I. Общая гражданская дееспособность лица. - II. Непринужденный произвол и согласие 20 страница
Какие же трудности встречаются в проблеме общей теоретической конструкции института?
Мы имеем здесь, очевидно, дело с существенной модификацией нормального состава или содержания сделки, в которой выражено близкое к подлинным материальным расчетам сторон отношение ее каузальных моментов (продаю вещь, обязуюсь уплатить цену; уплачиваю, погашаю долг; даю взаймы, приобретаю обязательство на ту же сумму). Эта модификация заключается в том, что, обещая кредитору уплату суммы (стипуляция у римлян, простое обещание суммы у нас), или заявляя, что получил удовлетворение (акцептиляция у римлян, долговая расписка у нас), я не указываю при этом материального основания принятого мною на себя обязательства или последовавшего мне платежа. При этом я принимаю на себя обязательство или освобождаю от долгового обязательства не с целью обогатить дестинатара сделки. Это чисто деловая имущественно обязательственная сделка или операция, которой объективные нормы присваивают такую же юридическую силу, как и другим сделкам с отчетливо в их составе выраженным материальным каузальным моментом.
Ввиду этого отступления от нормального строения юридической сделки с видными в ней каузальными сочетаниями ряд писателей-немцев находит, что сделка без материального каузального момента представляет собой нечто психически невозможное. Воля, говорят они, никогда не является беспричинной самодовлеющей потенцией. Естественный ее процесс есть всегда каузальный в смысле причины или цели, которая вызывает ее деятельное состояние. Это верно! - Существование такой causa необходимо предполагается не только в материальных, но совершенно так же и в формальных, абстрактных сделках. Если бы ее в данном случае не было, то порок воли, принуждение, ошибка, обман, неразумность волеизъявления должны быть доказаны заинтересованным, и сделка может быть инвалидирована.
|
|
|
Вся разница обеих категорий сделок ограничивается тем, что наличное основание или цель (causa efficiens или causa fmalis) остается для одной их категории в той же фазе развития, в какой нормально находятся в любых сделках субъективные каузальные моменты, несомненно, всегда и везде существующие. Я приобретаю, чтобы разбогатеть, чтобы раскрыть следы преступления, чтоб захватить рынки (см. выше). Эти каузальные (психические) моменты существуют несомненно, но их нет в составе сделки, они в ней не выражены. Чтобы точнее выделить их смысл и значение, полезно отличить субъективный их характер термином мотива волеизъявления, причем причину или цель, определяющую именно состав сделки, технически следует отличать термином causa, каузальный момент, который имеет для силы сделки объективное значение. То же иногда обозначают терминами causa naturalis - мотив, causa civilis - юридический каузальный момент сделки. Сила сделки поставлена вне зависимости от субъективных моментов. Эта сделка будет куплей, какие бы ни были мои побуждения или мотивы для этой операции!
|
|
|
Но... мы можем ровно ту же абстракцию от налично существующих и несомненных каузальных моментов провести и дальше. Я обещаю уплатить вам такую-то сумму в такой срок (reines, einfaches, formelles Summenversprechen). Я признаю себя должным С 1000 франков (договор признания, Anerkennungsvertrag). Здесь абстракция сделана не от тех или других психических побуждений, а еще сверх того и от юридической каузальности, в связи с коей нормально возникают такие обязательства платежей с юридическим эффектом в сделках материально-каузальных. Методы наши тут и там совершенно тождественны.
Нам возражают далее. В том виде, в каком нам является абстрактная сделка, она представляет собой не всю волю, как она натурально возникла или определилась под действием не только психических, но уже и прямо деловых соображений, причин, целей, а только оторванную частицу ее, ее половину. В этом думают обличить неудобство такого частичного обнаружения расчетов и целей вне совокупности действительно существующих данных делового обмена. Это вполне справедливо. Нормально в сделке абстрактной нечто остается скрытым, невыраженным, и выраженное составляет действительно лишь некоторую часть за ним лежащего целого.
|
|
|
Но разве в сделках материальных выраженным является непременно все, что мотивирует волеизъявление? В них тоже нормально обнаруживаются только юридически каузальные сочетания. А сколько остается еще побуждений, расчетов, целей, в коих, быть может, по существу, скрыта именно вся суть данной имущественной операции, которой вам, со стороны, будет видна одна показная часть. Я жертвовал вовсе не ради жертвы, я приобретал вовсе не для приобретения, а с исключительной целью разгромить соперничающую фирму! Нет сомнения, что и в этом "нормальном" составе мы имеем не всю волю, а тоже лишь некоторую ее часть, далеко не соответствующую органической целостности волевых процессов. Это тоже абстракция, хотя, правда, не столь высокой пробы, не этой степени очистки, как в сделке формальной, чистой, отвлеченной вполне от материальной каузальности в ее составе.
Итак, воля та же тут и там! Но волеизъявление в составе одной сделки образуется из акта воли и института купли-продажи, займа или иного материально-каузального, или тоже из акта воли и института торгово-обязательственного, вексельного, ипотечного или иного формально-каузального, с не выраженной в составе самой сделки ее материальной основой. - Разница обеих категорий вовсе не в методе, как сейчас было показано, и, собственно, не в наличности или отсутствии внутреннего формализма в той или другой категории сделок. Доля абстракции и формализма юридического есть и в той и в другой категории сделок. Разница для обеих категорий в количественном отношении элементов формального и материального, причем количественное преобладание элементов формализма натурально будет там, где сила сделки является отрешенной от материальной каузальности в ее составе. - Но и здесь опять далеко нельзя проложить между обеими категориями неизменной демаркационной линии. На построении сделок всегда будут видны черты тех живых явлений воли, волеизъявлений, коих отражением должны служить эти построения; и в непрерывном ряду сделок обеих категорий, между обоими крайними типами, чистейшей абстракции (вексель), с одной стороны, и какого-нибудь дарения или легата sub modo, с самыми интимными наказами и уроками одаряемому, с другой, мы найдем такие переходные типы, как традиция и стипуляция, которые одинаково способны и материализоваться, и вовсе уйти в область абстракции... настоящие амфибии в этой живой смене форм и видов юридических волеизъявлений!
|
|
|
Мы увидим позже, что и между чисто материальными сделками возможно различить такие, которые, в их применении на практике, крайне легко ускользают из своей категории сделок и служат целям, какие должны собственно достигаться при помощи другой категории сделок...
Против строения абстрактных сделок вообще и главным образом против бэровского договора признания выставлялось и выставляется поднесь сомнение такого рода. Не составляет ли то, что мы здесь трактуем как сделку, совсем не сделку, не волеизъявление, направленное на установление или прекращение правоотношений, а нечто иное, хотя иногда и близко подходящее к юридической сделке*(136), но по существу своему принадлежащее вовсе не вопросам права, а вопросам процесса, именно способа доказать на суде свое притязание? Этим сомнением встретила немецкая критика конструкцию договора признания. Вопрос, стало быть, формулируется так: имеет ли договор признания силу конститутивную, правообразующую или только декларативную, удостоверяющую наличность известного процессуального данного*(137)?
Бэр прекрасно знает это процессуальное средство доказывать. Такое medium probationis все подчиняется процессуальным максимам. Такое доказательство направлено на убеждение суда в том, что составляет предмет признания. Сила его условлена оценкой со стороны суда его достоверности, способности признающего уразуметь сущность данного им признания, соответствия его содержания обстоятельствам дела. Если бы противная сторона убедила суд в несоответствии такого признания действительности, то суд отверг бы всю его силу. Бэр вовсе не оспаривает его значения как средства доказывать, но это совсем не то, что договор признания, и для его отличия от подлинного признания Бэр называет его unachte Anerkenmmg, признанием неподлинным.
Договор признания есть прямо конститутивный акт. Ему, так же как и другим видам абстрактных сделок, принадлежит подлинно конститутивная для юридического отношения, а не декларативная только сила. Абстрактная сделка скорее может быть сближена с судебным решением, чем со способом доказательства. Это будет именно автономный акт самоосуждения (Selbstverartheilimg). Действие его есть правотворящее, а не подтверждающее только наличность существующего уже права. Это такая же основа для возникновения, прекращения юридического отношения, какой способна служить дача денег для займа, обоюдные обязательства сторон, установленные их консензом, в договоре купли-продажи, но эта основа есть только формальная, без указания материального момента, который за нею скрыт.
Наличность такого формального правооснования (договор признания, обещание долга, расчетная сделка, Abrechmmg) вовсе не заменяет и не исключает необходимости доказать эту наличность теми или другими media probationis. Code civil выражает это вполне осязательным образом, требуя представления суду и titre primordial, дающего основу требованию, и actes recognitifs, служащих доказательством признания долга документов (art. 1337)*(138).
Когда мы имеем дело с подлинным договором признания, то это будет всегда обязывающий промиттента в отношении к акцептанту акт воли, сделка, направленная на изменение правоотношений согласно намерениям сторон. Силу подлинного договора признания нельзя разрушить доказательством того, что содержание признания (я признаю себя должным N сто рублей) не соответствует истине. Достаточно, если это формальное волеизъявление соответствует моей воле. Было ли налицо материальное основание для такого волеизъявления - это вопрос для его юридического эффекта вполне безразличный. Я могу сделать волеизъявление такого содержания (признаю себя должным 100) не потому, что занял, не потому, что не доплатил цены вещи, нанес ущерб этого размера, а потому, быть может, что я хочу акцептанта сделать богаче, подарить ему эту сумму денег (это positive Anerkennung).
С таким же эффектом возможно сделать волеизъявление, погашающее обязательство или долг прямой абстрактной сделкой, из коей видно только, что я принял от N известную сумму в уплату по нашим счетам, без всякого указания тех или других материальных оснований вступления в эту погашающую сделку (акцептиляция, negative Anerkennung). Какие бы ни возбуждались со стороны сомнения насчет действительного существования погашенного таким способом долга, этим одним нельзя поколебать силу такого договора.
Когда этим методом заключают продолжительные и разнообразные имущественного характера*(139) правоотношения, то юридическая сила такой расчетной сделки (Abrechmmg) будет держаться не на тех материальных данных, которые побуждали нас рассчитываться, а на формальной основе договорного обязательства, которое по содержанию своему может быть выражено совершенно абстрактно, с обязательным уговором именно считать завершенными прежние отношения и счеты. Это консумирующая и новирующая сила сделки, которую можно уподобить тому же эффекту litis contestatio в классическом процессе*(140).
Для того чтобы абстрактное волеизъявление произвело весь свой эффект, необходимо, натурально, чтоб оно последовало по отношению к тому, кто заинтересован в установлении или погашении данного правоотношения, и было им принято. С этим вместе правотворящая сила абстрактной сделки, в чем бы она ни заключалась (быть должным или почитать долговое обязательство погашенным, positive u. negative Anerkennung), есть вполне выраженная и так же мало подлежит колебанию, как любой иной, соответственный цивильным нормам акт воли дееспособного лица.
Если абстрактная сделка имеет несомненную правотворящую силу и не подлежит тому рассмотрению и оценке, каким подлежат доказательства вообще и признание в особенности, то это не значит, что в известных условиях сила такой сделки не может быть оспорена тем именно лицом, от которого она исходит. Мы с компаньоном закончили расчетную операцию по известному делу, которое переходит ко мне, и я обещал, в заключение, произвести ему, не выражая при этом основы, платежи в такие-то сроки, разумея, что передача мне дела есть уже завершившаяся. Между тем оказывается, что по расчетной операции я был в ошибке, в ошибке извинительной; тогда, натурально, я могу оспаривать силу моего обещания, выведя теперь, ex post, то материальное основание, которое побудило меня дать обязательство, доказав 1) наличность этого материального основания, не выраженного в сделке, 2) ошибку, под влиянием которой я принял на себя это обязательство и 3) извинительность этой ошибки. В этом примере содержание абстрактно-договорной сделки есть положительное, я принял на себя платежи. Но я мог вступить в такую же договорно-обязательную сделку отрицательного содержания, т.е. удостоверяющую, что долг такого-то погашен. Между тем погашение имело лишь последовать. И в таком случае, натурально, на мне будет лежать тяжесть доказать, что погашающая сделка имела своим предметом такое-то мое притязание, что ввиду удостоверения, оказавшегося впоследствии обманом, о высылке мне платежа, я заключил указанную сделку, которую теперь прошу инвалидировать.
Это иски и процессы кондикционного типа, подобные для 1-го случая condictio indebiti, для 2-го causa data causa non secuta.
Если бы в 1-м примере промиссар стал требовать тех платежей, к которым я обязался, с меня, то я имел бы вывести в суд и доказать те же данные, какие необходимы для иска (см. выше), в моем возражении против иска.
Натурально, этим вовсе не исчерпываются все юридические и процессуальные последствия, которые могут наступить для участников сделки и для третьих лиц из подобных абстрактно-договорных обязательственных и вещных сделок; но исчерпывающее представление всех таких эвентуальностей нельзя обстоятельно сделать здесь, в общем учении, а надлежит иметь в виду при изучении отдельных сделок этого типа, традиции, признания долга, погашения обязательств, вексельных операций и прочее.
Мы разъяснили себе, таким образом, в чертах общих, свойственных, более или менее, всем сделкам этого стиля, особенности их строения и специфические признаки, которые отличают их от сделок материально-каузальных.
Спрашивается, с какой целью мы наряду со сделками этого материального пошиба создаем еще особый тип отрешенных от материальных основ сделок?
Насколько возможно, избегая осложнений, связанных с отдельными видами этих сделок, ответить на этот вопрос в общем смысле, мы заметим здесь следующее.
1. Сделки абстрактные представляют по составу своему значительно большую простоту строения сравнительно со сделками материальными. Мы разумеем здесь их состав, а не технику их построения. Это совершенно понятно. Несравненно проще и короче выразить фацит расчета, чем выводить все факторы, из коих получился известный результат. В огромной массе случаев все дело именно только в том, что получилось в результате из всего ряда операций, а не отдельные стадии движения к этому результату. Итак, собственно те сделки, где есть возможность такого сводного результата, таких итогов, предмет коих составляют в особенности обещания или погашения определенных сумм, должны всегда приходить к таким простым выводам, к результатам, где отдельные факторы можно считать покрытыми этим расчетом, погашенными.
2. С другой стороны, этой простоте состава сделки в смысле юридическом содействует в особенности то обстоятельство, что само волеизъявление в ней является тоже без указания материальных мотивов, под действием коих оно образовалось. Это тоже упрощение юридического состава сделки. Здесь дело в том, что каждое входящее в состав сделки осложнение, которое приближает волеизъявление к действительности, само по себе легко дает повод к сомнениям и задержкам, которые до крайности могут затруднить и замедлить достижение цели. Упрощением состава волеизъявления мы уменьшаем количество спорных пунктов, на коих притязание основывается. Если взамен всех данных в основу обязательства мы ставим простое признание с моей стороны известного долга, которое и вы, мой веритель, принимаете как базу наших последующих правоотношений, то в массе случаев весь спор будет касаться только вопроса о подлинности волеизъявления, о подлоге документа или акта, к коему сведены наши расчеты, а вовсе не о всех операциях, которые предшествовали его выдаче.
3. Когда сделка приведена к этому простейшему результату в смысле объекта притязаний (определенная сумма, известная вещь) и вместе с этим мотивы волеизъявления все сводятся к формальному соглашению произвести уплату, погасить долг, традироватъ вещь, то во множестве случаев возможные последствия спора о действительных побуждениях и расчетах, которые повели к указанному абстрактному обязательству, не распространятся на весь эффект сделки и ограничатся отдельными пунктами и кругом ближайших участников этой заключительной операции; общий же ее результат и в особенности эффект ее для третьих лиц останется вовсе не тронутым, не поврежденным несогласием чисто личным между ближайшими, притом первоначальными только, участниками сделки.
Итак, я обязался произвести уплату вам (N) или кому вы прикажете такой-то суммы денег. Вы приняли это мое абстрактное обещание вместо наличного платежа, и, не требуя с меня обещанной суммы, уступили это ваше требование, этот документ (titre) 3-му, который, зная мою состоятельность, охотно принял документ. Оказывается впоследствии, что мы (я и N) сделали расчет неправильно и что сумма, выраженная в абстрактном обещании уплатить, легко может быть мною оспорена. Мы ведем процесс, я выигрываю. Но 3-го ни этот спор, ни этот результат не коснется вовсе, ибо из перешедшего к нему моего абстрактного обещания уплатить ему (N) или кому он прикажет известную сумму не видно ни оснований, ни возможных ошибок нашего расчета. Материальные основы соглашения касаются нас двоих, а не 3-го участника сделки. И это может повториться для каждой предшествующей пары лиц относительно любых последующих, интерес коих в ограждении силы абстрактной сделки есть независимый от соучастников в ней на прежней стадии ее материального обоснования.
То же самое мы увидим позже в подробности для случаев абстрактно формулированной договорно-вещной сделки традиции. Мы ошибались насчет договорно-обязательственных основ передачи права собственности на переданную вещь, но самая передача (traditio) с целью пересвоения произошла. Возможные споры о договорной основе передачи локализуются между первыми соучастниками сделки, а вещный эффект сделки переходит ко всему ряду последующих приобретателей собственности во всей его целости.
Талантливый Эрнст Цительман в публичной лекции "Об осуществимости идеи универсального права"*(141) указал именно в этом расчленении единого состава сделки на средство и цель*(142) одну из плодотворнейших побед человеческой мысли, без которой невозможно было бы достигнуть тех успехов в развитии всесветного имущественного обмена, которые составляют достояние развитых систем современного гражданского права.
Итак, сделки абстрактные удобнее в смысле простоты и краткости расчетов с их помощью, в смысле легчайшей осуществимости притязаний, на них основанных; наконец, и это наиболее веский в их пользу аргумент, они чрезвычайно удобны в видах надежности операций с ними в широких кругах лиц, могущих впоследствии явиться соучастниками обмена и осуществления притязаний, основа коих вся в их составе сводится к простым, очевидным, формальным, не требующим и даже не допускающим, без особого повода, никаких исследований по существу, чисто объективным данным.
Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 226; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!