Книга седьмая. История Рима в одиннадцатом веке

 

Глава I

 

Всемирно-историческое положение города Рима в XI веке. — Влияние на папство муниципальных условий в Риме. — Ломбардцы провозглашают Ардуина королем; римляне возводят Иоанна Кресцентия в сан патриция. — Смерть Сильвестра II, 1003 г. — Иоанн XVII и Иоанн XVIII. — Тускул и Тускуланские графы. — Сергий IV. — Смерть Иоанна Кресцентия, 1012 г.

 

В истории папства одиннадцатый век был одним из самых замечательных. Такого поразительного контраста между глубоким упадком власти и затем неожиданным ее подъемом мы нигде не встречаем. С прекращением династии Оттонов Рим оказался в условиях, сходных с теми, в которых он был, когда прекратилось существование империи Каролингов. Папская власть постепенно утрачивала свое нравственное и политическое значение, а город в то же время не переставал прилагать усилия к тому, чтобы освободиться от этой власти навсегда. Усилия города оказались, однако, тщетными, и папская власть сохранилась в нем. Эта власть, как начало несокрушимое, враждебное муниципальному развитию, могла быть подавлена только временно, но не окончательно, и с помощью сторонних сил она постоянно восстанавливалась. В Риме не существовало такого гражданского элемента, который мог бы явиться основоначалом светского правопорядка. И в самом Риме, и в областях, примыкавших к городу, по-прежнему были только могущественные представители знатных фамилий, ленные вассалы церкви; они похищали у пап их власть и затем оспаривали ее друг у друга. В качестве патрициев они господствовали над Римом в первую половину XI века, назначали пап из своей среды и сделали Святой престол родовым достоянием. Папство пало так низко, что, казалось, наступили снова времена самых развратных древних императоров. Но затем последовала замечательная реакция, и римская церковь с изумительной быстротой достигла всемирного могущества.

Наступлению такого переворота существенным образом содействовали те условия, в которых находился Рим, так как из него именно исходили ближайшие стимулы, вызывавшие более или менее широкое общественное движение. Постоянная связь Рима с императорами и папами, даже те события, которые происходили в ограниченных пределах городских стен, борьба города против светской власти церкви, притеснения, которым подвергала пап римская знать, беспомощность пап и необходимость для них постоянной и бдительной обороны, — все это было причиной более или менее отдаленных последствий и широких политических комбинаций, Можно даже утверждать, что история папства не шла бы по тому пути, которым она развивалась до Григория VII и после него, если бы город Рим не вел постоянной борьбы против духовного управления.

С XI века римский патрициат получил всемирно-историческое значение. Отняв у римской знати этот патрициат и присоединив его к своей короне, германские короли приобрели вместе с властью над городом так же и право на замещение Святого престола. Для церкви, стремившейся к освобождению, это обстоятельство и составило именно ближайшую задачу борьбы ее с государственной властью. Едва вступив на путь внутреннего преобразования, церковь приложила все свои силы к тому, чтобы свергнуть с себя иго патрициев. Папы не должны были назначаться ни магнатами, ни королями; избрание пап должно было происходить свободно, при участии только одного духовенства. Таким образом, патрициат города послужил поводом к изданию известного избирательного закона Николая II и к учреждению коллегии кардиналов, а позднее борьба пап с патрициатом уже перешла в общую борьбу за право инвеституры вообще.

Этот великий спор из-за инвеституры определяет собой так же ход истории го рода Рима во вторую половину XI века. Источником и ареной борьбы неизменно оставался Рим. Достойная удивления деятельность гениального Гильдебранда проявилась здесь, в Риме, и ее задачей было не только положить основание новому церковному государству с вассальными землями, но и поднять папство, освобожденное от патрициата, на степень всемирной верховной власти. Долгие междоусобные войны и ужасные бедствия злополучного города были последствием великой борьбы церкви с государством, и мы увидим, что эта борьба продолжалась еще в XII веке, когда наконец в эпоху расцвета в Италии городских республик Рим после пережитых им великих испытаний так же принял новый облик республики.

Со смертью Оттона III Италия освободилась от своего короля, а Рим — от своего императора. Не было никого, кто в качестве наследника мог бы заявить притязание на титулы Оттона I. Это был благоприятный момент для итальянцев объявить власть германских королей и императоров прекратившейся и затем стремиться к достижению независимости своей страны. Как во времена Беренгара, Северная Италия немедленно возложила ломбардскую корону на туземного князя, и уже 15 февраля 1002 г. в Павии был провозглашен королем могущественный вельможа, маркграф иврейский Ардуин, которого Оттон III осудил на изгнание. В качестве короля Ардуин торжественно объехал страну и даже возымел надежды на императорскую корону. Ему оказали большое сопротивление ломбардские епископы, так как многие из них оставались верными германскому королевству; в числе этих противников самым грозным был Лев, епископ Верчелли, любимец Оттона III.

Римляне возложили диадему патриция на сына знаменитого Кресцентия, и с той поры Иоанн в течение десяти лет правил городом как государь. Род, из которого происходил Иоанн, был враждебен германскому королевству, а римлянам он был дорог, так как он пожертвовал собой, отстаивая независимость города. Это обстоятельство и было причиной того, что народ предпочел графам Тускуланским Кресцентиев. Родственники нового патриция, Иоанн и Кресцентий, сыновья Бенедикта и Теодоранды, были владетельными графами Сабины. Иоанн назывался даже герцогом и маркграфом, вероятно потому, что он управлял так же Сполето и Камерино. Другого Кресцентия патриций назначил префектом города. Свою сестру Рогату, римскую senatrix, патриций выдал замуж за Октавиана, сына лангобардского герцога Иосифа, владевшего землями в Сабине.

Тем временем покинутый всеми оплакивал в Латеране свое одиночество престарелый Сильвестр, и единственным утешением для него могли быть только его любимые пергаменты. Он умер через год, 12 мая 1003 г., и смерть его была, вероятно, насильственной. Его третий преемник воздвиг ему в базилике Св. Иоанна памятник. Посвященное знаменитому папе похвальное слово сохранилось и будит в нас до настоящего времени множество легенд, которыми в Средние века была разукрашена жизнь этого «мага», занимавшего престол св. Петра.

Автор эпитафии сокрушается, что со смертью Сильвестра мир исчез с земли и церковью овладела смута. Правление двух пап, следовавших за Сильвестром, остается для нас совершенно неизвестным. Иоанн XVII Сико умер спустя 7 месяцев, и его место занял 25 декабря 1003 г. Иоанн XVIII. Оба были римлянами и родственниками и креатурами возведшего их на престол патриция.

В продолжение более чем пятилетнего правления Иоанна XVIII едва ли мог возлагать хотя бы робкие надежды на далеких германских королей. Баварский герцог, вступивший на престол Германии под именем Генриха II, горячо желал восстановить империю в немецком народе. Но между Генрихом II и императорской короной пока еще стоял Ардуин, который, во всяком случае, был королем в своих Альпийских горах. Над этим соперником Генрих II одержал победу, хотя и не окончательно, и 14 мая 1004 г. в возмутившейся Павии возложил на себя корону Италии; но затем он все-таки вернулся в Германию. Тем не менее поражение Ардуина, коронование Генриха и ожидание его похода в Рим возродили силы немецкой партии в Риме. Предводителями этой партии в то время были тускуланские графы, которые, питая ненависть к Кресцентиям, лицемерно заявляли о своих симпатиях к германскому королевству.

На расстоянии 15 миль от Рима до сих гор еще возвышаются над Фраскати мрачные развалины древнего и средневекового Тускула. Этот город был древнее Рима; еще в мифах об Одиссее говорится о происхождении Тускула; предание приписывает основание его Телегону, сыну Одиссея и Цирцеи. Будучи местом поселения латинян, Тускул долго вел борьбу с Римом. Правитель Тускула, Мамилий Октавий, дал у себя приют своему тестю, последнему Тарквинию, и затем сам пал в битве при озере Регильском. Тускул был местом происхождения многих знатных родов, как то: Mamilii, Fulvii, Fonteji, Juventii и в особенности Porcii, так как мрачный тускуланский замок был колыбелью Катонов. Бродя по развалинам Тускула, путешественник встречает много памятников, принадлежащих эпохе процветания римской науки, и, между прочим, находит место, где некогда стояли академия Цицерона и его вилла, в которой он написал свои Tusculanae Disputationes. Брут, Гортензий, Лукулл, Красе, Метелл, Цезарь и позднейшие императоры имели в Тускуле свои виллы; этими роскошными дачами во времена господства римлян был усыпан цветущий склон горы. В наше время во Фраскати, излюбленном загородном поселении, возникшем в Средние века задолго до того, как погиб Тускул, римская знать точно так же владеет многими прекрасными дачами. В X веке municipalium Tusculanum было почти неприступным городом, со множеством развалин, которые напоминали о древнем величии Тускула. Тот, кто владел тускуланским замком, имел в своих руках Латинскую область и часть Кампаньи; благодаря таким условиям Тускул имел более важное значение, чем какой-либо другой замок на римской

Род Тускуланских графов (de Tusculana) произошел от Марозии и Теодоры. Часто встречающееся в этом роду имя Феофилакта служит доказательством, что «сенатор римлян», носивший это имя, был предком Тускуланских графов. Сын Марозии Альберик мог владеть Тускулом как наследственным достоянием, полученным от матери; в документах, однако, не упоминается об этом. Мы, не колеблясь, можем признать, что Тускуланские графы происходят от Феофилакта; но нам нет никакой надобности забавлять себя рисованием родословного древа, которое восходило бы в прошлом до Мамилия Октавия. Прозвание de Tusculana встречается в истории в первый раз при Оттоне III; оно принадлежало именно сенатору римлян Григорию, любимцу императора Оттона III и, без сомнения, Тускуланскому графу. В жизнеописании св. Нила Григорий изображен богатым, хитрым и наглым деспотом; здесь же сообщается, что, будучи в 1002 г. в Риме, Григорий принес в дар св. Нилу землю, на которой впоследствии был построен базилианский монастырь Grotta Ferrata.

Сын или внук Альберика. Григорий, был женат на Марии и имел трех сыновей: Альберика, Романа и Феофилакта. Глазами хищных птиц смотрели с крутых скал Тускула эти дикие бароны на Рим, которым теперь правил в качестве патриция Иоанн Кресцентий и в котором 50 лет назад государем был Альберик. Цель их стремлений заключалась в том, чтобы овладеть Римом, как своим наследственным достоянием, и подходящий для этого случай не вставил себя ждать. Когда в июне 1009 г. Иоанн XVIII умер, Тускуланским графам, по-видимому, удалось повлиять на избрание паны в благоприятном для них смысле. Преемником Иоанна XVIII был Сергий IV, епископ альбанский, который, может быть, и сам был родом из Тускула; в правление этого паны положение Кресцентиев становилось все более шатким. Тем не менее Иоанн Кресцентий оставался по-прежнему правителем, и акты того времени свидетельствуют, что еще в 1011 г. этот период официально помечался именем Иоанна как сенатора римлян и патриция. Из этих актов видно далее, что Иоанн, как некогда Альберик, в качестве верховною судьи Рима и территория города вел под своим председательством у себя во дворне placita и что в таких случаях в деле принимали участие судьи, назначавшиеся Иоанном и называвшиеся сенаторами, а так же и префект города Кресцентий.

Воспоминания о несчастном отце не переставали, однако, тревожить Иоанна. Он так же опасался похода в Рим I Генриха II. Поскольку для папы этот поход был желателен, постольку старался отдалить его Иоанн. Послы его вели переговоры с Ардуином и даже с Болеславом Польским и убеждали последнего удерживать короля войною по ту сторону Альп. Господствуя в Риме, грабя имущество св. Петра и присваивая себе церковные имения, Иоанн и то же время старался задобрить Генриха, называл его в письмах своим государем и посылал ему подарки. Поступая так, Иоанн тем не менее всячески старался помешать коронованию Генриха. Правление Иоанна было возможно лишь потому, что императора не существовало, и оно продержалось только до ближайшего императорского коронования. Сам Иоанн умер, однако, весной 1012 г., раньше, чем Генрих появился в Риме. Смерть Иоанна вернула до некоторой степени папству его независимость; но в то же время она так облегчила германскому королю путь в Рим. Скудные хроники того времени лишают нас возможности сообщить еще что-нибудь о патриции, который правил Римом в течение 10 лет, лишил пап светской власти и вернул римлянам их гражданскую свободу на такое продолжительное время. Сын знаменитого Кресцентия должен был быть человеком сильного характера; мы, однако, ничего не знаем, какие установления были внесены Иоанном в существование Рима. Со смертью Иоанна (папа Сергий умер вскоре после него) Кресцентии утратили свою власть. Этот род, блиставший в варварские века как одичавшее поколение Гракхов и Брутов и давший людей, смело боровшихся с папами и императорами, еще долго существовал в Сабине, но в Риме уже больше не имел сколько-нибудь серьезного значения, хотя имя Кресцентиев и встречается здесь еще в течение целого столетия. С этого времени арена была занята Тускуланскими графами, которые немедленно выдвинулись вперед чтобы надолго подчинить Рим своей тиранической власти и сделать престол Петра споим наследственным достоянием.

 

Григорий, избранный папой, изгоняется Феофилактом. или Бенедиктом VIII. — Генрих принимает сторону папы, избранного тускуланской партией. — Приезд в Рим Генриха II и коронование его (1014 г.) — Положение Рима и его территории с возникновением на ней наследственных графств. — Римская знать образует сенат. — Роман, сенатор всех римлян. — Императорский трибунал. — Подавление восстания римлян. — Возвращение Генриха II. — Смерть национального короля Ардуина

 

Партия Кресцентиев избрала папой римлянина Григория, но кандидат тускуланской партии низверг Григория с папского престола. Феофилакт, сын Григория Тускуланского, проник в Рим вместе со своими братьями, и обе партии вступили в бой из-за обладания тиарой и за власть над городом. Прогнав своего соперника и Латеран силою, Феофилакт, не будучи вовсе духовным лицом, принял сан папы под именем Бенедикта VIII. Это происходило в мае 1012 г.

С той поры как императора более не существовало, римская знать вернула себе право избрания папы. Изгнанный Григорий, чтобы восстановить свои права, поспешил однако, обратиться за помощью к германскому королю. Генрих принял на себя защиту прав изгнанного папы и обещал по приезде в Рим обсудить спорный вопрос согласно каноническим постановлениям.

В то же время прибыли к германскому двору и послы Бенедикта VIII, который, желая обеспечить за собой престол Петра, так же позаботился привлечь на свою сторону короля, внушавшего ему опасение.

Предоставив Григория его собственной участи, хотя он, может быть, и был избран согласно каноническим правилам, Генрих дозволил Тускуланскому графу остаться папой. Таким образом, Бенедикт VIII, опираясь на свою могущественную родню, упрочил за собою папский престол. Кресцентии были изгнаны; с ними вместе был удален и принадлежавший к их семье префект города; на эту должность был назначен другой римлянин, по имени Иоанн; самые влиятельные посты перешли так же в руки тускуланской партии, однако никто не решился присвоить себе сан патриция, так как право на этот сан было признано за германским королем. Тем не менее во главе управления и суда папа поставил своих братьев. «Светлейший консул и герцог» Альберик, бывший при Оттоне III магистром императорского двора, поселился во дворце своего предка возле базилики Santi Apostoli и творил суд тем же порядком, как раньше это делал патриций Иоанн.

Тем временем Генрих II вел через своего посла переговоры с Бенедиктом VIII. Было условлено, что Генрих признает Бенедикта папой, а Бенедикт возложит на короля императорскую корону. Когда состоялось это соглашение, Генрих направился в Рим, отпраздновал P. X. 1013 г. в Павии и затем заставил Ардуина отступить в принадлежавшую ему мархию Иврею. Со смертью патриция национальная партия в Риме утратила свою силу, но мужественный пьемонтец все еще считался королем Италии. Этот великий сан имел свое истинное значение только однажды — тогда именно, когда Италия была действительно объединена под скипетром готов. Все короли, которые с того времени украшали себя этим саном, приписывали себе титул властителя государства, которым они вовсе не обладали. Ардуин владел лишь несколькими горными участками и немногими городами; тем не менее за ним может быть признано право на славу последнего национального короля Италии до той поры, когда им стал Виктор Эммануил. Ардуин попытался оградить Италию от чужеземцев, но он увидел, что германский король идет в Рим, и не имел сил остановить это движение.

В Равенне Генрих был встречен папой и отсюда проследовал в Рим, куда папа прибыл раньше него. В Риме партия Кресцентиев была еще многочисленна; во главе ее стояли племянники патриция, Иоанн и Кресцентий. В союзе с этой партией приверженцы Ардуина старались вызвать в народе сопротивление восстановлению императорской власти, которая всего лишь 15 лет тому назад была упразднена в Риме. Но при виде закованных в латы многочисленных войск Генриха усилия национальной партии оказались тщетны, и германский король при вступлении его в город был приветствуем, по древнему обычаю, пением гимнов. У ворот Леонины Генрих и его жена Кунигунда были встречены корпорациями (scholae) и затем окружены 12 сенаторами, у шести из которых бороды были сбриты, а у других шести — отпущены; у всех сенаторов были в руках посохи. Сохраняя такой «символический» вид, эти 12 сенаторов следовали в процессии за королем. Возможно, что это были начальники городских округов, за исключением Транстеверина и Леонины, которые были подчинены управлению папы. Коронование состоялось 14 февраля 1014 г. в базилике Св. Петра, согласно установленному ритуалу. Свою королевскую корону новый император принес в дар апостолу Петру, а символ императорской власти, который был поднесен императору папой, именно — золотую державу, увенчанную крестом, Клюнийскому монастырю. По толкованию того времени, шар означал весь мир; четыре различных драгоценных камня, вставленных в шар, четыре главных добродетели; крест — долг служения императора Христу и папе, который, как наместник Христа, облечен властью возводить королей в сан императора. Торжественная церемония была закончена пиршеством в Латеране. Обе стороны могли быть довольны: Генрих вернул своему народу империю, а Бенедикт получал надежду, что церковное государство будет опять восстановлено.

В тревожное время Оттона II земли св. Петра, которыми церковь еще владела, подверглись снова грабежу; в правление же патриция Иоанна папы были окончательно лишены политической власти. По обеим сторонам Тибра возникли наследственные графства. В Латинской области господствовали Тускуланские графы; в Кампаньи — владельцы Ceccano или Segm, предпочтительно перед другими называвшиеся графами Кампаньи; в Сабине — Кресцентии; Тусция была под властью графов Галерийских; а владения происходивших из франкского рода Трасмунда, Берарда и Одеризия уже простирались от Марсийской области до Субиако. С возникновением феодального строя древнее церковное государство пало; епископы пользовались правами графов, а во власти пап оставались из всего, что было дано им Каролингами, почти только одни пожелтелые дарственные грамоты, хранившиеся в папском архиве. Бенедикт увеличил число этих грамот еще одной, известной под именем диплома Генриха. Этот документ вполне сходен с грамотой Оттона, за исключением того, что в дипломе Генриха сделаны некоторые дополнения, относящиеся к Фульде и Бамбергу. Оригинала этого диплома не существует; возбуждающая сомнения копия не помечена датой, и есть много оснований полагать, что диплом Генриха не относится к 1014 г.

Более важно было бы для нас знать, каков был порядок управления Римом, которым Бенедикт VIII снова получил светскую власть. Но условия внутреннего существования Рима за этот период времени остаются так же совершенно неизвестными. Упоминание в документах, — правда, только в общем значении собирательного названия, — о 12 сенаторах, торжественно приветствовавших Генриха, говорит за то, что со времени Оттона III воспоминание о древнем сенате становилось все живее перед тем, как он был действительно восстановлен. Знать, не перестававшая носить тот или другой титул, составляла, однако, в то время уже обособленное сословие сенаторов и в ее руках была сосредоточена судебная и административная власть над городом.

Знать предъявляла свои права на избрание императора точно так же, как и на избрание папы, и нет сом нения, что коронование Генриха состоялось по соглашению со знатью. Мы не имеем никаких сведений о comitia или политическом строе этих грубых нобилей, носивших в начале XI века названия сенаторов и обитавших среди развалин Рима. Имена этих нобилей попадаются то в том, то в другом документе; они принадлежат известным фамилиям времен Оттонов. Мы не находим, однако среди них отдельных лиц, которые подписывались бы именем сенатора.

Это зависело от того, что особый сан сенатора всех римлян все еще существовал и, следовательно, городское устройство оставалось таким же, каким оно было в X веке. Организация светской власти в Риме была все еще аристократическая, — независимо от того, представлял ли Рим dominium пап или нет, — и во главе этой власти стояло лицо, которое, смотря по обстоятельствам, или избиралось самими римлянами, или назначалось папой.

Главой этой республики, сенатором всех римлян, Бенедикт VIII сделал своего брата Романа. Возможно так же, что этот сан был предоставлен Роману императором желавшим расположить к себе Тускуланского графа, причем император сохранил за собой сан патриция, которым он, однако, не назывался. Сенатор всех римлян был главою всей знати; он созывал ее в собрания и руководил ею при выборе папы. По всей вероятности, сенатор всех римлян был так же начальником всей милиции и в особенности главой гражданского суда. Мы знаем, что в 1013 г. консул и герцог Альберик руководил судебными заседаниями в качестве президента гражданского трибунала. Два года спустя городская магистратура оказывается уже в руках его брата как сенатора всех римлян, а Альберик является просто консулом и только позднее снова пфальцграфом. Древние титулы консула и герцога сохранялись еще некоторое время в Риме и в римской территории.

Впрочем, император так же, как и его предшественники, учредил в Риме свой собственный трибунал. Гуго Фарфский принес жалобу на графа Кресцентия, который и теперь, как при Отгоне III, не переставал грабить это аббатство. В правление патриция этот граф снова отнял у монастыря несколько замков, а брат графа, Иоанн, относился к папе с полным пренебрежением, оставаясь в своем замке Палестрине, который тщетно старалась взять приступом милиция Бенедикта VIII. Объявив на своем суде приговор в пользу аббата, принесшего жалобу, и вручив ему посох в знак его прав на монастырские замки, Генрих потребовал у папы, чтобы римская милиция присоединилась к императорским войскам и вместе с ними шла в Сабину. Вспыхнувшее в Риме восстание заставило, однако, обе партии поспешно покинуть суд. Войдя в соглашение с Ардуином и маркграфом Эсте, римляне проявили свою ненависть к чужеземной власти открытым восстанием на восьмой день после коронования; они надеялись, что внезапным нападением им удастся одолеть германцев. На мосту Адриана произошла страшная резня, имевшая обычный для того времени исход. Начиная с Оттона I, подобные восстания повторялись почти при каждом короновании и таким образом могли считаться как бы заключительным актом этой торжественной церемонии. При вступлении императоров в Рим их приветствовали официальными гимнами; но когда те же императоры выходил и из базилики Св. Петра или, окончив трапезу в Латеранском дворце, удалялись из него, приведенный в ярость римский народ восставал против чужеземцев, и римским императорам, только что надевшим порфиру, нередко приходилось, омочив ее в потоках крови, почти бежать из Рима. Генрих приказал заковать зачинщиков восстания в цепи и увел их с собой за Альпы. Он возвращался в Германию, сопровождаемый проклятиями и нагруженный сокровищами итальянских городов и конфискованным имуществом своих врагов. Много графов Средней и Северной Италии были взяты заложниками; некоторых из них Генрих оставил в Риме, куда они раньше были приглашены присутствовать на коронации. Но как только Генрих удалился, тюрьмы были открыты, и получившие свободу вассалы взялись снова за оружие, чтобы бороться вместе с Ардуином против императора-чужеземца. Однако усилия итальянской партии, которая стремилась свергнуть германскую имперскую власть, оказались тщетными, так как Северная Италия, раздробленная на большие и малые маркграфства графства и епископства, пользовавшиеся иммунитетом, уже не обладала больше той силой, какую она представляла во времена короля Беренгара. Владения последнего национального итальянского короля ограничивались одной небольшой пьемонтской областью, а графы и епископы германской партии относились к нему враждебно. Когда же этот король увидел, что вассалы покинули его, а император не придает ему никакого значения, не считая его опасным, он сложил оружие и, приняв монашеский сан, окончил свою жизнь в бенедиктинском монастыре Fructuari (1015 г.)

 

Твердое правление Бенедикта VIII. — Его поход против сарацин. Первый расцвет Пизы и Генуи. — Южная Италия. — Восстание Мела против Византии. — Первое появление норманнских ватаг (1017 г.). Несчастная участь Мела. — Бенедикт VIII убеждает императора начать войну. — Поход Генриха II в Апулию (1022 г.)

 

Свое положение в Риме Бенедикт VIII упрочил благодаря поддержке собственной партии, которая стала теперь господствующей. Разделив власть над городом с членами своей семьи, Бенедикт вместе с тем сумел подчинить себе так же римских магнатов и вассалов городской территории. Долго остававшийся во главе городского управления, Роман помог брату удержаться на папском престоле. Кресцентии, владевшие Сабиной, покорились папе, который, лично предводительствуя милицией, выступил против них.

В своих действиях Бенедикт VIII вообще проявил полную рассудительность и всю необходимую твердость; в нем жил воинственный дух его дома. Затем Бенедикту VIII, как Иоанну VIII и Иоанну X, было присуще так же и политическое понимание, благодаря которому папство, замкнутое предшественниками Бенедикта в пределах узкой деятельности, было снова поднято на степень политической силы Италии.

К тому времени сарацины стали опять внушать опасения. В Южной Италии они теснили Салерно. Высадившись в Тоскане, они сожгли Пизу и затем овладели Люни. В 1016 г. Бенедикт VIII старался снарядить союзный флот и сам повел войско против неверных. Была одержана большая победа, и взятая добыча оказалась богатой. Так как предводителю мусульман (у арабских историков он известен под именем Абу Госейна Могегида, у христианских — Музетта) удалось все-таки бежать с поля битвы при Люни в Сардинию, то папа заключил союз с приморскими городами Пизой и Генуей: Могегид был изгнан из Сардинии, и сам остров вскоре затем стал пизанской колонией.

В прежние времена, предвидя опасность со стороны сарацин, папы заключали союз с южными республиками Амальфи, Неаполем и Гаэтой. В XI веке неожиданно выступают цветущими городами Пиза и Генуя, долго остававшиеся в сумраке младенческого состояния. Будучи тогда еще не вполне свободными, эти города тем не менее положили в XI веке начало блестящей эпохе городских республик Северной Италии.

В это же время на юге подготавливались события, которые не могли не оказать на папство и на Рим глубокого влияния. Древнему владычеству греческого императора в Южной Италии, унаследованному от Велизария и Юстиниана, должен был наступить конец. Точно так же предстояло покончить с остатками лангобардского герцогства, с Беневентом, Капуей и Салерно, поставив на их место государство, начало которому было положено разбойниками-авантюристами. Этим государством названные провинции были впервые соединены в одно политическое целое. После того как Оттон II со своими войсками потерпел поражение, греки успели снова овладеть Калабрией и Апулией и уже готовились вступить в Кампанью. Византийский наместник, Катапан, имевший резиденцию в Бари, был вампиром всех этих стран, стонавших под тяжестью постоянных хищнических набегов сарацин и нескончаемых войн, которые вели друг с другом сарацины, греки, лангобарды и приморские города.

Южноитальянские лангобарды, однако, сделали неожиданную попытку сбросить с себя греческое иго. Человек выдающихся способностей, принадлежавший к знати г. Бари, по имени Мел вместе со своим зятем Даттом уже в 1010 г. поднял восстание. Нуждаясь в союзниках и встретив у горы Гаргано норманнских пилигримов, Мел рассказал им о положении страны и предложил им и их соотечественникам стать за плату под его мятежническое знамя. Этому же примеру последовал и герцог Фалернский, столица которого была освобождена от осаждавших ее сарацин сорока норманнскими героями. В 1017 г. Мелу удалось выставить против греков отряд, набранный из норманнов. Предводительствуемые рыцарем Гизельбертом, который вынужден был бежать из своей родины, так как совершил убийство, эти искатели приключений явились в Рим. Бенедикт VIII встретил их с почетом и одобрил их намерение поступить на службу к Мелу ради войны с греками. Таким образом, сближение Рима с норманнами, имевшее позднее столь большие последствия, началось в силу случайного стечения обстоятельств уже при Бенедикте VIII.

Сам Мел не мог и подозревать, что, призывая отважных норманнских наемников, он привлекал в свою страну завоевателей. Несмотря, однако, на всю их геройскую храбрость и сочувственную поддержку папы, восстание окончилось неудачей. Разбитый наголову в начале октября 1019 г. при древних Каннах Катапаном Бугианом, Мел покинул Италию и поспешил за помощью к императору в Бамберг; но здесь в апреле 1020 г. этого «итальянского герцога» постигла смерть.

Успехи греков, на сторону которых перешел Пандульф IV Капуанский, встревожили папу. Он опасался усиления власти византийцев, так как оно грозило независимости папства и его планам по отношению к Южной Италии. В это же время взросло и влияние Кресцентиев в Риме. Поэтому в Пасху 1020 г. Бенедикт так же отправился в Бамберг и стал убеждать Генриха, чтобы он удалил греков от границ Рима и восстановил имперскую власть в Южной Лангобардии. После блестящих празднеств, которыми сопровождалось освящение излюбленной Генрихом соборной церкви и совместного пребывания в Фульде, Генрих расстался с папой, обещав ему в скором времени быть в Риме. В это же свидание папа получил от Генриха грамоту, которой вновь утверждались за церковью все ее владения. С той поры Бенедикт VIII стал призывать императора все настойчивее. Катапан уже грозил вступить в римскую область и наказать папу, который так усердно содействовал восстанию Мела. Поддерживаемый монте-касинским аббатом Атенульфом, братом Пандульфа Капуанского, Катапан в июне 1021 г. неожиданно напал на замок при Гарильяно, в котором папа поместил остатки отряда норманнов, поручив начальство над ними Датту. Взятый в плен Датт был отвезен в Бари и затем брошен в море. Казалось, владычество греков в Апулии было обеспечено, так как лангобардские государи признали себя вассалами византийского императора, Неподалеку от Беневента греки построили укрепленный город и назвали его бессмертным именем Трои. Таким образом, опасность быть взятым греками грозила даже Беневенту, в котором царствовал тогда Пандульф V. Достигнуть до Рима греки могли теперь одним смелым переходом, но греческий генерал промедлил своим пребыванием в Гарильяно, а в декабре Генрих, выступив из Аугсбурга, уже был в Вероне.

Быстрый поход Генриха на юг в начале следующего 1022 г. увенчался победой. Сам Генрих с главным войском направился через мархии Сполето и Камерино, а остальные войска, предводительствуемые Пилигримом, архиепископом кельнским, и Попоном, архиепископом аквилейским, двигались в Кампанью через Рим и Марсийскую область. Греческие и лангобардские крепости и в числе их Троя, которую осаждал сам император, сдались. Пандульф Капуанский был сослан в Германию и заменен Пандульфом Теанским. Атенульфа, искавшего спасения в бегстве, постигла смерть, и аббатство Монте-Касино было отдано Теобальду, державшему сторону германцев. Уцелевшие из отряда норманны с их предводителем Торстайном точно так же были награждены имениями в Кампаньи, а племянник герцога Мела был возведен в графское достоинство и причислен к имперским вассалам. Восстановив императорскую власть в части Апулии и совершив паломничество на гору Гарган, Генрих направился в Рим, вступил в него в июле и, пробыв здесь лишь несколько дней, двинулся обратно в Верхнюю Италию. В Павии он вместе с папой присутствовал на соборе и затем летом того же года вернулся в Германию, уводя с собою остатки войска, почти уничтоженного лихорадкой и чумой.

 

Бенедикт VIII положил начало реформе. — Смерть Бенедикта VIII, 1024 г. — Его брат Роман. — Папа Иоанн XIX. — Смерть Генриха II, 1024 г. — Состояние Италии. — Иоанн XIX призывает в Рим из Германии Конрада II. — Условия походов в Рим в те времена. — Коронование императора, 1027 г. — Бурное восстание римлян. — Король Канут в Риме

 

По своей энергии Бенедикт оказался как папа человеком выше обычного уровня. Чтобы упрочить за собой обладание Римом и одержать верх над враждебными началами в Италии, Бенедикт, в противность традициям своего дома, восстановил тесную связь папской власти с имперской властью. Таким образом, папство снова приводилось в соприкосновение с миром и снова ставило себе задачей приобретение утраченного влияния на провинциальные церкви. Мы можем даже признать, что Бенедикт VIII был одним из первых реформаторов в вопросах церковной дисциплины, так как уже им были изданы соборные декреты, которыми воспрещались браки духовных лиц и покупка духовных должностей. Но оживляющая сила, которую Бенедикт VIII вносил в церковь, была присуща только лично ему, и с его смертью как церковь, так и папство снова спустились на низкую ступень варварства.

Когда в июне 1024 г. Бенедикт VIII умер, папский престол остался в руках семьи. Брат Бенедикта VIII, Роман, бывший до того сенатором всех римлян, смело завладел этим престолом, добившись избрания частью подкупом, частью силой. Весной 1024 г. он был посвящен под именем Иоанна XIX. Сделавшись папой, Роман, по-видимому, сохранил за собой сан сенатора. Этот сан должен был бы перейти к брату Романа Альберику; но в документах того времени мы не находим никаких указаний на это, и Альберик по-прежнему именовался только пфальцграфом и консулом.

По-видимому, новый папа склонялся на сторону Византии; так, он был готов признать за греческим патриархом право на титул вселенского, когда император Василий II наиболее выдающийся представитель Македонской династии, прислал Иоанну богатые подарки. Против такого намерения папы, однако, со всей силой восстали итальянские епископы и клюнийская конгрегация; возможно, что только этот протест дал понять папе все значение такого титула. В своем блаженном невежестве сенатор всех римлян едва ли знал даже по имени о лжеисидоровых декреталиях и, конечно, имел очень мало случаев изучать историю церкви. Император Генрих II умер 13 июля 1024 г. Было неизвестно, кому достанется германская корона, и это обстоятельство на мгновение вновь возродило в Италии надежды на независимость. Магнаты, однако, не чувствовали в себе достаточно мужества чтобы избрать из своей среды национального короля; они предлагали корону, но безуспешно, Гуго, сыну Роберта, короля франкского, и затем даже Вильгельму герцогу Аквитанскому, все права которого на престол заключались единственно лишь в том, что он был женат на Агнессе, внучке Адальберта, бывшего некогда итальянским королем. В Италии было такое множество правителей и партий, что о служении общенациональным интересам не могло быть и речи. В Ломбардии германская партия была сильна, и здесь ее поддерживали епископы, креатуры и фавориты императоров. С другой стороны, магнаты, ослабленные властью епископов, находивших поддержку в императорах, были так же не согласны между собой, как и города, вступавшие в то время в эпоху расцвета.

Таким образом, салийцу Конраду II, провозглашенному в Германии королем 8 сентября, была вскоре же принесена присяга в верности ломбардскими епископами, и прежде всех других могущественным Герибертом Миланским. Конрад исходил из того положения, что каждый германский король есть вместе с тем государь Италии и император римлян. Этот взгляд был поддержан епископами. Иоанн XIX так же не замедлил обратиться к Конраду и отправил к нему послами епископа г. Порто и Беризо, римлянина из Marmorata. Послы вручили Конраду знамя св. Петра, которое должно было сопутствовать Конраду в его войне с венграми, и письма, в которых папа удостоверял, что императорская корона обеспечена за Конрадом.

Весной 1026 г. Конрад II принял в Милане из рук Гериберта железную корону и возложил ее на себя. Мужественные жители Павии, разрушившие дворец Генриха II и не отворившие ворот самому Конраду, были наказаны опустошением и разорением принадлежавшей городу области. Затем Конрад направился в Равенну. Движимые ненавистью к чужеземцам, равеннцы восстали, но после кровавой резни восстание было подавлено. В настоящее время походы в Рим наших предков не могут вызывать в нас никаких радостных чувств, и нельзя не пожалеть Италии, которая, хотя и была сама причиной этих походов, тем не менее несла их тяготу в течение более чем 300 лет. Когда немецкие короли, сопровождаемые своими войсками и блестящей свитой, переходили Альпы, города Италии должны были по необходимости продовольствовать всю эту массу людей, давать им помещения и содержать императорский двор. С появлением верховного судьи прекращался даже обычный порядок судопроизводства. В пустых сундуках императоров исчезали сокровища городов, принесенные в дар или полученные вымогательством, — исчезало то, что добывалось тяжким трудом колона, угнетаемого вассалами как светского, так и духовного звания, — исчезали и те имущества, которые конфисковывались у множества лиц, восстававших против императорской власти. Набранные в северных странах и даже в славянских землях грубые императорские солдаты наводили ужас на сдержанных, одаренных от природы тонким чувством такта итальянцев, превосходивших изысканностью своего обхождения все народы во все эпохи. Естественно, что при виде грубой распущенности императорских солдат, считавших Италию только порабощенной провинцией их короля, итальянцы не могли не приходить в негодование, не могли не возмущаться тем, что страна их как будто обречена навеки нести на себе иго чужеземной власти и, преисполненные ненависти к чужеземцам, они постоянно подымали восстания в тех городах, которые лежали на пути императора. Но пылающие города, истоптанные поля, усеянные трупами людей дороги и переполненные государственными преступниками тюрьмы едва ли могли тронуть суровое сердце императора Средних веков. Совершая свой поход в Рим, этот император не видел ничего необычайного в тех случаях, когда к нему являлись знатнейшие граждане, трепещущие, с босыми ногами, с мечом, повешенным на шее, и бледные, освещенные заревом еще горевших городов, преклонялись до земли.

Наконец храброму Конраду удалось победить сопротивление враждебных городов, и в том числе Павии. Подчинив своей власти так же маркграфов Эсте, Сузы и Тосканы, Конрад затем беспрепятственно вступил в Рим. Коронация Конрада и его жены Гизелы была совершена с большим торжеством Иоанном XIX 26 марта 1027 г. в базилике Св. Петра в присутствии Рудольфа III, короля бургундского, и Канута, короля Англии и Дании. Спокойный ход торжественной церемонии был, однако, нарушен ребяческим соперничеством архиепископов миланского и равеннского, оспаривавших друг у друга старшинство. В пререканиях надменных прелатов не замедлила принять участие их свита, и между равеннцами и миланцами произошла на улицах Рима жестокая схватка. За этой схваткой вскоре последовала и обычная заключительная сцена коронационных торжеств: чтобы привести толпу в совершенную ярость, достаточно было случайной ссоры между римлянином и германцем из-за какой-то жалкой бычачьей шкуры. После кровавой резни, в которой погибло «бесчисленное множество» римлян, перед императорским троном в ватиканском дворце снова стояли охваченные смертельным страхом знатнейшие граждане с босыми ногами, с обнаженным мечом на шее и молили о пощаде.

Все эти жестокие сцены должны были вызвать чувство ужаса в глубоко верующем короле Кануте, не потому, что он по образованию своему стоял выше того времени, а потому, что такими сценами совершенно разрушалась прекрасная мечта, взлелеянная королем. Следуя глубокому влечению своей души и благочестивому обету, король прибыл в священный город паломником, с котомкой и посохом, и здесь вместо приюта, любви и мира, которым, по понятиям короля, должен был бы быть Рим, нашел в нем только шумную арену, на которой происходила яростная борьба всяких партий. Надо признать, что в Средние века Рим мог быть только карикатурным воплощением какой-либо возвышенной идеи. Бесхитростным памятником пребывания в Риме Канута является его послание к английскому народу. Канут извещает своих подданных, что он был на поклонении у всех святынь Рима и чувствует себя тем более счастливым, что св. Петр, как поведали о том королю мудрые люди (т. е. священники), получил от Господа власть вязать и разрешать, почему и важно иметь в лице хранителя ключей Царствия Небесного заступника перед Господом. С детской радостью описывает далее Канут почет, который был оказан ему блестящим собранием государей, толпившихся вокруг папы и императора и прибывших из земель, которые тянутся от горы Гаргана и до Тусцийского моря, и затем сообщает, что англичане и датчане, как паломники, так и купцы, посещая Рим, отныне уже не будут платить пошлин. Мудрый государь освободил так же архиепископов своих стран от той тяжелой таксы, которую им приходилось платить за паллий, но в то же время он обещал, что лепта св. Петра будет неуклонно присылаться в Рим. Даже те кровавые сцены, очевидцем которых был король варваров, не могли ослабить в нем благоговейных чувств к священному городу. Охваченный великодушным порывом, Канут объявляет далее своим подданным, что, будучи в Риме, он обещал Богу справедливо управлять своими народами и ошибки своей молодости искупить разумными действиями зрелых лет. Это превосходное письмо служит вместе с тем замечательным памятником огромного нравственного значения, которое имела распространенная в то время вера в святость Рима.

 

Рескрипт Конрада II о подчинении папской области действию римского папы. — Блестящий поход Конрада в Южную Италию и возвращение из похода. — Бенедикт IX, юноша из тускуланского дома, возводится в сан папы. — Полная распущенность этого человека. — Ужасные условия того времени. — Treuga Dei. — Бегство Бенедикта их к императору. — Социальная революция в Ломбардии. — Гериберт Миланский. — Конрад восстанавливает Бенедикта IX на папском престоле. — Поход Конрада в Южную Италию; смерть его, 1039 г.

 

За время своего недолгого пребывания в Риме Конрад не ограничился дарование монастырям, известным нам из документов, обычных привилегий. По-видимому, к этому же времени относится так же императорский указ, изданный ввиду не прекращавшихся пререканий между лангобардскими и римскими судьями. Конрад предписывает этим указом во всех тех случаях, в которых раньше применилось лангобардское право, на будущее время, как в самом Риме, так и в пределах всей его территории следовать кодексу Юстиниана. Таким образом, конституция Лотаря 827 г. была окончательно упразднена, а римское право получило на всем протяжении римской территории значение исключительно действующего закона. И в этом акте сказалась полная победа римской национальности над германскими началами. Внесенные в Италию насильственно, эти начала уже подверглись в ней в ту эпоху общему разложению, между тем как древнеримские муниципальные формы, во главе которых стояли ежегодно избиравшиеся консулы, все более крепли и вытесняли чужеземные учреждения.

В начале апреля Конрад пошел в Южную Италию и восстановил здесь престиж империи. На обратном пути он проследовал через мархии Сполето и Камерино и уже 24 мая был в Вероне. Искусный в ратном деле, властный, строгий и вместе справедливый, Конрад своим быстрым походом, напоминавшим триумф Цезаря, сумел внушить Италии страх и почтение к себе. Что касается германцев, то они встретили Конрада с гордым чувством уверенности в том, что беспокойная Италия отныне обращена в покорную провинцию империи. С той поры правление Иоанна XIX не сопровождалось никакими возмущениями в Риме. Папство так же, как и город, оставалось во власти родни Иоанна XIX, и когда он умер, эта родня имела полную возможность возвести на Святой Престол кого-либо из членов своей семьи. Но христианскому миру еще предстояло быть свидетелем поразительного зрелища. Заместителем Христа на апостольский престол сел мальчик, которого собственный отец одел в панское облачение, а кардиналы-епископы торжественно возвели в сан папы. Оставивший по себе такую позорную славу Иоанн XII стал папой в 18-летном возрасте; между тем Феофилакту или Бенедикту, происходившему из той же самой фамилии, едва ли было полных 12 лет.

Каковы же должны были быть условия общественного существования в ту эпоху, если народы мирились с тем, что церковью управлял ребенок, короли признавали в этом ребенке папу, а епископы не считали для себя позорным принимать от такого папы посвящение, знак своего сана и буллы! По-видимому, папство утратило тогда присущее ему значение церковного учреждения, и папский престол превратился как бы в семейное достояние какого-нибудь графа. По крайней мере, ничто более уже не отличало этого престола от всякого епископства того времени в других странах, где государи и знатные люди назначали епископами членов своей семьи или своих креатур, причем эти лица иногда оказывались еще совсем детьми. Так глубоко было нравственное падение Церкви! И если в более ранние времена Христа забывали в Его храме, то теперь, казалось, сам Христос забыл о своей поруганной святыне и отдал ее во власть бесстыдного Симона Волхва.

Юный Феофилакт был племянником обоих своих предшественников на папском престоле и сыном пфальцграфа и консула Альберика. По смерти Иоанна XIX в январе 1033 г. Альберик не замедлил принять меры к тому, чтобы обеспечить за своим домом как светскую, так и духовную высшую власть; частью силой, частью деньгами ему удалось легко достигнуть этого, так как в Риме все было продажно, а духовенство, по словам позднейшего папы Виктора III, пребывало в глубоком варварстве. В начале 1033 г. юный Феофилакт под именем Бенедикта IX вступил беспрепятственно в обладание Латераном. У Феофилакта было три брата: Григорий, Петр и Октавиан. Григорий был, по-видимому, старше Феофилакта, так как немедленно захватил власть патриция. Невольно является вопрос, почему не он был возведен в сан папы? Быть может, римляне допускали, что ребенок скорее может быть папой, чем светским властителем. Такая наглость со стороны графов Тускуланских имела последствием падение их дома, который не мог быть поддержан папой-мальчиком. Таким образом, во главе городского управления стал брат Феофилакта Григорий. Но, опасаясь императора, Григорий присвоил себе сан не патриция, а только консула и, вероятно, так же сенатора всех римлян.

Как только юный папа почувствовал в себе наступление физической зрелости, он начал вести совершенно распутную жизнь. Один из его преемников на папском престоле, Виктор III, сообщает, что Бенедикт IX совершал в Риме грабежи и убийства, и затем прибавляет, что содрогается от ужаса при одной мысли о том, как безнравственна и порочна была жизнь этого папы. Другой современник, клюнийский монах Рудольф Глабер, воспроизводит отвратительную фигуру этого чудовища, сопоставляя его с общими условиями того времени, когда чума и голод опустошали всю Европу. Мир был охвачен эпидемическими болезнями и болезнями нравственного и физического порядка, и, чтобы иметь некоторое представление об этих бедствиях, необходимо познакомиться в подлиннике с летописцами той эпохи. Но эти же ужасные условия создали и гуманный закон Божьего перемирия, treuga Dei; впервые он был провозглашен епископами Южной Франции. Этот благодетельный закон, другого равного которому мы не знаем за то время, делает великую честь церкви, так как свидетельствует, что даже и в те ужасающие времена священный пламень любви к человечеству не угасал на алтаре церкви. Но, когда затем случайно наступил обильный урожай, народы быстро позабыли о перенесенных ими бедствиях, и благочестивый монах сокрушается о слабости людей, которые, только что пережив Божескую кару, уже отдались снова пороку, следуя примеру, который был подан прежде всех знатными людьми и папой.

При Бенедикте IX нравственный упадок папства достиг самых крайних пределов. Условия того времени в Риме были, вероятно, так ужасны, что по сравнению с ними, если бы только была возможность провести такую параллель со всей точностью, должны были бы оказаться менее жестокими и распущенными даже эпоха Иоанна XII более поздняя эпоха Борджии. Но время, когда заместителем Христа был папа, превосходивший своей ребяческой причудливостью Калигулу и преступностью Гелиогобала, освещено для нас в самых неопределенных чертах. Мы лишь смутно знаем о заговоре римских капитанов, давших клятву задушить юного преступника у алтаря в день праздника апостолов. Далее нам известно, что в этот день произошло солнечное затмение; возможно, что оно навело на заговорщиков страх и помешало им привести их намерение в исполнение, благодаря чему Бенедикт IX имел время спастись бегством. Наиболее деятельное участие в этом мятеже могла принимать партия Кресцентиев. Но восстание окончилось неудачей, и Бенедикт IX еще надолго сохранил свою жизнь, бедственную для Рима и позорную для церкви. Позднее (в 1037 г.), ища защиты императора, Бенедикт IX явился к нему в Кремону; но где находился Бенедикт и что с ним было до свидания с императором, остается неизвестным.

Зимой 1036 г. Конрад совершил в Италию поход, к которому он был вынужден весьма замечательным событием в Ломбардии. В феодальном строе произошла внутренняя революция. Мелкие вассалы, или valvassores, восстали против тирании своих феодалов — герцогов, графов, епископов и аббатов, требуя установления более прочного порядка землевладения. К восставшим вассалам присоединились те владельцы имений, которые оставались вне феодальных отношений и которым со стороны епископов постоянно грозила утрата независимости. Повод к восстанию, давно подготавливавшегося, был дан ломбардцем Герибертом, миланским архиепископом с 1018 г., человеком надменным и властным, одним из самых могущественных государей Северной Италии, под феодальной властью которого находились многие города и вассалы. Восстание быстро распространилось на все классы населения и вовлекло в борьбу германскую империю. Свободные люди и вассальные рыцари, восставшие против миланского архиепископа, заключили между собой ломбардский союз; тогда Гериберт призвал на помощь себе императора. Конрад уже давно искал случая смирить епископа-магната, власть которого в Ломбардии могла оказаться для империи более опасной, чем власть Ардуина, бывшего некогда национальным королем. Суду императора в Павии Гериберт отказался подчиниться и был вместе с тремя другими епископами заключен в тюрьму без суда. Этот неожиданный арест, которому был подвергнут один из самых знатных прелатов Италии, вызвал среди итальянцев необычайное волнение и возбудил в них сильнейшее негодование против императора как тирана и деспота. Гериберт бежал из заключения в Милан и здесь, поддерживаемый так же и другими городами, немедленно стал защитником национальной независимости итальянцев в их борьбе с германской императорской властью. Так началась первая победоносная национальная война

Милана и других союзных городов с германскими королями. Во время этих именно событий в Северной Италии и после того, как Конрад издал закон, которым за вассалами по отношению к их имениям были признаны права наследственности, явился к императору в Кремону Бенедикт IX. Встретить преступного юношу с почетом было унизительно для могущественного монарха Запада; тем не менее Конраду пришлось испытать это унижение, так как юноша был папой и без него император не мог обойтись. Бенедикт и его советники настаивали, чтобы Конрад шел в Рим и там восстановил Бенедикта на Святом престоле. В свою очередь Бенедикт, исполняя требование Конрада, отлучил от церкви находившегося в изгнании миланского архиепископа. Помимо событий в самом Риме, императора призывали на юг так же смуты в Апулии, где Пандульф V Капуанский, снова возведенный на трон, захватил многие города, грабил имперский монастырь Монте-Касино и грозил вторжением в римскую область.

Таким образом, зимой 1037 г. Конрад направился в Южную Италию. Превратив примкнувшую к восстанию Парму в груду дымящегося пепла, он пошел затем на Перуджу и отпраздновал Пасху 1038 г. вместе с папой в Спелло. Неизвестно, направился ли Бенедикт IX после своего свидания с императором в Кремоне прямо в Рим и затем, изгнанный оттуда, опять последовал за императором, или, будучи уже в положении изгнанника, выжидал возвращения императора. Мы знаем только то, что Конрад так или иначе вернул папу в Рим. Император, конечно, не протянул бы руку помощи этому преступному юноше, если бы только был доступен жалобам восставших против Бенедикта римлян. Но Конрад был далек от мысли освободить церковь из ее безнадежного положения и преследовал одни только политические цели. Для него в особенности было важно сохранить в силе партию графов Тускуланских, поддерживавших германцев, и заставить этого папу-куклу служить интересам империи. В благодарность Бенедикт IX предал анафеме гордого Гериберта; но архиепископу, чувствовавшему себя в полной безопасности под защитой 300 башен Милана, эта детская выходка могла показаться только смешной. Затем Конрад, оставив, вероятно, в Риме гарнизон для защиты папы, направился в Монте-Касино. 13 мая он вступил в Капую, из которой Пандульф бежал, отдал это герцогство салернскому герцогу Ваймару, а город Аверсу передал в ленное владение норманну Райнульфу. Основанный в 1030 г. этим предводителем норманнского отряда, состоявшего на службе у неаполитанского герцога Сергия, г. Аверса явился началом норманнского государства в Южной Италии. Между тем в войске Конрада появилась чума, и он был принужден уже летом двинуться обратно. Унося с собой заразу, Конрад вернулся в Германию и умер здесь 4 июня 1039 г.

 

 

Глава II

 

Римляне изгоняют Бенедикта IX и объявляют папой Сильвестра III. — Бенедикт прогоняет его и продает Святой престол Григорию VI. — Три папы в Риме. — Римский собор постановляет призвать для освобождения Рима Генриха III

 

Прошло несколько лет, прежде чем в Италию вступил новый германский король. То был Генрих III, юный, мужественный и богобоязненный преемник своего отца. Этот выдающийся по своим достоинствам государь так же, как Карл и Оттон Великий, был призван к тому, чтобы вернуть Риму его значение, освободить город от тиранов и внести в церковь, близкую к гибели, необходимую реформу. Бенедикт IX теперь, как и раньше, являлся позором для церкви. Казалось, на престоле св. Петра, надев на себя личину священника, сидел сам дьявол и профанировал святость религии.

Вернувшись на папский престол в 1038 г. и имея поддержку своего брата Григория, который в качестве сенатора римлян управлял городом, Бенедикт жил в латеранском дворце, как турецкий султан, и вместе со своей родней совершал повсюду в городе грабежи и убийства; всякий правовой порядок был совершенно упразднен. Наконец в исходе 1044 или в начале следующего года в народе вспыхнуло восстание, и папа бежал; его вассалам удалось, однако, отстоять Леонину от римлян, старавшихся взять эту часть города приступом. Транстеверинцы держали сторону папы, созвавшего своих друзей и приверженцев. Сопровождаемый большим числом всадников, граф Галерийский Герард подошел к Саксонским воротам и заставил римлян отступить. Случившееся в это же время землетрясение еще более усилило ужасную смуту, царившую в городе, охваченном восстанием. В древней хронике, повествующей об этих событиях, не упоминается, был ли взят приступом Трастеверин после трех дней битвы, а сообщается лишь о том, что римляне единогласно отреклись от Бенедикта и провозгласили папой сабинского епископа Иоанна, получившего имя Сильвестра III.

Своим возвышением новый папа, однако, был так же обязан золоту, которым он подкупил восставших и их главу Джирардо де Саксо. Этот хитрый, могущественный римлянин сначала обещал Бенедикту IX выдать за него замуж свою дочь, но затем отказался исполнить свое обещание. Чтобы получить руку дочери Джирардо, своей родственницы, Бенедикт готов был на все, и, когда Джирардо объявил ему, что он будет обладать этой римлянкой в том только случае, если откажется от тиары, он согласился на это требование и во время восстания римлян сложил с себя сан папы. Какая-то сверхъестественная чувственность владела Бенедиктом; в суеверном народе о нем ходили рассказы, будто он уходил в леса и там вступал в сговор с чертями; что женщин он привлекал к себе чарами и что в Латеранском дворце были будто бы найдены магические книги, при помощи которых Бенедикт производил заклинания над демонами. Когда затем Бенедикт был изгнан, его гордая родня почувствовала себя оскорбленной, и в нем самом явилось желание отомстить ненавистному Джирардо за его коварный образ действий. Многочисленная партия Бенедикта держала замок св. Ангела в своих руках, а при помощи золота Бенедикту удалось приобрести еще новых друзей. Спустя всего 49 дней Сильвестр III уже был прогнан, и в марте 1045 г. Бенедикт снова зам л апостольский престол.

После того Бенедикт IX оставался еще некоторое время в Риме, между тем как Сильвестр III пребывал в одном из сабинских замков, а, может быть, даже и в Риме, в каком-нибудь укрепленном древнем здании, и продолжал именоваться папой. По счастью, этот год ужасной смуты окутан мраком. Видя в римлянах одну ненависть к себе, находя свое положение непрочным и постоянно ожидая нового восстания, Бенедикт понял наконец, что он должен отказаться от папского престола. К такому шагу склонял Бенедикта и аббат Гроттаферраты Варфоломей. Но, отказываясь от папского сана, Бенедикт, нимало не смущаясь, продал его, как какой-нибудь товар. Формальным договором, за лепту Петра, поступавшую из Англии и представлявшую богатый доход, папский сан 1 мая 1015 г. был уступлен Иоанну Грациану, благочестивому и богатому протопресвитеру церкви Св. Иоанна у Латинских ворот. Казалось, нельзя было больше унизить сан, самый священный в христианской церкви, и тем не менее продажа духовных должностей в те времена была повсюду настолько обычным явлением, что люди не видели ничего особенно странного даже в том, что престол св. Петра был продан папой. Иоанн Грациан, или Григорий VI, занял папский престол вопреки каноническим правилам и в этом отношении проявил смелость, которая была понятна, вероятно, очень немногим из его современников. Он приобрел папство за деньги, чтобы вырвать его из рук преступника. Прослыв в свое ужасное время за идиота, этот замечательный папа в действительности был, вероятно, человеком серьезного и благородного ума. Едва ли, однако, было известно об этой купле-продаже папского престола Петру Дамиани, когда он после избрания Иоанна Грациана папой написал ему письмо, в котором говорит о своей великой радости по поводу того, что голубь с веткой масличного дерева вернулся наконец в ковчег. Вероятно, этот святой человек знал лично Григория VI и был вполне уверен в его прекрасных душевных качествах. Даже летописцы того времени, изображающие Григория VI — без сомнения, неосновательно — настолько невежественным и глупым что он вынужден был взять в помощь себе заместителя, не могли уличить его ни в каком пороке. Клюнийцы во Франции и конгрегации в Италии приветствовали все в лице Григория VI наступление лучших времен, и рядом с этим папой, купившим престол, неожиданно появляется юный смелый монах. Своими героическими усилиями, длившимися на протяжении целого поколения, этот монах поставил глубоко павшее папство на такую высоту, о которой никто никогда и не думал. Гильдебранд выступает в истории впервые вместе с Григорием VI. Гильдебранд был капелланом Григория VI, и уже одно это обстоятельство доказывает, что последний вовсе не был идиотом. Нам неизвестно, насколько уже в то время была велика сфера влияния Гильдебранда и принимал ли он какое-либо участие в незаконном возведении на папский престол Григория VI; но в «заместителе», о котором говорят летописцы, нельзя, конечно, не узнать того гениального юного монаха, который был советником Григория VI и позднее, храня о нем благодарные воспоминания, принял имя Григория VII.

Григорий VI пробыл папой почти два года. В это время Бенедикт IX находился в Тускуле и, может быть, в Риме и продолжал вести свою ужасную жизнь. Намерения Григория VI заключались в том, чтоб спасти церковь, которая нуждалась в коренной реформе и вскоре затем получила ее. Церковная область, сделавшись наследственным ленным владением графов Тускуланских, подверглась полному уничтожению. Dominium temporale, этого таинственного дара Каролингов, оказавшегося в руках пап ящиком Пандоры для Рима и всего мира, уже более не существовало; даже ближайшие замки, находившиеся на городской территории, едва ли еще оставались во власти церкви. Сотни синьоров, капитанов или вассалов папы были всегда готовы напасть на Рим; разбойники занимали все дороги и грабили пилигримов; в самом Риме церкви были предоставлены разрушению, а духовенство проводило время в вакханалиях. Ходить по улицам было опасно, так как убийства из-за угла повторялись изо дня в день. Случалось даже, что знатные римляне с оружием в руках врывались в базилику Св. Петра и отнимали приношения у тех, кто еще решался делать эти приношения. Летописец, сообщающий об этих ужасных условиях, ставит Григорию в заслугу то, что он положил им конец. Когда папские вассалы обложили Рим, Григорий мужественно собрал милицию, добился некоторого порядка и даже овладел многими провинциальными замками. Возможно, что Сильвестр пытался вступить в борьбу с Римом, но затем принужден был покориться энергичному Григорию. Короткое, смутное время правления этого папы было ужасно, и вскоре за свое строгое отношение к разбойникам Григорий стал ненавистен знати и даже кардиналам, которые занимались грабежом столько же, сколько и сами разбойники.

Но все старания, которые Григорий, действуя под влиянием французских и итальянских монахов, прилагал к тому, чтобы вырвать церковь из ее варварского одичания, были недостаточны, и для этого так же, как и во времена Оттона Великого, оказалась необходимой германская диктатура. Усилия Григория вскоре утратили всякий успех; все доступные ему средства были исчерпаны, и мало-помалу его враги стали брать над ним верх. Анархия в Риме дошла, по рассказам, до того, что в городе в одно и то же время имели резиденцию три папы: один в базилике Св. Петра, другой — в Латеране и третий — в церкви S.-Maria Maggiore. Наконец, лучшие римляне решили возложить свои надежды на короля Германии; минуя содействие Григория, архидиакон Петр созвал собор, на котором было постановлено просить Генриха прибыть в Рим, возложить на себя императорскую корону и спасти церковь от разрушения.

 

Генрих III идет в Италию. — Собор в Сутри (1046 г.). — Отказ Григория VI от папского сана. — Генрих III назначает папой Климента II, который коронует его императором — Сцена императорского коронования. — Передача патрициата Генриху него преемникам

 

В сентябре 1046 г., сопровождаемый большим войском, Генрих III проследовал из Аугсбурга по Бреннерской дороге в Ворону, твердо решив дать римской церкви необходимую реформу. На своем пути он не встретил ни одного врага; епископы и герцоги, и в числе их могущественный маркграф Тосканский Бонифаций, не колеблясь, присягнули Генриху. На большом соборе в Павии вопрос о положении Рима был подвергнут предварительному обсуждению. Тогда Григорий VI поспешил навстречу королю в Пьяченцу, надеясь склонить его на свою сторону. Генрих объявил, однако, папе, что участь его, так же как и двух антипап, будет решена на соборе, по каноническим законам.

Собор епископов и римского духовенства был созван Генрихом в Сутри незадолго до Рождества 1046 г. На собор были приглашены все три папы, но явились только двое: Григорий и Сильвестр III. Последний был низложен и осужден на заключение в монастырь; что же касается Григория, то он возбудил вопрос о компетентности суда собора над ним. Как человек прямой и, вероятно, сознававший, что им руководили добрые, намерения, Григорий рассказал публично, как достиг он папского престола, и. признав себя таким образом виновным в симонии и недостойным папского сана, сам сложил с себя знаки этого сана. Этот поступок Григория был полон достоинства. После того Генрих с епископами и маркграфом Бонифацием направился в Рим, который не затворил перед ним своих ворот, так как Бенедикт IX скрывался в Тускуле, а братья Бенедикта не решались оказать какое-либо сопротивление. Измученные ужасами правления Тускуланских графов римляне приветствовали германского короля ликованиями, видя в нем своего освободителя. С той поры ни один германский король не был приветствуем римским народом так радостно, точно так же, как ни одному из них не довелось сделать так много и стать виновником такого крупного переворота. Римским походом Генриха III было положено нашло новой эпохи в истории Рима и церкви вообще. Казалось, всемирный потоп снова повторился, и из ковчега, остановившегося на камне св. Петра, вышли люди, которые положили начало новым поколениям и возвестили миру новые законы. И едва ли какому-нибудь другому времени в такой мере, как последовавшей затем эпохе, дано было полить значение закона в человеческом существовании — закона как сурового властного начала, которое карай, сдерживает и объединяет. Созванный 23 декабря в базилике Св. Петра собор еще раз объявил низложенными всех трех пап. Затем предстояло избрать папу с соблюдением канонических правил. У Генриха, так же, как и у Оттоне III до его коронования, уже имелся человек, которому предстояло возложить на себя тиару и короновать самого Генриха. Когда Адальберт, епископ гамбургский и бременский, отказался принять сан папы, Генрих призвал Суидгара, епископа бамбергского. Достаточно было бы одного приказания короля, чтобы возвести Суидгара на Святой престол, тем не менее Генрих не пожелал нарушить в чем-либо канонические установления. Как германский король, он не обладал никакими правами ни по отношении) к Риму, ни в деле избрания папы; нужно было сначала получить эти права, и это было достигнуто договором, заключенным с римлянами уже в Сутри. «Римские сеньоры. — так говорил Генрих на втором заседании собора 24 декабря, — как ни безумно поступали вы до сих пор, я все-таки, согласно древнему обычаю, сохраняю за вами свободу в выборе папы; провозгласите на этом собрании папой того, кого вы хотите». Римляне отвечали: «Когда, вы, ваше королевское величество, присутствуете здесь, нам не подобает заниматься выборами; когда вы отсутствуете, ваше место заступает патриций; в делах республики представитель императора он, а не папы. Мы признаем, что были безумны, избирая папами идиотов. Отныне под сенью вашей имперской власти римская республика познает благодетельное действие законов и украсится добрыми нравами, а церковь найдет своего защитника».

Уступая смиренно германскому королю свое самое драгоценное право, сенаторы 1046 г. должны были постараться забыть об Альберике и трех Кресцентиях, так как эта уступка была изменой их памяти. Но в те времена римляне были готовы на все жертвы, чтобы только избавиться от тирании Тускуланских графов. Уступка без всякой борьбы того права, отнять которое у города стоило некогда Оттону Великому таких больших усилий, служит лучшим доказательством, до какой степени изнеможения доведены были римляне и как мучительно было их положение. Римлянам пришлось позорно сознаться в том, что среди них нет лица, которое было бы достойно папского сана: городское духовенство было невежественно и симония царила в нем. Помимо того, все прочие условия требовали избрания папы не из римлян и даже не из итальянцев. Римляне просили Генриха дать им достойного папу. Король предложил изъявившему покорность собранию избрать папой епископа Бамбергского и, несмотря на сопротивление последнего, возвел его на Апостольский престол. Посвященный в папы на Рождество 1046 г. Климент II немедленно короновал Генриха и его жену. В живых оставалось еще немало римлян, которые некогда были свидетелями также непосредственно следовавших одно за другим избрания Григория V папой и коронования Оттона III, и эти римляне, когда на престол св. Петра во второй раз вступил человек германского происхождения, не могли, между прочим, не вспомнить и о том, что первый германский папа прожил в Риме лишь недолгие и печальные годы и что кончина его была бедственной.

Коронование Генриха происходило при особенно важных условиях и при полном общем спокойствии; поэтому мы считаем наиболее уместным сказать именно здесь несколько слов о той торжественности, которой сопровождалось императорское коронование вообще. Со времени Карла Великого эта повторявшаяся время от времени церемония, наряду с более частым папским коронованием или торжественным Латеранским шествием, о котором мы скажем дальше, представляла самое блестящее зрелище в Риме.

Подходя к Риму в сопровождении своей жены и свиты, император-избранник останавливался у небольшого моста на Нероновом поле и здесь прежде всего давал римлянам клятву в том, что права и обычаи города будут всегда им соблюдаться. Затем в день коронования император вступал в Рим через porta Castelli замка св. Ангела и здесь снова произносил свою клятву. Духовенство и римские корпорации встречали императора у церкви S.-Maria Traspontina, в том легендарном месте, которое называлось Terebinthuf Neronis. Далее торжественная процессия двигалась, направляясь к паперти, ведшей в собор. Сенаторы шли по сторонам короля, впереди префект города нес обнаженный меч, а камерарии короля раздавали народу деньги. У паперти король сходил с лошади и, сопровождаемый свитой, поднимался на площадку, где его ожидал папа, окруженный высшим духовенством. Здесь король целовал у папы ногу и давал клятву быть верным защитником церкви, после чего папа целовал короля и объявлял его сыном церкви. Затем оба при торжественном пении входили в церковь S.-Maria in Turri возле базилики Св. Петра, и тут король формально провозглашался соборным главой базилики. После этого, предшествуемый латеранским пфальцграфом и примицерием судей, король шел к серебряным дверям собора и молился перед ними, а епископ альбанский читал первую молитву.

В самой базилике Св. Петра король должен был участвовать в бесчисленном множестве различных мистических обрядов. Неподалеку от входа стоял rota porphyretica, вделанный в пол круглый порфировый камень; около него король и папа становились на колени. Будущий император произносил Символ веры, и вслед за тем кардинал-епископ Порто становился на середину камня и говорил вторую молитву. После этого короля одевали в новые одежды; в ризнице папа провозглашал его клериком; его облачали в тунику, далматику, священническую ризу, митру и сандалии и наконец вели к алтарю св. Маврикия; сюда же направлялась и королева после таких же, но менее утомительных церемоний. Здесь епископ остийский совершал помазание правой руки и затылка короля и произносил третью молитву. Торжественность всех этих церемоний, их мистический характер и тяжеловесная пышность, величественное монотонное пение молитв в стенах древнего собора, полного самых священных воспоминаний, — все это должно было производить глубоко потрясающее впечатление на того, кто короновался и вместе был проникнут величием своего призвания. Перед жадным взором этого человека покоилась и сверкала на алтаре апостола корона Карла Великого, венец всех самых честолюбивых человеческих помыслов. Но папа сначала надевал помазаннику на палец золотое кольцо в знак того, что католическое правление императора должно быть проникнуто верой, твердостью и могуществом; таким же символом служил меч, которым папа при соответственных возгласах опоясывал затем короля; только уже после всего этого папа возлагал на голову короля корону. «Во имя Отца, и Сына, и Св. Духа, прими, — говорил папа, — этот знак славы, диадему королевства, корону империи; отрекись от дьявола и всех его грехов; будь справедлив, милосерд и богобоязнен, и со временем на лоне праведных ты получишь вечный венец от Господа нашего Иисуса Христа». Затем церковь оглашалась звуками «Gloria», кликами: «Да здравствует император, победа ему и римскому и германскому войску!» и нескончаемым ликованиям диких воинов, приветствовавших в своем короле властителя германских, славянских и романских племен.

После этого император снимал с себя имперские знаки и как иподиакон служил вместе с папой обедню; по окончании ее пфальцграф снимал с ног императора сандалии и надевал ему красные императорские сапоги со шпорами св. Маврикия. Затем вся процессия вместе с папой выходила из церкви и при звоне колоколов, среди разукрашенных городских зданий, направлялась по так называемой триумфальной дороге к Латерану. В некоторых местах проходившую процессию встречали присутствиями духовенство, распевавшее гимны, и корпорации (scholae). Впереди и позади процессии камерарии раздавали народу деньги; корпорации и все придворные чины точно так же получали presbiterium или обычные денежные подарки.

Торжество завершалось пышной трапезой во дворце папы. При благоприятных обстоятельствах император на второй день шел процессией к обедне в Латеран, на третий день — в базилику Св. Павла, на четвертый — в церковь Santa Croce in Gerusalemmo.

Мы привели лишь в самых общих чертах сведения о церемонии коронования в ту эпоху. Пышная торжественность этой церемонии, заимствованная из Византии, установилась прочно со времен Карла Великого и, по существу, оставалась все той же, хотя время от времени и подвергалась некоторым изменениям и дополнениям. С этим пышным зрелищем не может сравниться ни одна из торжественных церемоний нашего времени. Множество герцогов и графов, епископов и аббатов, рыцарей и сеньоров с их свитой, их богатый наряд, чуждые лица и наречия иностранцев, ряды мужественных воинов, папа, его двор и все монашеские ордена в их живописных облачениях, полные мистического величия, светские власти Рима, судьи и сенаторы, консулы и герцоги (duces), отряды милиции с их знаменами, в причудливых, пестрых, фантастических одеждах, — все это на фоне величественного, сурового Рима с его бесчисленными развалинами представляло поразительную всемирно-историческую картину, от которой мог прийти в изумление даже тот, кто жил при Траяне и был привычен к торжественным зрелищам. Во время коронационных процессий Рим снова приобретал значение всемирного города. Римляне того времени могли думать, что избранные ими императоры еще сохраняют власть над всей землей. Стекавшиеся в Рим чужеземцы оставляли в городе золото в изобилии, и благодаря коронации голодный народ мог кормиться в течение нескольких недель. Но, когда затем патриоты национальной партии, созданной Альбериком, вспоминали, что императоры, вступавшие в Рим так торжественно, были германцами, не понимали их языка, давали им пап по своему выбору и обращали своими походами в Рим города Италии в груды пепла, эти патриоты загорались гневом и тотчас же хватались за мечи; обезумевшая от ярости толпа неслась в Ватикан, чтобы убить только что коронованного императора, и одна из самых прекрасных всемирно-исторических картин превращалась в дикую сцену уличной борьбы, оканчивавшуюся потоками крови.

Генриху III, однако, нечего было опасаться взрыва национальной ненависти; напротив, римляне непосредственно вслед за коронацией провозгласили Генриха патрицием, и эта власть должна была перейти даже к его наследникам. Декрет, которым устанавливалось подчинение города и Апостольского престола германской короне, был принят знатью, горожанами и духовенством с шумным восторгом. В этом случае для римлян утешением могло служить лишь то пустое соображение, что великие права императора предоставлены ему полномочной волей самого римского народа. В сан патриция Генрих был коронован в базилике Св. Петра; зеленая хламида, перстень и золотая диадема были знаками власти, предоставленной Генриху над городом. Могущественный император снизошел до того, чтобы возложить на себя знаки магистратуры, которые раньше возлагались на лиц из римской знати, и даже заслужил порицание за то, что спустился до ранга графов Тускуланских. Но Генрих справедливо мог сослаться на Августа, который нашел возможным принять звание трибуна и другие виды власти; кроме того, Генриху, вероятно, было известно, что в глазах римлян патриций является представителем верховных прав сената и народа. Таким образом, сан патриция получил тогда значение более высокое, чем во времена Оттона III. Вообще достойно внимания, что в Средние века этот древнеримский сан оказался имеющим такую большую силу и с течением времени стал одной из главных причин долгих войн между светской и духовной властями. Тот же летописец, который так неодобрительно относится к патрициату Генриха, замечает, что об этом ничтожном сане не упоминается ни в языческих, ни в христианских хрониках Рима, что он установлен со времени византийца Нарзеса и римским капитанам служил средством присваивать себе право избрания пап. В X веке право назначения пап связалось более тесно с представлением о сане патриция; но этому праву было положено начало не экзархами, а Карлом Великим, которому Адриан некогда вместе с патрициатом предоставил так же право избрания и инвеституры пап и епископов. Поэтому лица, достигавшие светской власти в Риме революционными переворотами, немедленно провозглашали себя патрициями и в качестве таковых назначали так же пап. Генрих не пренебрег присоединить к сану императора патрициат и так же, как некогда Карл Великий, именовался в документах патрицием.

Таким образом, римский народ поступился своим единственным правом в пользу германского короля. Понудило ли народ сделать эту уступку так же и духовенство? Такое предположение вполне возможно: услуга, оказанная Генрихом церкви уничтожением тирании знати и прекращением схизмы, была настолько велика, что купить ее даже ценой уступки свободного избрания пап не казалось слишком дорогим. Некоторые достойные люди из среды духовенства открыто заявляли, что германский король за свои заслуги был награжден этой властью точно так же, как Давид за свою победу над Голиафом получил в награду руку царской дочери.

По-видимому, церковь только радовалась наступившему для данного момента освобождению и ничуть не подозревала новой тирании, которой она сама себя подчинила. Императорская власть была восстановлена в Риме в той же неограниченности, в какой она существовала при Оттоне I; избрание и инвеститура пап были навсегда уступлены германской короне. Последствием этой уступки были крупные революции и борьба, охватившая весь мир. Мог ли ожидать всего этого юный Гильдебранд, скромный капеллан низложенного Григория VI, видя Генриха III увенчанным короной патриция? Предвидеть, однако, того, что спустя 31 год сын этого могущественного императора, сложив с себя корону, будет лежать распростертым во прахе перед ним самим, Григорием VII, последний, конечно, не мог.

 

Начало церковной реформы. — Генрих III идет в Южную Италию и затем через Рим возвращается в Германию. — Смерть Климента II (1047 г.). — Бенедикт IX овладевает Святым престолом. — Бонифаций Тосканский. — Генрих назначает папой Дамаса II. — Смерть Бенедикта IX. — Смерть Дамаса. — Назначение папой Бруно Тульского

 

Как только германский епископ вступил снова на Святой престол, дух реформы охватил церковь. Великий переворот, который в эту эпоху был совершен Григорием VII, исходил от германских пап. Путь к реформе церкви проложил со всей ревностью все тот же Генрих III, которым были возведены на апостольский престол один за другим четыре германских папы. Прежде всего предстояло искоренить в Германии и Италии постыдную покупку и продажу духовных должностей.

Поддерживаемый императором, Климент II уже в январе 1047 г. созвал первый собор, направленный против симонии; затем, в конце того же месяца, папа отправился сопровождать Генриха в Южную Италию. На пути через Лациум император смирил нескольких капитанов, но не подчинил своей власти графов Тускуланских. Мы не последуем за Генрихом в его походах в Монте-Касино, Беневент и Капую, где для восстановления имперской власти достаточно было одного лишь появления этого великого монарха. В Германию Генрих вернулся через Римини и Равенну еще ранней весной, захватив с собой в качестве государственного заложника Григория VI; низложенного папу, осужденного на изгнание в Кельн, сопровождал Гильдебранд. Изгнание Григория VI имело свои основания, так как пребывание его в Риме могло послужить причиной новых беспорядков. Климент вернулся в Рим; еще не изгладившееся впечатление могущества императора обеспечивало папе спокойное положение здесь только на короткое время; правда, римляне покорились имперской власти, но они по-прежнему относились к ней как к ненавистному игу, и даже самому могущественному властителю никогда не удавалось поработить этот город, не живя в нем и оставляя его без гарнизона. Тем временем Бенедикт IX, оставаясь в Тускуле, следил за переворотом в Риме, где у него были свои агенты, и выжидал случая, когда явится возможность снова овладеть папским престолом. 9 октября 1047 г. германский папа внезапно умер в монастыре св. Фомы близ Пезаро. Немедленно вслед затем Бенедикт IV проник в Рим и, нимало не смущаясь, в ноябре снова занял апостольский престол.

Возвращению в Рим Бенедикта IX тайно содействовал Бонифаций Тосканский. Самый могущественный из всех итальянских государей того времени, Бонифаций происходил из лангобардского рода, был внуком Аццо, владельца замка Каноссы, и имел в своих руках настолько обширную область, что это делало из него врага германских интересов. Отец Бонифация, маркграф Тедальд, во время борьбы с национальным королем Ардуином был до конца верным вассалом Генриха II и благодаря расположению последнего получил в свое владение Мантую, Феррару, Брешию, Реджио и Модену. Своему сыну Тедальд имел возможность оставить богатое наследство, и в первое время Бонифаций был таким же горячим сторонником Германии, как и его отец. Поставленный императором Конрадом на место непокорного тосканского маркграфа Райнера, Бонифаций с той поры владел так же и этой мархией. Потеряв жену Рихильду, от которой у него не было детей, Бонифаций женился на Беатрисе, дочери Фридриха, герцога Верхней Лотарингии, и отпраздновал свою свадьбу в Италии более пышно, чем какой-нибудь король.

У Беатрисы родились Фридрих и Беатриче, а в 1046 г. Матильда, позднее ставшая наследницей Бонифация и прославившаяся как графиня Тосканская.

Могущество маркграфа Бонифация внушало Генриху недоверие; оно грозило большей опасностью, чем могущество миланцев, которые со смертью Гериберта покорились и согласились принять к себе королевского архиепископа Гвидо. Возвращаясь в Германию, император пытался было захватить маркграфа, но тот спасся бегством. Бонифаций ненавидел германское королевство, стремился достигнуть прочного влияния в Риме, желал стать патрицием и негодовал, когда и эта власть досталась так же Генриху. Будучи в Риме при Генрихе, Бонифаций, однако, оказывал императору все подобающие ему почести, рассчитывая поэтому найти поддержку своему кандидату на папский престол в лице Бонифация, Генрих, по-видимому, действительно назначил тогда Бонифация своим наместником в римских делах. Раньше полномочными представителями Каролингов в Риме были герцоги Сполетские; эту власть после своего коронования Генрих должен был передать маркграфу Бонифацию.

Желая таким образом подорвать германское влияние, Бонифаций содействовал перевороту в Риме и не помешал Бенедикту IX в третий раз занять папский престол. Но уполномоченные той партии в Риме, которая держала сторону германцев, уже были поспешно отправлены к императору, чтобы испросить его согласие на избрание нового папы. Они предложили Генриху назначить папой лионского архиепископа Галинарда, который пользовался любовью в Риме и, что редко встречалось, владел итальянским языком. Генрих приказал, однако, избрать папой в Пёльтэ 25 декабря 1047 г. Поппона, епископа Бриксенского. Вновь назначенного папу Генрих отправил к Бонифацию с приказанием, чтобы он как наместник императора проводил папу в Рим. Бонифаций ответил отказом, и Поппон принужден был вернуться к императору; только решительная угроза Генриха смирила старого Бонифация. Его послы изгнали Бенедикта IX из Рима, и сам он проводил германского папу в Латеран. Новый папа вступил на Св. престол 17 июля 1048 г. под именем Дамаса II.

Покинутый маркграфом, Бенедикт IX удалился в свой замок Тускул, пробыв последний раз в сане папы 8 месяцев и 9 дней. Остается неизвестным, как окончил он свое существование. Судя по характеру того времени, возможно допустить, что он, как гласит предание, пресытившись жизнью, удалился в монастырь Grotta Ferrata и здесь из грешника превратился в святого. С удалением Бенедикта IX тирании графов Тускуланских был положен конец; тем не менее этому дому, который дал Риму пять пап: Иоанна XI, Иоанна XII, Бенедикта VIII, Иоанна XIX и Бенедикта IX, а, может быть, еще других пап, удалось благодаря своему могуществу сохранить влияние в Риме до двенадцатого века исключительно.

Новый германский папа покинул город, едва успев показаться римлянам. Бедный Дамас чувствовал себя более счастливым в сане епископа небольшого местечка в Тироле, чем в сане папы в Риме. Страдая от палящего зноя и, может быть, опасаясь за свою жизнь, Дамас бежал из Рима и поселился в Палестрине, древнем Пренесте. Будучи церковным леном, этот город еще оставался под властью потомков Бенедикта и Стефании senatrix; маркграфа Иоанна не было в живых, владела же леном его сестра Эмилия. Распри с римской курией были улажены, а владельцами Палестрины были Кресцентии, враги графов Тускуланских, таким образом в Палестрине Дамас мог чувствовать себя в безопасности. Тем не менее 9 августа 1048 г., всего лишь 23 дня спустя после посвящения Дамаса в папы, его постигла неожиданная смерть. Была ли причиной ее малярия, или же Дамас был отравлен по приказанию чудовищного Бенедикта IX, осталось неизвестным. Когда затем римские послы явились в Саксонию просить римского патриция о назначении третьего папы, они были встречены германцами с ужасом: фатальная тиара уже никого не привлекала к себе. Из этого трудного положения после долгих переговоров Генриху удалось наконец выйти при помощи епископа Тульского. Движимый не столько честолюбием, сколько благочестивой ревностью посвятить свою жизнь реформе церкви, этот выдающийся человек согласился принять предложенный ему сан; не желая, однако, быть в Риме в положении лица, которое само навязало себя, он объявил, что дает свое согласие только при том условии, если он будет избран в Риме духовенством и народом.

Бруно, сын эгисхеймского графа Гуго в Эльзасе, близкий родственник императора Конрада, живя в своем епископстве, прославился как человек высоких христианских добродетелей и редкого образования. Вступив на Святой престол, этот четвертый германский папа стал его красой и положил начало новому периоду в существовании Рима. Благодаря реформам, которыми было достигнуто полное преобразование и церкви, и ее отношений к светской власти, и которые совпали с великими политическими и социальными переворотами в Италии, папство было наконец поднято на степень верховной духовной власти, имевшей всемирное значение.

 

Лев IX, папа (1049 г.). — Его реформаторская деятельность. — падок церкви. — Симония. — Гильдебранд. — Отсутствие денежных средств у папы. — Макбет в Риме. — Завоевание Беневента Львом IX. — Его войны с норманнами. — Поражение Льва при Чивита и его смерть (1054 г.)

 

В феврале 1049 г. новый папа вступил в Рим в сопровождении лишь небольшой свиты и шел по городу босой, смиренно читая молитвы. Такое необычное зрелище не могло не привести римлян в полное изумление. Казалось, в город, в котором снова утвердилось варварство, пришел апостол. Толпы вооруженных германцев и тосканцев и могущественная знать не сопровождали этого епископа, который как простой паломник стучал в ворота города и спрашивал римлян, хотят ли они во имя Христа принять его, епископа, как папу. Но среди лиц, составлявших небольшую свиту нового папы, был человек, духовная мощь которого, еще неизвестная миру и таившаяся под скромной одеждой клюнийского монаха, была ценнее королевской власти государей. Это был Гильдебранд, капеллан изгнанного папы Григория VI Еще будучи во Франции, Бруно приблизил к себе Гильдебранда. По настоянию именно его, как рассказывали, Бруно надел на себя одежду паломника и объявил, что он займет Святой престол только тогда, когда будет избран по каноническим правилам. Вступив в Рим без шума и незаметно вместе с избранным папой, Гильдебранд явился в Вечном городе творческой силой, которая внесла в папство совершенно новую организацию.

Римляне встретили паломника-чужестранца процессией у ворот города Льва. В многочисленном собрании, созванном в базилике Св. Петра, Бруно объявил римлянам, что император назначил его папой, но что сам он решил вернуться в свое епископство, если папский сан не будет возложен на него духовенством и народом. После этого Бруно был избран единогласно. Это избрание могло быть, конечно, только одной формальностью; но принцип, провозглашенный Бруно, привлек к нему народ и обеспечил ему спокойное существование в Риме. Поставив императору условием своего назначения в папы согласие римлян и будучи затем ими действительно избран, Бруно как бы предавал осуждению несогласную с каноническими правилами императорскую диктатуру, и с того момента свобода папского избрания стала целью постоянных стремлений церкви.

Лев IX вступил на престол св. Петра 12 февраля, и церковь немедленно же почувствовала, что с севера на нее повеяло новой, суровой струей строгих реформ. Церковно-исторические анналы отмечают ту почти лихорадочную деятельность, которую проявил Лев, желая вернуть церкви ее чистоту: он созывал соборы, чтобы бороться с симонией и внебрачным сожительством духовенства, старался внести в администрацию целесообразный порядок и заботился о том, чтобы епископский сан был снова поднят на подобающую ему высоту. Описатель нравов, если бы он только пожелал спуститься в клоаку, которую представлял собой быт римского духовенства того времени, не нашел бы недостатка в доказательствах всей порочности этого духовенства; для этого достаточно заглянуть в книгу Gomorrhianus Петра Дамиани. С чувством вполне справедливого негодования, но вместе с тем и со всей отталкивающей откровенностью этот святой человек перечисляет в своей книге преступные деяния духовенства. Все без исключения писатели того времени изображают испорченность духовенства самыми мрачными красками; но даже в Милане, в котором царила роскошь, духовенство не было так развращено, как в Риме. И, однако, Ваал Содомы и Гоморры едва ли представлял для церкви больше опасности, чем Симон Волхв, так как последний подчинял духовенство светской власти, от которой оно получало за деньги свой сан.

Во времена патрициев или сенаторов всех римлян церковные должности, от чина псаломщика до сана кардинала-епископа, предоставлялись тому, кто давал за них больше денег, пока наконец даже и папский сан не сделался так же источником ежегодной ренты. Созвав свой первый собор в апреле 1049 г., Лев IX пришел к тому ужасному заключению, что римские церкви должны остаться совсем без пастырей, если только он будет действовать со всей строгостью. Сами священники горячо восставали против постановлений собора, и это принудило папу быть более снисходительным; тем не менее многие епископы и клерики были все-таки низложены. За Львом стоял Гильдебранд, его иподиакон и аббат монастыря Св. Павла, занимавший с той поры при шести папах пост всемогущего министра или, если мы употребим более позднее выражение, государственного секретаря.

Борьба за реформу церкви и постоянные разъезды между Италией и Германией сначала лишали Льва IX возможности уделить внимание политическому положению церковного государства. Вступив на папский престол, Лев IX нашел кассу пустой; в казначейство, может быть, и были внесены или арендная плата за патримонии, или какие-нибудь другие доходы, но все это до последней копейки было растрачено Бенедиктом IX. Финансовая нужда была настолько велика, что Лев IX, не имея средств содержать свой скромный двор, решил было продать свои облачения; только неожиданное денежное приношение из Беневента удержало свиту папы от бегства в Германию. Рим был в самом бедственном положении; народ жил, не имея никакого заработка; массы бедных привыкли получать подаяние от церкви и выпрашивать милостыню у богатых паломников-чужестранцев. Летописцы отмечают, что в 1050 г. в Рим пришел паломником король шотландский Макбет и роздал много подаяний Таким образом, и в те времена короли, совесть которых была обременена преступлениями, все еще продолжали совершать паломничество в Рим и там облегчали и свою неспокойную совесть, и свои мешки, наполненные золотом. Этих чужестранных гостей Рим принимал с почетом и с распростертыми руками. Из паломничеств совершенных тиранами, посещение Рима Макбетом представляет тем не менее некоторый интерес.

Лев IX не вводил никаких изменений в формы городского управления, и потому в Риме царило спокойствие. Полное согласие между папой и императором заставляло римлян быть осторожными, а истинное благочестие Льва внушало им уважение к нему. Бенедикт IX сделал из Латерана распутный дом; Лев IX превратил его в монастырь и странноприимный дом. Тем не менее Лев охотно покидал не внушавший ему доверия город и оставался в нем только на короткое время. Он неутомимо разъезжал по Италии, Галлии и Германии и повсюду созывал соборы, неуклонно преследуя одну великую цель: поднять нравственно церковь и упрочить могущество римского престола. Но даже и такой религиозный человек, как Лев IX, не мог пренебречь светскими интересами папства. Совершив паломничество к Гаргану, Лев стал смотреть на Южную Италию с точки зрения государственных интересов. Наступление такого времени, когда Льву IX, подобно Иоанну VIII, пришлось стать во главе войска и тем прогневить небеса, было неизбежно. К этим удивительным противоречиям смешение властей, духовной и светской, приводило даже самых набожных пап. Но было бы неразумно ставить им в вину эту непоследовательность или требовать от них отречения от церковного государства в такое время, когда каждое епископство представляло собой государство, и только политическая организация церкви могла спасти ее.

Римская курия стремилась к обладанию Кампаньей и Апулией со времени Карла Великого. Свои притязания на древние домены, утраченные в эпоху иконоборства, римский епископ переносил на самые провинции, основываясь на правах, будто бы предоставленных ему даром Константина и другими дипломами. К обладанию Южной Италией стремились одинаково и папы, и императоры как Востока, так и Запада; но тогда как последние боролись из-за нее мечом, первые должны были прибегать к хитрым уловкам. Затем лангобардские князья продолжали по-прежнему быть здесь местными государями; приморские же города пользовались почти полной свободой; в свою очередь норманны, служа всем партиям, обманывали их одну за другой. Во времена Льва IX в Салерно государем был блистательный Веймар IV, в Капуе — Пандульфы, IV и V, отец и сын, и в Беневенте — Пандульф III и его сын Ландульф. С 1043 г. после геройских битв с греками под предводительством сына на Танкреда Готвилльского, Вильгельма Железная Рука норманны учредили в Апулии с ее столицей Мельфи свою солдатскую республику; еще раньше под предводительством Рейнара они укрепились в Аверсе. Первоначально обе эти шайки считали себя вассалами салернского государя. Генрих III отдал норманнам так же часть герцогства беневентского, желая наказать беневентцев, некогда восставших против него. Между тем папы издавна стремились овладеть именно Беневентом. Лев IX посетил этот город уже в 1050 г., вел переговоры с гражданами и мог собственными глазами видеть те опустошения, которым подвергали эту область норманны. Недовольные лангобардскими государями беневентцы опасались так же попасть под власть вышеупомянутых норманских шаек, которые, конечно, не пощадили бы муниципального устройства города. Как верховный государь, папа, резиденция которого была удалена от Беневента, казался наименее опасным. Поэтому, изгнав лангобардских князей, которые не замедлили затем обратиться за помощью к норманнам, беневентцы 5 июля 1051 г. провозгласили своим государем папу.

В следующем году император утвердил Льва регентом Беневента, уступив папе этот город взамен епископства бамбергского, которое было принесено в дар римской церкви Генрихом II. Таким искусным путем папам удалось получить в свое обладание древнюю знаменитую резиденцию лангобардских государей и удержать ее в своих руках до нашего времени.

В 1051 г. Лев IX сделал попытку оградить это драгоценное приобретение от хищничества норманнов; с этой целью он возложил защиту Беневента на салернского государя Ваймара и даже на самого Дрого, преемника Вильгельма в графстве Апулии, надеясь привлечь последнего к себе на службу. Но Дрого и Веймар вскоре погибли от руки убийцы, а хищные норманны по-прежнему осаждали Беневент и опустошали его окрестности. Тогда епископы и города стали неотступно просить папу освободить их от чужестранных разбойников, превратившихся из наемников в настоящих деспотов Южной Италии. Лев полагал, что ему удастся обуздать норманнов, и с этой именно целью он поехал к императору летом 1052 г.

В феврале 1053 г. Льву удалось привести с собой из-за Альп германских наемников и толпу искателей приключений; при этом папу сопровождали Готфрид Лотарингский и его брат Фридрих, церковный канцлер. Собрав еще военные отряды в некоторых итальянских провинциях, Лев в апреле достиг Рима и затем выступил в Кампанью, где несколько лангобардских государей и апулийских графов отдали в его распоряжение своих вассалов. Итальянцами папского войска предводительствовали сыновья графа Бурелла марсийские графы Трасмунд и Аццо, но начальство над всем этим немалым войском принадлежало двум немецким рыцарям, швабу Вернеру и Рудольфу, будущему правителю Беневента. Таким образом, набожному Льву IX пришлось стать во главе войска; по своему происхождению он принадлежал к воинственному графскому роду и еще в своей юности, будучи диаконом, водил в Италию по приказанию Конрада II вассалов епископа тульского. Соединяя в себе, подобно епископам того времени, два исключающих друг друга сана, пастыря и государя, Лев IX так же не мог избежать противоречивой двойственности в своих действиях, как скоро дело шло о сохранении и расширении светской власти папы.

Лев вступил в договор так же с греками, у которых катапаном был в то время сын Мело Аргирос, состоявший на службе у византийцев и носивший громкий титул герцога Италии, Калабрии, Сицилии и Пафлагонии. Лев надеялся, что ему удастся склонить обоих императоров так же, как итальянцев и лангобардов, заключить между собою союз и таким образом положить конец существованию страшных норманнов. Эта надежда Льва, однако, не оправдалась; Аргирос и не думал посылать в его распоряжение свои войска. Тем не менее норманны были встревожены серьезным походом, предпринятым против них. Их смущало личное участие в походе против них папы, которым они могли быть отлучены от церкви. Послы их заявили, что права норманнов на землю, уже уступленную им императором, должны быть признаны за ними, и обещали, что взамен того норманны присягнут церкви в верное и будут платить ей дань. Смелые завоеватели могли предъявить к городам, которые были добыты ими с помощью меча, права, более серьезные, чем права пап, ссылавшихся на дарственные грамоты и права германских императоров, исходивших из абстрактного понятия о суверенитете имперской власти. Но ослепленный своими замыслами папа положился на численность своих войск и внял воинственным кликам мужественных швабов, которые смеялись над малорослыми норманнами и хвалились стереть с лица земли всех этих разбойников. Отвергнутые послы удалились, и норманны решили вступить в борьбу с святым отцом, видя в нем уже начальника неприятельского войска.

Битва при Чивита в Капитанате 18 июня 1053 г. является, быть может, самой замечательной в истории пап как светских государей. Еще в наше время, 807 лет спустя, в человечестве жила память об этой битве: ее сравнивали с поражением при Кастель Фидардо 18 сентября 1860 г., когда отлученные от церкви пьемонтцы (ограбившие патримонии св. Петра так же смело, как и преданные анафеме норманны времен Льва IX) уничтожили во имя единства Италии слабые, набранные из чужестранцев легионы Пия IX, предводительствуемые Ламорисьером. Церковное государство сохранилось доныне; государи продолжают вести с ним борьбу; папы по-прежнему защищают его с помощью наемных чужеземных солдат и булл, обрекающих на отлучение от церкви; таким образом, в современной истории папства мы видим повторение все тех же Средних веков.

Предводителями норманнов были три храбрых героя: сын Асклиттина Ричард Аверсский и сыновья Танкреда Готвилльского граф Гумфрид Апулийский и Роберт Гюискар. Боевая сила норманнов сводилась вся к 3000 конницы и небольшому числу пехоты; но по быстроте натиска и отступления маленькие норманнские всадники производили впечатление настоящих чертей. Стоя на стенах Чивиты и давая благословение войску, папа не сомневался в своей победе. Со щитом в левой руке и с мечом в правой, германцы мужественно отразили натиск норманнов, которые под предводительством Гумфрида стремительно напали на них и осыпали их стрелами и копьями; но итальянцы при первом же нападении Ричарда обратились в беспорядочное бегство, и тогда Гюискар двинулся с фланга так же на германцев. Храбрые швабы построились в каре и, продолжая сражаться, пали до последнего человека, После того победители пошли на приступ Чивиты, в которой, дрожа от страха, скрывались папа и кардиналы. Предместье пылало огнем; осада города велась норманнами с большой энергией, а в самом городе граждане грабили папскую поклажу, грозили папе выдать его и наконец действительно прогнали и его, и кардиналов.

Очутившись в таком затруднительном положении, Лев вступил в переговоры с норманнами. Они явились к папе, преисполненные благоговейных чувств, и предложили святому пленнику отдать себя под их защиту. Эту драгоценную военную добычу норманны по праву могли бы заключить в один из своих укрепленных замков, но претерпевший унижение папа стоял под покровом св. Петра. От роли плохого генерала Лев перешел к роли доброго пастыря, и охваченные религиозным рвением воины-варвары преклонили колена пред своим пленником и целовали его апостольские ноги. После этого они, как рыцари, приняли его в свою среду и дали обещание проводить его в Беневент. Два дня провел опечаленный папа в молитвах об умерших и затем велел предать тела их торжественному погребению. Биограф Льва, правда, удостоверяет, что папа был утешен, когда увидел трупы своих воинов нетронутыми, между тем как у убитых норманнов глаза были выклеваны воронами; тем не менее вид поля битвы должен был научить Льва тому, что папа не призван проливать кровь христиан ради политических целей и менять пальмовую ветвь святого на меч воина. Лукавое суеверие тех времен создало легенду, будто Лев IX, умирая, видел своих солдат, павших в сражении при Чивита, одетыми в золотые одежды и манящими его пальмовыми ветвями; в действительности воспоминание об этих «мучениках», среди которых, между прочим, было немало убийц и разбойников, могло лежать только камнем на его апостольской совести. Не можем же мы думать, что у лиц, совмещавших в себе сан папы и сан государя, было так же и две совести.

Весть о сражении облетела с быстротой вихря все страны. Святой и чтимый папа, говорили люди, поднял меч не против сарацин, а против христиан и был взят в плен своим врагом. Нет сомнения, что те же люди расточали бы похвалы папе как освободителю Италии от разбойнических банд, если бы ему удалось разбить норманнов в сражении при Чивита; но победа оказалась не на стороне папы, и на него посыпались суровые порицания. Раздавались голоса, утверждавшие, что папу постигла кара Господня, «пастырю подобает вести борьбу только духовным оружием а вооружаться железным мечом ради мирских интересов ему не приличествует; Христос заповедал своим ученикам не вести войну с народами, подобно светским государям, а бороться с греховностью людей проповедью христианского ученья» Если бы защитники Льва IX, желая оправдать его от этих справедливых обвинений, сослались на то обстоятельство, что норманны грабили церковные владения, то и этим защитникам пришлось бы умолкнуть, услышав в ответ от людей богобоязненных следующие слова св. Иеронима: «Голубь, видя, что другая птица уносит из его гнезда корм, остается тем не менее недвижим, не пускает в ход ни крыльев, ни клюва, ни когтей и не издает ни одного звука. Так и церковь Господня, истинный голубь, не требует возвращения того, что у нее похищено; подобно овце, подставляющей свое руно ножницам, церковь не должна отымать у разбойника того, что принадлежит ей, а смиренно уступать ему. Ибо, чем больше утратит она земных благ, тем больше она приобретет небесных благ».

Подлежит сомнению, рассуждал ли бы так этот великий отец церкви, если бы в его время существовало церковное государство. Такое чрезмерно благочестивое понимание для обыкновенных людей слишком возвышенно и потому является непрактичным до смешного. Но во времена Льва IX отношение церкви к dominium temporale понималось еще далеко не с той точки зрения, с какой этот важный вопрос рассматривается в наше время. Святой Дамиани осуждал действия папы, своего друга, открыто и беспощадно. Так же, как Августин раньше и Данте впоследствии, он проводил разграничительную черту между государством и церковью, между пастырским посохом и мечом. «Если в делах веры, — писал Дамиани, — которой живет вселенская церковь, никто не должен прибегать к мечу, каким же образом защита интересов светской и преходящей власти церкви может быть возложена на необузданное войско, закованное в латы? Возможно ли, чтобы христианин убивал христианина из-за утраты бренных благ? Разве мы читали где-нибудь о том, что Григорий делал или заповедал нам что-либо подобное, Григорий, который так много претерпел от разбойнического насилия диких лангобардов? Разве святые папы брались когда-нибудь за оружие? Уладить церковные беспорядки можно решением суда и эдиктами соборов, но то, что подлежит ведению судебного трибунала и папскому решению, не может быть решаемо к позору церкви силой оружия». Как видно, Дамиани в то время еще не имел никакого представления ни о церковном государстве, ни о светской державной власти папы и считал всякое земное временное обладание жалким достоянием по сравнению с тем вечным, которое делало папу действительным папой.

Своей победой норманны приобрели законное право на то, что ими было завоевано, и Лев снял с них отлучение. Поражение папы послужило первым основанием у установлению впоследствии вассальных отношений, которые привели к тому, что папы (так изумительно было их счастье) стали феодальными властителями неаполитанского королевства.

С рыцарской любезностью и практической предусмотрительностью победители препроводили своих пленных в Беневент. Больной и удрученный горем папа вступил в город пять дней спустя после сражения. Блестящий прием, оказанный Беневентом папе, уже не мог утешить его. Всю зиму провел он здесь, находясь в плену у норманнов настаивавших на выполнении условии договора, который остался для нас неизвестным. Мысль о прочном договоре с норманнами была очень далека от Льва IX и он скорее думал о новом союзе против них. Будучи именно в Беневенте, Лев IX отправил в Константинополь кардиналов Фридриха Лотарингского и Гумберта с письмом, в котором, умалчивая о многом и извращая факты, сообщал греческому императору Константину Мономаху о своем бедственном положении, убеждал этого императора заключить союз с Генрихом и вместе с ним вступить в борьбу с норманнами и далее просил вернуть римской церкви ее древние домены в Южной Италии или, по крайней мере, признать права церкви на все то, что некогда было принесено ей в дар Константином и его преемниками. Таким образом и этот папа ссылался на легендарный дар, которым Рим, Италия и Запад будто бы были отданы в собственность Святого престола.

12 марта 1054 г. граф Гумфрид проводил папу в Капую, и оттуда 3 апреля Лев вернулся в Рим, не с триумфом, как некогда Иоанн X после битвы при Гарильяно, а как человек, существование которого было разбито и для которого уже не оставалось ничего радостного на свете. Сильно заболев, Лев почувствовал приближение смерти и 13 апреля приказал перенести себя из Латерана в базилику Св. Петра. Как только весть об этом дошла до римлян, они тотчас же бросились грабить Латеран. Но заслуги Льва, пишет набожный летописец, были так велики, что эти люди, движимые нечестивыми помыслами, не посмели войти во дворец. Лев IX умер 19 апреля, еще не имея 50 лет от роду. Причиной его ранней смерти так же, как и многих других пап, были тревожные волнения, связанные с dominium temporale церкви. Несчастие, постигшее Льва IX при Чивита, омрачает его светлый образ, служивший красой Святому престолу; оно, однако, не умаляет ореола святости, которым признательная церковь почтила этого благочестивого реформатора за его заслуги, и только придает им, как и всем человеческим доблестям, характер в значительной мере земной.

 

 

Глава III

 

Программа Гильдебранда. — Император назначает папой Гебгарда Эйхштедтского. — Бракосочетание Готфрида Лотарингского с Беатрисой Тосканской. — Прибытие Генриха III в Италию. — Виктор II, папа. — Смерть императора (1056 г.). — Регентство императрицы Агнессы. — Виктор II как наместник императора в Италии. — Могущество Готфрида. — Кардинал Фридрих. — Смерть Виктора II. — Стефан IX, папа

 

Движение, так глубоко охватившее церковь, отчасти отодвинуло на задний план, отчасти определило собой историческую судьбу города Рима в ту эпоху. Являясь в течение долгого времени ареной и средоточием борьбы церкви и государства, Рим мог лишь с трудом приобрести и развить свою собственную муниципальную независимость: он по необходимости служил то папе, то императору и, соответственно этому делился на две партии: папскую и императорскую.

С прекращением династии Оттонов римская знать подчинила себе папство и в течение некоторого времени насильственно удерживала патрициат в своих руках; но эта власть знати над городом не была облечена в прочные формы и распадалась каждый раз, как только император или папа проявляли свою силу. Генрих III, положивший конец тирании Тускуланских графов, приобрел для Германии вместе с патрициатом право замещения папского престола. Назначавшиеся Генрихом германские папы сумели вдохнуть в церковь новые живительные силы. Едва, однако, церковь успела таким образом, с помощью Германии, снова окрепнуть, как она потребовала у своей избавительницы возвращения ей избирательных прав, а затем и признания за нею полной независимости. Гильдебранд был не только первым человеком в Риме в свое время, но и одним из самых великих политиков всех народов и всех времен. Будучи руководителем преобразовательного движения, он успел сделать всех своим орудием: святых и монахов, разжигая их фанатическое усердие пап, давая направление их политике; ломбардскую патарию, посылая членов ее как сторонников народа бороться с аристократами и непокорными епископами; восторженных маркграфинь, приобретая их дружбу; норманнских грабителей, делая из них вассалов и защитников римской церкви. Сначала этот смелый представитель церкви объявил войну только внебрачному сожительству и симонии, которыми нарушались и канонические правила церкви; и то, и другое были действительно язвами того времени; но впоследствии под этим знаменем с изумительной ловкостью была пробита брешь, благодаря которой папство проникло в дела государства, отняло у германской короны права на патрициат и подчинило весь мир своему духовному владычеству.

В то время свободное избрание папы, ограниченное издревле имперской властью, еще не занимало первого места в программе Гильдебранда. Опасения, внушаемые могущественным императором, и слабая надежда на Рим, где знать могла снова захватить выборы в свои руки, были причиной тому, что церковная партия смиренно признавала права императора. Точно так же все были далеки от мысли о возможности разрыва с Германией.

Умирая, Лев IX возложил заботы о благополучии церкви, вероятно, на Гильдебранда; надежды всех ревнителей церкви уже были направлены на этого монаха, и раздавались голоса, громко требовавшие избрания его в папы. Но Гильдебранд отправился ко двору Генриха, решив добыть в Германии такого папу, который мог бы вполне рассчитывать на поддержку императора, горячо желавшего реформ. Германские магнаты встретили с изумлением монаха, явившегося одним из послов римского духовенства с целью вмешаться в избрание папы. Когда же ко двору патриция прибыли затем так же и послы римской знати, державшей сторону Германии. Генрих уступил настоятельным просьбам Гильдебранда и римлян и назначил папой епископа эйхштедтского. Гебгард происходил из рода графов Кальвских, с которыми Генрих состоял в родстве, обладал большим умом, был полон сил и сравнительно не стар; как человек опытный в государственных делах, он пользовался доверием Генриха и был его советником. Отпустить от себя Гебгарда для Генриха было немалой жертвой; но он надеялся, что его рассудительный и верный друг будет полезен ему в Италии, где именно в это время достиг значительного могущества мятежник, восставший против империи.

Бонифаций Тосканский погиб от руки убийцы 6 мая 1052 г. Два года спустя вдова Бонифация Беатриса вышла замуж за Готфрида Лотарингского. Готфрид был врагом империи и бежал в Италию. Получив вопреки воле императора в свои руки обширные земли Бонифация, Готфрид стал управлять ими от имени трех детей Бонифация, которые были еще несовершеннолетними. Таким образом, Готфрид оказался самым могущественным государем во всей Италии. Как и прежде, страна эта все еще служила ареной, на которой подвизались чужеземные искатели счастья.

Чужеземцами были папы и многие выдающиеся епископы, и теми же чужеземцами оказывались норманны, достигшие грабительством владычества в Южной Италии именно в этот период времени. Не существовало ли возможности для такого смелого и умного человека, каким был Готфрид, вступив в союз с норманнами и объединив под своим скипетром всю Среднюю Италию, овладеть затем коронами Италии и Рима и назначать пап по своему усмотрению? Стать папой Гебгард согласился с условием, что император примет на себя обязательство восстановить Святой престол во всех его владениях; вместе с тем Генрих разрешил так же произвести выборы и в Риме. Покинув Регенсбург в марте, Гебгард поспешил в Рим и здесь 13 апреля 1055 г. под именем Виктора II вступил на апостольский престол, остававшийся вакантным в течение года. Сам император так же отправился в Италию в марте, но в Рим не пошел. Оставшись в Верхней Италии чтобы восстановить в ней имперскую власть, Генрих действовал тут с обычной для него энергией, и магнаты скоро покорились ему. Беатриса так же явилась к императору, желая оправдать свой брак с мятежником, нарушившим принцип неприкосновенности государственной власти; но Генрих остался непреклонен и приказал взять под стражу Беатрису и ее дочь Матильду. Муж Беатрисы, искавший спасения в бегстве, оставался, однако, недоступным возмездию разгневанного императора и даже принудил его поспешить с отъездом, так как Готфриду удалось снова поднять восстание в Лотарингии. Повидавшись с папой еще в июне на флорентийском соборе, Генрих вернулся в Германию. Облеченный полномочиями императорского наместника в Италии, Виктор II должен был держать герцога Готфрида в узде. Брат последнего, Фридрих, желая сделать карьеру, принял в правление Льва IX духовное звание и сначала был возведен Львом в сан кардинала-диакона и канцера, а затем послан в качестве папского легата в Византию, где составил себе репутацию человека больших дипломатических способностей и сильного характера. Когда Фридрих возвращался из Византии, увозя с собою много сокровищ, Генрих приказал папе захватить его; но, предупрежденный об ожидавшей его опасности, Фридрих бежал, принял монашество в Монте-Касино или на острове Тремити и здесь, спасаясь от гнева императора, скрылся.

Работая над реформой церкви, Виктор II оставался в Риме в течение всего года.

Но, подобно своим предшественникам, этот папа так же чувствовал себя в Риме несчастным и не переставал стремиться назад в Германию. В 1056 г. он отправился туда, призываемый делами церкви и отчизны, и здесь в скором же времени ему пришлось оплакивать своего друга императора, похищенного смертью в расцвете сил, в ореоле славы, могущества и счастья. Великий Генрих III умер 5 октября 1056 г., имея всего 39 лет от роду; им закончен был ряд мощных императоров франкского рода, выдвинувших Германию на вершину ее всемирного могущества. Неожиданная смерть этого государя нарушила весь ход дел в Европе и для самой Германии была величайшим бедствием. Умирая, Генрих оставлял после себя только жену-правительницу и короля-ребенка; это обрекало Германию и Италию на полную смуту, но для церкви, стремившейся к власти, смерть Генриха была освобождением от императорской диктатуры. И когда Виктор II, стоя у смертного одра своего друга, оплакивал его, подобно тому, как некогда Сильвестр II оплакивал Оттона III, монах Гильдебранд уже мог предвидеть, что ему предстоит в будущем торжество над беззащитным наследником императорской власти.

Императрица Агнесса, дочь того самого Вильгельма, герцога Аквитанского, которому некогда ломбардцы предлагали корону, заступила в качестве правительницы на место своего сына, Генриха IV, едва достигшего тогда шестилетнего возраста. Положение ее было более сложно, чем то, в котором раньше находилась Феофано; помимо того, Агнесса оказалась и менее талантливой, чем Феофано. Ближайшим советником Агнессы предстояло быть папе, так как император, умирая, оставил на его попечение империю и своего наследника. Устроив германские дела со всей заботливостью и обеспечив ребенку наследование, Виктор должен был затем вскоре же вернуться в Рим как имперский наместник Италии. Именем императора папа правил (это был редкий случай!) здесь всеми землями короны и, как герцог, всю свою жизнь управлял так же Сполето и Камерино. Только для могущественного Готфрида не существовало теперь никакой ограничивающей верховной власти. Привлечь его возможно скорее на свою сторону было необходимо для Виктора, и уже в декабре 1056 г. на сейме в Кельне ему удалось установить мир между императрицей и Готфридом.

Достигнув от имперской власти признания своих прав на обладание землями маркграфа Бонифация, Готфрид мог вернуть в Италию свою жену и падчерицу Его могущественное положение, мало отличавшееся от положения короля, давало ему возможность оказывать на дела церкви еще большее влияние, чем то, какое некогда имели герцоги Сполетские. Готфрид считал себя патрицием Рима и полагал поэтому, что право руководить избранием папы и утверждать папу принадлежит ему; нет сомнения, что императрица Агнесса возвела его в Кельне если не в сан именно патриция, то, во всяком случае, в сан несменного и полномочного представителя своего в Риме и охранителя интересов папства. Такое же положение раньше занимал герцог Бонифаций.

Весной 1057 г. Виктор II опять был во Флоренции и постарался упрочить свою связь с этим лотарингским родом. Еще до того брат Готфрида Фридрих был утвержден Виктором в сане аббата Монте-Касино; в этот раз во Флоренции 14 июня Виктор возвел Фридриха в сан кардинала-священника церкви Св. Хризогона в Транстеверине. Гильдебранд решил, что этот лотарингец должен быть папой, ставя между Римом и Германией могущественную фамилию, которая только с виду примирилась с германской империей. Гильдебранд надеялся, что таким образом ему удастся достигнуть независимости церкви.

С великой пышностью вступил новый кардинал в Рим, где его встретили со всеми почестями как брата самого могущественного государя Италии. Приняв под свою власть церковь Св. Хризогона, Фридрих поместился на Палатине среди его древних развалин, в монастыре Santa Maria in Pallara, где в то время уже основались бенедиктинцы Монте-Касино. Но не успел Фридрих покончить со всем этим, как пришло известие, что Виктор II умер. Таким образом рушилась единственная опора имперской власти в Италии, и лотарингский дом придвинулся сразу к вершине своего могущества. Со смертью последнего папы из числа ставленников императора, в регентство слабой женщины, можно было отважиться на попытку провести избрание папы независимо от имперской власти. И естественно, что на эту попытку мог решиться только лотарингский кардинал, так как он один был достаточно могуществен, чтобы оказать сопротивление германской короне.

Римляне немедленно пожелали иметь папой Фридриха — человека княжеского происхождения, выдающегося ума, твердого характера и полного сил, хотя Гильдебранда, которого сам Фридрих для видимости выставил кандидатом, еще не было в Риме. Сгорая от нетерпения, знать, духовенство и народ устремились 2 августа на Палатин; могущественный кардинал был отведен в церковь S.-Pietro ad Vincula и здесь поспешно избран и провозглашен папой под именем Стефана IX.

Затем избранник торжественно вступил во владение Латераном и 3 августа в базилике Св. Петра был уже посвящен в сан папы. Очень многие римляне охотно подали свой голос за человека, который принадлежал к княжескому роду, был преследуем германским императором и доставлял им после долгого промежутка времени первый случай избрать папу так же свободно, как и прежде. Избрание Фридриха папой сделало влияние лотарингцев неограниченным.

Маркграф тосканский присоединил к своим владениям так же Сполето и Камерино и таким образом сосредоточил в своих руках все земли от Мантуи и Феррары до римской области. Не было ли проще всего предположить тогда, что новый папа возложит на своего брата императорскую корону и что ради именно этой цели он и получил свой сан от Готфрида?

Весть о смерти Виктора повергла германский двор в печаль; весть же о свободном избрании Стефана вызвала в нем негодование. Но двор был слишком слаб, чтобы с должной энергией потребовать восстановления нарушенных прав патрициата которые были предоставлены римлянами не только Генриху III, но и его преемникам. Несколько времени спустя Стефан IX отправил Гильдебранда в качестве своего нунция в Германию, где этот искусный дипломат должен был представить двору извинения и дать успокоительные обещания. Еще раньше Стефан возвел Гильдебранда в сан архидиакона, первый по рангу при папском дворе. Тем не менее, предвидя возникновение раздора между германским двором и Святым престолом, Стефан поспешил собрать вокруг себя наиболее отважных борцов. Действительным политическим главой партии реформы был Гильдебранд, ее же ревностным пророком — Петр Дамиани, которого Стефан пригласил в Рим как кардинала-епископа Остии. Появление этого монаха, его стремление и деятельность заслуживают некоторого внимания, так как они представляют крупный фактор в ходе событий, с которыми неразрывно связана история города Рима того времени.

 

---

Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 220; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!