Уотсон ( Watson ) Джон Бродес 12 страница
МАК МЫ ЗАПОМИНАЕМ
Любопытно, что большинство людей, пытавшихся выяснить, ка
ким образом происходит запоминание, начинали с особого случая
запоминания — с заучивания наизусть. Давайте попытаемся уста
новить, какие закономерности выступят, если мы начнем с гораз
до более обычного случая — запоминания в повседневной жизни.
Очевидно, этот процесс является основным, а любая другая, более
специальная, форма вырастает из него под влиянием специальных
условий.
Одно является совершенно ясным. Обычно не бывает так, что, увидев или услышав что-либо, мы автоматически формируем систему следов, которая хранится в памяти и которую мы можем извлечь вновь, когда это потребуется, точно в таком же виде, как она там запечатлелась. В действительности на протяжении всей своей жизни мы накапливаем массу более или менее организованного опыта, отдельные части которого всегда склонны влиять друг на друга и всевозможными путями изменять одна другую. Таким образом, говоря о следах в памяти, которые мы используем при припоминании, мы должны рассматривать их скорее как учебный материал, который постоянно подвергается пересмотру; при каждом его пересмотре вносится новый материал, а старый выпадает или изменяется.
Равным образом очевидно и то, что мы не просто нагромождаем в памяти общую массу спутанного материала. Накопленный материал всегда находится при нас, и мы припоминаем его, когда он нам нужен, большими рабочими группами, которые, более чем что-либо иное, соответствуют направлению наших интересов. Опыт спортивных игр образует одну группу, трудовой опыт — другую, и обе эти очень большие группы подразделяются на большое число
|
|
|
100
других, соответственно нашим особым интересам, связанным с определенными видами игр или труда.
Для чего вообще нам приходится пользоваться памятью? Для того чтобы прошлый опыт оказал нам помощь в решении непосредственно стоящих перед нами проблем. Но условия, с которыми мы встречаемся в настоящем, никогда не являются точным воспроизведением прошлых условий, и требования, предъявляемые нам в настоящем, за исключением особых и довольно искусственных случаев, очень редко полностью совпадают с требованиями, существовавшими в прошлом. Следовательно, чаще всего мы стремимся к тому, чтобы преобразовать прошлое, а не просто повторить его.
Но не только материал, накопленный в процессе жизненного опыта, организуется в эти живые, растущие и видоизменяющиеся массы, обычно и сами интересы, играющие главную роль в процессе их формирования, вступают во взаимосвязь . . .
|
|
|
Теперь, вероятно, начинает становиться яснее, почему, если мы знаем, что от нас потребуется буквальное и точное воспроизведем ние, нам приходится прибегать к особым приемам, имеющим специальные названия, например, к «заучиванию наизусть». Фактически во всех подобных случаях дело сводится к тому, что мы пытаемся создать какой-то особый род интереса к материалу, подлежащему изучению и сохраняющему его на необходимый срок. Часто это бывает «экзаменационный интерес» или интерес, имеющий целью удовлетворить требования отдельного преподавателя, или возможно, интерес, связанный с каким-либо диспутом или обсуждением. Чем лучше интерес сохраняется в изолированном состоянии, тем более вероятно, что запоминание в границах данного интереса будет точным и буквальным. Неудивительно, что многие из нас считают это очень трудным. Нам приходится при этом использовать, например, стихи, песню и танец, а также специальные способы запоминания, называемые мнемическими приемами. И все же повседневные привычки окажутся слишком сильными и изменения будут вкрадываться в запоминание, хотя нам и может казаться, что никаких изменений нет ...
Выводы
1. Нетрудно доказать, что многие вещи, которые кажутся непо
средственно наблюдаемыми, фактически возникают в сознании
в результате прошлого опыта, т. е. вспоминаются.
|
|
|
2. Обычные эксперименты по заучиванию наизусть показыва
ют, что имеется нормальная и постоянная кривая забывания и что:
а) при запоминании всякого материала, но в особенности бес
смысленного, большое количество материала забывается
вскоре после запоминания;
б) результатом «усилия запомнить» часто оказывается быстрое
непосредственное забывание;
101
в) расположение отдельных единиц или материала в той после
довательности, в какой нужно запомнить, играет большую
роль при припоминании, причем лучшие для запоминания
положения — начальное и конечное;
г) сон может остановить забывание и, возможно, таким обра
зом увеличить вероятность точного воспроизведения;
д) при заучивании материала до известной степени можно опре
делить, в течение какого периода будет возможно его точное
сохранение;
е) при запоминании большого или трудного словесного матери
ала распределенное повторение на стадии заучивания обыч
но оказывается более экономным, чем концентрированное;
ж) это, однако, может быть связано с естественной склонностью
завершать недоконченные или неполные действия, как толь
ко это позволят время и условия.
|
|
|
3. Запоминание в повседневной жизни очень редко представля
ет собой точное повторение оригинала. Если бы это было так, оно
было бы совершенно бесполезным, потому что мы вспоминаем про
исшедшее в одних условиях для того, чтобы это помогло нам раз
решить проблемы, возникающие в иных условиях.
4. Самым быстрым и наглядным способом показать те огром-.
ные изменения, которые обычно имеют место при запоминании
в повседневной жизни, является эксперимент по последовательно
му припоминанию, в котором принимают участие несколько чело
век один за другим. Почти такое же количество изменений того
же характера происходит при повторном припоминании материала
отдельным человеком. Хотя в этом случае процесс может быть
очень длительным.
5. Если мы попытаемся представить себе, что делает возмож
ным запоминание в той форме, которую оно обычно принимает,
мы должны представить себе материал; накопленный в результате
прошлого опыта, как постоянно организующийся и перестраиваю
щийся в большие группы, главным образом под влиянием ряда
взаимосвязанных специальных интересов. Обычное запоминание го
раздо в большей степени является реконструкцией, чем точным
повторением, которое требует применения особых приемов заучи
вания.
6. Если мы считаем, что «хорошая память» — это способность
правильно й с буквальной точностью припоминать материал, то
секрет ее заключается в длительной упорной работе при заучива
нии и в развитии интересов, каждый из которых совершенно само
стоятелен и изолирован от других. Если же, как и следует, под
«хорошей памятью» мы понимаем запоминание того, что является
наиболее полезным для успешного приспособления к требованиям,
предъявляемым нам жизнью, то ее секрет заключается в организа
ции прошлого опыта под воздействием многосторонних интересов,
тесно связанных между собой.
Фрейд ( Freud ) Зигмунд (6 мая
1856—23 сентября 1939) — австрийский врач и психолог, основоположник психоанализа. Проф. Венского университета с 1902 г. С захватом Австрии фашистами был выслан и последние годы своей жизни прожил в Лондоне. Можно выделить несколько фаз в развитии фрейдовского учения. Первая (1890—1897), представленная совместной работой Фрейда с И. Брейером «Исследование истерии» (1896), связана с выработкой так называемого катартического метода в лечении истерии. Во второй период (1897—11914) Фрейд отказывается от применения гипноза и разрабатывает основной психоаналитический метод — метод свободных ассоциаций. В это же время формируются основные положения фрейдовского учения о бессознательном: понятие о сопротивлении и учение о вытеснении, представление об образовании симптомов и психология сновидений, представления об основных типах влечений и стадиях их развития, понятие так называемого «Эдипова комплекса» и т. д. Принципиальное значение приобретает анализ так называемого феномена перенесения. В третий период (после '1914) происходят изменения и дополнения в учении о влечениях, вводится представление о двух основных влечениях: «эросе» и «танатосе» (влечении к смерти). Принимает окончательный вид представление об основных инстанциях личности: «Я», «Оно», и «Сверх-Я». В это время у Фрейда все чаще встречаются головокружительные философско-мифологи-
ческие спекуляции, уже не опирающиеся на его клинический опыт.
Публикуемые в хрестоматии
фрагменты взяты из ранней и наи
более популярной при жизни Фрейда
его работы «Психопатология обы
денной жизни» (1904). Здесь Фрейд
еще предельно близок к анализируе
мому материалу: опискам, обмолвкам,
различным случаям забывания и т. п,
взятому из обыденной жизни. Прин
ципиальным является тезис Фрейда о
неслучайном характере этих ошибоч
ных действий, о возможности каж
дый раз установить их смысл, свое
образную мотивированность. Тем са
мым Фрейд одновременно ставит рас
смотрение этих феноменов в контекст
анализа мотивационной сферы лич
ности в целом. Эти установки Фрей
да были чрезвычайно важным шагом
на пути преодоления механицизма и
атомизма господствовавшей в то вре
мя ассоциационистской психологии.
Кроме того, они стали мощным им
пульсом для последующей постанов
ки и разработки аналогичных проб
лем в рамках собственно научной
экспериментальной психологии (преж
де всего в школе К. Левина).
Сочинения: Тотем и табу. М., 1912;
Лекции по введению в психоанализ,
т. 1,2, М, 1923; Основные психологиче
ские теории в психоанализе. М., 1923;
Методика и техника психоанализа. М.,
1923; Психоанализ детских неврозов.
М„ 1923; Я и Оно. М., 1924.
Литература: Волошиноз
В. Н. Фрейдизм. М., 1927; Б о ж о-в и ч Л. И. Личность и ее развитие в детском возрасте. М., 1968.
102
103
3. Фрейд
ЗАБЫВАНИЕ ИНОСТРАННЫХ СЛОВ'
Слова, обычно употребляемые в нашем родном языке, по-видимому, защищены от забывания в пределах нормально функционирую ющей памяти. Иначе обстоит дело, как известно, со словами иностранными. Предрасположение к забыванию их существует по отношению ко всем частям речи, и первая ступень функционального расстройства сказывается в той неравномерности, с какой мы располагаем запасом иностранных слов в зависимости от нашего об-щего состояния и от степени усталости. Позабывание это происходит в ряде случаев -путем того же механизма, который был раскрыт перед нами в примере «Синьорелли». Чтобы доказать это, я приведу анализ всего только одного, но имеющего целый ряд особенностей, случая, когда забыто было иностранное слово (не существительное) из латинской цитаты. Позволю себе изложить этот небольшой эпизод подробно и наглядно.
Прошлым летом я возобновил — опять-таки во время вакационного путешествия — знакомство с одним молодым человеком, университетски образованным, который, как я вскоре заметил, читал некоторые мои психологические работы. В разговоре мы коснулись — не помню уже почему — социального положения той народности, к которой мы оба принадлежим, и он, как человек честолюбивый, стал жаловаться на то, что его поколение обречено, как он выразился, на захирение, не может развивать своих талантов и удовлетворять свои потребности. Он закончил свою страстную речь известным стихом из Виргилия, в котором несчастная Дидона завещает грядущим поколениям отмщение Энею: «Exoriare» ... и т. д. Вернее он хотел так закончить.; ибо восстановить цитату ему не удалось, и он попытался замаскировать явный пропуск при помощи перестановки слов: «exoriar (e) ex nostris ossibus ultor». В конце концов он с досадой сказал мне: «Пожалуйста, не стройте тако го насмешливого лица, словно бы вы наслаждаетесь моим смущением; лучше помогите мне. В стихе чего-то не хватает. Как он, собственно, гласит в полном виде?»
— Охотно, — ответил я и процитировал подлинный текст: «Exoriar (e) aliquis nostris ex ossibus ultor».
«Как глупо позабыть такое слово! Впрочем, вы ведь утверждаете, что ничего не забывается без основания. В высшей степени интересно было бы знать, каким образом я умудрился забыть это неопределенное местоимение «aliquis».
Я охотно принял вызов, надеясь получить новый вклад в свою коллекцию. «Сейчас мы это узнаем,— сказал я ему,— я должен вас только попросить сообщить мне откровенно не критикуя все, что вам придет в голову, лишь только вы без какого-либо опреде
1 См.: Зигмунд Фрейд. Психопатология обыденной жизни. М., 1924.
104
ленного намерения сосредоточите свое внимание на позабытом слове»2.
«Хорошо. Мне приходит в голову курьезная мысль: расчленить слово следующим образом: а и liqu'is».
«Зачем?» — «Не знаю». — «Что вам приходит дальше на мысль?» — «Дальше идет так: реликвии, ликвидация, жидкость, флюид. Дознались вы уже до чего-нибудь?».
«Нет, далеко еще нет. Но продолжайте».
Я думаю,— продолжал он с ироническим смехом,— о Симоне Триентском, реликвии которого я видел два года тому назад в одной церкви в Триенте. Я думаю об обвинении в употреблении христианской крови, выдвигаемом как раз теперь против евреев, и о книге Kleinpaul'a, который во всех этих якобы жертвах видит новые воплощения, так сказать, новые издания Христа».
«Эта мысль не совсем чужда той теме, о которой мы с вами беседовали, когда вы позабыли латинское слово».
«Верно. Я думаю, далее, о статье в итальянском журнале, который я недавно читал. Помнится она была озаглавлена...
«Что говорит св. Августин о женщинах? Что вы с этим сделаете?»
— Я жду.
«Ну теперь идет нечто такое, что уже, наверное, не имеет никакого отношения к нашей теме».
«Пожалуйста, воздержитесь от критики и...»
«Знаю. Мне вспоминается чудесный старый господин, с которым я встретился в пути на прошлой неделе. Настоящий оригинал. Имеет вид большой хищной птицы. Его зовут, если хотите знать, Бенедикт».
«Получаем, по крайней мере, сопоставление святых и отцов церкви — св. Симон, св. Августин, св. Бенедикт. Один из отцов церкви назывался, кажется, Оригин. Три имени из перечисленных встречаются в наше время, равно как и имя Paul (Павел) из Kleinpaul».
«Теперь мне вспоминается святой Януарий и его чудо с кровью — но мне кажется, что это идет дальше уже чисто механически».
«Оставьте; и святой Януарий, и святой Августин имеют оба отношение к календарю. Не напомните ли вы мне, в чем состояло чудо с кровью святого Януария?»
«Вы, наверное, знаете это. В одной церкви в Неаполе хранится в склянке кровь св. Януария, которая в определенный праздник чудесным образом становится вновь жидкой. Народ чрезвычайно дорожит этим чудом и приходит в сильное возбуждение, если оно почему-либо медлит случиться; как это и было раз во время французской оккупации. Тогда командующий генерал — или, может
2 Это обычный путь, чтобы довести до сознания скрытые от него элементы представлений.
105
быть, это был Гарибальди?—отвел в сторону священника и, весьма выразительным жестом указывая на выстроенных на улице солдат, сказал, что он надеется, что чудо вскоре совершится...»
«Ну дальше? Почему вы запнулись?»
«Теперь мне действительно пришло нечто в голову... Но это слишком интимно для того, чтобы я мог рассказать.... К тому же я не вижу никакой связи и никакой надобности рассказывать об этом».
«О связи уже я позабочусь. Я, конечно, не могу заставить вас рассказывать мне неприятные для вас вещи; но тогда уже и вы не требуйте от меня, чтобы я вам объяснил, каким образом, вы забыли слово «aliquis».
«В самом деле? Вы так думаете? Ну так я внезапно подумал об одной даме, от которой я могу получить известие, очень неприятное для нас обоих».
— О том, что у нее не наступило месячное нездоровье?
«Как вы могли это отгадать?»
«Теперь это уже не трудно, вы меня достаточно подготовили. Подумайте только о календарных святых, о переходе крови в жидкое состояние в определенный день, о возмущении, которое вспыхивает, если событие не происходит, и недвусмысленной угрозе, что чудо должно совершиться, не то...»
«Вы сделали из чуда св. Януария прекрасный намек на нездоровье вашей знакомой».
«Сам того не зная. И вы думаете действительно, что из-за этого тревожного ожидания я был не в состоянии воспроизвести словечко aliquis?»
«Мне представляется это совершенно несомненным. Вспомните только ваше расчленение а — liquis и дальнейшие ассоциации реликвии, ликвидации, жидкость... Я мог еще включить в комбинацию принесенного в жертву ребенком св. Симона, о котором вы подумали в связи со словом религия».
«Нет уже, не надо. Я надеюсь, что вы не примите всерьез этих мыслей, если даже они и появились у меня действительно. Зато я должен вам признаться, что дама, о которой идет речь, итальянка и что в ее обществе я посетил Неаполь. Но разве все это не может быть чистой случайностью?»
«Можно ли это объяснить случайностью, я предоставлю судить вам самим. Должен только вам сказать, что всякий аналогичный случай, подвергнутый анализу, приведет вас к столь же замечательным «случайностям».
Целый ряд причин заставляет меня высоко ценить этот маленький анализ, за который я должен быть благодарен моему тогдашнему спутнику. Во-первых, я имел возможность в данном случае пользоваться таким источником, к которому обычно не имею доступа. По большей части мне приходится добывать примеры нарушения психических функций в обыденной жизни путем собственного самонаблюдения. Несравненно более богатый материал, достав-
106
ляемый мне многими пациентами нервнобольными, я стараюсь оставлять в стороне во избежание возражений, что данные феномены происходят в результате невроза и служат его проявлениями. Вот почему для моих целей особенно ценны те случаи, когда нгрвноздоровый чужой человек соглашается быть объектом исследования. Приведенный анализ имеет для меня еще и другое значение. Расстройство репродукции исходит здесь изнутри, из самой темы же, в силу того что против выраженного в цитате пожелания бессознательно заявляется протест. Процесс этот следует представить себе в следующем виде. Говоривший выразил сожаление по поводу того, что нынешнее поколение его народа ограничено в правах; новое поколение — предсказывает он вслед за Дидоной— отомстит притеснителям. Он высказывает таким образом пожелание о потомстве. В этот момент сюда врезается противоречащая этому мысль. «Действительно ли ты так горячо желаешь себе по томства? Это неправда. В каком затруднительном положении ты бы оказался, если бы получил теперь известие, что ты должен ожидать потомства от известной тебе женщины? Нет, не надо потомства,— как ни нужно оно нам для отомщения».
Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 178; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!