иного витамина, заключалась в том, что люди
имеют тенденцию искать в отношениях причины‑и‑следствия положительную зависимость, когда
наличие одного «вызывает» другое. Гораздо труднее понять отрицательную зависимость, в которой
отсутствие или нехватка чего‑то вызывает искомый эффект. Но, возможно, даже большую важность
имеет сама интеллектуальная гордость. Человек, который провел всю жизнь, добывая научные
знания, находящиеся за гранью постижения другими людьми, обычно не склонен терпеливо слушать
кого‑то, кто не обладает этими знаниями, особенно, если этот человек предлагает, что решение
наиболее озадачивающей медицинской проблемы находится в лесной глуши и состоит из почти
примитивной смеси трав и пищевых продуктов. Ученый учился комплексному подходу и имеет
тенденцию самодовольно посмеиваться над теми решениями, которые отрицают все его долгим
трудом заработанные навыки.
Если приблизить к нам этот предмет, то мы увидим сегодня, что средний Доктор Медицины более
чем десять лет проводит за интенсивным изучением болезней и здоровья. Его образовательный
процесс будет продолжаться до тех пор, пока он практикует свое искусство. Сегодня рак является
самым решительным вызовом всей медицинской профессии. Если решение загадки рака может быть
найдено в простых пищевых продуктах, в том, что мы едим (или не едим), тогда какие же другие
болезни не могут быть подведены под эту черту? Мы встаем перед одним большим вопросом. Как
точно выразился один доктор, "Большая часть моего медицинского обучения ‑ пустая трата времени. Мне говорили ерунду!" Но никому не хочется обнаружить, что он узнавал ‑ или преподавал ‑ ерунду. Следовательно, налицо глубоко подсознательная, но
1. См. Эдвин Х. Акеркнехт, История и География Важнейших Болезней (Нью‑Йорк: Hafner Publishing Co., Inc., 1972) стр 148‑149.
вполне естественная, тенденция среди многих ученых и врачей, отрицать концепцию болезни как
витаминного дефицита, даже если она доказана, еще раз доказана, и снова доказана. В 1952 году доктор Эрнст Т. Креббс, Младший, биохимик из Сан‑Франциско, выдвинул теорию, что
рак, как цинга или пеллагра, не вызывается некоей таинственной бактерией, вирусом, или токсином, но является простым авитаминозом, ухудшенным нехваткой существенных компонентов в пищевом
рационе современного человека. Он идентифицировал этот компонент как часть всей подгруппы
нитрилоцидов, которые в изобилии содержатся в природе в более чем 1200 съедобных растениях и
находятся практически в любой части света. Им особенно богаты семена фруктов семьи Prunus Rosacea (горький миндаль, абрикос, терновник, вишня, гладкий персик, персик, и слива), но также он
содержится в различных травах, кукурузе, сорго обыкновенном, просе, маниоке, льняном семени, семенах яблока, и многих других пищевых продуктах, которые вообще были удалены из меню
современной цивилизации.
Трудно установить четкую классификацию для nitriloside (нитрилоцида). Поскольку он не
существует отдельно, но находится в пищевых продуктах, скорее всего, он не должен быть
классифицирован как пища. Подобно сахару, это компонент пищи или пищевой фактор. При этом он
не может быть классифицирован как препарат, поскольку это естественное, нетоксичное, растворимое в воде вещество, вполне естественное и совместимое с человеческим метаболизмом. Имя собственное для пищевого фактора, который имеет эти свойства ‑ витамин. А поскольку этот
витамин находится в комплексе группы B, и поскольку по счету он изолирован семнадцатым в
пределах этой группы, доктор Кребс идентифицировал его как Витамин В17. Он сказал:
«Может ли растворимый в воде нетоксичный nitrilosides должным образом описан как пища?
Вероятно нет, в строгом смысле этого слова. Конечно, это не искусственный препарат по сути... Так
как nitrilosides ‑ это ни пища, ни препарат, их можно рассматривать как дополнительный пищевой
фактор. Другой термин для растворимых в воде, нетоксичных пищевых факторов ‑ витамин.»
Хронической болезнью называется болезнь, которая обычно не проходит сама по себе. Болезнь
обмена веществ ‑ происходит в пределах тела и не передается другому человеку. Рак, поэтому, будучи и тем и другим, является хроническим нарушением обмена веществ. Есть множество подобных болезней, осаждающих современного человека, типа мускульной
дистрофии, сердечной болезни, рассеянного склероза, и
1. Krebs, Laetriles/Nitrilosides in the Prevention and Control of Cancer (Монреаль: Фонд McNaughton, n.d.), стр. 16.
анемии. Ученые истратили миллиарды долларов в поисках предотвращения этих калечащих убийц, но они не ближе к ответам сегодня, чем в то время, когда они начинали. Возможно, причина
заключается в том, что они все еще ищут что‑то, что вызывает эти болезни вместо того, чтобы искать
нехватки чего‑то.
Доктор Кребс указал, что во всей истории медицинской науки не было ни одного случая
хронического нарушения обмена веществ, которое когда‑либо вылечивалось или предотвращалось
медицинскими препаратами, хирургией, или механической манипуляцией тела. В каждом случае ‑ была ли это цинга, пеллагра, рахит, бери‑бери, вечерняя слепота, пагубная анемия, или любая другая
болезнь ‑ окончательное решение было найдено только в факторах, касающихся адекватной пищи. И
он считает, что это и есть ключ к тому, где сегодня нам следует сконцентрировать наше научное
любопытство в поисках лучшего понимания сегодняшних болезней, особенно рака. Но есть и другие ключи. Каждый, у кого есть собака или кот, наблюдал, как эти домашние
животные часто ищут те или иные травы, чтобы поесть, даже если они переполнены другими
пищевыми продуктами. Это обычно случается, когда животные чувствуют себя плохо. Интересно
отметить, что травы, отбираемые их инстинктом, это трава Джонсона, Тунисская трава, Суданская
трава, и другие, которые особенно богаты nitrilosides или витамином B17. Когда обезьяне или другому примату в зоопарке дают свежий персик или
абрикос, она тщательно отделяет сладкую мясистую часть, раскалывает
твердую косточку и съедает семечко, которое остается. Только инстинкт
заставляет ее делать это, учитывая то, что раньше она никогда не
видела эти фрукты. И эти семена ‑ один из наиболее концентрированных
источников nitrilosides, встречающихся в природе.
Дикие медведи по своему естественному рациону питания ‑ большие
потребители nitrilosides. Мало того, что они ищут ягоды, богатые
содержанием этого
вещества, но даже когда они убивают меньших животных, которые идут им в пищу, инстинктивно они оставляют на потом мускулы и едят
сначала внутренние органы и желудок, наполненный травами, богатыми
nitriloside.
В неволе животным редко предоставляют все пищевые продукты их
инстинктивного выбора. В Зоопарке Сан‑Диего, например, обычная диета
медведей, питательная во многих других отношениях, была почти
полностью лишена nitrilosides. В одном гроте за
1. См. Питер Кротт, Доктор философии, Медведи в Семье (Нью‑Йорк: E.P. Dutton and Co., 1962).
шестилетний период пять медведей умерли от рака. Эксперты
предположили, что причиной был некий вирус.
Показательно, что крайне редко рак находится в телах диких животных, убитых на охоте. Животные получают этут болезнь только, когда они
одомашнены человеком и вынуждены есть пищевые продукты, которые он им
предлагает или же отходы с его стола.
Удивительно, как исследователи рака, сталкиваясь лицом к лицу с этими
фактами, все еще не в состоянии понять их смысл. Доктор
Деннис П. Баркитт, человек, который сначала идентифицировал форму рака, известного как Лимфома Баркитта, читал курс лекций в Медицинском колледже
Университета Айовы. После двух десятилетий врачебного опыта и исследований в
Уганде и других частях света, доктор Беркитт заметил, что неинфекционные
(хроническо‑метаболические) болезни, такие как рак толстой кишки, дивертикулярная
болезнь, язвенный колит, полипы, и аппендицит, кажется, должны быть
каким‑то образом связаны между собой. "Они все идут рука об руку," сказал он,
"и я собираюсь зайти вперед и выдвинуть предположение, что они все
имеют общую причину." Продолжая, он заметил,
что все эти болезни неизвестны в примитивных обществах, и " максимально
распространены в экономически развитых нациях."
Затем Доктор Беркитт обратил свое внимание на рак и заметил,
"Это болезнь, вызываемая нашим образом жизни. Наша форма рака почти
неизвестна в животном мире. Единственные животные, которые имеют рак
или полипы прямой кишки ‑ это те, которые близки нам по образу жизни ‑ наши домашние собаки, едящие наши объедки."1
Это все превосходные наблюдения. Но очевидно ни доктор Беркитт, ни
любой человек из его уважаемой аудитории не могли найти никакого смысла
в этом очевидном факте. В конце лекции доктор приходил к заключению, что
рак толстой кишки, вероятно,
связан с бактериями в прямой кишке и что мы должны есть больше отрубей
и других зерновых культур, чтобы увеличить содержание грубой пищи в
наших кишечниках и увеличить наш стул!
По крайней мере, доктор Беркитт взглянул на пищевые продукты, которые
мы едим, и одно это было огромным шагом вперед. Он, возможно, повернул
не в ту сторону, но, по крайней мере, он находился на правильном
пути. Если бы больше исследователей рака мыслило в терминах пищевых
продуктов и витаминов
1. "Факты свидетельствуют: Мы Сами Вызываем Рак Прямой Кишки," Medical World News, 11 автуста,1972, стр 33, 34.
а не в терминах бактерий и вирусов, вряд ли потребовалось бы столько времени, чтобы понять почему статистика рака в Америке устойчиво ползет вверх. С точки зрения вкуса, объема, и разнообразия, американцы действительно едят
очень хорошо. Но дорогая или вкусная пища ‑ не обязательно
хорошая. Многие люди предполагают, что неважно, что они
они кладут себе в живот, главное, чтобы он был полный. Словно по
волшебству все, что они туда положат, будет преобразовано в прекрасное
здоровье. Они насмехаются
над самой мыслью о надлежащей диете. И тем не менее, те же люди иногда
крайне скрупулезны на предмет того, чем они кормят свих породистых
собак и котов или лошадей или же свой сосчитанный рогатый скот.
Доктор Джордж М. Брайггс, профессор пищи в Университете Калифорнии, и
Член Совещательного Комитета по Исследованиям Национального Управления
Домашнего Скота и Мяса, сказал: "типичная американская диета ‑ национальное
бедствие... Если бы я кормил так своих свиней или коров, не добавляя
витамины и другие добавки, я бы уже загубил весь скот."
Беглый взгляд на американскую диету говорит сам за себя. Прилавки наших
бакалей теперь заставлены продуктами с
высоким содержанием углевода, которые были обработаны,
очищены, синтезированы, искусственно ароматизированы, и куда были добавлены
химические консерванты.2 Некоторые изготовители, нацеливая свои рекламные
объявления на сознательного потребителя, даже хвастаются тем, как
мало реальной пищи в их продуктах.
Каждый знает, что современная обработка удаляет многие из оригинальных
витаминов из наших пищевых продуктов, но нам советуют не волноваться об
этом, потому что они снова туда добавляются перед отправкой на рынок. Таким образом, мы видим, что поперек нашего хлеба, молока, и других пищевых
продуктов, стоит бодрая пометка "обогащенное". Но не стройте себе иллюзию, что это то же самое, что оригинальный продукт. Вот что сообщил в июне 1971
Журнал Американского Гериатрического Общества:
"Витамины, удаленные из пищи и возвращенные в качестве "обогащения", вовсе не
безопасная замена, как засвидетельствовано исследованием, в котором
Роджер Дж. Виллиамс, доктор философии, сообщил, что крысы, которых
кормили обогащенным хлебом умерли или были доведены до полного истощения
1. "Профессор Пищи Калифорнийского Университета, Советник по Здоровью
Американского Правительства... Заявляет что Типичная Американская
Диета ‑ Национальное Бедствие," National Enquirer, декабрь
5,1971, стр. 2.
2. В настоящее время имеется около 3 000 добавок, используемых в
американских продовольственных продуктах в качестве приправы, окраски, сохранения, и подобных
целей. Многие безопасны в допустимых количествах, но многие из этих химикалий являют серьезную
опасность для здоровья при длительном использовании. См. Toxic A to Z, Harte, Holdren, Schneider, and Shirley. (Беркли: Университет Калифорнийской Прессы, 1991).
вследствие недоедания. В сравнении с этим, крысы, которых кормили
полноценным хлебом, в большинстве своем, были здоровы.
Многие болезни, как мы узнали, могут произойти из‑за дефицита
минералов и витаминов. Даже старость, как было доказано, вызвана дефицитом Витаминов В и C."
Действительно, вот достойный эксперимент, который стоит провести
в каждом научном классе начальной школы. Грызуны, которых будут кормить только
"обогащенным" хлебом, очень скоро станут антисоциальными. Некоторые даже
станут склонными к людоедству, вероятно, отвечая инстинктивному зову
получить жизненно важные элементы пищи, в которых они испытывают
недостаток. Большинство умрет в течение месяца или двух. Как только
дети станут этому свидетелями, у них сразу пропадет аппетит к
белому хлебу, который у них был до эксперимента.
"Обогащенный" хлеб ‑ только одна маленькая часть общей картины. Некогда
просо было основным зерном в мире. Оно богато содержанием
nitriloside. Но теперь оно заменено пшеницей, которая не имеет
практически ничего этого ‑ даже цельная пшеница. Тростник
сорго был заменен сахарной свеклой с тем же самым результатом.
Даже наш рогатый скот все больше и больше питается быстро растущими
травами с низким содержанием нитрилоцидов, и таким образом
мы потребляем меньше витамина В17 в мясе, которое едим. В некоторых
местах домашний скот теперь сидит на диете, содержащей на 15 процентов
бумагу ‑ чтобы быстрее откормить его для продажи на рынке.
Оглядываясь назад, мы можем рассмотреть обычаи наших бабушек и дедушек, которые, не имея в ту пору научных объяснений, основывались на столетиями
накапливаемом опыте испытаний и ошибок ‑ и только так могла быть доказана
его бесконечная мудрость. Изречение " Яблоко в день ‑ и доктор не нужен", возможно, было не просто праздным лозунгом, особенно в эпоху, когда для
каждого было само собой разумеющимся съедать не только яблоки, но их
семена. Факты гласят, что весь плод, включая его семена, содержит
удивительно высокую концентрацию витаминов, минералов, жиров, и белков, которые являются существенными для здоровья. Семена яблока особенно богаты
nitrilosides или витамином В17. Неприятный на вкус "весенний тоник" или
сироп из сорго также был богатым источником nitriloside.
И в бабушкиных погребах абрикосы и персики, заготовленные на зиму, всегда
были с косточками. Она, вероятно, не знала то,
что они содержат и почему их надо есть. Но она знала, что
они нужны вам просто потому, что ее мать сказала ей так.
1. "Бумага Откармливает Рогатый скот," (агентство ЮПИ) Oakland Tribune, ноябрь 22,1971.
Таким образом, мы видим, что пищевые продукты, которые когда‑то
предоставляли американским людям вполне достаточные количества природного
витамина B17, постепенно были отодвинуты или заменены в целом пищевыми
продуктами, почти лишенными этого компонента. Знаменательно, что именно в
течение этого периода уровень рака неуклонно поднимался вверх, и сегодня мы
имеем то, что одному из каждых трех человек в Соединенных
Штатах предназначено заболеть этой болезнью.
Было бы ошибкой утверждать, что уровень рака такой высокий потому, что другие причины смерти
сходят на нет и, таким образом, люди живут дольше. Прежде всего, они живут дольше всего на какихто несколько лет в среднем, сравнительно с четырьмя предшествующими поколениями. В 1972‑м
году средний возраст американского населения пошел вниз, и темп прироста
населения фактически подошел к нулю ‑ в этот же год показатель
смертности от рака достиг самого высокого уровня, в ТРИ РАЗА превысив уровень 1950. И, вовторых, в тех странах, где люди живут дольше, чем
в Соединенных Штатах, уровень рака ниже, чем у нас.
От сути этих фактов нам не уйти. В то время как медицинский мир, федеральное правительство, и Американское Раковое Общество тратят миллиарды
долларов и миллионы человеко‑часов, ища экзотический вирус рака, против которого они планируют истратить то же количество денег, чтобы создать эффективную
искусственную иммунизацию, ответ лежит прямо перед их глазами. Фактически, он уже был записан
несколько тысяч лет назад:
"И Бог сказал: Вот, Я дал вам всякую траву, сеющую семя, какая есть на
всей земле, и всякое дерево, у которого есть плод древесный, сеющий семя ‑ вам сие будет в пищу." (Бытие 1:29)
1. "Лечение Рака Все еще Ускользает от Ученых," News Chronicle (Калифорния) 29 авг. 1973, стр. A‑9.
Глава Четвертая
ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ТЕСТ
Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 157; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!